Текст книги "Приговоренные к любви"
Автор книги: Нора Филдинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
– Милый котик, ты пришел к своей кошечке, – фальшивым фальцетом не то проговорила, не то пропела я, протягивая к мужчине руки.
– И ты после этого смеешь меня уверять, что не знаешь эту дрянь! – накинулась дамочка на Роберта,– Вон отсюда! – Эти слова относились уже ко мне.
Я их проигнорировала и продолжала, словно бездарная актриса, играть роль, написанную бездарным автором.
– Котик,– продолжала я куражиться,– поцелуй свою кошечку. Выгони эту отвратительную ведьму и иди ко мне.
– Это я ведьма? Я тебе сейчас покажу. Сейчас ты у меня станешь такой ведьмой, что сама себя не узнаешь! – И дамочка недвусмысленным движением протянула ко мне руки.
С испугу я вскочила на кровати во весь рост и, еще полностью не выйдя из своей роли, плаксиво запричитала;
– Роберт, как ты ей позволяешь издеваться над твоей кошечкой?
– Что-о? – взвыла дамочка, и занесенный надо мной кулак застыл в воздухе.
– Что-о?– взвизгнул другой женский голос. – Мама, что она говорит?
– Что-о?– протянул незнакомый мужской голос.
Я наконец сфокусировала свое зрение. Около кровати в воинственной позе стояла немолодая леди. Позади нее возвышался, выпучив глаза и приоткрыв рот, толстый пожилой джентльмен с багровой физиономией. В открытых дверях застыла Ширли.
– Что здесь происходит? Почему вы кричите? – С этими словами в комнату ввалился Роберт.
– Это тебя надо спросить, мой дорогой будущий зятек! – нашлась первой стоящая около кровати дама.– Неожиданно открылись удивительные вещи! Ну что ты замер как истукан, Джерри, – обернулась она к пожилому джентльмену. – Твою дочь оскорбляют, а ты молчишь.
Ширли зарыдала.
Роберт обвел глазами всех действующих лиц в этом поставленном мною спектакле и остановился на моей персоне.
– Ты опять принялась за свое! – схватив покрывало, он накинул его на меня, потом притянул меня к себе и, подняв на руки, вынес из спальни под остолбеневшими взглядами всех остальных. – Что мне с тобой делать? Сбросить тебя с лестницы? – приговаривал он, спускаясь со мною вниз. – Богом прошу, оставь меня в покое. Изыди, сатана! Почему тебе пришло в голову устроить этот спектакль? И где? В супружеской спальне моих будущих тестя с тещей! – Вдруг он остановился и, еще крепче сжав меня в руках, спросил: – Это Дороти тебя подговорила, чтобы расстроить мою помолвку?
Я молчала. Не могла же я взвалить вину на женщину, которая ни в чем не была виновата, а признаться, что я действовала по собственной инициативе, у меня не хватило мужества.
– Конечно, Дороти! Как я сразу не догадался! Только она могла с ее дьявольской изворотливостью показать, что я не прав.
– Так ты раскаиваешься? – ухватилась я за последнюю фразу.
– Лучше помолчи, торнадо. Ты уже все всем сказала.
– Ширли – пустая эгоистичная дура. Ты не будешь с нею счастлив. Она не для тебя.
Роберт грустно усмехнулся и пробормотал:
– Может быть, Дороти права. Подарок имеет подтекст, так же как в свое время сэр Чарлз.
Опять сэр Чарлз! Кто он такой? Меня разбирало любопытство, но я побоялась разбередить еще не зажившую рану. Роберт так тяжело вздохнул, упоминая сэра Чарлза, что моему глупому интересу здесь не было места. Это понимала даже моя голова, еще полностью не пришедшая в себя.
– Куда ты меня несешь? – заорала я через секунду, когда Роберт открыл входную дверь.
– Выброшу тебя к чертовой матери – и дело с концом, – раздраженно произнес Роберт.
– Не посмеешь! Я буду колотить в дверь и устрою грандиозный скандал. Пожалеешь, что со мной связался!
– На это ты большая мастерица! А о том, что с тобою связался, я уже давно и постоянно жалею.
Около машины, такого самого «порше», который я долбила своим «до-шво» полтора года назад, он отпустил меня. Я стояла и глупо улыбалась.
