Текст книги "Муж для серой птички (СИ)"

Автор книги: Нина Баскакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Они вместе преодолевали трудности, делили радости. Только два года назад Саша его предала. Умерла, оставив его одного. Это сильно подкосило Силия. Он просто выпал из жизни. Много пил. Долго пытался заглушить горе, пока однажды утром не понял, что не может вспомнить ее лица. Не помнил ее улыбку, смех. Он думал, что это будет с ним вечно. Оказалось, что нет. Память стерла воспоминания, словно их вовсе не было. Он знал, что у него была жена, но забыл чувства, которые вызывала в нем эта женщина. В душе появилась потеря. Эта потеря мешала жить.

Уже стемнело, поэтому в коридоре горели редкие лампы. Людей не было. Обычно в крепости всегда кто-то куда-то шел. Или по делам, или в гости, а сейчас даже жутко было от этой тишины, которую нарушали лишь его шаги. Похоже все в столовой собрались. Как раз время еды подошло. Вот и не было никого в коридоре, кроме него. Так как есть часто не хотелось, он и не думал о еде.

Завыл ветер, ударив в тонкие стекла окон, что выходили в коридор. Впереди показался силуэт в белом. Он медленно шел к нему навстречу то поднимаясь в воздухе, то вновь опускаясь. Привидение? Силий не был суеверным. Он не во что не верил, считая, что народ часто преувеличивает, а у страха глаза велики. Тут же ему невольно стало не по себе.

Невольно появилась мысль, что это к нему вернулась жена. Решила передать привет с того света. Но он отбросил эту мысль, как дурную. Привидений не бывает. Всему есть объяснение. Может кто из детей балуется. Всему есть объяснение. Даже тому, что у силуэта нет ног.

Может другой человек бы убежал прочь или пошел бы другой дорогой, но Силий решительно пошел вперед опасности. Лучше пусть он с ней столкнется, чем кто-то из женщин или детей. Но руку положил на рукоять клинка, чтоб в случае чего отбить нападение. Хотя он до конца не был уверен, что сможет это сделать, потому что призраки не должны быть материальны.

Он пересек половину коридора, когда увидел в свете лампы женщину, которая то и дело падала. Когда же поднималась, то рубашка отвлекала на себя внимания, ноги же оставались в тени и создавалось ощущение, что их хозяйка парит в воздухе. Как он и ожидал, что всему есть объяснение.

Силий подошел к ней. Женщина была явно не в себе. Туманный взгляд. Мокрый лоб скрывал прилипшие к нему черные волосы. Он раньше видел ее в крепости, но не помнил имени. Женщина его явно не заметила. Закашлялась. После этого побрела дальше.

– Тебе плохо? – спросил он, ловя ее. – Хотя и так вижу, что плохо.

– Если не сбить жар, то сгорю. А я жить хочу. Нельзя умирать, когда еще есть вкус к этой жизни. Когда не все сделано, – прошептала она.

– У тебя температура. Давай помогу до лекарей дойти.

– Помоги. У меня совсем нет сил. Но и оставаться нельзя. Надо цепляться до последнего. Знаешь почему? – она посмотрела на него. Туман в глазах на миг пропал. – Потому что стыдно сдаваться, когда идет снег, а поля спят под белым одеялом. Нельзя опускать руки, когда бегут ручьи и пробиваются первые цветы, а в воздухе пахнет весной. И летом нельзя закрывать глаза, когда пахнет травой и ягодой. Солнце светит в лицо и ветер играет с волосами. А еще звезды. Помнишь какие звезды летом? Они яркие и близкие. Кажется, что протяни руку и дотянешься до них. И осень не время для ухода. В лесу грибами пахнет, листва кружится в танце и холодный дождь бьет по щекам. Он правильный этот дождь.

Дает понять, как надо ценить тепло дома. Объятия и улыбки. Ссоры. Ведь может быть так, что этого не будет. Потом не будет. Это надо ценить. Жить сейчас. Я многое еще хочу увидеть. Мне нельзя засыпать. Слишком мало вьюг, слишком мало солнца…

Она закашлялась и чуть не потеряла сознание. Силий легко подхватил ее. Видимо болезнь сильно ее измотала, раз весила она как пушинка.

– Ты бредишь, – сказал он.

