Текст книги "Драгоценный камень"
Автор книги: Норма Бейшир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
– Черт!
Чего ему сейчас остро не хватало, так это конфликта на личной почве с хозяином команды. Мало собственных проблем! Хиллер уже выговаривал Лансу по поводу качества игры. Ланс дал слово исправиться, но пока не получалось. А он старался, черт возьми, очень старался, по-настоящему, но… с тех пор как Пола подала на развод, у него все валилось из рук, будто она увела у него удачу в качестве доли, причитающейся ей при разводе. Будь она проклята! Неужели Пола не понимает, как сильно он ее любит до сих пор? Неужели для нее это ничего не значит?
Это все из-за отца. В том, что жизнь Ланса пошла наперекосяк, виноват отец. Старик умер почти десять лет назад, но по-прежнему управлял Лансом из могилы. Да, Лансу нравилось играть в поло, но становиться профессионалом он не собирался. К этому его вынудил отец, который сам был игроком и заставил единственного сына поклясться, что тот получит восьмой рейтинг. На меньшее старик не соглашался. Впрочем, все могло бы обернуться иначе, будь старик жив. Ланс нашел бы способ отвертеться. Уехал бы куда-нибудь подальше и зажил своей жизнью, но судьба распорядилась по-другому и смешала все карты.
Ланс помнил все так отчетливо, будто это случилось вчера. В тот день отец играл в Окбруке, маленьком городке рядом с Чикаго. Игроки – восемь человек, давних соперников, почти кровных врагов… мяч пущен в сторону отца, он устремляется за ним с высоко поднятой клюшкой, глаза зорко высматривают мяч… вот он наклонился в седле, чтобы выполнить удар справа, но промазал… клюшка ударила по передним ногам лошади, та упала… отец вылетел из седла, и лошадь придавила его всем своим весом.
После этого старик протянул только три дня, да и то с помощью медицинской аппаратуры и всяких ухищрений, но это был уже не человек, а живой труп. Смерть для него была избавлением. А вот Лансу пришлось ради отца взвалить на себя ношу, и он тащил ее до сих пор.
И вот теперь из-за этого Ланс потерял единственную в мире женщину, необходимую ему. Пола так и не смогла быть женой игрока. Постоянные разъезды, бесконечные тренировки и игры, а в промежутках непрерывные разговоры о поло – все это никогда не привлекало ее. Она не желала приносить себя в жертву этой дурацкой игре, как это сделал Ланс. Ей предложили место в Париже, в редакции журнала высокой моды, и она приняла его, дав понять Лансу, что намеревается обосноваться в этом городе и плевать хотела на его спортивную карьеру.
Ланс извлек из кармана небольшой пузырек, с которым в последнее время не расставался, отвинтил крышку, вытряхнул на ладонь две красные капсулы и быстро проглотил их. Он уже так наловчился, что не нуждался даже в воде.
Глубоко погруженный в свои мысли, Ланс не заметил Джордана, который наблюдал за ним, стоя у изгороди.
Темп игры был высокий, но зрителей на трибунах крытого стадиона собралось немного, как всегда во время тренировок. Жены игроков сидели вместе в одном из секторов и больше болтали, чем наблюдали за игрой. Остальные зрители, по одному, по два, рассредоточились по трибунам.
Человек в джинсах и черной кожаной куртке занял место на самом верху. Верхнюю половину его лица скрывали широкие темные очки, так что узнать этого мужчину было трудно даже с близкого расстояния. Он безразлично наблюдал за действиями игроков, ожидая нужного момента, чтобы сделать то, зачем пришел. Когда такой момент наступил, мужчина достал из сумки специальную винтовку с очень качественным оптическим прицелом, удостоверился, что никто снизу не наблюдает за ним и ничего не увидит, даже если случайно бросит взгляд, затем тщательно прицелился и мягко нажал на курок. Всего один раз. Больше не требовалось, потому что он был отличным стрелком. Звук выстрела никто не услышал. Внутри этой пустой пещеры стоял грохот от стука клюшек по мячу. В следующее мгновение одна из лошадей на игровом поле упала, но всаднику все же удалось вовремя соскочить с седла.
Игра сразу же прекратилась. Немногочисленные зрители вскочили на ноги, пытаясь рассмотреть, что случилось. Игроки окружили поверженную лошадь и всадника.
