Текст книги "Драгоценный камень"
Автор книги: Норма Бейшир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
Нью-Йорк, июль, 1987
– Вы беременны.
Слоун изумленно уставилась на доктора:
– Вы это серьезно?
Доктор Холси улыбнулся и сделал в ее карточке какие-то пометки.
– Разумеется. Вы беременны примерно три месяца.
– Три месяца! – повторила она, совершенно пораженная.
– Вы что, действительно не знали?
– И не подозревала, – смущенно призналась Слоун. – Задержки у меня не редкость, особенно в стрессовых ситуациях, так что я об этом и не подумала.
Доктор вскинул брови:
– У вас в последнее время были стрессовые ситуации?
Слоун пожала плечами:
– Вроде бы нет.
– Понятно, понятно. – Доктор начал методично постукивать ручкой по столу. – Учтите следующее: осенью вам исполнится тридцать шесть лет, а после вашей последней беременности прошло уже одиннадцать…
– Поверьте, доктор, – улыбнулась Слоун, – об этих двух обстоятельствах я не забываю ни на секунду.
– Позвольте мне закончить, – нахмурился доктор Холси. – У вас немного повышено артериальное давление, и вообще, по моим прогнозам, эта беременность будет протекать непросто. Не так, как в двадцать лет. Короче, существует определенный риск.
– И что же это конкретно означает? – насторожилась Слоун.
– А то, что вам нужно успокоиться. Чуть позже я сделаю вам ультразвуковое исследование.
– Уточните, доктор, что значит «успокоиться»?
– Ну, меньше поездок. Много меньше. Их надо сократить до минимума. Придется меньше работать и больше отдыхать. Иными словами, балуйте себя.
Слоун рассмеялась:
– Мне казалось, что я только этим все время и занимаюсь.
– Возможно, вы не отказывали себе в некоторых удовольствиях. Это совсем другое дело. – Он взял рецептурный бланк. – Я выпишу вам несколько специальных витаминов, которые следует принимать во время беременности. Режим у нас с вами будет такой: четвертый и пятый месяцы – консультации ежемесячно; шестой и седьмой – консультации дважды в месяц, а начиная с восьмого месяца и до наступления родов я буду осматривать вас каждую неделю. – Доктор вручил ей рецепт.
– Когда вы сделаете ультразвук? – спросила она, кладя рецепт в сумочку.
– Не раньше четвертого месяца.
– Вы сказали, что существует элемент риска, – напомнила Слоун, помолчав.
– В таком возрасте, как у вас, риск неизбежен.
Слоун кивнула:
– Понимаю.
Она все еще не вполне осознала, что беременна.
Итак, декабрь. Ребенок должен появиться в декабре.
Слоун не могла в это поверить. И хуже всего было то, что она и сама не знала, хочет ли ребенка. Слоун не была уверена, найдет ли время и силы вставать в два часа ночи, чтобы покормить ребенка, и вообще сможет ли выполнить все тяжкие обязанности, связанные с появлением малыша. Она помнила, как намучилась с Тревисом. Сейчас будет раз в десять хуже.
Но Джордан хочет ребенка.
Слоун думала об этом, идя по Парк-авеню. Она так привыкла к энергичному, быстрому стилю жизни. Ей и прежде нравились поездки, а теперь, когда она путешествовала с Джорданом, все стало еще лучше. Едва ли ей удастся «успокоиться», даже если она очень постарается.
Но Джордан хочет ребенка.
А Слоун хотела Джордана. Хотела, чтобы он был счастлив… счастлив с ней. Если она справится с беременностью, разве это не докажет ему, да и ей самой тоже, что Слоун способна дать ему ничуть не меньше, чем молодая женщина?
«А для ухода за малышом, – подумала Слоун, успокаиваясь, – можно пригласить няню».
– Ты уверена? – Джордан сидел на диване и смотрел на Слоун, боясь радоваться.
Она кивнула:
– Абсолютно.
– А в этом смысле у тебя все в порядке? – спросил он, внезапно встревожившись. – Никаких проблем не предвидится?
– Доктор Холси говорит, что мне нужно перейти на щадящий режим. Он требует, чтобы я снизила темп жизни, советует успокоиться. Но все остальное, кажется, в полном порядке. – Слоун не упомянула о том, что доктор говорил о риске. Лучше умолчать об этом, по крайней мере пока.
Джордан поднялся.
