Текст книги "хамелеон"

Автор книги: Nikto Neko

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава 6.

К тому моменту, как Джон подошел к большому конференц-залу, он уже был готов к встрече с группой здоровенных Стражей. Он почти удивился, увидев вместо них столпившихся в коридоре медсестер, врачей и ассистентов с других этажей и отделений, казавшихся взволнованными не меньше его самого. Они, по всей видимости, считали, что это и впрямь будет конференция. Две медсестры размышляли вслух, не предвещает ли это мероприятие сокращение штата. Врач позади Джона ворчал из-за того, что на конференцию не позвали новых сотрудников. Джон слегка ослабил свой защитный барьер, чтобы ощутить общую атмосферу, царившую в коридоре. Конечно же, собравшихся захлестнули паника и раздражение, но в их настроении не было того хищного возбуждения, что испытывали Стражи во время охоты. Если за углом и ошивалась компания Стражей, то они, если можно так выразиться, вели себя очень тихо в эмоциональном плане.

Однако Джон не мог отделаться от своих собственных переживаний. Вся эта ситуация попахивала вмешательством Тауэра, но к чему такая спешка? Обычно перед очередной предсказуемой встречей со Стражами у него имелись в запасе недели, а не часы. Но именно так предпочитали действовать Стражи: не медленно и нерасторопно, как типичные правительственные чиновники, – а быстро и неожиданно, прямо как отделение скорой и неотложной помощи. Все это было очень подозрительно.

На этой тревожной ноте двери конференц-зала распахнулись. Джон напрягся и плотно сомкнул вокруг себя защитный кокон, отсекая все посторонние чувства. На это потребовались усилия и концентрация, и он не мог долго поддерживать барьер активным, но теперь через него мог бы пробиться только Страж, испытывающий сильнейшую потребность в Проводнике, и никто иной. К счастью, ни один из них, похоже, не прятался за матовым стеклом.

Мгновением позже вышел высокий, худой, очень бледный мужчина и пригласил их в зал. Он отличался от Стражей: большинству из них были присущи высокий рост и массивная комплекция. Но ведь и Гарри не была особо похожа на Стража, а Джон ни за что бы не снизил свой защитный барьер, чтобы выяснить, кто этот мужчина.

Группа выстроилась в очередь перед дверью. Консультант стоял сбоку от двери, наблюдая за каждым входящим. Джон не мог не уставиться на него в ответ. Как ни странно, он был… привлекателен. Волосы были гладко зачесаны назад так, словно он только что вышел из душа, острые скулы придавали ему сходство с пришельцем, а то, что его голова держалась на такой длинной тонкой шее, казалось маленьким чудом. И все же, каким-то образом, его внешний облик производил благоприятное впечатление, он был обаятельным. В действительности же, он оказывал совершенно гипнотическое воздействие. В основном, из-за мимолетных выражений лица: он был переполнен эмоциями. Что означала эта напряженная ухмылка? Изучал ли он проходивших мимо него людей? О-о, вы посмотрите на его лицо, когда его взгляд упал на ужасную помаду доктора Чембер!

«Ну надо же, он тут же составляет о каждом мнение. Интересно, что он подумает обо мне?» – задался вопросом Джон.

«Нет, вообще-то, – тут же поправил он себя, – мне это нисколько не интересно. Что на меня нашло?» После того, чем закончился предыдущий вечер, и как Гарри чуть не раскрыла его, он чувствовал себя уязвимым. «Неужели я правда так хочу, чтобы меня поймали?»

Проходя мимо эксперта по вопросам эффективности, Джон наклонил голову и почесал бровь, чтобы незаметно закрыть лицо. На всякий случай он усердно проецировал на него свою заурядность. Конечно же, глаза мужчины слегка остекленели, взгляд соскользнул на следующего в строю. Просто волшебство. Саре не стоило беспокоиться, что он даст эксперту неверное представление о нуждах отделения. Джон собирался просто сесть в углу и сидеть тихо, как мышка, по возможности, даже не дыша. Он выдержит это странное собрание и вернется к нормальной жизни. Если за всем этим стоит Тауэр, они просто уйдут с пустыми руками, как и раньше.

