Текст книги "Королевство грешников (ЛП)"

Автор книги: Нусрат Али Шанджида

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

Тогда почему мои порывы не поддаются контролю, когда дело касается ее?

– Я сражаюсь только за себя.

Она слегка поворачивает лицо, так что наши губы оказываются так близко, что между нами остается расстояние в несколько сантиметров. Ее глаза смотрят прямо в мои, как будто она видит меня насквозь. Она даже видит отражение монстра, который скрывается внутри меня, но, в отличие от других, он не преследует ее. Ее глаза говорят о чем-то другом… как будто она очарована этим.

– Ты сражаешься за приз. Но это не ради власти или гордости, – выдыхает она. – Мое сердце подпрыгивает от ее слов. – Ты борешься за то, чтобы позволить этому темному демону внутри тебя время от времени выходить на свободу. Это ради твоей собственной свободы от этого демона. Это всегда ради твоей собственной свободы. – Ее лоб прижимается к моему. – Твоя свобода – это твой приз, потому что ты знаешь ее цену больше, чем кто-либо другой здесь.

Я хмурюсь, потому что ее слова застают меня врасплох.

Она действительно видит меня. Она видит демона. Но как?

Как она может это видеть?

Я никогда никому не позволял даже мельком взглянуть на него, даже моей семье или Игорю. Даже когда моя мать умоляла меня избавиться от этой своей темной стороны, она все равно не распознала ее.

Кто она?

– Скажи мне свое имя, – рычу я, облизывая губы.

Она прикусывает нижнюю губу, не отрывая взгляда от экрана.

– Заслужи это право, и я скажу тебе, – шепчет она, и прежде чем я успеваю подобрать нужные слова, она отступает и с ухмылкой на лице направляется в кладовку, возвращаясь к своей работе.

Улыбаясь поведению моей девушки с огоньком, я откидываюсь на спинку стула, проводя остаток времени в баре, наблюдая за ее работой. Наши глаза время от времени встречаются, тесная связь между нами очевидна и сильна. У нас наверняка есть химия.

Теперь мы просто посмотрим, кто падет первым, король или богиня?

Глава 5

МАКСВЕЛЛ

НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ

Мой телефон жужжит на тумбочке, заставляя меня проснуться. Протирая глаза, прогоняя сон, я хватаю его, быстро отвечая на звонок.

– Что?

– Три проститутки в борделе были найдены мертвыми. Кто-то отрезал им части тела и подвесил к потолку в холле. Все девушки напуганы до смерти.

– Они оставили какое-нибудь сообщение?

– Там есть записка, но на ней стоит твое имя.

– Отправь туда команду уборщиков и скажи Мередит, чтобы она разобралась с девочками. Я буду там через десять минут.

Когда я одеваюсь, я, как всегда, беру с собой пистолеты и ножи и направляюсь к подъездной дорожке. Взяв свой "Бугатти", я нажимаю на педаль и уезжаю, зная, что мои охранники следуют за мной.

Я не теряю времени, добираясь до борделя. Не позаботившись припарковать машину, я немедленно выхожу и врываюсь в здание. Я врываюсь в холл, и первое, что привлекает мое внимание, – это лужа темно-красной крови, покрывающая каждый дюйм пола. Когда я поднимаю взгляд, я вижу части тела, подвешенные к люстре наверху. Порезы, следы от хлыста и несколько обожженных участков являются достаточным доказательством того, что они были замучены до смерти.

После того, как они были убиты, убийцы, должно быть, разрезали их на куски, пробрались в бордель и повесили.

Все это, должно быть, произошло несколько часов назад, потому что кровь все еще капает на пол. Игорь подходит ко мне и следит за моим взглядом.

– Охранникам ввели наркотики. Сейчас они в больнице.

– Отдай мне записку.

Он протягивает мне сложенную бумагу с несколькими пятнами крови на ней.

Мое имя написано курсивом вверху.

Прошли годы с тех пор, как мы встречались, не так ли?

Я подумал поделиться с тобой воспоминаниями. Как ты думаешь? Тебе что-нибудь напоминают повешенные тела?

