Текст книги "Романтичное сердце"

Автор книги: Норри Форд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Глава 3

Мартин был очаровательным компаньоном. Он прилагал все усилия для того, чтобы Вики хорошо проводила время. Его идея хорошего времяпрепровождения заключалась в том, что они постоянно должны были посещать самые дорогие и шикарные места, постоянно находиться в центре веселой, щебечущей толпы. Случайно – или же, как полагала Вики, по расчету – они редко бывали вместе. Это был странный медовый месяц.

Швейцария весной полна очарования, и поэтому жизнерадостная по своей природе Вики не чувствовала себя угнетенной. Шумная компания молодых американцев, в которой они очутились с Мартином, с энтузиазмом приняла их в свои ряды. Те наряды, которые выбрал для нее Мартин, превратили Вики из хорошенькой девушки в потрясающе красивую женщину. Она купалась в солнечных лучах, в веселье, в популярности.

Однажды они обедали вдвоем на террасе отеля, расположенного высоко над Монтрё. Все утро они гуляли по полям, заросшим нарциссами, среди чистеньких, как будто игрушечных, деревенек, и сейчас чувствовали приятную усталость.

– Я никогда не видела ничего столь же прекрасного, – сказала Вики.

Мартин улыбнулся:

– Хорошо проводишь время?

– О да, – кивнула Вики, но тут же покраснела, рассердившись на себя за свою безыскусность. «Он подумает, что я просто ребенок, раз я никогда не видела ничего подобного». Но неугомонная Вики Лэдлоу, живущая в ней, возразила: «Да ты и вправду не видела»! – и она громко засмеялась.

– Ты, наверное, думаешь – что за маленькая простушка! Я должна научиться быть скучной.

Его тяжелые брови сдвинулись.

– Пожалуйста, не надо меняться. Ты хороша такой, какая ты есть. Разве ты не видишь, что только благодаря тому, что ты с такой непосредственностью получаешь удовольствие от окружающего, я могу… – Он резко оборвал себя, твердо сжав губы, и Вики залил горячий румянец стыда и негодования.

«Я могу хоть как-то примириться с тобой»! Это он имел в виду? Она сжала руки под сверкающей белой скатертью, пытаясь обуздать вскипающий гнев.

Она позволила себе жить в этом глупом, веселом раю, но долго это не может продолжаться. «Я не должна брать это в голову, – с отчаянием думала она, – я должна успокоиться. Если я смогу приучить себя к терпению, то со временем этот осторожный и вспыльчивый человек научится доверять мне и принимать мое присутствие как должное». Она должна быть спокойной, надежной, уверенной. Но к такому решению было легко прийти в тишине своей комнаты. А держаться таким образом перед Мартином, который вел себя отчужденно, почти презрительно, было невозможно. Иногда он был весьма язвителен и жесток. Если бы Вики позволила, чтобы у нее с языка сорвались столь же язвительные реплики, то все бы закончилось яростной ссорой или же унизительными слезами – что тут же разрушило бы тот прогресс, которого она уже достигла.

Поэтому она не плакала. Она высоко держала голову, улыбалась, писала забавные письма Пэт и семье Фэрроу. Она не позволяла себе даже задуматься над своим положением.

Она не была женой Мартина. Перед публикой он безупречно выполнял роль образцового мужа, и Вики отвечала ему в том же ключе. Но представление внезапно заканчивалось, как только падал занавес. У них не было интимной жизни, не было доверительных разговоров, они не обменивались излюбленными шутками. Он был так же далек от нее, как в те времена, когда она была его секретаршей.

Каждый вечер маленькая улыбающаяся горничная приходила к двери Вики, подпрыгивая под тяжестью огромной корзины с цветами – по всей вероятности, Мартин сделал длительный заказ. Но теперь улыбка девушки была натянутой. В ее больших голубых глазах читалась жалость.

Но Вики продолжала надеяться. Надеяться, что ее любовь может пробудить ответное чувство. Ричард Фэрроу отмел эту идею, как «романтические бредни». Но Вики была уверена в себе. Она должна работать для будущего. Ей придется медленно, терпеливо учить этого человека расслабляться, смеяться, любить. Ей нужно растопить лед его высокомерия и вернуть его в теплый и дружественный мир повседневных радостей.

