Текст книги "И маги могут быть королями"

Автор книги: Николай Андреев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 39 страниц)

Королевство. Тронгард.

Реджинальд очнулся в своих покоях. Его окружали лекари и некоторые придворные. В том числе де Сенмар и Эдмон Рошфор. На лице алого мага читалось сильное беспокойство. Только почему-то королю показалось, что оно было связано отнюдь не с волнением за его персону...

– Сколько я... отдыхал? – Людольфингу было достаточно трудно говорить. Интересно, почему?

– Четыре дня, Ваше Величество, – ответил де Сенмар. Он косился на Эдмона Рошфора.

– Я пришёл с плохими вестями, Ваше Величество, – какой-то лекарь хотел было остановить Рошфора, но король взмахнул рукой.

– Что случилось, мэтр Эдмон? Надеюсь, никто из моих братьев не последовал за Фредериком?

– Нет, милорд. Хуже. Вчера пришло известие о том, что войска герцога Жаке сошлись в битве с армиями мятежных Владетелей. Боюсь, теперь Сагирина уже не хранит Вам верность, милорд.

– За что Эдмон, на меня всё это свалилось? – тихо говорил Реджинальд. – Корона, престол, власть... Это всё мне не нужно такой ценой. Может быть...

– Ваше Величество, опомнитесь! Мы вскоре сможем разгромить врага, клянусь Вам! Осталось совсем немного – и Орден с лёгкостью уничтожит всех врагов престола.

Рошфор не узнавал Реджинальда: где тот запал, блеск в глазах, желание во что бы то ни было отомстить Фердинанду? Пусть и за преступление, которое принц не совершал. Неужели этот приступ на него так подействовал? Людольфинг может всё испортить! Ещё совсем чуть-чуть – и Гильдия будет наказана за всё! Но с таким правителем на троне это сделать невозможно. Реджинальд превратился в слабака. Эдмону не нужен такой король...

– Всё равно я слишком устал, Эдмон. У меня осталось лишь одно дело на этой земле. И я его должен сделать, – Реджинальд грустно улыбнулся. «Я за отомщу за тебя!»

– Мэтр Эдмон, что ещё Вы хотели сказать? Я Вас перебил...

– Герцог Эльфред Жаке пал в битве с мятежниками. Как и его сын, Этельвольф. Но к Даркосу вместе с ними отправился и граф Карломан Сегюр. Немайди всё же решила улыбнуться нам...

– Это уже не поможет, Эдмон, не поможет, – печально добавил Реджинальд.

– Также известно, что Фердинанд со своим войском скоро снова вернётся в Королевство...

– Собирайте армию, канцлер. Я должен его встретить. И пусть Немайди решает... – Реджинальд закрыл глаза. Король заснул.

Эдмон потом ещё очень долго разговаривал с канцлером. Надо было что-то делать. Иначе всё пропало! Реджинальд слишком слаб. Но Рошфор знал одного человека, что смог бы взять власть в свои руки. Канцлер в этом выборе был полностью согласен с алым магом...

Блистательная Партафа. Ипартафар.

Войско шло очень быстро, встречая по дороге лишь пустые городки или аулы горцев. Этот народ очень охотно шёл в армию, требуя за службу лишь долю добычи.

Из-за этого даже разгорелся спор: Андроник желал, чтобы его воинов считали освободителями, а не грабителями. Михаил и Валент доказывали, что в Центральной Партафе практически нет аркадцев. Было два простых довода: партафцы согнали с гор почти всех жителей, когда завоевали эту страну, да к тому же аркадцам тут неоткуда было взяться – империя никогда не заселяла эти горы колонистами, как делала с другими территориями.

Наконец Андроник согласился, и благодаря этому в армию влилось пять тысяч воинов. Ласкарий поразился, с какой скоростью по аулам прошлась весть о поиске аркадцами наёмников. Уже в третьей деревне их встретили толпы горцев, все со своим оружием и продовольствием.

Но, к сожалению, никто из них не знал, куда делись партафские войска и большинство населения партафских городов. А оно куда-то делось: в двенадцати деревнях, через которые прошла Южная армия, были лишь пустые амбары, брошенные животные да ветер, завывавший в покинутых домах. Горцы предположили, что партафцы могли уйти в горы. Андроник только через полчаса путанных объяснений понял, что горами жители аулов называли вершины Партафы, а всё остальное называли равниной. Аркадцам лишь оставалось посмеиваться над этим за спинами горцев. Андроник еле удержался, чтобы не спросить, как они называют Припартафскую равнину...

Андроник заметил, что передовые воины остановились, а через секунду подались назад, вскинув копья и мечи. Через мгновение Ласкарий уже направил туда сотню лучников, а сам направился вслед за ними. Там уже был Михаил и Валент – они радостно потирали руки, готовясь вынуть мечи из ножен.

