Текст книги "Жонглер с тиграми"

Автор книги: Нил Келли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Жонглёр с тиграми

Тигров в Индии осталось немного. Как выяснилось, жонглёров тоже. А мне нужен был один тигр и один жонглёр для пары придуманных мною рекламных клипов. Жонглёр должен был жонглировать пятью факелами, но затем вдруг уронить их, поскольку маленький мальчик в первом ряду зрителей доставал «Каплю молока» от кондитерской фабрики в Нагпуре, и, увидав конфету, артист уже не мог сосредоточиться на своём номере. Жонглёры в Индии есть точно – я сам видел одного в цирке-шапито неподалёку от Красного Форта в Дели. Насчёт тигров я был уверен меньше – мне их встречать не доводилось. Но с жонглёром проблем быть не должно – это говорили все, кого я спрашивал.

Найти жонглёра я поручил бомбейской продюсерской фирме. Продюсер заявил, что живёт в одном доме с владельцем цирка, и не сомневался, что у того есть на примете несколько жонглёров. Я же на всякий случай начал параллельные поиски в Дели. На рынке Хан-Маркет был магазин игрушек, а в качестве дополнительного бизнеса они держали картотеку артистов для детских праздников. Я спросил хозяина, есть ли у того жонглёр.

– Разумеется, сэр. У меня есть очень хороший жонглёр. Из Раджастхана.

– Превосходно. Сколькими предметами он может жонглировать?

– Зависит от того, какие предметы.

– Булавы.

Я решил пока не уточнять, что булавы должны пылать.

– Булавы? Боевые, как в музее?

– Нет, нет, обычные цирковые. Вроде кеглей, – я набросал на бумажке вид булавы.

– Вообще-то он жонглирует кинжалами. Может быть, кинжалы вам подойдут даже лучше чем булавы?..

– И сколькими кинжалами он может жонглировать?

– Тремя.

– Не слишком впечатляюще…

– Может быть, четырьмя. Если потренируется, – это было лучшее, что он мог предложить.

* * *

Тигр мне был нужен для рекламы кредитной карточки. Кроме того, я должен был найти заповедник, где эту карточку приняли бы к оплате. Пока продолжались поиски жонглёра, я отправился на Юг, в лесные заповедники Бандипур, Нагархоли и Мудумалаи[215]215
  См. прилагаемую карту заповедников и национальных парков Индии.


[Закрыть]. Прежде всего я самолётом добрался до Бангалора[216]216
  Бангалор – столица штата Карнатака, один из самых приятных городов Индии благодаря климату, планировке, множеству хорошо содержащихся парков, развитой инфраструктуре, чистоте и др. Это также крупнейший центров индийской науки и образования.


[Закрыть], где встретил знакомого, который более восемнадцати лет изучал заповедники и природные парки Индии. Вдвоём мы на машине выехали в Майсор[217]217
  Майсор – город в Карнатаке, тоже чистый, красивый и зелёный, но если Бангалор – город, стремящийся в следующий век, то Майсор славится бережным сохранением памятников старины (например, дворца Типу Султана и руинами крепости Сирангапатнам) и традиций, ремёсел и пр.


[Закрыть], и первую ночь провели в гостинице Кабини-Лодж в Карапуре. Гостиница принадлежала Джону Уэйкфильду, восьмидесятилетнему англичанину, который почти всю жизнь провёл в Индии. Вечером, за бутылкой виски, мы обсуждали возможность увидеть тигра.

– Теперь не сезон, – заметил Джон. – Слишком сухо, они прячутся. Но, может, и повезёт.

Мой знакомый напомнил ему, как за несколько лет до того американские директора зоопарков в поисках тигров прибыли в эти места. Когда они гребли на лодке по озеру неподалёку от Кабини-Лодж, один из них принялся вслух огорчаться полным отсутствием тигров в окрестностях – и в этот момент тигр прыгнул в воду и поплыл прямо к ним.

– Тигра всегда встречаешь именно в тот момент, когда не ожидаешь этого, – ответил Джон.

Пока я пытался поужинать, они рассказывали мне о том, как питаются тигры. Оказывается, тигр редко пожирает свою жертву на месте убийства. Он предпочитает оттащить её в укромное место. Это, конечно, можно понять – мы с вами тоже не стали бы впиваться в вырезку прямо на бойне. Итак, тигр находит подходящее место и готовит себе обед с ловкостью первоклассного шеф-повара. Сперва он удаляет шкуру (или кожу и волосы) и кишки, делая разрез, открывающий внутренние органы. Потом он достаёт свои любимые лакомства – печень, сердце и почки. Тигр, как записной гурман, любит обедать в одиночестве и тишине; и точно так же тигр не торопится – его трапеза длится никак не меньше часа, за который зверь может умять килограмм сорок мяса. Но если прожорливость тигра поражает, то его сексуальные аппетиты таковы, что сам Казанова по сравнению с ним показался бы монахом. В брачный сезон тигр совершает до пятидесяти половых актов в день!

