Текст книги "Братство убийц. Звездная крепость"

Автор книги: Норман Ричард Спинрад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

В каком-то смысле ее замечание несло нечто больше, чем обычная шутка или констатация факта.

– А вот и комиссия по торжественной встрече, – сказал Макс.

В ближайшем к ним здании широко распахнулись двери, и оттуда на бетон посадочной полосы стали медленно выползать приземистые машины, по внешнему виду очень напоминающие танки. Выехав на взлетное поле, они молниеносно развернулись в цепь и довольно быстро покатили к кораблю. Окружив его со всех сторон, тяжелые машины замерли на месте, нацелив на корабль жерла лазерных пушек.

У одной из этих бронированных махин откинулся люк, и оттуда высыпало около полудюжины дуглариан, рысцой устремившихся к кораблю. Расстояние не позволяло подробно рассмотреть черты их лиц, но не могло скрыть длинных стволов энергетических ружей, которыми они были вооружены. Оружия не имелось лишь у бегущего впереди этой команды, являвшегося, вероятно, их командиром.

– Рауль, Джей, надо встретить наших гостеприимных хозяев, – сказал Линго, направляясь к выходу из рубки.

Пока они спускались к переходной камере, дуглариане успели доставить к кораблю нечто вроде передвижного трапа и подняться к входному люку. Проход был открыт, и впервые за триста лет военных действий противники смогли воочию увидеть друг друга.

На первый взгляд казалось, что дугларианин целиком состоит только из шеи и ног. Это было двуногое существо, прямоходящее, без хвоста, с головой и двумя руками. На этом его физическое сходство с человеком ограничивалось.

У этих созданий были длинные ноги, с мощной, хорошо развитой мускулатурой, покрытые, как и все остальное тело, тонкой короткой шерстью темно-коричневого цвета. Туловище непропорционально короткое, круглой формы, без всякого признака талии, по форме очень напоминающее надувной шар для игры на пляже. Из самой широкой его части тянулись две длинные мускулистые руки, заканчивающиеся шестипалыми ладонями, каждая с двумя противостоящими большими пальцами. Длинную гибкую шею венчала большая треугольная голова с огромными кожистыми ушами по бокам, весьма напоминающими уши летучей мыши. Единственным местом у этого существа, не имевшем волосяного покрова, являлось лицо, обтянутое темной и плотной на вид кожей, состоящее из двух больших красных глаз с почти черной радужкой по краям большого приплюснутого носа, едва выступающего над уровнем щек. Рот же, как ни странно, напоминал очертания человеческих губ. Ростом дуглариане не отличались от обычного человека. Первый, стоящий на трапе дугларианин был одет в нечто вроде короткой, коричневого цвета, туники без рукавов. На ногах поблескивали короткие черные сапоги.

Преодолев минутное замешательство, связанное с обоюдным удивлением при виде друг друга, находящийся впереди дугларианин вошел в переходную камеру, почти оттолкнув при этом тройку встречающих его людей, и освободив таким образом проход для десяти своих сородичей, как две капли воды похожих на ворвавшегося первым, за исключением цвета их туник, имевших одинаковый грязно-серый цвет, и в руках они держали термические ружья.

– Кто у вас командир? – грозно произнес Линго. Дугларианин в коричневой тунике устремил на него яростный немигающий взгляд красных глаз, полностью лишенных век.

– Я, Хаарар Ралашапки Корис, – на безупречном английском языке произнес он. – Я командир этого эскорта.

При абсолютно точном построении фраз дугларианин полностью игнорировал ударения, что придавало его речи несколько странный оттенок.

– Вы хорошо говорите по-английски, Хаарар Корис, – сделал комплимент Линго.

– Я дипломированный специалист Института Изучения Человека и Человеческой Цивилизации. В мои функции, кроме всего прочего, входит и необходимость изучения немыслимых структур человеческого языка.

Корис четко выговаривал каждый слог, не связывая их друг с другом и не меняя тональности, и Палмер наконец понял, что речь дугларианина напоминает ему телефонный автоответчик.

