Текст книги "Тайна «каменного кольца»"

Автор книги: Нина Данилевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Сейчас же после конца представления юноша пошел к Яну. Тот выглядел усталым и недовольным. Сегодня выступление было неудачным. В стойке на плечах хозяина Каро потерял равновесие и упал. В зале осуждающе свистнули. Как нарочно, на представление принесло «шефа».

– Ну, ты что? – неласково спросил Ян, взглянув на Федю.

Тот решил не обращать внимания на неприветливый тон артиста.

– Не получается с работой.

– За Ольгой вел наблюдение?

– Она... как бы это сказать, – Федя замялся. – Она часто бывает с немецкими офицерами. Особенно с господином Форстером. Высокий такой, красивый.

Ян усмехнулся.

– Открыл Америку! За офицерами нечего наблюдать. Надо узнать, с кем из русских она встречается. Уж будь верен, находясь с немцами, она выполняет задание своей организации, комсомола.

«Много ты знаешь о комсомоле», – гневно подумал Федя, но промолчал.

Дверь резко отворилась. В комнату вошел Краузе.

– О-о! Молодежь ведет интересную беседу, – слащаво протянул он. И сразу обратился к Яну: – Программу надо менять. Я подумал за тебя, как это сделать. Необходимо выступать с тигром.

– С тигром? – воскликнул Федя.

Гестаповец холодно посмотрел на него.

– Так вот, приказываю, – шеф сделал ударение на этом слове, – чтобы не позднее чем через неделю афиша возвещала гастроли укротителя диких зверей Яна Славича. Пудель, само собой, может участвовать, – он ткнул носком сапога Каро, виновато смотревшего из-под стула, – если научится новым штучкам.

– Но как же я достану Джо?

– Сам думай. Ты упустил тигра и обязан его вернуть. Довольно он наделал шуму среди солдат.

– Я слышал, партизаны держат его на привязи.

– Не мне тебя учить, что с любой привязи тигра можно снять. Он безоговорочно подчинится укротителю. Кроме того, – углы губ гестаповца дрогнула в язвительной улыбке, – среди партизан у Фреда немало хороших знакомых...

Оба юноши отвели глаза. Потом Ян произнес:

– Помещение ресторана для гастролей с тигром не приспособлено.

– Теперь ты начинаешь деловую речь, – улыбнулся офицер. – Я думал об этом. Перед эстрадой установим стальную сетку. Джо будет в клетке. Она уже заказана.

Краузе, наконец, взглянул на Федю и обратился к нему:

– Неважно работаете, молодой человек! Плохой разведчик. Назначаю тебя рабочим по сцене и помощником укротителя тигра. Разъясни ему, Славич, обязанности. Когда тигр будет на месте, вы оба придете в комендатуру и доложите мне. Не забывайте о сроке!

...Несколько дней Яна не было. Вернулся он с тигром.

– Готовься! Скоро познакомишься с твоим подшефным, – подмигнул Ян, встретившись с Федей.

– Как тебе удалось раздобыть это чудовище? – без всякого энтузиазма осведомился Федя.

Ян промолчал. На другой день вместе они пошли в комендатуру.

Дрессировщика сразу позвали к Краузе. А Фред, оставшись в одиночестве, углубился в чтение старых газет, крикливо повествовавших об успехах гитлеровцев под Севастополем. Ян долго не возвращался. Юноша нетерпеливо мерил шагами приемную, поглядывая на стенные часы. Уж не забыли ли о нем?

Наконец Ян вышел.

– Придется тебе еще посидеть, – насмешливо сказал он Феде. – Господин Краузе ждет кого-то. – И Ян, ничего не объяснив, вышел.

Федя задумался. Невеселые мысли теснились в голове. Дверь открылась, и в кабинет гестаповца поспешно прошла женщина в шляпке и густой вуали.

Часы мерно тикали. Казалось, ожиданию не будет конца.

Но вот дверь кабинета бесшумно открылась. Женский голос произнес еле слышно: «Все будет так же точно, как в истории с Кудрявцевой». Фред обернулся. На пороге стояли Краузе и... Ольга Сергеева.