На другой день мы выехали в «джипси» Джона – но, увы, тигров так и не встретили. Мы видели массу дичи, а также одного слона в скверном настроении – все они словно специально показывались нам; но если тигры тут и водились, то в их планы явно не входило участие в рекламе кредитной карточки. Когда мы несолоно хлебавши вернулись в гостиницу, меня ожидало сообщение о звонке бомбейского продюсера.

– Кажется, жонглёра мы нашли, – сообщил он, когда я перезвонил ему.

– Где, в Бомбее?

– Нет, в Патне[218]218
  Столица штата Бихар.


[Закрыть]. Завтра пошлю туда человека – побеседовать и сделать несколько снимков. Когда вы возвращаетесь в Дели?

– Когда найду тигра.

– Тигра?..

– Я тут именно из-за него. Это для другого заказа.

– Используйте архивные съёмки, – предложил он.

* * *

Не знаю, сколько к концу девятнадцатого века было в Индии жонглёров, но по словам специалистов, тигров тогда в стране жило свыше сорока тысяч голов. К 1972 году их осталось меньше двух тысяч. Английские сагибы и индийские махараджи забавы ради перебили почти всех. Ныне киплинговские джентльмены в пробковых шлемах покоятся в своём Сассексе или на горных перевалах; этот вид тоже почти исчез, но в золотые свои денёчки они успели превратить многие тысячи тигров в коврики и украшения для стен каминных. По последним подсчётам в Индии осталось 3750 тигров, но вполне вероятно, что на самом деле их уже меньше – благодаря браконьерам, которые истребляют тигров в угоду лекарям Юго-Восточной Азии и Дальнего Востока, где спрос на тигров огромен: там верят, что тигрятина даёт термоядерное либидо[219]219
  К 1973 г. численность тигров в Индии упала до 1800 – причиной стали высокая цена на шкуру (до 6000 долларов США) – причём очень дорого стоят также когти, клыки, усы, глаза, печень, пенис, кости и пр. – всё это переправляется в основном в Китай, где используется для изготовления дорогостоящих лекарств традиционной медицины, включая «тигровое вино» – настойку на костях тигра, мазь из измельченных усов и пр. Сокращается популяция тигров и из-за роста населения, заселяющего дикие прежде места – так, джунглей в Индии почти не осталось. Благодаря «Проекту «Тигр»», организованному с помощью Всемирного фонда охраны природы (создание заповедников, развитие егерской службы, специальные исследования и пр.) к концу 80-х годов число тигров в стране выросло до 4000; однако затем ассигнования проекта сократились, а активность браконьеров возросла – и сегодня в Индии предположительно насчитывается от двух до трёх тысяч животных (более точных данных нет).


[Закрыть].

Три дня искали мы в заповедниках своего Шер Хана.

– Я уже не верю в существование тигров, – грустно шутил я. – Это заговор Департамента по туризму, чтобы завлечь туристов туда, куда они иначе не поехали бы!

Когда-то я говорил примерно то же самое о кенгуру – после того, как мы целый день ездили по австралийской глухомани, причём не на чём-нибудь, а на древнем «роллс-ройсе» фермера-методиста[220]220
  Методизм – ответвление Евангелического ревайвализма, первоначально отделившееся от англиканизма. Долгое время состоявший из множества сект и церквей, методизм в основном объединился в начале 30-х годов в единую церковь. По структуре близок к пресвитерианству. Зародился среди студентов Оксфордского университета (Англия) в 1729 году. Название происходит от методического подхода верующих к отправлению религиозных обрядов и повседневной жизни.


[Закрыть], который во имя чести нации тщился доказать нам, что кенгуру всё-таки существуют.

Мы вернулись в Бангалор, так и не увидав ни единого тигра. Или хотя бы кошки. В отеле ждал факс от бомбейского продюсера: «Из Патны цирк уехал. Мой человек следует за ним в Бхубанешвар.».

– Это столица штата Орисса, – просветил меня мой знакомый. Город пяти сотен храмов.

– И, надеюсь, хотя бы одного жонглёра.

А в Дели мой кондитерский клиент тоже начинал уже волноваться из-за отсутствия жонглёра. И надо сказать, что в день, когда владелец игрушечного магазина с Хан-Маркета привёл наконец в Кум-Кум своего раджастханского жонглёра, ни его, ни моя озабоченность не уменьшились.

– Он теперь может жонглировать четырьмя кинжалами! – гордо сказал игрушечник.

– Ну, давайте посмотрим.

