Текст книги "За славой, маг!"

Автор книги: Николай Андреев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Королевство. Графство Беневаль.

Я уже начал бояться, что Конрада хватил удар: Монферрат стоял посреди Большого зала с широко раскрытыми глазами и неимоверно широко распахнутым ртом, не подавая признаков жизни. Интересно, а как он воспримет других, так сказать, обитателей Беневаля? Я ведь был единственным более или менее нормальным жителем замка.

– Вы – маг? – наконец-то у Монферрата хватило сил на то, чтобы повернуть голову и связать пару слов.

– Я волшебник, только-только закончивший учёбу. Надеюсь, у Вас нет предосудительного отношения к обладающим даром менять этот мир? – с надеждой спросил я.

Конрад замолчал на несколько бесконечных мгновений, а потом с глубокомысленным видом изрёк:

– Если Вы – волшебник, милорд, а не маг, то это совершенно меняет дело. Да, меняет. Магов я не так чтобы люблю... А вот волшебники мне пока что ничего плохого не сделали, – выдохнул Монферрат. – А как Вы быстро сумели меня сюда перенести... И прошу милорда продолжать обращаться ко мне на "ты", я не из тех, кто нарушает Кодекс Огнара.

Похоже, Конрад черпал свои силы, попадая в не самые простые ситуации, в старинных обычаях и формальностях. Иногда так приятно знать: ещё есть, за что ухватиться в этом мире. Хоть что-то нормальное, обыденное, привычное. О старинных обычаях и традициях легче думать, нежели о соседях-волшебниках, призраках, ревенантах, домовых и некромантах. Я надеялся, что у Конрада хватит выдержки повстречаться с другими обитателями Беневаля.

– Похоже, рыцарь Конрад всё-таки решился посетить нашу скромную обитель, – к счастью, Беневаль решил встретить гостя в человеческом облике и человеческим способом. Что может быть обыкновенней вышедшего из дверей хозяина дома в домашней рубахе и серых штанах? К тому же сквозь эту рубаху не был видно двери позади Эдвина Беневаля.

– Премного рад Вас видеть, сударь. Похоже, этот замок и вправду нуждается в небольшом ремонте, – мимо головы Монферрата с тихим свистом пролетел кусок деревянных перекрытий потолка. Надо отдать должное выдержке рыцаря: Конрад даже не обернулся на звук. Похоже, Монферрат готовился к тому, что в этом замке может произойти всё, что угодно. Ну что ж, посмотрим, насколько широко его понимание "всего, что угодно".

– Вы это верно заметили, рыцарь Конрад. Что ж, надеюсь, не самый лучший вид Беневаля не отобьёт Вашу охоту служить его хозяину, – а откуда, интересно, Эдвин узнал об этом?

– Думаю, что нет. Сударь, а откуда Вы...

– Вот интересно, а наш гость уже догадался, что попал в замок, который может назвать нормальным лишь человек с весьма своеобразным чувством юмора? – прямо из воздуха появился Малькольм. Его лицо было даже более серьёзно, чем лик каменной статуи.

– Полагаю, что благодаря тебе, Малькольм, уже догадался. То есть прошло уже семь мгновений с того момента. Простите, уже девять. Нет, уже двенадцать, – Ори, как обычно, последовал за дворецким. Интересно, он издевается или на самом деле так любит точность?

– Ори, прошу тебя, не надо вести подсчёт прошедшим мгновениям. Конрад, с тобою всё в порядке? – вид Монферрата мне очень не нравился.

Закусив губу, рыцарь переводил взгляд то на одного "жителя" Беневаля, то на другого. При этом его рука плясала на поясе в поисках ножен (от неожиданности Монферрат даже забыл, куда их прицепил), а пальцы едва-едва дрожали. В общем, нервы у Конрада вот-вот могли сдать: нужно было вмешаться.

– Рыцарь Конрад Монферрат, как твой сюзерен, приказываю тебе не обращать внимания на странности первых жителей Беневаля! – нужно было сыграть на привычке рыцаря подчиняться приказаниям сюзерена.

Кажется, помогло: во всяком случае, пальцы Конрада перестали дрожать, да и меч он сумел найти. Не без труда, конечно, но всё-таки...