Я переворачиваю страницу, но там больше ничего не написано.

Никаких инициалов. Никакой даты. Вообще ничего.

– От кого это? – Спрашивает Игорь.

– Понятия не имею. Имени нет.

– Может быть, это Демьян?

Я качаю головой.

– В отличие от этого, он всегда хочет, чтобы его враги знали, что это он. Он всегда был хвастуном.

– Ты хочешь, чтобы Николай знал?

Я бросаю на него сердитый взгляд.

– Николай теперь никто. Пахан я, а не он, – выплевываю я свои слова. Мой гнев нарастает с каждой минутой. Кивнув, он отходит от меня, чтобы пойти поговорить с Мередит.

В это время прибывает бригада уборщиков, и через несколько минут они приступают к работе, убирая и отбеливая пол, чтобы удалить пятна крови.

Обычно в таких ситуациях я спрашиваю совета у своего отца, но поскольку я сам убил его, отныне я предоставлен сам себе. Почему этот ублюдок должен был быть злым гением в таких делах?

Я снова смотрю на висящие тела, хмурясь в замешательстве. Кто бы это ни был, он сделал это, чтобы пробудить воспоминание. Но какое воспоминание? Прищурившись, я обхожу мертвые тела, пытаясь разгадать тайну. Но когда я достигаю противоположного конца комнаты, это привлекает мое внимание.

Несколько частей тела подвешены горизонтально, и это никогда не делалось таким образом. Проводя рукой по волосам, мой взгляд падает на тень от мертвых тел, а пол теперь безупречно чистый. Оглядываясь назад с ног до головы, я наконец-то вижу ответ. Это слово.

Просто прочитав это единственное слово, я вспоминаю все ужасные воспоминания, которые преследуют меня по ночам. Так называли меня только известные мне монстры. Мое сердце начинает биться все быстрее и быстрее, кровь приливает так быстро, как никогда раньше. Вокруг меня начинают раздаваться звенящие звуки, когда меня осеняет осознание.

В тот день, когда я сбежал из этого ада, я утешал себя мыслью, что никто никогда не употребит это слово. Никто не назовет меня этим именем, потому что мысль об этом напоминает мне о монстрах, которые призвали меня в тень. Но, читая это… Теперь я знаю, что они вернулись.

Mal'chik.

Мальчик по-русски. Каждая боль и каждая пытка, которые они причинили, едва сохранились в моей памяти, но одно это слово вызывает те ужасы.

Они вернулись, чтобы утащить меня во тьму. Но на этот раз я не буду слабым. У меня есть власть, у меня есть сила и контроль. Я не позволю этим монстрам снова затащить меня в этот ад.

Они хотят играть в игры? Что ж, пусть делают все, что в их силах, мне все равно. Но я всегда буду побеждать, потому что я Сатана этого самого ада.

– Хочешь, я разберусь с остальным здесь? – Спрашивает Игорь сзади.

Не глядя, я киваю, не сводя глаз с этого слова, написанного тенью на полу.

– Максвелл? Ты в порядке? Ты выглядишь немного бледным.

Я качаю головой, возвращая себе осанку, выпрямляюсь и засовываю руки в карманы.

– Я в порядке. Мне нужно идти.

Прежде чем он успевает возразить, я выхожу из здания. Один из охранников открывает дверцу моего Бугатти.

– Не преследуй меня, – приказываю я, забираясь на водительское сиденье.

– Но, сэр…

Моего свирепого взгляда достаточно, чтобы остановить его слова, прежде чем он закрывает за мной дверь. Через несколько минут я выезжаю из города и сворачиваю на шоссе, темные дороги и звездная ночь приветствуют меня, пока я забираюсь все глубже и глубже.

Я не знаю, куда я иду и что собираюсь делать. Все, что я знаю, мне нужно ненадолго вырваться из этой тьмы. Всего на несколько часов, чтобы позволить себе поверить в то, что я буду править этими монстрами.

Я заставлю их заплатить за то, что они сделали со мной.

Я заставлю их страдать за боль, которую они причинили мне.