– И когда родится ребенок?
– В декабре. Как раз перед Рождеством. – Слоун немного помолчала. – Ты рад?
Он расплылся в широкой улыбке:
– Конечно! – и подхватил ее на руки.
– Осторожнее, ты, медведь! – весело вскрикнула она. – Раздавишь нашего малыша!
* * *
– Главное – хочешь ли ты этого сама. – Кэти пристально посмотрела на Слоун.
Та улыбнулась:
– Конечно, хочу. Кэти, ты знаешь меня уже очень давно. Разве я согласилась бы пройти через все это, если бы не хотела?
– А по-моему, ты делаешь это больше для Джордана, чем для себя.
– Нет. – Слоун покачала головой. – Вначале, может, так оно и было, но не сейчас. Я люблю Джордана. А лучший способ выразить любовь к мужчине – подарить ему ребенка. Его ребенка. Кроме того, я думаю, что вообще завести еще одного ребенка совсем даже неплохо.
– Неплохо? Вот как? Ты считаешь, что это будет неплохо?
– Просто не знаю, как это лучше выразить, – искренне призналась Слоун. – Например, отца Тревиса я не любила. Как теперь выяснилось, никогда. Интересно, каково это – родить ребенка от любимого мужчины? – Слоун улыбнулась. – И вообще, разве в решении женщины забеременеть есть какая-то логика?
– В решении? – удивилась Кэти. – Помнится, ты вовсе не собиралась забеременеть.
– Что верно, то верно.
– Остается надеяться, что все это тщательно продумано, – сказала Кэти. – И если ты этого действительно хочешь…
– Да, хочу, – заверила ее Слоун. – Молись за нас, Кэти, и не забудь перекрестить пальцы, чтобы не сглазить.
Кэти в первый раз засмеялась:
– Моя дорогая, с тех пор как я с тобой познакомилась, мои пальцы все время перекрещены.
Мартас-Виньярд, июль, 1987
– И зачем только я согласилась на это? – Слоун в отчаянии посмотрела на список приглашенных и сняла очки. – Мы же договорились, что все пройдет в камерной обстановке, а тут пятьсот гостей.
– Это все моя мама, – усмехнулся Джордан. – У нее слишком много старых друзей. Пригласив одного, она не может не пригласить другого, и так далее. Ты же знаешь, как это бывает.
Слоун застонала и подняла глаза к небу.
– Еще как знаю!
– Ну вот и отлично. Обсуди это с моей мамой. – Джордан, вставая, потянулся и похлопал Слоун по бедру. – А мне надо проведать Пиковую Даму.
– Премного благодарна! – Слоун схватила его за руку. – Надо же, взял и все переложил на меня.
– Но ведь у тебя есть какие-то особые соображения насчет количества гостей, это ты хочешь, чтобы свадьба была немноголюдной. Что же до меня, то мне все равно. Я готов отметить нашу свадьбу в парке на скамейке. Лишь бы не прогнал полицейский. А кроме того, мне на самом деле нужно пойти посмотреть, как там Пиковая Дама.
– Она тебя беспокоит? – серьезно спросила Слоун.
– Да, – вздохнул Джордан. – Она должна ожеребиться со дня на день, а у нее уже были две неудачные попытки… Так что шансы не очень велики.
Слоун его понимала. О Пиковой Даме она узнала почти сразу после того, как сошлась с Джорданом. Скаковая карьера этой чистокровной кобылы оказалась весьма непродолжительной, и он возлагал большие надежды на ее потомство. В первый раз у кобылы случился выкидыш, во второй – жеребенок появился на свет мертвым, но Джордан не сдался, а спарил ее снова, на сей раз с Секретарем, победителем двух ежегодных дерби в Англии. Он говорил, что если и на этот раз не выйдет, то начнет тренировать лошадь для поло, хотя никогда не сделал бы этого. Ведь вывести на игровое поле такую породистую скаковую лошадь – все равно что забивать гвозди микроскопом.
Слоун отложила в сторону список приглашенных. Пусть будет что будет. Главное для нее Джордан, а все остальное значения не имеет.
– Как она, Кэппи? – спросил Джордан, входя в конюшню племенных кобыл.
Главный конюх повернул к нему голову.
– Сегодня немножко возбуждена. – В голосе его не слышалось особой озабоченности. – Видно, чувствует, что срок приближается.
Джордан похлопал черную кобылу по шее.
