Текст книги "Жонглер с тиграми"

Автор книги: Нил Келли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

На другое утро я отправился в аптеку и купил пакет снотворного. Не для себя. Для пса. Я истолок все таблетки в порошок, всыпал зелье внутрь печенья с прослойкой из кардамонного крема и велел чаукидару давать псу по печенью всякий раз, когда тот начнёт лаять[165]165
  Это называется «положительное стимулирование». Лучший способ приучить собаку лаять – давать за лай печенье…


[Закрыть].

Сработало!

Как только я лёг, пёс принялся лаять. Он гавкал и выл несколько минут – а потом умолк. «Как хорошо!..» – подумал я, поспешно проваливаясь в сон: наверстать упущенное за две ночи. А рано утром меня разбудили гудки машины. Это Джордж пытался въехать во двор. Чаукидар, вместо того чтобы скормить печенье собаке, сжевал его сам и теперь беспробудно дрых на своём посту.

Маргарин, замороженная картошка и жевательная резинка

Кстати говоря, печенье с кардамонным кремом, предназначенное для пса и съеденное чаукидаром, я получил от одного из первых крупных наших заказчиков. То есть заказчиков-то мы находили и раньше, но это всё были скорее концептуальные клиенты, чем реальные (то есть такие, которые платят). Одним из таких фантомных заказчиков, преследовавших нас многие недели, была фирма, занимавшаяся видеокассетами. Владелец ее, правда, выбрал нас не потому, что в нашем названии было «правильное» количество букв… бог знает, почему он нас выбрал. Он попросил нас придумать торговую марку для этих кассет. Все рекламщики терпеть не могут подобную работу – это как выбирать имя чужому ребенку. Родитель всегда знает лучше, чем посторонний… особенно если он платит за выбор имени. Мы предложили несколько названий на выбор. Потом несколько десятков. Несколько сотен. Наконец, я послал ему подарок с сопроводительным письмом: «К сему прилагается более 80 000 вариантов названия». Короче, я отправил ему словарь…

Потом был производитель маргарина.

В то время мягкий маргарин был новинкой, и потребители, привыкшие к сливочному маслу, отнеслись к нему с довольно большим предубеждением. Одна из компаний попыталась продавать такой маргарин в Калькутте, но не учла, что во многих магазинах холодильники – проблема, и маргарин быстро превращался в жирную слизь. И вот другой производитель, из Пенджаба, решил проблему сохранения маргарина добавкой консервантов, и обратился к нам по поводу рекламы нового продукта. Джордж был болен (на сей раз по-настоящему), и я поехал вместе с нашим генеральным менеджером. Ещё с нами поехал наш коммерческий директор, тот самый, что называл меня «Ниил Кедди» и вверг меня в первое моё приключение в Индии.

Дорога была долгой и казалась ещё длиннее из-за непрекращающейся перебранки моих спутников. Генеральный считал, что коммерческий директор ничего не понимает в рекламе. А коммерческий директор не понимал, о чём говорит его начальник. Это было всё равно что ехать с Лоурелом и Харди[166]166
  Знаменитый дуэт британских комиков (Стэн Лоурел (Артур Стенли Джефферсон) и Оливер (Норвелл) Харди), работавший в стиле грубоватых шуток, с буффонадными стычками и пр. (первая половина ХХ века).


[Закрыть].

Мы остановились пообедать на станции обслуживания на самом севере Харьяны[167]167
  Союзная территория Дели находится посреди штата Харьяна; Пенджаб лежит севернее.


[Закрыть]. В вестибюле размещался киоск, продававший сувениры и журналы. В центре витрины красовался пневматический пистолет, немедленно приобретённый коммерческим директором на том основании, что «мы можем столкнуться с бандитами»[168]168
  Действительно, до сравнительно недавнего времени на территории Пенджаба действовали бандиты – «дакойты», нападавшие на проезжающих, особенно на междугородние автобусы. Часть банд была ликвидирована усилиями полиции и армии, часть – капитулировала на очень благоприятных для себя условиях. «Королева бандитов» Пхулан Деви стала даже национальной легендой. Позже много говорили об опасности со стороны сикхских экстремистов… В целом, в последнее время угроза нападений стала значительно меньше.


[Закрыть]. Его такая возможность, похоже, забавляла, но мне она спокойствия не прибавила.

– А мне казалось, что днём тут довольно безопасно, – нервно заметил я.

– Это как повезёт, – захихикал коммерческий директор.

– Нет, нападение очень маловероятно, – встрял генеральный менеджер. – И во всяком случае вас-то, скорее всего, не убьют, а похитят с целью выкупа, вы же иностранец!