Но в глубине души я и сам не знаю, воплотятся ли эти убеждения в реальность.

Я продолжаю вести машину до тех пор, пока не рассветает и мне не нужно возвращаться в город. К тому времени, как я добираюсь до своего дома и проверяю свой телефон, я нахожу несколько сообщений и звонков от Игоря и Николая.

Игнорируя их всех, я срываю галстук, затем швыряю его на пол, прежде чем снять оставшуюся одежду. Я направляюсь в душ. Стоя под льющейся на меня каскадом холодной водой, я опираюсь руками о стену по обе стороны от нее. Тяжело вздыхая, я опускаю голову и на мгновение закрываю глаза, чтобы отвлечься от воспоминаний о своем прошлом.

Я стараюсь думать о хороших моментах или о чем-то другом, буквально о чем угодно. Но прежде чем я успеваю опомниться, мое воображение переносится в мою маленькую новую игрушку.

Ее свирепость. Ее красота. Ее скрытая невинность. Ее потрясающее тело. Каждый невидимый дюйм ее тела мелькает у меня в голове.

От одной мысли о прикосновении к ее гладкой, безупречной коже по моим нервам разливается желание. Мысль о ней сама по себе успокаивает демона внутри меня. Подобно сирене, ее красота делает ее еще более соблазнительной. Чувствуя, как пульсирует мой член, я обхватываю его рукой, страстно желая избавиться от этого внезапного желания, таящегося во мне. Я представляю ее в баре, продолжая думать о другом исходе нашего совместного момента.

Сценарий, в котором мы жаждем прикосновений друг друга. Момент, когда мы оба хотим принадлежать только друг другу. Слегка сжимая свой член, я двигаю им вверх-вниз. Я теряюсь в своих фантазиях, и это кажется почти реальным.

Она облизывает губы, когда мы оба смотрим друг на друга, не отводя глаз. Желание очевидно в ее взгляде, когда он темнеет, совпадая с моим.

– Ты сражаешься за своего темного демона, но я хочу увидеть его. Покажи это мне, – шепчет она мне в нижнюю губу.

Наше дыхание становится поверхностным, когда мы оба стоим по разные стороны барной стойки, и на арене нет никого, кроме нас.

Моя рука тут же хватает ее за волосы, заставляя ее ахнуть от удивления.

– Ты хочешь увидеть демона?

Она жадно кивает.

– Что ты готова для меня сделать? – Я ворчу, прикусывая ее губу. Я получаю от нее всхлип.

– Все, что угодно, – шепчет она.

– Будь осторожна в своих желаниях, красавица.

– Я уже большая девочка, чтобы знать, чего я хочу. Достаточно ли ты мужчина, чтобы исполнить их? – она дразнит меня, и мы оба ухмыляемся от ее нахального отношения. Мой член действительно болит от того, что он такой твердый только от ее слов.

Я тихонько хихикаю.

– Я достаточно мужчина, чтобы заявить права на свою женщину.

Мои губы мгновенно сливаются с ее губами в лихорадочном поцелуе. Требовательном. Похотливом. Страстном.

Ее руки обвиваются вокруг моего запястья, когда она подстраивается под мой темп, целуя меня с таким же голодом. Она снова встречается со мной взглядом, прежде чем прикусить мою губу. Черт.

– Иди ко мне. Прямо сейчас, – приказываю я, и, к моему удивлению, она неторопливо направляется ко мне, покачивая своими сочными бедрами, дразня меня еще больше. – На колени.

Она прикусывает губу, впервые выглядя неуверенной. Снова хватая ее за волосы, я откидываю ее голову назад, слушая, как с ее губ срывается всхлип. Абсолютная музыка для моих ушей.

– Я сказал, встань на колени. Тебе пора порадовать своего короля, – ворчу я ей в щеку, прежде чем поцеловать, а затем перехожу к ее губам. С последним грубым поцелуем она опускается передо мной на колени. Ее глаза такие знойные и чувственные, что моя кровь приливает все быстрее и быстрее. Я наблюдаю, как ее глаза скользят по моему телу, отмечая бугрящиеся мышцы, натягивающие рубашку. Я расстегиваю брюки и боксеры и спускаю их до лодыжек.