– Что там стряслось?

– Партафцы наконец-то догадались встретить нас. Жаль, что не с хлебом и солью, но стрелы тоже подойдут.

– Там их войско? – Андроник радостно вскинул голову, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь за спинами всадников.

– Если бы: они просто накидали на перевале камней, выставив пехоту и лучников. Их там сотен пять или шесть, мы враз расколем этот орешек.

– Легионеры, немедленно остановиться! – Андроник боялся угодить в ловушку. Горцы часто лазили по этим скалам, так что же мешало Менгли-Хазрею заставить сделать это несколько тысяч свои пехотинцев?

Через мгновение аркадцы уже сомкнули щиты, готовясь к бою. Лучники расположились второй и третьей линией, дальше был отряд айсаров с топорами, а потом сплошная масса легионеров. Конницу здесь нельзя было задействовать: слишком узкий проход между скалами, слишком много снега...

Михаил в точности описал сложившуюся обстановку. Между двумя отрогами гор были навалены большие камни, стена была не выше пояса низким партафцам, выстроившимся за ней. То здесь, то там мелькали вражеские лучники. В принципе, можно было легко взять эти баррикады, но потеряв много воинов. Когда до Ипартафара оставалась всего полторы недели пути, каждый легионер был на счету.

Андроник дождался, пока подойдут командиры пехоты и конницы. Первым на приземистом вороном коне подскакал горский князёк. Смуглый, с волосами цвета вороньего крыла, одетый в кольчугу и бурку. Он вечно таскался со своим старинным мечом, скорее всего снятым его предками с трупа аркадского легионера. Такие мечи в империи перестали делать ещё полтора века назад, они уже тогда были недостаточно длинными, чтобы на равных соперничать с айсарскими и мидратскими клинками.

– Камандир, – акцент горца был просто ужасным. – Этих шакалов надо резать, как баранов! Ани не мужчины, ани трусы! Ани бьют только со спины, не то что вы! Резать гяуров, резать! – князь выхватил свой меч из ножен и поднял его над головой. Остальные горцы поддержали его криками одобрения и звоном мечей.

– В спину, говоришь, – Андроник ухмыльнулся. – А твои воины могут немного полазить по этим горам? – Ласкарий указал на окружавшие их кряжи.

Горец кивнул.

– Великолепно! Тогда собери сотни четыре своих, похрабрее и позлее.

– Резать гяуров, резать! – Князь начал кричать своим воинам что-то на их языке.

– Иллюстрий, что Вы собираетесь делать? – спросил Иовиан, глядя на горцев.

– Я хочу, чтобы эти, – Андроник махнул головой в сторону князя, – обошли партафцев с тыла, пока мы будем отвлекать противника.

– Великолепно, иллюстрий! – Иовиан, славившийся сочетанием исполнительности и почти нулевой инициативы, когда дело доходило до составления собственного плана, с недавних пор любил понаблюдать за исполнением замыслов Андроника.

– Валента сюда, Михаила и Константа. А ещё двух священников! – один из легионеров помчался исполнять приказ.

Пока командиры пехоты добирались до передовых рядов, где Андроник, спешившись, созерцал вражеские баррикады, четыре сотни горцев залезли на горы и исчезли среди камней. Ласкарий уже тогда отложил на будущее в памяти, что против этих временных союзников лучше сражаться на равнине: так больше шансов хотя бы заметить их.

– Иллюстрий, – Андроник обернулся к Валенту, за ним маячило несколько священников, – я жду приказов.

– Хорошо. Как думаешь, твои лучники смогут достать партафцев за этими баррикадами, не нарвавшись на ответный залп?

– У них нет композитных луков, – Валент перед битвой всегда отвечал односложными фразами.

– Великолепно! Так что давай, выдвигай лучников в первый ряд, партафцы вряд ли выйдут из-за своих баррикад. Пусть немедленно же начнут обстрел противника.

– Будет сделано, иллюстрий. Эй, Септим и Тиберий, лучников в первый ряд и залп! – центурионы сразу поспешили исполнять приказ.

– Как думаешь, Валент, у нас есть шансы захватить Ипартафар?– внезапно спросил Андроник. Семейство Ласкариев всегда славилось тем, что все его представители задают неожиданные вопросы, часто ставящие собеседников в тупик.

– Мы же прошли по горам Даймос знает сколько! – Валент ухмыльнулся. – Да и что нам этот Ипартафар, когда с нами такие молодцы!

Командир вспомогательных когорт показал на легионеров, внимавших каждому слову дрункария. Даже новобранцы из Ефратисия – и те начали считать Андроника кем-то вроде полубога, который просто не может проиграть ни одной битвы. Ласкарий надеялся, что они правы. Естественно, насчёт победы, речи и даже мысли о богах и полубогах, кроме Аркара, считались ересью. Волшебники в империи и то считались ересью, а где теперь маги и чародеи в Аркадии? И пепла не осталось, всех пожгли священники.

