Текст книги "Его (ЛП)"
Автор книги: Обри Дарк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Если бы я мог оставить свою тень где-нибудь и никогда её не видеть, я бы это сделал.
Моя тень. Эта прокрадывающаяся тьма, которая прикрывает собой всё яркое или хорошее до тех пор, пока не остаётся ничего, кроме единственной вещи: того, что удовлетворит и отгонит её. Она начинает переполнять меня, и тогда я вижу только зло. А когда я убиваю, она отступает.
Я не сумасшедший. Я не шизофреник. Дело не в раздвоении личности или какой-то подобной нелепости. Я не отрицаю ответственности. Мои преступления принадлежат мне, и это я владею ножом. Мой желудок ворчит, желая еды, но я проявляю умеренность, когда ем. Моё сердце изнывает, желая облегчения, но я проявляю умеренность в убийстве.
Нет, тень – это то, что я ношу как плащ, и она растягивается подобно плащу, тяжелеет с каждым шагом, пока не становится нестерпимой. Вот тогда-то я убиваю. Я убиваю. Я. Не тень. И всё же не будь её, мне бы не потребовалось избавление, которое дарует убийство.
Венди удалось пришить тень Питера обратно с помощью нитки и иголки. Могу ли я допустить мысль, что она отрезала её от меня лезвием?
Кэт.
Когда я проснулась, в комнате было темно. Небо за окном было серым, свет проникал по краям штор. Мне хотелось выглянуть на улицу, взглянуть на деревья в полутьме. Лёжа вполоборота на боку, я слегка потянула за ремень, прежде чем осознала, что всё ещё нахожусь в плену. Узел по-прежнему крепко стискивал моё запястье.
Рядом со мной ворочался Габриель. Он уснул, лёжа на спине, оставив меня на долгие часы пялиться в потолок, до тех пор, пока я и сама в итоге не уплыла в беспокойный сон. Сейчас же именно он спал беспокойным сном. Он снова дёрнулся и застонал, одеяло свалялось на его талии, тело скрутилось.
Пот пропитал переднюю часть его футболки, полукруг прозрачной влажной ткани цеплялся за его скульптурную грудь. Его брови были сведены на лбу, выражая такую боль, что мне стало не по себе от вида того, как он корчится. Обе стороны рта в гримасе опустились вниз. Из уголков глаз сочились слёзы, смешиваясь с потом, стекающим по вискам.
Убийца. Похититель. Мучитель. Но, когда метался рядом и снова и снова стонал во сне, он выглядел как ребёнок, который боится темноты.
Он снова перевернулся, и с его губ сорвался всхлип. Он пробормотал что-то нечленораздельное. А следом то, что я сумела расслышать: шёпот, такой горестный, едва ли не разбивший мне сердце.
– Котёнок, – шепнул он и вновь застонал.
Моя рука была туго натянута, но я сумела дотянуться до него пальцами, когда он повернул голову. Я коснулась пряди его волос, поглаживая ту вытянутыми пальцами.
Он перестал стонать. Застыв в неудобной позе, я продолжала гладить его пальцами по голове. Ногтями пробежалась по его волосам, отодвигая в сторону тёмный беспорядок. Его губы шевелились, но теперь с них срывались не слова, а всего лишь безмолвные интонации.
Затем он перевернулся на другой бок, перебрасывая руку через меня и подтягивая меня ближе, как если бы я была подушкой или детской плюшевой игрушкой. Его влажная от пота голова покоилась на моём плече. Его колено расположилось на моём бедре. Вес его был столь реальным, столь до невозможности человеческим.
Был ли он монстром? А была ли монстром я, раз проявляла заботу по отношению к нему? Даже сейчас, привязанная к столбикам кровати, я не могла не думать о том, что являлась узником куда меньшим, чем он сам.
Я склонила голову и нежно поцеловала его в лоб. Горячую кожу, бывшую всё ещё влажной от пота.
– Спи, – прошептала я, и он повиновался.
Глава 17.
Гейб.
На следующее утро я принёс ей завтрак в постель. Её глаза были мутными: видимо, ей не удалось хорошенько поспать. Жаль.
– Почему бы тебе меня не развязать? – спросила она, когда я предложил ей кусочек печенья, намазанный маслом.
– Мне нужно уйти, – ответил я. – А я не могу предоставлять тебе такую свободу, когда ухожу из дома.
