Текст книги "За славой, маг!"

Автор книги: Николай Андреев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Королевство. Тронгард.

Слабый свет одинокой свечи ложился на желтоватые странички дневника...

Запись девятая. Мне хочется поделиться своими открытиями с Гильдией, и иного выхода, кроме как созвать конференцию магов, я не вижу. Архимаг Асфар согласился на это. Он, правда, желал прежде общего собрания узнать, что же на самом деле я открыл, и мне с большим трудом удалось убедить главу Гильдии потерпеть. Это должно быть сюрпризом, это будет как удар Огнара по ксариатским армиям! Надо подготовиться к выступлению. К сожалению, опрометчиво было бы демонстрировать мои умения, ведь способ выхода в Астрал немедля отвратит Гильдию от моего открытия. Мне и самому так мерзко и гадко от единой мысли о том, что мне пришлось убить человека! Но я сделал это ради Магии!

Надо снова повторить речь перед конференцией...

Запись десятая. Позор! Позор Гильдии магов! Они смеялись, как они смеялись над моею речью! Когда я закончил свою речь, обращённую к сердцам всех этих людей, наступила тишина... А потом... потом... потом... А потом кто-то захохотал, а за ним – и весь зал. Это было ужасно: стоять за кафедрой, когда тебя окружают смеющиеся... нет, даже не глупцы – животные! Неспособные посмотреть дальше кончика собственного носа, они мнили себя магами, волшебниками, творцами прекрасного, демиургами, хозяевами мира. Они ошиблись – они просто обезьяны, в чьи руки попала книга с формулами заклинаний.

Я порывался доказать, что нашёл способ попасть в Астрал – но меня никто не слушал! Позор! Позор Гильдии! Я бросил эти слова прямо в пасть этому беснующемуся, заливающемуся грязью своего смеха, многоголовому животному! Но это животное было глухо...

Мне ничего не оставалось, как покинуть эту конференцию – и Гильдию. Я окончательно уверился в том, что мне не дадут заниматься исследованиями эти глупцы! Даже Архимаг Асфар, и тот провожал меня насмешливым взглядом. А ведь я считал его почти отцом! Он же принимал мои выпускные экзамены в Магической академии...

Быть может, если бы Тенперон был здесь, всё прошло бы иначе, Даркхам смог бы найти такие слова, которые бы убедили Гильдию. Но моего друга просто не было ни в столице, ни в Королевстве: говорили, что он путешествует то ли по Снежной пустоши, то ли по Аркадской империи, то ли по мидратским княжествам. Летом-то занятий в академии не было, и Тенперон в это время покидал страну, отправляясь на поиски... Честно говоря, я не знал, на поиски чего. Быть может, он тоже хотел узнать, как раздвинуть горизонты магии.

Я думал, что остался один. Осмеянный, но непобеждённый, не сломленный, готовый продолжать борьбу за свободное от предрассудков волшебство. Немайди помогла мне в этом: через несколько минут после окончания конференции, на одной из улиц Тронгарда, меня нашёл маг из Ордена алых магов. Ордена... Какое громкое названье для кучки недоучек, которые последовали когда-то за Артуро Родриго, директором мятежной школы для магов! Я видел их в деле: жалкие, неспособные на сотворение хоть одного мало-мальски действенного заклинания. И все их слова о поисках новых путей развития магии – фальшь, способ привлечь к себе хоть какое-то внимание. И как только Гильдия терпела такое? Да ещё и на конференции свои пускала представителей Ордена...

Этот человек сказал, что заинтересовался моими изысканиями и желает увидеть их результаты. Что ж, пускай! Хотя бы кто-то прислушался к моим словам! Я покажу им, что такое Астрал! Покажу... Но... как? Каким образом? Ведь человек... надо ведь человеческую душу освободить ради прорыва туда, во тьму, озаряемую светом далёких-далёких звёзд...

На мой вопрос, готовы ли алые маги пожертвовать человеческой жизнью ради этого, собеседник, не поколебавшись ни единого мгновенья, ответил утвердительно. Пусть... пусть сами убивают человека! Я не возьму на свою душу тяжесть ещё одного убийства, никогда!