– Это самое большое помещение на вашем корабле? – спросил Корис.

– Конечно, нет. Странный вопрос.

– Дело в том, что такая каморка слишком мала для нас и мы не можем оставаться здесь длительное время. Вы должны запомнить на будущее, гад, что от вас исходит очень неприятный запах. Длительное пребывание в таком небольшом помещении в компании гада человеческого способно вызвать в моем пищеварительном аппарате нарушения, подобные тому, что вы называете тошнотой. Это было бы нежелательно.

Палмер не замечал, как непроизвольно сжимает и разжимает кулаки, слушая этот разговор. На лицах Ортеги и Линго не проступало никаких эмоций. Они были спокойны и бесстрастны.

– Только сумасшедший, – сухо ответил Линго, – мог не заметить, что эта каморка, как вы изволили выразиться, является ни чем иным, как переходной камерой, предназначенной для выравнивания атмосферного давления внутри и снаружи корабля, особенно при условиях полета в космическом пространстве. Разве на ваших кораблях не предусмотрены подобные помещения?

– Не считая себя сумасшедшим, – ответил Корис без малейших признаков раздражения или гнева, – должен вам сказать, что мне не знакомы такие детали. Предлагаю продолжить разговор где-нибудь в другом помещении корабля. Я уже отмечаю в себе некоторые возмущения пищеварительного тракта, пока управляемые, но очень неприятные.

– В таком случае перейдем в кают-компанию, – пригласил Линго. – И будьте любезны, постарайтесь, чтобы вас не стошнило на ковер по дороге.

– У вас нет никаких прав на мои любезности, гад.

Корис двинулся вслед за Линго по коридору, дав знак стражникам следовать за ним.

– И все-таки я приложу определенные усилия, чтобы удержаться от опорожнения моих пищеварительных путей. Такое растранжиривание пищевых продуктов было бы нерациональным.

Остальные члены экипажа собрались к тому времени в кают-компании. Корис, едва появившись на пороге, пролаял что-то своим солдатам, после чего они быстро разбежались по сторонам, замерев на равном расстоянии друг от друга по всему периметру кают-компании. Их термические ружья были направлены в центр комнаты, туда, где сгруппировался весь экипаж.

– Судя по той информации, которая была мной получена ранее, я не ожидал здесь столкнуться с таким количеством человеческих гадов, – сказал Корис, обводя своим яростно пылающим взглядом группу стоящих перед ним людей. Вероятно, не голос являлся у дуглариан выразителем их душевного состояния. Потому что за все время разговора Корис ни разу не изменил механической интонации слов. Зато уши этих существ, казалось, жили отдельной жизнью, вздрагивая, сворачиваясь, повисая или, наоборот, расправляясь во всю свою немалую величину, сопровождая этими движениями каждую фразу, сказанную дугларианином. Если это можно было назвать языком чувств и эмоций, то для людей он оказался совершенно незнаком, и оставалось лишь догадываться о значении всех этих “ушастых” метаморфоз. Вот и сейчас, при последних словах Кориса, его уши растопырились в стороны на всю ширину ушных раковин, в очередной раз напомнив собой распростертые крылья летучей мыши, и мелко негодующе затряслись.

– Вам и не нужно знать, – холодно ответил Линго. – Это не входит в ваши функции.

Уши Кориса бешено задергались из стороны в сторону.

– Вы, гады, находитесь на планете Дуглаари, – голос Кориса был холоден и бесстрастен. – Вы – пленники Дугларианской Империи. Не в вашей компетенции решать, что является, а что не является моими функциями и работой. А вот в ваши функции не входит обсуждение вопросов или приказов офицеров Империи. Вы – пленники, и не более того. В ваши функции входит беспрекословное повиновение моим приказам и безусловная правдивость при ответах на мои вопросы. Ничего другого.

– Но мы не ваши пленники, – возразил Линго.

В ответ Корис вновь разразился потоком режущих человеческое ухо звуков, являющихся дугларианской речью. Термические ружья поднялись и нацелились на людей.