– А разве наша жизнь – это не бред? Разве в ней есть правильность? – спросила она. – Ты теплый. А мне холодно.

– Так надо было одеться, прежде чем по коридору холодному бегать.

– Так вся одежда порвалась и испачкалась. Хочу сапоги на меху. Теплые такие. И красивые. А еще хочу черную вязанную кофту и юбку красную. Чтоб она на цветок походила. Как крутанусь в ней и подол по ногам как ударит! И шапку я потеряла. А как без шапки быть с моими волосами. Грустно это. Жизнь такая грустная штука…

– Потому что у тебя нет одежды, о которой мечтаешь? – спросил Силий.

– Потому что за всеми этими мечтами прячем одиночество. А люди не должны быть одни, – она вздохнула. – Мы мечтаем об одежде. Мечтаем о должности. Но боимся мечтать о другом человеке, который будет рядом, когда плохо. И когда хорошо. Не заменят сапоги объятий.

– Но ты о них мечтаешь.

– Так жених их и подарит, – ответила она и начала задыхаться.

Он успел добраться до комнаты, где дежурил кто-то из лекарей. В этот раз там сидела Лера. Она точно знает, что делать. Князь рядом одевался. Борис чего-то говорил какому-то парню.

– Помоги ей, – сказал Силий Лере, кладя женщину на пустую кровать. Лера уже была рядом с ней.

– У меня нет оборудования, – сказала она.

– Лу? Отойдите! – их оттолкнул парень в яркой куртке. Он заставил ее сесть. Стал что-то шептать на ухо. Гладил по волосам. Она же продолжала хрипеть. Лицо побледнело и внезапно все резко прекратилось. Дыхание стало ровным и спокойным. – Вот так. Умеешь же ты напугать!

– Я заболела. И казалось, что я тону.

– Теперь не тонешь.

– Диж, а ты тут как оказался? – открыв глаза, спросила она.

– Решил тебе долг вернуть. Поспи. К утру в норме будешь, – ответил парень. Она не ответила. Отключилась. Он положил ее на кровать, а сам начал сползать на пол.

– Диж! – Лера и Весий подняли его и закинули на соседнюю кровать.

– Норма. Переработал. Отосплюсь и норма будет, – ответил Диж и уснул. Тут же начал храпеть. Весий только головой покачал.

– И чего? Поправится девчонка? – спросил Силий.

– Мируша? – переспросила Лера. Она еще раз подошла к ней. – Похоже мы с вами стали свидетелями третьего чуда в этом мире.

– А я говорил, что ведьмы есть, – сказал Борис.

– Скорее уж колдуны. Ведьм мы пока не видели, – поправил его Весий.

Силий их не слушал. Он стоял в стороне и смотрел на молодую женщину, которая все равно напоминала привидение. Длинная рубашка доходила ей до колен, открывая тонкие ноги. Ворот рубашки сверкал сильным разрезом, почти ничего не скрывая. Но никто этого не замечал. Даже не додумался ее одеялом накрыть. Ничего не говоря, он достал с полки шерстяное одеяло. Она только вздохнула, когда он укрыл ее им. Повернулась на бок и продолжила спать.

– Силий, ты сегодня на стене дежуришь со своим десятком? – спросил его Борис.

– Дежурю.

– Скажи, чтоб кто-то из дневной смены пришел бы сюда. Пусть покараулят нашего колдуна. Не доверяю я ему. Им все равно, где спать. Вот пусть тут и спят сегодня, – сказал Борис.

– Сделаю, – оставаться больше не было причины, но и уходить почему-то не хотелось. Но нужно было идти на дежурство. Впереди была холодная ночь и работа охранять сон тех, кто живет в крепости. Дочери, внука, сына, этой странной женщины, которая цеплялась за жизнь из последних сил. Полезная работа, которая придавала жизни хоть какой-то смысл и не напрягала. Когда он был на должности воеводы, то не мог заставить себя работать. Стоять же в дозоре было проще. Как и десяткой командовать. Ребята его уважали. Слушались. Проблем с ними не было. Простая жизнь, с минимальным смыслом и сожалением, что Саша забыта, как и прошлое, что было до перехода в этот мир. И сложно было ответить почему так произошло.

Глава 7

– Лу, как ты здесь оказалась? – спросил ее Диж, стоило ей открыть глаза.