Запись одиннадцатая. Я не мог смотреть на то, как убивают тех бедняг, которым было суждено стать проводниками в Астрал. Но мне надо было находиться там, в той комнате в Катакомбах, где алые маги решили провести эксперимент. Тарик, как они смотрели на меня, эти недоучки! Словно сам бог магии снизошёл к ним. Они просили поделиться со мной секретами состава, вводящим их в транс. А ещё с пеной у рта рассказывали о красоте стихии душ. Это выражение глаз... Кажется, это было преклонение. В их глазах я стал кем-то большим, чем маг. Это всё из-за юношеской горячности: в Ордене практически не было магов, старше тридцати-сорока лет. Они мечтали о власти, о могуществе, но кто-то всё-таки хотел познания. Алые предложили, нет, они умоляли меня помочь им, дать им власть над душами...

Смешно: ведь дальше выхода в Астрал я не продвинулся, да и не мог. Ведь мне пришлось бы убить человека ради того, чтобы вновь увидеть те звёзды, почувствовать себя свободным от всех возможных ограничений и запретов... Всё-таки Астрал тянул меня к себе, но я держал себя в руках. Пока ещё держал. Я решил, что мне не по пути с Орденом. Алые показались мне совсем не теми, кто способен использовать стихию душ так, как стоило. Они бы захотели власти, но не знаний! Я не хотел раскрывать Ордену своих секретов ради того, чтобы их использовали во зло. Ни за что, никогда!

Запись двенадцатая. Что же теперь предпринять? Утром произошёл разговор с Асфаром. Архимаг заявил, что одному из членов Гильдии не должно заниматься... Мне до сих пор больно вспоминать это слово! Заниматься моими «бреднями». Асфар не понял, он не смог...

Придётся оторваться от записей: Прибыл гонец. Как странно, письмо от Катрин пришло только вчера, вместе с весточкой от родителей...

Вся следующая страница была покрыта разводами от воды. Скорее всего, морской... или просто подсоленной воды. Это казалось странным – но лишь до того момента, как глаза пробежались по следующей записи...

Запись тринадцатая. Мама... Папа... Братья... Как это могло случиться? Как тайсарская лихорадка могла свалить их? Как? Где были лекари, где были проклятые жрецы проклятых богов? Вся моя семья... Все... А моя любимая, самая светлая, самая счастливая, самая добрая... Катрин... Она так танцевала... Боги, как она танцевала! А от её смеха даже вечно брюзжавший барон Торстон, её отец, улыбался... Через месяц мы с Катрин должны были обручиться... Мне больше никогда не поцеловать эти губы, никогда не сжать такую тёплую руку, никогда не услышать биение этого храброго и доброго сердца. Она умерла... Все они умерли, все сгорели от болезни в считанные дни! Боги, я проклинаю вас! Проклинаю! Вы убили мою семью, моих близких, мою любовь... Проклинаю!

Запись четырнадцатая. Когда-то я думал, что худшим днём в моей жизни был день той «Конференции хохота», где мои идеи оказались жестоко осмеяны. Ошибался, как же жестоко я ошибался! Не будет для меня горше дня, чем тот, в который я предал земле тела всей моей семьи.

Меня допустили и к Катрин, которую хоронили в фамильном склепе. Она была всё так же прекрасна, даже обезображенная лихорадкой.

Барон Торстон слёг в бреду – горе помутило его рассудок. Мне пришлось ещё хуже: дела семьи шли из рук вон плохо, пришлось заложить родовое имение. Архимаг Асфар исключил меня из Гильдии за день до того, и потому помощи оттуда мне ждать не приходилось...

Я познал настоящее одиночество и настоящий холод, куда там морозу Астрала...

Королевство. Беневаль.

Такир ещё много чего рассказал о былых временах. Будь я хронистом, сколько всего мне удалось бы занести в хронику! Подробности, неизвестные потомкам, жизни Беневаля и первых Огнаридов. Взаимоотношения с соседями, характеры основателей династий Владетелей – и многое, многое другое. Но куда мне до въедливых, любознательных историков...

– А однажды мы... Николас, что с тобой? Ты будто бы таешь, – Такир в один прыжок оказался рядом со мной. – Что же...

