Текст книги "Название игры"
Автор книги: Нора Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
–Как тебе Сэм Уивер?
Бетани вздернула бровь.
–До или после того, как у меня перестали течь слюнки?
–После.
–Мне он понравился, – просто ответила девушка. – Не требовал приема по высшему разряду, не важничал и не посмеивался в кулак над участниками.
–Одни «не», – заметила Джоанна.
–Ладно, мне понравилось, как он шутил со съемочной группой. И то, что он охотно раздавал автографы, а не так, будто делал всем одолжение. – Бет умолчала о том, что она и сама взяла у него автограф. – Он вел себя как человек, не считающий, что другие обязаны знать: перед ними кто-то очень большой и важный.
–Интересно подмечено, – пробормотала Джоанна. – А у тебя еще с собой маленькая книжечка со списком звездных участников?
Бет слегка покраснела. Да, она работала в шоу-бизнесе, но это не помешало ей быть фанаткой.
–Ага. У Сэма пять звездочек.
Губы Джоанны слегка дрогнули, когда она взглянула.
–Думаю, после этого мне должно стать полегче. У меня с ним ужин в субботу.
Бетани разинула рот от удивления. Глаза у нее заблестели. Она просто ничего не могла с этим поделать.
–Bay!
–Это секрет.
–Ладно, – ответила Бетани, и Джоанна не сомневалась, что она сдержит свое слово. – Джоанна, я знаю, что ты выросла в мире шоу-бизнеса и, возможно, сам Кэри Грант качал тебя на коленях, – неужели все это не вызывает у тебя трепета?
–Это создает мне проблемы, – резко ответила Джоанна, открывая дверцу своей, машины. – Актеры не в моем вкусе.
–Слишком уж ты обобщаешь.
–Хорошо, голубоглазые долговязые актеры с произношением нараспев – не в моем вкусе.
–Ты больная, Джоанна. Совсем больная. Хочешь, я пойду вместо тебя?
Джоанна хихикнула, усаживаясь в машину.
–Не надо. Я сумею справиться с Сэмом Уивером.
–Повезло тебе. Послушай, я не из любопытства или чего-то еще...
–Но...
–Ты не могла бы запомнить подробности? Может, я захочу написать книгу или что-то в этом роде.
–Поезжай домой, Бет. – Джоанна повернула ключ, и мотор пробудился к жизни. Да, сегодня вечером ей и правда необходимы мощь и скорость.
–Ладно, просто расскажешь мне, всегда ли он так хорошо пахнет. Я же смогу разбогатеть на этом.
Под рев мотора Джоанна выехала с парковки. Сэм Уивер не настолько заинтересовал ее, чтобы она заметила, как он пахнет.
Как мужчина, подсказала ей память. Он пахнет как настоящий мужчина.
Глава 3
Это всего-навсего ужин. Беспокоиться не о чем. Конечно же не о чем, кроме перспективы несколько дней пребывать в раздражении. Они, вне всяких сомнений, пойдут в один из пафосных ресторанов Лос-Анджелеса, где у Сэма будет возможность и на других посмотреть, и себя показать. Где-то между фуа-гра и двойным шоколадным муссом он с удовольствием пообщается с другими гламурными типами – завсегдатаями подобных заведений.
Приют изобилия – так называла их вторая по счету мачеха Джоанны. Не потому, что меню отличалось изысканностью и разнообразием, а из-за материального положения посетителей. Дарлин была одной из самых честных и самых искренних пассий отца.
Если бы Джоанне хотелось приукрасить действительность, она бы считала предстоящий ужин деловым. Она поняла, что именно это ей и хочется сделать. Тогда можно будет потерпеть, а ей уже приходилось это делать во время многих других обедов и ужинов, приняв это как часть игры, в которую учились играть все, кто хотел иметь свое дело. А раз речь идет о деле, она, Джоанна, будет непринужденно-очаровательной и даже великодушной до тех пор, пока все не закончится и она не даст понять, что о продолжении не может быть и речи.
Ей не нравились настойчивые, мужчины.
Ей не нравились известные мужчины.
Ей не нравился Сэм Уивер.
Так и было, пока ей не принесли цветы.