– Я давно уже в Мирушу превратилась, – сонно ответила она.

– И как так получилось? С водяным повстречалась и он тебя обманул, забрав твою личность? – спросил Диж. Хотя он и говорил с насмешкой, но его взгляд оставался серьезный.

– Не, из нечистой силы я лишь тебя видела, – она ему улыбнулась, потянулась и села на кровати. – Хорошо ты меня починил.

– Столько сил потратил! Больше вытащить не получиться. Не доводи себя до такого состояния, – предупредил Диж.

– Я и не хотела. Лень было с кровати вставать и лечиться. Знала, что нужно, но так не хотелось. Порой только и были мысли, что лучше было бы, чтоб и вовсе не поправилась. А потом глупо все это. Обиды детские. Они же не со зла, а просто по глупости… – Мируша протерла глаза. – Так, надо умыться и у меня закружилась голова.

– Солнышко, но я тебя починил, но это не значит, что ты окончательно поправилась. Придется пару дней полежать. Помог бы тебе, но сил нет. Все потратил. Пока восстановлюсь, – улыбнулся он.

– Диж! Как я рада тебя видеть! – она обняла его. – Ты прям изменился. Симпатичный стал, а то худой и страшный был. Мне все тебя накормить хотелось.

– Понятно почему ты мне хлеб таскала, – он выбрался из ее объятий и уже серьезно посмотрел на нее. – Что у тебя случилось? Только не уходи от разговора.

– Я и не ухожу. Но умыться мне надо, – выбираясь из кровати, сказала она.

Силий не находил себе места. Он уже выспался после дежурства, хотя его десятка еще дрыхла на всю казарму. Для него же сна не было. Решив, что больше все равно не уснет, он пошел проведать ту женщину, которую нашел накануне в коридоре. Пока он сходил к дочери, проведать ее и внука, заглянул на кухню, заодно узнав, что женщину знали как Мирушу, чернушку, что приехала вместе с княгиней. Без опыта и знаний она выполняла мелкую работу, да при княгине служила.

Почему-то он раньше на нее не обращал внимания, хотя говорили, что она уже здесь сыскала недобрую славу. Только в чем ее вина была, он так и не понял.

Пока он ходил по крепости, то наткнулся на Леру, которая занималась затемпературившими детьми. Силий же решил заглянуть в лекарскую. Она сидела на кровати. Рядом с ней сидел колдун, о котором говорила вся крепость. Мируша пыталась улыбаться, но улыбка получилась сквозь слезы, которые она вытирала кулаками.

– Ну поменялись мы местами. Так какая разница? – сказала она колдуну. —

Так отец решил. Сестра заняла мое место, я ее. Он не думал, что я выживу. А когда я ходить смогла, то сестренка уже была ко двору представлена. Понимаешь, она же внебрачная была. Чтоб признать ее как родную нужно было специальное разрешение. Если бы я не выжила, то у отца не осталось бы наследников. Время тогда было неспокойное. Он хотел защитить свои деньги. Найти умного зятя, который мог бы заботиться о деле. А потом папа женился второй раз и в браке у него сразу близнецы появились. Дочери стали не нужны. Я уже тогда имя Миры носила. Кому какая разница какая из дочерей выжила в том нападений на дом? Какая из них

покалечилась, а какую судьба пожалела? Слуги знали. Но это все осталось в доме. Не было вынесено на улицу. Луиза стала мной, я ею. А какая разница?

– Если разницы нет, так чего слезы льешь? – спросил колдун.

– Наверное всплыла детская обида. Я ведь долго думала, что отец придет, что– то объяснит, а я для него перестала быть. Он меня словно похоронил в том пожаре. Когда я в комнате была, то он на меня даже не смотрел. Только с Луизой разговаривал. Как-то пыталась с ним поговорить, но он сразу указал, где мое место. Помнишь, в детстве все говорили, что я веду себя неправильно? Вместо того чтоб учиться и тихо сидеть в комнате, я по полям носилась, как крестьянка какая-то? Вот и получилось, что мое место меня нашло. Даже как-то спокойнее стало. Думала, что теперь не надо будет оглядываться на условности, а оказалось, что они есть. У меня есть место, из которого я не должна носа показывать. Но я так привыкла, что могу делать чего хочу… Это сложно сидеть, спрятав нос.

– Ты ее уже Луизой зовешь.