– Мы вышли на лужайку перед домом, и жонглёр достал свои принадлежности. Начал он с одного кинжала, потом добавил второй и, с некоторой неуверенностью, довёл счёт до трёх… в предчувствии возможного самоубийства артиста ребятишки из джугги полезли на садовую ограду.

– Чар! Чар![221]221
  Чар (хинди) – четыре.


[Закрыть] – закричал владелец игрушечного магазина, побуждая жонглёра взять наконец четвёртый кинжал.

Жонглёр попытался добиться промежутка для четвёртого кинжала, отчего лицо его приняло такое выражение, какое бывает только у человека, страдающего чудовищным запором. В этот самый миг невесть откуда выскочил Уилбур и, с разбегу перепрыгнув цветочную клумбу, бросился на это диковинное явление. Жонглёр кинулся наутёк. На какой-то миг показалось, что кинжалы зависли в воздухе, потом они с громким лязгом обрушились на землю, лишь чудом не пронзив Уилбура. Дети на ограде были в полном восторге.

Пса поймали и увели, а владелец игрушечного магазина сумел через некоторое время уговорить жонглёра попробовать ещё раз. Как и прежде, он начал с одного кинжала, затем добавил второй и третий.

– Не слишком ли он близко от кабеля? – спросил я, когда жонглёр увеличил высоту броска. Но на моё предупреждение никто не обратил внимания – и сам жонглёр, и его антрепренер куда больше были заняты мыслью о четвёртом кинжале. С треском вспыхнул разряд, дети завизжали и посыпались с ограды. Несколько месяцев я просил Кришнана отключить незаконное подсоединение – и вот жонглёр-любитель в один миг сделал это.

– Вы не там ищете, – сказал мне спустя некоторое время генеральный менеджер агентства. – Нужно искать в Мадрасе. Вот где жонглёров хоть пруд пруди!

Мне хотелось спросить его, отчего же он не предложил эту кладезь жонглёров с самого начала, но я смолчал. Проехали. Генеральный связался с нашим мадрасским представительством – теперь поиски жонглёра велись, по сути, во всеиндийском масштабе. Несколько дней спустя из Мадраса позвонили сказать, что нашли жонглёра. Его звали Энтони. Мне обещали сделать пробную съёмку и послать мне. Я уточнил, что мне необходим жонглёр, способный справиться не меньше чем с пятью предметами, которые при этом должны гореть.

– Никаких проблем, – заверили меня.

Меж тем я разрешил проблему с тигром, попросту заменив его слоном. Кроме того, я превратил клип в печатную рекламу. Мой сингапурский клиент, тот самый, которому так не повезло с развлечениями в ночном Дели, поначалу был не слишком доволен компромиссом:

– Не знаю, не знаю, – говорил он. – Тигр гораздо загадочнее! А слоны – это банально, их уже просто заездили до смерти.

– Нет, если кого и заездили до смерти, так это тигров, – возразил я. – Ни одного не осталось. Подождите, пока увидите моего слона – вы в него просто влюбитесь!

Пробы из Мадраса прибыли почти одновременно с факсом от бомбейского продюсера: «Боюсь, у меня неважные новости, – говорилось в факсе, – жонглёр из Бхубанешвара никуда не годится. Узнали о другом жонглёре, в цирке, в настоящий момент находящемся в Чандигархе. Изучим». Пробы были более обнадёживающими: этот Энтони мог жонглировать четырьмя теннисными мячиками. Я позвонил в Мадрас:

– А пятью он жонглировать может?

– Говорит, может.

– Но в фильме он должен работать с горящими предметами. А мячики ведь зажечь нельзя.

– Отчего же нельзя?

– А как он их будет ловить?

– Наденет асбестовые перчатки!

– Боюсь, ничего не выйдет. Попробуйте булавы.

– Боевые, железные? Он не сможет их бросать!

– Да нет же, деревянные.

– А. Ладно, попробуем.

Повернувшись к генеральному менеджеру, который прислушивался к нашему разговору, я устало сказал:

– Мы, конечно, могли бы попробовать мультипликацию…

– Никогда не сдавайтесь! – бодро ответил тот. – И Рим не сразу строился!

– Да, но у римлян не было разгневанного заказчика, который дышал бы им в затылок.

Энтони не попытался работать с булавами. И асбестовых перчаток надевать не стал. Он просто поджёг свои мячики и попытался жонглировать ими. Неизбежные последствия этого эксперимента оказались засняты на видео, и через несколько дней я в изумлении и ужасе смог посмотреть это жуткое зрелище.

Затем позвонил бомбейский продюсер.

– Наконец победа! – объявил он. – Мы отыскали превосходного жонглёра!

– Отлично. Где он?

– В Мадрасе.

