Текст книги "Обожаемый и осуждаемый (СИ)"
Автор книги: Оксана Кас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)
Глава 20
Бочка меда
В понедельник в школе Хару почему-то начали поздравлять. Но он был занят размышлениями о своем быстром прогрессе в английском – учитель сегодня предложил ему сдать TOEFL, это может пригодиться в жизни. Хару все пытался вспомнить – почему ему раньше казалось, что он не сдаст английский? Учителя в государственной школе настолько плохие? Или после слияния личностей что-то перемкнуло в черепной коробке и он внезапно начал семимильными шагами осваивать языки? Но английский Антона, как говорится, состоял «из бед и разочарований», поэтому он точно не перенес навык из прошлой жизни. При этом он и сам понимал уже, что реально может свободно разговаривать, пусть словарный запас пока и не был таким обширным, как ему хотелось бы. Сунын по английскому он, скорее всего, сдаст на высокий балл, что является несомненным плюсом.
Чем больше языков знаешь – тем лучше. С русским он, увы, пролетает – его невозможно выбрать в качестве дополнительного иностранного на школьных экзаменах. Может, взять уроки французского? В отличие от русского, французский можно выбрать на сунын. Он, конечно, не говорит свободно по-французски, но хоть что-то уже знает. Успеет ли до ноября? С другой стороны – всегда можно бросить.
Из-за этого Хару практически на полпути изменил маршрут и вместо столовой отправился в учительскую – спросить, можно ли присоединиться к группе, изучающей французский. Увы, но в середине учебного года это делать запрещено. Расстроившись – а ведь был такой шанс набрать побольше вступительных баллов – Хару пошел обедать. К сожалению, самому подучить язык по самоучителям недостаточно, для разрешения на сдачу второго и третьего иностранного языка нужны либо записи в школьных файлах, либо занятия в сертифицированных языковых школах. Это – «защита от тыканья», чтобы школьники не пытались набрать побольше баллов, просто наугад заполняя опросник дополнительного предмета.
– Хару, поздравляем! – весело сказали проходящие мимо девчонки-трейни из New Wave.
– Спасибо, – автоматически ответил Хару.
Девчонки уже прошли дальше, а он снова спррсил себя: да с чем же его все поздравляют? Не с предложением же сдать TOEFL? Тэюн, Юнбин и Сухён, с которыми Хару обедал, тоже не были в курсе причин поздравлений, но им этого никто и не говорил. Хару твердо решил, что следующего же поздравляющего нужно остановить и узнать причину «праздника». Но в итоге все узнал уже после уроков.
Он принципиально не пользовался телефоном в школе. Случись что-то срочное, ему позвонят – номера определенных людей стояли в исключениях беззвучного режима, остальные сообщения он игнорировал. Из школы все обычно возвращались пешком, но сейчас Сухён на костылях, так что агентство присылает за ними машину. Загрузились – и менеджер Квон сразу «обрадовал» Хару:
– Поздравляю, ты на первом месте в Melon. Кахи, по слухам, уже рассмешила всех разговором с потолком, у которого пыталась узнать причину твоих успехов.
– А? – не понял Хару. – Моих? Я ничего не понимаю…
– В субботу вышел саундтрек «Книжной симфонии». Твоя песня «Marla» очень быстро поднимается в чартах. Если бы саундтрек вышел на несколько дней раньше, наверняка успел бы PAK забрать, а так только сегодня утром первое место получил.
Хару ошарашенно поморгал, словно пытаясь так перезагрузить картинку (и звук): рассказ менеджера Квон звучал как-то слишком странно, нереалистично.
– Марла? – уточнил Хару. – Хулиганская рок-песня про девушку с зависимостями, которую я спел на шоу?
– Да.
– Первое место в Корее? – снова уточнил Хару.
– Да не переспрашивай ты! – недовольно буркнул менеджер Квон, – Весь офис в шоке!
