Текст книги "Капкан (ЛП)"

Автор книги: Одри Раш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Мне нужно, чтобы мольба была вырвана из моей души, как будто она мне больше не принадлежит.

Вместо этого, когда мой бывший был таким, я плавала внутри своей головы, как буй у берега.

Точно так же, как сейчас, Кэш.

Слова Кэша эхом отдаются в моей голове. Вопрос? Или требование? Кончики его пальцев скользят по моему животу, затем проникают под рубашку в поисках лифчика.

Мой бывший парень всегда был добр ко мне, и теоретически, я этого хотела. Это то, чего должна хотеть выжившая. Но когда, от каждого его прикосновения, мою кожу покрывали мурашки, я больше не могла это терпеть. Я должна была заставить его понять меня.

Я дала пощечину своему бывшему. На его щеке образовался красный отпечаток ладони. У него отвисла челюсть, он был совершенно ошеломлен, но в его глазах было сочувствие.

Нет, это была не симпатия, а жалость. Как будто я была раненой птичкой, которую ему нужно было спасти.

– Позволь мне любить тебя. – сказал он. – Пожалуйста, Ремеди.

Только после того, как я рассталась с ним, зная, что он никогда не сможет дать мне то, в чем я нуждалась, он убедил меня пойти на программу по излечению от сексуальных зависимостей. Как будто это могло нас спасти.

На самом деле, он просто хотел исправить меня. Ногти щиплют мой сосок, затем скручивают его, пока я не хватаю ртом сухой воздух. Я задыхаюсь, держась за грудь.

– Что за чертовщина? – спрашиваю я.

– Где ты была? – спрашивает он, его брови сходятся на переносице. – Эта пустота в твоих глазах. Твои мысли были где-то в другом месте.

Он поворачивается на своем стуле и пристально смотрит на меня, затем обхватывает ладонями обе мои груди, заставляя меня убрать руки. Его ногти превращаются в зажимы, высасывающие кровь из моих сосков. Острое ощущение пронзает меня, и я задерживаю дыхание.

– Если боль – это единственный способ, которым я могу привязать тебя к реальности, тогда, во что бы то ни стало, давай оставим тебя здесь.

Сжатыми пальцами он выкручивает мои соски, кожа натягивается под его пальцами до тех пор, пока боль не пронзает мою грудь. Внутри меня нарастает крик, но я держу его внутри.

Он ухмыляется. Ублюдку нравится такая реакция. А я хочу сдаться ему.

– Ты… – выдыхаю я вместо этого. – Больной, чертовски больной человек.

– Тогда скажи мне, почему я чувствую запах твоей киски? – хихикает он.

Мои щеки горят, а рот открывается. Он облизывает свою толстую нижнюю губу, немного ослабляя хватку на моих сосках, меня захлестывает горячая волна облегчения.

– Твои соски твердые. – говорит он, потирая мои бугристые вершинки между пальцами.

Он берет каждую грудь, затем мнет их, как мячик для снятия стресса, как будто собирается использовать мое тело, чтобы получить каждую унцию своего облегчения.

– Насколько ты мокрая, Ремеди? – я прикусываю внутреннюю губу.

Нет. Нет. Нет. Что бы он ни говорил, ему наплевать на мое удовольствие. Я для него всего лишь кукла для траха, вещь, которую он может выбросить, как только потеряет интерес.

Моя киска сжимается. Эти мысли тоже не помогают. У меня никогда не было секса с кем-то, кому в конце концов, было бы наплевать на то, что я чувствую. И это похоже на возвращение домой.

Нет. Речь идет только о том, чтобы делать то, что хочет он, чтобы я могла получить то, что хочу. А я хочу, чтобы он оказался в тюрьме или умер. Даже если я тоже там окажусь, это не имеет значения. Я делаю долгий, тяжелый вдох.

– Пошел ты. – рычу я.

– Тебе бы этого хотелось, не так ли? Ты ведь понимаешь, что ты у меня в долгу, Ремеди? – спрашивает он, в его карих глазах клубятся облака пыли, и он прищуривается, глядя на меня.

Ему нравится шантажировать меня. То, как это заставляет меня извиваться. И это доказывает, что он больной ублюдок. Кто-то, кто не заслуживает своей роскошной жизни.