– Док еще не приехал?
Кэппи покачал головой:
– Пока нет. – Он поглубже натянул на лоб кепку. – Я звонил. Док приедет немного позже. У него сегодня жеребится кобыла в Лонгворте.
– Когда появится, дай мне знать. Я хочу с ним поговорить. – Джордан задумчиво осмотрел кобылу с головы до хвоста. – Ну что, Пиковая Дама, на этот раз справимся?
– Выглядит она неплохо, – улыбнулся Кэппи. – Может, на третий раз повезет.
– Должно повезти. – Джордан повеселел. – Если и теперь ничего не получится, мы с этим покончим. Верно, девочка? – Кобыла потерлась о его плечо.
– Черта с два ты покончишь, – проворчал Кэппи.
– А что толку бросать деньги на ветер. – Джордан пожал плечами. – Причем немалые.
– А я о чем толковал все время? Но ты же не слушаешь.
Джордан засмеялся:
– Пиковая Дама стоит того, чтобы немного рискнуть. Верно, девочка? – Он обнял ее за шею и свободной рукой погладил гриву. Лошадь тихо заржала.
– Пока этот риск обошелся довольно дорого, – констатировал Кэппи. – Остается надеяться, что на сей раз затраты оправдаются.
– Должны оправдаться. В этом году, Кэппи, я рисковал так, как еще никогда в жизни. И пока все оправдалось.
Слоун стояла перед старинным овальным зеркалом в спальне, повернувшись боком, и задумчиво изучала свое отражение. Это было давно, но она ничего не забыла. Мать такое никогда не забывает. Она помнила, как была беременна Тревисом, так отчетливо, будто он родился на прошлой неделе. Помнила, как смотрелась в зеркало, стоя на постели в своей маленькой квартирке в Чикаго, потому что зеркала в полный рост у нее не было. Помнила, как ждала, когда начнет увеличиваться живот, помнила, что поправилась на семнадцать килограммов, причем пять так и остались после родов навсегда. На сей раз придется проявить большую осторожность. После родов необходимо вернуться в прежнюю форму. Она хотела этого ради Джордана. Он утверждал, что любую беременную женщину считает красивой, но Слоун ужаснуло бы, если бы он видел ее беременной постоянно.
Она вспомнила, как в первый раз Тревис шевельнулся у нее внутри. Вспомнила странное трепетное ощущение, которое испытала, лежа на постели в темноте во время жуткой грозы. Вспомнила глупые шуточки подруг по поводу ее комплекции, когда она была уже на последних месяцах. Затем наступили и сами роды. Но об этом лучше не вспоминать. Слоун улыбнулась. Появление на свет Тревиса было для нее чудом. А появление на свет этого ребенка станет чудом вдвойне.
Это дитя зачато в любви, все, что было хорошего и правильного в ее жизни, воплотится в нем, оно станет свидетельством прочности их отношений. Риск, конечно, существует, но он оправдан.
Слоун плотно запахнула красную хлопчатобумажную рубашку и снова посмотрела в зеркало. Ей показалось, будто что-то уже заметно. Взяв с кресла маленькую подушку, она сунула ее под рубашку и состроила гримасу своему отражению. Толстой она станет еще не скоро. Хорошо, что под свадебное платье не придется надевать корсет.
Слоун очень хотелось, чтобы у них все шло хорошо и гладко, но как реалистка она в это не верила. Проблемы, уже обозначившиеся в их отношениях, сами собой не исчезнут даже после того, как они произнесут клятву у алтаря. Тем не менее ее охватило ощущение, что, когда она выйдет замуж, все пойдет по-другому. Джордан очень серьезно относится к браку. Для него важно связать себя обязательствами по отношению к ней. Выйдя за него замуж, Слоун тоже свяжет себя обязательствами. То есть сделает первый шаг. Но ведь с первого шага начинается даже самое трудное и долгое путешествие.
А Слоун верила, что их путешествие будет долгим.
– Хорошо иметь большой дом, – сказала Слоун, когда начали прибывать гости. – Есть где разместить.
Джордан, сидя на постели, надевал туфли.
– Ну вот, а ты переживала.
– Теперь уже не переживаю. – Слоун рылась в шкафу в поисках того, что надеть к ужину.
– Слоун, а почему ты не пригласила на свадьбу никого из своих родственников? – спросил Джордан.
