Текст книги "Белль и Себастьян"

Автор книги: Николя Ванье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

– У нас получилось!

Себастьян подбежал к Белль и обнял ее. А потом с нетерпением закричал:

– А боши? Ты забыла про них?

– О нет! Луиза, вы не могли бы подать мне мой ледоруб?

Анжелина взяла орудие и вернулась к мосту. Лицо ее светилось злой радостью.

– Что ты делаешь?

– Выигрываю для нас время, Тину!

Девушка собралась с силами и ударила ледорубом по ледяной дорожке. Кусок льда откололся и полетел в пропасть. Лицо ее покраснело от усилия, но она все била и била – с размаху, яростно, отчаянно. Страх смерти, холод, ужасное чувство, что на тебя охотятся, как на дикого зверя, – все это вырвалось наружу, передалось рукам и сделало их силу поистине титанической. Хватило нескольких хороших точных ударов, и лед, трескаясь, начал обваливаться, кусок за куском. Жюль взял второй ледоруб, присел на краю пропасти и тоже принялся наносить удары, вкладывая в них свою горечь и побежденный страх. По его лицу текли слезы. И вдруг трещина пробежала по ледяному полотну моста, чтобы вскоре расшириться под их удвоенными усилиями. С сухим щелчком лед поддался, и половина моста полетела вниз. Анжелина издала торжествующий вопль. Там, где минуту назад был мост, теперь торчал маленький обледеневший трамплин, обрывавшийся в пустоту.

– Вы слышали?

– Что?

– Крик. Кричала женщина. Они там, впереди!

– Может, это зверь?

– Козел? Или, может, мне просто показалось? Или это ветер кричит голосом беглой еврейки? Знаете, где я был в прошлом году, унтер-офицер? Под Сталинградом! Это вам о чем-нибудь говорит? Если я сказал, кричала женщина, значит, кричала женщина!

– Приказывайте, штурмбанфюрер!

Мужчины стояли лицом друг к другу чуть поодаль от колонны. Остальные воспользовались этой минутной передышкой, чтобы сгрудиться и согреться. Силы у всех были на исходе, и каждый надеялся, что сосед найдет в себе мужество обратиться к командиру. Но никто не решался стать тем безумцем, который бросит вызов штурмбанфюреру Виллему Штраубу.

Ханс еле стоял на ногах. Он не спал больше сорока часов и переживал самый страшный кошмар в своей жизни. Эти проклятые горы всерьез вознамерились его прикончить. Он умрет здесь с отмороженными ногами и носом! Он слышал, будто холод еще хуже чумы. И только уверенность, что его бросят, если он поддастся слабости, заставляла Ханса передвигать ноги. Он уже успел, сам того не замечая, оставить на тропе свои лыжи, которые только мешали карабкаться вверх по склону. Никто на это не обратил внимания, кроме Краусса, но и у него уже не было сил бороться.

– Не думаю, что меня хватит надолго, – сказал он зло.

– У нас нет выбора. И все это твоя дурацкая идея, Ханс!

– Это не я, это все Браун виноват! А ты еще его уговаривал! Я был пьяный как свинья, он бы меня не послушался, если бы не ты!

– Может, и так, но вот что мы имеем в результате!

– Медали нам точно не получить! Мы находим ему его жидов, и вот что получаем в благодарность! Я никогда ничего такого не хотел! Мы здесь все передохнем!

– Заткнись, Ханс!

Краусс кивком указал на штурмбанфюрера, который направился к ним. Странно, но Штрауб улыбался. Солдаты даже не попытались встать по стойке «смирно», однако он этого и не заметил. Обычно он наказывал и за куда меньшие оплошности. В голосе его звучали победные интонации:

– Они в наших руках! Они прямо перед нами, на расстоянии менее двухсот метров. Будем действовать наверняка: всем перестроиться в шеренгу и двигаться вперед. Мы возьмем их в тиски. Расстояние между людьми – от трех до пяти метров, но вы должны видеть друг друга. Сейчас не время теряться! Выполняйте приказ!

Неожиданная удача вернула солдатам силы. Если командир окажется прав, они наконец-то смогут вернуться в долину и забыть про этот белый ад!

