Текст книги "Братство убийц. Звездная крепость"

Автор книги: Норман Ричард Спинрад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

– Черт! И мы ничего не можем изменить? – тихо спросил Линго.

– Неужто лиса попалась в собственную ловушку, а, предатели? – возбужденно спросил Палмер. – Если бы вы, чертовы солариане, сражались бок о бок с нами, вместо того чтобы изолироваться, вы знали бы, что дуглариане – превосходные тактики. Вы знали бы, что они не сделают ни малейшего маневра, пока не просчитают все варианты и не выберут тот, который даст им наибольший перевес. Вот, например, в моем последнем сражении с ними, мы…

“Ну, конечно! – подумал он вдруг. – Конечно, это именно тот способ, который может помочь нам. Солариане, безусловно, блестящие стратеги, но они не сражались вот так, лицом к лицу, уже многие столетия. Иначе они сразу догадались бы об этом. Это же обычная уловка, применяемая кораблями Конфедерации, и не слишком сложная. Просто ее надо чуть-чуть подправить, учитывая данную ситуацию, но…”

Он горько улыбнулся. Если армия Конфедерации чему-то и научилась в этой воине, так это искусству отступления.

– Что происходит, Джей? – спросил Ортега, который повернулся к Палмеру и не сводил внимательного взгляда с его лица.

– Почему бы вам самому не ответить на этот вопрос, стратег игры? – вернул ему вопрос Палмер. – Любой мало-мальски мыслящий командующий Конфедерации знал бы на вашем месте, как поступить. Обычная тактика. Самый банальный из маневров. Быть может, это как раз слишком просто для ваших изворотливых мозгов. Ах, какая жалость!

– Бросьте валять дурака, Джей! – прервал его Линго. – Не забывайте, что и вы находитесь на этом корабле, вам угрожает такая же опасность, как и всем нам. Если вы знаете выход из создавшейся ситуации, то ничего не выигрываете, пряча его от нас!

– Ничего, кроме отмщения, Линго, – ответил Палмер.

– Лишь сумасшедший может отказаться от жизни ради возможности отомстить. Это лишено всякого смысла. И потом, я не считаю вас сумасшедшим, Джей.

Это был хороший довод. Зачем ему бессмысленная гибель, особенно сейчас, когда не знаешь, повлечет ли она за собой смерть твоих врагов или уничтожит… Друзей.

– О’кей, Линго, – сказал он. – Вы, как всегда, выиграли.

Корабль продолжал мчаться к периферии планетной системы Дугла, преследуемый по пятам неприятельским флотом. Он уже пересек орбиту Дугла-V и, все наращивая скорость, устремился к орбите последней из планет системы – Дуглу-VI, к границе сферы, внутри которой пуск в действие генератора Статического Поля корабля солариан мог превратить светило этой системы в Новую. Для экипажа корабля эта орбита была границей безопасного полета.

– Точное расстояние до орбиты, Фран? – спросил Линго, нервно следя за стеной вражеских кораблей, неподвижно застывшей на экранах заднего обзора.

– Мы находимся в десяти минутах полета от орбиты Дугла-VI при сохранении постоянной скорости.

– Момент настал, Линго, – произнес Палмер. – Теперь или никогда. Но помните, вы должны делать это очень-очень плавно.

– Вы уверены, что это возможно? Они не могут засечь наш маневр?

– Я ни в чем не уверен, – сухо ответил Джей. – Но, думаю, они вряд ли обратят на это внимание. Я бы сказал, что суммарная масса кораблей их флота превышает массу нашего судна минимум раз в триста. Поэтому наша абсолютная скорость уменьшится всего лишь на треть процента. А если мы растянем это торможение на десять минут, то она не будет превышать одной тридцатой процента. Я не думаю, чтобы они смогли заметить столь незначительное изменение в скорости, а если и заметят, то в течение целой минуты оно будет настолько минимальным, что не вызовет подозрений. То есть сейчас мы поступим как раз обратно тому, чего они опасаются.

– Отлично, Джей, – сказал Линго. – Ставки сделаны, господа!