Она внутренне вздрогнула, но себя не выдала. Он ведь пока ничего не знает ни о Сэмми Дуглас, ни о том, какую жизнь вела эта Сэмми в Чикаго.
– Мой отец болен, – ответила она, снимая с вешалки платье, – и никуда выезжать не в состоянии, а мать не может оставить его. Даже на день или два. – Слоун подошла к зеркалу и приложила к себе платье. Затем повернулась к Джордану. – Ну как?
– Это платье мне всегда нравилось, ты знаешь. – Он немного помолчал. – А твой брат?
Слоун пожала плечами:
– Мы никогда не были особенно близки. Так что приглашать его я не сочла нужным. – Она положила платье на кровать. – Пойду приму душ. – Слоун быстро поцеловала Джордана в щеку.
Он расплылся в улыбке:
– Хочешь, составлю тебе компанию?
Слоун засмеялась:
– В другой раз. – Он пытался удержать ее, но она ускользнула. – Что подумают гости, если мы не выйдем к ужину?
– Пожалуй, возражать они не станут. – Джордан снова схватил Слоун, но она нырнула в ванную комнату.
– Но в следующий раз обязательно! – крикнул он ей вслед.
– Договорились, – отозвалась она, закрывая дверь.
Как только Слоун вошла в ванную, улыбка исчезла с ее лица. Джордан расспрашивал ее о родственниках. Она знала, что этого не избежать. Кэти была права, ей следовало рассказать ему. Джордан все равно узнает рано или поздно, но это будет хуже. Она должна сделать это сама.
Родители, возможно, хотели бы присутствовать на ее свадьбе и обязательно приехали бы, если б знали, что Слоун выходит замуж. Но они не знали, потому что она не сообщила им. А не сообщила потому, что не виделась с ними много лет. Даже не переписывалась. Почему – другой вопрос, но лучше об этом не вспоминать. И вообще Слоун уже давно решила, что чем меньше нитей связывает ее с прошлым, тем более вероятно, что никто не узнает правду. Слоун доверилась только Кэти.
Слоун, нахмурившись, посмотрела в зеркало. Не стоит вспоминать о прошлом, с которым распрощалась навсегда, приехав в Нью-Йорк девять лет назад.
Прошлое надо забыть, как дурной сон.
Церемония бракосочетания проходила в жаркий полдень, в субботу, в саду позади главного дома. Джордан и Слоун дали друг другу клятву в старинном летнем павильоне, которому было по меньшей мере сто лет. К этому событию павильон отремонтировали и выкрасили. Присутствовали только родители Джордана и несколько ближайших друзей. Свидетелями были Карло и Габи, кольца нес Тревис. Все пространство вокруг павильона наполнял аромат жимолости.
Джордан категорически отверг смокинг и в качестве компромисса согласился на голубой костюм. Он с большим удовольствием надел бы свою фуфайку, в какой играл в поло, и сапоги… если бы Слоун не возражала.
А вот она выглядела потрясающе. Вылитая Вивьен Ли в роли Скарлетт О’Хара. В белом шелковом платье с открытыми плечами и пышной юбкой и в живописной шляпе с широкими полями. Ее шею украшала нитка жемчуга – свадебный подарок Джордана. В последнее время он часто шутил, что свадьбу надо играть как можно быстрее, иначе Слоун не влезет в свое подвенечное платье. И вот теперь, произнося в павильоне свой брачный обет, Слоун вдруг осознала, что Джордан был не так уж далек от истины. Это платье стало уже тесновато ей в талии.
Тексты клятв они написали сами, взяв цитаты из современных поэтов, которые, по мнению Джордана и Слоун, лучше всего выражали их чувства друг к другу и отношение к браку. Музыка на церемонии тоже соответствовала их вкусам. Например, «Иди за мной» Джона Денвера и «История моей жизни» Нейла Даймонда. Даже приглашения на свадьбу были оформлены необычно: бледно-серые, а не белые, как принято. Текст они придумали сами, но закончили его строчками из Халила Гибрана: «По-настоящему ты отдаешь только тогда, когда отдаешь себя».
После церемонии в саду был устроен фуршет. Гости развлекались веселой музыкой, выпивали и закусывали копченым лососем, устрицами, охлажденными креветками и омарами под соусом. А вечером на званом ужине с большим количеством гостей Джордан и Слоун разрезали великолепный четырехъярусный свадебный торт, украшенный отлитыми из сахара фигурками жениха и невесты на белой лошади. Джордан не пожелал, чтобы торт был полностью белым, как предписывает традиция, поэтому один ярус под белоснежной глазурью сделали шоколадным.