– Торнадо, почему ты улыбаешься? Вспоминаешь приятную сцену на обочине или довольна своей победой?
– Ты на ней не женишься?
– Торнадо, отстань от меня! Сколько тебе об этом говорить! А сейчас марш в машину, – приказал мне Роберт, распахивая передо мной дверцу.
Я покорно залезла внутрь.
– Куда тебя везти? Где ты обитаешь, Торнадо?
– Нигде! Везде и нигде!
– Прекрати болтать чушь! Быстро назови своей адрес!
Я подчинилась.
– Девятнадцать, Юксбридж-роуд, Шепердс-буш. – Я назвала адрес Энн и добавила: – Только не знаю, дома ли она.
– Кто?
– Моя подруга. Я собираюсь переночевать у нее. Больше я никуда не могу поехать. Своего дома у меня нет.
Роберт молчал. Потом с усмешкой произнес:
– Значит, посидишь рядом с привратником и подождешь возвращения своей подруги. Не рассчитывай, что я отвезу тебя к себе!
– А я не только не рассчитываю, но и не поеду, даже если ты будешь меня приглашать! Порядочные девушки не ездят к почти незнакомым мужчинам ночью!
– Конечно, – хмыкнул Роберт. – Они только забираются в чужие постели и называют, сами не зная кого, котиком. Котик! – фыркнул Роберт. – Это лорд Блэкпул котик? Смешно!
– Я не знала, что это его спальня, – зло огрызнулась я.
– А чья же ты думала? – приторно-сладким голосом спросил Роберт.
– Твоя!
– Ага, значит, залезть в мою постель – поступок, достойный порядочной девушки!
– Я к тебе не залезала. Нужно мне было очень! В жизни даже близко не подошла бы, если бы... – Я прикусила себе язык. Что я намереваюсь ему сказать? Что все специально устроила, чтобы расстроить его помолвку? А зачем я это делала? Следовательно, надо сказать, что я в него влюбилась. Но так ли это? Я сама еще ни в чем не разобралась – действовала по наитию. Да и не делают девушки первыми таких признаний. Роберт истолковал мою заминку по-своему.
– Что? Проговорилась? Я сразу понял, что это Дороти тебя подослала. А ты талантливая актриса! Какой устроила спектакль! А как складно сочиняла про Тунис! Я и уши развесил. Секретарь консула! Как бы не так! Ну ничего! Я позвоню своей дорогой мамочке и все ей выскажу. Или Дороти тайком явилась в Лондон?
Я отрицательно помотала головой. Я не сердилась на Роберта, на его быстрые переходы от гнева к иронии. Кто угодно будет выбит из колеи, преподнеси ему жизнь подарок на помолвку в виде моей особы.
Машина остановилась. Мы подъехали к дому Энн.
– Сиди! Пойду узнаю, дома ли она. Не разгуливать же тебе голой по Лондону.
ГЛАВА 9
Через несколько минут я была сдана с рук на руки. Удивлению Энн не было предела. Еще бы! Подруга, которая находится за тридевять земель, вдруг оказывается перед глазами. И вдобавок в каком виде! Завернутой в покрывало, под которым абсолютно голое тело! Да и не просто приползла сама, вырвавшись из рук грабителей, а привезена на шикарной машине. И кем? Человеком, который однажды уже покорил мою подругу. Было от чего сойти с ума и менее любопытному человеку, чем Энн, Глаза у нее лихорадочно блестели, а с языка срывались бесконечные «что», «как», «почему», «кто».
Сразу удовлетворить ее жгучий интерес я не могла по причине своего плохого физического состояния, и человеколюбие Энн возобладало над всеми остальными чувствами. Я была препровождена в ванную, где меня погрузили в воду. Пока я мокла, мне принесли чашку чая и почти насильно влили в рот.
Усилия Энн особого успеха не принесли. Нахождение почти в кипятке – Энн щедрой рукой открыла кран с горячей водой и пожадничала с холодной – ни капельки меня не взбодрило. Я смертельно хотела спать. Исповедоваться перед Энн у меня не было сил. И сегодняшний вечер, хотя многие его назвали бы ранним утром, закончился совсем не так, как мое предыдущее появление в этой квартире полтора года назад.