До маргариновой фабрики мы добрались во второй половине дня. Нас встречал старый школьный друг нашего коммерческого директора. Из его полных энтузиазма восклицаний можно было понять так, что заказ уже у нас в кармане, и нам не о чем беспокоиться, если только нас не убьют бандиты. Надо только сделать представление директору.

– Представление чего? – поинтересовался я. Ведь мы, естественно, ещё не могли подготовить кампанию, это была первая встреча!

– Разумеется, представление ваших достойных особ!

Что же, мы их представили. Я показал также образцы нашей рекламы, включая то, что было сделано для кампании в Химачал-Прадеше. Им как будто понравилось, и после нескольких вопросов нас попросили подготовить раскрутку маргарина.

– Давайте отпразднуем это! – предложил генеральный на обратном пути в Дели.

В ближайшем городке мы отыскали винный магазин (для разнообразия не именовавший себя «английским»). Я попросил бутылку джина и ящик тоника.

– Тоники? Какие тоники? – переспросил хозяин.

– Самый приятный способ профилактики малярии[169]169
  Действительно, тоник содержит хинин, и, действительно, первоначально хинная настойка с лимоном, содовой водой и джином употреблялась как лекарство и профилактическое средство от малярии. Правда, действенность обычного тоника как профилактического средства, а тем более лекарства, невелика.


[Закрыть], – пошутил я. Но виноторговец озадачился ещё сильнее.

– Тоник, – попытался я объяснить, – вода такая. С пузырьками.

– Вода?.. С пузырьками?.. – беспомощно повторил торговец.

Наш генеральный отодвинул меня в сторону, объяснил что-то на хинди, и я получил шесть бутылок «Лимки» – очень сладкого лимонада, совсем не похожего на тоник, но, в общем, вполне употребимого с джином.

Мы заказали комнаты в мотеле «Игл» – «Орёл», при котором имелся также пивной бар. Согласно нашему коммерческому директору, это был «лучший мотель в Пенджабе». Не знаю, не знаю. По мне, это было архетипическое сооружение – точная копия мотеля Бейтса из «Психо»[170]170
  Знаменитый фильм А.Хичхока, где действует безумный убийца – владелец мотеля.


[Закрыть]. Когда меня повели показывать мой номер (я шёл неохотно, вспоминая фильм), коммерческий директор крикнул вслед:

– Вам повезло, Ниил! У вас номер с кондиционером!

Да. А ещё номер выглядел так, словно стены покрыты ржаными сухариками.

– Пожалуйста, не включайте нагреватель и кондиционер одновременно, – предупредил портье.

Это звучало разумно – очевидно, максима той же философской школы, которая учит «Не нажимайте одновременно тормоз и акселератор». Но только после ухода портье я сообразил, что речь шла о нагревателе для воды. Очевидно, он опасался перегрузки.

Тут я обнаружил, что занимаю свою сухарную комнату не один. Несмотря на сетки на окнах, номер делили со мной эскадрильи москитов. Я был назначен им в жертву, а тоника для защиты от малярии у меня не было. Тогда я сбежал в комнату к генеральному менеджеру; она была почти в точности как моя, если не считать, что её стены были покрыты чем-то, напоминающим по виду овсяную кашу, только малинового цвета. Да, и ещё эту комнату забыли оборудовать москитами. Для начала я выпил несколько порций джина с «Лимкой»; на пустой желудок это привело к небольшим галлюцинациям. Например, в числе прочего мне привиделся «Биг-Мак».

– Может быть, закажем какой-нибудь еды? – взмолился я.

Коммерческий директор отыскал меню и подал его мне. Но или я был пьянее, чем мне казалось, или тот, кто писал это меню, был пьянее, чем казалось ему. Считалось, что меню на английском, но большинство наименований блюд попали в меню явно из таблицы для проверки зрения[171]171
  Обычное дело. В таких меню попадаются «Soap» («мыло» вместо «супа» – «soup»), «змеи» – «snakes» вместо «закусок» («snacks»), «самолётные тосты» («plane toasts») вместо «простых» («plain»), и прочее. Vegetebul Freid Rise, Cheekin Fry, Sweat Lassy, Chocolit Milk Sheik, Bolid Eggs, Double Fried Omlit, Backed Loath…


[Закрыть].

– Что такое «Амлеф»? – спросил я.

– Омлет, наверное…

Более-менее понятно звучал «Иглбургер». Так вот что сталось с бывшим госсекретарем США…

– Берём цыплёнка-тандури, – решил наконец генеральный менеджер, хотя я лично в меню этого блюда не нашёл.