– Что ж, думаю, Монферрату здесь понравится, – Эдвин подмигнул! Это было совсем непохоже на ревенанта. Похоже, Беневаль одобрил мой выбор и оценил по достоинству выдержку рыцаря. – Осваивайтесь здесь, рыцарь Конрад, ещё много чего интересного Вам предстоит увидеть...

Постепенно замок принимал более или менее сносный вид. Владек смог починить ворота и даже заделать несколько щелей в стенах донжона. Теперь в моём зале не так уж и сильно сквозило, если только за стенами Беневаля не поднимался сильный ветер.

Конрад Монферрат неплохо устроился в комнате, которую ему отвёл Малькольм. Правда, в ней рыцарь столкнулся с моим кенари, Владек не счёл нужным стать невидимым для глаз простого смертного. Что ж, надо было отдать должное нервам Конрада: после встречи с замковым и призраком дворецкого Монферрат сделал вид, что ничего необычного не происходит. Ему даже хватило выдержки (или храбрости) поприветствовать Владека и спросить, скоро ли закончится ремонт покоев. Кенари же решил отделаться парой ничего не значивших фраз: привести в порядок замок было делом не одного месяца.

Конрад обставил комнату по своему вкусу. На стене теперь висели ножны с мечом, а сложенная вдвое кольчуга лежала у изголовья кровати. Сам же хозяин этих вещей целыми днями бродил по замку, пытаясь освоиться в казавшихся бесконечными коридорах и залах. Дворецкий Малькольм привёл в порядок кухню и кладовую, в которых теперь вовсю хозяйничал домовой Ори. А вот граф Беневаль практически не показывался нам на глаза, я лишь чувствовал его присутствие, и не более.

Аркадская империя. Аркадия.

Андроник ликовал: «ночная стража» всё-таки взяла этого проклятого колдуна! Живым и невредимым! несколько синяков, ссадин и разбитый в кровь нос не считаются: издержки профессии, так сказать. Ласкарий думать даже забыл о том, что заговорщики, на которых, собственно, и устраивали облаву, сумели скрыться. Ничего, и их черёд когда-нибудь придёт... Колдуна-то, колдуна взяли!

– Мигом – во дворец, пусть готовятся встретить дорого гостя! – двое "ночников" стремглав помчались в переулки, где дожидались их верные скакуны.

Удар Андроник даром не прошёл, еретик начал приходить в себя уже на полпути ко дворцу. Огнар открыл глаза, огляделся – и захотел скрыться. Еретик пытался спрыгнуть с лошади, точнее, свалиться, – в его состоянии и положении было не до прыжков. Рывок, ещё один – и только застонали пеньковые верёвки, которыми колдуна намертво привязали к боку пегой лошадки.

– Это тебе не проклятую волшбу творить, – злобно ухмыльнулся Андроник, глядя на безуспешные попытки еретика вырваться. – Верёвка, знаешь ли, и в Ксаре – верёвка. А ты не нервничай, иначе мне придётся тебя успокоить. Хочешь, чтобы я тебе на этот раз руку сломал?

Колдун помахал головой: во рту у него торчал кляп. Руки же были связаны, и на них надели перчатки из толстой кожи: чтобы лишить пальцы ловкости, потребной для волшбы.

– Знаете, иллюстрий, мне он чем-то напоминает подарок ко Дню Аркара. Разве что сверкающей обёртки не хватает, – заметил один из гвардейцев. – Может, устроим, а? Я знаю одного хорошего литейщика, мастер своего дела! Ему бы только форму по размеру найти, чтобы колдун во весь рост вошёл, да нужное количество металла расплавить. А потом... Еретик, хочешь жить вечно? Устроим в лучшем виде! Золотой статуе время не страшно...

Колдун яростно замотал головой. Казалось, кляп вот-вот выпадет у него изо рта вместе с чёрной бранью и проклятьями: но нет, кусок ветоши держался не хуже гладиатора на арене.

– Скажи мне потом, как найти этого литейщика. Думаю, когда-нибудь воспользуюсь его услугами, – кивнул Андроник, не сводя глаз с еретика. – Ну вот мы и прибыли! Импера... А что здесь делают эти проклятые инквизиторы?..

