355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Андреев » За славой, маг! » Текст книги (страница 7)
За славой, маг!
  • Текст добавлен: 20 сентября 2016, 18:14

Текст книги "За славой, маг!"


Автор книги: Николай Андреев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Хорошо, отец. Надеюсь, ты оставишь мне хоть немного тайсаров! – К сожалению, чует моё сердце: врагов тебе достанется с лихвой. Хватит на всех, и даже кое-кто про запас останется, – нехорошее предчувствие посетило Владетеля. Что-то подобное он чувствовал перед самой Войной за престол: сердце сжалось, а на тебя будто бы напирало небо, спуская всё ниже и ниже, грозясь придавить своей громадой, но ты не в силах был даже шелохнуться. Герцог успел возненавидеть такое чувство: оно всё настойчивей напоминало о том, что старость и слабость вскоре доберутся до Владетеля. Но время до этого ещё было, было, было!!!

Энрике встал во главе центра. Сагирина прекрасно понимал: в предстоящей битве он окажется в самом опасном месте, ведь здесь пехота стояла бы на ровном месте, даже не на холмах. Тайсарские катафракты могут их просто смять. Герцог всё понимал – и всё-таки решил рискнуть. Враг точно ринется по тракту на "таран" огнарской пехоты, и тогда крылья Южной армии смогут окружить зарвавшихся катафрактов. Владетель, конечно, в глубине души наделся, что тревога ложная, впереди воск ожидает лишь относительно небольшой отряд тайсаров, который уже скачет прочь.

– Эх, чувствую, Тайдер и Немайди мне такого счастья не подарят, – прошептал Энрике, готовясь проследить за построением войска.

– Да быстрее, быстрее, если вам жизнь дорога! – в тех или иных вариациях кричали сотники и десятники. Воины только-только надевали кольчуги, которые забирали с остановившихся обозных телег...

Тайсары, к счастью, проявили вежливость: они не заставили себя долго ждать. Первым делом Энрике заметил скакавших во весь опор к позициям Южной армии нескольких всадников. Когда те приблизились, можно было узнать в них огнаров. Правда, видок у них был ещё тот: взмыленные кони, одежда в пыли и пятнах крови – и прямо-таки животный ужас в глазах. Тринадцать воинов – всё, что осталось от авангарда в две тысячи человек. Сагирине это совсем не понравилось. Он уже послал было оруженосца к выжившим воинам узнать, что произошло, но знание, так сказать, пришло самом собой.

Воздух наполнился барабанным боем. Казалось, что это сама земля дрожала под копытами гигантских зверей размером с добрый замок. Поля на горизонте почернели – во все стороны, насколько хватало глаз. Энрике сглотнул: это ему совсем не нравилось. Судя по всему, тайсары отправились совсем не в грабительский набег. Предчувствие не обмануло герцога.

– Милорд, Вам не кажется, что их там может быть несколько больше, чем нас? Совсем на немного, – побледневший оруженосец с надеждой смотрел на герцога.

– Да, всего-то, раза в три или четыре, подумаешь, какие мелочи, – подмигнул Энрике. – Крыльям приготовиться к бою! Копья во фронт! Лучники, товсь!

– Милорд, а может, отойти к Ларанну? Он тут же совсем недалеко, а там стены, гарнизон, защита, – оруженосец всё не унимался.

К герцогу уже заспешили тысячники за приказами. Все чувствовали: предстоит совсем не рядовой бой.

– Не успеем. Нам бы раньше подумать об этом... Пехота вряд ли может быть быстрее всадников на тайсарских конях. Мы дадим бой и погибнем.

– Вы, наверное, хотели сказать: или погибнем? – на оруженосца уже было страшно смотреть. Пятнадцатилетний парень, сын одного из вассалов Сагирины, которому предстоял первый в его жизни настоящий бой. В битвах с Людольфингами он не участвовал: тогда ещё служил пажом при герцогине, судьба его оберегала от крови и смерти.

– На "или", по-моему, удачи нам не хватит, – пожал плечами Энрике, отчего раздался неприятный металлический скрежет латных наплечников. Герцог Сагирина славился в Королевстве своим своеобразным чувством юмора, которое у него просыпалось во время битвы. Он таким образом просто отмежёвывался от "мирских" забот, устремляя все свои мысли только на одно: борьбу.