Пока мы ждали заказа, пришёл старый школьный друг нашего коммерческого директора. Это событие было отмечено многократным поднятием стаканов. Затем я соскользнул на иной уровень сознания. Затем пришёл в себя. Гость уже ушёл, а генеральный менеджер размахивал пистолетом с видом буйнопомешанного. Он выстрелил и попал точнёхонько в электрическую лампочку без абажура. Лампочка не погасла. Можно было писать или восторженное письмо производителю лампочек, или рекламацию изготовителю пневматических пистолетов.

В конце концов я разработал две рекламные кампании по маргарину. Первая говорила о пользе маргарина для здоровья. Клиент заявил, что такая реклама выглядит слишком серьёзно и ей недостаёт юмора. Тогда я придумал фразу – «Anything butter can do, we can do better»[172]172
  Игра слов, основанная на созвучии. Буквально, «Всё, что может масло, мы можем лучше».


[Закрыть] и сделал забавную рекламу на основании этой фразы. Это им понравилось. Понравилось так сильно, что они показали мои разработки другому рекламному агентству.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что я был несколько встревожен, когда наш новый перспективный клиент, производитель печенья, предложил мне в целях ознакомления с его делом посетить его фабрику… в Пенджабе.

– Там рядом есть хорошая гостиница, где вы могли бы остановиться, – сообщил он невинно. – Мотель «Игл».

В рекламном деле такой визит называются «ориентационным посещением». А если он связан с чем-то приятным, то говорят «пикник». Увы, почти все мои поездки к производителям были просто «ориентационными». Я, разумеется, предпочёл бы изучить производство вин в Австралии или деятельность производящих ром винокурен на каких-нибудь романтических островах Карибского моря, но увы – раз за разом мне доставались то нефтеперерабатывающий завод в Ливерпуле, то фабрика по розливу лимонада в сыром и душном Гонконге.

Одной из худших была поездка на фабрику по производству замороженной картошки в ломтиках в Скарборо, графство Йоркшир. Они там используют что-то, проникающее в каждую пору тела; несколько недель после этой поездки я пах так, что меня следовало бы сбрызнуть уксусом и завернуть в газету[173]173
  Речь идет о картошке для английских «фиш-энд-чипс» – жареной рыбы с картошкой, популярной в Англии закуске. Часто продают в бумажных – или просто газетных кульках. Некоторые знатоки утверждают даже, что только газетная бумага (и желательно лондонская «Таймс») придаёт этому блюду «правильный» вкус…


[Закрыть].

В те времена в Англии коммерческие директора занимались в основном тем, что выпивали и закусывали на приёмах. Тот, с которым мы отправились на картофельную фабрику, без удержу пользовался кредитной карточкой – мы чуть не купили целиком поезд на Скарборо, а на станции нас ждал заказанный заранее лимузин. Ознакомившись с производственным процессом, превращавшим нормальную картошку в палочки крахмальной массы, мы встретились с управляющим фабрики. Он ждал нас в своём офисе. Управляющий был из Канады, но родители его были шотландцами[174]174
  Шотландцы считаются записными скрягами, как, например, и жители болгарского Габрово.


[Закрыть]. Он был себе на уме, но прям и грубоват. Когда коммерческий директор вышел в приёмную к телефону, управляющий заявил:

– Ребята, я знаю, что вы привыкли грести денежки за здорово живёшь. Такие дела: я не могу ни прекратить это, ни сам получать лёгкие деньги. Но я плачу вам.

Коммерческий директор вернулся в чудесном расположении духа. Он явно уже думал о возвращении домой и о том, как он будет заказывать себе «Реми Мартен» в вагоне-ресторане. Но у управляющего был для него сюрприз.

– Слушай, приятель, – сказал он, – я хочу, чтобы по возвращении в Лондон ты сам, лично проверил все выставленные нам счета за последние семь лет. Их там у вас, верно, целые тысячи скопилось. И я хочу, чтобы ты расписал все ваши расплывчатые статьи по буковкам. Всё, из чего эти расходы состояли. Когда вы мне пишете – «Перезапись на шестьдесят видеокассет – пятьсот фунтов», я хочу знать, сколько стоит использование студии, сколько вы платили за кассеты оптом, и сколько точно времени заняла перезапись. Ясно?

Коммерческий директор только кивнул в ответ, точно сломанный робот.

– Потом, «представительские расходы». Это значит – развлечения и угощения. Вы – рекламное агентство, а не ночной клуб. И я желаю получить подробный отчёт по каждой крупинке соли.

Через месяц коммерческий директор уволился.

* * *

Кондитерский клиент попросил о новой встрече. Он прибыл с опозданием.

– Извините, что заставил вас ждать, – сказал он, – но ночью кто-то снял колёса с моего «Мерседеса».

Он сказал это с удивительным смирением, точно кража его не особо заботила. Что ещё более удивительно, так это спокойствие, с которым он сообщил вторую новость:

– Представляете, мою фабрику в Пенджабе затопило.