А мир и вправду шёл пятнами вокруг меня, исчезая, проваливаясь в кроваво-красну бездну...

Тишина разорвалась голосами Конрада Монферрата и милорда Беневаля, они были совсем рядом, но где? Так темно вокруг, даже безлунной ночью светлее. Неужто даже свет солнца или звёзд стал таким дорогим, что замковой Ори решил экономить и на нём...

– Может, требуется вызвать лекарей или жрецов из столицы? – это слова Конрада.

– Боюсь, здесь ни те, ни другие уже не помогут. Николас уходит от нас, я это чувствую, тень Даркоса уже зависла над ним. Рыцарь Конрад, поверьте, если бы хоть единый шанс, хоть надежда на спасение Николаса, я применил бы всю свою силу, все свои умения на их использование! – мне показалось, или голос Беневаля дрогнул? Ревенанты тоже страдают...

Я пытался повернуть голову: шея жутко болела. Боги, какая темень... А Конрад и Беневаль, даже если и были рядом, точно не могли заметить моих движений – в такой-то тьме! Рыцарь и дух прошлого хозяина замка продолжали разговор обо мне. Говорят так, будто я уже покойник. Ну уж нет, мага так просто на тот свет е отправить. Я достаточно нагл, чтобы помучить их своим присутствием ещё немного...

– И всё же, должен быть способ! Суще... – Конрад осёкся. – Милорд Николас! Вы пришли в себя! Вы меня слышите?

– Слышу, Конрад, не надо так кричать... – голова раскалывалась. – Я просто не смог так долго терпеть шутки Даркоса. Почему здесь так темно? Пусть Ори принесёт свечи...

– Но, милорд Николас, сейчас день, и Ваши покои полны света. Я не понимаю... – голос Конрада казался в высшей мере озадаченным.

– Николас, ты что, видишь только темноту? Неужели... Николас, обернись на мой голос, – а это уже Беневаль.

Кажется, слева от меня он стоит... Или летает чуть повыше пола. Голова всё-таки повернулась на шее, хотя это и стоило мне огромных усилий.

– Николас, твои глаза... Они... – впервые на моей памяти Беневаль не мог подобрать подходящих слов. Хотя этого и не требовалось: до меня начинало доходить, что же такое со мной произошло. Точнее, с моими глазами. Темнота, ни Даркоса не видно вокруг – и это в солнечный день. Такое бывает, да...

– Они ослепли, милорд Беневаль, Вы это хотели сказать? – и снова тьма окружила меня, чтобы через мгновение разлететься на тысячи осколков.

Холод, свет тысяч звёзд, а через мгновенье – поросшие вереском холмы и горные склоны. Солнечный свет, Такир Беневаль, оглядывающийся по сторонам. Здесь мне всё было видно...

– Николас, ты так внезапно пропал, – Такир странно поглядывал на меня.

– Что-то вернуло меня в нормальный мир. Только... мне не хочется туда возвращаться. Там я не вижу. Я ослеп, – комок подкатил к моему горлу, и я не говорил, а скорее хрипел.

– Ослеп? Но как... Ты же видишь меня здесь, в этом мире? Не понимаю... – Те же интонации, что у и его предка, Эдвина. Фамильная черта?

Хотелось думать о чепухе, о глупостях, но не о том, что же со мной происходит.

– Зато я понимаю: Даркос меня предупреждал об этом. Просто так мне не вернуться в мир живых, Равновесие потребовало кое-что взамен.

– И причём не по твоей вине, знаешь ли, юный маг, – голос шёл откуда-то сзади. Бог-проводник мёртвых оказался тут как тут.

Теперь на нём были уже малиновые штаны в зелёный горошек, простая полотняная рубаха с распахнутым воротом и прутик орехового дерева в левой руке. Однако, как ни странно, этот безумный облик не вызывал удивления. Скорее, возникало чувство, что Даркос и ДОЛЖЕН так одеваться, и никак иначе.

– Этот мир становится слишком населённым, – попытался пошутить Такир Беневаль, пряча за шуткой своё удивление. – Вы...