Возможно, это и к лучшему. Перспектива еще раз полежать в больнице, потому что душа Энн тотчас же потребовала бы расстановки всех точек над «i», не отвечала моим тайным чаяниям. Как Энн ни билась надо мною, я уснула.
Утром мое настроение резко изменилось. Я была полна раскаяния и стыда. Боже, что я натворила?! Как меня угораздило влипнуть в эту историю?! Нет! Не влипнуть! А самой вырыть себе яму. Да, неудобно и больно упасть в лужу, нечаянно поскользнувшись, но во сто крат хуже войти в нее самой и улечься в грязное месиво. Я сама заварила кашу, но смогу ли я ее расхлебать?
Энн, караулящая мое пробуждение, влетела веселой пташкой в комнату, где я всего лишь минуту назад пребывала в спасительном сне.
– Рассказывай! Откуда ты взялась, да еще в таком виде и в сопровождении сногсшибательного кавалера? Отвечай как на духу! Я всю ночь не могла сомкнуть глаз, пока ты здесь дрыхла.
Отказаться – значило нанести ей незаслуженную обиду. Подруга, как нетерпеливый ребенок, ожидала рассказа страшной истории. И я не обманула ее ожидания. Стараясь смягчить некоторые чересчур непривлекательные подробности, я принялась за повествование. Изложение вчерашних событий давалось мне с трудом.
Энн была прекрасной слушательницей. Именно такие лица любят лекторы и проповедники. По ним, как по открытой книге, можно читать мысли, вызванные вашим выступлением.
Я ожидала увидеть на лице Энн ужас перед содеянным мною и сопереживание. Страх, конечно, присутствовал. Но его затмевало другое чувство. Энн смотрела на меня широко раскрытыми глазами, и в них плескалось недоумение. Так смотрят на сумасшедших.
– Боже, зачем ты это сделала? Или Роберт прав: ты вела себя так по просьбе Дороти?
– Нет! Дороти здесь ни при чем.
– Тогда какими глазами ты будешь смотреть на нее, когда вернешься в Тунис?
Боже, об этом я и не подумала! Настроение у меня совсем упало. Я сникла.
– Ты в него влюбилась? – продолжала Энн допрос.
Мое бедное сердечко как пойманная птичка затрепетало в груди. Да, шептало оно мне. Но мозг требовал хранить молчание. Пока ты не сформулировала фразы и не произнесла ее вслух, твое глупое чувство еще можно перебороть. Я покачала головой.
– Нет! Я только хотела исправить несправедливость. Пойми, Энн, Ширли не подходит Роберту. Дороти сама сказала, что сомневается в правильности поступка сына.
– Разве ты можешь об этом судить? А не одобрять еще не означает мешать!
– Ширли злая и гадкая. Она заставила Роберта избавиться от сэра Чарлза.
– Сэра Чарлза? Кто он?
– Не знаю. Дороти сделала Роберту подарок на его тридцатилетие. Это был сэр Чарлз.
Энн в ужасе смотрела на меня.
– Джейн, как ты можешь покрывать убийцу?
Теперь уже я во все глаза уставилась на Энн.
– Убийцу?
– Конечно, убийцу. Тебе, Джейн, надо лечиться. Сначала ты влюбилась в авантюриста, теперь втюрилась в убийцу. И не пудри мне мозги, что тобой двигало лишь человеколюбие. Человеколюбие к кому? К убийце!
– Роберт никого не убивал! – запротестовала я.
– Ты законченная идиотка. Самая перспективная кандидатка в психушку. Там тобою будут гордиться. Они уже долго ищут такую, как ты, и никак не могут найти. Посуди сама. Дороти делает подарок. Этот подарок есть сэр Чарлз. Только полоумная Джейн не могла сделать единственно правильный вывод. У Дороти родился ребенок – младший брат Роберта, которого назвали Чарлзом. Он наследник титула, поэтому все в доме его зовут сэр Чарлз. Каким-то образом он мешал Роберту и Ширли, и они убили его, замаскировав убийство под несчастный случай, который сами подстроили. Поняла, идиотка?
Я в ужасе замахала руками.
– Что ты! Что ты! Этого не может быть. Я сама видела, как помрачнело лицо Роберта, когда Ширли сказала, что они наконец избавились от сэра Чарлза.