– От ненависти в твоих глазах, до сладкого вкуса твоей киски: теперь ты принадлежишь мне, Ремеди Бассет.

Мой живот скручивает от этих собственнических слов, но я отказываюсь показывать это. Он встречается со мной взглядом, не позволяя мне отвернуться. Затем, он снова скручивает мои соски, дыхание со свистом вырывается сквозь зубы, когда я смотрю на него в ответ, стараясь не издавать ни звука. Но чем больше я сопротивляюсь, тем сильнее он сжимает, моя грудь горит огнем, боль проходит сквозь меня, как электрические разряды. Кэшу все равно, насколько это больно.

Чем сильнее я борюсь с ним, тем больше это подпитывает его. В его глазах горит голод. Мое лицо вспыхивает, когда осознание обрушивается на меня, как тонна кирпичей.

Он первый человек, который это сделал. И мне не нужно было даже умолять его об этом. Это почти как если бы он слушал. Как будто он мне верит. Он прижимает ладони к моей груди, и тупая боль пронзает меня. Он дышит мне в ухо, каждый выдох горячий и протяжный.

– Этого недостаточно, не так ли? – бормочет он. – Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя нагнув над своим столом, вонзаясь в тебя так сильно, что у тебя останутся синяки на киске? Чтобы от каждого движения, ты точно помнила, кому принадлежит это тело?

Его большие пальцы касаются вершинок моих сосков, кожа сейчас такая нежная, что все болит, даже от такого легкого прикосновения. У меня отвисает челюсть.

– Скажи мне, чего ты хочешь, Ремеди. Скажи мне, как сильно ты хочешь, чтобы я причинил тебе боль.

– Ты тупой извращенец. – шиплю я. – Я не хочу, чтобы ты причиняла мне боль.

Его зубы сжимаются, а глаза блуждают по моему телу. Ухмылка приподнимает уголки его рта, как будто он знает, что я лгу.

– Тогда соври мне. – говорит он. – Или прямо сейчас, я отправлю это видео по электронной почте полиции.

Держа одну руку на моей груди, он сжимает мой набухший сосок, другой рукой он печатает, выводя на монитор свою электронную почту. Он даже увеличивает текст, чтобы я могла прочитать все. Я тяжело дышу. Он издевается надо мной. На самом деле он этого не сделает. Он начинает читать вслух.

– Уважаемое полицейское управление Ки-Уэста. – он блефует, он черт возьми, блефует.

Он этого не сделает. Как только он это сделает, у него не будет надо мной никакой власти.

– Это видео содержит кадры, на которых Ремеди Бассет пытается убить меня.

– Чувствуешь себя сильным, заставляя женщину умолять? – перебиваю я.

Я задираю нос, глядя на него сверху вниз, даже когда мои ноги дрожат от желания. Он прав, я действительно хочу, чтобы он причинил мне боль. Но я не могу позволить ему победить.

– Ничто не излечит твою извращенную…

– Ты ужасная лгунья. – отвечает он.

Он заканчивает печатать, затем прикрепляет файл.

– Я не лгу. – говорю я.

Он наводит указатель на слово "Отправить". Его палец поднимается, собираясь нажать на кнопку.

– Я хочу, чтобы ты трахнул меня так, как будто ненавидишь. – выпалила я, и его палец замирает над мышкой.

Я нетерпеливо киваю, показывая ему, что готова играть. Я должна это сделать. Если я позволю ему в достаточной степени контролировать ситуацию, тогда мне тоже будет легче взять его под свой контроль.

По крайней мере, это то, что я говорю себе.

– Я хочу, чтобы ты душил меня, пока я не потеряю сознание. – продолжаю я.

Мое лицо покраснело, и все мое тело горит. Я никогда раньше так ясно не выражала своих желаний. У меня в горле образуется комок, и я чувствую что не могу дышать. Но его глаза полностью восхищены мной, и любые опасения тают.

Он действительно слушает.

– Я хочу, чтобы ты заставил меня кончить так сильно, что я забуду, кто я. Хочу, чтобы ты ударил меня, избил меня, использовал меня и показал мне, какая я шлюха для тебя.

Он щиплет меня за сосок, используя его, чтобы притянуть ближе, затем сажает меня к себе на колени, как будто собирается отшлепать меня, как ребенка.