Пока Хару осознавал сказанное, Тэюн уже открыл на телефоне нужную страничку и восхищенно произнес:
– Офигеть! Роун практически выкинул ненужную песню, а она в итоге выше нашего сингла во всех корейских чартах…
Хару пораженно откинулся на спинку кресла. Марла – реально песня про девушку с зависимостями. Это не просто «плохая девчонка», а проблемная особа, в которую влюблен и о которой переживает лирический герой песни. Хару-то песня понравилась, есть в ней что-то цепляющее. Но… она казалась ему максимально неподходящей для корейского менталитета. И так думал не только Хару – если бы в офисе видели хоть какой-то потенциал в этом забракованном Роуном треке, ее бы ни за что не отдали для шоу.
– И что теперь? – спросил Хару у менеджера Квон.
– Ничего, – ответил тот, – У тебя нет времени и возможностей как-то воздействовать на продвижение песни, клип не снять, так что придется просто смириться с тем, что песня оказалась в чартах сама по себе.
Хару кивнул, все еще не в силах осознать происходящее.
Поздравляли его весь день – сначала во время групповой фотосессии для журнала, потом вечером в агентство приехали операторы StudioChoom, смотрели за ходом репетиции и выбирали ракурсы на завтра. Сухёну для этого сделали первый укол и он смог, хоть и не очень хорошо, танцевать после недели перерыва. Впрочем, к седьмому прогону номера стало лучше: завтра наверняка справится без ошибок.
Репетиции затянулись до полуночи, спать легли уже около часа ночи, а утром подъем в обычное время. В школу Хару приехал очень сонным, да еще и уроки были… тоскливыми.
Взбодрил вызов в учительскую.
Взять его в уже сформированный класс французского они не могут, но зато придумали, как использовать русский для поступления. Этого языка нет в списках доступных тестов сунын, но официальные сертификаты на знание иностранного языка признаются университетами как дополнительный плюс для поступающих. Вчера учитель Хару позвонил в российское посольство и выяснил, где Хару может сдать TRKI – официальный экзамен по русскому языку для иностранцев. Принимать экзамен будут не в посольстве, этим занимается отдельная организация. Выдаваемый сертификат международного образца действителен не только в России, пригодится и как красивая бумажка для корейских вузов. Хару долго кланялся учителю, благодаря. И почему он сам об этом не подумал? Правда, он вообще не знал о существовании такого экзамена, но его наличие вполне логично, мог бы и догадаться.
Учитель заодно передал Хару распечатку-памятку для желающих сдать экзамен. Там – список тем, которые Хару должен знать. Чтение и аудирование проходят в формате теста, с этим он точно справится. Диалог с экзаменатором – скорее да, если их не испугает его акцент, но обычно это не считают важным. Остается то, в чем даже Антон не был силен: грамматика и письмо. Неужели ему и в этой жизни придется зубрить правила русского языка? Он ведь действительно хорошо помнит только про «жи-ши пиши с буквой И». Интересно, в Сеуле есть репетиторы по русской грамматике? В любом случае, сдать официальный экзамен по русскому будет проще, чем пытаться освоить начальный уровень французского.
Воодушевленный возможными перспективами, Хару даже усталость из-за малого количества сна особо не ощущал. А еще их всех вдруг начали поздравлять. Ощущения были примерно как в прошлый раз – Хару не понимал, что происходит. Но в этот раз он спросил сам, до встречи с менеджером.
– Погоди. С чем нас поздравляют-то? – спросил он у Данби, которая специально подошла к ним за обедом.
– В полдень обновились американские чарты, – немного удивленно сказала та, – «Salty skin» попали в Billboard Hot 100. У вас 44 место. Для большинства к-поп групп эта позиция – недостижимая мечта.