– Так привыкла уже. Я Мирушей стала. Так что глупо все отрицать. Но мне еще легко достается. Луизе сложнее. Она мала для замужества. Выглядит только старше. Еще и тот случай, когда на нас напали свеж в памяти. Отец ее решил побыстрее замуж выдать, больно симпатичная и охотников до красоты было много. Вот и побоялся, что кто-то опять украдет. А Луиза всегда несмелая была. Ей же велели мое место занять и играть мою роль. Навязали мужа, а она не готова ко всему этому. Сердце-то спит. И не знаешь, что из этого будет лучше, а что хуже. Пойти против воли отца, заслужить его гнев? Так он хотел ее за деда какого-то замуж отдать. Злого такого. Весий хоть добрый. А если бы не отдал, так кто-нибудь украл, чтоб поиграться и выбросить. Я тогда подумала, что это зло меньшее будет. Мне же вроде все равно, где жить. Только и тут жизнь не заладилась. Все наперекосяк пошло. Люди зла желают, Луиза боится собственной тени. Хоть с детьми стала общаться. Вроде улыбаться начала, но это пока Весий еще в себя не пришел. А там опять начнется все по новой. Я не знаю, что делать.

– Одного не могу понять, ты тут при чем? – Силий решил войти и прервать этот содержательный разговор. Он положил сверток с вещами на кровать Мируши. —

Юбка серая. Уж извини, но другой не было.

– Спасибо, – внимательно смотря на него и не понимая, чего здесь забыл бывший воевода, сказала Мируша. Он достал яблоко и протянул ей.

– Надо все Весию рассказать. Ты не права, что нужно сидеть и носа не показывать. У нас каждый имеет права голоса. И чего они тебя заклевали, я не понимаю. Совсем заигрались в эту жизнь. Или одичали. Этот вопрос надо будет на совете поднять. Сколько нашей княгине лет?

– Шестнадцать с половиной, – ответила Мируша, жуя яблоко.

– У нас брак с восемнадцати признается. А тебе сколько?

– Больше восемнадцати, – ответила она. – Тебе это зачем?

– Интересно стало. Так как ваш отец первый начал обман, то брак можно смело признавать недействительным. Скорее всего Луиза останется в крепости, как и ты. Возвращаться вам все равно некуда. Луиза будет как названая сестра, если у него к ней интереса нет. Если есть, то два года подождет, пока наша княгиня ума наберется. Но опять же надо с ним разговаривать. Это только примерный расклад, что может быть.

– А если выгонит? – предположил колдун.

– Не выгонит, – поморщился Силий. – У нас народу и так мало стало. Поэтому

оставит.

– А меня выгнать хотят, – возразил колдун.

– Борис может. Он не любит колдунов. И меня в ведьмы записал, – хмыкнула Мируша.

– Но отчасти это правда. Капелька силы в тебе есть.

– Но совсем мелкая. Да, я как-то, как ты меня учил, помогла ему пошептав силу восстановить. Так он только за мое лицо, даже не узнав, что я сделала, накинулся на меня. Я думала на костер отправит, – Мируша вздохнула и мечтательно закатила глаза. – Если бы он не был таким красивым… То я ему бы этого не простила.

– И чего бы сделала? – спросил Силий.

– Бороду бы ночью отрезала. Давно это мечтаю сделать, – ответила Мируша. На что Силий неожиданно для себя выдал смешок.

– Рад, что тебе лучше. А то вчера совсем плохая была. Сейчас уже улыбаешься, – заметил он.

– Так столько на нее своих сил потратить! Еще бы она у меня на тот свет отправилась, – колдун потрепал ее по голове. Мируша увернулась.

– Я тебе не собака, чтоб так меня трепать, – ответила она.

– Вот так всегда. Не дотронуться до тебя. Колючая как еж.

– После того как ты меня на дно чуть не уволок, я твоих объятий боюсь.

– Вы раньше дружили, – сказал Силий.

– В детстве. Пока Диж учиться не уехал. А меня в город не забрали. Веселое было лето, – ответила Мируша. – Спасибо за яблоко.

– Не за что.

Ударил колокол, который звал на обед. Оставаться больше не было смысла. Нужно было найти Весия. Да и поесть было неплохо. Но уходить не хотелось. Внимательные настороженные глаза смотрели на него, словно чего-то ждали.