Джон оторвал глаза от забывшего про него эксперта и осмотрел комнату как раз в тот момент, чтобы заметить, как заняли последний стул в дальнем конце стола. Он фыркнул с досадой и нашел себе место у стены. Отлично, теперь он проведет в напряжении полчаса, скучая и страдая от неудобного положения. Ничего не поделаешь. Он сунул руки в карманы халата и постарался расслабиться.

***

Шерлок занимался расследованием всего пять часов, но уже немного уставал притворяться. Он был со своей четвертой группой, чей состав сформировали наугад, и, откровенно говоря, уже не мог даже изображать интерес к их нытью и убогим жалобам. Проблема заключалась не во всеобщей неприязни к выбранной им роли (ему было плевать на то, что о нем подумают сотрудники больницы), а в однообразии их аргументов, что приводило его в раздражение. Они не могут уменьшить расходы! Люди умрут! Гуманность, истерия и тому подобная чепуха.

Хуже всех были ассистенты больницы: они опасались за свои рабочие места. Как будто кому-то захочется держаться за профессию уборщика уток.

Он следил за тем, как рассаживается следующая группа, и с большой долей вероятности мог предсказать, как все пройдет. Он отвел десять минут на то, чтобы доктор с отвратительным цветом помады вступила с ним в спор. Она выглядела так, словно рвалась в бой, так что, с учетом этого обстоятельства, может быть, и шесть. Через пять минут остальные последуют ее примеру и начнут неуверенно жаловаться. На протяжении следующих девяти он будет делать вид, что слушает их, а через двадцать – на полном основании выставит их всех за дверь, созвав следующую группу.

Наступала самая важная часть его задания: публика была в его распоряжении, так что он приступил непосредственно к процессу отсева, чем еще давным-давно должен был заняться Майкрофт. Лежавший перед ним список сообщал, что конкретно эта группа насчитывала сорок два человека. Отбросим тех, кого нельзя принять за мужчину при плохом освещении, – остается двадцать восемь. Шерлок не мог рассчитывать, что Призрак будет одет в ту же одежду, что и прошлой ночью, но он обязательно обратит особое внимание на тех, кто был в белом жилете и халате врача. Все еще двадцать восемь. У некоторых на груди виднелись бейджи с указанием фамилии и должности, у некоторых – нет, либо они были не видны. Вычеркнем мужчин, на чьих табличках значилось, что они медбратья или санитары. Теперь число подозреваемых сократилось до пятнадцати. Недавно покрашенные волосы имели бы характерный запах, но Шерлок не обнаружил такового в комнате, посему можно предположить, что все брюнеты и прошлой ночью были брюнетами. У Призрака же были светлые волосы. Выбывают еще шестеро.

Итого – остается восемь возможных кандидатов. Нет. Девять. Чуть не пропустил светловолосого, стоявшего позади. Халат врача, бейдж прикреплен с неправильной стороны, ничем не примечательный. Вон тот лучше подходит на роль Призрака: волосы чуть темноваты, больше седины с каштановым отливом. Неважно, слишком высокий. Призрак был низким. Там еще один: стройный, блондин, на вид – тридцать три–тридцать пять? Волосы другие – слишком кудрявые. К тому же чересчур худощав. Вот: довольно коренастая женщина. Могла сойти за мужчину. Не носит врачебный халат – довод против, – прическа довольно женственная. Нет, нет. Это обручальное кольцо можно снять только при помощи сварочного аппарата. Не врач. К тому же, Призрак не носил украшений.

Нет. Нет. Нет. Последний… нет. Ни один не подходит. «Что ж, на этом все», – подумал Шерлок. Эта группа чиста, можно отпустить их и перейти к следующей. Но они все еще глядели так, словно он собирался достать кролика из шляпы. Шерлок вздохнул. Боже, их придется развлекать. Еще тридцать минут уйдут впустую. Он взял нарисованные на скорую руку наглядные пособия и поставил первый из них на стенд. Лучше начинать шоу. В конце концов, ему нужно еще проверить целую толпу людей, прежде, чем он осмелится сбросить свою маску.