В это субботнее утро Джоанна работала в саду, слабо надеясь, что Сэм Уивер не найдет ее адрес. Он не позвонил ей ни затем, чтобы его узнать, ни затем, чтобы подтвердить, что все остается в силе. Ожидая этого звонка, Джоанна всю неделю нервничала и была не в духе. Это стало еще одним камнем в его огород.
Идя работать в сад, она всегда брала с собой трубку беспроводного телефона. Даже в выходные могли позвонить с работы. Сегодня же она сделала вид, что забыла взять ее с собой, и наслаждалась теплым летним утром, ухаживая за кустиками водосбора. Для Джоанны это была передышка и даже, в какой-то степени, ее слабость. Она выращивала цветы, холила и лелеяла их, а они, расцветая, вознаграждали ее за это. Такая непрерывность приносила утешение. Ведь это, как и многое другое в остальных сферах жизни, Джоанна создавала своими руками. Всеми своими взлетами и падениями она была обязана исключительно себе.
Только цветы ценили ее заботу и всегда окружали ее, а люди в ее жизни редко так поступали.
Джинсы на коленях перепачкались, руки были в земле, когда к ней подошел курьер. Джоанна поднялась на ноги и прикрыла ладонью глаза, защищаясь от солнца.
–Мисс Паттерсон?
–Да.
–Распишитесь здесь, пожалуйста. – Перехватив Джоанну на полпути через газон, курьер вручил ей сначала свой планшет, а затем длинную белую коробку, перевязанную красной атласной лентой, на крышке которой была вытиснена фамилия флориста.
–Ничего у вас тут садик, – небрежно бросил парень, забираясь обратно в грузовик.
Джоанна всегда была без ума от цветов. Вместо того чтобы пойти в дом умыться, она открыла коробку, в ней были розы. Не дюжина красных или две дюжины розовых, а целая охапка роз, по одному цветку разнообразных расцветок от белоснежного до густо-алого, на длинных стеблях, а между ними – всех оттенков розового и золотого. Завороженная, она опустила лицо в коробку и вдохнула аромат.
Головокружительно! Розы были обворожительными, пьянящими и бесстыдно-чувственными.
Но ведь сегодня не день ее рождения? Как бы то ни было, отец или, точнее, его секретарша не обладали достаточным воображением, чтобы придумать для нее, Джоанны, такой милый, трогательный подарок. Не обращая внимания на то, что пальцы испачканы землей, она развернула прилагавшуюся к коробке открытку и прочла:
«Я не знаю вашего любимого цвета. Пока не знаю. Сэм».
Она хотела не обращать на это внимания. Красивые жесты для некоторых мужчин вполне в порядке вещей. Стоит только отдать приказ своему помощнику – и все букет доставлено. Она прекрасно знала об этом. Значит, он нашел адрес, подумала она и пожала плечами, шагая обратно через лужайку. Пари все еще было в силе, и она до конца будет держаться его условий.
Она честно пыталась выкинуть этот эпизод из головы и, как ни в чем не бывало, ухаживать за цветами, которые вырастила сама. Но розы никак не шли из головы, да и сердцу не запретишь испытывать наслаждение. Джоанна улыбнулась, еще раз насладившись ароматом роз, и пошла в дом, чтобы поставить их в воду.
Давно он не ожидал вечера с таким нетерпением. Легче всего сравнить это с выигранной партией в покер или удачным днем на трассе. Выигрыш для Сэма был и вполовину менее важен, нежели сама победа. Он предпочитал именно так думать о предстоящем ужине, однако, по правде говоря, не мог дождаться того, чтобы провести несколько часов в обществе Джоанны Паттерсон.
Возможно, она заинтриговала его, не проявив к нему ни малейшего интереса. Сэм сделал резкий поворот, громкая музыка, транслируемая по радио, выплеснулась из открытых окон автомобиля. Какой мужчина останется равнодушным к брошенному вызову? Если бы она поймала его на слове в их первую встречу, они, возможно, уже успели бы приятно и непринужденно провести время за обедом, которым, кто знает, вполне могло все и закончиться. Само то, что Джоанна отказалась и далее продолжала в том же духе, только укрепило его стремление добиться своего.