– Возможно, Роберт менее решительная натура, чем Ширли. Или у него еще сохранилась капля совести. Надо немедленно звонить в Скотланд-Ярд, иначе ты будешь привлечена как пособница сокрытия убийства.
Энн, кроме отслеживания событий в жизни звезд, запоем читала детективы. Улики, тайны, пособничество – все это ей было очень хорошо знакомо. В этом тягаться с нею я не могла. Поэтому скрепя сердце я согласилась с доводами подруги. Энн как специалисту и карты в руки.
– Звони, – сказала я упавшим голосом.
Энн отправилась за телефоном, но я с радостным воплем кинулась вслед. Пришедшая мне мысль дала возможность воспрянуть духом.
– Подожди, Энн! Послушай!
Подруга уже держала в руках телефон и сердито на меня посмотрела.
– Ну что еще? Чему ты обрадовалась?
– Я целый год работала бок о бок с мистером Коллинзом. Хорошо знала Дороти, его жену. Неужели никто из них никогда бы не обмолвился о трагическом происшествии с их сыном? И потом... Кто-нибудь в консульстве все равно бы сказал об этом. Конечно, – убеждала я больше себя, чем Энн, – сразу же, как я приехала, кто-нибудь обязательно предупредил бы меня, нового консульского секретаря, чтобы я была осторожна в разговоре с консулом и не затрагивала бы тему о маленьких детях. Конечно, Энн, я права!
Энн положила трубку и неуверенно заметила:
– А кто тогда сэр Чарлз и что означает «избавились»?
– Возможно, их дальний родственник, – осенило меня, – пожилой нудный джентльмен, который любил читать нравоучения или постоянно рассказывал одну и ту же историю, только ему казавшуюся веселой и занимательной. А другим она уже набила оскомину, и у них сводило скулы от скуки.
–Убийство есть убийство! – нравоучительно заметила Энн. – Пусть будет по-твоему. Сюрприз на тридцатилетие – это приезд дядюшки, подстроенный Дороти. Но Роберт и Ширли от него избавляются. Несчастный случай – и вот уже нет надоевшего родственника! И никто в твоем консульстве не будет говорить о смерти пожилого родственника твоего консула.
– Нет, Энн! – На меня снизошло вдохновение. – Избавиться не означает лишить жизни. Может быть, Ширли заявила открытым текстом, что дядюшка может катиться к черту. И дело с концом! Дядюшке ничего не оставалось, как убраться восвояси.
– Нет уж, милочка. Я проверю твою версию.
Я не протестовала, хотя и не знала, как можно это сделать. Энн смотрела на меня прищурившись, как будто решала, достойна ли я ее доверия. Потом, видимо, решила, что я окончательно запуталась в сетях преступника, и заявила:
– Нет! Ничего я тебе не скажу!
Я в очередной раз согласилась с подругой. В моей жизни произошло столько всего, что подумать мне и так было о чем. Только в одном у меня не было сомнения – это в невиновности Роберта. Ни мое глупое сердце, ни мой мозг, отягощенный мощным интеллектом, не протестовали против этого. Пусть Энн действует, как считает нужным!
В этот момент раздался резкий звонок телефона. Энн встрепенулась и судорожно схватила трубку.
– Алло! Я слушаю! – раздался ее взволнованно радостный голос.
Мне не хотелось смущать подругу. Пусть предается удовольствию, не все же мучиться со мной за компанию. Я побрела в гостиную.
Через минуту в нее влетела взбудораженная Энн.
– Все складывается чудесно! Тебе повезло! – заорала она с порога.
Я удивилась. Как и что может сложиться чудесно в моей никудышной жизни? Я все бесповоротно в ней напортила.
– Тетя уезжает. Ей нужен помощник, – тараторила Энн, как будто стремилась побить рекорд в скорости произнесения слов. – Ты, Джейн, идеально ей подойдешь.
– А чем занимается твоя тетя?
– Она держит гостиницу.
– Но я же не знаю гостиничного бизнеса, даже не представляю, что я могу там делать.
– Ничего страшного. Тетя не владелец какого-нибудь «Хилтона». У нее маленькая семейная гостиница. Я думаю, что и постояльцев в ней кот наплакал. Разве трудно записать в регистрационную книгу прибывшего и проводить его в свободный номер? Для черной работы у нее есть человек.