– И сильно? – спросил я со всем сочувствием, какое смог изобразить.

– Наводнение. Весь район ушёл под воду на метр. Тонны размокшего печенья… – он закурил сигарету. – Мы можем потерять всю продукцию за несколько недель. Или месяцев.

Мне стало его жаль. Мне стало жаль и себя самого. Что за несчастье преследует меня в Индии? Вот был клиент с хрустящими печенюшками – стал клиент с раскисшими бисквитами. А что будет с его заказом?..

– Страховка покроет убытки? – спросил наш генеральный менеджер.

– Да не было у меня страховки от наводнения. В Пенджабе никогда не бывало наводнений! – грустно засмеялся наш клиент. – К счастью, у меня есть и вторая фабрика, в Нагпуре.

– Где это – Нагпур[175]175
  Город в штате Махараштра, действительно самый центр субконтинента. «Апельсиновая столица» Индии.


[Закрыть]? – спросил я, не зная ещё, что вскоре мне предстоит там побывать.

– Точно в самой серёдке Индии, – отозвался генеральный.

– Вот ещё что, – продолжал клиент, – мы с вами говорили, что я закажу у вас рекламу для печенья. Но я решил, что вместо этого попрошу вас подготовить рекламу конфет.

Производство конфет было очень небольшой частью его бизнеса, соответственно и оплачивалась такая реклама куда скромнее. От печенья остались крошки.

– Дело в том, мистер Келли, что как вы говорили, вам уже приходилось заниматься рекламой конфет. Я ценю ваш опыт.

Это был первый человек в Индии, который правильно произнёс мою фамилию. Растроганный, я не стал спорить. Но мой генеральный менеджер попытался защитить выгодный заказ:

– Вам стоило бы вложить средства в раскрутку именно печенья. В конце концов, вы известны именно как производитель печенья. А конфеты пусть цепляются за славу печенья.

– Так вы не хотите взяться за мои конфеты?

– Мы бы предпочли печенье.

– Но печенье я вам дать не могу.

Это было похоже на спор первоклашек на школьном дворе.

– Но ведь мы можем заняться и тем, и другим, – с надеждой предложил генеральный.

– Я решил дать заказ двум разным агентствам. Одно будет рекламировать печенье, другое – конфеты.

Генеральный выложил на стол последнюю карту:

– Так пусть второе агентство и занимается конфетами!

Клиент вздохнул и повернулся ко мне.

– Не хотели бы вы посетить мою фабрику в Нагпуре?

Я знал более приятные способы времяпрепровождения, но долг обязывал. Я кивнул.

На следующий день я попросил Викки заказать мне авиабилет до Нагпура и обратно, желательно на том же самолёте, чтобы не задерживаться в Нагпуре. Вскоре Викки сообщил, что я могу лететь только из Нагпура.

– Как это? – не понял я. – Если я могу полететь оттуда, то, конечно, я могу полететь и туда?

– Самолёты летают только в одном направлении.

Это звучало странно. Что они там, в Нагпуре, собрали у себя все самолёты в Индии, что ли? Немного позже выяснилось всё-таки, что я могу полететь и туда, и обратно, но не в один день. Пришлось согласиться на поезд. Викки заверил, что у меня будет место в спальном купе первого класса с кондиционированием[176]176
  В индийских поездах в целом всего 2 класса, первый и второй, но внутри их имеется множество подразделений. Во-первых, есть первый класс простой и первый класс с кондиционированием воздуха – второй тип встречается только на основных маршрутах в фирменных поездах, и цена билета в вагон с кондиционером более чем вдвое выше цены обычного первого класса. Бывают купе первого класса с туалетом и даже душем. Чуть дешевле билеты в спальный вагон первого класса с кондиционером и двухъярусными койками, затем следует первый класс с кондиционером и трехъярусными койками, наконец, сидячий вагон с кондиционированием (кресла в нём устроены на манер самолётных). Кроме того, трехъярусные купе могут отделяться от коридора не дверью, а просто занавеской. Средняя полка днём обязательно опускается. В «широких» трехъярусных вагонах есть дополнительные боковые койки, как в наших плацкартных вагонах, причем эти койки на 20 см короче и заметно уже, чем обычные, ещё существует класс «махараджа» – с огромными купе, напоминающими скорее гостиничный номер (на специальных туристских поездах – «дворец на колесах»); осталось некоторое количество вагонов, оставшихся со времён Раджа (да-да!) – с купе, вход в каждое из которых отдельный, не из коридора, а прямо с улицы. Есть сидячие двухэтажные вагоны, вагоны с вентиляторами вместо кондиционера, и вагоны не только без вентиляторов, но даже и без стекол в окнах, только с решетками. Ещё есть разнообразные виды вагонов вроде цельнодеревянного, жёсткого, но тем не менее спального вагона с купе на среднеколейных линиях (В Индии есть 4 стандарта колеи – 1,676 м, 1 м, 0,762 м и 0,610 м). Только экспрессы и скорые поезда идут более-менее быстро и по расписанию, пассажирские постоянно задерживаются, стоят на разъездах, опаздывают. Второй класс всегда переполнен, даже при резервировании мест, и «лишние» пассажиры сидят на полу или втискиваются куда удастся… На спальных местах постель можно заказать только в некоторых вагонах первого класса с кондиционированием, причем только во время бронирования билета. Вагона-ресторана обычно нет – вместо этого обед заказывается у проводника (а их в первом классе не меньше трех человек), тот передаст заказ на ближайшую станцию, и официант с подносом горячей еды будет уже ждать на платформе. Но эта услуга оказывается лишь в первом классе. Обычно в поезде есть вагон с огромными титанами, где готовится и разносится по вагонам в термосах чай и кофе… Иногда в этом же вагоне могут готовить некоторые блюда, разносимые в судках по поезду.