– Посмотри, – сказала она с облегчением, – а вот и другие. Наверное, они поднялись на следующем поезде.

Через мгновение Вики и Мартин были окружены смеющейся толпой. Все пытались объяснить, почему они опоздали на поезд.

Пит Манфред отодвинул стул Вики и серьезно заявил:

– Вы выглядите сегодня необычайно мило, как только что распустившийся цветок.

Она мягко рассмеялась:

– Пит, вы говорите это каждое утро с тех пор, как мы встретились.

Он ухмыльнулся:

– Верно. Но ведь вы и вправду так выглядите каждое утро. Вчера вы были в желтом и напоминали свежий тюльпан, а сегодня, в белом, вы как нарцисс с глянцевыми лепестками, холодный и равнодушный.

– Значит, я не слишком похожа на человека.

– Вы похожи на богиню.

Пит флиртовал с ней. Она не воспринимала его всерьез, мягко подсмеиваясь над ним и забавляясь его иногда вопиющими комплиментами. Он обладал типичной приятной американской внешностью, которую можно безошибочно определить, но трудно описать. Он носил легкую, свободную одежду и темные очки, а на его шее болтался фотоаппарат – надменный завоеватель из Нового Сира, забавный, галантный, похожий на голливудских звезд. Он вызывал у Вики ощущение, что все они – актеры, снимающиеся с ним в одном фильме.

Но на самом деле он занимался недвижимостью и никогда не был в Голливуде. Он не походил ни на одного мужчину, с которыми Вики встречалась до сих пор. «Ни одна женщина, – думала она, – не смогла бы устоять перед ним, если бы он действительно влюбился в нее».

Сейчас он, с трудом балансируя на двух ножках хрупкого стула, говорил, растягивая слова:

– Послушайте, Кеннеди, ваша жена великолепна сегодня утром. Могу я купить такую же в вашем универмаге?

У Вики перехватило дыхание. Лицо Мартина окаменело от гнева, а его рука, лежавшая на столе, сжалась в кулак. Шутка Пита была ударом ниже пояса. Ухмылка исчезла с его мальчишеского лица, как только он понял, что сказал что-то неподобающее.

– А разве, мистер Кеннеди, у вас свой универмаг? – спросила одна из девушек и тем самым немного разрядила напряжение.

– Конечно, – с радостью подхватила Вики, благодарная своей собеседнице за то, что разговор ушел в более безопасное русло, – лучший в Лондоне.

Девушки взволнованно защебетали.

– Я предлагаю, – сказала Мелани, – всем отправиться в Лондон и сделать покупки в универмаге мистера Кеннеди после того как мы разделаемся с Парижем.

– Отлично! – Пит вовсю старался загладить впечатление, произведенное его предыдущей репликой. – И мы сможем навестить мистера и миссис Кеннеди.

– Приходите на ленч, – пригласила Вики.

– Принимается. – Он вытащил из кармана тонкую записную книжечку. – Ваш адрес и номер телефона, пожалуйста.

Вики беспомощно взглянула на Мартина. У них не было лондонского адреса. Мартин жил в скромной холостяцкой квартирке.

– Позвоните мне в магазин, – отрывисто сказал он. – У Вики пока нет адреса в Лондоне.

– Проблемы с жильем… – пробормотала Вики.

Тут как раз принесли еду для вновь прибывших, и Мартин встал:

– Давай прогуляемся, Вики. Увидимся позднее, ребята.

– Не забудьте о танцах сегодня вечером, – напомнило им, наверное, полдюжины голосов.

– Мы можем еще раз прогуляться по деревне? – поинтересовалась Вики. Ее интуиция секретарши подсказала ей, что Мартин раздражен, и ей не хотелось сидеть с ним рядом в крошечном купе горного поезда. Его плохое настроение быстрее бы развеялось на открытом воздухе под сверкающим солнцем.

Они молча прогуливались, пока он внезапно не спросил ее:

– Зачем ты пригласила этих американцев на ленч?

– Я думала, они тебе нравятся. Мне нравятся. По-моему, они очень милые.

– Тогда мы устроим ленч в ресторане универмага.