– Если вы попытаетесь сбежать, – сказал Корис, – то будете убиты на месте. В случае, если вам каким-то образом удастся вновь захватить управление этим кораблем, он будет немедленно разрушен огнем вооруженных боевых машин, которые его сейчас окружают. Если допустить невозможное и все же представить себе, что вам удастся взлететь, то знайте, что корабль будет испепелен тяжелыми лазерными орудиями, следящими за каждым его движением. И если вдруг корабль, уже при абсолютно немыслимых обстоятельствах все-таки вырвется за границы атмосферы, его ждет встреча с Имперским Флотом, который постоянно контролирует пространство над столицей…

– Этого вполне достаточно, – резко прервал его Линго. – Вы полностью убедили меня в безнадежности любой попытки к бегству. Пожалуйста, избавьте нас от описания кровавых подробностей.

– Количество пролитой крови зависит только от вас, гад, – отозвался Корис. – Вы должны исполнять обязанности пленников, или вас ждет немедленная смерть.

– Я еще раз повторяю, мы не являемся вашими пленниками. Нам поручено выполнить дипломатическую миссию, и прошу вас рассматривать наш визит именно в таком качестве.

– Вы – наши пленники, – настаивал Корис. – Вы – наши враги. Вы находитесь на территории Империи Дуглаари. Из этого следует, что вы не можете считаться никем иным, кроме захваченных в плен врагов. Другой классификации и быть не может. Я не понимаю смысла дипломатической миссии.

– В этом и состоит моя ошибка, – спокойно признал Линго. – Я не должен был надеяться на ваше понимание и, тем более, принятие такой миссии. Это превышает ваши функциональные обязанности. Ведь вы солдат, да? Скажите нам, в чем заключаются ваши непосредственные обязанности?

– Да, вы правы, гад, – сказал Корис, и бешеное трепыхание его ушей несколько успокоилось. – Я солдат Империи. Моя главная функция состоит во всемерном содействии поражению и уничтожению противников Империи. Предназначение солдата – убить врага.

– Что пытается сделать Линго? – шепнул Палмер Ортеге. – Заставить этого типа прикончить нас?

– Успокойся! – так же тихо ответил Рауль. – Дирк знает, что делает.

– Может ли солдат сдаться врагу при определенных обстоятельствах? – спросил Линго.

– Мне ничего не известно об этом. Нас этому не учили, – ответил Корис.

– Я так и думал. Сдаться – значит сложить оружие и отдать себя в руки врага в надежде, что результат данного действия будет предпочтителен продолжению борьбы.

Уши дугларианина судорожными рывками стали дергаться вверх-вниз.

– Подобная концепция пригодна лишь для гада. Она невозможна для солдат Империи, так как единственно приемлемый вариант продолжения борьбы – окончательная победа народа Дуг-лаари над всеми своими врагами. Для моего дальнейшего нормального функционирования крайне нежелательно даже знакомство с сутью подобной концепции. Мне нужно будет ее стереть из памяти, как только я закончу мою сегодняшнюю неприятную работу.

“Господи, да он не идет, а прямо бежит к собственной смерти и нас тянет с собой”, – подумал Палмер. Но вдруг понял весь смысл этой рискованной игры, затеянной Линго. Логика являлась главнейшей чертой мышления дуглариан. Но не могла ли она одновременно считаться слабым звеном этого мышления?

– Следовательно, вы утверждаете, что не хотели бы даже рассматривать саму вероятность добровольно отдать себя в руки врага? Для вас – это нечто непостижимое, что невозможно ни оценить, ни понять?

– Плен – это перевернутая концепция, пригодная лишь человеческим гадам, вымысел их искаженного мышления, их примитивного мозга. Это зло, против которого дугларианский солдат имеет стойкий иммунитет.

– Ну хорошо, – задумчиво произнес Линго. Было заметно, что он тщательно обдумывает дальнейшие слова. – Вам сейчас придется поднапрячь все свои мозговые извилины, дорогой Корис, и постараться все же нас понять. Речь идет о судьбе всей Империи. Мы здесь для того, чтобы передать Человеческую Конфедерацию в руки Империи Дуглаари. Вам понятен смысл и значение этого шага?