В первую минуту юноше показалось, что Ольга опешила, увидев его. Но Краузе не дал никому опомниться.

– Ждете? Это хорошо, – сказал он и ласково взглянул на Ольгу. – Познакомьтесь, фрейлейн Ольга, неопытный еще разведчик Фред. Будьте любезны, поучите его тайнам вашего ремесла. Гутен абенд!

Дверь за Краузе закрылась. Ольга, улыбаясь, подошла к Феде.

– Не смотри с таким изумлением, Фред.

– Я... я просто не ожидал, что ты... – пробормотал Федя.

Ольга громко засмеялась.

– Не сомневаюсь! В нашем деле главное – маскировка. Поработаем вместе, и ты поймешь.

– О да! – произнес юноша, беря себя в руки.

Глава XX. Ошибка капитана Кравцова

Федя, войдя к себе в комнату, бросился ничком на кровать и долго лежал неподвижно.

Он должен был идти на свидание с Ольгой, к ней домой. «Нам никто не помешает, – говорила девушка. – Мама моими делами не интересуется».

Федя знал, где жила Ольга, – не раз передавал ей конспиративные поручения. Помнил и мать ее, безликую женщину, всецело занятую домашним хозяйством. В присутствии посторонних Ольга всегда обращалась с матерью ласково, вежливо. Но мать говорила с дочерью робко, будто слегка побаивалась ее. Отец девушки, зубной врач, давно умер.

...Федя взглянул на часы. До условленного времени оставался час. Не идти нельзя – сразу вызовешь подозрение. Но как разговаривать с Ольгой, когда всем существом владеет одно желание – немедленно разоблачить ее, убрать с дороги, пока не преданы остальные друзья?

Разоблачить? Разве это так просто? Ведь изобличающих документов нет. Ольга достаточно хитра, чтобы не оставлять никаких следов. Недаром сам Краузе считает ее способной и опытной шпионкой.

Один неосторожный шаг, и его, Федю, быстро «уберут». В глазах товарищей он по-прежнему останется предателем. А Ольга... Страшно подумать, сколько зла она может причинить! Да, выход один. Надо играть роль до конца. Надо следить за каждым шагом Ольги, найти уличающие ее доказательства. Главное – помешать новым провокациям. Будет трудно, очень трудно, но надо.

...Ольга встретила юношу весело и приветливо, будто ровно ничего не произошло.

– Садись, Фред, мама сейчас принесет чай. – Она отложила роман в желтой обложке, протянула руку. Сказала чуть капризно: – Право, я предпочла бы просто поболтать с тобой о разных интересных вещах. Но дело есть дело. После чая прочту тебе небольшую лекцию. – Оля засмеялась. – Не бойся, она не будет скучной.

В соседней комнате звенели чашки, шумел примус. Ольга прислушивалась к этим звукам с легким нетерпением.

– Уж очень ты долго, мама. Подожди, помогу!

Она вскочила и вышла, неплотно прикрыв дверь. Оставшись один, Федя обвел глазами комнату. Она была обставлена со вкусом, ничего кричащего. Против входа висела большая фотография Ольги в скромной ученической форме. Девушка смотрела немного исподлобья, тонкие губы загадочно улыбались. Точно такой же портрет юноша видел у Насти Кудрявцевой. «Оленька перед выпуском снималась и подарила мне. Прелесть какая она красивая, правда?» – говорила тогда Настя.

«Эх, если б освободить Настю! Это можно сделать, когда ее будут переводить из комендатуры в постоянную тюрьму. Надо попробовать узнать через Ольгу, когда это будет».

Ольга вернулась и заметила, что Федя с большим вниманием рассматривает ее портрет. Девушка довольно улыбнулась.

– Удачный снимок, правда? Только форма безобразная. В то время мы ведь с мамой едва сводили концы с концами, где тут прилично одеваться! Даже выпускное платье пришлось из старья перешивать. Хорошо, что мне все к лицу, – болтала Ольга.

– Почему вы жили так бедно? – машинально спросил Федя.

– Ничего мама не получала, всегда была домашней хозяйкой. Таким советская власть не платила.

– А за отца? Ведь он был врачом?