– Не покажется ли им это странным? Мартин, все прошло в такой спешке, мы даже не обсуждали наше будущее. Давай сделаем это сейчас. Здесь, наверху, где так мирно и спокойно.

– Я собираюсь занять большую квартиру в Лондоне. Я точно знаю, какой она должна быть, я оставил подробные указания Фэрроу. Думаю, меня это развлечет.

Я! Я! Я! Когда он начнет говорить «мы»? Это была непростая работа – играть роль жены Мартина Кеннеди. Вики засмеялась:

– Боюсь, что мне придется изучить полный кулинарный справочник миссис Битон. Не думаю, что мой шедевр – гренки с сыром и с копченой пикшей – понравится твоим гостям.

– Моя милая девочка, тебе совершенно не стоит беспокоиться об этом. Я совсем не собираюсь превращать тебя в маленькую хозяйку. Все, что ты должна делать, – это появляться в красивой одежде и в нужное время. Тебе не придется даже говорить, если ты соответствующе выглядишь.

Ее терпение, и так непрочное, наконец лопнуло.

– Я буду похожа на ручную обезьянку в золотом ошейнике.

– Возможно, – холодно согласился он. – Но это все, что мне нужно. Ведь ты сама выбрала себе золотой ошейник, не так ли?

Она остановилась и резко повернулась к нему, смахнув слезы.

– Так говорить бесчестно! Я вышла замуж за тебя, потому что…

Он схватил ее за запястье:

– Не надо драматизировать, пожалуйста. Я точно знаю, зачем мы поженились. У каждого из нас свои корыстные цели. У тебя свои, моя дорогая, – я не возражаю против этого. Но мы совершили сделку, и ты будешь придерживаться каждого пункта, как и я.

– Во что же тогда превратится наш брак?

Он внезапно отпустил ее:

– Но если тебе была нужна любовь в шалаше, тебе следовало бы дождаться ее. Не надо винить меня. Я дал тебе возможность подумать, но ты твердо стояла на замужестве. Я тебя не осуждаю. Каждый за себя в наше время, а ты вряд ли дождалась бы второго такого предложения. Но будь честна сама с собой. Давай не будем разводить сладкоречивые церемонии по поводу золотого ошейника.

Она смогла заговорить только спустя несколько мгновений:

– Должно быть, ты презираешь меня от всего сердца.

– Вовсе нет. Я восхищаюсь твоей практичностью.

– Ты считаешь, что я намеренно и хладнокровно вышла за тебя замуж из-за денег?

Он громко рассмеялся:

– Моя дорогая Вики, а из-за чего же еще? А теперь ты должна следовать правилам игры – твоя красота в обмен на мои деньги. Если ты начала жалеть об этом спустя такое короткое время, это плохо. Так как, я боюсь, тебе придется продолжать игру.

– Не беспокойся. Я буду ее продолжать. А теперь давай вернемся в отель. От солнца у меня разболелась голова.

В своей комнате она плотно закрыла ставни, чтобы уберечься от слепящего солнца, и ополоснула руки и лицо прохладной водой. У нее дрожали колени, а голова раскалывалась.

В те несколько сумасшедших дней, предшествовавших свадьбе, она была так уверена, что постепенно заставит Мартина полюбить ее, что даже не остановилась, чтобы подумать, как он расценивает ее поступок.

Если он даже не подозревал, что она любит его, почему ему нельзя было вообразить, будто она выходит за него из корыстных соображений? Он действительно предоставил ей возможность отказаться от этого замужества. Но она, маленькая глупышка, ослепленная своими романтическими убеждениями, настояла на этом браке, Вики прижала руки к горящим щекам. Ее муж презирает ее! А она верила, что может заставить его полюбить ее.

Вики не могла даже и думать о том, чтобы увидеться с Мартином сегодня вечером, поэтому она позвонила и попросила принести чай в комнату.

– Скажите месье, что у меня болит голова и я собираюсь лечь спать. Я не спущусь на ужин.

– Да, мадам. Какая жалость! Сегодня большой бал, мадам, и вы собирались надеть золотое платье. Вы забыли сегодня солнечные очки? Давайте я принесу вам таблетки – это быстро вылечит вашу головную боль, и вы сможете идти на танцы с месье.