Секундочку. Что-то тут не сходилось. «Я что-то пропустил», – подумал Шерлок. Он вновь взглянул на людей и заново проанализировал их. «Что я упускаю?»

***

Собрание наконец началось. Хотя Боудин казался довольно приятным, но для того, кто зарабатывал на жизнь, толкая речи, он делал слишком много пауз и часто запинался в начале предложения, будто постоянно терял ход мысли. Но когда его речь наконец-то стала связной… Боже мой.

Это было поразительно. Восхитительно. Как… господи, как он умудряется быть таким идиотом? По непонятной причине Джон не мог на него злиться, он ловил каждое слово эксперта, гадая, каким будет его следующее до смешного самоуверенное заявление. Было что-то причудливо привлекательное в этом парне. Чем дольше Джон смотрел на него и слушал, тем сильнее он ему нравился, словно он источал какое-то странное обаяние. Это не вполне соответствовало ситуации, но возможность таким образом развлечься была словно нежданный лучик света посреди скучного и изматывающего испытания, и Джон не видел смысла отказываться от нее.

«Невозможно оторваться, – подумал Джон. – Это как наблюдать за крушением поезда, дух захватывает. Я даже отвернуться не могу».

Но затем все слишком затянулось. Усталость подкралась примерно на восьмой минуте. От первого приступа чудовищной мигрени в глазах промелькнули вспышки. Его дар не был рассчитан на такие ситуации. Обычно он пускал Стражам пыль в глаза и уносил ноги подальше. Или же явившиеся за ним ищейки отставали от него, покупаясь на фальшивые следы запаха. Но он не мог покинуть комнату, как и снять свой барьер невидимости: почему-то каждый раз, когда он это делал, взгляд Боудина немедленно возвращался к нему.

По группе пробежал небольшой гул возмущения, и Джон тут же настроился на текущую тему обсуждения.

– Так почему бы вам не помыть их и использовать повторно? – слегка раздраженно спросил Боудин. – Неужели так необходимо для каждого пациента брать новый?

– Это катетеры-то? – ошеломленно спросила Чембер. – Вы, должно быть, шутите. Это же нарушение санитарных норм!

– Разве у вас нет специально предназначенных для этого автоматических паровых стерилизаторов?

Голос Боудина звучал так высокомерно, а его предложение – так безумно, что Джон прыснул со смеху. Получилось громче, чем он предполагал.

В комнате стало совершенно тихо. Все обернулись, чтобы взглянуть на того, кто испортил крайне серьезный момент.

– Ради всего святого, это же полная чушь! – воскликнул он. – Очевидно же, что вы ничего не смыслите в медицине. С чего вы решили, что можете раздавать нам советы, как повысить эффективность отделения?

Джон было пожалел о сказанном в ту же секунду, как слова вылетели у него изо рта, но потом передумал. Кто-то должен был высказать то, что и так было ясно, но остальные казались слишком запуганными острым языком и манерой поведения эксперта. Их тревожило, что они могут поплатиться за свои слова. Но, поскольку Джон все еще был замаскирован, он вполне мог быть всего лишь голосом в толпе, спасшим их от дополнительных пятнадцати минут подобной ерунды.

Боудин оглядел комнату в поисках говорившего. Его взгляд был таким напряженным, что Джон мгновенно посерьезнел. «Ты меня не видишь!» – послал он мысленный импульс, и он сработал. Слава богу.

В конце концов глаза Боудина остановились на ассистенте больницы, сидевшем в паре метров от Джона. Людей возле Джона, похоже, посетила та же мысль: они тоже уставились на ассистента. Между тем, сам ассистент растерянно повернулся на стуле, недоумевая, почему он вдруг стал центром всеобщего внимания.

– Вы так думаете? – спросил Боудин, пристально рассматривая занервничавшего ассистента. – Продолжайте.