Предложение было соблазнительным. Действительно, разве трудно зарегистрировать клиента и помочь ему устроиться? Конечно нет! Для этого не нужно специального образования. Я вспомнила, как со мной обращались в гостинице на Гоулдхук-роуд, в которой два дня назад я провела ночь. Эта гостиница тоже была небольшой. Вполне возможно, что принимала меня сама хозяйка. Я вообразила себя на ее месте. Да, я справлюсь, пришла я к выводу.
– Хорошо! А когда приступать к работе?
– Лучше всего сегодня!
– Ладно. У привратника мой багаж, с которым я прилетела в Лондон. Надо его забрать. Хорошо, что я взяла с собой немного одежды, а ведь не планировала ничего брать. Хотела купить в Лондоне. Так и пришлось бы отправиться к твоей тете в твоем халате.
– Твои чемодан и сумка уже у меня. Только не спеши. Тетя живет не в Лондоне, а в графстве Суффолк, недалеко от Дирема.
– Мне все равно. Чем уединеннее местечко, тем лучше для зализывания ран. Да и постояльцев будет меньше, что немаловажно для новичка.
– Тебе нужно вернуть свое необыкновенное платье, – неожиданно сменила тему Энн.
– Зачем? Я видеть его не могу. Пусть остается там, где я его сняла.
– Хочешь подарить его Ширли или ее матери? Ты говорила, что забралась именно в ее кровать!
– Господи, Энн! Неужели это был дом не Роберта, а родителей Ширли?
– Слава Богу, дошло! Давай сейчас туда съездим и заберем платье. Его можно будет сдать и получить деньги. Они для тебя не будут лишними.
– Я не могу. Появиться там еще раз выше моих сил!
– Нашкодить ты могла, а отвечать не можешь?
– Они могут вызвать полицию.
– Никто никого не вызовет. Ты думаешь, они хотят скандала в мировом масштабе? А то, что ты способна на любой сумасшедший поступок, в этом они уверены. Поедем и заберем платье. Я могла бы сделать это и одна, только кто мне отдаст чужую вещь?
Я подумала, что семейство Ширли будет радо избавиться от ненавистного туалета, напоминающего им о не самых лучших минутах, и отдадут его кому угодно, а не только хозяйке в собственные руки. Но взвалить на плечи Энн столь неприятную миссию я не могла.
Мы вдвоем отправились за платьем. Дверь нам открыла сама Ширли.
– Что надо? – довольно грубо спросила она, после вчерашнего вечера не потерявшая самоуверенности и холодной изысканной красоты. – Зачем явилась? – Ширли обращалась только ко мне. Энн она игнорировала.
– Мы пришли за платьем. Отдайте его, и мы тотчас же уйдем и не будем отнимать у вас драгоценное время, ваша светлость, – вступила не без ехидства в разговор Энн.
Для подруги самым большим оскорблением было невнимание к ее особе. Пренебрежительное отношение выводило Энн из себя и превращало ее в непредсказуемое существо. Но в отличие от меня с моей глупой импульсивностью она действовала более расчетливо и ограничивалась, как правило, только ядовитыми словами, которые жалили как укусы пчел. По манере, с которой Энн поджала губы, я поняла, что шутки сейчас с нею плохи. Она не только постоит за себя и за меня, но и задаст жару Ширли, посмевшей не обратить на нее внимания.
Ширли издала недобрый смешок, ни капельки не обескураженная шпилькой Энн.
– Ха-ха! Она требует свое платье! А кофе в постель не хочешь? Я сожгла твою тряпку!
– Вы не имели права так поступить с вещью, которая вам не принадлежит. Джейн подаст в суд!
– Не верещи, малютка. Тебя не спрашивают! – Ширли осадила Энн и снова обратилась ко мне: – Неужели тебе всегда возвращали твои непотребные туалеты?
– Не смейте оскорблять мою подругу. Еще раз повторяю: отдайте платье и не рассказывайте сказки, что вы его сожгли.
– Еще одна шлюшка! Немного опоздали. Надо было приходить вчера, составили бы превосходную партию.
– Кому? Вам, ваша светлость?