Человек в черной кожаной куртке чуть приподнял темные очки, внимательно посмотрел на поле, а затем быстро собрал свои вещи и тихо скрылся.
Джордан резко остановил автомобиль перед отелем «Беверли-Хиллз». Рассеянно кивнув швейцару, взял у портье ключ и по красной ковровой дорожке быстрым шагом направился к выходу. Он размышлял над тем, что увидел в конноспортивном центре, но так до сих пор и не понял, какое из двух обстоятельств беспокоит его больше: подозрение, что Ланс принимает наркотики, или поведение Надин Хиллер. О похождениях миссис Хиллер он, конечно, слышал, но до сих пор считал это сплетнями.
Вряд ли Ланс решится на связь с женой Хиллера. Уж он-то должен знать, что играет с огнем. Ланс наверняка догадывается, что сделает с ним Хиллер, если что-то заметит. Однако все может быть, особенно при том, что Ланс Уитни находится сейчас в таком положении.
Джордан прошел уже большую часть пути к бунгало номер пять и вдруг вспомнил, что Слоун ждет его совсем в другом месте.
Вечером позвонил Айан:
– Опять происшествие. На этот раз упал пони Эрика.
– Почему? – спросил Джордан.
– Никто не знает, – ответил Айан. – Это случилось на тренировке в конце четвертого периода. Пони вдруг повалился без всякой причины. Во всяком случае, его никто не толкал. Ветеринар появился сразу же, но сделать ничего не смог. Говорит, что такой чертовщины никогда не видел.
– В каком смысле?
– Кость была не просто сломана, – мрачно пояснил Айан, – а раздроблена. Это напоминает мне случай с молодой скаковой кобылой по кличке Хулиганка. Это произошло несколько лет назад. В финальном заезде осеннего дерби она вдруг упала на ровном месте. И представь себе, у нее был тяжелый открытый перелом с большим количеством крови.
– И никто не знает почему?
– Никаких предположений, – сказал Айан.
– Дело сделано.
– Ты уверен, что никто тебя не заметил?
– Ты что, приятель, ведь я не тупица. Можешь не сомневаться, никто ничего не заподозрил.
– Следи в оба, ни одна ниточка не должна привести ко мне.
В бунгало номер два Надин Хиллер нежилась в горячей, пахнущей жасмином ванне. Ее муж примерно час назад отправился на очередную неимоверно скучную деловую встречу. В последнее время эти встречи участились и проходят все больше вечерами. Раньше Надин приходилось сопровождать Гейвина и проводить долгий вечер, «весело» болтая с женой его партнера по бизнесу, но в последнее время муж перестал ее приглашать. Она была бесконечно благодарна ему за это и, конечно, никаких вопросов не задавала. Теперь очень много вечеров оставалось у нее свободными.
Выйдя из ванны, она сдернула с вешалки толстое махровое полотенце и тщательно вытерлась. Затем, как обычно, задержалась у зеркала, уронила полотенце, выпрямилась и изучила свое тело во всех ракурсах. Увиденное удовлетворило ее. Укрупненные с помощью силиконовых имплантатов груди были по-прежнему высокими и крепкими, талия тонкой – значит, поездки на курорт «Золотая дверь» и ежедневные упражнения пошли на пользу; бедра стройные, живот плоский – это результат пластической операции и ежедневных упражнений, а вот с ногами вообще ничего делать не пришлось, они всегда у нее были длинными и отличной формы.
Она медленно прошлась пальцами по грудям. Уже очень давно к ним не прикасались пальцы и губы мужчины. Слишком давно. О Гейвине говорить нечего, он не подходил к ней неделями, уж очень был занят делами. А с последним любовником, молодым и красивым профессионалом гольфа, Надин рассталась несколько месяцев назад, после того как во Флориде закончились соревнования. Это был восхитительный любовник, и она по нему скучала ужасно.
Вообще-то Надин любила Гейвина по-своему, поэтому свои измены вовсе не считала изменами. Она и не помышляла оставить мужа ради кого-нибудь из любовников. Свои связи Надин считала чем-то вроде визита к парикмахеру или к пластическому хирургу – людям, обслуживающим ее. Любовники обслуживали Надин в постели и удовлетворяли ее желания, поскольку мужу было некогда заниматься этим.