– Папа был арестован... еще до нашего переезда в Крым. В тюрьме и умер. Нас многие жалели, хотя кое-кто и боялся замарать себя. – Она вдруг засмеялась.

Феде было не по себе: отец арестован, а Ольга смеется!

Девушка откинулась на спинку стула, закурила сигарету.

– Не знал, что я курю? При подпольщиках я была скромной девицей, иначе кто бы мне поверил? Учти и ты на будущее, что талантливый разведчик должен безукоризненно играть любую роль.

– Учту, – ответил Федя.

– Мне, как ты знаешь, роль удавалась. Отца я «целиком и полностью» осудила, еще когда вступала в комсомол. Жаль, что мы не учились вместе, иначе ты бы сам убедился, какой я была примерной активисткой.

– Но зачем же ты?.. – не выдержал Федя.

– Пошла к немцам? – беспечно откликнулась Ольга. – А ты зачем? Видно, не сладко нам жилось при прежнем режиме, не так ли?

Девушка отбросила сигарету, понизила голос:

– Я хочу тебе кое-что рассказать, пока мама возится. Теперь уже можно – мы свои. Мы с тобой молоды, но ведь молодежь не только историю партии да политграмоту читает, которыми забивают мозги со школьной скамьи. Ты, кажется, вырос в детдоме, значит, не видел обеспеченной жизни, а я, – Ольга заговорила совсем тихо, – видела. Пока отец был с нами, у меня было сколько угодно нарядных платьев, разных побрякушек. Все, кроме птичьего молока.

Девушка умолкла и, оглянувшись на дверь, продолжала:

– При маме я этого не рассказываю – любит лить слезы. А отцу с ней скучно было. Зато меня он обожал, ни в чем отказа не было. Только дурак был мой папаша, – неожиданно закончила Ольга и снова засмеялась, встретив изумленный взгляд собеседника. – Не считай меня непочтительной дочерью, но, право же, попался он глупо, да еще дернуло сознаться...

– Попался? В чем? – пришлось спросить Феде.

– Он был... как бы выразиться?.. неосторожен с золотым имуществом клиентов. Как большому «зубных дел мастеру» ему несли для коронок царские червонцы, обручальные кольца и прочее. Кое-что из этого золотого дождя оставалось в его руках. Поэтому мы так хорошо и жили – не на зарплату же! Отец под хмельком был не очень сдержан на язык. Один из приятелей донес на него. А он испугался – и признался во всем. Тогда здорово преследовали за укрытие золота. Да, дурак и трус был мой папаша, – закончила Ольга. – А что касается меня, то я к нищей жизни не приспособлена. Кончится война – уеду за границу!

– Думаешь, там лучше?

Ольга лукаво прищурила глаза.

– Да уж будь уверен! Мне капитан Форстер все рассказал. С моей наружностью можно устроить красивую жизнь. Ну, вот и мама, – прервала себя Ольга. – Приготовила домашнее печенье, хочет им похвастаться. Правда, мамочка?

Ольга принялась разливать чай.

...Ольга с Федей встречались часто. Юноше удалось найти верный тон. Это только при первой беседе с ней он растерялся. Теперь же внимательно выслушивал все инструкции девушки, делал вид, что восхищается ее умением и знаниями, а в свободные часы дурачился, слегка ухаживал за Ольгой, против чего та отнюдь не возражала.

Однажды Ольга вышла навстречу Феде в новом, нарядном платье. Вишневый бархат подчеркивал ее яркую красоту.

– Ты просто ослепительна, – восхищенно сказал Федя.

– Нравится? – довольно усмехнулась Ольга. – Я недавно разбогатела.

Федя прочитал записку Краузе, которую швырнула Ольга: «Выдать фрейлейн Ольге дополнительно тысячу марок на туалеты».

Лицо у Феди потемнело. Продажная тварь! Так же, любуясь собой, она продала и Настю.

– Не хмурься, – расценила это по-своему Ольга. – Со временем и тебе будут платить щедро.

О дальнейших планах Краузе Ольга умалчивала (видимо, «шеф» дал ей указание пока не посвящать в них Фреда), прошлой своей «работы» также не касалась.