Мой огромный член выскакивает наружу, твердый и истекающий преякулятом с той минуты, как ее нахальное поведение приветствовало меня.

– Пососи меня, и тебе лучше проглотить все до последней капли.

Без дальнейших протестов она берет мой член в руку и открывает рот, прикасаясь головкой к своему теплому и влажному языку. Такая маленькая дразнилка.

Одаривая меня своей улыбкой, сопровождаемой подмигиванием, она растягивает губы до самого основания, а затем обратно, двигаясь медленно, как будто пытается насладиться этим моментом. Ее глаза все время были прикованы к моим, она сосала мой член, наблюдая за моей реакцией.

Я собираю ее волосы одной рукой и вначале медленно выдавливаю их у нее изо рта. Но с нарастающим во мне желанием демон внутри меня берет контроль и начинает трахать ее рот точно так же, как это было бы с ее киской, когда придет время.

Я толкаюсь бедрами и каждый раз жестко проникаю в нее, заставляя слюну стекать по ее подбородку, а затем слезы размазывают макияж ее глаз.

Это зрелище чертовски заводит меня.

У меня отсасывали несколько девушек, но никогда раньше я не чувствовал ничего подобного. Она, черт возьми, богиня во всем.

Я хватаю ее за голову обеими руками и безжалостно трахаю ее в рот. Ее руки опираются на мои бедра, пока она сосет мой член. Она ни разу не отступает от моей силы, вместо этого все наоборот. Как будто это то, чего она действительно хочет и к чему стремится.

Мой член начинает болеть, и я чувствую, что кончу в любое время.

– Ты возьмешь мою сперму в рот? – Я ворчу.

Она кивает, в ее глазах отражается жадность.

– Разве ты не жадная маленькая штучка? – Я хихикаю с ухмылкой, прежде чем продолжить свои толчки. – Проглоти её, красавица, потому что ты это заслужила.

Ее язык сильнее кружит вокруг моей головки, жар наполняет мой член, и огонь распространяется от моего живота и бедер.

Она мяукает, закрывает глаза и сосет меня сильнее, готовясь принять мою сперму.

Я сжимаю свой член изо всех сил, чувствуя, как ноют мои яйца, и я кончаю, дергаясь все сильнее и сильнее, пока изливаюсь.

– Черт. Черт! – Я стону. – Черт.

Твою мать. Я прислоняюсь головой к стене душа, моя сперма выливается наружу, и я замедляю движение руки, мышцы горят, когда я вздыхаю с облегчением.

Я не помню, когда в последний раз дрочил, может быть, когда мне было тринадцать, потому что после этого мне никогда не требовалась рука, чтобы облегчиться.

Но теперь, когда она заполняет мою фантазию, я хочу от нее большего. Просто дрочить на ее мысли недостаточно. Я хочу заявить на нее права за пределами своей фантазии.

Но почему именно она?

Что в ней такого особенного?

Убирая руку со своего члена, я раздраженно сжимаю пальцы в кулак.

Последний раз, когда я позволил женщине контролировать меня, была моя жена, и это был провал. На этот раз я не позволю ни одной гребаной женщине контролировать мой разум и душу, как раньше.

На этот раз я буду распоряжаться своей жизнью.

И любой, кто осмелится вмешаться, столкнется с последствиями.

Даже она.

Простояв под душем Бог знает сколько времени, я наконец выхожу, беру полотенце и вытираюсь, прежде чем обернуть его вокруг талии.

Пар из ванной разносится по моей комнате, когда я направляюсь к своей кровати.

Взяв телефон, я набираю номер одного человека, который помог бы мне справиться с этой ситуацией.

Мне нужно знать о ней.

После двух гудков он отвечает на звонок.

– Чего ты хочешь? – спрашивает он, в его тоне сквозит холодность. В этом нет ничего необычного.

– Я думал, семейная жизнь и рождение детей изменят тебя. Боже, я ошибался.

– Переходи, блядь, к делу.