– Даркос. Бог Даркос. Ты, кстати, в моём мире находишься, хотел вот всё тебя навестить, да некогда. Люди, знаешь ли, даже из вежливости не хотят перестать умирать и дать мне пару свободных минуток, – ухмыльнулся Даркос. – Но на этот раз я воспользовался той неразберихой, которая возникла из-за состояния Николаса.

Бог посмотрел мне прямо в глаза, но мне пришлось отвернуться: взгляд Даркос был слишком тяжёл для меня.

– Это тебе так кажется, что слишком тяжёл. Ты вообще-то против Равновесия пошёл – и даже победил его. На некоторое время. Ты до борешься, и весьма успешно борешься, за то, чтобы чужая глупость не отправила тебя к моему папочке.

Даркос картинно развёл руками, а потом залился звонким смехом.

– Вообще, конечно, интересная ситуация. Однажды кое-что, – Даркос произнёс последнее слово с просто-таки осязаемым отвращением, – уже привело к подобным последствиям. Только в тот раз ко мне отправилась довольно-таки большая компания бедняг. А на этот раз... Николас, тебя спасает фамильная настырность – и холодность. Да, тебя можно назвать бесчувственным – и это-то и спасает тебя. Пока что спасает. Ты уже успел заметить, что стоишь одной ногой а этом свете, а другой – на том. Да уж, каламбурчик...

Даркос проказливо улыбнулся.

– Люблю каламбуры, люблю шутников и весельчаков. Они могут составить прекрасную компанию по пути к чертогам моего отца. Но да ладно. Даже не будучи шутником, ты мне нравишься, Николас. Тебе предстоят интересные дела, не великие, может быть, не нравятся мне великие дела. Они, на самом деле, не так уж интересны, – пальцы Даркоса изобразили в воздухе замысловатый узор. – Да и столько работы после тех, кто ничем, кроме подвигов, и заниматься не может и не умеет! Так вот. К сожалению, дела снова зовут меня подальше отсюда, но я успею тебе кое-что посоветовать. Не сдавайся. Никогда не сдавайся. Тебе ещё предстоит бой за жизнь, и, знаешь, я очень хочу, чтобы ты его выиграл. Да и, признаться, есть ещё один в высшей степени мерзкий тип, который желает, чтобы ты жил и здравствовал. Он тебе тоже привет передавал. Ты его по глупому балахону узнаешь и манерам ярмарочного фокусника.

Похоже, Даркос очень не любил того человека, о котором говорил. Как-то уже совсем и не приятно становится от мысли, что какие-то... в общем, какие-то люди (и боги) интересуются мною. Непонятный интерес – это мне не нравилось никогда.

– Так что, Николас, держись! Слышишь, держись до конца! Ведь ты мне, будучи живым, столько работы облегчишь!– это говорил уже не бог, а вихрь из жёлтых и красных листьев, закрутившийся в воздухе. Запахло осенним лесом...

Королевство. Герцогство Сагирина.

Утро пришло на равнины южного Королевства. Хмурые облака проносились над землёй. Стояли лужи.

– Опостылело мне это уже, парни, как же опостылело! Прячемся, трясёмся за жизнь, а там – наши родичи гибнут! Позор огнарской армии! Позор! – раненая рука совершенно не мешала светловолосому, молодому огнару с правильными, едва ли не аристократическими чертами лица, вещать. Собственно, говорить по поводу (и даже без оного) Эльфред мог везде и в любой ситуации. Деревенского певца только смерть заставила бы замолчать. Но люди, более или менее хорошо знавшие Эльфреда, в этом сильно сомневались.

– Помолчи, и без тебя тошно, – проворчал рыжий бородач, Хардак, поплотнее закутываясь в шерстяной плащ. – Похлёбки бы, да с чесночком, да с горбушкой ржаного хлебушка...

Хардак причмокнул своими необъятными губами, закатил глаза и, похоже, отправил мысли подальше от этого местечка, к родному дому, к печке, к столу...

– Пошто уж ты вспомнил, а, пошто? – тёмно-русый великан Ян Усмарь хлопнул в ладоши, отчего нечто вроде грома раскатилось по округе. – И так не ели уж сколько...