Надин подумала о Лансе Уитни. Недавно его оставила жена, и в данный момент женщины у него не было, Надин это знала наверняка. После матчей он никуда не ходит, ни в каких тусовках не участвует, а вечера проводит один в своей комнате, именно комнате, ибо Ланс не потрудился снять не только бунгало, но даже приличный номер. Если нет игры или тренировки, он всегда в этой комнате. Ну разве это естественно? Такой красивый мужчина, молодой, сильный… Да, вот такого типа мужчину она хотела бы видеть в своей постели. И ему сейчас нужна женщина – не меньше, чем ей мужчина. А как же без этого?
Ланс действительно был один в своей комнате, как и предполагала Надин. Он распростерся на постели, без рубашки, не способный сосредоточиться на чем-то определенном. Сердце бешено колотилось. Это действовал стимулятор, амфетамин, черт бы его побрал. Если бы не барбитураты, Ланс наверняка не смог бы спать.
Повернувшись на бок, чтобы достать из ящика ночного столика пузырек с нембуталом, Ланс застыл, ибо увидел фотографию жены, теперь уже, можно считать, бывшей. Она смотрела на него – красивая, улыбающаяся.
«Наверное, я мазохист, иначе зачем же продолжаю держать фотографию Полы здесь, на ночном столике? Должно быть, мучения доставляют мне удовольствие».
Открыв ящик, он услышал стук в дверь.
Ланс быстро задвинул ящик и вскочил. Пройдясь пальцами по спутанным волосам, он открыл дверь. В коридоре стояла улыбающаяся Надин Хиллер, как всегда безупречно одетая, – на этот раз в бледно-розовой шелковой блузке и серой шерстяной юбке.
– О, здравствуйте, миссис Хиллер, – выдавил из себя Ланс, смущенно потирая подбородок. «Чего это ее принесло? Именно она мне сейчас больше всего и нужна».
– Надин, – поправила она. – Зовите меня Надин. Я пришла не вовремя?
«Неужели ты считаешь, что для твоих визитов ко мне есть подходящее время?»
– Нет, почему же, – растерялся Ланс. – Почему же не вовремя?
– Значит, мне можно войти?
Ланс кивнул и посторонился.
– Конечно.
Надин остановилась посреди комнаты.
– Почему вы не сняли номер?
– А зачем мне много места? – Ланс закрыл дверь. – Миссис Хиллер, позвольте спросить вас о цели вашего визита…
– Надин, – повторила она. – Мы же договорились, что вы будете меня звать Надин.
– Ладно, Надин, – согласился Ланс. – Так почему вы здесь? Наверное, вы рассказали мужу о нашем разговоре и он… – Ланс замялся.
Она поставила свою сумочку на стол и повернулась к нему:
– О том нашем разговоре мой муж ничего не знает.
– В таком случае зачем же вы пришли? – нетерпеливо спросил Ланс.
– Какой большой шрам у вас на плече, – прошептала она.
Он сел на край постели.
– Когда-то занимался фехтованием. Осталось с тех пор.
Надин прислонилась к комоду и испытующе посмотрела на него.
– Я слышала о вашей жене. Очень сочувствую.
Ланс махнул рукой с деланным безразличием:
– Не велика потеря.
– По-моему, вам нужен друг, – многозначительно заметила Надин. – Если позволите, этим другом стану я. И с большим удовольствием.
– Зачем? Зачем это вам? – удивился Ланс.
Она улыбнулась:
– Я могла бы сказать, что действую в интересах мужа. Могла бы сказать, что озабочена вашими выступлениями на игровом поле и тем, как это отражается на команде в целом.
Ланс кивнул:
– Могли бы, но не в этом причина, верно?
Надин пристально посмотрела ему в глаза.
– Нет, не в этом. – Она подошла к нему вплотную. – Дело в том, что я тоже одинока. Но не потому, что муж не любит меня. Он любит меня настолько, насколько вообще способен любить. Но муж очень занятой человек. И чем больших успехов достигает Гейвин в своем бизнесе, тем меньше времени у него остается для меня.