С тщательно выверенной скоростью Линго начал постепенно уменьшать мощность Силового Поля. Корабль едва заметно сбавлял скорость, и расстояние, отделяющее его от дугларианского флота, чуть-чуть сократилось – едва ли на сотню ярдов. Расстояние, которым можно было пренебречь в сравнении с планетарными масштабами.

Но этого крошечного изменения позиции корабля относительно неприятельского флота было достаточно, чтобы на него стала действовать сила мощного объединенного Силового Поля дугларианских кораблей.

– Есть контакт с их Полем, – объявил Линго. – И, кажется, они ничего не заметили.

– Пока все идет как надо, – заметил Палмер. – Теперь продолжайте уменьшать мощность нашего Поля, очень плавно, потихоньку, но постоянно. Вы должны так рассчитать маневр, чтобы наше Силовое Поле упало до нуля как раз в момент пересечения нами орбиты Дугла-VI.

Невольно напрягшись всем телом, Палмер следил за тем, как Линго осторожно манипулирует на пульте управления кораблем, все больше и больше уменьшая мощность их собственного Силового Поля.

“Все должно получиться, – думал он. – Их масса настолько больше нашей, что они никогда не догадаются, что мы движемся уже не за счет силы собственного поля, а они сами толкают нас своим полем, как поршнем, вперед. И как только мы пересечем орбиту Дугла-VI…”

– Мощность – восемьдесят процентов от исходной, – объявил Линго. – Семьдесят… шестьдесят… тридцать… двадцать… десять… – Он снял руку с пульта и облегченно перевел дух.

– Получилось! Наше Силовое Поле на нуле, и теперь они сами несут нас на себе. И думаю, они этого не подозревают.

– Отлично. Теперь все зависит от хронометража, – заметил Палмер. – Вы должны включить Поле на максимум мощности за десять секунд до того, как мы пересечем внешнюю орбиту, и перейти в Статическое Пространство ровно через десять секунд после этого. Если вы включите генератор Статического Поля слишком рано – все пропало! А если опоздаете, “собаки”, с их более мощным Силовым Полем, смогут догнать корабль несмотря на наше добавочное ускорение и окружить. Все зависит от точности хронометража. И от внезапности маневра.

– О хронометраже можете не беспокоиться, – ответил Линго, – будем надеяться, что наш маневр застигнет их врасплох. В противном случае…

– Даже не думай об этом! – вступил в разговор Ортега.

– Фран, – сказал Линго, – я хочу, чтобы ты дала мне два отсчета времени от десяти до нуля. Первый, обратный, в десяти секундах от орбиты Дугла-VI, второй, как только мы начнем двигаться собственным ходом.

– Поняла, Дирк.

Снаружи ничего не менялось. Строй “конвоя” соблюдал прежнее построение.

“Мы готовы к выполнению маневра, – подумал Палмер. – Но мы здесь не одни. Хотел бы я знать, о чем сейчас думает командующий дуглариан…”

– Мы почти у цели, Дирк, – сказала в этот момент Фран, прервав ход мыслей Джея. – Двадцать секунд до нужной нам точки… пятнадцать… десять!

Линго положил правую руку на рычаг управления Силовым Полем. Указательный палец его левой руки навис над кнопкой включения Генератора Статического Поля.

– Девять, восемь… пять… четыре… три… два… включай!

Линго резко рванул рычаг на себя. Силовое Поле включилось на полную мощность.

До этого момента корабль солариан несся в пространстве с той же скоростью, что и дугларианский флот, толкаемый вперед его суммарным Силовым Полем. Теперь собственное внезапно включенное Силовое Поле придало его скорости дополнительный мощный толчок, способный разогнать корабль почти до скорости света. Специальные поля гасили инерцию внезапных ускорений и торможений, без чего ни одно живое существо не смогло бы остаться в живых внутри корабля.

Как пущенный из пращи камень, корабль солариан рванулся вперед в немыслимом ускорении, мгновенно оторвавшись от Силового Поля дуглариан. Фран Шаннон начала новый отсчет времени.