Всеобщее урчание животов было ему ответом. Всеобщее... Но один желудок изволил молчать.

Рядом с бившимся в лихорадке усачом, которого уже скоро должен был посетить Даркос, лежал, уставившись в небеса, "тот самый седовласый Старик". Именно так успели прозвать приползшего к огоньку странного человека. Сперва думали, что он отправится на тот свет, так ужасен был видок Старика, но нет – выдержал. С утра уже никто бы не сказал, что этот человек прополз лиги две или трети, под дождём, смертельно уставший – но не сломленный.

От него со вчерашнего вечера не было слышно ни звука. Старик просто пялился в небо, не обращая ни на что внимания – и это-то пугало. Было в этом человеке что-то... ненормальное... Что-то от загробного мира.

– Слышь, Ян, ты чего о нём думаешь? – шёпотом спросил Усмаря Хардак. Похоже, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о еде, бородач решил думать о Старике.

– Я-то? Странный он, больно на волхвов наших похож. И смерть у него в глазах, это каждый дружинник знает, когда вместо человека на тебя костлявая глядит...

Ян Усмарь не был огнаром – рождён он был мидратами. С юности служил в дружине одного мелкого князька, державшего вотчину на границе с Королевством. Дни сменялись днями, бои – боями, а веселье – печалью. Усмарю было скучно на родине, его душа требовала деяний, а не делишек вроде "охраны" проходящего мимо купеческого каравана. И вот пятнадцать лет назад разразилась очередная война Королевства с Тайсарским каганатом. Там были настоящие сражения, можно было потешить себя ратными подвигами. Ян Усмарь упросил князя отпустить своего дружинника – и смог попасть в огнарскую армию. Любой желающий мог попроситься туда, не только потомок воинов Огнара. Первые короли прекрасно понимали, что для северян, привыкших к постоянным стычкам и дракам, сложно будет заниматься мирным трудом. К тому же враги окружали со всех сторон, ксариаты желали поквитаться за поражения, а мидраты – за гибель своего единого государства. Тысячи и тысячи вчерашних охотников и дружинников стали щитом юной страны, и ещё каким щитом! Правда, на содержание такой оравы требовались огромные средства, поэтому каждый король определял верхний предел количества воинов, состоящих на службе у короны. В случае чего, на помощь приходили ополчения знати и войска Владетелей. Да и занимать их надо было постоянно, иначе бы солдаты устроили бы весёлую жизнь самому Королевству. Благо с последним пока что справлялись: войн огнарам хватало, с лихвой. Огнариды могли даже уступить соседям пару-тройку конфликтов, не жалко...

– Ну какой же Даркос – костлявый? Даже "костялвая", – прыснул Эльфред. – Вот скажи ему это при встрече, он, думаю, шутку оценит. Мне бабушка говорила, сын Тайтоса – преизрядный шутник.

– Это к вам Даркос приходит, а к нам, мидратам – костлявая. Ты смотри, ещё познакомлю тебя, краснобай, с нею. Не до смеха будет! – Ян загоготал.

– Вы здесь веселитесь, а ваш товарищ по оружию умирает от лихорадки. Какие же вы... – звуки незнакомого голоса застряли в ушах беседовавших у догорающего костра. Эльфред завертел головой, Хардак натянул плащ на самые глаза ("Даркос пришёл, Даркос пришёл!"), и лишь Усмарь был спокоен.

– Ты тоже, незнакомец, не особливо волнуешься, – пожал плечами Ян, поглядывая на Старика. И вправду, именно ему принадлежал тот жёсткий голос, который будто бы из металла выковали.

– Но я и не смеюсь, – этот странный человек приподнялся на локтях. – Надо что-то сделать, чтобы хотя бы ему страдания облегчить...

– Добить предлагаешь? – присоединился к очень "весёлому" разговору Хардак. – Так, что ли?

– Уже ничего не надо, братцы, – прохрипел бившийся в ознобе солдат и затих. Глаза остекленели...

– Даркоса встречать отправился, – сглотнул Хардак...

Похоронить по-человечески беднягу не смогли: могилу рыть было нечем, а камней для кургана достать в округе было невозможно.