– Куда уйти? – она не ела, и я был немного раздражён.
– Наружу.
Тень вернулась. Вернулась в ночь после стольких дней изгнания. Я понимал, что мне нужно найти новую жертву. Не убивать тут же, но уже скоро.
Предметом моих исследований стал мужчина. Политик, который всюду наслаждался пороками и избивал свою жену. Он спал со своей практиканткой: с девочкой четырнадцати лет. Как-то раз, когда я там находился, увидел, как она выходит из здания, – её волосы были спутанными, а глаза покрасневшими от слёз. Я видел, как он разговаривал с ней на парковке, как он угрожал ей, нагнув над капотом своего Лексуса. Это воспоминание вынуждало меня дрожать от ужаса.
Да. Вот что помогло бы. Вот что отогнало бы тень. Убийство дважды в месяц – послабление, но я заслужил его из-за того, что мне пришлось справляться с такой нервотрёпкой. Вот чем она была: моим питомцем, крохотной нервотрёпкой. Я закинул в рот печенье и начал жевать. Жевал, жевал и проглотил.
– Что тебе снилось прошлой ночью? – поинтересовалась она.
Её плечи даже под путами были расслабленными, а губы розовыми и соблазнительными.
– Ничего, – произнёс я.
– Тебе что-то снилось. Ты говорил во сне.
– Не помню.
– Это был кошмар?
Мои глаза молниеносно вернулись к ней. Смышлёной, вот какой она себя считала. Да она и была смышлёной, но недостаточно. Я не знал, что она слышала. Вопли мужчины, которого я убивал во сне? Плач моей матери?
– Нет, – ответил я.
– Что случилось с твоей матерью?
Это было простое любопытство, ничего более. Я мог бы рассказать. Она подталкивала меня, пытаясь лучше меня понять.
«Но там нечего понимать, маленький котёнок. Копни глубже, и ты увидишь тьму».
Я швырнул оставшийся кусочек печенья обратно в тарелку.
– Прощай, – сказал я и поднялся на ноги, прежде чем успел бы разозлиться ещё больше.
Тень уже подползала ближе, расчищая себе путь обратно.
Кэт.
Прошли часы. Я пустила все силы на то, чтобы развязать узлы на запястьях, но от моих стараний ремни затянулись только туже. Желудок заурчал от голода. Я пожалела, что не подкрепилась завтраком.
Что, если он был серьёзен? Что, если он ушёл, чтобы попытаться убить себя? Что, если я застряла здесь наедине с собой?
Страх переполнял меня, и я никак не могла его угомонить. В обычной ситуации я бы с удовольствием выпила таблетку, только закрадись в меня беспокойство, но тут у меня не было никаких таблеток. Я не могла ни до чего дотянуться. Ремни крепко стискивали запястья, а дыхание стало прерывистым.
«Успокойся, Кэт. Успокойся. Не паникуй. Если ты запаникуешь…»
Внизу распахнулась дверь, и я услышала его шаги на лестнице. Он насвистывал. Как ни странно, я испытала облегчение. Он открыл дверь в спальню и вошёл подпрыгивающей походкой.
– Я принёс хорошие новости, – оповестил он, припрыгивая ко мне и склоняясь над кроватью.
Он… О Боже, он развязывал меня. Сперва ноги, затем запястья. Я размяла их, покрутив ими. Он же насвистывал, развязывая последний узелок. Мне никогда не доводилось видеть его таким… Оптимистичным. Я задумалась над новостями, которые он принёс.
– Наденешь для меня платье, котёнок? Сделай это для меня сегодня, – он двинулся к шкафу и вытащил оставшиеся платья, которые купил для меня. – Какое захочешь.
Я взяла первое попавшееся на глаза платье и комплект белья, после чего поднялась на ноги.
– Нет! Никакой ванной комнаты. Здесь. Переодевайся передо мной. Ты же знаешь, что я не доверяю тебе делать что-либо без меня, котёнок.
Он внимательно наблюдал за тем, как я наряжаюсь, ощупывая глазами каждое местечко. У меня всё ещё кружилась голова от накатывающих волн тревоги, однако, одевшись, я почувствовала себя лучше. Я выбрала красное платье-футляр, подол юбки которого заканчивался чуть выше колена. Он оценивающе оглядел меня сверху вниз, а затем приблизился к тому месту, где стояла я.