– Вы очень добры, Грета. Но я хочу отдохнуть. Просто принесите чай и передайте то, что я вам сказала.

Когда принесли поднос, на нем лежало письмо от Пэт. При взгляде на знакомый жирный почерк Вики сразу представила себе маленькую фигурку сестры, свернувшейся на ярком диване в их уютной квартирке. На Вики нахлынула такая тоска по дому, что она почти задохнулась от горя. Чего бы только она не отдала, чтобы сейчас очутиться вместе с Пэт, Ричардом, доброй старой Эдит Фэрроу.

Она взяла письмо и подошла к шезлонгу, удобно расположенному рядом с окном. Этот элегантный предмет мебели был в новинку для Вики, она уже описала его в общих чертах в письме к Пэт. Но уже потом она оценила его удобство и практичность. Она пила обжигающий чай и с удовольствием читала письмо – страницы, наполненные болтовней Пэт ни о чем, в основном о юном Колине Гейле. Хотя – если читать между строк – все выглядело так, что Пэт была не очень довольна Колином. Она, очевидно, была по уши влюблена в него, благослови ее бог, но… но она что-то утаивала. О боже, только бы у Пэт все сложилось хорошо. Вики засунула письмо в конверт с таким видом, который не предвещал ничего хорошего для Колина Гейла, если он захочет поиграть с сердцем Пэт.

Вики надела прозрачное нейлоновое неглиже, напоминавшее легкое розовое облако, и легла в кровать, надеясь, что головная боль скоро пройдет; она пыталась сосредоточиться на проблемах Пэт, устав бороться со своими собственными.

Должно быть, она погрузилась в тяжелый сон. Тихий стук в дверь разбудил ее.

– Это Мартин. Я хочу поговорить с тобой, Вики. На нем уже был вечерний костюм, который так шел ему.

– Что это значит, почему ты не спустилась к ужину? – потребовал он объяснений.

Вики широко открыла дверь и попросила его войти. В коридоре находились люди, спешащие на ужин, и им могло показаться странным, что они разговаривают на пороге.

Впервые Мартин вошел в ее комнату, и он явно был не в духе. Вики уже приходилось видеть его в таком настроении, когда она была его секретаршей. С очаровательным достоинством, которое совершенно скрывало ее волнение, она ждала, пока он заговорит.

Ее щеки, раскрасневшиеся от сна, были почти такого же цвета, как и ее неглиже. Блестящие волосы были растрепаны, огромные глаза цвета морской волны смотрели испуганно. Она выглядела такой беспомощной и уязвимой.

Мартин рассматривал классические пропорции ее стройной фигурки оценивающим взглядом продюсера, озабоченного тем, как лучше преподнести эту красоту восхищенной публике. Он родился со страстным стремлением к красоте; его волновали цвет, фактура, узоры, формы – это было воспитано в нем его матерью. Но жестокий мир лишил их удовольствия пользоваться красивыми вещами, и его жизнь сузилась до постоянного стремления обладать ими не ради самих вещей, а ради жажды обладания. Ему нужно было подержать эту красоту в руках – не для себя, а чтобы водрузить ее на пьедестал, чтобы сказать миру: «Посмотрите! Вы лишили красоты мою мать, но посмотрите, что у меня есть теперь!»

Та же жажда обладания лежала в основе его страсти к Стефани. Она была признана самой очаровательной женщиной Лондона – значит, ему нужно было завоевать ее. Но Стефани, с ее страстностью, вызывала в нем также и другие желания. Впервые в жизни ему хотелось обладать не просто красотой, а конкретной женщиной. Но Стефани посмеялась над ним и ускользнула от него. Впрочем, несмотря на это, она все еще держала его в плену своего очарования.

К Вики он не испытывал такого влечения. Он видел, что она моложе и красивее Стефани, и, следовательно, ему удастся достойно ответить на вызов. Вики всего лишь шахматная фигура, которой можно нанести удар, предназначенный Стефани, сделавшей выбор в пользу титула лорда Линмута.