Эльфред нашёл поблизости, на вершине одного из холмов, расщелину, в которую положили тело, и кое-как накрыли кусками дёрна. После решено было уходить. Правда, тут же встал вопрос: а куда же, собственно, идти. По округе вполне могли рыскать тайсарские разъезды, и четверых пеших людей могли просто расстрелять издалека. Да и если бы не расстреливали: только у Усмаря осталось оружие, остальные его бросили, чтобы легче было скрыться с поля боя.

– А этот топорик-то я не брошу, он мне верой и правдой послужил, товарищем стал, и мне же его – в яму, в грязь, в лужу, под копыта степных коней? – говоря это, Ян любовно поглаживал щербато улыбавшееся лезвие. – Дедовский топорик-то ещё, счастливый...

Возразить на это никто бы не смог. Да и как-то не хотелось спорить о степени "счастливости" топора, который был в руках у опытного бойца...

Четверо людей брели по полям, поросшим ковылём, ромашками и одуванчиками. Где-то там, впереди, находился Ларанн, который тайсары вполне могли и обойти стороной. А там и отдых, и еда, и помощь...

Разговаривали мало: скорее, это Эльфред говорил почти что без умолку, а остальные поддакивали да отвечали короткими фразами. Старик же больше молчал, думая о чём-то своём.

– А вот ещё, помню, рассказывал мне отец, как они пошли в лес, прозванный в деревушке Неспящим... – рассказывал очередную байку Эльфред, когда честная компания взбиралась на очередной холм.

– Дымом пахнет, – произнёс Старик, втягивая ноздрями воздух.

Деревенский певец умолк, то ли принюхиваясь, то ли разозлившись на наглого незнакомца, перебившего его на самом интересном месте рассказа.

– И правды, дымком тянет, – подтвердил Усмарь. – А ну-ка, поглядим...

Ян, несмотря на усталость, взбежал на вершину холма, вгляделся вдаль – и обомлел.

– Эй, что там? Что там? – Хардак последовал за мидратом – и то же остановился как вкопанный.

– Ларанн. Был, – коротко ответил Старик и с неожиданной для его возраста прытью устремился к догоравшему городу...

Деревянная стена вокруг города была практически нетронута – только вместо ворот зияла опаленная дыра. Земля за этой дырой была усеяна трупами людей и лошадей. Трупы были повсюду: даже мирные жители не избежали тайсарских мечей и стрел. Не будь на небе чёрных туч и не свети солнце, цари обычная для здешних мест жара – уже стояла бы жуткая вонь мертвечины. Но холод холодом, а в воздухе уже вились первые мухи, а вскорости и вороньё должно было слететься на пиршество.

– Звери. Здесь не тайсары, а звери какие-то побывали. Степняки не жестокие, они мстительные... -протянул Ян Усмарь, с содроганием оглядывая побоище.

Раздался грохот и треск: неподалёку просел горевший дом, подняв алую тучу искр.

– Тут вообще живые есть? – выкрикнул во всю мощь своих лёгких Ян Усмарь, будто стараясь потягаться с громом громкостью своего голоса.

Ответом мидрату была тишина.

– Не могли же они всех – за такое короткое время, ведь так, не могли? – Эльфреда, похоже, мутило. Он ведь совсем недавно решил пойти в Южную армию, семье трудно было прокормить до сих пор холостого парня, а певцу не хотелось быть обузой...

– Кто их знает. Городок-то... А тайсаров – ух! – деловито заметил Хардак. – А ты, Старик, чего об этом думаешь? Старик!

Все трое повернулись к этому чудаку: тот стоял на коленях, уставившись в одну точку. Его можно было бы принять за трупа, если бы не пальцы, нервно теребившие воротник рваной рубахи.

– Оставь его. Вдруг у него тут друзья полегли... Да и кто из армии тут может быть, не все же погибли вчера... – Эльфред и сам почти не верил в последнее.

– А и то верно. Надо бы осмотреться. И чего-нибудь взять с собою, вдруг что-то полезное да осталось. Мёртвым уже ни к чему, а нам пригодится, – протянул Хардак и направился в сторону нетронутых огнём и врагом домов. Таких, правда, было маловато...