Он сделал это с Дженной. Отшлепал ее за то, что она опоздала на встречу. Это унизительно, и я ненавижу это, но мне также нравится.

Почему у меня так кружится голова?

Он срывает с меня леггинсы и трусы до тех пор, пока я полностью не оказываюсь обнаженной, и тогда я понимаю, что это совсем другая ситуация. Он никогда так не выставлял Дженну напоказ.

Наклонившись, он обнюхивает меня, и я краснею. Я чертовски мокрая.

Из его груди вырывается стон, как будто он зверь, которого выпустили на волю. Он раздвигает мои ягодицы, обнажая мою заднюю дырочку. Прохладный воздух щекочет мою кожу, и все мое тело покрывается мурашками.

– Почему ты этого хочешь? – спрашивает он.

– Потому что… – начинаю я, но замолкаю, потому что не знаю ответ.

Почему именно он? Почему именно так? Почему я не могу быть нормальной?

– Потому что…

– Потому что ты ничего не можешь с этим поделать, не так ли? – он дышит, его голос низкий и спокойный, как будто он пытается объяснить мне причину. – Ты хочешь, чтобы я взял то, что хочу. Владел тобой. Показать тебе, что ты всего лишь моя маленькая кукла для траха. Насколько сильно ты этого хочешь?

Кончики его пальцев как наждачная бумага, но когда он просовывает один между моих складочек, я становлюсь такой влажной, что его толстый палец с легкостью скользит в меня. Используя мое возбуждение, он дразнит пальцем мою заднюю дырочку, затем сует палец внутрь.

Давление переполняет меня, и я хватаю ртом воздух, совершенно ошеломленная. Как будто этим единственным движением он говорит мне правду: ему все равно, чего я хочу. И это так сильно меня заводит.

– Используй меня. – хнычу я. – Используй все мои дырочки. Пожалуйста.

– Сейчас я собираюсь использовать тебя, Ремеди. Именно так, как я хочу. Все твои дырочки мои, маленькое лекарство. Мои. – рычит он, затем вгоняет свой палец глубоко в мою задницу, одновременно кусая меня за шею.

Я вскрикиваю, мой стон такой громкий, что я пытаюсь остановить себя, заглушая его, но он смеется и трахает пальцем мою задница.

Я подаюсь бедрами вперед, обхватывая его ногу, желая большего, намного большего, затем мой клитор трется об него. Одной рукой он держит меня за шею, как будто осматривает олененка на убой, а другой рукой трахает мою задницу.

Палец скользит в мою попку, наполняя меня, и мой клитор продолжает тереться об его ногу. Ощущения настолько интенсивные, что я близка к пропасти. Я ненавижу это, но мне так же нравится, изо всех сил стараясь не думать о том, что это значит.

Я должна помнить, кто он такой. Я ненавижу его. Эти деньги олицетворяют все, что я ненавижу в таких людях, как мой отчим и сводный брат, и поэтому я должна оставаться сильной.

Его пальцы входят и выходят моей задницы, и я забываю обо всем. Мышцы его бедер подергиваются, его член такой каменный, что кажется он твердеет каждый раз, когда мое тело прижимается к нему. Его пальцы щекочут мою попку, легкая боль смешивается с давлением. Ощущение покалывания пробегает по моей нервной системе, пока не начинает стимулировать шею и щеки. Я больше не могу оставаться сильной.

Кэш держит меня на грани, и я тяжело дышу, пытаясь остановить удовольствие, но я никогда ни с кем раньше этого не делала, даже с самой собой. Это переполняет меня, подталкивает к краю пропасти. Мое лицо вспыхивает, челюсть отвисает, и эти непроизвольные спазмы нарастают внутри меня…

Он мгновенно убирает руки, откидываясь на спинку стула, затем смеется. Я, спотыкаясь, подаюсь вперед, прижимаясь к нему, мое тело покрыто потом. Одним быстрым движением он помогает мне встать. Как только я прихожу в себя, он закрывает сообщение, и переключается на другую программу на своем компьютере. Чёрт.

Как будто он просто забыл про своё удовольствия, как будто ничего не произошло.

Моя киска болит. Каждое подергивание моих мышц молит от его прикосновении, но он игнорирует меня, полностью сосредоточившись на работе.