Но сейчас, когда он смотрел на Вики, в нем внезапно проснулось чувство, которое раньше ему было незнакомо, – жалость. Он не сомневался, что она охотилась за его деньгами, как и большинство хорошеньких девушек, которых он встречал, но почему-то сейчас она выглядела такой невинной и испуганной.

– Так почему ты не спустилась? – снова спросил он, но уже не так резко.

– У меня болит голова. Мне следовало надеть сегодня солнечные очки.

– Ну что ж, – сказал он, взглянув на поднос с чаем, на котором лежала пачка аспирина. – Я попрошу, чтобы ужин тебе прислали в комнату. Но ты должна спуститься на танцы. Мы обещали, что присоединимся к компании Пита Манфреда. Я зайду за тобой в девять.

Последовало короткое напряженное молчание. Вики слегка наклонила голову:

– Хорошо.

У двери он замешкался.

– Видишь ли, Вики, – сказал он более мягко, – у этой сделки есть свои неприятные стороны. Приходится выполнять ее условия, даже если ты не в настроении. Но надеюсь, что твоя головная боль уже утихла.

– Она пройдет. – В ней снова вскипела ее бойцовская кровь. Хорошо, Мартин, если ты хочешь, чтобы дело обстояло таким образом, ты это получишь.

Когда он закрыл за собой дверь, Вики швырнула подушку в бесчувственную панель. Затем позвонила Грете.

– Я все-таки надену золотое платье, Грета.

Ровно в девять Мартин постучал в дверь Вики. Она ждала его. Ее головная боль прошла, но волнение не утихло, отчего ее спина была напряжена, а глаза вызывающе блестели. Наряд Вики явно доставил Мартину удовольствие. Очаровательная, воодушевленная девушка, в изысканном платье, выбранном им самим. Сегодня вечером все глаза будут устремлены на нее – сверкающий золотой язычок пламени в его руках. Ее успех, ее блестящая внешность станут предметом обсуждений – молва будет распространяться и распространяться, пока не достигнет ушей Стефани, и она поймет, что Мартин Кеннеди не нуждается в ней.

С поклоном он предложил Вики руку.

– Великолепно, – тихо произнес он. – Я доволен тобой, Вики.

Они вплыли в бальную залу – богатые, счастливые, красивые молодожены, хорошо осознающие, какое впечатление они производят.

Пит был потрясен.

– Вы – королева сегодняшнего вечера, – шепнул он Вики.

Пит пригласил ее на вальс. Вики быстро, но ослепительно улыбнулась ему. Его восхищение помогало ей укрепить боевой дух.

– Это всего лишь платье. Его для меня выбрал Мартин. Не правда ли, он умен?

– Как всегда покорная жена, – насмешливо сказал он. – Вы так ослеплены этим парнем? Почему бы вам для разнообразия не взглянуть на меня?

– Я так и делаю, Пит. Но, видите ли, Мартин – мой муж. Я его очень люблю.

Он негромко присвистнул:

– Неужели?

– Разумеется.

– А он тоже вас очень любит?

– Почему бы вам не спросить его самого? – Но на этот вопрос не существовало ответа. Разве можно было сказать: «Мой муж женился на мне, чтобы разозлить женщину, которую любит»? Она улыбнулась, наслаждаясь музыкой и тем впечатлением, которое производило на окружающих ее платье.

Рука Пита сжала ее крепче, он увлек ее под золоченую арку.

– Моя госпожа, я сам не на шутку влюблен в вас.

Ее сердце дрогнуло. Она поняла, что это серьезно. Это не было мыльным пузырем, рожденным из полумрака, музыки и очарования ночи. В его голосе, глазах была искренность, которую нельзя было не заметить. А сам Пит был так опасно привлекателен…

– Если бы это было так, – легкомысленно заявила она, – то мне пришлось бы обернуться белым лебедем, три раза облететь вокруг вышки для ныряния, издавая жалобные вопли, а затем исчезнуть навсегда. Так что хорошо, что это неправда.

Ее голос звучал твердо, но не настолько, чтобы он смог вообразить, будто она всерьез отнеслась к его нелепому заявлению.

Какое-то время они танцевали молча.

– Вы рассердились на меня, миссис Кеннеди?

– Конечно нет. Я просто думала – что-то я давно не видела Мартина.