Хару удивленно переглянулся с парнями. Они знали, что Минсо надеялась на попадание песни в чарт, ради этого и подняла все связи: промоушен, Spotify, клипы под запросы иностранной аудитории. Во время обсуждений с креативным отделом говорилось, что просто попасть на сотое место – уже хороший результат, войти в топ-80 – прекрасно, выше топ-70 – невероятное достижение, в которое никто не верил. Топ-40 – это… Как снег в Африке?
Хару радовался попаданию в чарт, но ощущалось это как-то… не по-настоящему. Как что-то пиксельное, что невозможно пощупать. Поэтому он застрял в каком-то промежуточном состоянии… вроде и рад, но как-то не полностью. Прыгать от счастья точно не хотелось.
А вот в офисе настроение было совсем другим. Уже менеджер Квон выглядел счастливым, когда забирал их, а дальше было только веселее – все такие добрые, с широченными улыбками. Чанмин, Шэнь и Ноа тоже почему-то радовались особенно сильно. Чанмин еще пытался объяснить Хару, почему это так важно, но Хару все еще не чувствовал того же подъема. Для него корейские достижения почему-то ощущались как-то… более важными?
Но все равно ведь приятно. И не ему одному – все парни ощущали эйфорию, испытывая желание работать и добиваться еще более высоких результатов. Им пришлось провести небольшой прямой эфир для поклонников. Кахи считала, что попадание в американский чарт – результат популярности у широкой публики, а не у фанатов, но без благодарностей в к-поп все равно никак. Во время трансляции Black Thorn говорили «спасибо» разными способами примерно в течение двадцати минут, а потом уехали снимать выступления на StudioChoom.
Там их опять поздравляли, хвалили, из-за чего и съемки прошли быстро и весело. Огромное помещение, внутри – «коробочка» полностью белого цвета, все углы в комнате сглажены специальными растяжками, на видео получается что-то вроде пещеры. Множество ламп с цветными фильтрами – так создается ощущение динамики и дополнительное настроение. Ну, и камер немало, большинство – автоматические, на рейлах. Парней переодели в костюмы из клипа, загримировали, провели инструктаж… а потом отсняли четыре дубля подряд – все идеально. На всю запись, вместе с работой стилистов и инструктажем, ушло где-то два часа.
Стафф предложим им отпраздновать попадание в Billboard, но они отказались – очень хотелось спать, а завтра у многих снова съемки.
В общежитии Хару около получаса просматривал сообщения, ведь с важным достижением его поздравили все его «музыкальные» знакомые. А он запоздало поздравил Роуна – это ведь его песня понравилась американским слушателям настолько, что их даже корейский текст не смутил. Тот в ответ выслал фотографию – знакомый стол в его комнате в Encore, за ним – Ким Ынсоль, Нам Бэкан и Ли Джунхён. Первые работали над музыкой и текстом, последний – помогал в аранжировке после записи голосов. Проще говоря – вся команда cоздателей празднует это достижение с пивом и большим количеством вкусностей. Роун предложил и Хару присоединиться, но пришлось отказаться – он действительно очень хотел спать.
Перед сном он не переставал улыбаться, настроение словно стало еще лучше к вечеру. Для Роуна и команды это ведь тоже первое попадание в американский чарт. Можно сколь угодно говорить, что все эти американские достижения никому особо не нужны… но все равно приятно. Чарты и награды – это видимые показатели успеха, демонстрация того, что твои песни нравятся большому количеству людей. И за Роуна почему-то радостнее, чем за самого себя.
* * *
Пост на корейском форуме:
Меня бесит Хару. Когда смотрела шоу, он мне даже нравился – выгодно выделялся на фоне остальных не только внешностью, но и поведением. Он злился, психовал, у него многое не получалось, он ссорился с трейни, у него часто бывало «лицо с субтитрами». Но чем больше он на сцене, тем более лживым кажется.