***

Шерлок несколько удивился, когда его одернули. Ему уже начинало надоедать то, сколько всего были готовы вытерпеть эти работники госпиталя, прежде чем увидеть отсутствие здравого смысла в его словах. Руководители отделений велели им кивать и тянуть время. Он чуял, как от них разило страхом. Они отчаянно старались не навредить своей карьере. Но, как выяснилось, в этом стаде баранов притаился, по крайней мере, один волк.

Как бы то ни было, у Шерлока пробежали мурашки по коже не из-за того, что его попытались поставить на место, а потому, что он не знал, кто из них это сделал. И, судя по тому, как все крутили головами, никто из присутствующих также об этом не догадывался.

«Невозможно», – хотел возопить его ум. Все это время он не сводил с них глаз. Он мог различить лепет младенца с противоположного конца здания. Он определенно должен был знать, с какой половины зала донесся голос. Он еще раз оглядел группу. Сорок два человека. Она? Нет, голос был мужским. Хотя эта женщина придерживалась того же мнения. Мужчина позади – Шерлок прищурился. Постойте-ка, на кого он смотрел?

Ага, а вот тут у нас наглый санитар. Но нет, его язык тела явственно свидетельствовал о его непричастности. Почему же Шерлок решил, что это был он? Непонятно.

Хе-хе, тут что-то не так. О, да! Шерлок знал наверняка, в чем дело.

Шерлоку понадобилась вся сила воли на то, чтобы не вскочить от волнения. Но игра еще не закончилась: еще рано. Это был шах, а не мат. И все же Шерлок был в чертовски выигрышной позиции. Сотни имен из списка Майкрофта больше не имели значения. И к черту всю остальную больницу. В этой комнате находилось всего сорок два человека, и Призрак, без сомнения, был одним из них.

Но кто? Майкрофт уже чуть не поймал его, сам того не ведая. Призрак действительно умел оставаться незамеченным, будучи в одной комнате со Стражем. Или, скорее всего, его можно было почувствовать – но не опознать. Он обладал силой, способной заставить Стража игнорировать то, что видят его собственные глаза. Это были не аэрозоль или какой-то трюк – это была эмпатия.

«Я должен был сразу это понять», – упрекнул себя Шерлок. Он использовал дар Проводников как средство нападения. Призрак был дьявольски сильным эмпатом, внушавшим окружающим свои мысли.

И это делало работу Шерлока до смешного простой.

«Все, что нужно – это посмотреть туда, где его якобы нет, – там он и окажется».

***

После того, как Джон не выдержал и сорвался, в комнате повисла мертвая тишина.

– Не беспокойтесь, у вас не будет проблем, – Боудин растянул губы в свирепой улыбке, от которой у Джона скрутило желудок. – Я не сержусь. Мне просто хотелось бы знать, кто это сказал. Кто-нибудь его видел? – его взгляд метался от человека к человеку.

Джон едва дышал, голова начинала раскалываться от боли, но он был уверен, что невидим. Он не отваживался быть замеченным. Боже, это было ужасно утомительно. Ему еще ни разу не приходилось так долго поддерживать маскировку. Обычно люди поддавались внушению, что он заурядный, и оставляли его без внимания. Но, кажется, Боудина это только подстегнуло на более усердные поиски. Неужели его самолюбие так легко задеть? Почему бы ему не отступить и не вернуться к своей бессмысленной конференции?

– А знаете, он ведь прав! Это и впрямь чепуха, – храбро заговорила доктор Чембер. Она скрестила руки на груди, провоцируя Боудина на ответную реакцию. Естественно, Боудин отвлекся на нее. Хорошо, очень хорошо. Джон мысленно поблагодарил ее.

– Точно, – согласился медбрат, сидевший во главе стола. – Не хочу показаться грубым, но если вы не знаете элементарных санитарных процедур, откуда вам знать, какие расходы необходимы, а какие – нет?

Боудин кинул на него короткий взгляд и покачал головой.

– Знаете, что дорого обойдется? Повторное заражение, – сказала одна из медсестер. Ей досталось и того меньше внимания Боудина.