Путь к воротам Большого Императорского дворца преграждал небольшой отряд, человек в пятнадцать, Белой длани. Среди инквизиторов можно было разглядеть и "следика" Феофана. Похоже, тот был в прекрасном расположении духа: улыбался и, кажется, шутил с "коллегами".

– Дорогу дрункарию виглы! – Андроник поднял коня на дыбы, желая припугнуть вставших у него на пути инквизиторов. Однако священники даже вздрогнули: в пыточных камерах жертвы им и пострашнее угрожали. Но мёртвые вряд ли могут достать живых...

– Иллюстрий, именами Аркара и Патриарха, я забираю у Вас проклятого Богом колдуна, – вперёд вышел инквизитором рангом повыше Феофана. Белая ряса с пурпурной каймой, посох с навершием в виде креста Аркара и красный отпечаток ладони напротив сердца.

– Этот колдун пойман силами "ночной стражи", и никто, кроме самого императора Иоанна Дуки Ватаца, не вправе его у нас отнимать, – лицо Ласкария потемнело, ещё немного, и могла разразиться буря.

– Иллюстрий, можете не беспокоиться, Благословенный Аркаром лично отдал приказ именно служителям Господа заняться еретиком, – раздался голос, от которого разило за версту елеем, ладаном и ядами. Похоже, Феофан был рад насолить Андронику.

Андронику пришлось принимать решение на ходу. С одной стороны, отпускать только-только попавшего к ним в руки еретика – удар по самолюбию Ласкария и авторитету "ночной стражи". С другой стороны, священники вряд ли врали в том, что сам император разрешил им забрать колдуна. И как успели-то собрать эту "честную компанию", Онтрар побери! С Белой дланью ругаться не хотелось совершенно...

– Иоанн, что всё это значит? – Андроник стоял посреди императорских покоев. Минуту назад Ласкарию пришлось прорываться сквозь целые армии чиновников и слуг, не желавших пропускать дрункария (самого дрункария, победителя партафцев!!!) к императору без предварительного приглашения или разрешения. Но один лишь вид разъярённого Андроника действовал не хуже обнажённого клинка.

– О чём ты, Андроник? – Иоанн не просто не поднялся из-за письменного стола: он даже не оторвал взгляда от разложенной карты юго-восточных границ империи.

– Только что священники из Белой длани увели пойманного мною еретика. Он же наша единственная надежда на раскрытие покушения на тебя!!! Иоанн, твоя рана до сих пор не прошла.

– Андроник, никогда не иди против воли императора – и Аркара. Обстоятельства сложились так, что пришлось отдать инквизиции этого огнара. Успокойся, сейчас не до того. Взгляни на карту, что ты видишь?

– Не до того, не до того... – буря миновала, так и не начавшись, но на Андроника теперь больно было смотреть. Весь его облик буквально кричал о том, что его предали. У Ласкария были личные счёты с колдуном: и что, проклятому огнару всё-таки удалось миновать кары!

– Андроник, сейчас и в самом деле не до того, – наконец-то Иоанн соизволил повернуться к Ласкарию. В голосе императора звучал металл. – Присядь-ка.

Дрункарий сел в широкое кресло, совсем недавно появившееся в кабинете Иоанна.

– Взгляни, – указательный палец императора ткнулся в точку на границе Аркадской империи и Тайсарского каганата. – Тебе известно, что подвластные кагану племена вот в этой области совсем недавно попросили принять их под мою руку?

– Это происходило уже не раз и не два за последние полвека, – спокойствие потихоньку возвращалось к Ласкарию. – Эти кочевники, живущие на нашей юго-восточной границе, похоже, взяли себе в привычку каждые десять лет менять своих покровителей. Думаю, у них нечто вроде Лаконских игр: кто послужит большему количество императоров и каганов.

– Может быть, вот только впервые за три с половиной века целый народ, обитающий в каганате, просится под нашу руку, – на лице Иоанна появилась улыбка, более похожая на волчий оскал.

– Какой же народ? – Ласкарий лишь делал вид, что ему на самом деле интересно.