Раньше он одевался просто, совсем не стильно. Сейчас его явно одевает стилист. Весь такой чистенький, отглаженный, в этих раздражающих шерстяных кофтах – будто наряжен для роли идеального парня. Еще, кажется, он не вылезает от косметолога…или его не выпускают на улицу без макияжа, что тоже раздражает. На шоу он и так выглядел хорошо, сейчас – будто постоянно с фильтром на лице. И это его вранье о блошиных рынках! Так я и поверила, что такой, как он, реально разбирается в винтаже. Он еще полгода назад не смог бы галстук сам себе повязать, а сейчас начал в брюках разбираться? Не верю, уж простите.
Ведет он себя тоже ненатурально. Эта его вежливая улыбочка, спокойный тон – был бы девчонкой, назвали бы «пик ми». Агентство его выдрессировало, подогнав под стандарты к-поп айдола, теперь он пластиковый и совсем не интересный.
Вдобавок – вылезла его настоящая натура. «Случайно попал на шоу» – ага, как же. Одержимый славой, он готов двадцать четыре на семь играть роль вежливого интеллигента, лишь бы им продолжали восхищаться. Вечно лезет в центр, вечно отвечает за всю группу, постоянно снимается для всего подряд, вместо того, чтобы дать возможность засиять другим парням. Он просто показатель того, как слава и деньги развращают людей.
Как же тебе сложно видеть чужой успех… Ничего фейкового в нем нет, он действительно очень красивый, вежливый и интеллигентный. Прошло уже много времени с окончания шоу. Он вырос, многому научился и у него появились новые увлечения.
Не выходит без макияжа? Он постоянно ходит без мейка, ненавидит его всей душой. Кто-то не может смириться с тем, что красивые люди просто существуют.
А я согласна с автором. Хару выглядит так, будто постоянно ищет внимания. Когда перед прессой появляется, первым бежит на место в центре! Можно подумать, умрет, если на фото окажется с краю.
Потому что он – центр группы! Шэнь рассказывал, что у Хару реально прописано в контракте, что при съемке фото и видео он должен стоять в центре. Не встанет – будет штраф!
Хару просто рожден для того, чтобы стать айдолом! Он прекрасно выглядит, хорошо поет, а вежливым и приятным в общении он был и ранее. На шоу все конфликты были не по его вине, он злился исключительно из-за чужой тупости.
Агентство слишком явно выставляет его вперед, с этим соглашусь. У него и модные контракты, и фотосессии, и дополнительные шоу, и саундтреки – все одному Хару. Я люблю Black Thorn, но частично согласна с мнением автора поста – Хару перегибает с идеальностью и одержим славой. Было бы лучше, если бы часть его работы передавали другим парням.
В смысле – передавали? Рекламодатели не приходят с просьбами «дайте нам какого-нибудь мальчика для какой-нибудь фотосессии», у них есть четкое представление, кто им нужен. И нужен им обычно Хару.
Что за привычка хейтить за все подряд? Я далеко не фанат Хару, но пост меня удивил. Разве «быть идеальным» – это не обязанность айдола? Они должны иметь сияющую, ровную кожу, должны красиво одеваться, иметь необычные интересы и стремиться к приобретению еще большей славы. Судя по всему, Хару просто хорошо делает свою работу.
Написала «не фанатка Хару», как же…
Не фанатка. Фанатею я по женским группам, про Хару знаю исключительно потому, что в к-поп сейчас стало модно хейтить пацана. По-моему, все придирки – полнейшая тупость. Хейт за идеальность! Сами понимаете, какую чушь несете?
Глава 21
Что-то новое, что-то старое
В среду утром Хару решил поблагодарить фанатов за поддержку его песни. Продвижение не планировалось, никто не ожидал, что она станет популярна в Корее, но фанаты ведь вечно все стримят. Минсо говорила, что за любые свои достижения следует благодарить фанатов. Если не прямым «спасибо», то интересным контентом. Хару решил опубликовать пост. Он еще на выходных фотографировался с Куки. Это уже стало привычкой – периодически делать более-менее приличные фотографии «на всякий случай». Фотографий немного, они темноваты, но зато «уютные». Так как в доме немного «фотогеничных» мест, Хару выбрал лестницу на второй этаж. Сама лестница и вся стена около нее обита деревом, а дерево всегда выглядит достойно. Тем более – бабуля периодически покрывает его каким-то составом, чтобы оно не плесневело. Хару поиграл с котом на ступенях, снимал его Хансу, получилось весьма интересно.