«Проклятье. Боудину все это до лампочки, – понял Джон. – Плевать он хотел на оскорбления. Он больше заинтересован в том, чтобы найти меня. Он знает, что я здесь, не может найти, и он ищет. Старательно ищет. Твою мать», – подумал Джон. Пот выступил на его лице.

Это не было параноидальной игрой воображения. Боудин казался паршивым оратором, потому что он вообще им не был. Вся эта конференция была западней и, даже оставаясь под прикрытием, Джон сам в нее попался.

«Нужно было держать рот на замке!»

***

Овцы опять принялись блеять, и Шерлок с трудом удержался от того, чтобы закрыть руками уши. Почему бы им не заткнуться, чтобы он смог сосредоточиться на поисках Проводника? Он был здесь. Призрак был в этой самой комнате. Один из этих сорока одного человека. Сорока двух.

«Топорно. Очень топорно. То, как ты пытаешься заставить меня забыть. Сколько ты еще продержишься, Проводник? Должно быть, это утомительно: скрываться сразу от такой толпы. Тебе это по силам? Я так не думаю», – Шерлок отвел взгляд от места, где, как он подозревал, находился Призрак, и обратил внимание, как четверо человек неподвижно смотрят через комнату. Вон там.

Он обернулся и проследил за направлением их взгляда. Он увидел стоявшего у стены мужчину, его лицо блестело от пота, руки сжаты в кулаки в карманах халата, нижнее веко начинало подергиваться от усталости. Должно быть, он! А хотя… Нет, не он. Он совершенно не подходил под описание. Дьявол! Призрак снова его запутал.

***

Изучающий взгляд Боудина, похоже, благополучно зацепился за кого-то на другом конце комнаты, и вдруг резко перескочил обратно на Джона. Всего на секунду они встретились глазами. Джону не нужна была эмпатия, чтобы увидеть выражение триумфа на лице Боудина.

О, черт. Джон напрягся. Он был уже на пределе, но в нем все еще осталось немного сил. «Нет, не поймал. Даже и не думай! Это не я! Снова ошибся!» Вспышка боли взорвалась у него в голове, за левым глазом. Господи. Защитный барьер спадал, он больше не мог его удерживать.

Но у него получилось. Лицо Боудина комично нахмурилось, как будто его глубоко обидело то, что Джон помешал ему. Он еще энергичнее начал осматривать комнату, глаза блуждали от человека к человеку.

– Раз вы так рьяно хотите сэкономить каждое пенни, можно сразу принимать пациентов прямо в морге! – набрался кто-то смелости, чувствуя за собой поддержку толпы.

– Тихо! – вскинул руку Боудин. Высказавшийся съежился в кресле, умерив свой пыл. Боудину на него было плевать. Его взгляд бегал туда-сюда вокруг Джона. Джон едва не бросился вон из зала, почувствовав, что барьер разрушается, но заставил себя остаться на месте. Однако он слегка дернулся, что тут же привлекло внимание Боудина. И, черт побери, он уже терял самообладание. Глаза Боудина снова встретились с его, но, к счастью, гипноз Джона пока действовал, так что Боудин отвел взгляд. И внезапно уставился на что-то позади Джона.

Страж замер как вкопанный. Его глаза расширились, лицо стало еще белее, если это вообще было возможно. Кажется, он смотрел на стену как раз над плечом Джона. Джон повернулся, гадая, что же могло так сильно отвлечь его преследователя. И тут он это увидел. «О, черт!»

***

На стене висела большая картина с изображением пейзажа. Разумеется, Шерлок заметил ее раньше, но в ней не было ничего примечательного. Безмятежные горы окаймляют спокойное озеро. Банальная картина из художественного колледжа. Всего на мгновение что-то в ней шевельнулось. Шерлок присмотрелся к этой аномалии. Он чувствовал, как обостряются его чувства, как им и было положено. Содержание гуанидина в организме падало. Он различал пыль на небрежно разрисованном холсте. Он также сумеет увидеть призрачные очертания того, чего на картине быть не должно.