Ширли вспыхнула. От гнева у нее задрожали губы. Она мегерой накинулась на бедную Энн, не очень стесняясь в выражениях:
– Малявка, замолкни или я позову Джо! Он мигом заткнет тебе пасть.
– Вы изумительно красиво выражаете свои мысли. Джо – это кто, позвольте узнать, ваша светлость? Ваш любовник?
– Дворецкий! И если ты воображаешь, что язвишь, называя меня «ваша светлость», то очень и очень заблуждаешься. Я имею право на такое обращение по рождению, чего не скажешь о тебе, малютка. Тебя нашли в сточной канаве или на пороге приюта для отпрысков падших женщин?
Мне надоело слушать это состязание в остроумии. Воспользовавшись тем, что Ширли перестала обращать на меня внимание, я шмыгнула сопернице под руку, которую она держала на притолоке двери, загораживая нам с Энн вход в дом. Маневр мне удался, и я кинулась бегом внутрь дома, стремясь попасть в злополучную спальню. За спиной я слышала топот ног.
Бегать я умела. Стремглав взлетев по лестнице, я быстро отыскала нужную мне комнату. Рывком открыв дверь, я ворвалась в спальню.
Здесь никого не было. Комната, по-прежнему, дышала чистотой и уютом. Вдруг кто-то схватил меня за руку. Я оглянулась. Передо мной стояла Ширли, а в дверях застыла Энн.
– Хочешь удостовериться? Так пойдем! – Ширли с силой толкнула меня вперед и потащила по коридору. – Вот, смотри! – сказала она, втянув меня в какую-ту комнату.
Как ни была я взбудоражена, но все-таки успела зафиксировать в своем мозгу щегольство модернового убранства. Видимо, денег у семейства Ширли было немало. Роберт мог хотеть жениться на этой особе и по меркантильным соображениям. В этой области я не могла с ней конкурировать.
– Смотри, смотри! – продолжала кричать Ширли, тыкая каминными щипцами в груду пепла.
Я пробудилась от минутного оцепенения. Ширли держала щипцами кусок какой-то материи.
– Вот! Видишь?
И я увидела. Это был клок от подола моего платья. На нем еще красовался серебряный бант, не тронутый огнем.
– Ты никого уже не сведешь с ума. Я уничтожила твое колдовство.
– Что здесь происходит? Ширли, что случилось? – услышала я голос Роберта.
Так, он у нее! Я сразу потеряла интерес к своему сожженному платью, хотя был момент, когда мне стало его до слез жаль. Единственный туалет за всю мою жизнь, приобретенный у настоящего модельера за бешеные деньги. Вряд ли Зизи предполагала столь бесславную кончину своего произведения.
– Роберт, уйди! – резко произнесла Ширли. – Я разберусь сама. Я простила тебя не для того, чтобы ты снова все испортил.
Мы с Робертом смотрели друг на друга. Его глаза снова стали ледяными. В них не было и намека на тот огонь, который иногда загорался в них вчера. Вдруг в его взгляде мелькнуло что-то, похожее на сожаление, и он, не произнеся больше ни слова, покинул комнату.
– Ты все поняла? Убирайся! И больше не смей становиться у меня на пути! – Ширли двинулась прямо на меня.
Я попятилась, растоптанная не столько воинственным до наглости монологом Ширли, сколько поведением Роберта, подчинившегося приказанию своей невесты. Почему-то я расценила его поступок как предательство, хотя я ни на что не могла рассчитывать. Роберт не давал мне никакого повода надеяться, что я займу в его жизни какое-то место. Наоборот, он просил только одного – чтобы я оставила его в покое.
Но ведь был поцелуй! Он же меня сам поцеловал! Я опять словно ощутила прикосновение его губ, и мне стало совсем плохо. Я попятилась и вышла из комнаты. Меня никто не провожал. Я побрела к выходу. Только внизу, у самой двери, я обратила внимание на отсутствие Энн.
Куда она подевалась? Я отчетливо помнила, что видела ее фигуру в той зеленой спальне, но, куда она могла исчезнуть, представить себе не могла.
– Пошли быстрее! – услышала я шепот Энн, которая возникла рядом со мной и схватила меня за руку.
Теперь я тащилась как на буксире уже за Энн. Видимо, у меня на роду написано быть увлекаемым куда-то кем-то, более энергичным, чем я.