Виллем Штрауб пошел впереди, влекомый нетерпением, а также инстинктом охотника. Видимость была практически нулевая, но теперь это не имело значения: беглецы совсем близко, он, казалось, чувствовал запах их страха. Он доверял своему чутью. Наверное, стоит пристрелить проводника и оставить его труп на леднике, чтобы напугать остальных. Штрауб нервно засмеялся. То была радость безумца, к которой примешивались удовлетворение и жажда крови. Кто-то должен заплатить за эту изнурительную прогулку…

Эйфория командира передалась солдатам. Они шли за ним, выстроившись в шеренгу. Охота на людей… Всем хотелось побыстрее с этим покончить.

А ветер все бесновался, швырял им в лицо ледяную крупу, мешал дышать, кусал за руки. Он нападал словно бы со всех сторон одновременно – с неба и со стороны промерзшего склона, разгонялся и ударялся о людей – жалкие препятствия перед лицом его безграничной мощи. Парадоксально, но это бесконечное кружение создавало иллюзию абсолютной неподвижности или ходьбы на месте. Однако солдаты упрямо шли вперед, повторяя про себя слова Штрауба.

Внезапно снежную бурю пронзил крик испуга и тут же оборвался, а следом за ним и второй. Солдаты замерли на месте, начав инстинктивно искать глазами командира. Штрауб застыл как вкопанный. Когда же он обернулся, лицо его было бледным, словно снега вокруг.

– Перекличка! Быстро!

– Эберхард!

– Дитрих!

– Фойербах!

– Краусс!

– Шульц!

– Вебер!

– Брюннер!

– Кеслер!

– Фукс… Штурмбанфюрер, по-моему, не хватает Глааса и Фогеля! – Голос унтер-офицера Фукса дрожал.

– Это невозможно! Они тут! Черт, ищите их!

Штрауб нашел глазами проводника. Тот стоял в двадцати метрах от него и махал рукой.

– Командир! Они упали! – И баварец указал на мостик над пропастью.

Когда они подошли ближе, стало видно то, что от них скрывал туман: зияющая пропасть, колоссальная черная черта на белоснежном фоне. На свежевыпавшем снегу две параллельных цепочки следов обрывались в эту пустоту. Чуть подальше они увидели другие следы – там прошла группа беглецов. А еще дальше – ледяной выступ, похожий на испорченный зуб.

Штрауб, упав на колени, издал жуткий вопль, который все никак не кончался. Шульц у него за спиной потерял сознание.

7

Как только они прошли через ущелье Бау, буря угомонилась.

Это было похоже на чудо. Полоска молочно-белого света вдруг появилась над тучами, и через них пробился первый луч солнца. Мало-помалу небо прояснялось, стихал ветер. Белль остановилась. Она часто дышала, опустив хвост. Впервые с тех пор, как они отправились в путь, собака подала признаки усталости. Себастьян встал на колени рядом с ней и отвязал веревку.

– Она тебе больше не нужна.

Окинув взглядом окрестности, он увидел камень, о котором говорил Сезар. Глыба напоминала оленя, только надо лбом у него торчали два странных камня, похожих на сосиски. Себастьян с криком сорвался с места, и Эстер, заразившись его энтузиазмом, побежала следом. Взрослые с удивлением смотрели, как дети спускаются по заснеженному склону. Белль весело скакала вокруг мальчика и лаяла. Они переглянулись – усталые, бледные, в присыпанной снегом одежде. Им до сих пор не верилось, что страшное позади. Анжелина нервным смехом прервала это состояние оцепенения:

– Вот мы и на месте! Только подумайте – мы в Швейцарии! Вы спасены! Спасены!

Луиза беззвучно заплакала. Похоже, она еще не до конца понимала, что происходит.

– Эстер… Она вырастет, и все будет хорошо?

Жюль взял руки жены в свои, осторожно снял с них варежки и поднес к губам.

– Конечно, любовь моя. Эстер вырастет, а мы состаримся вместе.

Анжелина из деликатности решила оставить их наедине, но Жюль окликнул ее:

– Это благодаря вам, Анжелина! И если у нас родится еще девочка… мы назовем ее в вашу честь!