Она опустилась на колени и расстегнула молнию на брюках Ланса. Возможно, этот маневр и удивил его, но виду он не подал. И не стал останавливать Надин, когда она взяла его вялый член и начала ласкать.
– Скоро ты у нас станешь большим, очень большим, – мягко пробормотала она, обращаясь к нему.
Ланс молча расстегнул ее шелковую блузку, затем крючки на кружевном лифчике, вывалив на ладони огромные груди с темными сосками.
Он знал, что это безумие. Что спать с женой Хиллера – это профессиональное самоубийство, но теперь уже не мог остановиться, даже если бы хотел. С той минуты, когда Ланс впустил Надин в свою комнату, у него не осталось ни малейшего шанса. Она пришла, чтобы он взял ее, это было очевидно, и Ланс не имел права разочаровывать эту женщину. Господи, что она там делает с ним своими руками…
– А вот ты уже и большой… – прошептала Надин, опуская голову, чтобы поцеловать это. А потом начала играть им, тереться губами, лизать, как если бы это было мороженое на палочке. Наконец Надин полностью погрузила это в рот, но, инстинктивно почувствовав, что Ланс близок к оргазму, выпустила. – Зачем торопиться, – прошептала она, медленно выпрямляясь. – Мы должны сделать это вместе.
Она положила руку ему на затылок и приблизила голову к своей груди. Ланс стал проделывать с ней те же манипуляции, какие только что она проделывала с ним. Надин дрожала от удовольствия, а он заводился все сильнее и сильнее. Не прекращая работы с грудями, Ланс потянулся к ее юбке, распустил молнию, стащил ее вниз по стройным бедрам, грубо массируя их ладонями и не отрывая губ от груди.
– Осторожней, дорогой! – хрипло рассмеялась Надин, когда Ланс добрался до ее трусиков. – Как я отчитаюсь перед мужем за разорванные трусы?
Яростно целуя ее и одновременно лихорадочно сбрасывая брюки, Ланс повалил ее на постель.
Совокупление было очень бурным. Надин стонала и корчилась, а он атаковал ее с невероятным напором, которого еще несколько минут назад не подозревал в себе. Когда все закончилось, Надин устало отстранилась. Такого удовлетворения она не испытывала уже много месяцев.
Они долго лежали, прижавшись друг к другу и ожидая, когда успокоится дыхание.
– У меня такое ощущение, – сказала она тихим, мягким голосом, – что мы станем очень хорошими друзьями.
Они встретились в Северном Голливуде, в шумном, задымленном коктейль-баре, довольно низкопробном ночном заведении, посещаемом в основном шлюхами и длинноволосыми молодыми людьми в черной коже.
– Сделаешь?
– Конечно. Я много чего могу сделать, но… это обойдется недешево.
– Сколько?
– Я дам тебе знать.
– Когда?
– Как только скажу, сразу и узнаешь.
– И ни одна душа не определит, что руку к этому приложил ты… или я?
Тот, что помоложе, усмехнулся:
– Это одно из правил игры, приятель.
Палм-Бич, февраль, 1987
– За последние восемь лет я была во Флориде семь раз и, представляешь, не получила ни капли удовольствия, – сказала Слоун, когда охранник подал им знак въезжать в ворота «Загородного поло-клуба»[26]26
«Загородный поло-клуб» – закрытый клуб для избранных, с теннисными кортами, плавательными бассейнами и пр.
[Закрыть] в Палм-Бич. – Всегда одно и то же: из аэропорта в отель, потом в книжный магазин давать автографы и, может быть, парочку интервью, затем вперед – до следующей остановки.
– А я приезжал сюда играть в поло, – отозвался Джордан, – и тоже, кроме «Поло-клуба», почти ничего в Палм-Бич не видел.
Подбежал служащий клуба и открыл дверцу машины. Слоун вышла и оправила свое малиновое платье из льняной рогожки. Джордан взял ее под руку. Здание клуба поразило Слоун своей стильной элегантностью. Это был мир Джордана, мир, в котором он родился. Слоун до сих пор не покидало ощущение, что на этот мир она не имеет никакого права. Вернее, такое ощущение было не у известной романистки Слоун Дрисколл, автора бестселлеров, а у Сэмми Дуглас, разбитной девчонки из Чикаго.
– Моя фамилия Филлипс, – сказал Джордан метрдотелю. – Мы приглашены на банкет к мистеру Хиллеру.