– Я потом загляну. Надеюсь к тому времени, ты окончательно поправишься, – сказал он и пошел в столовую. Мируша не успела ему ничего ответить. Пожав плечами, она провела ладонью по свертку с вещами, мягкая шерсть приятно отдавала теплом. Убрав его в сторону, Мируша легла. Слабость была такой сильной, что валила с ног. Еще и этот тяжелый разговор отнял столько сил, будто она работала целый день.

– Я пойду пообедаю. Потом тебе принесу, – сказал Диж.

– Иди. Я подремлю, – сказала она, закрывая глаза. На губах оставался вкус яблока, который примешивался со вкусом надежды. Ей хотелось верить, что все наладится. Мируша улыбнулась. Если возвращалась надежда, то скоро и силы вернуться. Так было всегда. Так должно случиться и в этот раз.

***

Весий сидел за столом в деловой комнате. Борис стоял по правую руку от него. Силий остался стоять около двери. Весий не понял чего он решил прийти, но выгонять его не стал, помня, что Силий раньше часто помогал умным советом. Мируша сидела на лавке, потому что она не оправилась еще после простуды и стоять у нее не было сил. А вот Луиза стояла, опустив голову, словно заранее признавая свою вину.

– Начнем сначала, – начал Весий. – Но давайте сразу договоримся, что в этот раз никто из вас правду скрывать не будет. Все это серьезно. Не шутки. У нас за совращение девиц смертная казнь предусмотрена. И если это правда, то ваш отец меня сильно подставил.

– А при чем тут мы? – взяла слово Мируша. Весий почему-то этому не удивился. – Он решил, что Луиза не выживет. Поэтому и решил, что на эту роль сойдет младшая дочь. Думаешь мы могли что-то сделать?

– Нападение – лучшая защита? – усмехнулся Весий.

– Я не понимаю, что ты хочешь от нас услышать? В глазах общества – она Луиза, а я Мируша. По факту рождения Луизой родилась я, а она Мирушей, – кивнув в сторону сестры, сказала Мируша. – Против отца идти никто из нас не мог. Да, это обман. Но мы к этому обману уже привыкли.

– По тебе так и видно, что ты привыкла, – вставил Борис.

– Ладно, допустим, что так и есть. Но что теперь будем делать? Луиза, есть предложения, как нам выйти из этой ситуации? – спросил ее Весий.

– Нет, князь.

– Об этом знает несколько человек. Можем попробовать все утаить, – предложил Борис.

– И рано или поздно все раскроется, – сказал Силий. – Такие вещи не утаить.

– Здесь вроде собрались люди, которые умеют держать язык за зубами, – сказал Весий. – Колдун останется при дворе. Ему невыгодно вредить подруге.

– А как ты объяснишь, почему Луиза не сможет выйти замуж повторно в ближайшие два года? Может у нас не так и много осталось мужчин, но кому-нибудь она приглянется. Девушка симпатичная. Такие долго одни не задерживаются, – сказал Силий.

– Может просто отказывать кавалерам. Пусть чувства на прочность проявляет, – предложил Весий.

– А я думаю, что эту историю нужно придать огласке. Объясним все людям. Выставим их отца злодеем, а дочек жертвами, что по сути так и есть. Это из-за его интриг была подстава. Так как вы кровать хоть и делили, но ничего между вами не было, то никаких последствий для тебя не будет. Да даже и было, мы могли бы доказать умысел со стороны их отца, а не тебя. Но так как ничего не было, то и доказывать ничего не придется. Но к лекарке я бы ее отправил, чтоб та подтвердила, что никаких действий с твоей стороны против нее не было, – сказал Силий.

Весий задумчиво пригладил бороду. Силий говорил здравые вещи. Но все равно осадок от всей этой истории был плохой.

– Я правда не хотела, чтоб все так вышло, – тихо сказала Луиза. По щекам у нее текли слезы, которые она и не думала вытирать. – Не хотела, но так было нужно. Понимаете? Я должна была продолжить род, чтоб отец не потерял дело. Должна была не оспаривать отцовский выбор, с мужем не спорить. Должна была занять свое место, а у меня не получилось. Я старалась, но не могу!

– Ну и зачем было до слез доводить? – Мируша хотела к ней подойти, но Силий ее остановил.