Осторожный вопрос Феди о судьбе Насти Ольга встретила холодно:

– Никто из нас не знает, что делается в стенах гестапо. Да и зачем этим интересоваться? Только их восстановишь против себя. В свою деятельность немцы никому вмешиваться не позволяют.

– Тебе Краузе позволит что угодно, – неуклюже польстил Фред.

– Ошибаешься! В нашем деле не должно быть места личным симпатиям и антипатиям. Единственное исключение я сделала для тебя. – Ольга озорно засмеялась.

– Как это?

– Очень просто. Неужто ты думаешь, что Краузе стал бы готовить из тебя квалифицированного разведчика только потому, что ты ловко вытащил часы из его кармана? Нет, милый! Ты был обречен, убирать навоз за тигром.

Федя все еще не понимал.

– Не прикидывайся дурачком, – с досадой сказала Ольга. – Я сообщила шефу, что мы оба числимся членами подпольной организации. Ясно? Он удивился, почему ты сразу не рассказал об этом.

– Ну? – не выдержал Федя.

– Пришлось пояснить – мальчишка хотел набить себе цену. Ты ведь и впрямь сглупил. Зато теперь карьера обеспечена. Только действуй умело.

– Ты же не даешь мне действовать. – У Фреда был обиженный вид.

– Терпение! Завтра получишь задание. Надо поймать важную птицу.

Ольга вынула из кармана записку, сухо заговорила:

– Это послание надо немедленно передать начальнику партизанской разведки Кравцову. Ты знаешь, через кого его найти. Я тут пишу, что тяжело заболела его племянница Таня. Он может навестить ее сегодня в шесть часов вечера. Девочка будет дома одна. Кравцову не грозит опасность. Мне, как члену бюро, он поверит. Но действовать нужно срочно. Иначе не успеешь.

Федя зажал в руке тонкий клочок бумаги.

– Таня действительно больна? – спросил он неуверенно.

– Ты не отвык от привычки задавать ненужные вопросы. Важно, что это твой последний шанс, чтобы Краузе тебе поверил. Кравцов должен прийти к шести. Старайся!

Наконец-то в руках у Феди оказался документ, изобличающий Ольгу. Надо было немедленно известить обо всем партизан.

...В лесу на повороте к лагерю на лесной дороге Федя услышал шум автомашины. Когда он выскочил на дорогу, машина уже спускалась вниз. Феде показалось, что там сидит Борис Захарович. Юноша отчаянно замахал руками.

– Остановитесь! Стойте!

Но в машине на него не обратили внимания.

...Отправив Федю, Ольга ощутила смутное беспокойство. Правильно ли она поступила? Конечно, Фред разобьется в лепешку, чтобы спасти себя, – в этом девушка была уверена, но вдруг он не найдет Кравцова или тот не захочет с ним разговаривать. А это может быть. Ведь она сама передала Медведеву, что, по всей вероятности, Фред предатель.

Если план не удастся, весь гнев Краузе обрушится на нее. Ольга машинально оделась, подрумянилась. Пожалуй, стоит пойти посоветоваться с капитаном Форстером. С ним не раз приходилось консультироваться в трудных случаях.

Ольге неожиданно повезло. Проходя соседним переулком, она увидела человека в сером плаще. Остроконечная бородка, тщательно подбритые усики. Но что-то в его облике показалось очень знакомым. Ольга вгляделась: так и есть, Кравцов! Редкое совпадение!

– Борис Захарович, – тихо окликнула девушка, поравнявшись с моряком. – Вы получили мою записку?

Кравцов остановился.

– Вашу записку? – спросил он с недоумением. – Нет.

– Но я же послала через Фреда. Вам не передали?

– С Фредом? Зачем же вы посылаете с ним?

Ольга сделала грустное лицо.

– Но у меня не было времени думать, с кем пересыпать записку. Очень больна Таня, Борис Захарович!

– Таня? – нахмурился Кравцов. – Что с ней?

– Высокая температура. Бред. Все время зовет вас. Может, вы сможете подойти к ней сегодня от шести до семи вечера? Никто не помешает.

– Конечно, приду. Но Мария Яковлевна...