Он легко нравился женщинам. Слишком легко. Сэм не стал бы отрицать, что в его жизни был период, когда он этим пользовался. Однако снова и снова на поверхность выходило его происхождение и то, что многие называли бы традиционными и достаточно старомодными ценностями.
Газеты могли сколько угодно трубить о его романтических приключениях. А правда заключалась в том, что он и был романтиком. Не в его стиле было прыгать из одной постели в другую.
По сути дела, существовало два Сэма Уивера. Один – весьма замкнутый, который ценил такие понятия, как семья, отношения с людьми, – то, что действительно было важным для него.
Другой – актер, реалист, понимавший, что за известность приходится расплачиваться общительностью. Он давал интервью, всегда охотно раздавал автографы и даже не думал скрываться от папарацци. Он научился игнорировать любые преувеличения или откровенную ложь со стороны журналистов.
Собрав воедино все, что ему было известно о жизни Джоанны Паттерсон, он размышлял, какой Сэм Уивер был бы ей ближе. Она была единственным ребенком от первого брака известного продюсера Карла Паттерсона, о котором говорили как о самом бурном и страстном. Ее мать после развода исчезла, или, как утверждали некоторые журналисты, «удалилась в уединение». Джоанна выросла среди роскоши Беверли-Хиллз, посещала лучшие учебные заведения. Некоторые сплетни утверждали, что она души не чает в своем отце, другие – что любви между ними никогда и не было. Во всяком случае, Джоанна была единственной наследницей Паттерсона после его четырех браков и многочисленных любовных связей.
Сэм удивился, узнав, что она живет в домике в Беверли-Хиллз, ибо ожидал, что это будет симпатичная кооперативная квартирка в городе или крыло в отцовском особняке. Место жительства никак не вязалось с ее образом. Еще больше его удивил сам дом.
Он был крошечным, напоминавшим пряничный домик из сказки. Чуть больше хижины, однако крепкий, добротный, из некрашеного дерева, со сверкающими в лучах вечернего солнца окнами. Участок земли с деревьями был невелик, холмист, с множеством огромных валунов. Чтобы компенсировать и – более того – искупить это, его дом засадили цветами и молодой лозой. Казалось, что изящный маленький «мерседес», припаркованный на подъездной дорожке, оказался здесь по ошибке.
Сунув руки в карманы, он встал подле своей машины и еще раз осмотрелся. У Джоанны не было соседей поблизости, и общий вид был не ахти какой, однако все выглядело так, будто она создала свой собственный уголок в горном ущелье. Сэм сразу понял и оценил это.
Пока он шел к двери, до него донесся едва уловимый запах душистого горошка. Он вспомнил, как мать сажала его каждую весну под кухонным окном. Джоанна открыла дверь, и Сэм улыбнулся ей.
– Бригадун[11]11
Бригадун – название легендарной деревушки вгорной Шотландии из одноименного мюзикла (Brigadoon, 1954), появлявшейся из небытия, согласно сюжету» раз в столетие всего на несколько дней (подобно Китеж-граду на Руси), здесь – олицетворение необычайно красивого, живописного места.
[Закрыть], – произнес он и увидел, как вежливая улыбка на лице хозяйки сменилась удивлением. – Я все думал, что же мне напоминает ваш дом. Это Бригадун. Как будто он появляется здесь только раз в столетие.
«Черт его побери», – подумала Джоанна, чувствуя, что он почти покорил ее. Она с трудом уговорила себя не думать о розах, – и вот он снова очаровывает ее.
–Я не была уверена, найдете ли вы меня.
–Я хорошо ориентируюсь в пространстве. По большей части. – Он оглядел с обеих сторон обрамлявшие домик цветочные клумбы. – Судя по всему, розы были излишни.
–Нет, что вы. – Было бы невежливым не сказать ему, что ей было приятно получить от него розы. – Это было так мило с вашей стороны. – Сэм был не в вечернем костюме, а в легкомысленной рубашке и хлопчатобумажных брюках. Джоанна обрадовалась, что была права, предпочтя показному блеску изящный покрой простой белой шелковой блузке и узкую юбку.
–Если вы согласитесь зайти на минутку, я бы сходила за жакетом.