[Закрыть], а дорога займёт меньше семи часов. Как оказалось позже, это был очередной индийский эксперимент с истиной.

Каждый день индийские железные дороги перевозят свыше одиннадцати миллионов человек, как говорит справочник; и, по-моему, все они собрались в этот вечер на вокзале Нью-Дели.

– Не забудьте запереть свой чемодан, сэр, – предупредил Джордж, подвезя меня к вокзалу.

– Он заперт.

– Нет, сэр. Вам надо прикрепить его висячим замком к койке[177]177
  Два основных предмета багажа у индийского железнодорожного путешественника – это «бед ролл» или «бистар» – свернутые в огромный рулет матрас, одеяло и подушка, – и здоровенный металлический сундук с несколькими висячими замками. Сундуки эти кажутся неподъёмными, но носильщики ставят на голову и несут по два-три таких сундука.


[Закрыть], не то его непременно украдут.

– У меня нет висячего замка.

– Купите на платформе, – утешил он.

Мы договорились с двумя коллегами – генеральным менеджером и одним из наших редакторов, Гаутамом, – встретиться на вокзале, но я не мог разыскать их среди тысячных толп. В конце концов я нашёл какого-то чиновника и показал ему свой билет.

– Идите на восьмую платформу и там ищите ваше имя в списках бронирования[178]178
  Билет на поезд даёт право проезда, но не место в вагоне. Для получения места нужна «карточка бронирования места», то есть плацкарта. Поэтому в вагонах с фиксированными местами (вплоть до трехъярусного вагона второго класса без кондиционирования) у двери тамбура вывешивается список пассажиров, зарезервировавших места в этом классе (не обязательно в этом вагоне). В билете указывается класс, но не вагон, и пассажир должен сам разыскать своё имя в списках. Задача осложняется тем, что имена пассажиров, в особенности иностранцев, записываются как придётся, иногда догадаться бывает практически невозможно.


[Закрыть], – сказал он.

Плотность населения восьмой платформы было ещё выше, чем в остальных частях вокзала. Сотни семейств стояли на ней лагерем (возможно, они всегда тут жили), огромные тюки баррикадами преграждали дорогу. Завидев надпись на английском языке, я устремился к ней, протискиваясь сквозь толпу. «НЕ ПЕЙТЕ/НЕ ЕШЬТЕ НИ ЧЕГО ПРЕДЛОЖЕНОГО ВАМ СПУТНИКОМ/НЕЗНАКОМЦЕМ ВО ВРЕМЯ ПОЕЗДКИ НА ПОЕЗДЕ», – предупреждала надпись.

Это ли я надеялся увидеть?

Я бы хотел прочитать совсем другую надпись: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ВОКЗАЛ НЬЮ-ДЕЛИ, м-р КЕЛЛИ! ВОТ ОН, ВАШ ВАГОН ПЕРВОГО КЛАССА С КОНДИЦИОНИРОВАНИЕМ!».

Я пробился к спискам бронирования. Увы! Там не было не только М-РА КЕЛЛИ, но также и КЕДДИ, КЕРЛИ, ЧИЛЛИ, КЕЙ ЛИ или любых иных моих псевдонимов, приобретённых мною в Индии. Я взглянул на часы. Поезд должен был уйти уже пять минут назад.

– Скажите, это поезд на Нагпур? – спросил я какого-то железнодорожника.

– Да, сэр!

– У меня билет первого класса, и я не могу найти вагон.

Он посмотрел на билет, потом на поезд.