– Тайсары, мой дрункарий, тайсары! – кажется, улыбка Иоанна могла бы победить в соревновании "улыбнись до самых ушей". – Сам царь тайсарский и прочее, прочее, прочее, просит меня оказать ему помощь в деле возвращения истинному владыке каганата настоящей власти. И всё благодаря тому, что именно при помощи аркадцев султан Аббас смог вернуть себе Партафский престол.

"Правда, обошлось ему это ой как недёшево" – подумал Андроник.

– Представь себе: впервые за целых три с половиной века аркадские легионы победным маршем идут по просторам Степи, штандарты легионов вздымаются над столицей каганата...

– Да, мой император, это будет счастливейшее зрелище для глаз истинного аркадца, – всё-таки Ватац знал, чем "купить" дрункария: призраком новой Ксариатской империи. – Но что смогут несколько легионов и пара-тройка турм против тайсарских туменов? Даже учитывая то, что большая часть войск кагана прикована к границам Тарнланда, вряд ли получится что-то лучшее, чем очередная погоня всадников за измождёнными и обескровленными когортами наших воинов. А просьбы тайсарского царя... Тайсаров слишком уж мало осталось в Тайсарском каганате, хотя это и кажется глупой шуткой. Иоанн, ты не хуже меня знаешь...

– Андроник, Андроник, почему же ты смотришь только как военный стратег, на полотно мира, нарисованное честным художником-трудягой углём? К сожалению, правителям чаще приходится смотреть на картину мира, нарисованную пройдохой сотнями красок.

Иоанн Дука Ватац обожал искусство, привечал всевозможных художников, музыкантов, танцоров, поэтов, мозаичников. А вот скульпторов – ненавидел. Взглянув на очередной холодный бюст, император прямо-таки зверел. А всё потому, что Иоанн боялся. Да-да, боялся: он видел в этих обтёсанных кусках мрамора себя, но не живого, а умершего, холодного, пожираемого червями и жуками. Ангел смерти, до поры до времени стоявший за спиной у Ватаца, словно бы выходил вперёд и заглядывал в глаза Иоанну.

– Так вот, я ещё раз повторю: царь тайсаров Танхар просит моей помощи в деле возвращения ему настоящей власти. К твоему сведению, большая часть отрядов, стерегущих западные границы каганата, состоит именно из природных тайсаров, а не всяких там динлинов, ди, телессцев, сяньби, юэчжей и табгачей, – Иоанн поморщился. – Настоящая мука – просто выговорить имена этих племён, не то что запомнить, кто есть кто. Если я соглашусь помочь Танхару, то он сможет сделать так, чтобы эти отряды совершенно случайно не заметили, как наши легионы проходят через границы и двигаются к столице каганата. А может, мы даже сумеем договориться об участии самих тайсаров в уничтожении верных Сарлеку степняков. Представь, Андроник, как наши легионы идут и идут к самому сердцу степей, а извечные враги сами прокладывают для них дорогу. К тому же я веду переговоры с мидратскими князьями, может быть, несколько их дружин отвлекут тумен-другой на северо-восточной границе каганата. А уж если удастся на свою сторону переманить какую-либо из орд... Ты понимаешь, Андроник, что перед нами открывается великолепный шанс? Сам Аркар указывает, что мы должны сделать. А ты всё губишь своим недоверием...

Иоанн и Андроник долго ещё спорили о том, стоит ли начинать весной войну с кочевниками или же нет. Ласкарий обращал внимание императора на трудность со снабжением армии в степях, Ватац же убеждал, что это дело поправимое.

– Иоанн, легионеры вряд ли будут есть траву или собирать по дороге ягоды и грибочки.

– Мы двинем речную флотилию по степным речкам, сухопутная армия будет снабжаться по воде, – парировал Иоанн.

– У Сарлека подавляющее превосходство в коннице, они нас просто изнурят постоянными обстрелами, а потом добьют одной атакой катафрактов, – не унимался Андроник. Но желание спорить с императором становилось всё слабее и слабее. Ласкарий уже видел в своём воображении аркадские хоругви над крышами дворца каганов. И – солнце, обязательно должно быть солнце, озаряющее марширующие сквозь открытые ворота Тайсара легионы. А ещё – орлы, серебряные орлы, символы древних ксариатских армий...