Он согласился, хотя и считал преступлением скрывать под одеждой ее руки и плечи. Гостиная была небольшая, но уютная. У камина из белого кирпича были расставлены глубокие кресла с дюжинами подушек-думочек. Сэм представил, как Джоанна, окончив работу, скидывает туфли и с комфортом располагается здесь.
–Все не так, как я ожидал.
–Не так? – Она натянула ярко-красный жакет. – А мне нравится.
–Я не говорил, что мне не нравится, я сказал, что не так, как я ожидал. – Он заметил, что его розам отведено почетное место на каминной полке, букет очаровательно смотрелся в прозрачной вазе с широким горлышком, на дне которой поблескивали разноцветные камушки. – Какая вам больше всех понравилась?
Джоанна взглянула на розы:
–Все. Я очень люблю любые цветы. – Она вдела сережки, и в ушах у нее теперь поблескивали гроздья рубинов. – Мы идем?
–Через минуту. – Он подошел, с интересом заметив, как она вдруг напряглась. И все же он взял ее за руку. – Вы согласны помнить, что главное – не победа, а участие?
Джоанна еле слышно вздохнула.
–Я думала об этом.
–И?.. – Легкомысленный изгиб его губ заставлял ее забыть обо всем.
–И решила, что смогу.
–Вы голодны?
–Чуть-чуть.
–Не возражаете сначала немного прокатиться?
Она с любопытством склонила голову.
–Нет, не возражаю.
–Отлично – Сэм взял ее за руку, и они вышли на улицу.
Надо было раньше думать, на что он способен, думала про себя Джоанна. Они, вопреки ее ожиданиям, не поехали в город. Чтобы понять, как найти с ним общий язык, она предпочла предоставить разговору идти своим чередом. Актеры – те еще фрукты! Они умеют правильно выстроить сцену, играть свою роль, надеть маску, наиболее подходящую для той или иной ситуации. На этот раз Сэм, очевидно, выбрал роль дружелюбного собеседника, рядом с которым женщина может оставаться самой собой. Джоанна вовсе не собиралась попадаться на эту уловку.
Он ехал быстро, чуть быстрее, чем позволено, едва укладываясь в рамки безопасности на дороге. И даже когда они свернули с автострады на неровную дорогу, на которой редко можно было встретить машину, он не снизил скорости.
–Можно узнать, куда мы едем?
Сэм нехотя повернулся. Ему было интересно, сколько времени она будет молчать, прежде чем задаст вопрос.
–На ужин.
Джоанна огляделась, изучая обстановку. Пейзаж за окном являл собой дикие места.
–Что-то, приготовленное на костре?
Сэм улыбнулся. У нее в голосе снова промелькнуло высокомерие, и он готов был побиться об заклад, что радуется этому.
–Нет. Я решил, что нам лучше поужинать у меня дома.
У него дома? Джоанну не встревожила мысль об ужине наедине с ним. Она была вполне уверена в том, что справится с ситуацией, как бы все ни обернулось. Гораздо больше ее удивило то, что Сэм живет так далеко от шума и блеска.
–Вы живете в пещере?
Сэм улыбнулся еще шире, ибо теперь в ее голосе послышалось изумление.
–На самом деле все не так плохо. Просто я питаюсь в ресторанах только в случае необходимости.
–Почему так?
–Потому что там приходится давать интервью или быть объектом пристального внимания. Сегодня я не расположен ни к тому ни к другому.
Под колесами зашуршал гравий. Сэм свернул, и они проследовали в деревянные ворота.
–Это входит в условия пари, верно ведь?
–Разумеется, но должно же быть этому разумное объяснение. – Миновав прелестный белый домик с голубыми ставнями, он дважды просигналил. – Здесь живет мой управляющий с семьей. Так он узнает, что это я, и не пойдет отлавливать чужаков.