– Только не говорите мне, что его зовут Энтони!

Пауза.

– Вообще-то его так и зовут. Откуда вы знаете?

В конце концов клип сняли, когда я был в отъезде, в США. Жонглёр, которого привезли из Кералы, не умел ни играть, ни жонглировать – хотя после доброй сотни дублей он сумел удержать в воздухе три горящих палки достаточно долго для того, чтобы это успели заснять. Мальчик, который должен был соблазнять жонглёра конфетой «Капля молока», походил лицом на моего чаукидара Фредди, а остальные дети напоминали коматозников – они сидели неподвижно с каменными лицами и смотрели в одну точку перед собой.

Не то чтобы всё это что-то значило – поскольку бомбейский продюсер решил сделать первый в Индии абстрактный клип. У него было начало, середина и конец, но они были смонтированы не в том порядке. Примерно то же самое случилось с закадровой музыкой – она напоминала звон пригоршни монет, брошенных на каменную лестницу. Зря я шутил – мультипликация была бы куда лучшим решением.

– Я уверен, всё это можно ещё исправить, – уговаривал я разочарованного заказчика сразу по возвращении из Штатов. – Перемонтируем, посмотрим неиспользованные кадры, запишем саундтрек по новой…

Я и сам чувствовал, что всё это звучит как уговоры человека, въехавшего в новый дом – дескать, всё будет в порядке, вот только снесём стены, снимем крышу…

– Ну, если вы считаете, что это поправимо… – никакой убеждённости в его голосе не было.

– Вообще-то этот клип уже показывают, – решил вдруг обрадовать нас наш генеральный менеджер.

– То есть как?! – взорвался клиент. – Почему?!

– Почему?.. – эхом откликнулся генеральный. – Почему… ну, просто нам нечего было показывать вместо него.

– Ну, по крайней мере прекратите его показ, – распорядился клиент.

Генеральный вызвал менеджера по размещению рекламы – даму, которая, я уверен, в прошлой своей жизни безмятежно вязала, пока с гильотины катились головы. В нынешнем своём воплощении, когда она приводила в исполнение план размещения рекламы в средствах массовой информации, последствия могли быть не менее фатальными, чем при применении гильотины.

– Клиент хочет, чтобы клип «Капля молока» впредь не показывали, – объяснил ей генеральный. – По крайней мере пока его не переделают.

– Понятно, – только и ответила она.

– Вы меня поняли?

– Да.

– Так что вы отмените оставшуюся часть плана по размещению?

– Отменить или отложить?

– Отменить.

– Не отложить?

– Нет.

Когда я был маленьким, на телевидении была игра «Да и нет не говорите». Ведущий пытался в ходе разговора заставить участников произнести «да» или «нет»; как только участник говорил то или другое, он выбывал из игры. Похоже, эта игра наконец докатилась до нашего агентства.

План был отменён и, чуть позже, точно так же был отменен и наш контракт с нагпурской кондитерской фабрикой. Мы заработали на нём немного, зато я получил ценный урок: ни детей, ни жонглёров не следует использовать в рекламных клипах. Ах да, также исключаются спиральные лестницы, пустыня и тигры.

* * *

И тем не менее я был полон решимости узреть тигра во плоти до того, как я покину Индию. И в одну прекрасную субботу я попросил Джорджа отвезти меня в делийский зоопарк.

– Здешний зоопарк хуже, чем в Калькутте, – ответил он.

– Зато он в Дели, и я тоже, – напомнил я.

Первым животным, которое мы увидели, была корова, пасшаяся за воротами. Интересно – она сбежала? Или пытается проникнуть внутрь? Или ей просто интересно?..

– Как ты думаешь, Джордж, сколько в Индии коров? – спросил я.

Он долго и напряжённо думал – так долго, что я уже начал ждать точной цифры. Наконец, он ответил:

– Я не знаю, сэр. Много. Слишком много. Всё потому, что в Индии нельзя убивать коров. Они священные.

– Это я и сам знаю.

Действительно, этим ходячим святым мощам не угрожал гамбургеровый ад.

Позже мне сообщили, что число коров в Индии превышает триста миллионов[222]222
  Всегда казалось, что их значительно больше…


[Закрыть] – это величайшая популяция коров в мире. Кстати, как это ни грустно, примерно столько же индийцев живёт за чертой нищеты. Напрашивается очередная метафора… Дело в том, что соотношение между тощими священными коровами и тиграми примерно такое же, как между нищими индийцами и богатыми хозяевами жизни.