Он покончил со мной.

– И это все? – спрашиваю я.

Он указывает на дверь.

– Мне нужно, чтобы ты встретилась с генеральным подрядчиком в торговом центре Уотерсайд-парка.

Я моргаю, затем проверяю время. У меня два вопроса.

– Зачем? – спрашиваю я.

– Важная доставка. Он будет там в шесть. – у меня отвисает челюсть.

Он серьезен. Все закончилось. Выражение его лица абсолютно стоическое, руки быстро печатают, и мне приходится с этим смириться. Он трахал меня пальцем в задницу и лишил меня оргазма.

Я закатываю глаза, затем поворачиваюсь к двери.

– Возьми мою машину. – говорит он и бросает мне свои ключи. – Так будет быстрее.

– Если это так важно, почему ты доверяешь это мне?

Он, наконец, встречается со мной взглядом, впервые с тех пор, как его руки покинули мое тело. Его гладкие губы приподнимаются, и я могу прочесть это по выражению его лица: он точно знает, что делает, как я расстроена, как сильно я ненавижу то, что хочу большего. И он наслаждается этим.

– Потому что я сказал тебе сделать это, Ремеди. – говорит он. – Часть твоей должностной инструкции включает в себя посещение встреч вместо меня. Знай свое место.

Эти слова врезались мне в память. Он в чем-то признался, не так ли? Он хочет, чтобы я «знала свое место», потому что я не остаюсь на своей полосе. Я делаю не совсем то, чего он хочет. Я не знаю, в чем дело, но у меня такое чувство, что я раздражаю его так же сильно, как он раздражает меня.

Заставить меня уйти и отдать мне приказ – является напоминанием о наших позициях.

Он мой босс, я его подчиненная. И он избавляется от меня.

– Я жду тебя к восьми. – говорит он. – Приведи себя в порядок, прежде чем уйдешь. Ты же не хочешь, чтобы они подумали, что ты трахаешься со своим боссом, не так ли?

В его словах слышится смешок, но к тому времени, как я смотрю ему в лицо, он уже вернулся к своему компьютеру. Я медленно иду, мое тело сжимается от желания и я закрываю за собой дверь.

ГЛАВА 5

Ремеди

Наш график продолжается в том же духе: он звонит мне в странное время, в полночь, на рассвете, поздним вечером. Затем он дразнит мое тело ощущением боли, всегда демонстрируя, насколько сильно он контролирует меня и никогда не дает мне расслабиться. Конечно же, после этого я иду в ближайшую ванную и даю себе это освобождение, зная, что только усиливаю своё желание.

Он монстр, которому нравится владеть мной. Но знаете что хуже всего?

Мне нравится, как он контролирует меня. Моя киска и разум знают, что мы проигрываем, а он побеждает.

Именно поэтому, после нескольких таких дней я тестирую себя. Я стучу в дверь дома Дженны, еще одного дома Уинстона, который она делит с тремя другими женщинами, из-за этого мой желудок сжимается в узел.

Это хорошо, напоминаю я себе. Ты охотишься за Уинстоном только из-за Дженны.

Она открывает дверь в пижаме. Я приподнимаю бровь. Обычно к этому времени она уже работает над макияжем, но видимо еще даже не принимала душ.

– Разве ты не начинаешь работать меньше чем через час? – спрашиваю я.

– Я больна. – говорит она.

Затем, волоча ноги, вваливается внутрь, и я следую за ней в спальню. Обхватив себя руками, она снова забирается под одеяло и лежит в позе эмбриона.

– Что не так? – интересуюсь я, поглаживая ее под одеялом.

– В последнее время я сама не своя.

Острая боль сжимает мою грудь, и я возвращаюсь в свое детство. Я не могла находиться в своем доме, не опасаясь того, что кто-то мною воспользуется, и прямо сейчас Дженна испытывает тоже самое. Она морщит лицо, ее губы побледнели потеряв свой красный оттенок, все ее тело отягощено всем, что произошло. Уинстон и агентство игнорировали её.

Мои ладони сжимаются в кулаки, я не собираюсь бросать ее. Еще до того, как я рассказала ей о своем отчиме, она всегда была рядом со мной.

Я хочу, чтобы она стала прежней.