– Вот где сидишь, там и сиди. Утешительница тоже нашлась.

– А ты мне не указ! – вспылила Мируша.

– На ногах еле стоишь. Свалишься еще, – сказал чуть мягче Силий.

– Мируша, не спорь, – остановил ее Весий. – А ты не реви. Слезами тут не поможешь. Думать надо, что дальше делать. У меня был договор с вашим отцом, который я теперь разорву. Начинать дела с обмана – это первый шаг к недоверию. Вы вольны остаться здесь или вернуться домой. Но так как я понимаю, что вам дома делать нечего, можете остаться в крепости. Только под какими именами? Называть вас как вы родились или как мы вас знаем?

– Я Мируша. Луиза умерла, когда крыло сломала. Умерла не только для отца, но и для себя, – сказала Мируша.

– Не правда. Ты такой и была. Всю жизнь, – возразила Луиза.

– Ну какая из меня Луиза? Это же дочь влиятельного человека, которая рождена, чтоб быть украшением дома, детей рожать и мужа слушать. А Мируша на кухне кастрюли моет, но может кому угодно рот заткнуть, потому что ей терять нечего. Ты же такая, какой хотел видеть меня отец. Его идеал. В меня пытались смирение вдолбить, пытались объяснить, что я должна молчать, а я не могу. Так что давай оставим все как есть. Ведь ты тоже его дочь и имеешь такое же право носить его имя. Быть наследницей. Никогда не понимала, почему он тебя не принял на равно с нами. Даже если и мама против была, но ты-то тут при чем? Как будто дети должны отвечать за ошибки отцов. Но все это в прошлом. Как случилось, так и случилось. Да и в крепости нас уже знают так, как мы назвались. Чего народ путать?

– Значит, вы все-таки остаетесь в крепости? – уточнил Весий. Ответом ему был синхронный кивок. – Тогда сегодня все и объясним. Так же как и объясним причину развода.

– И что теперь будет с Луизой? – спросила Мируша.

– Ничего. Она у нас вроде начала детей учить. Неплохо шерсть прядет. Пусть продолжает заниматься тем, что нравится и больше не боится, что кто-то ее в кровать потащит, – ответил Весий. – Ты как болталась по крепости, так и болтайся. Колдун останется в крепости. Ты с ним дружбу водишь. Наши дурные это увидят, так к тебе подойти побояться. А то еще проклянет.

– Он не умеет проклинать, – ответила Мируша.

– Так им об этом знать не обязательно, – усмехнулся Весий. – Борис еще проведет беседу с народом и напомнит, что мы все живем под одной крышей и не можем друг другу вред причинять. Иначе так и вовсе вымрем, потому что сегодня ты толкнул в спину, а завтра тебя толкнут.

– Наказывать будем? – спросил Борис. – Хотя не знаю можно ли за дурость наказывать.

– Как бы нам не породить еще больше ненависти к Мируше со стороны народа, – сказал Силий. – Тонко мозги промоем, чтоб в следующий раз думали, прежде чем делали.

– Такие же мысли пришли, – согласился Весий. Он посмотрел на тихо плачущую Луизу. Мирушу, которая едва сдерживалась, чтоб не подойти к сестре и хмуро смотрела на Весия. – Борис, отведи сестер вниз. И найди им спальные места.

А то Мируша на каких-то ящиках спит, а Луизе из моей спальни надо переехать. Желательно под крыло какой-нибудь тетушки, которая будет за ней присматривать. Понял задачу?

– Мируше место уже нашел. С Луизой решим проблему, – сказал Борис. Он подошел к Мируше и взял ее под руку, чтоб в случае чего поймать, если той станет плохо.

– Их надо разделить, – сказал Силий, когда остался с князем наедине.

– Кого?

– Сестер. Мируша подавляет Луизу своей заботой. Надо ее оттащить от нее иначе Луиза так и будет блеклой тенью.

– Силий, вот честно мне только об этом еще дум не хватает, – сказал Весий.

– А ты думал, что князем так легко быть? Это думы обо всех в крепости. Не только о себе любимом. Как ты пропустил клубок змей? Почему допустил вольные думы в крепости? Я только копнул. Люди у тебя живут как хотят. А нужно их держать в кулаке.