Делийский зоопарк находится близ гробницы Хумайюна[223]223
  Первый выдающийся пример могольской мавзолейно-парковой архитектуры – мавзолей, выстроенный в 1565 г. Хаджи Бегам, вдовой императора Хумайюна. Мавзолей дал начало новому стилю, и именно он стал моделью для построенного веком позже Тадж-Махала. Высота мавзолея над террасой – 43 м, с террасой – 54 м. Интересным новшеством стал двойной купол (внутренний служит потолком центрального зала). Всего в мавзолее 7 захоронений, все они находятся под террасой, в подземной части здания, а в залах помещаются только кенотафы (декоративные надгробия над настоящими захоронениями этажом ниже). Интересно, что именно здесь закончилась история Великих Моголов – последний из них, Бахадуршах Зафар, в 1857 г. был найден в укрытии в мавзолее британскими солдатами и сослан в Рангун (Бирма).


[Закрыть]. Хумайюн был вторым могольским императором и отцом Акбара. Он умер, упав с каменной лестницы в своей библиотеке, доказав таким образом, что во многая знания – многая печали. Зоопарк открыли в ноябре 1959 года; каждый год его посещает свыше миллиона человек; в зоопарке содержится более тысячи шестисот млекопитающих, рептилий и птиц, и он занимает площадь в 214 акров[224]224
  Около 87 га.


[Закрыть].

Всё это я узнал из купленной у входа брошюрки. Помимо всего прочего, брошюрка предупреждала: «НА ТЕРРИТОРИЮ ЗООПАРКА ЗАПРЕЩЕНО ПРОНОСИТЬ ОГНЕСТРЕЛЬНОЕ И ЛЮБОЕ ДРУГОЕ ОРУЖИЕ». Вероятно, в своё время посетители пытались охотиться в зоопарке… и, надо сказать, небезуспешно: пока мы бродили по пыльным дорожкам и аллеям, мне в глаза бросилось огромное количество пустующих клеток и вольеров. Ни в коем случае тут не могло быть обещанных тысячи шестисот представителей фауны – разве что они и насекомых сосчитали.

– Что-то маловато животных, джордж, – заметил я.

– Сэр, у меня тут знакомый работает. Он должен знать, где звери. Попробую его найти.

Джордж вернулся с новорожденным сторожем зоопарка – судя по тому, как он был вымазан машинным маслом, пару часов назад он мог быть автомехаником.

– Это Рам, – представил Джордж. – Мы вместе служили в армии.

Рам не говорил по-английски, так что Джорджу в очередной раз пришлось переводить. Не знаю, сколько из услышанного мной было сказано Рамом, а сколько сымпровизировано Джорджем; с Джорджевым переводом это всегда было проблемой.

– Рам говорит, зверей мало, потому что они умирают, – сообщил Джордж, комментируя моё недавнее замечание.

– Умирают? Отчего?

Новый перевод:

– Вода, которую они пьют, загрязнена. Носорог умер от гас… гастро…

– Гастроэнтерита?

– Да, сэр, – Джордж послушал Рама ещё немного и добавил: – А недавно умер очень редкий олень. Он съел полиэтилен и какой-то шнур. А орангутанг умер от жары, – Рам добавил ещё какие-то откровения. – А некоторых зверей крадут или продают. А некоторых съели.

Рассказывая всё это, Рам счастливо улыбался. Его, похоже, не заботило, что питомцы зоопарка преждевременно сходят в могилу, или оказываются в чьих-то грузовиках, или желудках.

– А тигры где? – спросил я.

Ещё один обмен фразами на хинди, наконец, ответ:

– Рам отведёт нас к ним, – сообщил Джордж.

Я был взволнован. Наконец-то я увижу тигра! Но клетка, к которой Рам нас привёл, была пуста. Я огляделся в поисках подозрительных китайцев.

– Тигров нет! – объявил Джордж и затем, очевидно, повторил это наблюдение на хинди. На минуту с лица Рама исчезла улыбка, он отошёл куда-то, и через минуту вернулся, сияя по-прежнему.

– Сэр, у тигров обед, – объяснил с его слов Джордж. – Рам говорит, за сто рупий он проведёт вас внутрь, и вы их увидите.

– Внутрь?..

Мне как-то не хотелось стать тигриным десертом.

– Это совсем не опасно, – заверил Джордж без малейшей убеждённости в голосе, – просто это неофициально.

Мы сошлись на сорока рупиях, и Джордж добровольно и с большой охотой вызвался караулить у входа. Рам отодвинул тяжёлый засов, и мы вступили в полутьму тигриного жилища. Тигров было пять, все взрослые. Трое белых, двое бенгальских. Увидав нас, тигры перестали рвать буйволиные рёбра и, похоже, попытались припомнить вкус человечины. Рам взял палку и, к моему ужасу, ткнул ею одного из тигров. Тигр рявкнул и взмахнул лапой. Прутья клетки задребезжали. Они выглядели пугающе хлипкими. Я решил, что пора уходить. Для меня охота на тигров кончилась.