Когда мы еще учились в старшей школе, Дженна была влюблена в моего сводного брата Броуди. Каким бы подлым он ни был по отношению к ней, она души в нем не чаяла. Она клялась, что где-то внутри его толстого черепа он был милашкой.

Все, что видела я, это жестокого сводного брата, который теперь был вдвое больше меня, но причинял мне боль, как будто мы всё ещё были детьми. И поскольку я знала, что Броуди и Дженна на самом деле никогда не станут парой, потому что Броуди был и остается большим мудаком, я оставила это, рассматривая как безобидную влюбленность.

В конце концов, мы с Броуди дрались друг с другом, потому что были сводными братом и сестрой, он бы никогда не посмел ударить Дженну.

Но однажды он загнал Дженну в угол в моей спальне и сказал ей.

«Перестань быть такой нуждающейся маленькой сучкой.»

Я нашла ее в слезах, завернувшись в одеяло на моей кровати. Это был концом того, что я позволила ей влюбиться в Броуди.

– С ним покончено. – сказала я ей. – Он не имеет права так с тобой обращаться. Ни за что на свете.

– Пожалуйста. – прошептала она. – Не делай из мухи слона.

Она погналась за мной, но я не обратил на нее внимания. Я не могла остановить своего отчима, но я не боялась Броуди. Конечно однажды, он поставил мне синяк под глазом, но я довела его до слез быстрым ударом по яйцам. Сейчас, он причинил боль моей лучшей подруге, ему конец.

– Броуди! – крикнула я.

Он оторвал взгляд от своего телефона.

– Ты не хочешь рассказать мне, что ты сказал моей лучшей подруге?

Он встал, используя свой рост, чтобы превосходить меня.

– Конечно. – сказал он. – Я назвал ее маленькой нуждающейся сучкой.

– Извинись. – потребовала я. – Извинись перед ней. Или ты пожалеешь об этом.

Он махнул рукой, прогоняя нас.

– Я не извинюсь. Вы обе такие королевы драмы.

Я топнула ногой, и он вздрогнул, удивленный, что я действительно могу что-то сделать.

– Ты не имеешь права так с ней разговаривать. – сказала я.

Он отодвинул стул с дороги и подошел ближе.

– И что же ты собираешься сделать? – он спросил. – Поплакаться моему папочке?

Мудак.

Я пнула его в колени так сильно, что он врезался в стену. Затем схватила Дженну за руку и закричала.

– Бежим!

Мы помчались через весь дом в мою спальню и быстро заперли дверь, заливаясь смехом.

Это того стоило. Дженна вернула свою жизнерадостную улыбку, и я поняла, что все будет хорошо.

И прямо сейчас, пока она укутана в одеяла, это все, чего я хочу, чтобы она снова почувствовала себя лучше. Но пинка под зад Кэшу будет недостаточно. Он заслуживает чего-то похуже.

– Тебе не нужно бояться. – говорю я, указывая на дверь. – Я приглядываю за этим куском дерьма.

– Я не боюсь. – бормочет она. – Но такое чувство, что я больше ничего не контролирую.

Мое сердце замирает. Мой отчим полностью парализовал меня, точно так же, как Кэш сейчас парализует Дженну. Какая-то тяжесть ложится мне на плечи. Это груз, который я буду носить с собой до тех пор, пока не покончу с Кэшом.

– Я доведу его. – говорю я. – Я обещаю.

Она выдавила из себя улыбку.

– Мне не следовало втягивать тебя в это. – печально говорит она. – Это моя вина. Я знаю, какой ты становишься.

Я ухмыляюсь при этих словах. Я собираюсь показать Кэшу, какой именно бываю.

– Да ладно. – говорю я. – Всякое случается. И именно для этого существуют лучшие друзья.

Я держу ее за руку.

– Я собираюсь позаботиться о нем. Я обещаю.

– Подружка. – говорит она. – Я люблю тебя.

– И я люблю тебя!

Я обнимаю ее, и в конце концов она идёт в душ. Я забегаю домой перед тем, как поехать в поместье. Небольшой перерыв, чтобы взять ноутбук и пописать.

Я поворачиваю дверную ручку ванной, и вся дверь слетает с петель.

– Черт! – кричу я, отскакивая в сторону.