– Я сейчас занят… – Весий попытался огрызнуться, но встретившись со взглядом Силия замолчал. – Ты мне оставил разруху. И еще имеешь право указывать? Я оставлял крепость на тебя.

– Кто виноват, что ты в людях не разбираешься. Не видишь того, что у тебя под носом происходит. Вляпался в историю с этой девчонкой. Меня не снял вовремя с должности, хотя я тебе сказал, что не справляюсь. Весий, тебе надо или брать власть в свои руки или уходить с должности. Потому что в крепости единения нет. И ты ничего не делаешь, чтоб ее объединить. А сестер надо разъединить, – сказал Силий.

– Теперь еще осталось уйти, чтоб осталось слово за тобой, – горько усмехнулся Весий.

– Не уйду. Раз решил сюда зайти, так пару советов дам. Но вначале надо разобраться с твоей женой. И все сделать так, чтоб никто не подкопался, – ответил Силий. – Лера будет в свидетелях. Мируша, Луиза. Твое слово. Мое. Должно пройти все без проблем. К тому же после нападений к власти никто больше не стремиться.

Дружинный дом состоял из общих комнат, где жили по десять человек, и семейных комнат. Если мужчина уходил со службы или умирал, то его семья освобождала жилье и переезжала в крепость.

– Ты меня решил в дружину принять? – спросила Мируша Бориса, когда он предложил ей пожить там.

– Временно. Отремонтируем комнаты, так вернешься в общий дом, – ответил он. – Думаю, что к осени управимся. В этом году поэтому не стали вдов переселять.

– А Луиза? Может нам вместе пожить? – оглядывая небольшую комнату, спросила Мируша.

– За Луизу не беспокойся. О себе лучше волнуйся. Оставайся пока здесь. Я тебе вещи принесу.

Он ушел, а Мируша села на кровать и огляделась. Деревянная кровать с матрасом из соломы. Шкаф в углу. Столик у окна и три стула. Печка. Здесь было мило. Аккуратно. Окошко раскрашено узорами мороза. Светильник на стене.

– Вот постельное. Это твой тюк с курткой. В прачечной отстирали.

– Спасибо. Теперь буду обживаться на новом месте, – сказала она и улыбнулась.

– Если что, обращайся, – он пошел к двери, но решил вернуться. – Как-то неправильно наше знакомство началось. Ты мне жизнь спасла, а я тебя обвинять начал. Ошибки признавать сложно. Но только трусы их не признают. Извини, что так получилось. Надеюсь, что все еще исправить можно.

– Пока мы живы, то любую проблему можно решить. Люди ошибаются. На то мы и люди, – ответила она.

– Добрая ты, Мируша.

– А чего злой быть? Знаешь сколько сил надо, чтоб поддерживать в себе злость? Мне лень. Лучше улыбнуться и дальше пойти. Вот сейчас отдохну, потом приведу комнату в порядок, так ты не узнаешь ее, когда в гости зайдешь.

– Если помощь понадобится, то говори.

– Сама справлюсь. К тому же у тебя и так дел много, – ответила Мируша все так же улыбаясь. Он кивнул и ушел.

Вздохнув, Мируша начала стелить кровать. Надо было бы еще за дровами сходить, но не хотелось. В комнате было прохладно, но терпимо. Если накрыться с головой одеялом, то будет нормально. А одеяло было хорошее, теплое. Подушка на перу. Прям королевская кровать. Выключив свет, она легла в кровать. Темно. Холодно. В лекарской всегда свет горел. А еще раньше она ложилась спать, когда обычно с ног валилась. Так же все какие-то дела находились. Сейчас же было чудно лежать на кровати и не хотеть спать. Вспомнилось детство. Сытая яблочная осень. Братья, которые играл во дворе. И она лежала на чердаке с полным животом. Рядом же возвышалась кучка огрызков. Сейчас бы яблок. Или сухих яблок заварить кипятком и сделать компот. Но надо тогда идти. Чего-то делать. Тут же не хотелось выбираться из-под теплого одеяла.

Шаги в коридоре. Рядом хлопнула дверь. Раздались детские голоса. Мируша мечтательно улыбнулась. В последние дни она почему-то все чаще возвращалась к воспоминаниям из прошлого. Может тому был виной появившися Диж, а может сегодняшний разговор навел на мечтательный лад, но хотелось закрыть глаза и вновь мечтать о чем-то несбыточным. Вспоминать и…

– На улице мороз, а у тебя не теплее, – донесся до нее чье-то ворчание. – Спишь?