– Габриель?
Он легко поцеловал меня, как если бы приветствовал свою жену. Я не знала, притворялся он счастливым или и на самом деле был таким.
– Ты выглядишь прекрасно, дорогая, – произнёс он. – Присаживайся. Давай я расчешу твои волосы.
Я села на краешек кровати, сбитая с толку его хорошим настроением. Он вытащил расчёску из ящика и расположился позади меня. Его руки скользили по моим волосам, её зубчиками нежно лаская кожу. Было много узелков, но он терпеливо трудился, не делая резких движений. Его пальцы были длинными, осторожными.
«Он был бы хорошим хирургом», – тупо подумала я.
– Вот так, – подвёл он. – Теперь пойдём вниз.
Он повёл меня, направляя рукой, которую устроил на моей пояснице. Мы прошли мимо статуи лошадей на лестницу; их глаза, казалось, наблюдали за мной, пока я спускалась. Осознав, что мы направляемся к кухне, я в панике начала пятиться обратно.
– Всё хорошо, котёнок, – успокоил он, подтянув меня к своей груди. – Ты сделаешь мне что-нибудь поесть, вот и всё. Вот и всё.
Я дрожала, но осталась. Что ещё я могла сделать?
Он опустился на кухонный стул, где несколько дней назад мне пришлось наблюдать за тем, как он убивает и расчленяет профессора. Он махнул рукой в сторону холодильника.
– Сделай нам что-нибудь поесть, – сказал он.
Я открыла холодильник и заглянула внутрь. Было так странно видеть, что ест серийный убийца. Всё было таким… Обычным. Молоко, яйца, апельсиновый сок, тёртый сыр.
– Что ты хочешь? – поинтересовалась я.
– А ты хорошо готовишь? Нет, мне без разницы. Приготовь нам омлет. Ты же знаешь, как делать омлет, правильно?
– Конечно.
– Бекон на нижней полке.
Я достала все ингредиенты и начала готовить то, что делала уже миллион раз. Иногда мне приходилось готовить на чужих кухнях, и я не знала, где и что находится, но у него всё располагалось на тех местах, которые предпочла бы и я. Сковородка находилась под прилавком рядом с плитой. Я смазала её маслом и включила плиту. Он же продолжал спокойно сидеть, наблюдая за тем, как я взбиваю яйца в миске. После этого я вытащила нож, чтобы порезать бекон. Едва закончив, подняла взгляд на него. Он пристально следил за мной.
– Ты не хочешь, чтобы я пользовалась ножом? – осведомилась я.
Он вопросительно поднял брови.
– Я… Это же оружие, – объяснила я. – А до этого я пыталась тебя убить.
Пока нож был в руке, моя ладошка увлажнилась. Я подумала о лезвии и, моргнув, отогнала эту мысль.
– Ты попытаешься сейчас меня убить? – с улыбкой спросил он.
Я покачала головой. Нет, не попытаюсь. Я… Я не знала, что делать. Положив нож, посыпала беконом готовящиеся на плите яйца. Добавила сыр. Сложила омлет пополам и перевернула его, чтобы завершить приготовление.
– Твои родители были в сегодняшних новостях, – произнёс Гейб. – В местных.
Я чуть не опрокинула сковородку с плиты.
– Что… Что они…
– Они думают, что ты снова сбежала, – сообщил он. – Они умоляли тебя не делать глупостей. Просили вернуться домой.
Чтобы никто меня не искал. Никто не думал, что меня похитили.
Как будто прочитав мои мысли, Гейб снова заговорил:
– Твоя подруга думает иначе, – продолжил он. – Та, с торчащими волосами и пирсингом.
– Джулс, – пробормотала я.
Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как я стояла с ней между стеллажами, подшучивая над ужасными книгами, которые брали люди.
– Впрочем, она единственная считает, что тебя похитили, – произнёс он, пожимая плечами. – А слушать девушку, которая так выглядит, никто не станет.
– Как «так»?
– Ты прекрасно знаешь, что внешность – единственное в мире, что на сегодняшний день имеет значение, – ответил он. – Яйца уже готовы.
Он был прав насчёт них. Я выложила омлет на тарелку и разрезала его напополам, сделав две равные порции. Гейб же, придвинувшись ближе, налил два стакана апельсинового сока. Столовое серебро с грохотом опустилось на стол. Мы сидели бок о бок. Я порезала омлет на кусочки, так осторожно держа нож, чтобы он его видел. Но Гейба это не волновало, либо он притворялся.
– Вкусно. Замечательная трапеза, – Гейб положил нож на тарелку, взявшись за вилку. – Чего ты хочешь взамен?
Я покачала головой:
– Пока ничего.
– Копишь желания?
– Возможно, – правда заключалась в том, что я понятия не имела, чего от него хотела. Мне хотелось… Я не знала, чего именно.
– Я никогда не отпущу тебя. Если это то, чего ты ждёшь.
– Что за хорошие новости?
– М-м-м?
– Ты говорил про хорошие новости. Или мои родители, которые меня не ищут, ими и были?
– О! О, нет. Хотя это тоже хорошие новости. Нет, я нашёл следующего мужчину, чтобы получить хоть какое-то облегчение. Приблизительно в сотне миль от предыдущей жертвы, поэтому он идеально подходит. Знаешь, обычно я не убиваю вблизи дома. Тот последний был исключением. Он был особенным. Ошибка, которую я допустил. В любом случае так ты меня и нашла.
– Ты… Ты собираешься кого-то убить? – мой рот распахнулся, а вилка упала на тарелку.
Я больше не хотела съесть последний кусочек своего омлета.
– Да. Сегодня, может быть, завтра. Я уже заложил фундамент. Выяснил его расписание и распорядок дня. У них всегда есть рутина. Ну, ты знаешь.
– Сколько… Сколько людей ты убил?
– Несколько. По одному каждые несколько месяцев.
– И тебе это сходит с рук?
– Они редко сообщают об убийстве, слава Богу. Большинство из них являлись бизнесменами, у которых есть тысяча других секретов: уклонение от уплаты налогов, например. Обычно полиция думает, что они сваливают из города, чтобы избежать счетов от Дяди Сэма (прим. пер.: правительство США или сама страна США). Или связались с местными бандами, или увлеклись наркотиками. Много улик, указывающих во все стороны. Но не на меня.
– Сколько? – я была не уверена, что хочу знать, но любопытство меня пересилило.
– Ты собираешься доедать? – Гейб протянул руку и, подцепив последний кусочек моего омлета, отправил его к себе в рот. – Знаешь, на самом деле психопаты не такие уж и опасные.
– Действительно, – нахмурилась я.
Он вёл себя так, будто всё это не было каким-то большим делом. Сейчас, при свете дня, он выглядел таким нормальным. И от этого я чувствовала себя такой больной. Больной, потому что влюблялась в него, больной даже сейчас, потому что не знала, на самом ли деле ненавидела его или всего лишь притворялась, что испытываю к нему ненависть.
– Знаешь, всего три процента всех насильственных преступлений совершаются психопатами, – он задумчиво жевал одной стороной рта. – Подавляющее количество убийств были совершены разгневанными супругами, бандами либо ещё кем-нибудь. Но не такими людьми, как я.
– Уверена, это облегчение для всех людей, которых ты убиваешь.
– Нет, не думаю. Но все всегда беспокоятся о том, что за ними придут психопаты, а не их жены, которым они изменяют, или их дилеры, или же раздражённые коллеги. Маловероятно, что серийному убийце удалось бы тебя заполучить.
– Ты заполучил.
– Не так, котёнок, – ответил он, посмеиваясь.
– Не убивай его сегодня.
Он сглотнул. Улыбка испарилась с его лица.
– Прости?
– Ты спросил, чего я хочу. Ещё одна сделка, так? Я хочу, чтобы ты не убивал его.
– Ты не знаешь этого человека, – сказал Гейб, так сильно сжав губы, что они побелели. – Два года назад его судили за домашнее насилие, и он подкупил судью. Он должен был выплатить штраф и посетить какие-то дерьмовые консультации. Он трахал свою практикантку…
– Мне всё равно, – произнесла я прерывающимся голосом. – Не убивай его. Не оставляй меня сегодня. Не делай этого.
– Котёнок…
– Ты спросил, чего я хочу. Это именно то.
Гнев затуманил его лицо. Он поднялся, сгрёб мою тарелку, бросил её поверх своей и швырнул обе в раковину. Мои плечи дёрнулись от грохота.
– Наверх.
Он схватил меня за запястье и потащил из кухни. Его лицо было мрачным, таким мрачным, как когда я попыталась убить его лезвием. Он тянул меня обратно вверх по лестнице и в спальню. Моё сердце бешено заколотилось. Что я наделала?
– Ложись.
Я села на кровать, но недостаточно быстро. Он толкнул меня вниз и стал затягивать ремни вокруг моих запястий.
– Гейб, ты обещал…
– Ты делаешь мне больно этим.
– Но ты обещал…
– На сегодня. Да. Сегодня я его не убью. Это твоё условие, – он выплюнул слова с горечью, грубо привязывая мои лодыжки, не заботясь о том, насколько туго их стягивало.
– Куда ты идёшь?
– Какая тебе разница?
– Не лги мне.
Я подумала о своих родителях, об их просьбе вернуться домой. У меня не было дома. Никогда не было: ни с ними, ни с кем-либо другим. И не здесь.
– Я скоро вернусь, – произнёс он.
– Гейб, не убивай его! Никого не убивай, не надо…
Но он уже ушёл.
Гейб.
Тень подтрунивала надо мной. Я мог бы поступить иначе: мог солгать ей и пойти на убийство. Этот человек заслуживал смерти, которой не заслуживал я. Тень заволакивала глаза, тогда как я рванул вниз, взял топор из шкафа в прихожей и захлопнул за собой дверь.
Пока я шёл к поляне, щебетанье птиц в лесу постепенно стихало. Дойдя до нужного места, я заволок небольшое упавшее деревце на плаху и изрубил его на поленья. Положил первое.
– Сделка. Это не сделка.
Руки взмахнули топором. Лезвие дугой взвилось вверх и опустилось, разрубая бревно надвое. Грохот нарушил тишину леса, и я услышал, как птицы взлетают со своих насестов. Я заменил бревно и снова замахнулся.
– Это месть. Она так дразнит меня. Глупо. Я мог бы убить её, если бы захотел.
Я мог притворяться, что мой гнев вызван несправедливостью. Что я хотел убить этого мужчину, чтобы спасти окружающих его людей. Но в этом мире ни для кого не было спасения, а я всего лишь хотел, чтобы эта чёртова тень исчезла.
Посыпались щепки. Похожие на щепки от костей. Я представил свою следующую жертву на плахе, умоляющую сохранить свою жизнь. Ярость вскипела внутри, и я снова занёс топор, опустив его с такой силой, что тот застрял в плахе. Я приставил ногу к бревну и раскачал ручку, пока топор не вырвался на свободу.
Брёвна расходовались быстро. Я рубил и рубил до тех пор, пока ничего не осталось, а мышцы на руках не заныли. Мир почти полностью почернел, тень окутала меня, желая облегчения. Вырубка леса не решила проблему. Я собирал рубленые поленья в руки и сваливал их неподалёку от дома, на что мне потребовалась дюжина подходов. Каждый раз с перегрузом. Я чувствовал, как спину начинает одолевать боль от того веса, что я переносил. Хорошо. Быть может, боль отгонит тень. Даст мне хоть на чём-нибудь сосредоточиться.
Я вернулся в дом и поднялся по лестнице. Я нашёл её привязанной к кровати. Её шея была бледной и соблазнительной. Со стен стекала тень, и я сжал кулаки, стараясь не убить её.
Её взгляд наполнился ужасом, когда я ступил вперёд, снимая футболку. Это был её выбор, её решение.
– Габриель?
Её голос эхом раздался в голове, проносясь там вперёд-назад. Кем же я был? Убийцей? Психопатом? Кого она хотела из меня сделать? Я наклонил голову к ней и увидел в её глазах своё отражение. Убийца, да. Впрочем, не сегодня.
– Чуть раньше ты хотела меня, котёнок. Надеюсь, ты хочешь меня и сейчас.
Мои руки потянулись к штанам, где я был уже твёрд. Желая её. Нуждаясь в ней. Если я не мог получить освобождение, которое было мне крайне необходимо, я мог отвлечься и в другом месте.
– Гейб…
– Ты не хочешь, чтобы я его убил? – прошипел я. – Отлично. Но я буду делать всё, что пожелаю.
Глава 18.
Кэт.
– Это твой выбор, – бросил он, спуская свои трусы на пол рядом с кроватью. – Ты соглашаешься с решением, которое приняла?
Я подняла на него взгляд. Он посмотрел на меня исподлобья, выглядя слишком сердитым для того, чтобы я могла попытаться сорвать его план. Выглядя… Пугающим?
– Гейб…
– Скажи мне уйти, и я уйду. В любое время. Поняла?
Я безмолвно кивнула. Он встал возле кровати, его полувозбуждённый член подёргивался. Раньше мне не приходилось видеть его при ярком свете, сейчас же я задумалась, смогу ли принять его внутрь себя. Он был огромным. Я чувствовала, как что-то внутри меня скручивалось в болезненном желании.
– Чего ты хочешь? – спросил он.
Я сглотнула, понимая, о чём он спрашивает. Понимая, чего он на самом деле хотел. Я не могла дать ему это, но могла кое-что другое.
– Я хочу тебя, – ответила я.
«Это было принуждение, – сказала я сама себе. – Это всё было ложью, всё это».
Но это было не так, на самом деле нет. Я ненавидела мужчину, которого он хотел убить, ненавидела этого мужчину куда больше, чем ненавидела своего похитителя. В моём сознании лицо того мужчины, которого он собирался убить, было лицом моего отчима. Я знала, что мужчины были похожи. И я их ненавидела.
Спасала ли я этого мужчину, этого насильника? Или же я делала это, чтобы удовлетворить себя? А может, оба варианта?
На этот раз Гейб был грубее. Он не стал тратить ни секунды на прелюдию. Вместо этого он перекинул через меня ногу и оседлал мою грудь.
О Боже. О Боже.
Его член свисал передо мной. Длинный, толстый, с гладкой кожей. Крайняя плоть уже сдвинулась с его напряжённой головки, обнажая розоватый гриб кончика.
– Скажи мне, котёнок, ты когда-нибудь была раньше в такой позиции?
– Нет, – ответила я честно.
У меня было несколько парней, когда я была моложе. Все они знали только миссионерскую позу и оральные ласки, которыми мы развлекались на диванах в общежитии после вечеринок, где я выпивала достаточно пива, чтобы притупить свои чувства. Я едва ли могла вспомнить, что делала, чтобы довести их до оргазма.
Вдохнув, я старалась замедлить своё бешено колотящееся сердце. Что, если ему не понравится, что я буду делать? Он сделает мне больно?
Он вытянул подушку и подложил её под мою голову, приподняв её. Всё это время я не могла отвести глаз от его члена. Он дёргался вместе с беспорядочным темпом биения его сердца, и тот, когда Гейб потянулся за подушкой, качнулся, касаясь моей щеки.
– Если ты попытаешься хоть как-нибудь причинить мне боль, я убью тебя, – произнёс он. – Я же хорошо себя веду, котёнок. А мог бы просто оставить тебя здесь и отправиться за своим облегчением в другое место.
– Нет, – прошептала я, думая о мужчине на столе, о стекающей с ножа крови. – Не надо. Прошу тебя, не надо.
– Тогда сделай так, чтобы я захотел остаться здесь с тобой.
Говоря это, он обхватил рукой мой затылок и слегка приподнял мою голову. Он скользнул своим членом между моих губ, и я запаниковала. Сжав губы, я закашлялась и дёрнула голову назад. Я подняла взгляд, волнуясь, однако он улыбался.
– Расслабь язычок, котёнок, – посоветовал он.
Я сделала то, что было сказано, и, когда он снова толкнулся членом в мой рот, тот скользнул гладко и плавно. Продвинувшись дальше, кончик его члена ударился о стенку моего горла. Глаза увлажнились, но я продолжила удерживать язык внизу.
– О-о-о, – застонал Гейб.
Я было подумала, что он притворяется, но его уже жёсткий член затвердел и увеличился у меня во рту. Он двинулся обратно, и я позволила своим губам обхватить его головку, пока он легонько раскачивался во мне, а затем снова скользнул внутрь.
Пальцами руки, придерживающей мой затылок, он зарылся в мои волосы. Во мне возникли те же ощущения, как и тогда, когда он втирал в кожу шампунь: нежные ласки, которые совсем не походили на его твёрдый член, скользящий и наполняющий мой рот. Я захныкала, когда он толкнулся слишком глубоко, и Гейб, усмехнувшись, подался обратно.