Они ехали мимо хозяйственных построек, и Джоанна отмечала, что они, судя по виду, возведены здесь вовсе не для красоты. Тут и там она видела загоны для животных, огороженные заборами из поперечных досок; повсюду была обильная черная грязь. Вдалеке залаяла собака или, может, даже две. Впереди показалась развилка, и тут Джоанна увидела дом. Он также был белым, но с серыми ставнями, а три кирпичные трубы на крыше от дождя и ветра стали грязно-розовыми. Широкий, приземистый, дом по форме напоминал лежавшую на земле букву Н, однако не подавлял двоими размерами. На большом крыльце стояли добротные деревянные кресла-качалки, благодаря им казалось, будто обитатели дома частенько здесь отдыхают. Ящики на окнах были выкрашены в дерзкий ярко-красный цвет, из них выглядывали анютины глазки и пышные кустики бальзамина. Несмотря на жару и зной, они буйно цвели и выглядели очень ухоженными.
Джоанна вышла из машины и осмотрелась. Все вокруг было и вправду похоже на настоящее ранчо.
–Неплохое местечко.
–Мне здесь нравится, – в тон ей отозвался Сэм.
Она согласилась с ним, на мгновение улыбнувшись, и тут же спрятала улыбку.
–Должно быть, отсюда неудобно добираться до города?
–У меня есть жилье в Лос-Анджелесе. – Он говорил об этом так, словно речь шла о каком-нибудь чулане. – После того как закончишь работать над фильмом, ничто не может быть лучше, чем вернуться сюда и на некоторое время окопаться. Еще до того, как я подсел на актерское мастерство, мне хотелось уехать на Запад и работать на ранчо. – Сэм взял ее за руку, и они вместе поднялись на крыльцо. Две деревянные ступеньки жалобно скрипнули, и Джоанну это почему-то тронуло за душу. – Мне повезло, что я могу заниматься и тем и другим.
Она взглянула на анютины глазки, заносчивые, словно в «Алисе в Стране чудес».
–А у вас тут есть животные?
–Лошади. – Он не запирал дверь. Эта привычка осталась у него с детства. – Я купил этот участок около трех лет назад. Сумел убедить моего бухгалтера в том, что так можно будет платить меньше налогов. Это его успокоило.
Полы из лиственных пород деревьев были до блеска натерты и устланы связанными крючком ковриками неярких, приглушенных цветов. На невысоком столике у входа был расставлен набор оловянной посуды: миски, ложки, кружки и даже зубчатый подсвечник. В окна робко заглядывали ранние сумерки.
В доме все было пронизано ощущением покоя и надежности. Джоанна никогда не стала бы говорить об этом вслух, но она была глубоко убеждена, что у каждого дома свое лицо. Свой домик она выбрала, потому что в нем ей было тепло и уютно, а отцовский дом покинула, оттого что он был пропитан атмосферой собственничества и непорядочности.
–Вы часто здесь остаетесь? – спросила она.
–Не так часто, как хотелось бы. – Он оглядел собственноручно покрашенные стены. Свой дом, как и карьеру, он не мог воспринимать как нечто само собой разумеющееся. Пусть он никогда не знал бедности, но был приучен ценить надежность и сознавал, что для ее создания придется попотеть. – Итак, может, вы хотите выпить или сначала поужинаем?
–Поужинаем, – твердо ответила она. Она не была настолько глупа, чтобы пить на голодный желудок, будь то в компании или как-то иначе.
–Я надеялся, что вы именно так и решите. – Привычным жестом он взял ее за руку и повел по прямому длинному коридору, в этом крыле дома переходившему в большую деревенскую кухню. Посреди нее с потолка свисали на крючках медные кастрюли. Помещение с одного края было уставлено столиками и шкафчиками, а с другой стороны царил небольшой каменный очаг. Сквозь расположенные в ряд окна было видно, как спускаются сумерки, окутывая террасу с кирпичной отделкой и выложенный мозаикой пруд. Джоанна ожидала увидеть здесь одного-двух слуг, которые бы хлопотали над ужином. Однако она обнаружила только аппетитный аромат.
–Чудесно пахнет!
–Отлично. – Взяв пару прихваток, Сэм склонился к духовке. – Я оставил ее на слабом огне, – пояснил он, вытащив оттуда кастрюлю с горячей, пузырящейся лазаньей.
Джоанна обычно была достаточно равнодушна к еде, но сейчас один только аромат просто покорил ее. Сколько же времени прошло с тех пор, когда она видела, чтобы кто-нибудь вынимал из духовки приготовленное дома блюдо?