Корис ничего не ответил, но уши его внезапно обмякли и повисли жалкими тряпочками по бокам головы.

Палмер сочувственно улыбнулся. Было ясно, что сама мысль – отдать целый народ, всю расу в руки врага потрясла даже это малоприятное существо.

– В чем дело? – спросил Линго. – Вы не в состоянии рассмотреть это предложение?

– Это не в моих силах, – ответил Корис, уши которого медленно оживали, принимая свою обычную форму.

– Что вы хотите этим сказать? Никто среди вас, дуглариан, не в состоянии рассмотреть простой вопрос капитуляции одного народа другому? – Уши Кориса вздрогнули и мелко задрожали.

– Прекратите вести себя столь вызывающе, гад, – все тем же безучастным монотонным голосом проговорил дугларианин. – Совет Высшей Мудрости в состоянии понять и решить любую задачу. Рассмотрение столь необычных концепций, вроде вашей, входит в функции Совета, а моя задача, как солдата, состоит еще и в том, чтобы находить и поставлять их ему.

– Вы хотите сказать, что у вас появилось намерение представить нас Кору и Совету Мудрости? – воскликнул Линго, всем своим видом изображая крайнее удивление.

– Совершенно верно, гад, – ответил Корис, уши которого наконец успокоились. – Совет и Кор смогут разобраться с вашей странной проблемой.

– Думаю, у нас нет другого выбора, – вздохнул Линго. – Нам лишь нужно немного времени для приведения себя в надлежащий вид.

– Та одежда, что сейчас облачает вас, вполне удовлетворяет нашим вкусам.

Линго пожал плечами.

– Вам решать. Конечно, вы знаете, что эта одежда кишит микроскопическими паразитами, присущими человеческому организму. И мне хотелось переодеться в стерильную. Но… Я восхищен вашей отвагой!

– Идите и переоденьтесь в стерильную одежду, гады, – немедленно последовал приказ.

– Очень хорошо. Мы будем готовы через несколько минут, все шестеро.

– Вас здесь семеро, гад.

– Я вас умоляю, – застонал Линго, как бы в отчаянии закатывая вверх глаза, – нас здесь только шесть, четыре мужчины и две женщины.

– Вы что, не умеете считать? Здесь три самки: одна – с коричневой шерстью на голове, другая – с красной, и третья – с желтой.

Вдруг солариане, все, кроме Линды Дортин, внезапно стали разыгрывать странное представление: испускать жалобные вздохи, всхлипывать, в отчаянии заламывать руки, изображая крайнюю степень безутешности и горя.

– Что тут происходит? – поинтересовался Корис.

Испустив последний, самый длинный и отчаянный вздох. Линго повернулся к своим друзьям.

– Мы должны простить его. Ведь он всего-навсего иностранец. Этого следовало ожидать, – он вновь обращался к Корису. – Женщина-блондинка, которую, как вы утверждаете, видите, не приписана к экипажу. Значит, с официальной точки зрения, ее здесь просто не существует. Ни в течение двух прошедших дней, ни в дальнейшем. Эта проблема относится к области чисто человеческих отношений, и существует абсолютный запрет даже упоминать о ней. Эта несуществующая женщина должна остаться здесь, на корабле. Действовать иначе означало бы нанести императору Кору недопустимое, с нашей точки зрения, оскорбление! И мы с вами были бы ответственны за возможные ужасные последствия такого необдуманного шага.

После длительного молчаливого обдумывания новой возникшей проблемы, во время которого Корис пытался, вероятно, осознать еще один аспект алогичности человеческих взаимоотношений и их странные обычаи, он наконец сказал:

– Ладно. Самка с желтой шерстью на голове может остаться на корабле. Бегство отсюда невозможно, и, при необходимости, от нее можно будет так же легко избавиться здесь, как и в зале Совета Мудрости.

– Избавиться? От кого?