Он взял член в руку и потрогал кончиком мои губы, обмазывая их липким предэякулятом, перемешивая со слюной с моих уже увлажнённых губ. Я вдохнула и ощутила, как он напрягся, когда прохладный воздух прошёлся по его члену.
– Сейчас полегче. Ты отлично справляешься. Пососи кончик, котёнок.
Я приняла его член жадно, теперь уже зная, что не подавлюсь. Прикрыла глаза и очертила языком круг на его гладкой коже. Попыталась вспомнить все советы, которые прочла в глупом журнальчике Космо своей сестры. Щёлкнула языком по кончику. Обхватила губами его головку и пососала. Задышала через нос. Язык начал болеть.
– Котёнок.
Я открыла глаза и подняла взгляд, отмечая, что он хмурился, глядя на меня. Моё сердце сжалось.
– Что ты делаешь?
– Я… Я пытаюсь…
– Представь, что это я тебя облизываю, – произнёс он сурово. – Что ты хочешь, чтобы я сделал?
«Всё», – слово так и умерло у меня на губах. Вместо того, чтобы дать мне ответить, он скользнул обратно в мой рот.
Да. То, что он делал бы со мной. Я снова закрыла глаза, представляя, как он дразнил меня. Как мучил меня. Я позволила своему языку выскользнуть, исследовать окружности его толстого члена. Коснувшись нижней части его головки кончиком языка, я ощутила, как он напрягся и ахнул, нависая надо мной.
Вот так. Я прижалась языком к основанию головки. Там был бугорок, выпирающий снизу, и я придвинулась ртом к тому месту, сильно втягивая, позволяя своему языку прищёлкивать снова и снова. Описала бугорок, проследила по нему круг. Позволила вести себя, куда ему хотелось. Мягко целовала мясистую часть кончика, выдохнула, освежая его, а затем снова принялась целовать.
Сейчас я так ужасно хотела его. Мысль о его языке между моими бёдрами, выделывающими то, что творила я, скручивала меня от желания. Моё тело уже разгорячилось под платьем, и я задумалась, снимет ли он его, когда закончу, возьмёт ли меня. Я принялась сосать сильнее, представляя, как делал бы это он, и это вынудило его простонать надо мной.
Его вес сместился вперёд, и я взяла его глубже, скользнув языком вниз к основанию его члена. Моё горло сократилось от прикосновения его члена, когда он рванул дальше, но я вынудила своё тело расслабиться, принимая его глубже. Он стонал и стонал. Связанная, я не могла прикоснуться к себе, но была так взвинчена, слушая его отклик, думая о том, как бы стремительно кончила, если бы он коснулся меня там хоть разок.
Нависая надо мной, он начал раскачиваться. Я подхватила его ритм и подстроилась под него. Его рука поддерживала мою шею, и я расслабилась в его власти, позволяя ему скользить в меня настолько глубоко, насколько он того хотел, пробегалась языком у основания каждый раз, когда он отстранялся. Его пальцы были горячими и влажными от пота, и даже через платье я прекрасно ощущала, как напротив моей груди в нём нарастал жар.
Мои привязанные ноги были раздвинуты, и это убивало меня, потому что я не могла их стиснуть, создавая сильное давление. Его толстый, длинный член двигался всё быстрее, и я не могла думать ни о чём, кроме того, насколько хотела его между своих ног, насколько хотела его язык, его член в себе. Я стонала вместе с ним и чувствовала его дрожь, отчего мой рот содрогался, обхватывая его. Губы плотно сжимали его, сосали и облизывали одновременно. Так, вот так я хотела его. Да, так. Так…
– Котёнок, – простонал он хрипло. Мои глаза были закрыты, но я открыла их как раз вовремя, чтобы увидеть, как он смотрит на меня, сдвинув брови, словно умоляя продолжить. – Я… Я…
Я знала, что именно он не мог произнести, и, подавшись вперёд, полностью вобрала его в себя. Его член напрягся, основание стало невероятно твёрдым под моими губами, и семя его вырвалось: горячее и бьющее по моему языку. Я инстинктивно проглотила, чтобы сдержать тошноту, его солоноватый вкус заполнил мой рот, и я снова глотала до тех пор, пока ничего не осталось. Я продолжала сосать и облизывать уже мягче, представляя, как хотела бы, чтобы он облизывал меня после оргазма.