– Я тоже. Но я с радостью его замещу. Пойдемте на террасу. Здешняя луна – это что-то особенное.

Разве это повредит кому-нибудь – легкий флирт, поцелуй при луне? Ведь она так нуждается в теплоте, симпатии, понимании. А Пит ужасно, ужасно привлекателен – но ведь так легко вступить на эту дорогу и так тяжело повернуть назад. Она покачала головой:

– Нет, спасибо. Террасы меня не интересуют. Я думаю, мне нужно поискать Мартина.

Куда бы ни отправился Мартин, у Вики не было ни малейшего желания мешать ему. Она проскользнула в свою комнату, открыла балконную дверь и ступила в теплую бархатную ночь. Отсюда звуки танцевальной музыки были едва слышны.

Балконная дверь в номере Мартина тоже была широко открыта. В комнате горел приглушенный свет, занавеси были задернуты. Вики прошла по балкону к окну Мартина и постучала в стекло.

– Мартин, ты здесь?

Через мгновение он ответил:

– Что тебе нужно?

– Ничего. Я увидела свет и удивилась. С тобой все в порядке?

– Вполне.

Вики колебалась. Теперь ей следовало бы удалиться на свою половину балкона. Но вместо этого она зашла внутрь.

Мартин сидел в шезлонге с серым от боли лицом. Она быстро опустилась перед ним на колени.

– Ты болен. Что я могу сделать? Позвать врача?

Он слабо улыбнулся и похлопал ее по руке.

– Нет, спасибо. Сейчас пройдет. Я не послушался совета доктора, вот и все.

– Но что это?

– Высокое давление. В голове как будто стучат молотки. Глупые доктора твердят, что это от чрезмерной работы. Они не понимают, что мне нужно руководить бизнесом. Говорят, что я должен раньше ложиться, легче ко всему относиться, не курить и не пить, соблюдать диету. – Он с явным усилием повернул голову и добавил: – И я не должен раздражаться. Извини за сегодняшнее.

Счастье вспыхнуло в сердце Вики. Вот та область, в которой она может помочь Мартину. Он отчаянно нуждается в том, что она может дать ему, – в мире, спокойствии, отдыхе. У нее тут же зародились дюжины планов. Она решительным жестом отмела его извинение.

– Это не важно. Единственное, что по-настоящему важно, – это твое здоровье. Может, нам не стоит вести такой бурный образ жизни? Мы могли бы посещать эти прелестные маленькие деревушки, немного гулять пешком, сидеть на солнце и проводить тихие вечера вместо того, чтобы каждый вечер просиживать в казино.

– Тебе будет скучно.

– Скучно? Я буду в восторге от этого. И для тебя это будет гораздо лучше. У тебя не было отпусков многие годы. Отдохни по-настоящему. Сейчас я могу что-то сделать для тебя? Тебе нужен врач?

– Нет. У меня где-то есть таблетки – кажется, в ящике комода.

«Как он аккуратен – воротнички, галстуки, носовые платки – наверное, это мать приучила его к порядку. А вот и таблетки. Наконец-то я могу хоть чем-нибудь ему помочь».

– Вот таблетки. Я больше не буду спускаться вниз. Если тебе что-нибудь понадобится, я в своей комнате. Просто постучи в стенку.

– Разве ты не хочешь еще потанцевать? Ты так хорошо одета, а мне ты не нужна.

Она, улыбнувшись, покачала головой:

– Я хочу быть рядом с тобой просто на всякий случай.

– Спасибо. Боюсь, что испортил тебе вечер.

– Нисколько. Тебе никогда не приходило в голову, что Золушка была даже рада поскорее улизнуть домой с бала? Она чувствовала себя не в своей тарелке, несмотря на свое шикарное платье, а возможно, у нее просто устали ноги. Я собираюсь лечь. Спокойной ночи, Мартин.

На следующее утро Мартин уверял ее, что чувствует себя лучше, хотя он казался напряженным, а под загаром проглядывала бледность.

– Давай абсолютно ничего не делать, – предложила Вики. – Мы можем посидеть в саду под этими божественными пальмами и понаблюдать, как мимо проносятся улитки.

– О боже! У меня сведет скулы от скуки.