Дети взобрались на огромный валун, чтобы полюбоваться долиной, раскинувшейся у их ног. Один только замерзший ручей нарушал сверкающую белизну пейзажа. Петляя, он стремился к небольшому ущелью, потом исчезал под массой голубоватого льда. Местами снег сверкал так ярко, что приходилось щуриться. Высоко в небе закричала хищная птица, и ее тень на мгновение упала на снег.

– Ты такой представлял Америку? – весело спросила Эстер.

– Это не Америка. Это Швейцария. Ты была права.

– Какая разница, правда ведь?

– Правда. Даже хорошо, что ты будешь недалеко. Однажды я приду к тебе в гости.

– Обещаешь?

– Чтоб мне лопнуть!

Они пришли в условленное место, запоздав на двенадцать часов. Высокогорное убежище находилось за перевалом Гран-Дефиле, но со швейцарской стороны. В хижине нашлись дрова, джутовый мешок со сладким бататом и миска свежего молока. Все это, очевидно, предназначалось беглецам. Человек, который должен был их встретить, судя по всему, устал ждать и ушел, но догадался оставить им немного еды. Теперь можно было поесть и, главное, развести костер!

В уголке комнаты, недалеко от очага, стояло три двойных койки. Они развесили на них для просушки свою одежду, а сами закутались в еще теплые одеяла, уже успевшие высохнуть перед огнем. Почти сразу все пятеро провалились в похожий на состояние комы сон.

На следующий день Анжелина, которая понятия не имела, кто помогает Гийому здесь, в Швейцарии, размышляла о том, как связаться с проводниками, когда послышался протяжный оклик: «Оэ-э-э!», сразу выдавший в госте местного жителя. Девушка, выбежав из хижины, увидела пастуха с крепким посохом. «Вылитый Сезар в молодости! Такой же коренастый и крепкий. И взгляд такой же подозрительный…» – успела подумать она.

– Это вы люди из Сен-Мартена?

– Это мы.

Пастух одобрительно присвистнул. Казалось, он очень удивился, увидев их живыми и здоровыми.

– Я видел ваши следы! Вы прошли через ущелье Бау?

– Да.

– А где Гийом?

– Я вместо него.

– Вы? И вы прошли через Бау? В такую пургу?

– Да, благодаря собаке. Она нас вела. – И Анжелина указала на Белль, лежавшую на солнышке.

Собака, услышав, что говорят о ней, вежливо помахала хвостом, потом лениво поднялась и подошла ближе.

– Она спасла нас всех. Без нее мы бы никогда не дошли.

Собака встала на задние лапы и лизнула Лину в лицо. Не выдержав ее веса, девушка, расхохотавшись, упала. Такого проявления привязанности и дружелюбия Анжелина удостоилась впервые. Белль полюбила и ее тоже!

Супруги Целлер и дети, выйдя на порог, тоже начали смеяться. Пастух снова присвистнул. Ему с трудом верилось, что эти люди смогли перейти через горы в такую страшную непогоду. Он подал Анжелине руку, чтобы помочь подняться, и спросил:

– Вы возвращаетесь сегодня?

– Пока еще нет. Я вам объясню… Дети, вы не могли бы подождать меня вон там, на поляне? Нам с мсье нужно поговорить.

Пришло время расставаться. Себастьян и Эстер шли рядом друг с другом, но не решались взяться за руки. Они знали, что увидятся нескоро. Эстер изо всех сил сдерживала слезы. С момента, когда они перешли границу, она чувствовала себя счастливой и легкой как перышко. Казалось бы – несколько крошечных шагов, и мир вокруг вдруг меняется до неузнаваемости! Ее родители тоже изменились. Настроение у них было немного странным – они и радовались и грустили.

Эстер, остановившись возле источника, присела на разогретый солнцем камень. Все тело у нее болело, даже пальцы на ногах, и временами ей казалось, будто она по-прежнему мерзнет. Но сейчас эта боль была почти удовольствием. Она взглянула на Себастьяна. Он просто стоял рядом и молчал, даже не смотрел на нее. Эстер, пряча улыбку, опустила голову. Мальчики более неуклюжие, чем девочки, она давно это заметила.

– Знаешь, я тебя не забуду. Никогда.

– И я тебя тоже. Но только нам и не надо забывать, потому что мы скоро увидимся, правда ведь? Швейцария – это же не так далеко, как Америка!