– Один… два… три… четыре…

Палмер не отрывал взгляда от вогнутой поверхности дугларианского построения, быстро уменьшающейся в размерах на экранах заднего обзора. Но вот сфера, сотканная из множества точек, вздрогнула… и перестала уменьшаться!

Командующий дуглариан пришел в себя от неожиданного маневра солариан Его флот начал ускорение. Но Палмер надеялся, что их неожиданный бросок вперед все же дал им достаточно времени, прежде чем неприятель сможет догнать их…

– шесть… семь… восемь…

“Собаки” стали медленно приближаться. Благодаря огромной суммарной мощности их Силового Поля военные корабли противника могли развить гораздо большее ускорение, чем одиночный корабль солариан. Выигранное расстояние сокращалось.

– девять… десять… время!

Линго левой рукой нажал на кнопку. Нескончаемая минута начала перебирать четки своих шестидесяти секунд, пока разогревался Генератор Статического Поля. Тем временем дугларианский флот, как гигантская амеба, все ближе и ближе протягивал свои щупальца, стремясь заключить корабль солариан в смертельные объятия.

Секунда… еще секунда… и все вдруг прекратилось. Вражеские корабли, Дугл и остальные звезды небесной сферы внезапно исчезли за Мальстремом цветов и красок: корабль нырнул в Статическое Пространство.

Линго шумно перевел дыхание.

– Наконец! А теперь – в путь! – с облегчением сказал он.

– В путь – куда? – едко спросил Палмер.

– А куда бы вы хотели, Джей? К Крепости Сол, конечно!

10

Переведя полет корабля в автоматический режим, Линго встал из-за пульта управления и подошел к привязанному в кресле Пал-меру.

– Я хочу вас поблагодарить, Джей, – сказал он. – Мы обязаны вам жизнью.

– Мне не нужны ваши благодарности, Линго, – отрывисто произнес Джей. – Я спас этот корабль по единственной причине – мне не повезло, что я тоже оказался на его борту. Как вы правильно заметили, самоубийство – глупая штука. Но что касается вас, предатели, вы можете катиться…

– Не будем уточнять, куда, – улыбнулся Дирк. – Мы все равно остаемся вашими друзьями. Впереди у нас долгий путь, и хотелось бы, чтобы он стал приятным для всех. Джей, не расценивайте нас как заклятых врагов. Мы ждем вашего возвращения в Группу, где вы бы смогли вновь обрести душевный покой.

– Ну да, конечно, и в доказательство вашего хорошего ко мне расположения вы продолжаете держать меня связанным в этом чертовом кресле. Я тронут до глубины души!

– Но вы же понимаете, что мы привязали вас с единственной целью. В тот момент было не до объяснений – корабль находился в опасности, – терпеливо объяснял Дирк. – У вас нет ни оружия, ни возможности бежать с корабля. Если вы дадите слово вести себя спокойно, я тотчас же вас развяжу.

Палмер попытался пожать плечами насколько это позволяли путы на руках.

– О’кей, – сказал он, – валяйте. Естественно, я не могу оставаться спеленатым, словно тюк с бельем, все путешествие к вашей Крепости. С моей стороны не будет ни одного угрожающего жеста, обещаю. Но прошу вас избавить меня от своих объятий.

– Как хотите, – ответил Линго, развязывая узлы веревки. – У вас будет еще достаточно времени, чтобы привести нервы в порядок.

Палмер встал и сделал несколько неуверенных шагов, растирая руки и массируя мышцы ног, пытаясь восстановить кровообращение. Затем он решительно повернулся спиной к Линго и пошел к двери, ведущей из рубки.

– Куда вы, Джей?

– К себе в каюту, если вы не имеете ничего против. Мне все время чудится здесь неприятный запах. Как сказал бы наш общий друг Корис: “Я уже чувствую в себе некоторое неприятное возмущение пищеварительного тракта”.