Под фото добавил рассуждения о том, что его жизнь становится все более насыщенной, что он благодарен фанатам за поддержку и что не ожидал ни высоких позиций песни, ни такого успеха в американском Billboard. Казалось бы – обычный пост, Хару такие регулярно выкладывает. Но в комментах открылся портал в ад – помимо слов поддержки было огромное количество откровенно хейтерских комментариев, обвинений в маниакальном желании быть в центре внимания, критики его поступков и слов. Ну, и классический хейтерский прием – спам блюющими смайликами.
Хару и прежде с этим сталкивался. Как и предупреждала Минсо, чем выше уровень известности, чем больше у него предложений по работе, тем больше будет и хейтеров. Это ожидаемый итог быстрого роста популярности. Причем настолько ожидаемый, что Хару даже рассказали, как это будет развиваться и сколько продолжится. Начнется все с одиночных высказываний. Потом люди придумают несколько сомнительных поводов для хейта – увидят у него несуществующие последствия пластической хирургии, сочинят сказку о его темном прошлом или обвинят в излишней вежливости. Это будут обсуждать в негативном ключе достаточно долго, самый минимум – полгода. Потом хейта станет меньше. И меньше его станет не потому, что Хару изменится, и даже не потому, что появится новый человек для обсуждения. Просто людей особенно сильно раздражает все новое и слишком популярное. Когда Хару перестанет быть хотя бы «новым», бесить людей он будет меньше.
Хару казалось, что он справится с этим. Это ведь просто комментарии в сети, он уже сталкивался с подобным, сейчас должно быть проще. Но в обеденный перерыв в школе ему было реально неприятно читать комментарии, обидно чуть ли не до слез. Гонится за местом в центре? Буллит одногруппников? Имеет богатую покровительницу? Некоторые высказывания были явно абсурдны, но все равно набирали сотни лайков. И это если не обращать внимание на то, к чему Хару подготовился – предполагаемая пластика всего лица и тела, фейковая личность и наглый характер.
Почитав все это безобразие, Хару принял решение, которое ему давно советовал психолог: он решил, что больше не будет читать комментарии в сети. Если начать регулярно погружаться в подобное, можно с ума сойти. Невозможно совсем не обращать внимания на хейт. Даже если говорить себе, что нормальный человек гадости в интернете писать не будет, мозг все равно найдет причины видеть в злых словах незнакомцев повод для саморефлексии и тревоги.
Но как игнорировать комментарии под собственными постами? Он всегда их читал, отмечал лайками самые интересные и приятные. Отвечать пока побаивался. Но инста все равно была чем-то вроде способа общения с фанатами. И что теперь делать?
Сначала Хару сделал скрины всех тех комментариев, которые ему были особенно дороги. Найти их было несложно. Все комменты, которые он лайкал, поклонники потом тоже лайкали, они поднимались выше в общем списке. После этого Хару закрыл комментарии в своем профиле. Хватит с него. Хотят писать гадости – пусть делают это в других местах, а не на «его территории».
Когда Хару везли на съемку, он созвонился с Кахи, поделился наглой, абсолютно хулиганской (по корейским меркам) идеей. Та думала около часа, ответила уже когда Хару приехал на фотосессию. И все одобрила, напоследок обозвав «коварным котом».