– Итак, свершилось, – сказала Кэти. Она и Слоун, стоя рядом, наблюдали, как Джордан танцует с Габи, одетой в красивое шелковое платье абрикосового цвета.
– Что? – рассеянно спросила Слоун.
– Ты вышла замуж, моя дорогая, – улыбнулась Кэти. – А ведь всегда любила повторять, что этого никогда не случится.
– А ты никогда мне не верила.
– Намерения женщины способен изменить только мужчина, необходимый ей. То же относится и к мужчине. – Кэти оправила свой зеленый костюм из переливчатой ткани.
Слоун молча улыбнулась. Наблюдая за Джорданом, она вдруг осознала, что не только вышла замуж за мужчину, который ей нужен, но и обрела образ жизни, всегда привлекавший ее. Однако это случилось только потому, что она стала Слоун Дрисколл, автором бестселлеров. А вот что касается Сэмми Дуглас… Слоун опустила глаза.
«Интересно, посмотрел бы Джордан второй раз в сторону Сэмми?»
– Честно говоря, мне казалось, что-то должно измениться.
Джордан пытался разглядеть во мраке спальни лицо Слоун. Опираясь на локти, он навис над ней, и она даже в темноте видела в его глазах дьявольский блеск.
– Что же должно измениться? – весело спросил он. – Каким образом?
– Не знаю. – Слоун, чуть приподняв голову с подушки, быстро поцеловала его. – Я думала, что после свадьбы секс у нас станет каким-то другим.
– Вот тут ты не права, любовь моя, – живо отозвался Джордан. – Дело в том, что сексом мы с тобой никогда не занимались. Мы занимались любовью. А это большая разница.
– М-м-м… ничего себе открытие.
Его губы легко касались ее лба.
– Хочешь, чтобы это у нас стало другим?
Она обняла его за шею.
– Нет. Разве может быть что-нибудь лучше этого?
– По-моему, нет.
Она нежно потерлась о его губы.
– Знаешь, постепенно у нас с тобой будут возникать с этим трудности.
– И как же мы выйдем из положения?
– Видимо, придется поменяться местами.
– Не возражаю. Это не так уж плохо.
Слоун усмехнулась:
– Вот уж никогда не предполагала, что ты согласишься на пассивную роль.
– Находиться внизу вовсе не значит быть пассивным. – Играючи, Джордан укусил ее шею.
Она вскрикнула:
– Злодей!
– Позволь мне прокусить твою шею… – зловеще произнес он вампирским голосом и сдернул прикрывающее их одеяло. Слоун взвизгнула, и в этот момент за окном кто-то закричал:
– Пожар! Пожар!
Джордан и Слоун застыли. В следующую секунду он отшвырнул одеяло, вскочил на ноги и голый бросился к окну. Четверо конюхов бежали туда, где полыхало яркое оранжевое зарево, поднимавшееся за густой купой деревьев. Увидев в окне Джордана, один из конюхов крикнул:
– Горит конюшня племенных кобыл!
– Господи! – Джордан наспех оделся.
– Что случилось? – Слоун села, нащупывая в темноте халат.
– В конюшне племенных кобыл пожар! – Он уже направлялся к двери.
Слоун надела халат и тапочки.
– Я пойду с тобой.
– Не надо! – бросил он не оглядываясь. – Там только беременных не хватает.
– Со мной ничего не случится! – Слоун последовала за ним вниз по лестнице. К входной двери они подошли вместе. – Я должна быть рядом с тобой. Почему ты не хочешь, чтобы я пошла? Ведь мне там ровным счетом ничего не угрожает. В огонь я не полезу.
Джордан не стал спорить, чтобы не тратить время.
Вся конюшня была охвачена пламенем. Большую часть кобыл, среди них жеребых, конюхи уже успели вывести. Кэппи разворачивал тяжелый резиновый шланг.
– Ты вызвал пожарных? – спросил Джордан.
– Да! – Шум стоял невообразимый: кричали конюхи, ржали испуганные лошади, ревело пламя. – Они выехали!
– Всех лошадей удалось вывести?