Несколько часов Палмер валялся на койке в своей каюте, уставясь взглядом на противоположную стену и предаваясь мрачным размышлениям. Путь до Крепости Сол продлится несколько недель, и он чувствовал, что для него эти недели будут равносильны годам.

“Неделя в этом гнезде предателей, – с горечью подумал Джей, – для меня все равно что тысяча лет. А я – то хорош! Почему не предоставил возможности дугларианам раздавить этот вонючий корабль как грецкий орех? Все кончилось бы в одну минуту. А я лишь продлил агонию.”

Чего он, в конце концов, достиг, спасая корабль и собственную жизнь? Несколько недель здесь, запертый в одном корабле с этими негодяями; еще несколько недель на Земле, а потом – спускающиеся с небес “собаки”, крушащие все на своем пути. И прародина Человека канет в вечность.

“Может ли мне понравиться такой спектакль? – спрашивал он себя с горьким недоумением. – Безучастно смотреть, как гибнет колыбель человечества?”

Джей прекрасно осознавал, что если и была в этом какая-то часть мстительного удовлетворения, то слишком мизерная, ибо не понять, что смерть Земли означает гибель всей человеческой цивилизации просто невозможно.

В течение трех столетий миф о Крепости Сол поддерживал Конфедерацию в ее бесчисленных поражениях, поддерживал, несмотря на предсказания компьютеров об окончательном поражении в течение ближайших ста лет. Везде, на всех планетах. Крепость Сол олицетворяла собой надежду людей и поддерживала в них решимость сражаться до конца. Это был последний Бастион, Скала Веков, Цитадель Всего Человечества.

И вот теперь оказывалось, что Крепость – не что иное, как новые ложь и обман.

Вновь тяжелое ощущение одиночества завладело им. Он находился один на один с правдой, которую разум отказывался принимать, как невероятна она ни казалась. Джей чувствовал, что гибнет последнее Божество человека, и, как любое из предшествующих, это тоже рождено страхом отчаявшегося разума, его безнадежной попыткой убежать от угрожающей действительности неминуемого конца.

Разумом Джей понимал, что с точки зрения биологического вида человечество, как раса, должно иметь свои моменты рождения, расцвета, угасания и, в конце концов, вероятно исчезнет в глубинах мироздания, превратившись в нечто иное на своем пути развития или ассимилировавшись с какой-то другой, более молодой и сильной расой. Такой исход неизбежен, но он не пугал своей неотвратимостью и горечью, это был естественный конец, а не тот Армагеддон, который уготовлен Человеку расой “собак”.

Палмер постарался представить себе огромное инертное пространство Галактики, сквозь которое мчался их корабль. Миллиарды звезд, миллионы обитаемых планет, разделяющая их бездонная пропасть ледяного ничто, управляемые железной рукой законов материи, физики и пространства.

Чем перед лицом всей этой безбрежности являлся человек, его жизнь? Досадным отклонением, незначительным пороком в огромном океане мертвой материи? По масштабам Галактики элемент наличия жизни был статистически ускользаемым, им можно было бы пренебречь. Что такое объем всей биомассы Галактики с момента ее возникновения вообще до настоящего времени. Собранная вместе, она не превзошла бы размерами звезду-карлика, пылинка в бесконечности. А разум представлял собой лишь одну миллиардную часть всей жизни во Вселенной.

И этот атом разума организовывал Вселенную, преобразовывал ее, придавал смысл безжизненным скалам и камням, слепым пылающим облакам газа и пыли.

И этот атом разума карабкался изо всех сил, цепляясь за каждый час своего существования, которому он мог принести в жертву все, ради еще нескольких месяцев своей жизни.

Вот в чем заключалось преступление Крепости Сол.

Дирк Линго совершил невозможное – он изобрел новый грех. Он согрешил не против человека или Бога, нет, он согрешил против самой жизни. Вселенная, в конце концов, это всего лишь огромное поле битвы, где жизнь воевала со смертью, где разум, совесть и способность чувствовать бились за выживание, за право находиться в бесконечном океане небытия. Итак, Крепость Сол переходила к врагу. Более великого предательства невозможно себе представить. Империя Дуглаари не стояла на стороне жизни, она была агентом небытия, провозвестником самой смерти.