– А мы воспользуемся помощью недовольных динлинами племён. Слишком уж долго каганы правили другими народами, населяющие Степь. Совсем недавно несколько десятков тысяч семей уже откочевали в Орды. Из каганата бегут, Андроник, понимаешь? Но скоро на смену беглецам могут придти борцы. И в нашей власти сделать так, чтобы это случилось как можно скорее. Решайся, Андроник, похоже, только ты и можешь возглавить армию в будущей войне. Аркадская империя стала бедна на талантливых полководцев, – вздохнул Иоанн.

"Как и на честных купцов, добрых инквизиторов и чиновников-альтруистов" – горестно подумал Андроник, но вслух этого сказать не решился.

– Что ж, тогда...

– Замечательно, Андроник, завтра же ты на дромоне отправишься к южной границе, твои легионы уже заждались своего героя. Тебе предстоит подготовить войска к новой войне. Но на границу с каганатом воины должны двинуться только после моего прямого указания. Пусть каган и владыки других наших соседей будут терзаться сомнениями, где вскоре предстоит шагать нашим легионерам.

– А как же "ночная стража"? – Ласкарий напрягся. Заговор вот-вот будет раскрыт – а тот, кто более всего этому способствовал, уплывает на юг. – Ведь мы вот-вот нападём на след заговорщиков...

– Придётся уж твоим "ночникам" самостоятельно справиться с этим, – наигранно вздохнул Иоанн. – Мне кажется, твой помощник, Филофей Ириник, сможет завершить это дело...

Иоанн Дука тяжело вздохнул, едва дверь закрылась за Андроником. Император бросил ещё один взгляд на карту восточных границ, и на его лице расцвела озорная улыбка. Эта война в любом случае закончится успехом. Если Ласкарий победит и в этот раз – что ж, можно будет честно порадоваться его деяниям, справить новый триумф и подумывать о ещё одной войне с «кровниками» Аркадской империи. А вот если Андроник не справится... Ласкарий становился слишком популярен в стране. Это было бы похоже на комедию, но выходила скорее драма: война с Партафой опустошила казну, пополнить которую не удалось даже благодаря выкачиванию всех соков из присоединённых земель. Налоги пошли вверх, любовь народа к династии Ватацев – вниз. Аркадцы всё чаще и чаще стали поминать очень-очень тихими словами Иоанна Дуку. Ещё чуть-чуть, и люди начнут искать человека, который бы по их мнению сумеет справиться с трудностями лучше Ватаца. И сейчас таким человеком был Андроник. Убрать его было слишком трудно: ему симпатизировали войска, жители южных областей, которым теперь не надо поминутно поглядывать на Партафские горы, ожидая вражеского нападения. Да чего там: даже враги начали уважать Ласкария! И было за что: Андроник смог вернуть померкнувшую было славу аркадскому оружию. Дрункарий вопреки всем ожиданиями, вопреки здравому смыслу, вопреки судьбе, назло всему миру – взял да победил!

Но в этот раз задачку Иоанн подкинет посерьёзней. Денег на полноценную кампанию у империи нет, поэтому в каганат отправится только три легиона и две турмы, то есть двенадцать тысяч пехоты и две тысячи всадников да несколько когорт вспомогательных войск. Прежде таких сил едва хватало на защиту от тайсарских набегов, да и то...

Жалко, конечно, было отправлять на верную смерть Андроника. Но что делать? Слишком уж близко он подобрался к разгадке. Вместе с ним придётся отослать и того инквизитора, которого Белая длань приставила к "ночной страже", этот тоже может быть опасен.

– Вы мне больше не помешаете, – тихо-тихо прошептал Иоанн, и его губы расплылись в гадливой улыбке.

Королевство. Тронгард.

Тенперон волновался. Он пообещал Ревенкьюлу, что немедля отправит армию Гильдии на юг, дабы остановить натиск тайсарской армии, но не мог этого выполнить. Во-первых – Даркхам этого не хотел. Эта война была полезна для Архимага, она открывала закрытые до того двери наверх, ещё ближе к заветной цели. Разброд, шатание, разруха, кровь, гибель тысяч людей, поражения – и он, Тенперон, вставший на пути «тьмы» с юга. Простой люд это любит, огнары нуждаются в живом герое. А для того, чтобы в глазах простолюдинов Даркхам глава Гильдии магов оказался покрыт ореолом величия и героизма, требовалась какая-то малость.