– В этом поезде нет первого класса, сэр. Должно быть, какая-то ошибка, – и он убежал прежде, чем я успел спросить его, как же эту ошибку можно исправить. Послышались свистки кондукторов, гудок паровоза, захлопали закрываемые двери вагонов, провожающие на платформе замахали отъезжающим. Только тут я увидел Гаутама, который прыгал, как мячик, метрах в десяти от меня.

– Мы уж думали, вы не придёте! – облегченно сказал он. У Гаутама была огромная борода, в которой могла бы гнездиться целая птичья стая[179]179
  Намёк на известный стишок Эдварда Лира о старичке с такой большой бородой, что птички свили в ней гнёзда:
  There was an Old Man with a beard,
  Who said, «It is just as I feared! —
  Two Owls and a Hen, four Larks and a Wren,
  Have all built their nests in my beard!»


[Закрыть]. Он учился в Англии и у него был хороший английский выговор. Гаутам отвёл меня в наше купе, которое, когда спинки диванов поднимали, превращалось в четырёхместное. Генеральный менеджер, одетый в изжёлта-зеленый тренировочный костюм и втиснутый в угол купе, уже крепко спал. На диванчике напротив сидели ещё трое пассажиров.

– По-моему, тут слишком много народу, – осторожно заметил я. – Ведь спальных мест здесь только четыре, разве не так?

– Поезда в Индии всегда переполнены, – громко утешил он меня. – Это ничего.

Интересно, как это надо понимать? Он что, надеется, что пассажиры в поезде утрясутся, наподобие кукурузных хлопьев в банке, и будут занимать меньше места?..

– Хорошо хоть ехать всего семь часов, – заметил я, втискиваясь на сиденье рядом с Гаутамом.

– Семь часов? Хо. Хо. Хо. Кто это вам сказал?

– Викки.

– Кладите все семнадцать. А то и больше.

– Семнадцать часов! – это был удар. – Но ведь до Нагпура всего километров восемьсот?..

– Сразу видно, что вы в первый раз путешествуете в Индии на поезде. Если индийские поезда чем и славятся, то только не своей скоростью! Поезд может встать где угодно и стоять порой часами…

Что до нашего поезда, то он тронулся совершенно неожиданно с резким толчком, и было это добрых полчаса спустя времени отправления, указанного в расписании. Я смотрел в пыльное окно, глядя, как на Дели спускаются сумерки. Вскоре за окном потянулись окраины, город кончился, а потом стало совсем темно.

– Прошу прощения, сэр, откуда вы? – вежливо спросил один из троих пассажиров напротив.

– Вообще-то из Англии, но сейчас живу в Дели.

– Из Англии? Стало быть, вы любите крикет?

Я не люблю крикет, и ещё меньше мне нравятся успехи Англии в играх последней пары лет, в том числе проигрыши в пробных матчах в Индии.

– Вообще-то не очень люблю, – ответил я.

Когда крикет отпал, оставались политика или сон. Но лечь спать тоже не представлялось возможным, если только трое наших соседей не улягутся втроём на одну полку.

– Пойду прогуляюсь, – сказал Гаутам.

– Я с вами, – подскочил я.

Гаутам отодвинул потёртую, из грубой ткани занавеску, и мы вышли в забитый людьми коридор. Поезд был большой, тесной и шумной деревней на колёсах. Чтобы добраться до конца коридора, пришлось толкаться и работать локтями. «ПОМОГИТЕ ПОЕЗДУ ДОЕХАТЬ ДО МЕСТА НАЗНАЧЕНИЯ», умоляла эмалевая табличка возле туалета.

– Подождите минутку, – сказал Гаутам, исчезая в туалете. Минут через десять он вышел, помахивая раскуренным косячком. – Это должно помочь, – пообещал он.

Наркотик оказался достаточно сильным. Его можно было бы применять для общей анестезии. Через несколько затяжек я уже не был в точности уверен, куда мы едем – в Нагпур, или, скажем, на Нептун. Да мне было уже и всё равно куда. Как в тумане я вернулся в купе, обнаружив, что пассажиры и впрямь утряслись – трое до одного – и теперь у каждого из нас была полка. Я с трудом вскарабкался на свою, намереваясь проспать много часов подряд. Или даже дней. Но Гаутаму загорелось обсуждать политику.

– Понимаете, нашей стране необходим прогрессивный, благодетельный диктатор, – начал он. – и я не одинок в этом убеждении. На прошлой неделе в газете были результаты опроса; мои взгляды разделяет шестьдесят процентов опрошенных, то есть почти две трети!

– Беда в том, – услыхал я издалека собственный голос, – что большинство диктаторов нельзя назвать благодетельными.