Вплоть до этого дня Палмер не понимал истинной сути врага, борьбе с которым он посвятил всю жизнь. Империя была самим воплощением безумия. Ее целью и смыслом существования являлись не стремление увеличить территорию или награбить побольше, не желание создавать новые миры, оплодотворенные разумной жизнью. Нет. Единственная цель Дуглаари – смерть, уничтожение любых проблесков разумной жизни. Но в чем будет заключаться смысл жизни дуглариан, когда они достигнут своей маниакальной цели? Не заставит ли эта сверхзадача исчезнуть тогда и сам Совет Мудрости, а всех дуглариан – последовать вслед за компьютером в объятия небытия?

Так что же? Гигантский, невообразимых размеров суицид целой расы? И Вселенная останется пустой, девственно чистой от проблесков разума? Нигде ничего, кроме облаков, сверкающего межзвездного газа, насквозь промерзших или раскаленных скал и сотни триллионов кубических миль… пустота?

Палмер ошалело помотал головой. Нет, так действительно можно тронуться… Воды этого океана были слишком глубоки, чтобы рисковать, исследуя их в одиночку…

Внезапно он понял, что, несмотря на все свое отвращение и ненависть, испытываемые им сейчас к соларианам, ему рано или поздно придется вес же установить с ними если не мир, то хотя бы временное перемирие. Мысль умереть вот так, в одиночку, лишенным какого-либо контакта с людьми, была не просто ужасной, она стала невыносимой.

Да, солариане повели себя как последние негодяи, став самыми гнусными из предателей в истории Человечества, но они же люди. Поэтому, несмотря на всю мерзость и гадость, на всю ненависть, разделяющую их, они вполне могли стать последними человеческими существами, которые останутся с ним до последнего момента его жизни.

В дверь постучали.

– А пошли вы…

Тогда постучали настойчивее.

– Уходите. Идите к черту!

Джей понимал, что позже ему придется взглянуть им в глаза, но не сейчас. Не сейчас, когда ярость и гнев переполняют его, когда он хочет остаться один с горячим пеплом рухнувшей Вселенной, один со своими слезами, оплакивая себя. Землю и все Человечество!

– Это я, – послышался из-за двери голос Робин.

Ну да, конечно, кто же еще, Человек, которого бы он хотел видеть меньше всего на свете, которого больше всего ненавидел, за исключением, пожалуй, лишь Линго, и единственного, кого он не мог просто так взять и послать к черту.

– Ладно, входите, – проворчал он.

Робин ногой открыла дверь и осталась стоять в проеме, смотря на Палмера с непереносимым состраданием и держа по наполненному бокалу в каждой руке.

– Рауль приготовил для нас парочку “Суперновых”, – мягко произнесла она, присаживаясь на край кровати рядом с Палмером. – Выпейте, сразу станет гораздо лучше, – и она протянула ему бокал, наполненный голубой прозрачной жидкостью.

– Откуда я знаю, может быть, это яд, – все так же недовольно пробурчал Джей, недоверчиво глядя на жидкость, в глубине которой при встряхивании изредка возникали как бы жемчужные искорки света.

– Не будьте ребенком. Джей, – Робин была терпелива. – Не считаете же вы на самом деле, что, если бы мы хотели вас убить, то прибегли бы к подобной хитрости. Проще было все сделать руками дуглариан. Вот бы уж кто порадовался. Ну, ладно, не упрямьтесь, – она вновь обворожительно улыбнулась.

– Единственное, что я понял, – мне никогда не понять логики вашего мышления, – удрученно произнес Палмер.

– Джей, хотите один маленький тост? Очень, очень старый земной тост, не знаю, известен ли он вам: “Если яд есть в твоем вине, пусть моя жизнь будет платой за твою”.

Продолжая улыбаться, она взяла стакан из рук Палмера и залпом выпила его. Джей почувствовал себя неуютно. Он был тронут очевидной заботой о нем. Не говоря ни слова, он взял второй бокал и тоже опустошил его.