– Посмотри, что у меня есть, – радостно возвестила Энн, когда мы были уже на улице. Она помахивала передо мной какой-то бумажкой, очень напоминающей театральные билеты.
– Что это? – поинтересовалась я и удивилась, как безразлично и печально прозвучал мой вопрос.
– Билеты на концерт Джадла в церкви св. Иоанна![2]
– Откуда они у тебя? И почему ты их мне показываешь?
–Я взяла их в качестве компенсации за твое сожженное платье.
– Ты их украла? – Я пришла в ужас от поступка подруги.
– Не говори глупостей! – строго одернула меня Энн. – Ширли доставила тебе столько неприятностей. Надо признаться, мне она тоже не показалась. Имеем право сегодня повеселиться. Ты хотя бы на какое-то время забудешь об этой истории.
Я знала, что возражать бесполезно. Раз Энн так решила, значит, так и будет. Я только удивилась эластичному мышлению подруги. То, что я не сообщила в Скотланд-Ярд о подозрительно странных словах о сэре Чарльзе, рассматривалось Энн ни много ни мало как пособничество убийце, а свое собственное, так сказать, заимствование чужих билетов она считала законной компенсацией за нанесенный мне ущерб.
ГЛАВА 10
Концерт известного певца превратился для меня в сплошное мучение. Не знаю, сколько Ширли приобрела билетов, но их количество явно превышало два. На концерте присутствовали не только я и Энн, но и Роберт с Ширли. Мы сидели через проход, на одном ряду.
Обменявшись недружественными взглядами, воюющие стороны вынуждены были вступить в перемирие. Вряд ли остальные присутствующие на концерте спокойно бы выдержали выяснение отношений между нами. Я закрыла глаза и решила слушать только несравненного Джадла. Сначала мне это не удавалось – присутствие Роберта Арлингтона не было лучшим стимулом для расслабления. Смущал меня и мой туалет. В моем багаже было только одно более или менее подходящее платье, которое и пришлось надеть. Платье совсем простенькое – мешочек о двух швах, перетянутый поясом. Спереди, около горловины, оно было украшено вышивкой, которая казалась мне нелепой.
Восточные женщины любят вычурные туалеты, даже в строгих моделях присутствует обилие кружев и каменьев. Мне пришлось потратить в Тунисе немало времени, чтобы отыскать это платье, но и на нем была дурацкая вышивка. Утешало только то, что ее немного и выполнена она нитками в тон платья. Кроме того, я не собиралась в этом платье посещать званые вечера и концерты знаменитостей. Я купила его для повседневной жизни, в которой выходам в свет совсем не отводилось места. Цвет же платья, нежно-зеленый, как первая появляющаяся на деревьях листва, мне очень шел. Мои серо-голубые глаза становились зелеными, и эта метаморфоза мне очень нравилась. Платье было одобрено и Энн.
– Почему ты ноешь, что тебе нечего надеть? Прелестное платьице, и тебе очень к лицу. Но, если хочешь, можешь выбрать что-нибудь из моих нарядов.
У Энн была добрая душа, но воспользоваться ее радушием я не могла.
Хотя Ширли и назвала ее малюткой, Энн была высокого роста и с массивной фигурой. Современную моду на очень худых девушек Энн игнорировала и не утруждала себя никакими диетами. Возможно, она была права, ведя себя подобным образом. Смогла бы она похудеть – неизвестно, но здоровье и характер испортила бы.
Естественно, у меня не было никакого шанса надеть какое-нибудь из платьев Энн и не утонуть в нем. Я поблагодарила подругу и вырядилась в привезенное из Туниса платье.
В начале концерта я практически не слушала Джадла, занятая своими мыслями и искоса посматривая на Ширли. Она была одета в сногсшибательный туалет бледно-лилового цвета, который служил прекрасной оправой ее яркой внешности. Черные волосы, черные глаза, смуглое лицо – все это только выигрывало на фоне легкого полупрозрачного материала. Если вчера в своем роковом туалете от Зизи я представляла собой достойную соперницу, то сегодня выглядела на фоне Ширли зеленой гусеницей.
Ни один мужчина не понимает важности правильно подобранной одежды. Мужской взгляд оценивает ее только с точки зрения функциональности. Летнее платье летом – что может быть естественнее, а траурный туалет на помолвку, пусть и чужую, нелеп. Так рассуждают все мужчины или почти все, подумала я, вспомнив о Доди.