Он подмигнул, давая понять, что шутит, а она привстала на цыпочки, потому что он был выше на голову, и прижалась губами к его холодной щеке. А потом, стесняясь своего румянца, позвала Белль, которая поспешила присоединиться к ним.

– Ты очень большая, но я тебя теперь не боюсь. Еще ты очень красивая, и из всех собак на свете ты – самая смелая!

Анжелина, улыбаясь, шла к ним навстречу. Для Эстер пришло время вернуться к родителям.

– Я не могу возвратиться с тобой домой, Себастьян. Скажи, у тебя хватит сил пройти через Гран-Дефиле одному?

– Но почему ты хочешь остаться с ними? А как же я?

– Я не останусь с Целлерами. Я попробую попасть в Лондон. Если в деревне узнают, что это я вела беглецов, меня сразу бросят за решетку. Я и раньше была у бошей на подозрении. Мне хочется помочь выиграть эту войну, Себастьян. Я поговорила с Целлерами, и все то, что происходит… Нельзя смотреть на все это, опустив руки, понимаешь?

– Ну да. Думаю, да. Но только ты уже делала смелые вещи там, в Сен-Мартене.

– Я скоро вернусь, обещаю. Как только кончится война. Ты точно не боишься?

Мальчик с серьезным видом кивнул. Он немного помолчал, чтобы слезы, которые сдерживал с трудом, все-таки не полились из глаз, сглотнул и сказал тихо:

– Не беспокойся, ведь со мной Белль!

Сестра смотрела на него, и глаза ее блестели от слез. И Себастьян узнал этот взгляд, исполненный любви, который запечатлелся в его памяти. Только он думал, что то был взгляд его матери… Анжелина заботилась о нем с момента его рождения. Всегда была рядом – внимательная, нежная. Он вдруг понял, сколько всего не успел ей сказать, а теперь она уезжает в другую страну! Сначала Эстер, теперь Лина! Думать об этом было так грустно…

Угадав его чувства, Анжелина ласково привлекла Себастьяна к себе. Утешить его она не могла, поэтому просто взъерошила ему волосы. Себастьян не стал возражать. Он шмыгнул носом, сердито пнул ногой камешек, запрыгавший по дороге. Белль понеслась за ним следом, решив, что это такая игра. Она поймала камешек, вернулась и положила его к ногам Себастьяна, склонив голову и потешно высунув язык, словно улыбаясь. Ей не терпелось повторить все снова. Но у Себастьяна не было настроения играть. Он пожал плечами и снова всхлипнул. Лина заговорила неуверенно, как человек, который тщательно подбирает слова:

– Если бы не ты и твоя собака, мы бы никогда не перешли через границу. Теперь, Тину, я могу тебе это сказать: я очень опасалась, что мы не доберемся до ущелья! Если бы Белль не вывела нас к тому ледяному мосту, если бы не учуяла немцев, если бы просто выбрала другую дорогу, мы бы все уже умерли.

– А я знал, что она найдет дорогу. Пойми, Лина, Белль – это не просто собака, которая тебя слушается. Она…

И мальчик замолчал, будучи не в силах описать словами эту странную связь, установившуюся между ним и собакой.

– Думаю, я понимаю, о чем ты.

Они немного помолчали, наслаждаясь этим новым взаимопониманием. Что ж, придется дождаться конца войны, прежде чем они увидятся снова. Движение возле хижины, в двухстах метрах ниже по склону, привлекло ее внимание: Целлеры стояли на пороге хижины с рюкзаками на плечах. Уже веселее Анжелина спросила:

– Ты понял, как идти?

– Через ущелье Корвье, потом через Гран-Дефиле и в долину! После ущелья Бау это будет детская прогулка!

– Чистая правда! Особенно когда рядом Белль! Тину, послушай… Скажешь Сезару, что я… что я его люблю. А Гийому… Ты просто скажи ему…

– Что ты и его любишь, да?

Рассмеявшись, они обнялись. На сей раз ни Себастьян, ни Анжелина не стали скрывать своих слез. Пастух подошел к Анжелине, когда Себастьян уже собрался уходить.

– Этот мальчик пойдет домой один?

– Он не один.

И девушка кивнула на Белль, оглянувшуюся, чтобы убедиться: она идет с той же скоростью, что и Себастьян.