– Нам необходим сильный лидер, пусть даже не особо благодетельный. Кто-то, кто мог бы подгонять нас пинками под зад. Во время чрезвычайного положения, при Индире Ганди[180]180
  Индира Ганди победила на выборах 1966 г., а в 1975 г. в связи со сложной экономической ситуацией, активизацией оппозиции и беспорядками ввела Чрезвычайное положение. Благодаря ему удалось сдержать инфляцию и дать сильный толчок экономике и промышленности, однако не обошлось без ограничения прав и свобод, в т. ч. свободы прессы, и даже (усилиями Санджая Ганди) в рамках программы сокращения рождаемости проводилась принудительная стерилизация людей. Из-за негативных последствий чрезвычайного положения в 1977 Индийский национальный конгресс (И) проиграл выборы, и Индира вернулась к власти лишь в 1979 г.


[Закрыть], по крайней мере всё работало лучше. Даже поезда ходили по расписанию.

Использовать точность движения поездов как мерило благополучия общества всегда казалось мне странной идеей. В Германии поезда шли точно, как часы, даже когда там уничтожали шесть миллионов евреев.

– Может быть, всё же не диктатор, а ответственный политик, с которого можно спросить за его работу?.. – предложил я. Не совсем уверен, что вслух.

Гаутам зажёг сигарету, игнорируя табличку «НЕ КУРИТЬ». Наш генеральный менеджер и незнакомый четвёртый пассажир недвижно лежали на своих полках.

– Понимаете, все политики в Индии – это коррумпированная мафия, – сказал Гаутам. – Они заводят толпы и превращают их в банды. Смотрите, что вышло в Айодхье[181]181
  Имеется в виду разрушение священной для мусульман мечети Бабри-Масджид в Айодхье (Уттар Прадеш). Айодхья – один из семи Святых Городов (Дварака, Харидвар, Варанаси, Матхура, Айодхья, Канчипурам). Считается, что здесь находится место рождения Рамы и место действия многих эпизодов «Рамаяны». В XV в. На месте рождения Рамы могольские правители выстроили мечеть Бабри-Масджид, но позже мусульманам был закрыт туда доступ, а индусам разрешено иногда проводить на этом месте пуджу (богослужение). В 1990 г. индисты хотели выстроить здесь храм Рам-Мандир, но это привело к столкновениям на религиозной почве, и культовые постройки были повреждены. В 1992 г. толпы фанатиков-хинду разрушили мечеть и построили на её месте небольшой храм Рам Джанам Бхуми («Земля Рождества Рамы»), что вызвало бурные выступления мусульман во многих районах Индии. Центральное правительство затем объявило 96 акров, включая храм, зоной своего непосредственного управления и обнесло территорию забором, установив особые меры безопасности. Правительство обещало построить здесь индуистский храм, если будет установлено, что мечеть была построена на месте ранее существовавшего храма (как утверждают воинствующие индуисты). В 1994 г. Верховный суд отказался рассматривать дело, заявив, что оно не в его юрисдикции, и дело было передано в Аллахабадский суд.


[Закрыть] с разрушением мечети Бабри-Масджид! За всем этим делом стояли политиканы. Это они разжигали ненависть толп. А Индира Ганди сказала – «Не проливайте кровь, откажитесь от ненависти!»[182]182
  В этом лозунге использована многозначность глагола «to shed» – «проливать» (кровь) и «отбрасывать» (ненависть) – «Do not shed blood, shed hatred!»


[Закрыть]

Хотя я уже вдохнул столько отравы, сколько хватило бы, чтобы усыпить и гиппопотама, я был впечатлён его красноречием.

– Вы, я смотрю, восхищены Индирой Ганди!

– Нет, вовсе не восхищён. Семейство Ганди[183]183
  Часто происходит путаница – Мохандаса Карамчанда Ганди (Махатму Ганди) причисляют к семье Ганди; на самом деле он не состоял ни в каком родстве с Неру-Ганди. В разное время премьер-министрами Индии были Джавахарлал Неру, Индира Ганди и Раджив Ганди; видные посты занимал брат Раджива, Санджай. Все члены семейства Неру (или Ганди) были убиты, кроме Санджая, разбившегося в авиакатастрофе.


[Закрыть] правило страной как собственной фирмой. Но я считаю, что она была неизбежным и даже необходимым злом, – Гаутам затушил окурок об пол. – Точно вам говорю, если у Индии не будет сильного лидера, страна превратится в одну огромную Боснию.

– Мне кажется, вы преувеличиваете.

– Нисколько. Моя дочь, а ей всего восемь лет, как-то спросила меня – правда ли, что мусульмане едят детей хинду…

Некоторое время мы лежали молча, слушая стук колёс. Потом наш генеральный менеджер заворочался, сел на своей полке и, с горящими глазами и встрёпанный, обратился ко мне:

– Так что же случилось с вашей сборной по крикету?..