Помня об эффекте, произведенном на него “Девятью планетами”, он приготовился ко всему. Ко всему, но не к тому, что почувствовал.

Первое впечатление было, что жидкость абсолютно безвкусна. Будто он выпил стакан чистой холодной воды. Он ощущал, как влага, не оставляя никакого вкуса, скользит по его пищеводу. Секунды три ничего не происходило. Потом родилось странное ощущение, будто какая-то часть его самого начала впитываться в эту жидкость вместо ожидаемого им ощущения ее проникновения в кровяное русло. Его эмоции, его ненависть, гнев, страх, казалось, вдруг отделились от него и сконденсировались в некое подобие шара, образовавшегося где-то в самом центре желудка. Шар увеличивался в объеме, набухал, делался все плотнее. Чувствовать его тяжесть и давление становилось все труднее и труднее.

Сознание же Палмера стало вдруг ясным и чистым, как никогда. Он почувствовал невообразимое спокойствие. Все расслабилось в нем, все, натянутые до предела, струночки нервов. Бесстрастным, почти безучастным взглядом он вдруг смог увидеть себя со стороны, оценить с полной объективностью свои недавние мысли и поступки, которые с необычной яркостью и быстротой всплывали из сознания. С отстраненностью постороннего человека он как бы издали наблюдал за маленьким солнцем, разгорающимся в основании его грудины: оно состояло из клубка выделенных в чистом виде эмоций.

Наблюдая, как они кипят в этом месиве, свиваются в жгуты, переливаются всеми цветами радуги в сияющем горниле маленькой сверкающей сферы, Джей, казалось, присутствовал на каком-то странном и гротескном спектакле, который не имел к нему ни малейшего отношения.

Затем шар взорвался.

Во время последующей за взрывом ужасной минуты, за долгие мгновения головокружения и тошноты он почувствовал сильнейший взрыв его собственной ненависти, пронзившей все естество. Они прошли сквозь него, как лучи радиации проходят сквозь тонкий листок бумаги. Прошли, рассеялись… и исчезли. Без следа.

И он почувствовал себя очищенным огнем этого взрыва, чистым, спокойным, открытым всему миру. Эта ненависть не была составной частью его сути. Она являлась результатом столкновения с внешними факторами, которые ему не удалось преодолеть или победить. И когда ненависть взорвалась в нем фейерверком очищающего огня, она уничтожила этим саму себя, вернув Палмера в привычное, естественное для него состояние. Он вновь обрел самого себя.

Чистый серебристый звук вернул Джея к реальности окружающего мира. Это смеялась Робин.

– Теперь вы понимаете, почему коктейль называется “Суперновая”?

Палмер смотрел на Робин взглядом, полным спокойствия и умиротворенности, он больше не видел в ней своего врага, предателя, но ощущал лишь женщину, молодую очаровательную женщину. Ведь ей тоже пришлось испытать на себе действие этих чудовищных сил. И кто знает, как глубоко они смогли поразить ее. Поэтому кем бы она ни была, что бы она ни сделала, она и остальные солариане, несмотря на свое преступление, тоже стали в каком-то смысле жертвами. Преступник и жертва в одном теле, свет и мрак в одном и том же сознании – в этом весь человек, испокон веков.

– Подозреваю, я вел себя несколько мелодраматично, – смущенно сказал Палмер.

– Не более, чем мы, – успокоила его Робин. – Вся разница заключалась лишь в том, что мы делали это с вполне определенной целью. Но во многом исход как раз зависел от вас, от того, что вы будете действовать именно так, как вы и поступили.

– Этот напиток, должно быть, слишком силен для меня. Я что-то никак не могу вас понять.

– Нет, Джей. Вы не пьяны. “Суперновая” не пьянит. Она просто заставляет увидеть и оценить собственные эмоции как бы со стороны, с точки зрения чистого разума. Она дает возможность выделить и сконцентрировать их, ослабить напряженность, если в этом есть необходимость, а то и избавиться от тех, что мешают, по крайней мере, на некоторое время. Очень полезный напиток, особенно в критических ситуациях, когда необходимо иметь особо ясное сознания, не обремененное влиянием эмоций.