–И выглядит тоже чудесно, – добавила она.
–Мама всегда говорила мне, что еда будет вкуснее, если она красиво выглядит. – Он взял длинный батон итальянского хлеба и принялся нарезать его.
–Вы же не сами готовили это?
–Почему же не сам? – Оглянувшись, он изумился тому, что Джоанна опять хмурится. Она выглядела такой задумчивой, что он с трудом поборол искушение легонько разгладить пальцем едва заметную морщинку между ее бровями. – Кулинария – не такая уж и хитрая наука, если только найти к ней правильный подход и хороший стимул.
Сама Джоанна предпочитала заказать еду где-нибудь или разогреть в микроволновке полуфабрикаты.
–У вас, я полагаю, есть и то и другое?
–Я хотел стать актером, но никакого желания умирать от голода при этом не испытывал. – Он полил хлеб чесночным маслом, включил духовку и сунул туда блюдо. – Когда я приехал в Калифорнию, приходилось бегать на прослушивания и скакать из одной забегаловки в другую. Через пару месяцев я не выдержал и позвонил домой – попросил у мамы несколько рецептов. Она потрясающе готовит. – Сэм открыл бутылку вина и отставил ее в сторону, чтобы вино подышало. – Так или иначе, я понял: чтобы научиться тушить форель, времени нужно намного меньше, чем на то, чтобы получить запоминающуюся роль.
–А когда у вас за плечами не одна запоминающаяся роль, каков же теперь ваш стимул?
–Готовить? – Он, пожав плечами, вынул из холодильника салат со свежим шпинатом. – Мне это нравится. Ну вот, почти все уже готово. Вы не прихватите с собой вино? Я решил, что мы с вами поедим на свежем воздухе.
Таков минус Голливуда – там все всегда не то, чем кажется, размышляла Джоанна, следуя за Сэмом на улицу. Она не сомневалась в том, что Сэм Уивер блефует. Ведь тот, к кому она присматривалась и в итоге дала отставку, не стал бы переписывать рецепты у своей мамы. И он конечно же не из тех, кто приготовит прекрасный ужин для двоих под открытым небом, с этими миленькими синими глиняными тарелочками и толстыми желтыми свечами. Этот ужин выглядел не столько дружеским, сколько романтическим. Именно этого она ожидала и хорошо знала, как пресечь на корню такие попытки со стороны мужчины. Ведь предложение дружбы выглядит совсем иначе.
–Я попрошу вас зажечь эти свечи, хорошо? – Он по-хозяйски огляделся вокруг, проверяя, все ли так, как было задумано. – Сейчас принесу все остальное.
Он пошел в дом, а Джоанна смотрела ему вслед. Она все не могла понять, как это может быть, чтобы человек с походкой бойца, который стремится на поле боя, собственноручно готовил салат из шпината. Чиркнув спичкой, она поднесла огонек к фитилю одной из свечей. Очевидно, может.
Из дома послышалась приглушенная музыка, которую включил Сэм, – что-то блюзовое, солировал саксофон. К тому моменту, когда он принес все остальное для ужина, Джоанна разлила вино по бокалам.
Все-таки интуиция не обманула его, подумал Сэм, когда они уселись за плетеный столик. Он уже хотел было заказать столик в каком-нибудь фешенебельном ресторане – и вдруг передумал. Он готовил для женщин и раньше, но никогда – здесь, на ранчо. Сюда он никого никогда не приглашал, потому что здесь был его дом. Его собственный. Здесь не было журналистов и зрителей, здесь было его убежище и спасение от мира, частью которого он по своей же воле и являлся, – когда сам выбирал свою судьбу. А на этот раз он не вполне понимал, отчего ему ради Джоанны захотелось нарушить им же установленное правило.
Ну вот начинал понимать. Ведь на ранчо он мог быть самим собой: ничего показного и никаких ролей. Здесь он был просто Сэмом Уивером из Вирджинии и здесь чувствовал себя комфортнее всего. Здесь не нужно было «соответствовать». А ему хотелось быть самим собой рядом с Джоанной. Показное ей не чуждо, размышлял он, глядя на нее. Не полностью чуждо. Если его догадки верны, возмущение ее уже почти прошло, а вот недоверие осталось. Он уже твердо решил удовлетворить свое любопытство и узнать, в чем причина.