Он поспешно отстранился, и в комнате стало прохладно, когда он перекинул ногу и освободил меня от своего веса. Он сел на край кровати, и я повернула голову, наблюдая за тем, как он натягивает трусы. Сгорбившись, он опустил голову на кончики пальцев, что почти создавало видимость, словно он молится.
Я сгорала, желая облегчения. Сейчас он никак не мог остановиться. У меня было чувство, будто он проделал со мной всё, что сделала с ним я, однако я была только на грани кульминации.
– Гейб?
Он даже не повернулся. Ни одним своим движением не дал понять, что услышал меня.
Я попыталась чуть громче:
– Гейб?
– Что?
– Я… В смысле… Ты… Ты можешь сделать это для меня?
Едва спросив, я уже знала, что он откажет мне. Но я опешила от его реакции. Не гнева, нет. Он вообще не злился. Вместо этого он начал смеяться. Сперва тихо, а затем всё громче и громче, пока я не начала переживать, что он действительно безумен. Ещё более безумен, чем я думала.
Его голова дёрнулась ко мне, резко обрывая его смех:
– Ты хочешь большего, котёнок?
Во рту стало сухо.
– Мне это нужно, Габриель, прошу тебя, я так ужасно хочу этого. Ты не знаешь…
– Знаю, и довольно хорошо, – оборвал он бесцеремонно. Поднялся на ноги, а я заметила, как его глаза стали ровными, закрывая эмоции. – А вот ты не знаешь.
Он подошёл к двери ванной, и я едва ли не завопила:
– Просто коснись меня, совсем немного, – умоляла я, ненавидя саму себя за проявление слабости. – Это не займёт много времени, мне осталось совсем немного.
– Нет, котёнок, – ответил он. – Твоё решение, твой выбор. Это сделка, конечно. Всегда только сделка.
Я прикусила губу.
– Я дала тебе то, чего ты хотел… – начала говорить я, но его мрачный взгляд сжёг слова на моём языке.
– Нет, – сказал он. – Я уже дал тебе то, что ты просила. А теперь ты познакомишься с тем, с чем мне приходится сталкиваться ежедневно, – он замолчал, глядя на меня с жалостью: – Я не могу убить, а ты не можешь кончить.
Гейб.
Вдох, выдох. Я брызнул водой на лицо, охлаждая разгорячённую кожу.
Я не мог поверить в то, что она со мной делала. Тень оставляла меня, но как только я отходил от Кэт, она возвращалась, скользя по углам, щупальцами обвиваясь вокруг центра моего зрения.
Она спасла этого мужчинку всего на день, вот и всё. Если я захочу, то могу убить его завтра. Эта мысль несколько успокоила меня. Картинка того, как мужчина лежит на моём столе, нож прорезает слои кожи, мускулов и жира. Обнажая его внутренности воздуху. Кровь не красная, пока не встречается с кислородом в воздухе, меняя свой цвет.
Да, я мог бы убить его позже. Это успокаивало меня, и я проигрывал его смерть в голове как ленту: перематывая, воспроизводя, изменяя детали. Для начала я отрезал бы пальцы? Иногда было усладой слушать их вопли, пока я выбиваю суставы по одному. Потеря пальцев не приблизила бы к смерти, и я мог бы всё это время удерживать его в сознании. Да, так я и поступлю.
Я вернулся в спальню в хорошем настроении. Она лежала, уставившись в потолок, так и не взглянув на меня, когда я присел рядом с ней.
– Я ухожу до вечера, – сказал я.
Она повернула голову в мою сторону.
– Ты сказал…
– Я не буду убивать его сегодня. Мы же заключили сделку.
– Сделку, – прошептала она.
– Не уверена, стоило ли оно того? Ну, котёнок, ты всегда можешь передумать.
– Нет.
– Я привезу тебе подарок. Никаких сделок, просто подарок.
– Развяжи мне руку, пожалуйста, – попросила она. – Одну руку, это всё, что мне нужно. Вот всё, что я…
– Позже, – сказал я. – Не тогда, когда я ухожу. Я не могу оставить тебя развязанной. Ты, конечно, понимаешь это.
Отказ окутал её тело. Я опустил руку на её живот, и она вздрогнула.