– Только не начинайте вновь проявлять свою дремучую глупость, гад, – все тем же монотонным, унылым голосом произнес Корис. – Вы смогли проникнуть на поверхность Дуглаари. А вскоре увидите воочию зал Совета Высшей Мудрости Империи. Несмотря на всю свою недоразвитость, вы должны все же понимать, что было бы совершенно неприемлемо и неразумно оставлять в памяти врагов столь важные сведения, которыми вы уже владеете. В конце концов, пусть мельчайший, пусть один на много триллионов случаев, но существует шанс, при котором вам удастся сбежать с планеты тем или иным способом. Эта возможность должна быть сведена к абсолютному нулю. Поэтому, как только Кор и Совет Мудрости вас допросят, весь экипаж будет немедленно предан смерти.

8

Линго нырнул в свою каюту и почти сразу же появился вновь, нагруженный целым ворохом одежды.

– Это для вас, Палмер. Надевайте!

– Что это? – недоуменно спросил Джей, неуверенно принимая одежду из рук Линго. Встряхнув ее, Джей убедился, что предложенные ему Лингом тряпки представляют собой нечто вроде униформы. “Ее создатель, вероятно, обладал отвратительным вкусом”, – отметил он про себя. Это был мундир ярко-зеленого цвета с малиновыми отворотами, обшлагами и воротником, к тому же весь расшитый золотыми галунами.

– Это форма для торжественных выходов, – с трудом сдерживая смех выговорил Линго. – Не удивляйтесь… Она… Ну, в общем, мы предвидели, что мундир вам может понадобиться, и поэтому приготовили все заранее. – Палмер скептически осмотрел костюм.

– Никогда не видел подобной безвкусицы!

– Одевайтесь побыстрей, – поторопил Линго. – Комментарии оставим на потом. Эта… вещица… имеет большое психологическое значение. Наши эстетические требования и вкусы здесь не при чем. Мы должны создать определенное впечатление, и костюм посла в данной ситуации играет не последнюю роль. Но сейчас не время дискутировать. Помните наш договор? Быстрее переодевайтесь и постарайтесь вернуться в кают-компанию прежде, чем у нашего волосатого друга зачешется палец на спусковом крючке.

Слегка подтолкнув Палмера, Линго вернулся в свою каюту и захлопнул дверь.

Спустя некоторое время Джей стоял у двери в кают-компанию, нервно одергивая полы и лацканы своею нового мундира. Одновременно он пытался успокоиться. Костюм был сшит великолепно и сидел на нем, как влитой. Но, взглянув на себя в зеркало, Палмер не мог удержаться от смеха при виде столь опереточного генерала. Костюм состоял из ярко-зеленых брюк и рубашки с белоснежным кружевным жабо. Фрак такого же цвета был украшен двумя огромными эполетами из золотистой ткани, с золотыми перевитыми шнурами и аксельбантами.

Широкий черный пояс стягивал его талию, будучи скрепленным спереди большой сияющей медной пряжкой. Обувью служили короткие черные сапоги из блестящей хромовой кожи, расшитые золотой нитью. И венчало все это великолепие белое кепи с длинным козырьком, украшенным золотыми дубовыми ветвями и эмблемами.

Малиновые отвороты воротника и рукавов соперничали по яркости с алым плащом, спадающим с его плеч. Впереди он был скреплен огромной фибулой из кроваво-красных рубинов.

Умирая от смеха над своим отражением в зеркале. Джей спрашивал себя, почему Линго забыл такую важную деталь подобного костюма, как церемониальное оружие, сабля, шпага или алебарда. Вот было бы смеху!

“Ах, да, – подумал он, – вероятно потому, что “собаки” не подпустили бы тогда его к Кору и на пушечный выстрел. Ведь для них любое оружие – это оружие, неважно, церемониальное или боевое”.

Настроение сразу упало.

Солариане уже собрались в кают-компании, когда туда вошел Джей. Чувствовалось, что они сменили одежду специально, желая еще ярче оттенить великолепие нового наряда Палмера и сосредоточить на нем внимание своих будущих собеседников. Все, за исключением Линды Дортин, которая держалась несколько в стороне от остальных, были одеты в черные обтягивающие комбинезоны, полностью лишенные каких-либо украшений, кроме скромного золотого значка с изображением солнца, прикрепленного на левой стороне груди.