Может быть, она обожглась, пережив разрыв отношений? Душевные раны часто заживают долго и болезненно. Если она когда-то доверяла человеку, заботилась о нем, а он ее предал, тогда вполне объяснимо, что у нее с тех пор выработалась привычка защищаться. Возможно, пройдет немало времени, прежде чем удастся это изжить, однако Сэм чувствовал, что дело того стоит. И он начнет с того, что было, как он понял, главным в ее жизни, – с работы.
–Вы остались довольны съемкой в тот раз?
–Более чем. – Она была человеком справедливым и не могла не отдать ему должное. – Вы действительно отлично справились не только с ответами на вопросы, но и в целом. Мне много раз приходилось видеть людей, которые щелкают вопросы, как орешки, а сами при этом – скучные зануды. – Она отломила кусочек хлеба и принялась им похрустывать. Сэм не мог выбрать лучшей темы для разговора, Джоанна всегда чувствовала себя увереннее, когда речь шла о делах. – И конечно же ваше участие в шоу для нас – большая честь.
–Я польщен.
Она изучала его холодным взглядом голубых глаз.
–Не думаю, чтобы вам можно было так легко польстить.
–Актер всегда хочет, чтобы и его тоже хотели. Ну, в разумных пределах, конечно, – добавил он, вновь едва заметно ухмыльнувшись. – Вам известно, сколько предложений участвовать в шоу-играх я отклонил за последние пару дней?
Она улыбнулась и глотнула вина.
–Ой, боюсь даже себе представить.
–А как вы к этому пришли? К продюсерству?
–Это все наследственность. – На мгновение она плотно сжала губы. Потом, сделав еще
глоток, поставила бокал на стол. – Боюсь, так вы можете подумать, что я активно пользуюсь своими связями.
–Как дочь Карла Паттерсона, вы с юных лет владеете этим искусством. – Он успел это заметить.
Джоанна изменилась в лице всего на мгновение, но в это мгновение не сумела скрыть свое чувство. Слишком сильное, чтобы определить его как обиду, но еще не совсем боль.
–Он ведь стал продюсером самых лучших и успешных шоу на телевидении, а еще огромного количества кинокартин. Могу себе представить, как трудно бывает знаменитостям во втором поколении.
–К вам это, слава богу, не относится.
Лазанья была щедро полита сыром и приправлена специями. Джоанна решила переключиться на еду:
–Вкус просто бесподобный! Это по рецепту вашей мамы?
–С некоторыми отступлениями. – Так, значит, отец – запретная тема. Он готов не затрагивать ее – по крайней мере, сейчас. – А как насчет самого шоу? Что помогло его созданию?
–Грипп. – Она снова непринужденно улыбнулась и взяла еще кусочек хлеба.
–А можно поподробнее?
–Пару лет назад я подхватила грипп, притом заболела достаточно серьезно. Пришлось целую неделю пролежать в постели. Читать я не могла, глаза тут же начинали болеть, и потому
часами лежала перед включенным телевизором. Так я подсела на игровые передачи. – Она не стала возражать, когда Сэм вновь наполнил ее бокал. У этого сухого вина был очень мягкий вкус. Джоанна, в свою очередь, знала свою норму, чувствуя, какой глоток должен стать последним. – Вы знаете, сразу как-то начинаешь втягиваться в игру и сопереживать тем, кто играет. Через какое-то время возникает желание за них болеть, сопереживать, помогать им. Когда кто-то побеждает, начинаешь, сам того не подозревая, бурно радоваться за него или нее. При этом у тебя преимущество: дома ты сам себе кажешься умнее, ибо не испытываешь никакого давления. Такое вот милое ощущение, не без самодовольства.
Пока она говорила, он не сводил с нее глаз. Сейчас она оживилась и стала почти той же, что носилась по студии, проверяя, все ли на своих местах.
–Значит, после того случая с гриппом вы решили создать свою игру?