А чернота всё росла, и вот уже можно было хоть и с трудом, но разглядеть ряды тайсарских всадников. На флангах конные лучники, в центре – ударный кулак из катафрактов. Армия каганата не придумала ничего нового за последние два века: ей этого просто и не нужно было. Такая тактика много раз дарила им победы в полевых сражениях, так что тайсары особо и не забивали себе голову придумыванием новых способов ведения войны.

– Чего ты, Родерик, так приуныл, а? – Энрике рассмеялся, вот только смех у него вышел совсем не весёлым, с тихой "грустинкой". – Можешь быть спокоен за своё будущее.

– Если Вы так говорите, то...

– Да, именно, можешь быть спокоен: как раз сюда они и ударят, и никак иначе. Так что не волнуйся, терзая себя размышлениями, что же будет, – Энрике оторвал свой взгляд от наступавших тайсаров и посмотрел на оруженосца. – Прости, Родерик, что столь злобно шучу. Но... Вартар и Даркос шутят ещё хуже, поверь мне на слово. Надеюсь, тебе нескоро предстоит это ощутить на себе...

Расстояние между армиями сократилось до тысячи шагов, давая противникам оценить и сравнить силы друг друга. И надо сказать, что сравнение было явно не в пользу Южной армии. Конное войско, конечно, довольно-таки трудно было сосчитать, но Энрике полагал, что тайсарская армия насчитывает около сорока тысяч человек. Это герцога совсем не порадовало: враг собрал огромные силы, вряд ли во всём каганате набралось воинов на четыре таких армии. А ведь каждый пятый обитатель Тайсарской Степи был воином армий Сарлека...

– Начинать стрельбу при трёхстах шагах! Крыльям закруглить фланги, быстро, быстро!

Энрике надсаживал свой голос, но понимал, что его старания мало чем помогут. Враг просто сметёт Южную армию мощным ударом или, окружив, расстреляет. Пехотинцам не угнаться за конными лучниками, особенно если тяжёлые катафракты грозятся ударить.

От вражеских рядов отделилось девять всадников-парламентёров.

– Великая честь, – ухмыльнулся Энрике. Тайсары посылали такое количество гонцов либо превосходящему числом противнику, либо уважаемому, "лучшему" врагу. Судя по всему, Южная армия относилась ко второй категории.

– Милорд, а ведь там не только степняки, – заметил кто-то из тысячников, чьи воины стояли в центре. – Похоже, кто-то из наших, огнаров. Несдобровать предателю, стоит ему только в мои руки попасться!

– Не стрелять! Хочу узнать, чего они такого могут нам предложить.

Парламентёры, если честно, выглядели весьма интересно и своеобразно: впереди скакал тайсар с бунчуком, белые конские хвосты на котором вовсю трепал ветер. За ним клином скакали остальные всадники, по четыре с каждой стороны. Слева, судя по одежде и конской сбруе, огнары, справа – степняки.

Приблизившись на пятьдесят шагов, "передовой" всадник осадил коня и взмахнул бунчуком. Остальные парламентёры также остановились.

– От великого кагана Сарлека Лина, служителя Неба, старшего из вождей детей Степи, чжуки-князю Энрикану Саге, вождю южных огнаров привет!

Сагирина на своём коне проехал сквозь ряды пехоты, перегородившей тракт. Энрике хотел говорить так, чтобы его могли хорошо разглядеть парламентёры. Кираса с выгравированным фамильным гербом, молнией, бьющей сквозь корону. Конический шлем с плюмажем, посеребренные наплечники и алый плащ с белым подбоем. Пусть тайсары и ренегаты-огнары увидят, кто отправит их на тот свет.

– Привет и Сарлеку Лину, государю Тайсарского каганата, от Владетеля Королевства огнаров, герцога Энрике Сагирины, потомка великих воинов-владык, – иногда так приятно соблюдать церемониал в беседе с тем, кто через считанные минуты полезет тебя убивать. – Что предлагает каган?