– Я всегда так делаю. Итак, вот оно. Мне нужно, чтобы ты нашел информацию кое о ком. Об одной женщине.

На несколько минут воцаряется тишина, прежде чем он бурчит в ответ.

– Нет.

– Я не просил об этом, Персес. Я говорю тебе сделать это. – На этот раз я подражаю его тону.

– Когда дело доходит до поиска кого-то для тебя, этот человек опасен, а это значит, что я не хочу быть в этом замешанным. – На заднем плане слышится хихиканье маленькой девочки, но вскоре оно стихает.

Представить, что Перс женат и имеет двоих детей, живя жизнью порядочного человека, невозможно. Но после того, как он влюбился в свою слепую балерину, все изменилось. Это правда, что я пытался украсть ее у него, потому что он заслужил это за то, что спал с моей покойной женой.

Но Хоуп, его жена, на самом деле нечто иное. У нее есть сила превратить любого преступника в порядочного человека. Хотя то, что она вытащила Персеса из мира террористов, имело свои последствия. И вот тогда я помог ему и боролся, чтобы спасти его семью.

– Не забывай, что ты мне трижды должен. Я отказался от своей мести, спас твою семью и дал тебе шанс жить нормальной жизнью. А ты, Перс, человек, который никогда не отказывается от своих слов.

Я чувствую гнев, исходящий с другой стороны, потому что он знает, что каждое мое слово – правда.

– Хорошо. Пришли мне ее фотографию, и я свяжусь с тобой через неделю. Но если это доставит какие-либо проблемы моей семье, тогда я приду за тобой, – угрожает он.

Прежде чем я успеваю подобрать слова, он вешает трубку.

Да, все тот же задумчивый и высокомерный Персес. Интересно, как Хоуп справляется с ним.

Глава 6

МАКСВЕЛЛ

ПРОШЛОЕ

Сидя в углу, я каждые несколько минут бросаю взгляд на запертые двери. Чтобы отвлечься от ожидания, я снова и снова пересчитываю одни и те же пять разорванных картонных коробок.

Но это бесполезно, потому что мой разум продолжает возвращаться к мысли о ее приходе. В последний раз, когда она была здесь, она убежала со слезами на глазах, вместо той легкой улыбки, которую она всегда мне дарит. Все мое тело болит от ударов, тычков и плетей, которые я получил, но теперь это моя повседневная рутина.

Я буквально потерял счет дням, которые провел здесь. Но больше всего то, что я даже теряю надежду когда-нибудь выбраться.

Раскачиваясь взад-вперед, я крепче обнимаю себя, чувствуя, как прохладный воздух покалывает мою кожу. Сон застилает мне глаза, но я качаю головой, твердо решив не засыпать ради нее.

Я должен извиниться. Мне нужно объяснить ей свою резкость. Поймет ли она? Послушает ли она меня?

Она редко что-нибудь говорит. Но по какой-то причине я нахожу в этом утешение. Ее молчание – бальзам на мое одиночество, и я совсем не возражаю.

Внезапный звук отпираемой двери заставляет меня поднять глаза, мое сердце учащенно бьется от тревоги, когда я делаю глубокие вдохи, чтобы успокоиться. Ее короткая тень проецируется на землю, пока она делает маленькие шажки, чтобы войти.

Встав на дрожащие ноги, я выхожу из темноты и пытаюсь выпрямиться во весь рост. Но с ушибленным коленом это сложно.

Сегодня на ней платье в цветочек, волосы распущены.

Боже, она похожа на ангела.

Хромая к ней, я замечаю в ее руке аптечку первой помощи. Она смотрит на меня слегка расширенными глазами. Обычно она находит меня лежащим на холодном полу, возможно, то, что я хожу, для нее сюрприз.

– Ты здесь. – Мой голос немного хриплый от всех этих криков.

Она кивает и указывает на землю.

Понимая ее жест, я сажусь.

Она заходит, прежде чем закрыть дверь, позволяя темноте снова сгуститься. Открыв набор, она достает ватные шарики и антисептики, как будто знает, где у меня болит. В тусклом свете я все еще вижу серебряную цепочку, свисающую с ее шеи, намекая мне, что она, должно быть, религиозна.