–Что-то вроде того. – Джоанне вспомнилась ее попытка прорваться в кабинет руководства телеканала и как ей потом все-таки пришлось обратиться к отцу за помощью. – В любом случае у меня была концепция, а также некоторый опыт в этом деле: я сделала пару документальных фильмов для некоммерческого телевидения и даже работала над специальным выпуском в прайм-тайм. И мы, чуть-чуть задействовав связи, получили пилотный выпуск игры. А теперь нам осталась пара позиций до вершин рейтингов, и я жду, когда получу разрешение на показ в вечернем эфире.
–И что тогда?
– Увеличится количество зрителей передачи. Добавятся дети, которые к тому времени уже сделали уроки, и люди, пришедшие с работы, которые с удовольствием расслабятся хотя бы на полчасика. А наша прибыль возрастет. Приложи больше усилий – все затраты окупятся сторицей.
Джоанна с удивлением обнаружила, что ее тарелка уже пуста. Обычно она ела очень мало и под конец еле ковыряла остатки, с нетерпением ожидая, когда же закончится трапеза и можно будет встать из-за стола.
–Хотите еще?
–Нет, спасибо. – Рассматривая его, она взяла бокал с вином. – Я знаю, что проиграла пари, но у меня такое чувство, будто в итоге в выигрыше осталась я.
–Еще неизвестно, кому повезло больше!
Становилось темно. Вот так оно и есть. Единственный комплимент, пусть даже импровизированный, – и она растаяла. Увидев это, Сэм встал с места и протянул ей руку.
–Давайте прогуляемся? Насладимся лунным светом?
Не нужно быть невежливой, уговаривала себя Джоанна. Она терпеть не могла, когда становилась нервной и раздражительной из-за каких-то мелочей.
–Согласна, – отозвалась она. – Я никогда прежде не была на ранчо просто так, только во время натурных съемок.
Он завернул остатки хлеба и протянул ей.
–Мы пойдем к пруду. Вы покормите уток.
–У вас тут есть утки?
–Да, несколько таких откормленных экземпляров. – Обняв за плечи, он повел ее к пруду. Она была такой же, как окутавший их вечер, – тихой и дарующей надежду.
–А вот ваш Джейк из «Полукровки» позавтракал бы ими!
–Так вы видели мой последний фильм!
Джоанна тут же прикусила язык.
–Ой, так он был последним?
–Слишком поздно! Вам уже удалось потешить мое самолюбие!
Джоанна взглянула на него; улыбка у него была притягательная и легко вызывала у нее ответную улыбку. Уж очень легко он вызывал у нее хорошие чувства! Чтобы защититься от них, она оглянулась на дом:
–А дом очень красиво отсюда смотрится! Вы живете совсем один?
–В данный момент мне как раз нужно немного уединения. Конечно, есть люди, которые присматривают за домом, пока я работаю, да и пару раз в неделю приходит Мэй делать уборку. – Его рука скользнула вниз и тут же нашла ее ладонь. – Несколько раз в год приезжают мои родные, и все здесь становится с ног на голову.
–Сюда к вам приезжают ваши родители?
–Они, и еще мой брат и две сестры с семьями, многочисленные кузены. Уиверы – большое дружное семейство!
–Понимаю. – Но она не понимала этого. Могла только представить себе. И завидовать. – Они, должно быть, гордятся вами?
–Они всегда меня поддерживали, даже если считали, что я сошел с ума!
К пруду, расположенному в четверти мили от дома, вела хорошо утоптанная тропинка, идти по которой было очень приятно. Джоанна почувствовала едва уловимый цитрусовый аромат, затем – более сильный аромат воды. Лунный свет дорожкой скользил по водной глади, освещая также отросшую по щиколотку прибрежную траву. Почувствовав присутствие людей, к берегу подплыли несколько коричневых в крапинку уток.
–Я никогда не решался прийти сюда с пустыми руками, – признался Сэм. – Думаю, если я ничего не приносил, они бы пошли со мной домой.
Джоанна развернула льняную салфетку и отломила небольшой кусочек хлеба. Не успел он долететь до воды, как тут же был проглочен. Джоанна засмеялась тихим, радостным смехом, шедшим как будто из глубин ее сердца, Она тут же отломила еще и на этот раз замахнулась посильнее, так что увидела, как селезень молниеносно устремился к своей добыче.