И только во-вторых Даркхам не хотел посылать войска навстречу тайсарам потому, что его воины ещё не были готовы противостоять конной армии. Ежедневные тренировки, учения, манёвры – и те не могли ускорить полноценную подготовку. Даже сейчас, за час до рассвета, они маршировали по площади перед Гильдией, или тренировались в Катакомбах. Кстати, о Катакомбах...

– Мэтр Архимаг! Ночью кто-то пробрался в тайник алых! – пару часов назад в кабинет Тенперона прибежал запыхавшийся маг, на чьём лице ещё не до конца зажил след от ожога. Несмотря на то, что этот человек проделал весьма и весьма долгий путь бегом, устал, а воздух из его лёгких вырывался с жутким хрипом, но лицо было бледно – настолько оказался маг поражённым случившимся. – Несколько сундуков вскрыты, на стеллажах полнейший разгром, повсюду осколки стекла – всё, что осталось от колб и сосудов алых.

– Немедленно туда, – Тенперон не захотел тратить лишнее время на расспросы, желая выяснить всё на месте. – Куда катится Королевство!

Через некоторое время и тот маг с ожогом на лице, и Даркхам уже оказались рядом с тайником. И правда, даже коридоры Катакомб оказались усеяны осколками стекла и обрывками свитков. Второй из магов-исследователей привалился к стенке, закатив глаза. Охранники-огнары били его по щекам, пытаясь привести в чувства: получалось не очень. Лишь при виде Архимага этот человек подал признаки жизни, дёрнув левой щекой и даже попытавшись встать на ноги. Попытка вышла неудачной, и от падения спасли только стражи, вовремя подхватившие под руки незадачливого исследователя.

– Как это произошло? – голос Тенперона был холоднее льда и твёрже гранита. – Где вы были?

Архимаг спрашивал охранников. Трое огнаров замялись, потирая взмокшие макушки, стараясь не смотреть в глаза Тенперону. Лишь четвёртый, старший, с синими нашивками на камзоле и мечом вместо короткого копья, нашёлся, что ответить:

– Утром ночная смена запросила поддержку: в соседних коридорах собирались какие-то жабоподобные твари. Создалась опасность нападения на вверенную нам комнату. Я и мои люди поспешили сюда, тех гадин нам прогнать удалось. Но когда мы вернулись сюда, то нашли комнаты такими, какими Вы, мэтр, видите их сейчас. Ночная смена сейчас пытается найти хотя бы следы того, кто устроил здесь разгром.

Надо отдать должное начальнику дневной смены: голос его почти не дрожал, хотя он прекрасно знал, как жёстко Тенперон наказывает за невыполнение задания. А прямым заданием для стражи была охрана тайника, а не бой с теми "жабами".

На мгновение повисло тягостное молчание. Наверное, именно его привыкли звать гробовым потому, что после него у гробовщиков может появиться уйма работы. Наконец, Даркхам набрал в лёгкие воздух, окинул взглядом "поле боя" (хотя, скорее, "коридор грабежа") и смог выдавить из себя, пытаясь справиться с яростью.

– Я пришлю сюда айсаров и боевых магов, все Катакомбы должны быть подняты вверх дном, но совершившего это нужно найти. Весь этот разгром сделан для отвода наших глаз: кто-то хотел скрыть кражу какой-нибудь вещи отсюда. Смотрите, какой хаос! Хотели сделать вид, будто бы избавлялись от сокровищ алых магов, но времени не хватило на абсолютное уничтожение последних обрывков. А на самом деле взяли какую-нибудь вещь, зная, что нами уже составлен полный каталог содержимого этого помещения. Иного предположить пока что не могу. Я не хочу, чтобы на членов Гильдии показывали пальцем и говорили: "Вот, смотрите! Это они проворонили величайшее сокровище алых магов!". Надеюсь, вам всё ясно?