Найдя в списке фамилию Джордана, метрдотель просиял:
– Прекрасно, мистер Филлипс! Мистер и миссис Хиллер уже здесь и ждут вас. Сюда, пожалуйста.
Их проводили к большому столу у окон, где сидели Гейвин и Надин Хиллер, а также Айан и Дасти Уэллс. Когда Джордан и Слоун приблизились, Хиллер и Айан встали. Слоун любезно поздоровалась со всеми, Джордан подал ей стул, они сели, и ее вниманием тут же завладела жена Хиллера, холодная, лакированная Надин, в синем переливчатом роскошном платье из тонкой шерсти от Валентино и в широкополой черной шляпе. Эта женщина смотрела на нее таким оценивающим и неприкрыто враждебным взглядом, что Слоун стало не по себе.
«Почему? Что может иметь эта женщина против меня? Ведь мы ни разу не встречались».
– Привет, Слоун. Рада тебя видеть, – улыбнулась ей Дасти. – Я вам звонила вчера вечером, но вы еще не приехали. Мы даже не знали, появитесь ли.
– Мы тоже, – призналась Слоун, заставляя себя улыбнуться. – Пришлось сделать остановку в Нью-Йорке. Мне нужно было записать на телевидении интервью для передачи «Доброе утро, Америка», и это заняло больше времени, чем мы ожидали. Джордан жутко сердился.
Официант принес напитки, и беседа на время прервалась. Джордан взял «Испанский Кодорню», Слоун никогда прежде его не пробовала, поэтому только осторожно пригубила.
– Привыкай, – шепнула Дасти.
Слоун вопросительно посмотрела на нее.
– К характеру Джордана, – уточнила Дасти. – Это в его духе. Он очень не любит ждать.
– Я это усваиваю, но с трудом, – сказала Слоун. Затем бросила взгляд через стол на мрачно уставившуюся в свой бокал Надин Хиллер и дружелюбно осведомилась, пытаясь вовлечь ее в разговор: – Вы сюда часто приходите, миссис Хиллер?
– Довольно часто, – холодно ответила Надин. – Каждый раз, когда приезжаем в этот город.
– Должно быть, кухня здесь превосходная.
Надин безразлично пожала плечами:
– Более или менее.
Слоун попыталась подавить в себе злость, готовую прорваться наружу. Зачем злиться? Ведь даже если прямо сейчас сказать этой женщине все, что она думает о ее высокомерии, это все равно ничего не даст. Слоун напомнила себе, что именно Гейвин Хиллер платит Джордану четверть миллиона в год, и это чертовски для него важно. При других обстоятельствах она бы, наверное, обязательно что-нибудь отчебучила, но здесь и территория была не ее, и к тому же следовало учитывать интересы Джордана.
– Довольно странная особа, – заметила Слоун, направляясь вместе с Дасти к большому Т-образному столу с роскошными закусками.
– Кто? – Дасти потянулась к холодному испанскому овощному супу – гаспачо.
– Надин Хиллер.
– А, она! – Дасти понимающе улыбнулась. – Не обращай внимания. Подозреваю, что мадам опять оголодала.
– Оголодала?
Дасти кивнула и понизила голос:
– В сексуальном смысле. Надин интересуют только молодые красивые… мужчины. Последнее обязательно. Иначе она тебя в упор не видит.
– Я кое-что слышала о ней.
– Насчет ее подвигов в постели? – усмехнулась Дасти. – Полагаю, ее муж единственный, кто еще об этом не слышал. Говорят, последний любовник годился ей в сыновья.
Слоун посмотрела через плечо на Надин, сидящую рядом с мужем.
– Она предпочитает молодых мужчин?
– Чем моложе, тем лучше, так по крайней мере говорят. – К ним направился Айан, и Дасти поспешила сменить тему. – Попробуй этих очищенных крабов, Слоун! – весело проворковала она. – Они вкусные. Впрочем, гаспачо тоже неплохой…
– Кажется, у Альвареса сегодня игра не клеится, – заметил Гейвин Хиллер, сидя с женой в собственной ложе «Загородного поло-клуба». Его команда «Уайт Тимберс» играла с «Красными дьяволами», великолепной четверкой Антонио Альвареса, и прежде ни разу не побежденные аргентинцы теперь, после первой половины игры, почему-то едва шевелились. У Хиллера были все основания радоваться результатам игр. За последние семь дней аргентинцы сыграли четыре матча, и все слабо. Если так будет и дальше, они сгорят в мгновение ока. Поражение команды Альвареса усилило бы позиции «Уайт Тимберс».