– Нет, – ответила Мируша. – Ты домовой?

– Ага. Надо только за дровами сходить, а то в этой комнате только трезветь надо. Зачем тогда было пить?

– И то верно, зачем? – она чихнула.

– Ты же только поправилась. Тебе мерзнуть нельзя, а то опять заболеешь. Простуда коварна, – он ушел, хлопнув дверью. А в первый раз она не услышала ни скрипа двери, ни ее хлопанья. Точно, домовой приходил. Добрый дух, который живет за печкой, потому что там тепло и охраняет жилище. Еще может немного его починить. Там гвоздь где забить… Она начала засыпать, когда услышала тяжелые шаги. Что-то упало на пол, а потом резкий свет заставил открыть глаза.

– Когда тело ослаблено после простуды, то всегда можно вновь заболеть. Знаешь, как по кругу. У меня дети мелкие были. Дочка только поправится, так сын болеть начинал и она вновь носом хлюпать начинала. А вот если сын болеть начинал, а потом дочка простужалась, то он по новой не болел. Так и не мог понять в чем разница. Сейчас же, по дереву постучу, простуды ее стороной обходят, – сказал Силий.

– Я думала, что ты и правда домовой, – не скрывая разочарования, сказала Мируша.

– Ну, извини, что разочаровал. Держи, – он открыл сверток, который был замотанный в ткань миску с деревянной крышкой. – Садись и поешь, пока не остыло. Надо силы восстановить.

Мируша только успела сеть, как он впихнул ей в руки миску с кашей, от которой шел аромат мяса. После этого занялся печкой.

– Только потом надо будет миску на кухню вернуть. Под честное слово дали.

– Можно было и не беспокоится, – ответила Мируша, уплетая кашу. – Я потом сама бы дошла. Когда поспала.

– Глупая ты девчонка. Так и обидеть словом можешь. Я же от всей души.

– Не хотела тебя обижать. Просто и напрягать кого-то не хочу. Все заняты. У них дела…

– А у меня дел нет. Вот такой я бездельный. Ну вот, сейчас теплее станет, – он снял куртку и повесил ее на стул. Движения у него были резкие, суетливые. – Так, сейчас за чайником схожу. Теплого попьем. Сиди и никуда не уходи.

– Вроде не собиралась, – ответила Мируша, но его и след простыл. Вернулся он с чайником и двумя кружками.

– Я шиповник сухой нашел. Так что компот будет вкусный. Лучше, чем все эти травки.

– Спасибо.

– За что спасибо? – он отмахнулся. – Надо будет тебе крючок какой сделать или запор на двери. А то мало ли кто в комнату зайдет.

– Да кто зайдет?

– Я-то зашел, – ответил Силий. – Хоть и с добром, но мало ли… Может кто спьяну чего придумает. Хоть Весий и не одобряет, но ребята все равно балуются.

– Таскают из кладовых, а потом на других вешают?

– Нет, из своих запасов. Тогда ребята совсем одурели. Еще и женщину подставили. Дураки малолетние.

– Весело тут у вас.

– Не особо. Скорее скучно. Каждый сам по себе, каждый сам за себя. Надоело все, – он поморщился. Сел за стол.

– Этого я не понимаю. Как может все надоесть? Каждый день – он новый. Не похож на вчерашний.

– Если хочешь, чтоб этот день наступал.

– А ты не хочешь?

– В жизни должен быть смысл. Иначе жить становится скучно.

– Я с тобой поспорю. Нет никакого смысла. Я живу, потому что живу и мне это нравится. Какой у меня может быть смысл? Какие стремления? Ожидания? Я давно ничего не жду. Ни к чему не стремлюсь, потому что и цели-то нет. Но это не мешает встречать и провожать дни. Есть руки, есть ноги и голова на плечах – а как раскрасить день я придумаю. Тебе не нравится, что каждый сам за себя. Так сделай, чтоб все были друг за друга. Кто тебе мешает этим заняться? Но ведь ты вместо этого пьешь и жалуешься. – Мируша выбралась из одеяла и поставила пустую тарелку на стол. – Спасибо, что накормил. И в комнате теплее стало. Но я могла бы и