– Если я не пьян, то что вы хотите сказать, утверждая, будто намеревались сделать то, что сделали, с целью заставить меня выполнить то, что сделал я? Боюсь, для меня эти слова значат лишь то, что вы ими маскируете какой-то новый подвох. Или нет?

– Кажется, теперь вы готовы услышать правду. По крайней мере, ее часть.

– Вот, вот! Это все, на что я здесь имею право, – с обидой сказал Джей. – Маленькие островки истины и материки лжи.

Робин покачала головой.

– Я вижу, что эффект коктейля начинает рассеиваться, – сказала она. – Жаль, что он не столь длителен как хотелось бы. Сделайте маленькое усилие и вспомните, как хорошо вы почувствовали себя, когда эмоции не мутили ваш разум.

Действительно, Палмер и сам уже заметил, что ощущение им собственного сознания стало меняться. Оно уже не было таким кристально холодным и ясным, таким отстраненным, как в первые минуты после того, как он выпил коктейль. Он узнал ставшую уже привычной для него смесь внутреннего смятения, гнева и ненависти, они все отчетливее давали о себе знать.

И все-таки сейчас он ощущал их по-другому. Джей понял и почувствовал, что каждую складывающуюся ситуацию можно рассматривать под двумя углами зрения: эмоционально и спокойно, контролируя себя. Он научился абстрагироваться от лишних эмоций. И теперь, хотя эмоции все быстрей и быстрей возвращались к нему, он знал, что приобретенные сейчас знание и умение останутся с ним навсегда, до самой смерти.

– Сознайтесь, вы все это время играли мной. С первой минуты моего пребывания здесь, на корабле, вы управляли моими мыслями и поступками. Зачем? Чего вы добивались?

Робин глубоко вздохнула. И лицо, и вся она как-то сразу расслабились, будто с плеч наконец-то сняли невидимый тяжелый груз.

– Да… – прошептала она. – В какой-то мере мы вас… изменили. К вашей же пользе. Вспомните, каким вы были в самом начале, прежде, чем встретились с нами, и сравните с теперешним. Оцените сами эти изменения и ответьте, довольны вы или нет?

Джей вспомнил… и недели показались ему годами. Лишь теперь, оглядываясь назад, он смог в полной мере оценить, насколько расширилось его видение мира, он стал значительно опытнее, развил знания о новых взаимоотношениях между людьми. За эти несколько недель он столькому научился, так внутренне созрел и закалился, как не смог этого сделать и за последние десять лет службы во Флоте.

Он чувствовал себя старее и мудрее лет на десять, не меньше. Не уставшим, а более зрелым.

Несмотря на чин генерала, присвоенный ему накануне отлета солариан, Джей пересек порог их корабля все тем же командующим флотом. Теперь же он знал относительно дуглариан, войны, человеческого сознания и Крепости Сол столько, сколько и не снилось даже Великому Маршалу. Звание генерала теперь не было для него пустым, лишенным смысла и значения, звуком. Джей чувствовал, что теперь он носит его по праву.

Перемены существенны. В этом не было никаких сомнений. И эти изменения ему нравились.

– Вы удивились, оглянувшись назад, да? – спросила Робин. – Вы действительно стали лучше, Джей. И я не удивлюсь, если вы вскоре станете Главнокомандующим всех сил Конфедерации. Вы вполне компетентны для этого и даже больше, чем кто бы то ни был. Да и вы сами чувствуете свое соответствие этому званию. Скорее даже этот пост будет маловат для вас.

– Смеетесь? И даже если так, то что это меняет? Война проиграна, – резко сказал он. – Земля вот-вот будет уничтожена. И, когда Конфедерация узнает об этом, всякая воля к сопротивлению тут же рухнет. Это результат ваших трудов.