– Ты положил глаз на него тоже? – холодно улыбнулась Надин. Осушив свой бокал, она подала знак официанту принести еще один.
Хиллер не отрывал взгляда от игрового поля.
– А я всегда кладу глаз на соперников, – отозвался он, напряженно следя за тем, как один из игроков команды Альвареса предотвратил верный гол. – Такая уж у меня привычка.
– Я это знаю. – Надин скользнула взглядом по полю в поисках Ланса Уитни. Она не виделась с ним после приезда в Палм-Бич и горела желанием установить контакт. Конечно, соблюдая осторожность. Если Гейвин что-нибудь разнюхает, то разведется с ней без всяких колебаний. А намерений расставаться с титулом миссис Гейвин Хиллер у нее не было.
– Ребята Альвареса играли в трудных условиях, – сказал Джордан, когда он и Слоун, обнявшись, пересекали поле после матча. – Их лошадей выпустили из карантина только на прошлой неделе.
– С каких это пор ты оправдываешься после выигрыша? – засмеялась Слоун, с трудом удерживая шляпу под порывами сильного прохладного ветра. Ей всегда казалось, что матчи поло проводятся в теплую, даже жаркую погоду, но вот оказывается, играют не только в такие холодные дни, как сегодняшний, но и в снег, например в Санкт-Морице.
– Кто это оправдывается? – Свободной рукой Джордан стянул с головы шлем и понес, ухватив за ремешок. – Я говорю только, что выиграть сегодня было легко. Имей они возможность потренироваться чуть больше, игра усложнилась бы. Я играл против Альвареса много раз и проигрывал больше, чем хотелось бы вспоминать. И вообще он редкая скотина на поле и вне его.
– Хуже, чем Максвелл Киньон? – спросила, помолчав, Слоун.
– Макс Киньон сволочь другого рода, – ответил Джордан напряженно.
– Почему ты до сих пор злишься на него, Джорди? – спросила Слоун, не зная сама, хочет ли услышать ответ.
– А почему бы мне не злиться?
– Он же когда-то был твоим другом. Я помню, как Ланс говорил это в Довиле.
– Вот именно, когда-то! – раздраженно бросил Джордан. – Такие друзья, как Макс Киньон, мне нужны как прыщ на заднице.
– Это все из-за Джилли?
– Я встречался с Джилли, а Макс, зная это, стал ее обхаживать, поволок к себе в постель. Разве это друг?
– Если у тебя к Джилли уже нет никаких чувств, то какая разница, что произошло в прошлом?
Джордан остановился.
– Не надо, Слоун. – Он бросил на нее холодный взгляд. – То, что было между мной и Джилли, закончилось. Причем очень давно. А вот с Максом у нас не закончилось. Из-за него. Он не закончил, понимаешь? Вот так. И не надо раздувать из этого черт знает что.
Гейвин Хиллер говорил по телефону с партнером по бизнесу из Хьюстона. В это время Надин покинула их номер в «Брейкарсе», самом шикарном отеле Палм-Бич, и направилась в отель «Ройал Пойнсиана», где остановился Ланс. В черной широкополой шляпе, темных очках и норковой шубе до пят ее было не так-то легко узнать. Она быстро пересекла вестибюль, нырнула в свободный лифт и перевела дух, лишь когда он двинулся. Надин теперь не сомневалась, что эта любовная связь будет весьма сложной и рискованной. И уж конечно, не такой легкой, как, например, с садовником-мексиканцем или юношей, приходящим чистить бассейн. Их она укладывала в постель в два счета, а после так же быстро забывала. С Лансом так не будет. В последнее время Надин видела его только с трибун на матчах «Уайт Тимберс». Теперь ей придется тщательно выбирать моменты, когда муж занят, и всегда подвергаться риску быть пойманной. Но этот риск для Надин будет чем-то вроде острых специй к пикантному блюду.