В чистом небе, испуская пронзительные крики, кружил орел. Погода обещала быть великолепной. Анжелина встала на каменный выступ, балконом нависающий над долиной. Она крепко держала Эстер за руку. Целлеры стояли позади них и улыбались. У всех четырех сжималось сердце, когда они смотрели вслед мальчику и его собаке. Они уже казались маленькими темными точками в самом конце синей линии – так выглядела с расстояния цепочка их следов на девственно-чистом снегу.

Себастьян надел снегоступы и шел бодрым шагом, хотя снег доходил ему почти до колен. Собаке бежать было легче, и она уже успела обогнать его на несколько метров.

Внезапно мальчик остановился, и его лохматая спутница тут же развернулась и подошла к нему. Анжелина, встревожившись, прикусила губу. Эстер затаила дыхание и, сама того не замечая, протянула в сторону Себастьяна руку.

Себастьян повернулся к ним. Отсюда его лицо казалось светлым пятнышком под темным шерстяным капюшоном. Невозможно было рассмотреть его выражение, но Эстер и Анжелина догадались, что он улыбается. Он обнял собаку и помахал свободной рукой в знак прощания. Потом повернулся и пошел вниз по склону. Впереди него весело скакала Белль.

ЭПИЛОГ

Весна в 1944 году пришла позже обычного. Казалось, природа, как и люди, уже устала от этой бесконечной войны. Но наверстать опоздание она успела в считаные дни. На фоне прозрачного неба буйство красок особенно радовало глаз – нежная зелень лиственниц и красноватые тона шишек, белые и желтые тона анютиных глазок, ярко-голубые – гречавки и лиловые – крокусов. Снег сошел, и освободившиеся от его плена склоны покрылись молодой травой. И только в горах кое-где остались пятна льда. В ярких лучах солнца они напоминали пятна золотого света.

Послышался лай, а потом – отрывистое, возбужденное тявканье. Сезар присел перед овчарней и произнес вслух не то ворчливо, не то шутливо:

– Вот упрямая башка! Тебе их не поймать, зато перебудишь все горы!

Он уже успел понаблюдать за собакой, и одного воспоминания о том, как она охотится на сурков, было достаточно, чтобы его развеселить. Конечно, он никогда не потешался над Белль в присутствии Себастьяна. Мальчик считал собаку образцом совершенства во всем, и горе тому, кто пытался ему возражать!

Белль обожала охотиться на сурков. Она тщетно пыталась поймать хоть одного с того времени, как снега растаяли и грызуны начали выбираться из нор. Но зверьки оказались слишком проворными и хитрыми даже для нее. Раз за разом собака упорно разрывала нору, пока не застревала в ней наполовину. Тогда она вылезала унылая, с грязной мордой. Но рядом возникал еще один сурок, и Белль снова бросалась за ним как умалишенная!

И вдруг тональность лая переменилась. Значит, Себастьян уже близко. Каждый день повторялась та же история.

Пастух подставил лицо солнцу. На душе у него было спокойно и радостно. От земли пахло весной – так, как он любил. Вместе с Себастьяном они пойдут смотреть на ягнят. Но только когда мальчик сделает уроки. Знания – это святое! На мгновение настроение Сезара омрачилось. И чему они там только учат этих ребят! Ну да ладно… однажды придет день, и все изменится к лучшему. Война закончится. Скоро. И, став мужчиной, Себастьян сам выберет себе будущее.

Заслышав серебристый смех внука, Сезар прищурился от яркого света. Сначала он увидел белую собаку, которая весело неслась к овчарне, потом из сосновой рощи вышли Себастьян и мальчишки с фермы Дюкросе. А, про них-то он и забыл! Трио неразлучных друзей! Сезар понял, что не сегодня и не завтра они с Себастьяном спокойно пойдут на рыбалку. Сказать по правде, его это совсем не огорчило. Ничего. Главное – чтобы мальчик был счастлив.

Помахивая хвостом, прибежала Белль. Она благонравно уселась рядом со стариком, словно бы желая показать, что умеет вести себя как положено овчарке-пату. С тех пор как она начала помогать Сезару с отарой, они прекрасно ладили.

Сезар почесал Белль за ухом и поднялся навстречу Себастьяну.