Вики была просто шокирована его склонностью воспринимать удовольствие только как нечто публичное и дорогое. «Возможно, – размышляла она, – у его матери никогда не было свободного времени, а когда он стал достаточно богатым, чтобы позволить себе какие-то развлечения, то его учителями стали светские Стефани и Питы, философия которых – «иногда я сижу и думаю, а иногда я просто сижу» – была для него, пожалуй, слишком преждевременна».

В любом случае, если они расположатся в саду, то их очень быстро разыщет их компания.

– Кстати, – сказала Вики, – та милая английская пара рассказала мне о крошечной деревушке, которую я хотела бы посмотреть. Нужно пройти пешком две или три мили от ближайшей станции вдоль реки; там есть чудесные места для пикника. Можем мы отправиться туда сегодня?

– Если хочешь.

Деревушка на крошечном изумрудно-зеленом плато в складках гор была словно ярко раскрашенная игрушка. Белая церковь с квадратной крышей, выложенной красной черепицей, стояла посреди веселых шале, словно курица среди цыплят, и была так не похожа на английские деревенские церкви.

– Давай зайдем внутрь, – предложила Вики, и Мартин, кивнув, проследовал за ней. Внутри оказалась вполне современная обстановка, которая, однако, не была кричащей или уродливой.

Мартин дотронулся до локтя Вики и указал на серию выцветших фресок на оштукатуренной стене.

– Им по крайней мере несколько столетий. – Он внимательно разглядывал череду наивных картин, пока не воскликнул: – Посмотри, Вики, это Илья-пророк. А вот эта забавная собачка в углу выглядит как живая. А здесь снова Илья-пророк, возносящийся на небо в чем-то вроде тачки… А вот один из тех вагончиков, которые тянут собаки, – мы видели такой на станции. Теперь мне понятно, почему все так верно изображено. Если вещь соответствует своему предназначению, все, что нам остается, – это повторять один и тот же дизайн снова и снова, потому что его уже нельзя усовершенствовать.

Мартин оглядывал крошечную церковь, покусывая губы.

– Гм, простота, соответствие своему предназначению, немного украшений – гм, в этом что-то есть, Вики. Давай пойдем и осмотрим всю деревню, – теперь, когда он нашел что-то, что можно было посмотреть и потрогать, он снова оживился.

Вики покорно затрусила за ним следом. Этот человек, который с такой неохотой предавался удовольствиям, становился счастливым, только когда погружался в работу.

– Мы построим швейцарскую деревню в отделе хлопчатобумажных платьев. А эта сосновая мебель! Я пришлю сюда дизайнера. Вики, почему мы всегда думаем о Швейцарии только как о стране изящных часов с кукушкой и колокольчиков, разрисованных горечавкой? Чепуха! Я должен купить колокольчик.

– В Монтрё их тысячи.

– Я знаю. Но я хочу настоящий колокольчик, а не сувенир, расписанный цветочками.

Он направился в магазин скобяных товаров, который снаружи был украшен резьбой и цветами, но внутри выглядел и пах так же, как и любой магазинчик в Англии со сходным ассортиментом. В ответ на их просьбу им предложили такой странный набор товаров, что они оба беспомощно рассмеялись, и старой женщине пришлось звать на подмогу старика, который якобы говорил по-английски.

– Говорить американе, – услужливо промолвил он, хотя его словарный запас уже покрылся ржавчиной. Он пытался что-то сказать, пока его жена смотрела на них с гордым, но озабоченным выражением. Наконец он триумфально воскликнул:

– Вы покупать ботинки!

– Именно! – серьезно согласился Мартин. – Только один, для коровы. Средний размер. Муу!

– Glockenspiel, – сказала Вики, припомнив название детской игрушки.

Старик кивнул и стал рыться под прилавком.

– Что бы это ни оказалось, – пробормотал Мартин, – нам придется купить. Не можем же мы позволить, чтобы старина оплошал перед своей женой.