Кравцов остановился. Он не имел права выдавать связную даже Ольге.

– Никого не будет. В эти часы девочка будет одна, я узнала. – И они расстались.

...Ровно в шесть Борис Захарович подошел к квартире швеи. На осторожный условленный стук ему открыла дверь Таня.

– Ты здорова? – Кравцов с удивлением отступил. – Зачем же ты меня вызывала?

– Я? Я не вызывала вас, дядя Боря!

Кравцов все понял.

– Я должен сейчас же уйти, Тань-цзу! Случилось недоразумение. Если спросят, говори, что меня не было. До свидания!

Моряк бросился к выходу. У двери он увидел машину.

– Прошу вас, капитан! – проговорил знакомый голос. – Наконец-то мы с вами сможем побеседовать свободно.

Перед ним стояли Краузе и несколько солдат.

Глава XXI. Приговор народа

Люди молча шли с площади, избегая оглядываться. Ветер слегка раскачивал тело повешенной девушки, жестяную дощечку с надписью: «Казнена за связь с партизанами».

Перед смертью, задержав руку палача, Настя громко крикнула:

– Не горюйте о нас, друзья! Продолжайте борьбу. Не одолеть врагам русскую землю!

Слова эти, казалось, до сих пор звучали над пустынной площадью. Не о них ли думали свидетели зверской расправы? На угрюмых лицах спешивших по домам прохожих нельзя было прочесть ничего.

Низко надвинув выгоревшую от солнца шапку, бородатый крестьянин с мешком за плечами свернул в переулок.

– Дмитрий Николаевич! – послышался тихий голос.

Крестьянин, не останавливаясь, шел мимо. Федя тронул его за рукав, продолжая шагать рядом.

– Выслушайте меня! Я узнал... – Он понизил голос до шепота.

Капустин, сначала делавший вид, что не замечает спутника, остановился.

– Ты не ошибся? Есть доказательства?

– Есть, – твердо ответил юноша. – Она не сможет отрицать. Я хочу, чтобы об этом знали наши.

Капустин стоял молча. Известие об аресте Кравцова потрясло его.

– Созовем сегодня членов бюро в обычное время, – сказал он наконец. – Медведева пригласи и ее.

Юноша кивнул. Потом спросил с некоторым сомнением:

– А если... если мы поставим организацию под удар? Она опытна.

Капустин горько усмехнулся.

– Что ж, примем меры! На самом деле встреча состоится в другом месте. Связная будет ожидать вас в аптеке и сообщит, где. Пойдете по ее указанию.

Они расстались. Федя зашагал к комендатуре.

...Ольга сидела в своей комнате перед зеркалом и причесывалась. Несколько раз она перекладывала косы, но оставалась недовольна. Без привычного легкого слоя румян лицо выглядело бледным, глаза потускнели. «Не расхвораться бы! – озабоченно думала она. – С утра голова болит».

Ольга приняла уже две таблетки пирамидона, но боль не проходила, странное нервное состояние не покидало ее. Когда на туалетный столик, ярко освещенный солнечными лучами, упала чья-то тень, она вздрогнула. Сегодня, после казни Насти, ей было как-то страшно.

– Это ты, Фред? – Подняв глаза, Ольга натянуто засмеялась. – Почему не идешь, как все люди, в дверь?

– Вот еще! – Федя легко вспрыгнул на подоконник, свесил ноги в комнату. – У тебя же первый этаж. Нет ничего скучнее действовать «как все люди»!

– Но меня могло не оказаться дома, – возразила Ольга, умалчивая, что предупредила мать не впускать никого, кроме Форстера.

– Тогда и окно было бы закрыто, – подмигнул Федя. – в комендатуре мне сказали, что ты дома. Есть срочное дело.

– Не очень-то хочется заниматься сегодня делами. Действуй сам!

– Нет, без тебя не обойтись. – И Федя сообщил о предстоящем собрании.

Ольга вздохнула.

– Соберутся ли? .

– Соберутся обязательно, я ведь помирился с ребятами, – заверил Федя. – Знаю о собрании из самых достоверных источников, от Капустина. Мне поручено известить тебя.

Девушка взглянула на часы и встала.