– Не знаю. – Кэппи вытер со лба пот. – Считать по головам времени не было. Этим занимаются шестеро ребят…
– Где Пиковая Дама? – Глаза Джордана шарили по сбившимся в кучу, нервозно перебирающим ногами кобылам, которых отвели на безопасное расстояние.
– Добраться до нее так и не удалось! – крикнул один из конюхов, с трудом удерживая за поводья двух лошадей. – В том месте уже сущий ад.
Джордан метнулся вперед, прямо в горящую конюшню. Это было так неожиданно, что ни Кэппи, ни Слоун не успели его остановить.
– Джордан! – закричала Слоун и ринулась за ним, но Кэппи схватил ее за руку.
– Не надо! Помочь ему вы все равно не сможете. К тому же он не сумасшедший.
– А как называется то, что он сейчас сделал? – Слоун попыталась вырваться, но Кэппи не отпускал ее.
– Эта кобыла слишком много для него значила. Он попытается ее вызволить, но жертвовать ради нее жизнью, поверьте мне, не станет. – Слоун обмякла, и Кэппи отпустил ее. – Если Джордан увидит, что все бесполезно, он сразу вернется.
Джордан задержался у входа в конюшню, схватил один из шлангов и, прежде чем вбежать, облился ледяной водой. Стоящие рядом конюхи что-то кричали ему, но он отмахнулся и, защищая лицо от невероятного жара, двинулся к задней части конюшни. Неподалеку вспыхнул тюк сена, превратившись в огромный пылающий шар. Пламя лизало стены, уже начали рушиться бревна, но Джордан шел вперед, пытаясь сквозь рев огня расслышать ржание Пиковой Дамы. Впереди, чуть не задев его, упали горящие обломки крыши, но ему удалось увернуться. Джордан продолжал двигаться вперед с отчаянной решимостью. Пламя быстро распространялось по конюшне, и жар был почти непереносимым. Пот заливал лицо Джордана, дым обжигал легкие и ел глаза, но он шел. Добравшись до стойла Пиковой Дамы, он увидел, что оно с одной стороны объято огнем. Джордан дернул дверцу, но она не подалась. В отчаянии он навалился на нее, и именно в этот момент на кобылу упало горящее бревно. Она издала душераздирающий звук. Растащив обломки, Джордан набросил на Пиковую Даму попону, быстро схватил повод и попытался вывести лошадь, но та, обезумев от боли и страха, отчаянно сопротивлялась. Тогда он вытащил из кармана большой носовой платок и прикрыл ей глаза, заправив края за сбрую. Затем повел ее к выходу, то и дело останавливаясь. Очень короткий путь от стойла до входной двери показался ему бесконечным, и Джордан уже сомневался, удастся ли ему выбраться отсюда живым. Почти у самого выхода дорогу им преградило пылающее бревно. Джордан сорвал с Пиковой Дамы попону и, удерживая одной рукой дергающуюся кобылу, другой неистово забил пламя. И вдруг где-то в отдаленном уголке его сознания мелькнуло: «Неужели я так и не увижу своего ребенка…»
А Слоун, стоя снаружи, беспомощно наблюдала, как конюшню пожирает пламя. Она горячо молилась, чтобы Джордан остался цел. Ее сердце неистово колотилось, а кровь так стучала в ушах, что заглушала вой сирен приближающихся пожарных машин. Она не помнила, чтобы когда-либо в жизни, включая ужасный период в Чикаго, была напугана больше, чем сейчас.
«Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы с ним ничего не случилось! – молилась она про себя. – Только бы он был жив».
Вой сирен и вспышки проблесковых маячков прекратились, когда три машины остановились у горящей конюшни. Пожарные начали быстро разворачивать шланги.
– Вот он! – крикнул Кэппи.
Слоун вздрогнула и подняла глаза. В дверях конюшни появился Джордан, он вел за собой Пиковую Даму. Дико вскрикнув, Слоун бросилась к нему мимо суетящихся пожарных. Кэппи бежал чуть впереди.
Наконец они встретились. Кэппи занялся кобылой, а Слоун повисла у мужа на шее.
– Я с ума сходила, боялась, что ты не выйдешь оттуда!
– Все в порядке, родная. Я же везучий. Неужели ты думала, что я погибну в первую брачную ночь?
– Джордан, – позвал его Кэппи. – Иди сюда.
Они обернулись. На земле лежала Пиковая Дама.
Джордан опустился на колени рядом с Кэппи.