Общее впечатление от внешнего вида солариан создавалось весьма мрачное, даже в чем-то зловещее. Униформа делала их похожими на послушников какого-то религиозного ордена, приготовившихся выполнить некий мрачный таинственный обряд.

Появление Палмера повергло его сотоварищей по группе в восторг, что было заметно по их, плохо удававшимся попыткам согнать с лица веселое выражение и принять более подобающий данному моменту вид.

Даже Корис при появлении этого сверкающего яркими красками павлина, казалось, оцепенел на какое-то время. Об истинном значении его эмоций было трудно догадаться, но такое солариане увидели впервые: шея у него вытянулась в длину и стала совсем тонкой, голова с неменяющимся выражением налитого кровью бычьего взгляда вдруг начала подпрыгивать, сопровождаясь бешеным хлопаньем растопырившихся во всю ширину ушей по черепу (может быть, он так аплодировал?!).

Поиграв таким образом своей головой и ушами с минуту, Корис наконец успокоился и произнес обычным бесстрастным тоном:

– Следуйте за мной, гады. Мы отправляемся в Совет Мудрости.

Несмотря на то, что Палмер был готов к неожиданностям городского пейзажа благодаря внутреннему экрану, он все же поразился той абсолютной непохожести окружающего на земной, когда спустился на твердую бетонированную поверхность космопорта.

Вокруг них, насколько хватало глаз, расстилался город; стекло и металл в сером, угнетающем свете Дугла, спрятанного за толстым слоем облаков. Столица Дуглаари скорее напоминала гигантскую фабрику или чудовищных размеров машину, чем обычный город с жилыми кварталами. Палмер никак не мог себе представить, что где-то здесь могут находиться парк, игровая площадка или базарная площадь, озеро или хотя бы клочок зелени. Здесь, в этой мерзости, простирающейся до бесконечности, в этом невообразимом конгломерате шаров и стеклянных квадратов. Городские шумы сливались в один монотонный гул, который лишь усиливал впечатление о немыслимых размеров механизме, все части которого крутятся, вертятся, вращаются и трутся хорошо смазанными поверхностями друг об друга.

Запах в воздухе – острый запах клинической дезинфекции, запах больниц, перегретого металла, запах больших общественных помещений. Это не был какой-то искусственный или синтетический запах, так пахла сама среда, искусственно изуродованная до полной своей неестественности.

Палмер почувствовал озноб, несмотря на жаркий, сухой воздух снаружи. Ему пришлось ускорить шаг, чтобы не отстать от быстрой подпрыгивающей походки длинноногих дуглариан.

Робин и Фран оглядывали окружающую их действительность с одинаковым выражением брезгливого отвращения на лицах. Макс, как это часто бывало, шел с отсутствующим выражением на лице, мысленно оставшись на борту корабля рядом с Линдой. Линго и Ортега тоже мысленно витали где-то в облаках и не обращали особенного внимания на местные достопримечательности.

Группа приближалась к Залу Мудрости. Еще несколько минут, и они окажутся перед этим зданием, которое, в определенном смысле, являлось Капитолием Империи дуглариан. Центральный вход представлял собой обычную квадратную дверь, утопленную в стену из гладкого металлопластика.

– Входите, гады, – приказал Корис.

За входной дверью столь важного государственного здания люди ожидали увидеть огромный внутренний холл и были весьма поражены, оказавшись в маленькой замкнутой комнатке, стены которой были выложены странным полупрозрачным материалом.

В стене напротив центрального входа, через который они вошли, располагались десять дверей, каждая с лампочкой наверху. Рядом с каждой стоял аппарат, похожий на тот, с помощью которого в компьютер вводится кодированная информация.

Корис сразу подошел к одному из таких аппаратов и начал манипулировать кнопками и рычажками, усеявшими всю переднюю панель аппарата и очень напоминавшими клавиатуру пишущей машинки.

– Я закодировал наше появление в Совете Мудрости, – сказал Корис. – Теперь следует ждать инструкций.

Через несколько минут зажглись сигнальные лампочки двух дверей, а их створки медленно заскользили вверх, открывая взору два тоннеля с гладкими стенами и высоким потолком. Поверхность каждого из них составляла беззвучно скользившая, широкая лента. Из кодирующего устройства раздался высокий, режущий ухо звук, после которого прозвучала очередь щелкающих и клацающих звуков, сопровождаемых появлением текста на маленьком экране, вмонтированном в панель аппарата. Корис впился в него глазами.

– Вы, гады, должны воспользоваться правым тоннелем, – сказал он. – Солдаты Империи пойдут в левый. Мы вас сейчас покинем, гады. Вы были закодированы на входной канал Совета Мудрости. Не рассчитывайте на то, чтобы не подчиниться инструкции по той лишь простой причине, что остались без наблюдения. Всякая необходимость в охране отпадает, как только вы закодированы. Теперь любое уклонение от приказа повлечет за собой ваше немедленное уничтожение. Идите.

Группа солариан во главе с Линго, не говоря ни слова, гуськом двинулась к правому тоннелю. Люди поочередно исчезали в проеме двери, увлекаемые транспортной лентой куда-то вглубь, во внутреннее помещение Совета Мудрости. Палмер вошел последним. Шагнув на движущуюся ленту, он бросил взгляд назад, успев заметить, как дверь при входе в тоннель скользнула вниз, отрезав им возможное отступление.

Каждые двадцать – двадцать пять ярдов лента выносила их на пересечение нескольких коридоров. Но необходимости ломать себе голову над вопросом, куда двигаться дальше, не было. При их приближении откуда-то сверху падали щиты, перекрывающие все входы и выходы, кроме одного. Палмер почувствовал себя молекулой воды, несущейся по трубам запутанного водопровода. Кем бы ни был тот, кто руководил их продвижением вперед, этот путь регулировался простым закрытием и открытием соответствующих клапанов. Вероятно, впервые с момента своего создания эта “канализационная система” несла в себе человеческие существа, наделенные чувствами и эмоциями, что, впрочем, здесь не имело значения, так как свободы выбора у них не существовало.

Иногда, несмотря на скорость, с которой закрывались на перекрестках входы в другие коридоры, Палмеру удавалось кое-что разглядеть. Танталовы пытки для личности, обладающей естественной любознательностью.

Один коридор вел в большой зал, заполненный какими-то механизмами, вокруг которых суетились несколько десятков дуглариан, выполняя только им понятную работу. Другой позволял увидеть часть помещения, напомнившего Палмеру торговый зал магазина. В других отсеках находились панели компьютеров, полки со съестными припасами, еще какие-то предметы, предназначение которых оставалось для Палмера загадкой.

Наконец движущаяся лента вынесла их в комнату, очень похожую на зал ожидания или тюремную камеру: помещение было совершенно пустым, если не считать длинной плоской скамьи, тянувшейся вдоль стены. Высоко под потолком располагался забранный решеткой громкоговоритель. И все.

Лента остановила свой бег, и за ними опустился щит, полностью перекрыв людям возможный выход из комнаты.

И сразу ожил громкоговоритель. Пленники Дуглаари явственно услышали щелчок.

– Гады! Вы останетесь здесь до того момента, пока Кор не пожелает допросить вас. Не пытайтесь покинуть помещение!

Вновь послышался щелчок выключателя, и голос умолк. Экипаж корабля оказался запертым где-то глубоко внутри комплекса, носящего название Совет Мудрости. Палмер присел на холодную жесткую скамью.

– У меня такое ощущение, что мы находимся не в обычном здании, а попали во внутренности огромной машины, – пробормотал он.

Линго улыбнулся и присел рядом с ним.

– Вы даже не догадываетесь, насколько близки к истине, Джей, – сказал он. – Это здание и есть машина. Вернее – компьютер.