* * *

Нагпур знаменит своими апельсинами и тем, что расположен в географическом центре Индии. В остальном – это совершенно обычный индийский город. Мы въехали в него после часа терпеливого ожидания на окраине – словно машинисту сообщили, что город ещё не готов к приёму гостей. Как бы то ни было, а к тому моменту, когда поезд медленно подтянулся к платформе и наш вагон замер напротив вывески «ДАМСКИЙ ПИССУАР», я уже девятнадцать часов провёл в поезде.

Поскольку я «не пил/не ел ни чего, предложенного спутником/незнакомцем» – несмотря на то, что свежеобкурившийся Гаутам уверял, что один из незнакомцев, нагруженный жестяными судками с каким-то месивом, был разносчиком из кухонного вагона, – я умирал от голода. Но на станции не было видно никаких источников пропитания. Только одиноко возвышались автоматические весы с надписью «Я СКАЖУ ВАМ ВАШ ВЕС». На циферблат была налеплена бумажка, сообщавшая: «НЕ РАБОТАИТ».

Нас встретил менеджер конфетного производства – бодрый, весёлый пенджабец, который во время нашей первой встречи, в Дели, смеялся надо всем, что бы я ни говорил. Теперь он спросил меня, «нет ли у меня с собой свежих гениальных идей».

– Ничего у меня нет, кроме голода, – мрачно ответил я. – Тут где-нибудь есть, где позавтракать?

Он захихикал.

– Человек есть то, что он ест[184]184
  Фейербах (Ein Mehsch ist was er isst)


[Закрыть], – процитировал он вместо ответа.

– В таком случае я – ничто, – грустно пошутил я, вызвав очередной приступ хихиканья.

– У нас на фабрике вы сможете скушать столько печенья, бисквитов и конфет, сколько захотите, – пообещал он. Сбылась мечта маленького мальчика… но я-то давно уже не маленький мальчик.

Фабрики, которые производят печенье, во всём мире одинаковы, даже если они выпускают ещё и конфеты. Эта, на окраине Нагпура, мало чем отличалась от многих других, виденных мною в разных частях света: соединённые переходами кремового цвета строения с хорошо подстриженными газончиками перед входом. Правда, тут было и нечто отличающее эту фабрику от других, а именно часовня, небольшой индуистский храм и мечеть, служащие удовлетворению религиозных потребностей работников фабрики разного вероисповедания, утешительный символ мирного сосуществования разных религий в стране, остро нуждающейся в таком утешении.

– Это самая современная фабрика в Индии, – гордо сообщил кондитерский менеджер. – Мы используем новейшую итальянскую технологию для выпуска печенья, конфет и хлеба, которые отвечают самым высоким стандартам гигиены!

Хлеб?.. У меня заурчало в желудке.

Нам выдали белые халаты и шапочки вроде поварских и представили нас производственному директору, который и сам напоминал круглый румяный бисквит с глазками из чёрной смородины. Живот мой продолжал свои арии, а он показывал нам какие-то многочисленные графики и диаграммы, демонстрирующие производительность, ассортимент и рост разных параметров. Наконец, нам предложили чай с печеньем. Я жадно набросился на это последнее.

Первыми сладостями, которые нам показали, были конфеты под названием «Капля молока» – в сущности, ириски. Они вступали в жизнь в виде огромных клейких комов, которые затем продавливались сквозь фильеры, нарезались и заворачивались, приобретая более знакомый вид, однако молоко не присутствовало ни на одной стадии процесса.

– Самый популярный ароматизатор – манговый, – объяснял производственный директор, катая во рту одну из «капель молока». – На втором месте – кардамонный вкус, – он дал каждому из нас по горсти конфет на пробу. Я съел несколько штук, мечтая о большем разнообразии этой углеводной диеты.

Экскурсия по фабрике заняла больше часа, и кульминацией её стал чудовищный чан с латексом, коему предстояло обратиться в жевательную резинку. Нам дали новые образцы – теперь это была жвачка. Затем нас, старательно жующих резинку, отвезли в аэропорт на принадлежащем фабрике «Амбассадоре» цвета куриных бульонных кубиков (или цвета карамелек?).

– Надеюсь, в аэропорту есть ресторан, – вздохнул я.

– Я бы не рекомендовал рисковать, – остерёг Гаутам. – Лучше подождём, пока не сядем в самолёт.

Но самолёта не было. Только сотни ожидающих пассажиров.

– Рейс отменён, – сообщил наш генеральный менеджер, наведя справки.

– Может быть, задержан? – с надеждой переспросил я.

Он покачал головой.

Я застонал от голода и отчаяния.

– Что же нам теперь делать?

Генеральный взглянул на часы.

– Нам повезло, – обрадовался он. – Если мы поспешим, то ещё успеем на обратный поезд!