– Сарлек Лин предлагает великому Энрикану, – надо заметить, парламентёр замечательно говорил по-огнарски, разве что коверкал имена северных соседей на свой тайсарский манер. Может быть, среди его предков были подданные самого Тайсара: мало кто из динлинов и других поданных кагана умел сносно общаться на огнарском. – Поднять стяг кагана Конирада Людольфа, присягнуть тому на верность как истинному кагану огнарскому и вместе с победоносной армией сыновей Степи вернуть родной стране законного владыку. А иначе Сарлек Лин закроет небо стрелами своих багатуров, истопчет трупы твоих воинов самыми быстрыми конями, что когда-либо рождались в Степи...

Один из парламентёров-огнаров заволновался. Энрике подумал, что именно этот и есть "Конирад Людольфо" – Конрад Людольфинг, брат Реджинальда. Правда, низко надвинутый шлем и повязка, скрывавшая лицо огнара и защищавшая его пыли, мешали Владетелю точно это сказать.

Сагирина по привычке пропустил мимо ушей довольно-таки длинный список кар, которые обещал Сарлек в случае неповиновения. Любили каганы угрожать страшной смертью, не могли без этого. Зато давали врагу шанс подумать несколько лишних минут. Итак, враг, намного превосходящий числом Южную армию, предлагает почётную сдачу. Если Сагирина согласится на это, то тайсарские тумены заполонят южное Королевство, практически беззащитное: проклятая Война за престол унесла слишком много солдатских жизней! Раньше кочевников ждал бы более "тёплый" приём. Теперь же тайсары могут прорваться к самому Тронгарду. Зато солдаты Южной армии, скорее всего, выживут: тайсары привыкли держать своё слово. Но сдаться – значит подчиниться родичу Людольфинга, поднять мятеж против Огнарида, уподобиться Эдмону Рошфору. К тому же дважды за год менять королей – это уж слишком. Сагирина однажды уже переметнулся со стороны Реджинальда на сторону Фердинанда. И, если честно, по прошествии некоторого времени Сагирина начал понимать, что оба правителя были "хороши". Но это понимание стоило столько крови! А сколько ещё прольётся этого терпкого "вина мечей"...

– Что ж, моё войско намаялось на этой жаре. Тень придётся как нельзя кстати. Ни я, Энрике Сагирина, ни мои воины, ни мои поданные никогда более не подчинятся Людольфингам. И нам не нужна милость ни того человека, которые хочет взойти на престол на копьях чужеземцев и по трупам огнаров, ни кагана Сарлека. Так и передайте, – всё-таки Владетель сделал выбор.

– Ты ещё пожалеешь! – зашипел тот самый парламентёр-огнар, на которого обратил до того внимание Сагирина. Голос принадлежал Конраду Людольфингу, теперь все сомнения развеялись. Похоже, тот надеялся тут же принять присягу на верность от "подданных", а получил лишь словесную пощёчину. – Я лично убью тебя, Энрике!

– Попробуй, – спокойно ответил герцог, и лицо его исказила гримаса презрения.

Хотя Сагирина и не любил очертя голову влезать во всевозможные авантюры, предпочитая оставаться в сторонке, но во время войны с тайсарами он преображался. Энрике всегда считал делом чести воевать с южными соседями, с которыми у его рода были старые и кровавые счёты.

Парламентёры развернулись и поскакали назад, к войску кагана. Энрике воспользовался этой короткой передышкой, чтобы в последний раз окинуть взглядом и армию, и ту местность, на которой им предстояло сразиться.

Древний, узкий, пыльный тракт пересекал цепочку пологих холмов, поросших луговой травой и кустарником. Именно здесь в две линии выстроилась пехота Южной армии. Два ряда копий, которые солдаты упёрли в землю благодаря небольшим шипам, приделанным к древкам, смотрели в сторону противника. Лучники располагались впереди, позади рядов пехотинцев и между ними. Конные отряды собирались на флангах войска, надеясь прикрыть их в случае, если тайсары попытаются обойти пехоту с тыла. Примерно сотня рыцарей расположилась позади центра войска, на случай, если удар вражеских катафрактов отразить не удастся.

А будь на месте Сагирины трубадур или ксариатский поэт, он бы увидел другое. С вершины одного из холмов струился родник, из которого пили уставшие от жары и долгого похода огнары. Невысокий клён, намертво вцепившийся корнями в землю у источника. Его пожелтевшие под палящим солнцем листья давали хоть какую-то прохладу воинам. Кусты малины, вытоптанные сапогами. А вокруг холмов – поля, поля, поля, насколько хватало глаз, засеянные пшеницей и овсом. И всё это совсем скоро будет вытоптано сражающимися армиями...