– Хорошо. А теперь извини. Ко мне придут... по делу. Жду тебя вечером.

Федя кивнул и удалился тем же путем, что и пришел. Уходя, он бросил взгляд на крыльцо. К нему подъехала знакомая машина. Капитан Форстер дернул колокольчик у входа. В полуденной тишине тот звякнул тонко и жалобно.

...Около восьми часов Федя и Ольга подходили к зданию аптеки. Не заходя в дом, они прошли во двор к сараю. Ольга нервно оглядывалась. Тишина, царившая вокруг, гнетуще действовала на нее. Сейчас, в скромном коричневом платье, она была похожа на школьницу.

Юноша тихо приоткрыл дверь. В сарае никого не было.

Попросив спутницу немного подождать, Федя постучался в квартиру аптекаря. На условленный стук дверь открыла Мария Яковлевна. Не дожидаясь вопроса, она прошептала:

– Встреча, в лесной сторожке. Легковая машина № 2442 ждет за углом, возле бывшего кино «Чайка». Не медлите! Я пока останусь здесь.

Федя понял: Мария Яковлевна решила проверить, не явятся ли за ними «хвосты». Нельзя было мешкать ни минуты.

– Они изменили место сбора, – поспешно сказал он, выйдя во двор. – Тем лучше! Узнаем новую точку. Идем!

Не давая опомниться Ольге, Федя взял ее под руку, свернул за угол. Дверца легковой машины была приоткрыта. Водитель, в котором Ольга узнала отца Шурика, поднял руку.

Возле машины девушка оглянулась, замедлила шаг. Вокруг по-прежнему было тихо. Федя ловко подсадил Ольгу, пропустив ее вперед. Машина рывком тронулась с места и помчалась, набирая скорость.

– Куда мы едем? – не отрывая глаз от мелькавших мимо улиц и переулков, осведомилась Ольга.

– За город, – коротко ответил водитель.

– Нас не выпустят. Нужен специальный пропуск!

– Пропуск есть. Все предусмотрено. – Василий Васильевич все ускорял ход.

Они уже выехали за городскую заставу. Должно быть, шофер говорил правду. Караульный пост не сделал даже попытки задержать мчавшийся автомобиль.

Асфальт кончился. Хорошо укатанная дорога скоро сменилась тряским грейдером. Машину бросало из стороны в сторону.

– Эту лесную дорожку любила Настя Кудрявцева, – пробормотал Федя.

Ольга вздрогнула. С какой стати ее сосед вспомнил о Насте? Впрочем, в ее глазах Фред всегда был каким-то «чудаком».

Не доезжая поворота к разрушенной взрывом пещере «Каменное кольцо», машина свернула налево в лес. Умело лавируя между деревьями, шофер вел ее на подъем к заброшенной лесной сторожке. Ольга внимательно смотрела в зеленую лесную глубь. В этих местах она не была ни разу.

Василий Васильевич затормозил. Дальше ехать было невозможно. Сторожка пряталась за непроницаемой стеной густо разросшихся буков, на горе.

– Несколько шагов пройдете пешком. Федя знает дорогу. – Василий Васильевич вышел из кабины, открыл пассажирам дверцу. – Я возвращу автомобиль хозяину и вернусь.

– Разве мы пробудем здесь долго? – шепнула спутнику Ольга, когда они начали подниматься по тропе. – Как же я попаду в город без машины? Мои туфли не для ходьбы в лесу.

Федя взглянул на черные лакированные «лодочки» на ногах Ольги и промолчал.

– Не нравится мне эта затея. – Голос девушки дрожал. – Зачем забираться так далеко? Почему нас никто не встречает? Может, их опять нет?

– Все на месте и ждут вас, – раздался мужской голос. На крыльце сторожки стоял Капустин.

– Дмитрий Николаевич, – обрадованно крикнула Ольга, – я уж думала, мы не найдем вас в лесных дебрях!

Капустин молча посторонился, пропуская приехавших.

– Здравствуйте, друзья! – весело сказала Ольга, войдя в полутемное помещение.