– Вы просто еще не все знаете, Джей. Поэтому не надо отчаиваться раньше времени. Думаю, что теперь вы подготовлены к тому, чтобы узнать все, или большую часть того, что осталось вам узнать. Сейчас вы должны поговорить с Дирком. Он ждет вас и хочет принести свои извинения.

– Извинения? Разве можно извинить предательство? – Она пожала плечами.

– Идите в рубку управления и будьте самим собой, – пожелала Робин, выпроваживая Палмера из каюты.

В рубке никого кроме Линго не было. Сидя в пилотском кресле, он с рассеянным видом следил за сполохами Статического Пространства, игравшими на большом обзорном экране.

– Присаживайтесь, Джей, – указал он на соседнее кресло, – и устраивайтесь поудобнее.

Палмер сел.

– Робин утверждает, что вы собираетесь извиниться передо мной, – лишенным выражения голосом сказал он. – Думаю, вам лучше известно, куда вы их можете послать. Нет, как можете вы оправдать и простить себе такую глупость – попытаться продать всю человеческую расу!

Линго хрипло рассмеялся:

– То, что вы обвиняете меня в предательстве, я могу понять, но что касается моей глупости, извините! Этим вы даже немного обижаете меня.

– Довольно, Линго, – резко прервал его Палмер, – хватит валять дурака! Вы сами отлично понимаете, что проболтались. Я могу понять то, что вы пытались сделать, даже если меня тошнит от этого. Блефовать перед дугларианами, только чтобы они оставили в покое Крепость Сол, даже если для этого нужно предать всех остальных людей Конфедерации! И тогда у вас хватит времени, чтобы создать ваше супероружие. Да, но какой ценой?.. Вас это совершенно не трогает! Главное, что вы, солариан, будете существовать… Но, кажется, вы перехитрили самих себя, нет? Ведь получается, что сейчас у вас не будет времени для сооружения этого оружия. Дуглариане не поверили и вот-вот нападут на вас.

Но, едва закончив свою гневную и патетическую тираду, Палмер понял, что его слова ушли как вода в песок. В который раз Линго ставил его в положение человека, грозящего палкой воробьям.

Повернувшись лицом к Палмеру, он продемонстрировал самую лучезарную из своих улыбок с растянутым в смехе от уха до уха ртом. Не в силах сдержать обуревавшие его чувства, Джей несколько раз ударил ладонью по подлокотнику кресла.

– Так вы тоже поверили! – ликующе воскликнул Линго, перестав задыхаться от смеха. – Дирк, прими мои поздравления! – он пожал сам себе руку. – А теперь, постарайтесь припомнить, Джей. Все то супероружие, которое я перечислял там, перед Кором, оно ничего вам не напомнило? Не похоже ли все это на те слухи, которые распространяла пропаганда Конфедерации под разным соусом, подавая их то в одном, то в другом уголке Галактики? Клянусь, я не придумал ничего нового. Все сказанное мной взято из ваших же текстов. Все эти басни. Конечно, это являлось ложью от первого до последнего слова. Никто не в состоянии будет и через века произвести на свет что-нибудь из того списка, что я перечислил. Позвольте мне сказать вам одну вещь, Джей, которая немного удивит вас. Для того, чтобы сокрушить защитную систему Крепости Сол, в данный момент хватит всего четырех сотен дугларианских кораблей. Что же говорить о четырех тысячах?

– Как? – у Палмера от неожиданности вытянулось лицо. – Ведь вы же сами… Так что же вы смеетесь, какого черта?! Значит, вы блефовали с единственной целью – заставить дуглариан думать, будто Крепость Сол еще довольно крепкий орешек? Но в результате вы перестарались, и теперь Совет Мудрых направит к Земле флот в десять раз превышающий тот, которого будет вполне достаточно, чтобы развеять ее обломки по Вселенной. Чего же вы добились?

Линго отрицательно покачал головой, иронично поблескивая своими зелеными глазищами.

– Ах, Джей, Джей! Ведь вы способны к большему. Почему вы видите только то, что лежит на поверхности? Не спешите делать выводы. Кстати, вы слышали когда-нибудь сказку про Братца Кролика?