– Приготовиться! – тысячники и сотники разнесли по войскам приказ Сагирины. – Стоять насмерть! Не пустим врагов на родную землю! Во имя богов и короля!

– Вартар, не оставь в бою, – прошептал одними губами Сагирина и посмотрел на небо, голубое-голубое, ясное, без единой тучи...

Снова забили тайсарские барабаны. Тайсарская тьма двинулась на Южную армию. Настоящая битва начиналась...

Тайсарские конные лучники скакали к холмам, поднимая тучи пыли, уже натягивали тетивы луков, готовясь послать первый "привет" огнарскому войску. Огнарские стрелки прицеливались, ожидая команды открыть огонь.

Четыреста шагов. Самые остроглазые уже могли разглядеть очертания лиц врагов. Тайсары рассыпались, охватывая позиции огнаров с флангов, надеясь накрыть всю Южную армию тучей стрел. Триста пятьдесят шагов. Тетивы луков оттянуты к самым ушам, стрелы стонут, требуя отпустить их на волю. Триста пятнадцать шагов. Оруженосец Сагирины шумно сглатывает, а потом начинает бубнить молитву Вартару, богу войны, и Немайди, богине судьбы. Авось помогут...

Триста пять шагов. Сагирина инстинктивно втягивает шею.

– Залп!!! – и лучники пускают стрелы навстречу тайсарам, лишь на мгновение обогнав вражеских стрелков. Степняки посылают свой "ответ" Сагирине.

Стрелы падают промеж огнарских лучников и в первом ряду пехоты, попадают в лица и шеи людей, стучат по щитам и шлемам. А мёртвые и раненые падают, и некому встать на их место: воинов слишком мало, резервов Энрике не оставил. Иначе бы враг с лёгкостью охватил Южную армию с флангов, а потом и окружил.

Но и тайсары падают! Степняков тоже задел залп лучников, пешим проще стрелять, им не надо делать поправку на скорость своих скакунов. Зато конным лучникам проще попадать: враг не мечется по полю, уходя из-под обстрела...

Стрела с лёгким стуком ударяется о щит Сагирины. Энрике не обращает на это никакого внимания: все его мысли устремлены на поиск способа не то что победить – вывести своё войско из этой ловушки. Тайсаров слишком много, а в первой битве люди не должны падать с блаженными улыбками смертников, люди должны жить.

– Редкий строй, мигом! – и через несколько минут огнарские воины расступаются, так, чтобы вражеские залпы находили меньше жертв.

А через минуту степняки снова возвращаются, и снова свистящая смерть падает промеж огнаров. Ещё одна стрела застревает в щите герцога.

– Готовься, ещё раз сорок это нам предстоит выдержать, – недобро усмехается Энрике, обращаясь к своему оруженосцу. В тайсарский колчан помещается ровно тридцать стрел. Ещё несколько они обычно держат за голенищами своих сапог...

На этот раз тайсары обогнали огнаров, и стрелы достали не так много степняков, в основном утыкав землю.

И снова – конные лучники вернулись через несколько мгновений, послав свой очередной смертоносный "привет" огнарам, а потом отошли обратно. И так – раз за разом, раз за разом, раз за разом. А Энрике оставалось только сжимать зубы до скрежета, до боли, осознавая своё бессилие что-либо противопоставить тайсарам. Кочевников было слишком много, герцог не ожидал такого воинства, иначе бы...

– А, да чего уж там, – процедил Сагирина.

– Милорд, похоже, нас окружают, – к герцогу, находившемуся позади третьего ряда лучников, подскакал гонец с правого фланга. С левого фланга вестовой прибыл лишь несколькими ударами сердца позже. – Мы заметили мелькавших в окрестных полях тайсаров. Враг точно хочет нас обойти.

– В клещи хотят взять? – ни к кому не обращаясь, задумчиво произнёс Энрике. – Это плохо, это очень плохо. Значит, у них ещё есть резервы, и немалые. Сколько же, Даркос побери, туменов Сарлек повёл на Королевство?

– Милорд, что нам делать? Каков приказ? – с надеждой смотрел на Энрике вестовой с правого фланга. Тоже – молодой, лет двадцать восемь, вряд ли больше чем в двух-трёх крупных стычках с тайсарами участвовал.