Острые глаза ее сразу разглядели присутствующих. Здесь были члены подпольного бюро, возвратившийся к партизанам Леня Росинкин и еще несколько незнакомых людей в защитных гимнастерках – должно быть, партизаны из отряда Капустина. Среди них сидела пожилая женщина, низко, до бровей, повязанная выцветшим от солнца платком. Ее Ольга смутно припомнила: кажется, до оккупации она работала поваром в детском саду, а потом куда-то исчезла.

Никто не ответил на приветствие девушки. Ей стало не по себе. Ольга невольно обернулась, ища Фреда. Но и он показался ей другим. Губы юноши были плотно сжаты. Глаза смотрели сурово и печально.

Капустин сел на плоский камень у входа. Рядом с ним пристроился Федя. Все места были теперь заняты.

– Куда же мне сесть? – с невольной робостью спросила Ольга.

Один из партизан молча подкатил к ней валявшийся в глубине помещения пенек и жестом пригласил ее сесть.

Прошло несколько минут тягостного молчания. Капустин поднялся.

– Сегодня на рассвете фашисты казнили нашего боевого товарища, секретаря подпольной комсомольской организации Настю Кудрявцеву, арестованную во время выполнения партийного задания. Предлагаю почтить память героически погибшей девушки вставанием.

Все поднялись. Встала и Ольга. В ушах у нее звенело. Тело сотрясала противная мелкая дрожь.

По знаку Дмитрия Николаевича все опять сели. Он тихо сказал:

– Веди собрание, Медведев! Ты являешься заместителем Насти...

– На повестке сегодняшнего собрания у нас один вопрос. – Голос Жени звучал сухо. – Суд над предателем! Над человеком, по вине которого погибла Настя, арестован начальник партизанской разведки капитан Кравцов, давно находится в застенках гестапо дедушка Захар Игнатьевич... Они, как и другие, которых мы потеряли, до последних дней считали предательницу Ольгу Сергееву своим единомышленником и другом.

– Нет! – прозвучал отчаянный крик. – Нет, это неправда, это не я! – В голосе Ольги слышался животный страх. Лицо ее побелело, она с мольбой смотрела на Капустина.

– Товарищ Федор, – жестко сказал Капустин, обходя взглядом Ольгу, – расскажите, что вы знаете по этому делу.

Федя встал и рассказал о том, как после ареста Насти, когда тень недоверия упала на него, он поклялся, что узнает правду, разоблачит предателя.

Неожиданным ударом было для него появление девушки в кабинете шефа гестапо.

– Сомнений не оставалось. Да и сама Ольга не стала скрывать, считая меня гитлеровским шпионом.

– Он лжет, лжет! – снова вскрикнула Ольга. – Не верьте, товарищи! Сам же говорит, что работал у немцев осведомителем.

Федя горько усмехнулся.

– Значит, записка, которая погубила Кравцова, тоже ложь? Ведь это вы писали ее?

Он достал из кармана сложенный вчетверо квадратик бумаги, передал его Капустину.

– Я бежал, чтобы предупредить Бориса Захаровича, но... опоздал. К несчастью, он был в городе и встретился с Ольгой.

Гневный шум пронесся по рядам присутствующих. Записку передавали из рук в руки. Текст ее, подписанный условным паролем членов бюро подпольного комсомола, гласил:

«Ваша племянница очень больна. На выздоровление нет надежды. Ничем не рискуя, можете навестить ее сегодня от шести до семи вечера. Хозяйки дома не будет».

– Сергеева не знала, что Мария Яковлевна наша связная, – добавил Федя. – Только это и спасло ее от неизбежного ареста. Что произошло с Кравцовым, вы знаете.

Федя умолк. Потом презрительно добавил:

– Ольге все равно, кого продать, лишь бы выгодно. Она недавно получила тысячу марок на туалеты...

Ольга вдруг истерически зарыдала, упала на колени перед Капустиным.

– Выслушайте меня, умоляю... Я не виновата.

Она пыталась поймать руку Капустина. Тот брезгливо отстранился.

– Мы не вынесем приговора, не выслушав вас. Но перед судом народа надо говорить правду.