Ящерица была маленькой, не больше его ладони. Она сидела над синеватыми горами и облачным небом, ее кожа имитировала живопись вплоть до самых красочных мазков. Такой уровень маскировки выходил за рамки возможностей настоящего хамелеона, следовательно, этот хамелеон был ненастоящий.

«Привет, малютка, – с восхищением подумал Шерлок. Хамелеон посмотрел на него с нескрываемым интересом. – Тебе ведь любопытно?» Цвет ящерицы необыкновенно завораживающим образом сменился, как будто она хотела стать более незаметной, что казалось уже нереальным. «Весьма похвально, но я все еще тебя вижу. И я знаю, кто ты, – духовный хранитель».

Ящерица внезапно стремительно перебежала с картины на бежевую стену, где застыла и на этот раз почти безупречно слилась с поверхностью: не осталось даже очертаний тени. Но Шерлок заметил место, где грубый узор обоев переходил в миниатюрные чешуйки, меньше игольного ушка. «Ты ведь оберегаешь его. Но тебе не нужно защищать его от меня. Ему пора раскрыться».

Хамелеон повернул голову и сфокусировал один глаз на Шерлоке, и тому показалось, что в самой глубине его крошечного зрачка, сквозь тьму, он словно бы мог разглядеть нечто невероятное…

***

Джона окружил нарастающий шум множества приглушенных растерянных голосов. Он повернулся, чтобы посмотреть, в чем дело. Боудин стоял с раскрытым ртом, уставившись на стену. Он выпал из реальности. Целиком и полностью. Просто взял и отключился.

Джон не знал, идеальный ли это момент для побега, или нет. Не тратя ни секунды на раздумья, он двинулся вперед. Страж уже звал Джона, и Проводник в нем пробуждался в ответ.

Он пересек переполненный зал, в котором каждый будто задался целью выставить перед ним свой стул или загородить ему дорогу в последнюю минуту. Уворачиваясь и петляя, он подошел туда, где стоял Боудин, все еще разинув рот и ни на что не реагируя. Потребность Стража заключить связь надавила на защитный барьер Джона, и он не смог его больше удерживать. Он рухнул. Джон собрался с силами, чтобы смягчить натиск боли и замешательства от чувств, что неконтролируемо рвались наружу, – и тут его захлестнули эмоции Боудина.

Постойте-ка, органы чувств Боудина не были перенапряжены. Вместо ужаса Джон ощутил исходивший от него прилив волнения и удовольствия. Этот мужчина не был потрясен или обескуражен, напротив, он растворился в чистом, неподдельном очаровании. Что за черт? Он был полностью поглощен каким-то наблюдением. Этого Стража не требовалось вытаскивать из эмоциональной пропасти, ему нужен был пинок под зад, чтобы очнуться.

Джон так и сделал, повинуясь воле Проводника в нем. После этого он выполнил подсечку и повалил Стража на пол.

Джон ощутил прилив сил, когда его кожа соприкоснулась с кожей Боудина. Это было великолепно. Его усталость тут же отступила. Джон обернулся и использовал каждую каплю этой силы, чтобы его следующие слова звучали правдоподобно, потому что нападение на пациента не являлось общепринятой медицинской процедурой.

– Он в обмороке! – громко крикнул он. Оглянувшись по сторонам, он сунул ближайшей медсестре бутылочку нашатырного спирта. – Вот, дай ему это, – сказал он.

Джон не стал дожидаться ни ее ответа, ни когда Боудин придет в себя. Он попятился и проскользнул мимо группы медицинских работников, столпившихся впереди. До него донеслись крик Боудина: «Какого черта? Уберите это от меня!» и запах нашатыря. Джон миновал двери зала и оказался снаружи.

И только тогда он побежал.

***

Шерлок спустился с небес на землю как раз вовремя, чтобы не дать какой-то медсестре полностью уничтожить его обоняние.

– С возвращением, мистер Боудин, – сказала она.