Исполнять свою задумку пришлось прямо во время макияжа. Он вырезал самые интересные из любимых комментариев и добавил их к ранее не опубликованным фото, создав что-то вроде коллажа. Получилось шесть картинок, одиннадцать старых комментов (последний очень большой). Затем Хару выставил первую сториз – просто черный фон с подписью «Закрыл возможность добавлять комментарии, чтобы помнить только это»– и дальше череда фотографий с приятными словами от поклонников.
– Чему ты так коварно улыбаешься? – по-доброму спросила его визажистка.
– Придумал и реализовал шалость, которую одобрили в агентстве, – ответил Хару. – Вы будете мне стразы клеить?
Он отложил телефон, рассматривая промежуточный результат в зеркале.
– Тебе никогда не делали такой яркий макияж, не так ли? – спросила визажистка.
Хару покачал головой. Настоящий макияж, яркий и с рисунками, ему действительно не делали. Максимум – тени розового или сероватого оттенка, да и то пару раз. Еще для фотосессий перед фанмитингом была густая черная подводка, как у рок-звезд. В остальное время визажисты просто делают его недостатки менее заметными (рисуют чертов острый кончик носа, например), а достоинства ярче. Теперь же… всё вокруг глаз и выше, до линии роста волос, покрыто тоном с синеватым отливом, а поверх нарисованы черно-синие линии, да еще и стразы наклеены. Вид… инопланетный. Макияж настолько яркий и сумасшедший, что воспринимается как нечто театральное, как грим.
Да и тема необычная: Хару снимается для корейского Vogue, но не по запросу определенного бренда, а для разворотов про самые модные брендовые сумки. Тема фотосессии – инопланетянин советует кореянкам купить определенную сумку. Прямо как сумасшедшая версия телемагазина. В этом есть определенная ирония.
Хару понимал, что вся фотосессия – это потому, что Минсо дружит с Со Юнби, иначе его бы не взяли для съемки без запроса бренда-спонсора, но отказаться он не смог. Слишком уж было интересно – ранее он никогда не снимался для чего-то подобного.
Макияж у него один, а комплектов одежды и сумок – несколько. Каждый раз нужно было позировать так, чтобы сумку было особенно хорошо видно, а он при это оставался бы «немного странным» межгалактическим продавцом люксовых вещей.
Уже на фотосессии Хару узнал, что снимать его будет Минхёк, так что съемка прошла в максимально комфортной обстановке. Они шутили, смеялись, Минхёк предлагал что-то Хару, давал дополнительные советы. Появилось ощущение, что вовсе не Минсо стоит за этой фотосессией… кажется, тут торчали уши другого Им.
– Это вы договорились об этой фотосессии? – прямо спросил Хару.
Говорил он тихо, чтобы остальной стафф их не расслышал. Минхёк листал на планшете фотографии, ища что-то особенно удачное для Хару, и ответил, не поднимая головы:
– Да. Об этой, и еще об одной.
– Для Saint Laurent, – догадался Хару.
Минхёк кивнул. Фотосессия для Saint Laurent тоже имеет яркую тематику, а главное – она выездная. Хару предстоит отправиться в Шанхай, чтобы сняться в образе вампира на фоне современного города для уже китайского Vogue. Фотосет запланирован на конец июня, но Хару заранее его ждет. Потому что поездка, разумеется.
К счастью, в Bouchard абсолютно лояльно относятся к сотрудничеству с другими брендами. На важные события Хару должен одеваться у них, плюс в жизни почаще носить одежду бренда, в остальном – полная свобода. Чем и пользуется Минхёк, получается.
– Спасибо, – честно поблагодарил Хару.
– Это может помочь для формирования последующих контрактов и их стоимости, – пояснил Минхёк, – Есть фотосессии, которые расцениваются как… часть современного искусства. Сложно предугадать, какие фото станут легендарными, но сам факт постоянного участия в подобных съемках может помочь карьере. Выигрывают все – и фотограф, и журнал, и модель.
– Косвенная выгода, – кивнул Хару. – Еще раз спасибо. Работать действительно интересно.