Выходя из зоопарка и прикрывая глаза от солнца и пыли, я вдруг почувствовал, что кто-то схватил меня за ноги. Я посмотрел вниз. Это оказался старый нищий, у которого не было ног, только короткие культи. Он передвигался на самодельной тележке. Я дал ему двадцать рупий и он тихо заворчал, как раненое животное.

– Это жестокая страна, – сказал я Джорджу, когда мы сели в машину.

– Она не жестока к таким людям, как вы, сэр, – тихо ответил Джордж. – Только к таким, как мы.

Когда дороги расходятся

«Когда дорога расходится, ступайте по ней», – такой, совершенно дзенский, факс, получил я как-то утром от своего индийского партнёра. Это был его ответ – несколько туманный, и даже настоящий шедевр двусмысленности, – на моё замечание относительно того, что, разработав около восьмидесяти рекламных кампаний за такое же число недель (и добившись успеха в поразительно небольшом числе случаев) – мне, возможно, стоит подумать о том, чтобы перебраться в угодья менее бурной охоты.

Последние несколько месяцев наши с ним отношения постепенно ухудшались, а при разговоре он смотрел на меня всё более многозначительно. А может, менее. Трудно сказать наверняка. В таких случаях я обычно прекращал говорить и пялился на него с таким же видом. Поэтому при личных встречах мы таращились друг на друга, а на расстоянии общались при помощи факса.

Мы, точно разошедшиеся любовники, во всём винили друг друга. Я, к примеру, ставил ему в вину то, что он не сменил помещение офиса, как не раз обещал, и я вынужден был по-прежнему дважды в день совершать жутковатые поездки на лифте. Я винил его и за то, что моя карьера на полтора года оказалась загнана в пыльный делийский тупик. А в моменты, когда мною овладевало безумие, я винил его во всём – начиная с отключений электроэнергии и до полного отсутствия в Дели ночной жизни. Он, в свою очередь, винил меня за неумение превращать подобные проблемы из гигантских вулканов в кротовые холмики, как это умел делать он сам, и в том, что я обхожусь ему слишком дорого, хотя он не платил мне уже пять месяцев. Благодаря Индийскому Трюку с Верёвкой выяснить, кто виноват больше, было невозможно.

Работа здесь, если вспомнить всё, была довольно причудлива и часто выводила из себя. Она напоминала попытки строительства карточного домика в бурю. Хотя я из кожи вон лез, чтобы установить с заказчиками прочные долговременные отношения, большинство из них просто бесследно и не прощаясь кануло в ночь. Зародыш авиалинии Хари Дхупа так и не сумел расправить крылья и взлететь, зато сам Хари Дхуп куда-то улетел, задолжав нам изрядную сумму. Вед со своей замысловатой задачей продажи спиртного мусульманам так и не дал о себе знать. Матрасный клиент, который называл меня «доктор», вероятно, нашёл себе нового консультанта, с менее западным образом мышления – он тоже исчез. В Химачал-Прадеше, я уверен, до сих пор пытаются найти директора Департамента по туризму, который сумел бы достаточно долго усидеть в своём кресле. А мои попытки сделать дорожное движение в Индии более безопасным закончили свой путь в корзине для бумаг. С другой стороны наше агентство, как мне известно, до сих пор помогает некоему бомбейскому джентльмену пережить историю, а пивная соблазнительница таки соблазнила по крайней мере несколько тысяч человек отведать предлагаемое ею питьё.

Когда я сообщил Джорджу, что в конце месяца уезжаю из Индии, он разрыдался. В этот самый момент мы объезжали Ворота Индии на почти предельной для «премьера» скорости. Потеряв контроль над собой, Джордж потерял его и над машиной, вызвав шквал негодующих гудков.

– Джордж, возьми себя в руки! – заорал я, видя, как над нами нависает огромный автобус.

Он утёр глаза тыльной стороной кисти.

– Что будет со мной?.. – вымолвил он, всхлипывая.

– Ты наверняка найдёшь новую работу.

Я был уверен, что водители-ипохондрики с сердитыми волосами, тяжёлой головой и полными стресса ногами встречаются достаточно редко.

– Но, сэр, чтобы найти другую работу, нужно время. На что я буду содержать семью, пока буду искать новое место?..

– Я тебе заплачу за лишний месяц, – пообещал я, и Джордж немедленно утешился.