– Отступить не получится, перебьют, – озвучил свои мысли Энрике. – Оставаться здесь? Мы отсрочим свою гибель. Но вдруг удача нам улыбнётся, а? Авось тайсарам надоест, или отобедать захочется, всё-таки люди?

На этот раз шутки у Энрике не получилось. Настроение было ни к Даркосу.

– Значит, мы передадим Ваш приказ сражаться до конца, – понимающе кивнули вестовые.

– А если так случится, что приказы отдавать я уже не смогу: спасайтесь, кто сможет, – Сагирина посерьёзнел.

– Надеюсь, милорд, до этого не дойдёт, – подытожил общие мысли оруженосец. Очередной "привет" от тайсаров прилетел с неба. Стрелы чиркнула герцога по шлему и едва не задела коня оруженосца. Несколько пехотинцев впереди повалилось на землю, обливаясь кровью.

Энрике напряжённо думал, как справиться с окружавшими их тайсарами. Бросить последний резерв, рыцарскую конницу? Это будет жест отчаяния, не более. Скорее всего, степняков там раза в два или три больше, нежели оставшихся в запасе у Сагирины всадников. Приказать второй линии пехоты развернуться и чуть отдалиться от первой линии, чтобы лучники смогли укрыться между рядами пехоты? Это только на крайний случай, не стоит сеять панику раньше времени. Вдруг всё обойдётся...

Ничего не обошлось. В какой-то момент, услышав удивлённый вздох оруженосца, Энрике развернулся – и обомлел. На Южную армию с севера надвигалась очередная "туча", тысяч десять всадников, не меньше. Каганат, похоже, бросил на огнаров все свободные силы, заодно сильно сократив войска, воевавшие с Тарнландом. Сарлек решил положить на весы этой авантюры всё, что мог.

– Второй линии – развернуться и дать место третьему ряду лучников. Стрелкам – встать между первой и второй линией. Немедленно!

Сотники засуетились, солдаты заволновались. А тайсарские стрелы всё падали и падали. Энрике чудом избежал гибели: "привет" задел его щёку и чиркнул о наплечник.

А потом Сагирине пришлось ещё раз испытать крепость своего сердца: вражеский центр двинулся. Гордость армии Сарлека, катафракты, шли в бой. В костяной или металлической броне, с копьями длиной в шесть футов в руках, на цепочках, крепившимися к шеям коней, – и жаждой крови в сердцах.

Со стороны это зрелище обладало своею, может быть, извращённой – но красотой. Могучий клин всадников в броне, с длинными пиками, несущиеся вперёд, навстречу смерти, своей или вражьей – уже было неважно. А вот на тех, кому вскоре должно было "повезти", кому предстояло ощутить на себе этот удар – зрелище вселяло ужас и страх.

– Приготовиться! – воскликнул Энрике Сагирина, сжав покрепче меч. – Главное выдержать первый удар, катафракты не страшны, когда увязнут во вражеском строю.

Остриё клина нацелилось прямо туда, где находился герцог.

– Лучники, назад! Копейщикам – товсь!

Стрелки, даже не "попрощавшись" очередным залпом, спешно отступали, в промежуток между двумя рядами пехоты. Сагирина, его оруженосец и рыцарский резерв встали немного позади первой линии пехоты. Драться – так драться!..

Сто шагов. Катафракты несутся на огнаров, вот-вот их встретят копья северян. Острия тайсарских пик сверкают в лучах полуденного солнца, желая крови северных соседей.

Пятьдесят шагов. Огнары напрягаются, готовясь к столкновению с этой конной лавиной. Отовсюду слышатся молитвы богам – и чёрная ругань. Стук копыт, который, кажется, заполнил собою всю Вселенную...

Удар! Катафракты врезаются в ряды огнарских пехотинцев, сметая их на своём пути, сталкивая на землю, протыкая пиками, топча конями. Тонкий строй огнарской пехоты рушится – и вот уже катафракты избивают лучников. Немногочисленные рыцари пытаются дать отпор, сотники и тысячники не могут вернуть порядок в смятые порядки пехоты. Центр огнарского войска превращается в нечто, похожее на корабль, на который обрушился ураган.