Откидываясь назад, она берет меня за руку и начинает наносить лекарство. Я не шиплю от боли, в отличие от других случаев. Я слишком сосредоточен на тепле ее маленькой руки. Ее волосы ниспадают на лицо, когда она сосредотачивается на своей задаче, прикусив губу.

– Почему ты вернулась снова? – Спрашиваю я, облизывая пересохшие губы.

Она замолкает на секунду, но продолжает, не отвечая мне. Я заправляю выбившуюся прядь ее волос за ухо, приподнимая ее подбородок.

Ее блестящие черные глаза встречаются с моими. Но она отстраняется от моего прикосновения, и я замечаю, как дрожат ее губы.

Наклоняясь ближе, я беру ее за руку, чтобы приостановить ее работу, прежде чем обхватить ладонями ее щеки, чтобы у нее не было другого выбора, кроме как смотреть на меня.

– Почему ты вернулась? – Я повторяю приглушенным голосом.

– П-потому что… – заикается она, ее голос хриплый и дрожащий, как будто она вот-вот заплачет. – Я знаю, каково это – чувствовать боль. Особенно когда у тебя нет никого, кто мог бы обработать твои раны. И я не могу представить, чтобы ты страдал так же, как я.

Она опустила глаза.

Она испытывает ту же боль, что и я?

Я хмурюсь, прижимаясь своим лбом к ее. Я замечаю, как первая слеза скатывается по ее подбородку, и мое сердце тут же разбивается вдребезги.

– Где у тебя болит, Angel?

Взяв мою правую руку в свою, она кладет ее себе на спину. И тут я кое-что чувствую. Грубые порезы покалывают кончики моих пальцев так, что я чувствую их даже через одежду. Вот насколько они глубоки.

Мое тело леденеет от осознания того, что она страдает так же, как и я, но, в отличие от меня, ей не о ком заботиться, кроме самой себя. Она тоже пленница.

Оглядываясь на нее, по щекам которой текло еще больше слез, я прерывисто выдыхаю.

– О, Angel. – Я обхватываю пальцами ее лицо, зарываясь в ее гладкие, как шелк, волосы. – Тебе никогда не придется переносить это в одиночку. Позволь мне обработать твои раны, – шепчу я ей в висок. – Позволь мне…

Лаская ее теперь влажные щеки тыльной стороной ладони, я провожу ею по ее шее, двигаясь к задней части платья, пока не добираюсь до молнии. У нее перехватывает дыхание, когда я медленно опускаю его, пока оно не доходит до последней строчки.

– Иди сюда. – Я жестом приглашаю ее сесть ко мне на колени, и она садится, прислонившись спиной к моей груди.

В тусклом лунном свете, проникающем в темный подвал, я все еще вижу свежие и старые синяки и порезы на ее коже. Взяв аптечку первой помощи, я очень осторожно прижимаю влажный ватный тампон к ее свежим ранам. Я не пропускаю шипение боли, срывающееся с ее губ, заставляющее мое сердце биться быстрее, как будто это я страдаю.

Теперь я знаю, что она чувствует каждую ночь, когда приходит успокоить меня от боли. Я нажимаю снова, и она почти вскакивает с моих колен. Я мгновенно оставляю нежный поцелуй на ее старых ранах, отвлекая ее.

У нее перехватывает дыхание, когда она смотрит через плечо, встречаясь с моим темным взглядом.

– Просто почувствуй мои губы на своей коже, Angel. Сосредоточься на моих прикосновениях, и всякая боль исчезнет.

– Это то, чем ты занимаешься? – спрашивает она, наклоняясь ближе ко мне.

Я киваю.

– Всегда.

Кивая мне в ответ, она держит мою свободную руку и смотрит вперед. С каждым прикосновением я целую ее прекрасную кожу, наблюдая, как мурашки разбегаются по всему ее телу.

Несколько минут спустя, наложив повязку, я застегиваю молнию на ее платье, но она не встает с моих колен. Вместо этого она откидывается назад, положив голову мне на плечо.