Узнав о моём отъезде, заплакал и повар, мастер Большой Рыбы. Он в конце концов овладел искусством готовить тост с яичницей-болтуньей, хотя на это у него ушёл не один месяц, и подавал мне теперь это блюдо дважды в день. Впрочем, если ему удастся найти помешанного на яичнице нанимателя, вдобавок склонного к авантюрам вроде употребления блюд мексиканско-индийской кухни, он тоже не пропадёт. Даже Фредди-чаукидар, кажется, расстроился из-за грядущей разлуки со мной. Лишь мали-полуночник не выразил никаких эмоций; впрочем, он ведь состоял не при мне, а при саде, а сад никуда не уезжал.

В агентстве весть о моём решении уйти восприняли по-разному. Некоторые сотрудники явно не понимали, зачем я в своё время приехал; кое-кто был бы рад вообще никогда меня не встречать – например, парень-тибетец, который под видом чая варил неведомые зелья и постоянно выглядел так, словно для него было неожиданностью, что я всё ещё жив и хотя бы относительно здоров. Правда, творческие работники, с которыми я работал в команде, были как будто искренне огорчены. Это было приятно, пусть даже их огорчение было вызвано осознанием того, насколько увеличится их нагрузка после моего отъезда.

– Нужен… лучше остаться… всё, – так прозвучала прощальная речь Кыша.

– Уезжайте медленно, друг мой, и возвращайтесь быстро, – загадочно напутствовал меня Гаутам.

А Викки, который, как я говорил, помимо всего прочего был отчасти моим секретарём, сказал просто:

– Было приятно работать для вас.

Вся необходимая (а также излишняя) бумажная работа – без всей этой канцелярщины Индия была бы, наверно, лесистой страной! – легла на плечи Кришнана. Первый же бланк, который я подписал, лишил Кум-Кум телефона, отключенного с небывалой расторопностью.

– Я ведь ещё не уехал! Телефон мне нужен! – протестовал я.

– Вы ведь можете пользоваться телефоном в офисе.

– Нет, не могу. Он вечно не работает. А уж звонить за рубеж отсюда и вовсе невозможно.

Кришнана привела в панику мысль о том, что, возможно, придётся опять давать кому-то взятку, чтобы телефон снова подключили. Он лихорадочно искал альтернативное решение.

– Может быть, вы будете звонить от знакомых, а счета присылать в агентство? – с надеждой предложил он.

Так и не решив проблему с телефоном, мы перешли к джаггернауту[225]225
  Джаггернаут – одна из аватар (воплощений) бога Вишну; во время особого праздника в честь Джаггернаута из храма выкатывают огромные, массивные колесницы, которые в процессии катятся по улицам. В старину некоторые паломники бросались под колёса этих колесниц, так как считалось, что подобная смерть даёт немедленное перерождение в теле брахмана. В переносном смысле – непреодолимая, неумолимая, сокрушающая сила.


[Закрыть] индийской бюрократии – ВНУТРИИНДИЙСКОМУ НАЛОГОВОМУ СБОРУ. Из почти миллиарда душ, населяющих Индию, налоги платит едва ли восемь миллионов человек; и я попал в число избранных. Я уплатил налоги, но так как уже через четыре месяца финансового года я покидал страну, мне, как я предполагал, причиталось некоторое возмещение.

Налоговое управление, куда мы пришли вместе с Кришнаном, заманивало посетителей объявлением «ЗДЕСЬ ВЫДАЮТСЯ БЛАНКИ ВСЕХ ВИДОВ». У нас-то бланков – из Резервного банка Индии, Управления регистрации иностранцев и так далее – было столько, что из них можно было бы воссоздать то немаленькое дерево, которое пошло когда-то на их бумагу. Мы выложили всю кучу бумаг на и без того заваленный стол мрачного клерка – и начался эксперимент по накачиванию времени новейшими и мощнейшими барбитуратами.

– Он говорит, – сообщил мне Кришнан через довольно долгий промежуток времени (мне показалось, что прошло несколько месяцев), – что вы действительно имеете право возмещение.

– Прекрасно. На какую сумму?

– Он говорит, около сорока тысяч рупий.

– Это окупит все мои расходы по отъезду. Он выдаст мне чек прямо сейчас?

Кришнан изумлённо моргнул.

– Сейчас? Что вы! Конечно, не сейчас! Возможно, месяца через три.

– Но я уезжаю на следующей неделе!

– Никаких проблем – я вышлю вам чек.

– Кришнан, я должен сказать ужасную правду – за пределами Индии рупиевый чек не стоит и бумаги, на которой напечатан.

– Что же делать? – спросил он, ни к кому в особенности не обращаясь.

– Всё просто, – пришёл я ему на помощь. – Сорок тысяч рупий примерно равны тысяче тремстам долларам. Я напишу доверенность, вы получите по ней моё возмещение, а гонконгское отделение агентства вышлет мне чек уже в долларах.

– Гонконгское?

– Да.

– Я попробую.

Он так и не прислал мне деньги.