Она едва не задевает мою ногу. Дверь скребется о стену, оставляя черный след на деревянной обшивке, а с петли свисают винты. Я делаю глубокий вдох. Как будто вселенная хочет, чтобы я взаимодействовала с Кэшем. Но я подам заявку на техническое обслуживание, как делаю всегда, словно владелец мне не начальник.

И если это всплывет на работе, я сделаю все возможное, чтобы убедить его прислать кого-нибудь достойного на этот раз. Но моя киска ноет при мысли о попытке убедить его, представляя, что он прикажет мне встать на колени.

Я качаю головой. В последнее время мой разум постоянно находится в сточной канаве. Я виню его. Мысль о том, что я буду говорить с ним больше, чем нужно, заставляет меня съеживаться.

Но есть только один способ отомстить за Дженну, и это сблизиться с Кэшом. Даже если это всего лишь запрос на техническое обслуживание.

В поместье я готовлю нам кофе, себе со сливками и сахаром, ему черный. Затем не говоря ни слова, ставлю его кружку на стол. После я готовлю Бонс завтрак. Она ест, затем наблюдает за мной, пока я просматриваю электронную почту своего агентства и оформляю заказ на техническое обслуживание. В разделе дополнительных комментариев я ввожу "На этот раз клиент запрашивает успешное обслуживание", затем нажимаю "Отправить".

Мгновенно в дверях появляется Кэш, в сером жилете, натянутом поверх рубашки на пуговицах. Его рукава, как всегда, закатаны, демонстрируя вены на руках. Я сосредотачиваюсь на этих кровеносных сосудах, вспоминая, как они перекатываются каждый раз, когда он прикасается ко мне. Как будто его силу невозможно сдержать. У меня перехватывает дыхание.

Это глупо. Он мой босс и обидчик моей лучшей подруги, черт возьми.

И все же я хочу его.

– Что? – огрызаюсь я.

Он склоняет голову набок, интересуясь выражением моего лица. Я с трудом сглатываю. На данный момент он все еще мой босс. Я не смогу отомстить, если не притворюсь, что следую его правилам.

– Простите, сэр. – говорю я, заставляя себя улыбнуться. – Это было долгое утро. Чем я могу вам помочь?

Он поджимает губы, удовлетворенный моей реакцией.

– Дверь. Её уже чинили раньше?

Я опускаю глаза, пытаясь успокоиться, но ничего не могу с собой поделать.

– Я полностью понимаю, что в первую очередь, вы должны уделять внимание собственности на аренду для отдыха, но когда дело доходит до ваших долгосрочных арендаторов, у вас почему-то возникают проблемы с обслуживанием.

– Согласен.

Этот немедленный ответ ошеломляет меня. Я ожидала, что он будет отрицать это. Он что, издевается надо мной?

Его плечи расслаблены, а подбородок напряжен. На мгновение его темные, затуманенные глаза проясняются. В них нет никакого подвоха.

– Я думала, подрядчик выполнял заказы на техническое обслуживание от компании Winstone? – спрашиваю я.

– Да, это так. Но все твои запросы, сначала проходят через меня.

Эти слова заставляют меня похолодеть. Это имеет мало общего с техническим обслуживанием или даже с тем фактом, что я его личный ассистент. Это связано с нашим соглашением.

– Это просто решить. Пошли. – он кивает в сторону двери, ведущей в пристроенный гараж. – Я могу научить тебя.

Я дотрагиваюсь до основания своей шеи.

– Ты покидаешь поместье?

– Есть ли лучший способ проверить свои возможности, чем помочь моей любимой сотруднице с ее запросом на техническое обслуживание?

Серебряно-золотые часы, которые висят у него на запястье, подчеркивая его статус, а губы гладкие и изогнутые, щетина на подбородке аккуратно подстрижена. Все в нем было утонченным. И все же его руки грубые, как сухой, неровный бетон, я знаю, что его живот покрыт выпуклыми, розовыми шрамами.

Он не просто миллиардер, который занимается недвижимостью и бизнесом, и он не просто любитель, который сам занимается ремонтом. Но сколько бы я ни размышляла об этом в своей голове, я не могу понять. Я даже не знаю, действительно ли он отшельник, или это уловка, чтобы манипулировать людьми, заставляя их делать то, что он хочет.

В любом случае, я ему не доверяю.