– Пожалуйста, не заставляй меня снова уходить, – шепчет она, откидывая голову назад и глядя на меня.

Слабо улыбнувшись, я убираю волосы с ее лба, прежде чем запечатлеть на нем поцелуй. Одарив меня мягкой улыбкой, она прижимается ко мне еще теснее. Мои руки обвились вокруг нее, когда я клянусь защищать ее, несмотря ни на что.

Я всегда буду защищать тебя, Angel.

Я буду защищать тебя…

НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ

– Тебе следовало сказать ему прошлой ночью. – Игорь все еще пытается вразумить меня после того, что произошло прошлой ночью. – Он самый уважаемый член клуба, и услышать новости от одного из солдатов – это не то, чего Николай ожидал.

Я сижу рядом с ним за столом, зная, что у меня нет другого выбора.

– Как я уже говорил тебе прошлой ночью, теперь я пахан и я правлю Россией. Я ни перед кем не оправдываюсь. Это моя проблема, и я ее решу.

– Но ты не играешь по их правилам. Не привлекать его, когда он был паханом черт знает сколько лет, – это оскорбление для него и народа.

– Я что, похож на чью-то сучку?

– Когда дело доходит до подобных вещей, они старомодны и предназначены для участия…

– Просто заткнись, Игорь. Я разберусь с этим вопросом, потому что это мое дерьмо, а не их.

Я знаю, что Игорь не ошибается. Не только Николай, но даже другие бывшие бригадиры будут в ярости из-за того, что я не позволил им вмешаться. Они все еще думают, что они чертовски важны.

Игорь качает головой.

– Я говорю это для твоего же блага. Ты для них как свежая кровь. Они ищут любую причину, чтобы покончить с тобой, потому что ты – корень их разрушения, их падения.

Я хватаю его за плечо, нежно сжимая.

– Я справлюсь с этим. Я проходил через худшее, и это для меня ничто.

Похлопав его по плечу, я откидываюсь на спинку стула.

Он вздыхает, оглядываясь на дверь зала заседаний, пока его окружают мои охранники.

– Хорошо. Тогда разберись с этим.

– Как дела с той латиноамериканкой? – Спрашиваю я, снимая напряжение, которое накапливается в комнате с той минуты, как мы пришли сюда.

Он смотрит на меня с самодовольной улыбкой.

– Она горячая, но не в моем вкусе.

Я хихикаю, вытаскивая сигарету из пачки на столе, прежде чем зажечь ее и глубоко затянуться. Успокаивающий дым обжигает мне горло, достигая легких.

– С каких это пор у тебя появился типаж?

– Я не знаю человека. Просто устал трахать шлюх каждую ночь. Без… связи это похоже на обычный, бессмысленный трах.

Выпуская дым, я предлагаю ему сигару, которую он берет и присоединяется ко мне.

– Что ты ищешь? Брак?

Он глубоко затягивается, не встречаясь со мной взглядом, как будто пытается скрыть свои эмоции.

– Я не знаю…

– Ты всегда все знаешь, Игорь. Разве твой отец уже не подыскал для тебя жену?

Он качает головой, когда дым выходит из его ноздрей и губ.

– Я ее почти не помню. Это была деловая сделка для моего отца, потому что этот засранец знал, что помолвка со мной в возрасте шестнадцати лет позволит ему заключить сделку без каких-либо хлопот.

– Ты встречался с ней после этого?

Его брови хмурятся.

– Черт возьми, нет. Мне наплевать, помолвлены мы все еще или нет. Я имею в виду, кто бы вообще помнил её и продолжал жить с этим. Она была гребаным ребенком, когда я впервые встретил ее. Я на десять лет старше ее.

Я сам был свидетелем церемонии, когда мы были маленькими. Его отец хотел получить половину города Омска для себя. И лучшим способом скрепить эту сделку была помолвка Игоря с дочерью бригадира.

Это был единственный раз, когда я видел ее, и я почти не помню ее внешность. Я бы не стал винить Игоря, если бы он забыл о ней, потому что времена изменились. Никому больше нет дела до Омска.