Вики с радостью отнесла бы в отель даже маслобойку. Ведь Мартин явно получал удовольствие от происходящего. Этот день станет первым в их хранилище воспоминаний, драгоценной сокровищнице счастливого брака. Ричард Фэрроу все-таки ошибался насчет Мартина. Он может быть простым, человечным, добрым. Сегодня она наконец увидела перед собой реального человека, а не персонажа из светских сплетен. Старик, ухмыляясь, вылез из-под прилавка и протянул им колокольчик для коровы как раз такого размера, какой им был нужен.

– Молодчина! – закричал Мартин, а старуха так и сияла от счастья.

Дальнейшая прогулка по деревне привела их на скотный рынок, где Вики в порыве восхищенного энтузиазма чуть не купила корову; поэтому Мартин поспешил ей на помощь, что сопровождалось изрядной долей неразборчивой болтовни с обеих сторон, смехом, рукопожатиями и добрыми пожеланиями.

– Представляю, как бы я проходила через таможню с этим милым созданием, – пробормотала Вики.

Они пообедали в ресторанчике рядом с рекой. Им подали длинные хрустящие батоны, начиненные ветчиной, крутые яйца, шоколад, фрукты. После обеда они сидели на солнышке, сонные и отяжелевшие от еды. Они молчали, но это была совсем не та тишина, которая возникала между ними раньше. Это было дружественное, непринужденное молчание.

Мартин задремал. «Бедняжка, – подумала Вики, – он так устал». Она свернула свое пальто и подложила ему под плечо. Трудно смотреть на спящего человека и оставаться равнодушным; обычно возникает либо неосознанное раздражение и желание его разбудить, либо чувство покровительственной нежности к спящему.

Вики привольно растянулась среди цветов, подставляя себя солнышку, и стала наблюдать за мужем. «Вот моя настоящая свадьба, – думала она. – Мы были так счастливы вместе, все барьеры разрушились. Он забыл, что он Великий Мартин, и оставался просто Мартином. Ричард, Ричард, ты был не прав! Рано или поздно я смогу победить. Возможно, теперь все дни будут похожи на этот, ведь нам удалось сделать первый шаг». Она не будила его до тех пор, пока не настало время возвращаться на станцию.

Пока они ждали поезда, он сказал:

– Сегодня был неплохой день. Может, доктора и не такие уж дураки, в конце концов. Мне следует еще немного побездельничать. Это место словно убежище, где можно спрятаться от мира. Везде должно быть так же, Вики.

– Ты на самом деле так думаешь?

– Ну, не совсем. Так быть не может. Когда-то, очень давно, мир повернул не в ту сторону и слишком долго шел по дороге злобы и жадности. Но приятно думать, что еще сохранились такие места. Наверное, они нужны, чтобы отмыть душу от грязи и усталости.

– Какая замечательная мысль. Мартин, мне понравился сегодняшний день. Мы сможем повторить его?

Он тепло улыбнулся:

– Почему же нет?

Когда они зашли в отель, Мартин забрал письма у стойки, затем повернулся к Вики и спросил:

– Тебе бы понравилось, если бы мы поужинали на нашем балконе сегодня вечером? Мы бы спокойно посидели наверху, а потом прогулялись бы к озеру. Как ты считаешь?

– С радостью, – мгновенно ответила Вики.

Он рассеянно улыбнулся и повернулся к стойке, чтобы отдать соответствующие распоряжения.

К ужину Вики наряжалась с особым старанием. Она чувствовала себя сонной и в то же время взволнованной. Пропитанная солнцем и горным воздухом, она радостно предвкушала свой первый вечер наедине с мужем. Она выбрала лимонное кружевное платье, скроенное с обманчивой простотой. Солнце превратило ее кремовую кожу в медово-золотистую. Вики придирчиво изучила себя в длинном зеркале и удовлетворенно кивнула. Когда она прикрепляла к ушам крошечные изумрудные клипсы, то почувствовала, что ее руки дрожат.

Два официанта вкатили огромную тележку, полностью заставив балконный столик, и включили в розетку электрический обогреватель.

– Мадам готова? Мы можем сервировать?

– Одну минутку. Я скажу месье.

Когда Вики прошла к комнате Мартина, чтобы позвать его, то увидела, что он сидит за письменным столом, окруженный грудой писем и газет. Он даже не начинал переодеваться. Девушка тихо окликнула его, и Мартин испуганно поднял на нее глаза.