Он открывает пассажирскую дверцу своего элегантного, черного, импортного спортивного автомобиля, затем везет нас в центр Ки-Уэста.

– Твой отец никогда не учил тебя пользоваться инструментами? – спрашивает он.

Я хмурюсь. Он спрашивает об этом, сейчас? Почему он задает так много вопросов?

– Мой отец умер до моего рождения. – отвечаю я.

– Отчим? Брат? Парень?

Может быть, он ищет, есть ли у меня кто-нибудь, кто защитить меня от него.

– Они не учили меня таким вещам. – говорю я.

– Тогда чему они тебя учили?

Я выдыхаю, затем поворачиваюсь лицом к окну.

– Я не знаю.

Он паркует машину на улице и платит по счетчику. Даже миллиардер должен следовать некоторым правилам.

Он указывает на магазин. На фасаде здания выцветшими красными буквами написано «Mike's Home & Supply Co.»

Пожилой мужчина в бейсболке присвистывает, когда мы входим.

– Посмотри на себя. – говорит он Кэшу. – Красивый, и с дамой.

Я закатила глаза. Технически мы здесь вместе, но мы не вместе. Другой человек за кассой, таращится на нас, как на шоу уродов.

– Куда ты собрался сегодня с этой горячей штучкой, приятель? – спрашивает мужчина постарше.

Приятель? Этот человек называет Кэша, миллиардера, занимающегося строительством недвижимости, "приятель"?

Откуда он вообще знает Кэша?

– Это Ремеди, мой новый личный ассистент. – говорит Кэш, кладя руку мне на плечо и крепко сжимая его.

И тогда ошибки быть не может, он представил меня, а это значит, что он знает этих людей.

– Ее дверь сорвалась с петель. Решил научить ее, как чинить.

– Научи человека ловить рыбу и корми его всю жизнь. – говорит владелец с тоской в голосе, словно он часто повторяет эту фразу. – Ты знаешь, где искать.

Мы находим необходимые инструменты. Пару новых петель и шурупов, и к всему этому Кэш намекает, что мне скорее всего понадобится и новая дверь.

Наконец, мы добираемся до выхода из магазина. Я все еще не понимаю, почему Кэш настаивает на том, чтобы мы починили дверь вместе. Может быть, это предлог, чтобы оказаться в моём доме. Меня пронзает нервный спазм, но я подавляю его. Мы еще не пришли к этому.

– Как продвигается переезд? – спрашивает кассир, просматривая товары.

Кэш спокойно смотрит на мужчину, сухожилия на его шее напрягаются, как будто кассир сказал что-то совершенно неправильное.

Переезд?

– Переезд требует времени. – говорит Кэш резким тоном, за которым скрывается угроза.

Кассир склоняет голову и опускает глаза. Он тоже уловил этот тон.

Что-то здесь не так. Действительно ли Кэш отшельник, если он знает всех в этом хозяйственном магазине, даже кассира? Пока кассир упаковывает наши товары, я шепчу Кэшу.

– Я думала, ты никуда не выходишь.

– Я же говорил тебе. – говорит он. – Я избавляюсь от этих привычек. Видимо твоя подруга не заметила этого.

Я прижимаю кулаки к бокам. Дженна, может, и робкая, но она наблюдательна, а Кэш полон дерьма.

Раздается звон дверного колокольчика, и заходит клиент. Светло-каштановые волосы и голубые глаза загораживают выход, а вокруг него вспыхивает солнечный свет. Мое сердце готово выпрыгнуть из груди, и каждая мышца в моем теле напрягается от нервов.

Он похож на моего отчима.

Затем мужчина поворачивается в сторону, показывая различия между ними. У него нос намного больше, чем у моего отчима. Я выдыхаю, но мои пальцы дрожат по бокам, пытаясь избавиться от нервов. Может быть, Броуди в городе. Когда я видела его в последний раз, он был еще больше похож на своего отца.

Но Броуди больше не живет в Ки-Уэсте. И кроме того, этот мужчина, вероятно слишком стар, чтобы быть им.

– Что случилось? – спрашивает Кэш.

Клиент рассматривает товар на полках. Его плечи округлые, как у моего отчима, и такие же мягкие руки. Я знаю, что это не он, но нервное чувство трепещет в моей груди. Я уже привыкла к тому, что его нет, а сейчас он снова вторгается в мою жизнь.