Минхёк с улыбкой кивнул, потом показал Хару какую-то особенно удачную фотографию и начал объяснять, чем она хороша.
После того разговора с Чанмином обстановка в группе стала лучше. Причем сразу. Просто после того, как они вернулись из кафе вместе, остальные словно расслабились. Сделали вид, что никто ни на кого не обижался. И Хару даже понимал причину этого спонтанного, но общего решения, которое никто не обсуждал. Можно, конечно, попытаться разобраться, потребовать извинений, высказать претензии… Но проще сделать вид, что ничего не было и начать с чистого листа. А вот если Чанмин опять начнет вести себя по-прежнему – ему припомнят всё. Так, по крайней мере, казалось Хару.
Да и не до споров им пока, все заняты. И в среду, и в четверг – сольное расписание для всех, даже травмированный Сухён поехал вместе с Шэнем и Юнбином в детскую больницу: благотворительная акция по поддержке детей. Хару бы с удовольствием променял съемку для рекламы на такое мероприятие, но времени у него мало, нужно многое закончить до начала лета. Хорошо хоть удалось встроить пятничную съемку у мудан.
Ранним утром они выехали в магазин традиционной одежды. Это был достаточно просторный салон, выглядевший как современный бутик. Его открыли пораньше, специально для съемки. Парням на запись расскажут немного об одежде, правилах и особенностях ее ношения. Для Шэня и Ноа – особенно актуальная информация. Лекцию проводил сам хозяин бутика – мужчина лет шестидесяти.
В Корее, кажется, никто не ходит в традиционной одежде постоянно. Вот в Японии людей не удивить проходкой в кимоно, носят их не только по праздникам и не только туристы. С другой стороны – в России даже на важные семейные события никто не будет надевать сарафан и традиционные рубахи с вышивкой. А в Корее как минимум родители невесты и жениха на свадьбе своих детей выбирают традиционную одежду. Малышей на первые праздники почти всегда наряжают в ханбок, даже у австралийца-Ноа есть детская фотография в таком наряде (по его словам, это был единственный раз, когда он его надел). Во многих семьях традиционные костюмы держат для проведения обрядов поминовения. В доме Хару ханбок есть и у бабушки с дедушкой, и у мамы с папой. У Хару был детский, но сейчас он мал даже Хансу. Теперь, видимо, появится новый.
Тот тип одежды, который продают в магазинах готовых ханбоков – это условная церемониальная одежда, но, точнее будет сказать – праздничная. Она красивая, обычно достаточно яркая, без заметных указаний на то, для какого события ее сшили. Нередко она даже нарушает традиции. Например, у замужних женщин воротники должны быть пурпурными, а у матерей сыновей должны быть голубые манжеты. Но в современной готовой одежде все эти правила радостно игнорируются. Если кто и знает об этих правилах – игнорируют в угоду красоте. Да что там обычные люди? Даже в исторических дорамах не всегда соблюдают эти нюансы.
– В нашей традиции красивыми считали контрастные сочетания, – рассказывал хозяин магазина, – Синий и красный, лиловый и зеленый, голубой и оранжевый, – сочетания могут показаться странными, но именно так одевалась молодежь. Молодые парни предпочитали яркие или пастельные оттенки, женатые мужчины – приглушенные, темные цвета. Молодежь крепила на пояса и ленты воротника подвески, бусины, кисти, самодельные фигурки, взрослые ограничивались одним оберегом, и то не всегда. Раньше простолюдинам было запрещено отбеливать ткань, поэтому белоснежные элементы одежды могли себе позволить только дворяне. Даже для траурных церемоний надевали ханбок из небеленого полотна, то есть сероватый или бежевый. Сейчас траурным считается черный, но это дань моде, а не традициям.