* * *

Целый ряд знамений говорил о том, что моё время в Индии подошло к концу. Телевизор где-то подцепил электронную желтуху – изображение теперь пробивалось сквозь нездоровую желтую муть. Пять из шести кондиционеров приказали долго жить после чудовищного скачка напряжения (заодно превратившего мой неоново-желчный холодильник в духовку). В последний мой уикенд в Индии в Дели пришёл первый муссон сезона – он вывернул с корнем несколько деревьев и обильно залил водой дом. Но последней соломинкой стало то, что моя тягуче-ударная стереосистема стала вдобавок издавать визг. Тягучая, ударная и визгливая музыка – явно на одно прилагательное больше допустимого.

– Что вы будете делать со всеми этими вещами, сэр? – поинтересовался Джордж с алчным блеском в глазах.

– Кое-что отправлю в Англию. Многие вещи принадлежат агентству…

Зная любовь Джорджа к музыке, я отдал ему свою коллекцию аудиокассет.

– Джима Ривза нет, – с явным разочарованием заметил он, просмотрев надписи на кассетах.

– Поверь мне, Джордж, они все звучат в точности как Джим Ривз.

Немного позже Джордж принёс ответный подарок, неумело обёрнутый бумагой с изображениями диснеевского селезня Дональда и многочисленными значками копирайта. Я развернул бумагу и обнаружил икону размером два на три фута[226]226
  Примерно 90 х 60 см.


[Закрыть], в позолоченной рамочке, изображавшую ярко-голубого Кришну[227]227
  Кришна (главная аватара Вишну) традиционно изображается синекожим, что обозначает, на самом деле, то, что он был очень смуглым, «чёрным».


[Закрыть]. Это был довольно странный для христианина подарок. Вдобавок здоровенная икона была последней вещью из всех, какие я хотел бы включить в свой багаж. Тем не менее я как мог убедительно поблагодарил Джорджа, и он снова расплакался.

– Может быть, останетесь, сэр? – попросил он.

– Боюсь, не могу.

Надо сказать, что я и сам расчувствовался чуть ли не до слёз, попрощавшись за руку с каждым и в последний раз выехав за ворота Кум-Кума. Даже обитатели джугги, выстроившись в небольшую шеренгу, помахали мне на прощание.

– Я буду скучать по Индии, – сказал я Джорджу, когда мы катили на юг, к аэропорту. И это было действительно так, хотя, голова моя теперь была тяжелее, волосы поредели, лёгкие почернели, амёбы по-прежнему время от времени устраивали пикники на обочинах моего пищеварительного тракта, а мозги всё ещё слегка дымились после многократных фейерверков под моим черепом. Принимая всё это во внимание, я добавил:

– Индия изменила меня навсегда.

За время моего пребывания в Дели изменился и город. Его население выросло ещё по меньшей мере на полмиллиона человек, а загрязнение в нём стало ещё сильнее. Бразды правления в столице были теперь в руках Бха-Джа-Па[228]228
  Бха-Джа-Па – Бхаратийя Джаната Парти (Партия индийской нации), основной и постоянный соперник Индийского национального конгресса в борьбе за власть.


[Закрыть], националистической оппозиционной партии, кстати, непосредственно связанной с разрушением мечети в Айодхье. Следующим их достижением вполне могло бы стать и разрушение Дели – если бы они справились со столь масштабной и насущной задачей. Пока что им удалось только сделать столицу городом без говядины[229]229
  Как известно, говядина запретна для индуистов, как свинина для мусульман и иудаистов (только свинина считается нечистой, а корова священна). BJP требует вообще запретить убой коров и даже изготовление изделий из кожи павших животных.


[Закрыть], и постепенно они превращали её в безалкогольный город. Учитывая, что большую часть года в Дели отсутствуют также какие бы то ни было развлечения, вода и кислород, в один прекрасный день эти умники вполне могут превратить его и в город без людей.

– А о чём вы станете скучать больше всего, сэр? – спросил Джордж, когда мы проезжали электронное табло, показывающее рост населения. Теперь его покрывал толстый слой пыли и грязи, и увеличивающееся число невозможно было прочесть – завершающая метафора…

– Непростой вопрос, – задумался я. – Ну, прежде всего о моих друзьях, о Кум-Куме, о некоторых коллегах, о поездках по Индии… много о чём.

Разумеется, вопрос был задан неспроста.

– А обо мне вы скучать будете, сэр?

– Конечно, Джордж. Ты хороший водитель, и я считаю тебя своим другом.

– Тогда возьмите меня с собой в Англию, сэр! Пожалуйста! Я бы и там вас возил.

Я представил, как Джордж везёт меня по узким улочкам Девона в автомобильчике, который, пожалуй, ещё меньше «премьера», и развеселился про себя.