– Совсем плоха?
Кэппи мрачно кивнул:
– Она не выживет, Джорди. Слишком сильно обгорела.
– На нее упало бревно.
Кэппи поморщился:
– Кажется, у нее сломана нога. Удивляюсь, как тебе удалось вывести ее оттуда в таком состоянии.
– Считаешь, ее следует усыпить?
Кэппи кивнул.
Джордан покачал головой:
– Я не могу, Кэппи! Не могу!
– Как это не можешь? – вскипел Кэппи. – Кобыла страдает, ты что, не видишь? Ей надо помочь.
– Но если есть шанс…
– Нет никакого шанса. Ветеринар в пути. Он будет осматривать лошадей. Пусть займется и этим.
– А жеребенок?
Кэппи пожал плечами:
– Если ветеринар прибудет вовремя…
– Нет, – решительно оборвал его Джордан. – Я на это надеяться не стану. Если нельзя спасти Пиковую Даму, попытаемся спасти хотя бы жеребенка. – Он вскочил на ноги.
Кэппи посмотрел на него:
– Что ты надумал?
Джордан медленно втянул в себя воздух.
– Я приму жеребенка сам. – Он повернулся к одному из конюхов. – Иди в кладовую и принеси все, что нужно для этого… и ружье.
Слоун в ужасе отшатнулась:
– Ружье?
– Ее придется застрелить.
– Но, Джорди…
– Ты слышала, что сказал Кэппи. – Джордан мрачно посмотрел на кобылу. – Она умирает. Нужно сделать все, чтобы спасти жеребенка.
Через несколько минут молодой конюх вернулся со всем необходимым. Джордан зарядил ружье и прицелился. Слоун прижалась к Кэппи и заткнула уши. Медленно открыв глаза, она увидела, что Джордан отдал ружье конюху, встал рядом с мертвой кобылой на колени и открыл ящик с медицинскими инструментами.
– Мне нужен нож, – сказал он конюху. – Большой. И обязательно простерилизуй его.
Конюх быстро принес нож, и Джордан начал работать. Его волосы взмокли, грязное лицо блестело от пота, но руки не дрожали. Всю сцену освещал свет уже стихающего пламени. Слоун стояла неподалеку, заглядывая через плечо мужа. К горлу подступила тошнота, но она не уходила, зная, что нужно быть здесь, рядом с ним.
Из вскрытой утробы кобылы Джордан извлек жеребенка и очистил его мордочку. Неподвижный жеребенок не проявлял признаков жизни, но Джордан продолжал интенсивно работать.
– Оживай, – бормотал он, делая все, чтобы привести в чувство новорожденного жеребенка. – Оживай же, черт возьми!
Наконец бока новорожденного начали приподниматься. Малыш рефлекторно дернулся.
– Он дышит, – прошептал Джордан, вытирая лицо ладонью. – Он ожил!
Поначалу Джордан считал, что причиной пожара был горящий окурок, брошенный кем-то в конюшне.
На следующий день он и Кэппи допросили всех, кто работал в Мунстоуне. Разумеется, никто не признался.
– А чего ты ожидал, Кэппи? – спросил Джордан, когда они остались одни. – Неужели кто-то захочет лишиться работы?
– Да. Я полагаю, ты прав.
– Мистер Филлипс!
На пороге появился молодой конюх Дэнни Тайлер.
Кэппи махнул ему рукой:
– Не стой там, парень. Иди сюда.
– Что случилось, Дэнни? – спросил Джордан.
– Хм, сэр… Я видел, как этот парень выходил из конюшни ночью… – Тайлер нерешительно приблизился. – Не видел, курил ли он, но…
– Кто это был?
– Не знаю, как его зовут, это новенький.
– Что за новенький? – удивился Джордан.
– Тот, что начал работать на прошлой неделе.
– Этого не может быть, – сказал Кэппи.
Джордан посмотрел на него:
– Почему ты так уверен?
– Потому что я никого не принимал на работу уже ровно год.
Бостон, сентябрь, 1987
В штате Массачусетс есть небольшой городок Гамильтон, где проживает около семи тысяч жителей. Он расположен на берегу Атлантического океана примерно в двадцати пяти милях на север от Бостона. Там холмистый рельеф, есть сосновый бор, березовая роща и много частных владений. Поскольку промышленных предприятий в городке почти нет, большая часть населения ежедневно ездит на работу в Бостон. В Гамильтонском городском парке стоит памятник генералу Джорджу Смиту Паттону,[32]32
Джордж Смит Паттон (1885–1945) – видный военный деятель США; во вторую мировую войну командовал танковой армией, наступавшей в Германии. Погиб в автокатастрофе в Германии 21 декабря 1945 года.