И, как ни странно, первым отреагировал тот самый маг, которого едва смогли привести в чувства. Лёгкий кивок головы: значит, он носом будет рыть Катакомбы. Конечно же, не своим носом, но уж точно – рыть. Камни...

* * *

Стук сапог по древним камням, из которых был выложен пол коридоров Катакомб. Стражники спешили в соседние залы, прогонять фроггеров, жабоподобных существ, подальше от тайника алых магов. Было довольно-таки трудно выманить этих белёсых тварей на верхние этажи, чтобы они отвлекли стражу. Ну что ж, зато дело сделано. Комната, в буквальном смысле набитая до самого потолка сокровищами, оказалась без малейшего присмотра.

Сутулый человечек с длинными тёмными волосами, чьи кончики постоянно норовили залезть в глаза, юркнул в тайник алых магов. Длинный серый плащ, под которым был спрятан, судя по всему, то ли посох, то ли короткое копьё, подметал своими полами пол. Не цари в комнате тягучий полумрак, на лице "путника" можно было бы разглядеть во всех деталях злобную, победную ухмылку. Пальцы пробежались по стеллажам. Стекло колб и склянок жалобно зазвенело, сталкиваемое на пол и разбивающееся о камень. Всевозможные жидкости, вырвавшиеся из хрустальных оков на свободу, растекались по комнате. В получившиеся лужи полетели старинные книги и свитки, обречённые на гибель от ядовитых смесей. Несколько фолиантов в кожаных обложках, инкрустированных опалами, охватил рыжеватый огонь: несколько составов, вырвавшихся из колб, при соприкосновении с воздухом и бумагой загорались. Несколько сундуков оказались вскрыты, а их содержимое отправилось туда же, куда и бедные книги.

А странный человек, не обращая никакого внимания на вспыхнувший огонь и вонь, распространившуюся по тайнику алых, подошёл к дальней полке с книгами. Столкнув на пол ещё один жутко древний и ужасно дорогой томик, прямо в ядовитую лужу, он взял небольшую книжечку в чёрной обложке, из которой торчала алая лента-закладка. Пальцы любовно погладили корешок, ноготь царапнул ткань закладки – и человек резко развернулся, направившись прочь из тайника. По дороге он взял со стеллажей несколько колб поувесистей, пару-тройку свитков и разбросал их в коридоре.

Часом позже, в тихом закутке в глубинах здания Гильдии, тот человечек, чья душа трепетала, открыл ту заветную чёрную книжечку с алой лентой-закладкой. Во все стороны полетела сероватая пыль. На желтоватых страницах в дикий танец пустились едва-едва различимые буквы, складывающиеся в слова...

Запись первая. Раньше никак не мог понять тех людей, что ведут дневник. Но, наверное, понимание приходит с возрастом – или необходимостью. В последние дни случилось столько всего! Нужно хоть как-то справиться с волнением. Раньше помогали речи Тенперона. Мой лучший – и единственный – друг всегда мог найти нужные слова, вселяющие в моё сердце уверенность. Но, что странно, когда он говорит, кажется, будто – играет. Вся его жизнь похожа на какую-то игру, но – лучшую игру, которую я когда-либо видел. И всё-таки даже его мастерство уже не помогает.

Подходят к концу занятия, ещё немного – и экзамены. Я до сих пор не знаю, что выбрать: пойти ли на боевого мага или теоретика? А может, поить магией амулеты и обычные на первый взгляд вещи, чтобы те потом разили врагов или давали магические способности их носителям? Я не знаю, я просто не знаю!

Надо успокоиться, надо сосредоточиться на уроках и подготовке! Похоже, в очередной раз о здоровом и долгом сне остаётся только мечтать...

Запись вторая. Всё-таки интересно вести дневник: будто бы сам с собою разговариваешь. Приятно скрашивает одиночество, да и всегда найдётся понимание у собеседника...

Послезавтра – экзамен, а я всё ещё не выбрал между боевым магом и теоретиком. Чувствовать в своих руках силу, достаточную, чтобы уничтожить Тронгард – или углубляться в дебри волшебства и магии, познавать новые глубины могущества, дарить миру дотоле невиданные и невообразимые чудеса? О чём же я мечтаю больше? Может, всё-таки пойти на теоретика? Надо спросить у Тенперона совета. Он кажется таким уверенным в себе, спокойным, даже – отстранённым. Он точно уже давным-давно всё для себя решил. Учителя прочат ему великое будущее...