Хару слушал все это вполуха – бабуля уже успела ему все это рассказать. Поэтому он высматривал среди образцов то, что более-менее подходило под определение «церемониальной» одежды. Ему нужен белый воротник на чогори и, желательно, турумаги. Чогори – это что-то среднее между курткой и рубашкой. В современном мире – скорее рубашка, хотя раньше чогори шили не только с подкладкой, но даже простегивали ватой или мехом. Турумаги – это верхняя накидка, такой халат примерно до середины икры. Он считается предметом гардероба взрослого, женатого мужчины, но еще и является показателем статуса и места в семье. Проще говоря, Хару он нужен, потому что он содержит старших. По этой же причине ему можно носить одежду темных оттенков, хотя жены у него пока нет. Но турумаги – это не принципиально, можно потом отдельно купить… или заказать, тогда можно даже вышивку добавить.
После своеобразной лекции они начали сами выбирать себе одежду. Хару сразу направился в ту часть зала, где все чогори имели белый воротник. На самом деле, людей, чьи предки обладали дворянским титулом, достаточно много – его ведь можно было купить. Среди них немало тех, кто очень гордится этим высоким происхождением. Настолько, что всячески пытается его подчеркнуть. Хару, в некотором роде, тоже из таких… просто им движет не желание «пустить пыль в глаза», а перспектива объяснять бабуле, почему он выбрал именно «это». Поехать с ней было бы проще – так бы он точно не ошибся в цвете, но на съемку брать бабушку не разрешили – да, Хару спросил.
– Вы мне напоминаете одного моего старого знакомого, – внезапно сказал хозяин бутика, подойдя к Хару…
Хару тяжело вздохнул: кажется, сегодня он впервые столкнулся с теми, кто знал другого его прадедушку – отца бабули.
Со стороны иногда может показаться, что у бабушки не сын, а дочь. Просто папа больше похож на дедушку, от бабули он почти ничего внешне не унаследовал. Но мама… они очень похожи, несмотря на отсутствие общих родственников. У Хару гены родителей достаточно сильно перемешались, да и на мужском лице мягкие черты мамы «заиграли» несколько иначе. Почему-то Хару при этом очень похож на отца бабули. На некоторых фотографиях его внешнее сходство с прадедушкой настолько сильное, что даже жутковато.
Семья бабули была очень традиционной. По ее же словам, они иногда даже «перегибали палку», постоянно повторяя всем вокруг, что смогли сохранить культуру родной страны во времена японской оккупации. Семья дедули в этом плане попроще, к слову. Сохранение культуры – хорошо, но цепляться за прошлое глупо, нужно идти в ногу со временем. Как бы там ни было, но семья бабули даже называлась поюджа – «обладатели наследия». Это государственный статус, который дают отдельным людям или целым семьям, если те хранят какие-то традиционные особенности корейской культуры. Например – знают секреты старой кулинарии, умеют проводить определенные обряды, изготавливают посуду или бумагу, как в старину. Семья бабушки просто знала обряды. У них была какая-то земля, дома – богачами не были, но и не бедствовали. Единственный брат бабули погиб бездетным, а прадедушка Хару предпочел завещать все имущество семьи дальнему родственнику по мужской линии, а не родной дочери – вот насколько патриархальной была ее семья.
К собственному прадедушке, на которого он так похож, Хару не испытывал теплых чувств – судя по некоторым оговоркам бабули, он был знатный… даже сложно подобрать вежливую формулировку. Скажем, – тиран. У него в доме была традиция – жена мыла ему ноги, когда он приходил домой. Хорошо хоть не волосами вытирала. Бабуля, когда вышла за дедушку, была очень удивлена, что так делается не во всех семьях – в ее представлении она должна была с тазом бежать через весь дом, как только муж перешагнул порог. Хару же очень сильно сомневается, чтобы эта традиция была исконно корейской, кажется, просто его прадед… не очень хороший человек.
Но это – мнение Хару. Среди людей, тесно связанных с сохранением корейского наследия, прадедушка Квон был просто человеком, который чтит традиции. Еще– невероятно красивым, что делало его запоминающимся.