[Закрыть] здешнему уроженцу, поэтому его родственники по-прежнему называют Гамильтон своим домом.
Гамильтон стал домом и для членов поло-клуба «Миопия», основанного в 1888 году группой близоруких спортсменов из Бостона. Шестью годами раньше они основали неподалеку от Винчестера охотничий клуб, но позднее обнаружили, что с точки зрения лисьей охоты окрестности Гамильтона намного лучше, и перебазировались сюда. К охотничьей деятельности они вскоре добавили поло и осенью 1888 года сыграли свой первый матч против команды «Кантри-клуба» из Дедхэма, еще одного городка в окрестностях Бостона, но более крупного. Поле, на котором проходил этот матч, позднее получило название «Гибни Филд». Говорят, что этот первый матч закончился сухим счетом. Команда «Кантри-клуба» серьезно проигрывала, когда ее капитан Персивал Лоуэлл в борьбе за мяч столкнулся с капитаном «Миопии» Джорджем Майером. К сожалению, дальше продолжать игру Лоуэлл не смог, и его команда потерпела унизительное поражение со счетом 0:13.
Пересекая «Гибни Филд», Слоун думала, что, несмотря на огромные изменения, которые произошли с тех пор, в сегодняшней «Миопии» все еще сохранилась старомодная элегантность «клуба смокингов».
Она помахала Джордану.
– Не ожидал увидеть тебя здесь так рано. – Он подъехал к ней. – Интервью отменили?
Слоун кивнула и сняла белую шляпу.
– В третий раз. В аэропорту Логан произошла катастрофа, а мне с такими дурными новостями лучше не конкурировать.
Джордан надел шлем и застегнул его на подбородке.
– Извини, игра начинается.
Слоун, посмотрев ему вслед, направилась к скамейке. Сегодняшний матч был тренировочным, но для Джордана не менее важным, чем финал Открытого чемпионата США. Для него любой матч имел огромное значение.
Большинство игроков на поле были родственниками членов прежней «Миопии» – все эти Литтлы, Фоситты, Даниэлсы, Карпентеры, Макгоуэны и Сноу. Слоун теперь понимала, что так и должно быть. Умение играть в поло передавалось в семье по наследству – отцы учили сыновей. Джордан часто говорил, что ему когда-нибудь хотелось бы создать свою семейную команду. Вот он наклонился влево и ударил. Мяч со свистом полетел к воротам. Слоун подумала, что он уже наверняка учит Тревиса. Потом потрогала живот, в котором уже начал шевелиться ребенок, и улыбнулась. Если бы всего год назад ей сказали, что она забеременеет, Слоун даже не рассмеялась бы. Она сочла бы абсурдным и предсказание, что через год выйдет замуж.
Но теперь… теперь верила, что возможно все.
– Мне все равно, который у вас сейчас час на западном побережье! – рявкнул в трубку Гейвин Хиллер. – Позовите этого негодяя к телефону, и немедленно! Мне наплевать, если придется вытащить этого сукина сына из постели! Что? Перезвонит?!
Он швырнул трубку и повернулся к жене, заканчивающей завтрак.
– У тебя какие-то проблемы, дорогой? – Надин вытерла углы рта салфеткой.
– Главная проблема – это некомпетентность. – Хиллер сел за стол напротив нее. – Иногда я думаю, что лучше все делать самому, даже самую пустячную вещь, иначе никогда не знаешь, будет ли сделано. – Он снял крышку со своей тарелки. – Надеюсь, что хоть здесь, в «Копли-Плаза», еда лучше, чем в том отеле, где мы останавливались в последний раз. Особенно если учесть, во что мне это обходится.
– Мне казалось, что ты уже позавтракал, – мягко проговорила Надин. Отпив апельсиновый сок, она снова принялась за блинчики.
Гейвин не ответил. Он молча жевал, уставившись в одну точку, весь погруженный в дела. Надин догадывалась, что в империи Хиллера начались какие-то сбои, но деталей не знала, поскольку муж ничего ей не говорил. На такие темы он вообще редко разговаривал с женой.