Сейчас бы поспать лишний часок...

Запись третья. Завтра – экзамен. Я хочу выбрать стезю теоретика – и заодно поспать суток тридцать-сорок подряд. Это будет в самый раз...

Запись четвёртая. Я сдал, сдал, сдал! Я стал теоретиком! Я это сделал! Я... (буквы неровные, последнее слово вообще разобрать невозможно, похоже, хозяин дневника всё-таки провалился в сон).

Запись пятая. Да уж, давно я не садился за этот дневник. Сколько прошло лет? Десять? Пятнадцать? Или все двадцать? Но он всегда был под рукой, хранитель моей радости и моей слабости. Сейчас вновь пришло время взяться за перо. Последние годы были не просто трудными: они были невозможными. Гильдия магов совсем не та, какой кажется юному, начинающему магу. Она прогнила с головы до самых низов. Мои открытия никому не нужны. Но сколько лет я потерял, чтобы это понять! Как чудесно всё начиналось! Никто не хотел браться за две проблемы, поднятые ещё в двести пятом году от основания Королевства магом Христофом Колоном. Даже последнему нищему известно, что мир слагают четыре стихии. Они образуют всякую материю, это также известно более или менее широкому кругу людей. Материю. А разум и душу? Легко доказать, что душа отлична от разума. Вместилище разума – мозг, а совсем не желудок, как утверждают многие. Хотя, конечно, у кого как. Люди постоянно говорят о том, что душа была не на месте, совсем не хотелось чего-то делать, но пришлось. Или: «Головой-то я всё понимал, но сердце требовало, сердце ныло, сердце просило». Хотя бы подобные случаи доказывают существование разума и души, источника чувств. Природа их разнится, значит, и основа у них должна складываться из разных элементов. Но – из каких элементов? Прочтя труд Колона, я был потрясён до глубины души. В поисках ответов мне довелось объездить весь Огнарон, разве что кроме Партан-Аллас. Проклятые эльфы в качестве приветствия попытались утыкать меня стрелами. Ни ксариатские мыслители, ни огнарские маги, ни мидратские волхвы, ни тайсарские шаманы, ни айсарские камлаки мне не помогли.

Я уже отчаялся найти разгадку в чужих трудах, как мне в руки попала книга Ишмаила «Звуки сомнений», которую мне подарили в одном из тарнских городов. Там я нашёл ответ на вопрос, что же такое душа. Ишмаил говорил о временах, когда само сущее даже не знало богов. Тогда сражались Тьма и Свет, из которых было сплетено пространство, сама Вселенная слагалась из этих двух начал. В какой-то момент во Тьме начали образовываться пятна, ещё более чёрные, нежели сама Тьма. Что-то подобное случилось и со Светом, только там было лишь одно пятно – Прачеловек, одухотворённый свет.

А потом не могло случиться ничего другого, кроме войны: тем пятнам Тьмы уже стало тесно, и они пошли войной на Свет. Прачеловек вышел на борьбу – и пал в бою. Он не был убит, о, нет! Частички, из которых он был сложен, поглотили пятна тьмы. И так получилось, что свет оказался внутри «тёмных тел». До сих пор в каждом живом существе томится такая частичка Прачеловека, это и есть душа. И она борется с той тьмой, что некогда победила Прачеловека, и стала материей. Вот почему у людей так часто появляются странные чувства, будто бы они не «в своём теле», что им тесно в этом мире, вот откуда желание взлететь в небеса и покинуть бренный мир, наполненный Тьмой. Эта идея объясняла многое! И заодно она давала пищу для размышлений. Этот Свет и есть та стихия, что образует душу. Но если это стихия, то из неё можно черпать силу, как и из других четырёх. Точнее, пяти: позже я понял, что стихией разума является эфир. Как жаль, что он для меня остаётся недоступен! Я знаю о нём лишь с чужих слов, а ведь так хочется почувствовать могущество и силу, подвластные тебе, изменить мир, нести волшебство и магию человечеству!