Выйдя из лифта, она посмотрела в обе стороны длинного коридора. Никого. Отлично. Затем без проблем нашла номер Ланса – кстати, он снял номер только по ее настоянию и лишь потому, что она за него платила, – и нетерпеливо постучала ладонью по двери. Ланс открыл не сразу. Он был в халате, и Надин не сомневалась, что под халатом у него ничего нет.
– Почему сразу не открыл? – раздраженно спросила она.
– Говорил по телефону. Я же не знал, что ты придешь. – Он запер дверь, а Надин прошла в дальний конец комнаты, к дивану, затем сняла шляпу и темные очки. – Я не ждал тебя.
– Это видно. – Снимая норковое манто, она заметила на столе открытый пузырек с таблетками. Надин знала: Ланс принимает какие-то наркотики, но надеялась, что это не кокаин.
Она повернулась к нему:
– Я скучала по тебе.
– Неужели? – лениво улыбнулся он.
– Да, скучала. – Только сейчас Надин поняла, что Ланс сильно навеселе. Да пусть хоть в полной отключке, лишь бы нужный орган пребывал в рабочем состоянии. Она начала расстегивать молнию на платье. – Иди сюда, я покажу тебе, как скучала…
Лантана был одним из самых злачных районов Палм-Бич. Сейчас здесь в небольшом пабе завсегдатаи слушали маленький оркестрик – всего две волынки и ударные, но те двое, что сидели за столиком у двери, музыкой не интересовались. Они были заняты серьезным разговором.
– Вот он.
Тот, что помоложе, несколько секунд изучал фотографию, затем холодно улыбнулся:
– Симпатяга.
Тот, что постарше, забрал фотографию и спрятал.
– Вот так.
– Даже жалко портить такую фактуру, ты не считаешь?
Тот, что помоложе, покачал головой, когда официантка осведомилась, не хотят ли они еще выпить.
– Мне на это в высшей степени наплевать. Важен только конечный результат, – произнес тот, что постарше.
– Надо думать. Может, хочешь, чтобы это было исполнено каким-то особым способом?
– Предоставляю выбор тебе.
– Правильно. Важен только конечный результат.
– Только убедись…
Тот, что помоложе, успокаивающе поднял руку:
– Знаю. Я должен убедиться, что все выглядит как несчастный случай.
– Точно. – Тот, что постарше, встал и швырнул на стол две банкноты.
– Когда я получу свои деньги? – спросил его собеседник.
– Я позвоню… после того, как будет выполнена работа. – Тот, что постарше, вышел не оглянувшись.
«Вот, значит, какой он, Палм-Бич», – думала Слоун, выходя на белоснежный прогулочный комплекс на Уорт-авеню, выполненный в испанском стиле. В этом городе до сих пор бережно культивировался стиль тридцатых годов. Рай для низвергнутых монархов всего мира. Здесь процветала эксклюзивная элитная коммуна, и в ней герцогиня Винздорская занимала одну из верхних иерархических ступеней. Однако в универмаге «Сакс, Пятая авеню» кредитные карточки у нее принимать отказывались, потому что за ней и ее супругом по всему миру тянулся легендарный хвост неоплаченных счетов. Это был маленький город с бешеными деньгами и очень четко работающей полицией.
«Сэмми Дуглас, наверное, здесь понравилось бы».
Слоун остановилась и взглянула на свои изящные золотые часы на левом запястье. Эти усыпанные бриллиантами милые часики швейцарской фирмы «Пьяже Поло» подарил ей Джордан по случаю помолвки. Сэмми они тоже понравились бы, но, учитывая профессию, эти часики задержались бы у нее не дольше чем на сорок восемь часов, а потом исчезли бы в ближайшем ломбарде. Потому что в те времена деньги Сэмми были нужны больше, чем такие часы, это уж точно. А вот Слоун Дрисколл имеет и то и другое и даже кое-что еще.