Мужчина исчезает в высоком проходе, но я все еще смотрю на пустое место, словно вижу его призрак.

Кэш притягивает меня к себе, тепло его тела окутывает меня, и на секунду я забываю, кто он, позволяя себе таять в его руках. Пыльный аромат химикатов, сосен и его пота охватывает меня. Я моргаю, позволяя себе вынырнуть из этих воспоминаний. Кэш поглощает мой мир, и это кажется таким правильным.

– Что с тобой? – спрашивает он снова.

На этот раз я не молчу, а даю ему ответ.

– Мне показалось, я кого-то видела.

– Кого?

Когда я не произношу ни слова, он хватает меня за плечи, наклоняя, пока мы не оказываемся на одном уровне глаз.

– Скажи мне, Ремеди, или да поможет мне бог, я заставлю тебя. Я покажу всем в этом магазине, что такое…

– Мой отчим. – говорю я, перебивая его.

Мой отчим не заслуживает имени. Но правда в том, что я не смогу произнести его, даже если захочу. Его имя заставляет меня съежиться, как будто я ничего не контролирую.

Я закрываю глаза, затем делаю еще один вдох.

– Мне показалось, я видела своего отчима.

Кэш изучает меня, в его глазах я читаю слова, которые отказываюсь произносить. Например, то, что я не хочу находится рядом со своим отчимом. Что я не разговаривала с ним много лет, и как сильно я хочу, чтобы так оно и оставалось. Мой отчим переехал в Тампу после развода, но это не значит, что он не может посетить Ки-Уэст. У него все еще есть здесь друзья, как и у его сына.

Кэш кладет свою мускулистую руку мне на плечо и ведет меня к выходу из хозяйственного магазина. Как будто он знает, что мне нужно убираться оттуда. Как будто он хочет защитить меня.

Но он эгоист. Манипулятор. Как мой отчим. Всё это не имеет смысла.

Я позволяю ему вести машину, не спрашивая, куда мы едем, что делаем и почему. Но когда мы проезжаем мимо Куин-стрит и не поворачиваем к его поместью, я оживляюсь.

– Здесь ты должен был повернуть налево. – говорю я.

– Мы едем не в мое поместье. – отвечает он:

Я хмурюсь, собираясь задать ему вопрос.

– Мы собираемся починить твою дверь.

У меня нет сил ни чинить дверь, ни сидеть взаперти моего арендованного дома с незнакомым мужчиной, даже если формально дом принадлежит ему.

– Позови кого-нибудь из своих ремонтников. – говорю я.

– Я научу тебя.

– Я отправила запрос на техническое обслуживание. Я не просила тебя о помощи.

Он не отвечает. Его глаза устремлены на дорогу, как будто меня здесь нет. В моем животе что-то переворачивается, я знаю, что сказала грубость. Он пытается помочь.

Но мне не нужна его помощь. Он паркуется перед моим домом, и я открываю рот, чтобы спросить, откуда он знает, где я живу, но останавливаю себя. Он владелец этой собственностью и является моим работодателем. Конечно, он знает.

Он протягивает мне пластиковый пакет.

– Почини ее сама. – говорит он.

Я таращусь на него, затем похлопываю по своей сумочке.

– А как же моя машина?

– Я попрошу кого-нибудь пригнать её.

Он уезжает, наш последний разговор был пугающе коротким. Кэшу нравится слушать, как он говорит, особенно когда речь заходит о том, чтобы поставить меня на место. Это резкое различие между тем, каким он был, когда мы были в машине, нервирует меня. Почти, как если бы я обидела его.

Я сминаю пластиковый пакет в своей руке и поднимаю взгляд на переднее крыльцо.

Что случилось?

Когда я вхожу внутрь, мой телефон жужжит: экран заполняет фотография нас с мамой.

– Том хочет пригласить нас на двойное свидание. – говорит мама, как только я беру трубку.

– Что думаешь?

– Том? – спрашиваю я.

Теперь у него есть имя. Это значит, что у них все серьезно. Это проигранная битва.

– Мой новый парень. Я рассказывала тебе о нем.

Тупое покалывание скручивает мой живот, угрожая заставить меня свернуться калачиком в постели до конца ночи.