– Приговор? Какой приговор? – Ольга захлебывалась от слез. – Вы же меня давно знаете, милые, дорогие! Я здесь росла и училась. Школу раньше Лени кончила. Он еще смеялся – «без двух пятерок отличница». Помнишь? Ты же с Настей был на нашем выпускном балу...

Сердце Лени пронзила острая боль. Как смеет она говорить о Насте! Он невольно шагнул к Ольге, а та торопилась, будто в бреду:

– Я виновата, но совсем немного, чуть-чуть... Они обманули меня, проклятые фашисты, они обещали, что не причинят никому вреда, просто поучат немного молодежь.

– Поучат в тюрьме? – гневно спросил паренек, сидевший на земле. – Зачем ты это сделала? Ради денег, ради легкой жизни?

Ольга взглянула на него полными слез глазами.

– Я... я полюбила капитана Форстера. Он казался мне порядочным человеком. Он говорил, что понимает русскую молодежь, поможет ей. А потом Краузе узнал о нашем знакомстве и заставил меня...

– Доносить на товарищей, обмануть Кравцова? – Капустин выпрямился. – Вы были комсомолкой, Ольга Сергеева, членом бюро, вы видели столько примеров чистоты, самоотверженности. Неужели вы ни о чем не думали, предавая бывших друзей?

– Я не знала, клянусь, я не знала, что так будет, – рыдала Ольга. – Вот Фред свидетель, сюда я пошла добровольно, я хотела сама рассказать все, освободиться от невыносимой тяжести. Когда казнили Настю, я потеряла покой. Поверьте мне только раз, только один последний раз! Я все искуплю, никогда не опозорю себя и товарищей.

Наступила тишина. Слышались только судорожные всхлипывания Ольги.

– Це дило продумать бы надо, хлопцы! – медленно заговорила женщина в платке. – Дивчина, может, с пути сбилась. Всякое бывает, молоденька еще. Может, и впрямь искупит тяжку вину свою, может, и верно обману поверила?..

– Спасибо вам, спасибо! – повернулась девушка к говорившей. – Я не забуду того, что произошло. Уже сегодня я сказала капитану Форстеру – никогда больше не вернусь к ним, пусть делают со мной, что угодно... Сказала, что последний раз вижусь с ним.

– Ложь! – раздался вдруг голос. – Вы действительно видели сегодня капитана, но сказали ему совсем не это. Я спешил, я боялся, что опоздаю, и вправду чуть не опоздал. Все снова были бы обмануты.

У двери стоял шофер Василий Васильевич Каратов, с трудом переводя дыхание, – наверно, бегом поднимался в гору. Заметив, что Ольга пытается что-то сказать, он предостерегающе поднял руку.

– Выслушайте меня, товарищи! Возвращаясь в город, я встретил связную. Из последних сил она торопилась сюда. В аптеку, где мы должны были собраться, нагрянули фашисты. Связной только чудом удалось ускользнуть. Не найдя подпольщиков, гестаповцы схватили старика аптекаря. Кто указал путь вражеской облаве, догадаться нетрудно!

Шофер с ненавистью взглянул на притихшую Ольгу. Она не сказала ни слова, только сжалась на полу в комок, опустив голову.

– Достаточно, – с трудом произнес Капустин. – Решайте, товарищи, какой кары заслуживает предательница.

– Смерти, – будто во сне услышала Ольга.

– Вы слышали приговор народа? – обратился к неподвижной Ольге комиссар. – Он будет приведен в исполнение немедленно.

Ольга вскочила. Глаза ее горели безумным блеском. Прежде чем присутствующие опомнились, она рывком выскочила за дверь и помчалась вниз, не разбирая дороги. Все оцепенели. Придя в себя, Федя кинулся следом.

Ольга бежала, натыкаясь на деревья, падала, поднималась и снова бежала... Федя настиг ее уже на нижней тропе.

– Стой! – окликнул он. – Ты жила трусом. Умей хоть умереть. Я не хочу стрелять в спину.

Ольга знала, что недалеко, возле пещеры, был раньше немецкий караульный пост.

– Спасите! – изо всех сил закричала она. – Солдаты, ко мне! Убивают!

Раздался сухой щелчок револьверного выстрела. Предательница упала на землю.