– Все здание? Компьютер? А я – то думал, что мы оказались в зале перед Советом старейшин каких-нибудь мудрецов. А как же дворец Кора? Совет Мудрости?

– Это все и есть дворец Кора, помещение Совета Мудрости, и сам Совет – один гигантский компьютер, – сказал, подходя к ним, Ортега.

– Как целое здание может быть одновременно компьютером и?..

Линго невесело рассмеялся.

– Не только одно здание, Джей. Весь город. В каком-то смысле – вся Империя Дуглаари.

– Что?

– Конфедерация многого не знает об Империи, – произнес Линго, поднимаясь со скамьи. Он медленно стал вышагивать вдоль гладкой стены. – Многого, чего, впрочем, лучше бы никогда и не знать. Мак Дей сумел решить несколько задач, помогавших приоткрыть тайну поведения дуглариан. Видите ли, Джей, в самом начале войны мы буквально по косточкам разбирали каждое сражение, пытаясь понять причину постоянных неудач. Мало того, нам удалось захватить несколько “собак” живыми… Некоторые вещи, которые мы узнали благодаря этому… в общем, они нам дали лишний повод побыстрей изолировать Сол от Конфедерации. Поскольку, если бы Конфедерация узнала когда-нибудь о них… – Линго пожал плечами и продолжал с горечью. – Ваши соотечественники, Джей, уже испытывают изрядную долю пессимизма, чувствуя, что постепенно проигрывают эту длительную войну. Но только сейчас, после трех столетий отчаянной борьбы. А что было бы, узнай они всю правду в самом начале войны? У них не осталось бы никакого желания сопротивляться.

Линго остановился и взглянул на Палмера, и тот впервые увидел в зеленых глазах соларианина страдание, вызванное грузом большой ответственности, взятой на плечи его народа, желающим защитить другое человеческое сообщество.

– Джей имеет право знать всю правду, Дирк, – вдруг произнесла Робин. – Его жизнь сейчас в опасности, как, впрочем, и наша.

– Ты права, Робин, – вздохнув, ответил Линго. – По крайней мере, мы обязаны это сделать для него. Джей, что вы знаете об истории Империи? Дуглариане – существа с безупречной железной логикой. Вы никогда не задавались вопросом – почему? Откуда у них появилась такая способность?

– Не знаю… может быть, это продукт эволюции мозга? – неуверенно произнес Палмер. Но, взглянув на Линго, сразу понял, что не угадал.

– Нет, – сказал Линго. – Естественное развитие биологического вида не предполагает строгой логичности. За исключением того случая, когда кто-то начинает управлять эволюцией. Что и произошло с дугларианами около тысячи лет тому назад. Мы не знаем этой истории подробно. Все, что нам известно, реконструировано по обрывочным и далеко не полным сведениям, полученным от нескольких захваченных в плен дуглариан. Поэтому наши знания весьма фрагментарны. Судя по всему, когда-то у дуглариан правил великий вождь, тысячу или даже больше лет тому назад. Этот дугларианин объявил себя Кором. Это не имя собственное, а титул, приблизительно адекватный императору или диктатору. Этот первый Кор был гением. Но, к несчастью, и абсолютно сумасшедшим типом, по крайней мере, с точки зрения наших представлений о нормальности. – Линго вновь принялся расхаживать по комнате.

– Человеку довольно сложно понять, что у них там произошло. Уже тогда дуглариане по своему психическому складу весьма отличались от нас. У них значительно меньше выражались индивидуальные качества, зато в большей мере – стремление к некоей коллективной общности, к единому коллективному разуму типа сообщества муравьев или пчел. Понимаете, что я имею в виду? Нам кажется, для того, чтобы по-настоящему разобраться в механизме мышления дугларианина, надо постараться представить себе не просто обычного представителя Дуглаари, а индивида, например, охваченного паранойей. Первый Кор знал, естественно, что когда-нибудь ему придется умереть. Но в своем безумии он не хотел смириться с этим. И со всей решительностью и целеустремленностью помешанного он предпринял попытку стать правителем Империи навечно, даже после смерти Для чего и создал этот, так называемый Совет Мудрости.