Ширли проявила себя истинной женщиной. Ее вчерашний выбор молочно-белого платья был не слишком удачен. Он ей не шел. Называя ее мухой в снятом молоке, я почти не кривила душой. Видимо, Ширли считала, что невеста и так в центре внимания, а она достаточно красивая особа, чтобы позволить себе одеться не к лицу, но в рамках традиционной респектабельности. И совершила ошибку. Сегодня она ее исправила, зато я оказалась на ее месте.
Роберт на меня не смотрел. Он казался полностью увлеченным концертом.
Я закрыла глаза. Постепенно удивительное мастерство Джадла захватило меня, и я с удовольствием отдалась наслаждению прекрасным. Мне нравился голос певца, я любила его манеру исполнения, а еще больше те песни, которые он отбирал. Как правило, они были очень музыкальными и походили на небольшую поэму, в которой рассказывалось о счастливой или несчастной любви, о томлении влюбленной души, о страдании, которое испытывает покинутый любимой. Я слушала с замиранием сердца, прикидывая содержание каждой песни на себя.
Сейчас он исполнял похожую на средневековую балладу историю о прекрасной даме, которую влюбленный никак не может найти и страдает. Только воспоминание о некогда поцелованной им руке этой дамы поддерживает его. Песня была общеизвестной. Ее распевали многие певцы, но у Джадла она звучала наиболее поэтично. Я растворилась в музыке.
Неожиданно наступила тишина. Музыка стихла, а зал перестал дышать. Голос певца раздался совсем рядом. Я открыла глаза. Джадл стоял около меня и выводил нежным голосом:
– Я нашел тебя, моя королева! – Он протянул мне руку. Ничего не понимая, я протянула ему свою. Он взял ее и поцеловал. – Следуй за мной, – очень тихо, но отчетливо сказал мне певец.
Я оглянулась на окружающих нас зрителей. Никто не слышал его слов: в этот момент громко заиграла музыка. Певец повел меня на сцену. Недоумевающая, испуганная и взволнованная, я последовала за ним. Джадл пропел финальную фразу.
Раздался шквал аплодисментов. Это была последняя песня. Множество девиц кинулись к сцене с букетами цветов. Один из них Джадл преподнес мне.
– Виват, моя королева! – крикнул он и поцеловал меня в губы.
Я не сопротивлялась. Поцелуй был мимолетным. На меня он подействовал отрезвляюще. Я быстренько сообразила, что подобное певец проделывает на каждом своем концерте, и сделала нечто напоминающее реверанс. Потом пошла к маленькой лестнице, ведущей с эстрады в зрительный зал. Джадл меня не удерживал. Как удалось мне добраться до своего места, ни разу не споткнувшись и не растянувшись в проходе, я не знаю.
– Вот это да! – прошептала Энн.
Кроме восторга подруги я была щедро вознаграждена змеиным взглядом Ширли.
Восхищению Энн не было предела. Даже когда мы уже приехали домой, она все продолжала экзальтированно восклицать:
– Ты была очаровательна! Твои глаза сверкали как огромные изумруды! В своем зеленом платье ты была...
– Зеленой гусеницей, ползущей по дереву, – закончила я за Энн фразу, когда она на мгновение запнулась, подбирая сравнение поцветастей.
– Неправда! – серьезно возразила подруга. – Ты очень хорошо смотрелась. И платье тоже! Или ты хотела выглядеть как вчера? Сама говорила, что твое появление было как разорвавшаяся бомба. Ты и сегодня хотела быть такой же? – неожиданно напала на меня Энн.
Я пожала плечами. Трудно описать словами то, что не можешь определить даже мысленно.
– Кстати, все решили, что ты участница представления, – перешла Энн опять к обсуждению концерта.
Я вздрогнула.
– Почему?
– Слышала, как говорила сидящая рядом с нами пара. Мужчина так и сказал своей спутнице. Все заранее планируется, утверждал он. Ни один певец не выберет постороннюю девушку, просто пришедшую на концерт. Возможно, хотел утешить свою даму, чтобы она не расстраивалась, что Джадл подошел к тебе, а не к ней.