У нее была назначена встреча в кафе «Европа» с репортером газеты «Палм-Бич дейли ньюс», неофициально называемой «Блестящий листок», из-за шелковистой бумаги, на которой она печаталась уже много лет. Слоун пришла на пятнадцать минут раньше. Уже очень давно она взяла за правило никогда не приходить на интервью раньше назначенного срока: зачем создавать впечатление, что ей не терпится? Поэтому, решив явиться на интервью минута в минуту, Слоун ленивым шагом прогуливалась по улице, время от времени заходя в магазины. К разговору с репортером она, конечно, уже подготовилась и все продумала – начиная с того, что стоит с ним обсуждать, а чего не стоит, и кончая нарядом, белым льняным костюмом и шляпой с оригинальной черной отделкой. В этой одежде Слоун выглядела профессионально, а вместе с тем стильно. Дело в том, что в ее контрактах была важная приписка, напечатанная мелким шрифтом: автор должен постоянно находиться в образе.
Слоун медленно шла, рассеянно оглядывая витрины, и каблуки ее черных лакированных туфель негромко постукивали по терракотовым плиткам тротуара. Зайдя в магазин Кризиа, она сразу же увидела ее. Высокую, рыжую, в темно-фиолетовом костюме. Джилли Киньон. Слоун узнала ее, даже не видя лица. Встречи было не избежать, и она внимательно наблюдала за Джилли, мысленно готовясь к бою.
«Рано или поздно с врагом все равно придется столкнуться. Так пусть это произойдет сейчас».
Джилли, разумеется, тоже увидела Слоун и заулыбалась, как кошка, подобравшаяся к канарейке.
– О, привет, мисс Дрисколл. Какой сюрприз!
«В ее голосе так много фальшивого сахара, что ей следовало бы ходить со штампом предупреждения главного врача Службы здравоохранения[27]27
Официальное предупреждение, например, о вреде курения или алкоголя, которое печатается на упаковках табачных изделий, а также бутылках и банках с алкогольной продукцией.
[Закрыть] на заднице».
– Отчего же сюрприз, миссис Киньон? – громко осведомилась Слоун, намеренно делая акцент на словах «миссис Киньон».
– Я не думала, что вы расстаетесь с Джорданом так надолго. И потом, такие мирские дела, как покупки… Мне казалось, это не для вас. – Джилли все еще улыбалась своей садистской улыбкой. – И пожалуйста, зовите меня Джилли.
«Мне бы очень хотелось тебя назвать… сама знаешь как… но не при людях же».
– Конечно, – сказала Слоун, тоже улыбаясь, и столь же искренне, как Джилли. Замечание насчет Джордана, хотя оно ее слегка укололо, Слоун пропустила мимо ушей, а звать себя по имени в ответ не предложила.
– У меня еще не было возможности поздравить вас с помолвкой, – проворковала Джилли. – Надо сказать, это довольно неожиданно.
– Почему же? – спокойно спросила Слоун, уверенная в том, что Джилли все равно назовет причину.
Та посмотрела на нее в упор.
– Когда я разговаривала с Джорданом в Довиле, он сказал, что вы приехали собирать материал для книги.
– Вначале так оно и было, – Слоун твердо решила не поддаваться на провокации, – ну а потом все изменилось.
– Весьма быстро изменилось, по-моему. Во всяком случае, когда мы с Джорданом встретились в Буэнос-Айресе, по нему не было заметно, что он собирается жениться. – Джилли произнесла это вполне невинным тоном, однако не оставляло сомнений, что означает слово «встретились».
Слоун показалось, будто ее ударили, но виду она не подала.
– Да, это произошло очень быстро.
– Вот именно. – Улыбка не сходила с лица Джилли, ибо она знала, что попала в цель.
Слоун посмотрела на часы, намереваясь поскорее распрощаться и уйти.
– Я спешу, – невозмутимо бросила она. – У меня назначена встреча с репортером в кафе «Европа».
– Понимаю, – кивнула Джилли. – Не забудьте передать Джордану мой горячий привет.
Слоун обернулась:
– Обязательно передам, Джилли. Хотя вы могли бы это сделать и сами. Негоже забывать старых друзей. – Она удалилась, не дав Джилли возможности ответить, но когда отошла от магазина Кризиа на приличное расстояние, ее начало трясти.
«Неужели в Аргентине Джордан встречался с Джилли… в постели?» Во время интервью Слоун думала только об этом…
– Вот сукин сын!
Джордан спрыгнул с седла у линии заграждения, передал поводья конюху и сердито направился к машине. Подойдя, он сбросил с головы шлем и отшвырнул в сторону.