– Вы что творите! – возмутился он, оттолкнув бутылочку подальше от себя. Его чувствительность упала до нуля, чего и добивался Призрак. Без сомнения, он надеялся, что Шерлок поступил бы так же, как поступил бы сейчас любой Страж – попытался выследить его по запаху.

Но Шерлоку не нужно было прибегать к такому грубому методу. Он отпихнул от себя назойливые руки врачей и медсестер.

– Отстаньте, я прекрасно себя чувствую.

К сожалению, эти медики слегка перегнули палку, желая окинуть его своим профессиональным взглядом. Ему оставалось только догадываться, вызвано ли это стремлением доказать свою ценность, или это было некой местью за то, что он усомнился в их работе. А может, это Призрак каким-то образом подал им такую идею, но они все время пытались уложить его обратно и забрасывали его раздражающими вопросами.

– Нет, я не голоден, я ел вчера, – воскликнул он. – Нет, у меня нет анорексии! И я не падал в обморок!

Его отпустили, только когда он согласился взять шоколадку и пообещал как можно скорее измерить артериальное давление. Но прежде, чем эта группа успела уйти, следующая собралась за дверьми конференц-зала, и у него ушло десять минут на то, чтобы выгнать их и сказать главному администратору, что в дальнейших конференциях надобности нет.

К этому времени след запаха Призрака уже полностью пропал. Но это было и неважно. У Шерлока имелись все необходимые сведения, чтобы узнать имя Призрака. И когда он его узнает, во всем городе не сыщется места, где Шерлок не сумел бы его найти.

Глава 7. (глава большая, так что будет грузиться… какое-то время. Зависит от скорости вашего интернета)

Думай, Джон, думай. Он отделался от Стража, но ненадолго. Этот чем-то отличался от других. Джону приходилось иметь дело с умными и настойчивыми, но с тем, кто объединял в себе оба этих качества, он столкнулся впервые. Убийственное сочетание.

«Почему они не могут просто оставить меня в покое? – сердито подумал Джон, бегом поднимаясь по лестнице, не дождавшись медленного лифта. – Столько стараний ради одного-единственного Проводника. Я не стою всех этих усилий». Джон заскрежетал зубами: какая ирония, что Страж выдавал себя за эксперта по вопросам эффективности. Одному богу известно, сколько денег спустил Тауэр на все эти охоты. На разрушения, что они учинили. На время, потраченное людьми. Наверняка они уже сократили расходы по некоторым статьям.

Нет, этого не произойдет. Джон знал людей. Он разбирался в них лучше большинства, благодаря поганому проклятию эмпатии. Отныне дело было не в нем самом, и даже не в том, что Стражи нуждались в Проводниках, – это был вопрос гордости. Тауэр не любил поражения. Они собирались вести игру до победного конца.

Джон остановился на пятом этаже, перегнувшись через перила и тяжело дыша. Пот со лба падал на руку, как крупные горячие дождевые капли. Сердце дико колотилось в груди, голова неистово пульсировала. Нужно собраться с духом. Выпрямившись, Джон потянулся и посмотрел наверх, на цементный склон лестничного пролета. Он вытер лоб тыльной стороной ладони и выполнил медитативные упражнения для Проводников. Дышать. Найти свой центр. Отстраниться от окружающего мира. Джон оценил состояние своего защитного барьера и пришел к выводу, что он едва держится. От него не было никакого проку. Он сосредоточился на том, чтобы сделать его прочнее, и подавленность, боль и волнение на общем фоне переживаний исчезли. Голова прояснилась.

Если покинуть больницу сейчас, то он уже второй день подряд уйдет до окончания смены. Саре он нравился, но не до такой же степени. Понадобится веское оправдание. Может, сослаться на болезнь? Учитывая то, как его трясло от слабости, могло бы сойти за правду. Можно пожаловаться на боль в животе. Его пациенты уже пожилые и немощные, она бы не стала рисковать, допустив распространение болезни.