Лишь Энрике сохраняет спокойствие духа: он надеется, что крылья армии смогут воспользоваться воцарившимся хаосом, обойдут катафрактов, превратят тайсарский успех в огнарскую победу...

Тщетно. Сагирина, сражающийся сразу с двумя катафрактами, не знает, что на флангах Южной армии – настоящее царство смерти, открывшее ворота на землю. А с тыла уже подходят новые тысячи сыновей Степи...

Какой-то странный порыв заставляет Энрике повернуть голову: на земле лежит окровавленный оруженосец, придавленный своим конём. На лице – навсегда застывшее выражение гнева и ярости. Сагирина будто бы слышит голос Родерика Майтфара: "Да как вы вообще посмели тронуть милорда? Получайте! Получайте!!!". А этот парень вот-вот должен был стать рыцарем...

Будто бы лёд пронзает живот Сагирины. Герцог поворачивает голову, непонимающе глядя на пронзившую его тело пику тайсара. Ещё одна вонзается в левое лёгкое. Из уголка рта течёт струйка крови. "Хоть бы Леопольд прорвался" – и приходит тьма...


* * *

Тёмная фигура движется меж трупами, устлавшими склоны холма и тракт, покрытый теперь уже не серой, а кровавой пылью. За низко надвинутым капюшоном ни единой чёрточки лица этого человека (человека ли?) разглядеть не удаётся. Но если бы остался здесь кто-то живой, то почувствовал бы: этот незнакомец кого-то ищет, высматривает среди мертвецов. И, похоже, этот странный человек всё-таки нашёл то, что искал. Вернее, того: фигура в балахоне застывает, склонившись над телом в искорёженной кирасе, заляпанным кровью лицом и черневшими ранами на животе и чуть ниже левой подмышки. У всех остальных не то что кольчуги – рубахи сняли, а этому кирасу не из дешёвых оставили...

Внезапно фигура обернулась: на землю ступил взявшийся прямо из воздуха человек. Серый шерстной плащ с откинутым капюшоном, простая полотняная рубаха, льняные штаны чуть ниже колен, походные зелёные сапоги, неказистые на вид, но очень прочные. Зачёсанные назад волосы цвета воронова крыла, хитрые зелёные, совсем как у кошки, глаза и не сходившая с лица лисиная улыбка.

– На твоём бы месте я бы не вмешивался, – похоже, тот человек в одежде путника немного удивился, увидев фигуру в балахоне здесь. Но всё равно, с лица "путника" улыбка не сходила, она лишь стала какой-то злобной, хищной. – Смотри, а то провожу к отцу, он тебя давно в гости ждёт, заждался, знаешь ли. Нехорошо заставлять ждать таких, как мой папа.

– Сам уходи. Тебе найдётся здесь много душ, которые нуждаются в проводнике к Вратам Смерти. А ему, – капюшон заколыхался, хотя ветра не было совсем. – Ещё рано туда.

– Славно, ты уже выполняешь мою работку? А может, поменяемся, а? Тебе ключи от Врат, мне – полная свобода, что хочу, то и творю...

– Даркос, Даркос, когда же ты наконец прекратишь издеваться надо мною и пойдёшь своей дорогой? Думаешь, твои шутки хоть немного смешны?

– Во всяком случае, никто не жаловался, – пожал плечами огнарский бог смерти, у которого пытались отобрать "добычу". – Всё-таки, иди отсюда. Ты уже надоел всем нам, лезешь не в свои дела, пытаешься изменить судьбы людей. Зачем? Зачем тебе всё это, а?

– Чтобы когда-нибудь не стоять вот так же и не препираться с тобою или твоими родственниками. Можешь оставить меня в покое? Уверяю, тебе нескоро провожать меня в царство твоего отца, – ехидный голос, издававшийся из-под капюшона, начал обретать металлические нотки.

– Ладно, ладно, делай чего хочешь. Всё равно, рано или поздно все ко мне попадёте, и ты, и твои креатуры, – развёл руками Даркос и присел на корточки над одним из трупов. – Вставай, вставай, пора в дорогу!

Какое-то бледное облачко начало собираться над телом. Родерика всё-таки не уберегла судьба: оруженосец лежал в луже собственной крови, исколотый копьями катафрактов...

– Это мы ещё посмотрим, – собеседник повернулся спиной к Даркосу...


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю