Текст книги "Конкурс Мэйл.Ру"

Автор книги: Оксана Аболина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Я всегда считал Хиппу неуклюжим, не способным к упорядоченным действиям оболтусом. Впрочем, эта моя уверенность поколебалась еще ночью, когда сосед методично и четко защитил мою квартиру после нападения снайпера. Мое древнее убеждение, что Хиппа не так прост, как кажется, оказалось верным. Буквально за час он ухитрился перевязать мою рану на предплечье, к счастью, сквозную (жгут, как выяснилось, он наложил еще на островке, но я этого тогда не заметил), вколоть от души обезболивающих и антибиотиков, ругая меня почем зря, что правила безопасности защитного устройства были настолько элементарны, что никому еще не нужно было их объяснять дважды, что нужно быть последним имбецилом, чтобы при нападении врагов врезать шокером самому себе, он успел за этот же час вытащить пулю из бедра Найды, которая во время операции то рычала, то жалобно скулила, но цапнуть хозяина не пыталась – было видно, псина понимает – ей пытаются помочь. Хиппа приказал раздеться догола сатанисту и кинул ему свой махровый халат, который был настолько огромен, что когда мальчишка двигался по комнате, его пола тянулась сзади, как шлейф королевской мантии. Также он успел с помощью сатаниста привести в порядок захламленное оружием пространство комнаты, освободить для перевязки и операции стол, и кровать, куда положил меня, когда закончил перевязку и уколы. Обращался он со мной, как с большой куклой – бережно и деловито, переодел во все чистое и громадное, извлеченное откуда-то из недр безразмерного шкафа, являющегося одновременно входом в комнату, предусмотрительно сунул мне несколько гигиенических мешков, какие выдают в самолетах, по-видимому опыт обращения с покалеченными вроде меня у него был, потому что мешки эти мне много раз пригодились в течение всего дня, что я у него провел – похоже, у меня было сотрясение мозга.

А затем я заснул. То ли от усталости, то ли Хиппа вколол мне, помимо прочего, еще и снотворного. Спал я, наверное, недолго, проснулся, как выпал из небытия, резко – от того, что тошнило, и обезболивающее, видимо, перестало действовать. Тело ломило, но не так, как на островке, скорее это было похоже на крепатуру – я все-таки мог шевелиться, хоть и с трудом. Хиппа не стал меня баловать новой порцией морфинов, которые, как мне думается, он употреблял для обезболивания. Он обложил меня грелками и стал отпаивать зеленым чаем, ворчливо приговаривая, что сам знает, какая это дрянь, но ничего, надо выпить, станет легче. Эта зеленая гадость, дескать, связывает токсины.

Сатанист, съежившись, сидел в углу, на стуле, подобрав ноги и трясясь то ли от холода, то ли от страха, и глядя на нас. Рядом со стулом лежала перевязанная и оттого выглядящая не геройски, а, пожалуй, даже жалостливо, кавказка и тихонько поскуливала. Хиппа периодически зыркал в сторону мальчишки свирепым взглядом, тряс рыжими лохмами и гадким голосом говорил: «Что же мне с этим мерзавцем делать, а? Может, зарезать и в холодильник? Найде не надо будет неделю корм покупать… А что, очень даже неплохая идея!» Сатанист в ответ начинал тихонько ерзать. Время от времени он не выдерживал и нудно затягивал: «Дяденька! я больше не буду! Отпустите меня, дяденька!» – «Нет, дружок, живым ты отсюда не выйдешь, ты меня заложишь сразу, – говорил ему Хиппа. – Выбирай себе смерть, какую хочешь, пока я добрый. Могу в ванной утопить, могу по затылку тюкнуть». Сатанист всхлипывал, клялся, что никогда никому ничего не расскажет, а потом опять начинал нудить: «Ну, дяаааааденька! Ну, отпустите…» Я молча за всем этим наблюдал. Я не мог понять, издевается Хиппа над мальчишкой или серьезно собирается его убить. Все, что произошло за сегодняшнее утро, еще не улеглось в моей голове, и я еще не привык к тому, что Хиппа не увалень и неряха, а жестокий боец, способный спокойно обыскать и сбросить в воду пять трупов убитых его собакой врагов и у которого дом переполнен оружием.

– Как тебя зовут? – наконец коротко спросил сосед, вытащив из кармана и раскрыв наладонник. Мальчишка назвался. – Местный? – сатанист с демонстративной готовностью к сотрудничеству, кивнул головой и произнес свой адрес. Хиппа толстыми пальцами что-то напечатал на клавиатуре, потом вытащил со стеллажа профессиональный идентификатор личности, не такой, как у патрульных, а здоровый черный, утыканный всяческими кнопками ящик – я такой только пару раз видел, когда лежал в больнице, проверил отпечатки пальцев и ДНК сатаниста, хмыкнул, что, мол, удивительно, что не соврал. А пацан опять начал: «Ну, дяаааааденька…»

И тут я вспомнил, зачем я в такую рань вышел из дома, и застонал от отчаяния – Цыпленок все это время лежал больной и без лекарства. Или, что еще страшнее, в аптеку могла пойти, бросив детей, в обстреливаемой квартире, Дашка.

– Что случилось? – оглянулся на меня Хиппа.

– Дашка…

– Да я позвонил ей, – сказал сосед. – она думает, что ты зачем-то вышел, сломал ногу, попал в больницу, и я у тебя… Я там много наплел, она поверила, короче.

– А лекарство?

– Какое лекарство?

– Цыпленок болен. Ему нужно от температуры.

– У меня нет ничего для мелких, – озадаченно сказал Хиппа. Он повернулся к сатанисту. – С мамкой живешь? – спросил он.

– Да, и с сестрой.

– Любишь их? – мальчишка кивнул. – Очень хорошо. Если через десять минут – секунда в секунду, ты не будешь здесь с лекарством от температура для годовалого ребенка, то Найда сожрет не только тебя, но и мамку твою. Все понял? – мальчишка согласно затряс головой. – И только хоть слово кому скажешь – умрете такой смертью, что врагу не пожелаешь. Из-под земли достану. Тоже понял? – Хиппа принес выстиранную и высушенную одежду сатаниста, подождал пока он переоденется, вытащил из кармана мелочь, дал ему и напомнил: десять минут. Ровно. Аптека через дом налево.

Они вылезли наружу через платяной шкаф, затем Хиппа вернулся.

– Ты думаешь, стоило его отпускать? – спросил я.

– Подождем десять минут – узнаем, – спокойно сказал сосед. Он уткнулся носом в свой наладонник, перестав обращать на меня внимание…

ЧАСТЬ СОРОКОВАЯ

Не знаю, нервничал ли Хиппа, но когда раздался звонок в дверь, он явно обрадовался и с облегчением вылез через шкаф в соседнюю комнату. Через несколько минут он вернулся вместе с сатанистом, сказал мне, что лекарство передал Дашке и что дома обо мне беспокоятся, но там забот хватает, и жена целиком на них отвлекается. Цыпленку пока что, к сожалению, лучше не стало. Я промямлил, что мне надо к себе, но Хиппа возразил, что до вечера продержит меня здесь, он должен удостовериться, что с раной все в порядке и она не собирается воспалиться. Затем он стал втолковывать мальчишке, что тот находится в крайне опасном положении, что из всей группы, преследующей меня, он единственный остался в живых, а потому ни властям ему лучше не попадаться, ни тем более своим. Последствия, если его поймают, непредсказуемы, но явно они будут отвратительны, и в первую очередь, для самого пацана. Хиппа долго и упорно втолковывал парню, что тому стоит на ближайшее время забыть о существовании семьи, о том, что ему категорически нельзя пользоваться любым транспортом – любая проверка личности приведет к тому, что его сразу же опознают. Затем он глубоко задумался.

– Не представляю, где тебя можно скрыть, чтобы ни у кого из-за тебя неприятностей не было, – сказал он.

– Я на даче спрячусь, – решился обратиться к нему мальчишка. – У нас в Комарово. Я всегда там кантуюсь, когда отчим пьет. И не найдет никто, вы не бойтесь. Даже мать не знает, что я там часто бываю.

Похоже, Хиппа был не в восторге от такой идеи, но, вероятно, ничего другого он придумать не сумел. Он разобрал с мальчишкой маршрут, по которому тот доберется до Комарово. Оговорил с ним детали зимовки и, хмурясь, пошел провожать его на лестницу. Вернулся он озабоченный до невозможности.

– Добрые дела наказуемы и расплата за них неминуема, – изрек он, – Хочешь выжить, научись никого и никогда не жалеть.

– Не убивать же его было, – попытался я утешить Хиппу. – Ты поступил, как любой бы нормальный человек сделал.

– То-то и оно, что по инструкции я обязан был его убить. А спасать, когда он тонул, было совсем глупо.

– По какой инструкции? – спросил я.

Но Хиппа, казалось, пропустил мой вопрос мимо ушей.

– Объясни мне хоть что-нибудь, – сказал я. – Я ничего вообще не понимаю. Кто ты? Почему ты обо мне заботишься? Мы встретились случайно или ты нарочно меня нашел? Что за чертова инструкция, о которой ты говорил? Кто такие защитники? Откуда ты знаешь, что меня зовут Скиталец? Почему у тебя столько оружия? Почему я до сих пор не догадывался, кто ты такой? Что это была за трубка, которую ты мне подарил? И зачем? Ты знал, что у меня будут неприятности, кто тебе об этом сказал? Как ты связан с Ветром? Что ты знаешь о его смерти? Что ты знаешь о Конкурсе? Ты сам по себе или как?

– Сколько, однако, вопросов, – хмыкнул Хиппа. – А отвечать мы на них будем на сладкое. А первым блюдом будет сон. А вторым блюдом будет перевязка. И никаких разговоров до этого не будет. Поворачивайся на бок, Скиталец, и спи.

Я хотел возразить, но понял, что это бессмысленно. Закрыл глаза и провалился в сон.

ЧАСТЬ СОРОК ПЕРВАЯ

На этот раз я проспал, вероятно, несколько дольше – за окном начинало темнеть. Хиппа обрабатывал пенистым аэрозолем бедро кавказки. Бросив взгляд на меня, он увидел, что я проснулся.

– А ты храпун, оказывается, – заметил он мне. – Даже Найду напугал. Молодец-молодец, хорошая собака, – похлопал он кавказку по холке. – Повезло некоторым, что у меня такая замечательная псина. Не будь ее, плавать тебе сейчас в Финском заливе. Кавказец – это, знаешь ли, такая порода, у которой навыки борьбы с группой в крови заложены. Один пес в одиночку способен отогнать стаю волков, а про то, чтобы отару сбить в кучу, об этом уже речь не идет. Умная, хорошая, сильная собака. Если когда нападет, старайся упасть и не шевелиться – единственный шанс выжить. Не то – кранты. Ну так что – готов к перевязке?

Хиппа закончил возиться с собакой, помог мне дойти до стола – в глазах моих всё двоилось и плыло, и сам бы я вряд ли справился с трехметровым вояжем по комнате, снял бинты, промыл рану, обработал тем же, что и собаку, аэрозолем, как он сказал, тканевосстанавливающим, и заново забинтовал. Я обратил внимание, что баллончик аэрозоля явно предназначен не для людей – на нем была нарисована собака. Ты уверен, что этим можно людей лечить? – спросил я. – Это же ветеринарное средство. Все-таки, у нас с собаками кровь сильно различается.

– Не умничал бы ты слишком, – проворчал Хиппа, – не ты первый, не ты послед… – он не договорил до конца фразу и быстро посмотрел на меня – заметил ли я? Я заметил.

– Ты что-то не то сказал? – делая безразличный вид, поинтересовался я.

– Черт! Ляпнул то же ведь, типун на язык мне, – ругнулся Хиппа. – Понимаешь, ты не первый у меня. Ну, у кого я защитником.

– И где они все? Живы?

– Если бы, – сказал Хиппа. – Погибли. Все до одного погибли. Когда у человека сложные отношения со всем миром, ему трудно выжить. Даже если ему повезло и у него есть свой собственный защитник. Но тебя мы, не бойся, так легко не отдадим. Придумаем что-нибудь.

– Откуда ты взялся? Как ты узнал обо мне?

– Как-как? Сказали, вот и узнал. Думаешь, я случайно в этой квартире – напротив тебя – живу? Втридорога заплатить пришлось жлобам, что до меня здесь были.

– Так кто тебя ко мне приставил?

– Состаришься скоро, – пообещал Хиппа, намекая, что это обсуждать со мной не станет.

– А у Ветра был защитник?

– Не у каждого, кому он нужен, он есть, – хмуро сказал Хиппа. – Ветру послали человека, чтобы помог ему перебраться на другую лежку. Узнали, в общем, что его выследили, но наш человек опоздал. Только в книжках хэппи энды бывают.

– Так Ветра, действительно, убили? Кто? Сатанисты?

– Я не в курсе, – ответил Хиппа. – Мы стараемся не совать свой нос далеко в чужие дела. Мне с тобой бы разобраться как-то. Но Ветер молодец был. Мне сказали, что когда к нему вломились, он снял со стены двустволку и прежде всего грохнул свой комп. Так что теперь, я думаю, кое-кто подозревает, что он тебе что-то успел рассказать. Что-то, что кого-то очень интересует. А, кстати, успел?

– Нет, не успел, – ответил я быстро.

– Только вот этого не надо, – скучным голосом произнес Хиппа.

– Чего не надо?

– Очень хорошо – не быть лохом. Очень хорошо – не верить никому. Это поможет выжить. Но смотри, у тебя паранойя уже на лбу прописана. Почетче, чем шестерки у наших с тобой друзей.

– Правда, не успел, – сказал я, хотя напряжение, которое минуту назад почувствовал, не оставило меня.

Хиппа усмехнулся.

– Вот и спасай потом людям их жалкие жизни, – снисходительно хмыкнул он. – А знаешь, я мог бы себе спокойно торговать всем этим хламом. Не лезть ни во что, ни в какие передряги, своих, знаешь, забот хватает. Но как, черт побери, жить, если можешь выручить такого балбеса, как ты, который пороха не нюхал, а лезет везде, лезет, куда его не просили… Жаль только, что вы всегда большими дураками оказываетесь, чем о вас думаешь. Придешь в себя – дадим дёру отсюда. Я больше не собираюсь никого терять.

– Может, у меня спросишь, собираюсь ли я отсюда сваливать? – спросил я.

– Нет, – ответил Хиппа, – я не собираюсь теперь никогда и никого ни о чем спрашивать. Доспрашивался уже. Ты хоть бы немного соображал, насколько тебе до сих пор везло. Даже сегодня – все произошло до рассвета, – раз – если бы позже, нас бы сняли спокойно со спутника, пришлось бы сразу из города валить, не заходя домой. Вода сегодня высокая – два – трупы через очистные сооружения мгновенно пронесет, нигде не застрянет. У дома практически никого не встретили – три. Мальчишка вот только… Нельзя вечно дергать судьбу за усы. Рано или поздно она тебя настигнет, если ты от нее хорошенько не спрячешься. А тебе пришла пора прятаться. Через пару дней придет транспорт, постарайся к этому времени собраться.

– Какой транспорт? Без Дашки и детей я никуда не поеду, – решительно заявил я.

– А кто тебя собирался брать без Дашки и детей? Приходи в себя, а Дашка пусть готовится к отъезду, только ничего особенно с собой брать не придется, немного одежды, и все.

– Я подумаю, – произнес я, как мне казалось, достаточно твердо, но еще не зная, что решить.

– Кстати, трубка где? – вдруг спросил Хиппа.

– Трубка? Сатанисты отняли, не помню, у кого из них последнего видел. Она сломалась вообще-то. Почти не работала.

– У сатанистов не было. – Хиппа ругнулся матом. – Наследили, черт. Придется ночью вылезать искать, – он выглядел озабоченным, а я не мог сосредоточиться, чтобы понять, что именно его беспокоит. Ну, найдет кто-то трубку. Ведь ни трупов, ничего. Ну поймут, что она какая-то необычная, но кому придет в голову искать по ней Хиппу?

За окном уже совсем стемнело. Сосед сказал, что теперь уже пора мне собираться домой, он, конечно, может, оставить меня у себя, но и так с трудом удается удерживать Дашку от поездки в больницу. А звонит она пока что ему на мобильный через каждые два-три часа, думая, что это справочное госпиталя. Кстати, все в порядке с мальчишкой, он тоже позвонил – до дачи благополучно добрался и будет там отсиживаться.

– Ну что, ты готов? – спросил Хиппа и помог мне подняться в кровати.

ЧАСТЬ СОРОК ВТОРАЯ

22 сентября. Четверг. 8 дней до завершения конкурса.

Когда, уже под ночь, Хиппа привел меня, да что там привел? – приволок к двери собственной квартиры, я чувствовал себя не лучше, а, пожалуй, даже и хуже, чем утром. Собственная спальня меня ошеломила. Я успел совершенно забыть о том, что квартира на военном положении – мебель переставлена так, чтобы максимально защитить жилое пространство. Шторы плотно закрыты. Свет в комнатах погашен – квартира тускло освещается – только боковым светом из кухни, прихожей и коридора. При виде хаотично расставленной мебели мне стало неуютно, я почувствовал, что Хиппа прав – пора незамедлительно срываться с места, и даже если мне будет через два дня так же худо, как сейчас, и я не смогу никуда ехать – я все равно обязан спрятать и спасти свою семью. Каким бы неожиданным и сомнительным ни оказалось предложение Хиппы, мне стоит рискнуть, это неведомый шанс, а в противном случае, мы не можем рассчитывать ни на что, кроме гибели.

Я лежал на любимой тахте, не в силах пошевелиться. Я не мог доползти до компьютера, включить его, проверить свой рейтинг. Я отложил это до завтра, но и утром затею посмотреть, что творится на Мэйле, пришлось оставить. Меня сильно тошнило, все тело ломило, я не мог пошевелиться, не испытав страшной боли. Дашка за всю ночь не сомкнула глаз, ухаживая за мной и Цыпленком, которому к утру, к счастью, стало все же получше.

Дашке, разумеется, пришлось рассказать обо всем, что произошло. Даже об убитых кавказкой соседа сатанистах. Ей надо было привыкать к мысли о том, что наше положение становится нелегальным, что мы должны, если придется, лгать, как бы ни хотелось этого избежать. Мы придумали версию моего ранения на случай если что-то всплывет и нами займутся органы. Я постарался максимально обезопасить Хиппу и вообще исключил его из собственной версии рассказа о том, что произошло.

Длинноухий весь день просидел рядом со мной на тахте, он был неразговорчив, о чем-то размышлял, и его сосредоточенность меня слегка пугала – я боялся, что он надумает что-то еще, чтобы спасти меня, и подведет нас на этот раз гораздо более серьезно, чем в прошлый раз. Я старался делать вид, что мне лучше, чем было на самом деле, периодически начинал шутить, болтать с ним, но Длинноухий не хотел принимать правила такой игры. Впрочем, возможно, он еще не совсем вышел из того шокового состояния, в котором оказался в понедельник, когда совершил попытку меня спасти. К ноутбуку он не рвался, и это меня несколько утешало. Дашка несколько раз пыталась начать ему читать книгу, но он не слушал, и ей приходилось прекращать это занятие. Правда, когда она звала его пойти за меня помолиться, он тут же шел за ней, о чем Длинноухий говорил с Богом, не знаю, но возвращался он через некоторое время взволнованный, с блестящими глазами и красным носом, и это переполняло мое сердце благодарностью и болью. Я очень боялся, что Бог не исполнит просьбы моего мальчика, я очень боялся, что это может его сломать.

Несколько раз заходил Хиппа, дважды он перевязал меня, полив предварительно пенкой из аэрозольного баллончика. Я попытался уточнить у него, куда он планирует отправить меня с семьей, но он сказал, что об этом мне вообще лучше пока не знать – мало ли что? В любом случае, он все равно меня сумеет перебросить только до перевалочного пункта, а дальше о нас будут заботиться другие люди, и им решать, где нас прятать. В целом день прошел тихо. Я много спал и вечером заснул опять рано. Боль отнимала слишком много сил.

ЧАСТЬ СОРОК ТРЕТЬЯ

23 сентября. Пятница. Неделя до завершения конкурса.

Проснулся я резко, словно меня из сна просто-напросто выдернули. Потряс головой. Потянулся. Тело болело, но гораздо меньше, чем накануне, я потрогал перевязанное плечо – оно противно ныло, как будто зуб с обнаженным нервом. Рядом со мной, на тахте, спокойно спала Дашка, а между нами примостился Длинноухий. Цыпленок тихо сопел в своей кроватке, придвинутой вплотную к тахте. Меня удивило, что включен верхний свет, ведь мы договорились не включать его пока ситуация со снайпером не прояснится. Я встал, чтобы подойти к выключателю. И тут раздался звонок в дверь. Я отправился в прихожую, мне показалось, что это должно быть пришел с очередной перевязкой Хиппа, открыл дверь, но за порогом стоял незнакомый мне человек. Он был маленького роста, плюгавенький, востроносый, с белыми водянистыми глазами, которые при этом странно косили, и какой-то слишком шустрый. Я даже не понял, как он оказался в квартире, вроде, я его не пускал, конечно, спросонок реакция замедленна, но не настолько же…

– Здравствуйте, – тем временем представился человечек, тщательно вытирая при входе ноги и одновременно стягивая с себя серую кожаную куртку. – Меня к вам прислал отец Илларион. Дело в том, что я приехал из Дивеево, мне надо где-то на несколько дней остановиться, дела, понимаете ли, в епархии, а потом я возвращаюсь в монастырь, – человечек уже успел повесить куртку на вешалку, размотал шарф, сел на гардероб и начал разуваться.

– А кто вы, собственно говоря, такой? – спросил я.

– Меня зовут Михаил, я живу уже два года при Дивеевском монастыре, выполняю всякие хозяйственные работы. Административные тоже иногда поручают. Да, случается, барышни монахини удостаивают чести. Я, конечно, человек грешный, но у меня сильный духовник, он мною руководит. Отец Симеон, слышали? Его все знают. Я хотел, было, пойти послушником в Саровскую обитель, но архимандрит Симеон благословил меня помогать при женском монастыре. Там, знаете ли, дрова нарубить порой надо, за скотиной приглядеть, – Михаил уже разулся, надел тапочки для гостей и двинулся на кухню. – Ой, забыл, – вдруг сказал он и размашисто перекрестился, но почему-то не троеперстием, а сложенной пятерней.

– А почему отец Илларион отправил вас ко мне? – засомневался я. – У меня сейчас не самое лучшее время для приема гостей. И он это прекрасно знает.

– Да я всего лишь на три-четыре дня. Вы не беспокойтесь, я не стесню вас. – гость достал из сушилки чашку Длинноухого и налил в нее воду из чайника. – Отец Илларион сказал, что вы очень гостеприимные люди, и обязательно примете бедного странника, которому нечем заплатить за гостиницу. И вам ведь хочется попасть в Дивеево? – Михаил по-птичьи наклонил голову и через плечо мельком глянул на меня. Мне показалось, что он хитро подмигнул, и мне стало очень не по себе.

Тут на кухню вылезла сонная Дашка. «Кто это?» – взглядом спросила она.

– Знакомься, Даша, – представил я гостя. – Это Михаил. Он из Дивеево. Побудет у нас пару дней.

– Да, ну может, немножко подольше, – тем временем заявил гость. Я оглянулся на него, он закрывал холодильник. В руках у него была отваренная для меня вчера Дашкой курятина. Он сел за стол и начал ее быстро уминать.

– Простите, – сказал я. – Сегодня пятница.

– Ну и что? – спросил Михаил.

– Постный день вообще-то.

– Ну у вас же лежала кура, – ответил гость. – Вам все равно нельзя, поститесь. А я в дороге, мне можно. Правило такое есть. Или вы не слышали? Мне мой духовник архимандрит Симеон разрешил. А вы, если такое правило не знайте, то побольше читайте святых отцов. Я, знаете ли, их каждый день читаю. – Михаил вытер руки о скатерть и срыгнул. – Пойду в гальюн, посрать мне надо. – он вышел.

– Кто это? – спросила побледневшая Дашка. – Ты – что, не видишь? Он все врет. Он не из Дивеево.

– Вижу, – хмуро ответил я. – И как мне его, прикажешь, выставить? Милицию, что ли, вызвать? Ладно, вернется из туалета, просто выгоню…