Сейчас он смоется из больницы, но не решит главную проблему. Этот Страж не прекратил поиски, даже когда его разум сказал ему, что Проводника в комнате нет. Он не прекращал попыток учуять Джона, даже когда след того остыл. Он вернется завтра. И послезавтра. И будет приходить так долго, пока будет уверен, что Джон все еще находится в больнице.

Он не мог оставаться в Лондоне. Он уже давно это знал, но бездействовал, сидел на месте… Хотя нет, это не совсем верно. У каждой идеи побега имелись свои недостатки, но дело было и не в этом. Просто он любил Лондон, любил Бартс, и ему претила мысль, что какая-то организация насильно заставит его расстаться с ними. В итоге самым щадящим решением как для сердца, так и для разума, было затаиться и надеяться, что опасность минует. Так и было до сих пор.

Но удача покинула его. Джону не нужно было прибегать к эмпатии, чтобы понять это. Тауэр сменил тактику в отношении него. Теперь они не просто дожидались, когда Джон совершит промах, они начали действовать.

Значит, нужно бежать из города. По крайней мере, деньги у Джона имелись: ведя аскетичный образ жизни при зарплате врача, он сумел отложить приличную сумму на черный день. Но было уже поздно, и банки не работали. Джон мог поклясться, что если Стражу удалось разузнать его имя, то к утру его счета будут уже заморожены. Но даже если он сумеет добраться до них до того, как это случится, ему придется быть осторожным. Если он опустошит свои счета и исчезнет с лица земли, то можно будет сразу написать у себя на лбу: «Сбежавший Проводник!» Пока они еще не знали, что он Проводник, он мог играть на их неуверенности до тех пор, пока они не будут убеждены в обратном.

Вот бы существовал какой-то способ сделать его поспешный отъезд и отсутствие в Лондоне правдоподобными! Что-то совершенно обыденное и ожидаемое, что не вызовет ни у кого подозрений.

Да! У него был такой предлог!

Джон рванулся вверх по оставшимся ступенькам, толкнул противопожарную дверь и зашел в гериатрическую* палату. Он выхватил салфетку из диспенсера и вытер лицо, после чего придал лицу мрачное выражение. Выглядеть расстроенным было совсем не сложно. Черт, он в самом деле был расстроен. Сара была на посту медсестры, при его приближении она подняла взгляд от графика, и глаза замерли на его лице.

– Что случилось? – спросила она. – Конференция прошла неважно?

Джон покачал головой:

– До конференции я не добрался, – солгал он, добавив в свое признание оттенок раскаяния. Возможно, это заставит Боудина сойти со следа. Или, по крайней мере, возбудит в нем закономерные сомнения. – Мне позвонили. Мама в больнице. У нее инсульт.

У Сары вытянулось лицо:

– О, Боже. Я тебе так сочувствую! Она ведь еще довольно молодая?

– Ей пятьдесят два, – кивнул Джон. Это оказалось легче, чем он предполагал. Из-за паники его рассказ звучал правдиво. – Я хотел отпроситься. Я могу успеть на ночной рейс до Абердина. Врачи не уверены, что она выкарабкается, она может умереть в любой момент. – Он сочинял на ходу. Были ли этой ночью рейсы до Абердина? Станет ли кто-нибудь проверять это? Неважно. – Прошу, Сара, я буду благодарен тебе по гроб жизни, – горячо сказал Джон.

Сара кивнула:

– Пойдем, заполнишь документы у меня в кабинете. Гарри полетит с тобой?

Джон кивнул, постаравшись не морщиться. Еще один большой пробел в его плане. Хоть бы Сара не додумалась позвонить Гарри, чтобы подтвердить его рассказ!

– Да, она уже едет в аэропорт. Там на месте возьмем машину.

Голос Джона дрогнул, как и всегда, когда он врал, но, к счастью, Сара этого не заметила.

– Я могу отпустить тебя максимум на две недели, – сказала Сара, обшаривая ящики стола. Она вытащила бланк. Джон второпях заполнил его и расписался. Его почерк был ужасно кривым.

– Спасибо, Сара. А теперь мне нужно идти. Еще проходить через проверку службы безопасности аэропорта, ну, сама понимаешь…