– А что, если ее отец вернется за сделкой?

Он тихонько посмеивается.

– Да, точно. У этого старика одна нога на земле, а другая в могиле. Он может умереть в любое время, в соответствии с условиями сделки.

В этот момент открывается дверь, и в комнату входят Николай и еще несколько бригадиров. На всех их мрачных лицах гнев и неуважение.

Поехали.

Тыча зажженным окурком сигары в пепельницу, я откидываюсь на спинку стула, сохраняя спокойствие, как король, которым я и являюсь. Все занимают свои места, и, как всегда, Николай открывает рот.

– Не прошло и недели, а неприятности уже здесь.

Я храню молчание, прижав указательный палец к губе.

Он наклоняется вперед, складывая руки на столе.

– Тебя сделали паханом не просто так. И вместо того, чтобы преуспевать, ты терпишь неудачу…

Я поднимаю руку, чтобы остановить его слова, и, к счастью для него, он это делает.

– Именно это я и хочу сказать. Теперь пахан – я. Не ты. Какие бы решения ни принимались, их буду принимать я. Ты не мой опекун или родственник, чтобы я должен был соглашаться с тобой. Я мужчина, а не мальчик, – я рычу на повышенных тонах.

Игорь старается держаться подальше от этого вопроса, но его потрясенное выражение лица доказывает, что даже он ошеломлен моими словами.

Николай свирепо сжимает челюсть.

– Ты совершаешь ошибку. Если бы ты был кем-то другим, я бы уже пристрелил тебя.

Все мои люди направляют винтовки прямо на него. Атмосфера становится более напряженной, тишина оглушает из-за угрозы, витающей в воздухе.

Я едва заметно взмахиваю рукой, и мужчины немедленно снова опускают винтовки на землю. Мой взгляд все время устремлен на Николая, потому что я знаю, что мои охранники будут меня слушаться. Мои губы кривятся в злобной усмешке.

– Ты действительно настолько глуп, чтобы угрожать пахану? Угрожать мне?

Он сглатывает, словно вспоминая, какую власть я над ним имею. Я встречаюсь взглядами с другими бригадирами, которые так же злы, как и сам Николай, но даже у них не хватает смелости что-либо с этим поделать.

– Так как же ты предлагаешь с этим справиться? Развешивание тел наших собственных людей в борделе не показывает того контроля и власти, которыми ты должен обладать, Максвелл.

Я пожимаю плечами.

– Мы все совершали ошибки, и это то, что делает нас могущественными, Николай. Только не говори мне, что ты был идеальным паханом России. Ты, я и все здесь несколько раз облажались и извлекли урок из этого, пересилив их. Так что позволь мне разобраться с этим по-своему. Вы можете уходить, – бормочу я.

Отворачиваясь от них, я беру еще одну сигару, но когда не слышу удаляющихся шагов, оглядываюсь через плечо.

– Я сказал, что вы можете уйти. У меня есть дела поважнее.

Резкий скрип отодвигаемых стульев и тяжелые удары шагов являются достаточным доказательством того, насколько они взбешены.

– Возможно, ты нажил новых врагов. Поздравляю, – говорит Игорь, делая последнюю затяжку.

Я мрачно усмехаюсь.

– То, что они улыбаются мне и похлопывают по спине во время публичных выступлений, не делает их моими друзьями. У таких людей, как мы, никогда не бывает друзей; мы не созданы для дружбы.

– Ты выяснил что-нибудь насчет записки?

– Ты сегодня очень любопытен, – поддразниваю я его.

– А ты сегодня менее разговорчив.

– Просто не в настроении тебе отвечать.

Он закатывает глаза и встает, застегивая костюм.

– Пошел ты. По крайней мере, ты ответь, хочешь ли быть сегодня на поединке в клетке, о королевское высочество?

Он даже кланяется, как эти занудные придворные, заставляя меня смеяться.

– Да. Я буду там.

С этими словами он выходит из комнаты, а я сижу один в своем утешении, с сигарой в качестве моего единственного спутника.