– Я надеюсь, что к нам всё-таки подойдут Центральная и Восточная армии.

– Мне кажется, что мы скоро услышим о Кантакузине и наших двух легионах пехоты...

– Ну наконец-то, они начали обстрел! – Андроник резко обернулся в сторону баррикад, на которые уже посыпались стрелы.

На партафцев посыпался град стрел. Если бы их баррикада была хоть на десяток ладоней выше, противник мог бы не бояться за свои шкуры. Но сейчас их защищали только тонкие тростниковые щиты да низкие баррикады. Вражеские лучники ответили залпом, но стрелы упали в десятке шагов от аркадских рядов. Последовало ещё несколько залпов, после которых противник начал отходить от баррикад.

– Иллюстрий, может, сейчас? – Михаил гарцевал на своём коне, желая побыстрее оказаться среди партафцев и рубить, рубить, рубить...

– Рано, Михаил, рано! Горцы ещё не подошли!

– Горцы?

– Несколько минут назад их князь...

– Ибрагим?

– Да, Ибрагим, – Андроник наконец-то вспомнил его имя, – взял четыре сотни своих молодцов и через горы начал обходить партафцев.

– А я думал, что они сбежали! – Михаил радостно засмеялся. – Ну что, покажем им, где Ксар строят?

– Покажем-покажем, только не сейчас, – Андроник продолжил наблюдать за боем.

Партафцы отошли от камней уже шагов на двадцать, но стрелы продолжали доставать их и там. Андроник увидел, как стрела пробила через щит руку одному из противников, и теперь из-за стрелы тот не мог скинуть ни щит, ни выдернуть наконечник. Внезапно что-то произошло: задние ряды партафцев заорали, стараясь перестроиться, но падали под градом стрел и... ударов горцев. Ибрагим наконец-то обошёл противника с тыла!

– Вперёд, воины Ксара! – хоть великой империи уже давно не существовало, но многие командиры говорили эти слова по привычке. Или в надежде, что скоро ксариаты[137]137
   Ксариаты – народ, основавший Ксариатскую империю. Ныне, в большинстве своём, поменялся ролями со своими бывшими рабами.


[Закрыть] и аркадцы снова будут умирать за одного императора.

– Вперёд, да не будет Аркару стыдно за нас! – Михаил понёсся на коне в сторону врагов, покрепче прижав к себе щит.

Легионеры ринулись вперёд, за считанные мгновения пробежав те сто шагов, что разделяли их и баррикаду. Ещё секунда им понадобилась, чтобы перемахнуть через камни. И тут же началась резня.

Андроник ещё несколько дней назад отдал приказ: пленных не брать. Даже если они будут предлагать выкуп. Оставлять в живых надо было только явных аркадцев, потому что они могли пополнить ряды войска. Остальных – к Даймосу. Без сожаления.

Аркадцы врезались в хлипкие ряды партафцев и начали теснить врага. Тростниковые щиты не спасали от ударов легионерских мечей, не говоря уже простых шапках и тюрбанах. Хотя тюрбаны-то как раз и могли смягчить удар или даже блокировать его: меч просто увязал в бесконечных складках материи, и сила удара пропадал втуне.

Горцы, в свою очередь, теснили партафцев на мечи легионеров. Дети гор, почувствовав запах крови и слабость противника, усилили натиск, рубя направо и налево. Особенно они любили одним ударом срубать вражеские головы, которые потом откатывались в глубину партафского строя.

Через несколько минут у партафцев осталось только два ряда воинов. Они стояли спиной друг к другу. Их воины побросали оружие, надеясь на милость победителей. Ибрагим, не решаясь убить пленников, велел позвать Андроника. И очень удивился, завидев невдалеке дрункария, который оттирал свой меч от крови. Как ни странно, ни на позолоченной кольчуге, ни на плаще с порфировой оторочкой не было ни капли крови.

– Камандир, что будем делать с этими гяурами? Может, дапросим и прададим? – горец ещё не отошёл от битвы, было слышно его тяжёлое дыхание.

– Сейчас пасмотрим, – Андроник в шутку сказал это слово с горским акцентом. Князь шутки не заметил...

Разоружённые партафцы стояли на коленях в два ряда. В живых осталось десятка три, едва ли десятая часть из установивших баррикаду.

– Почему мы не встречали ни воинов, ни простых людей в городах? – Андроник окинул взглядом пленных. Ответа не последовало. – Ибрагим, ты знаешь их язык?

– Да, язык этих гяуров мне известен.

– Тогда спроси то же самое. – Менгли-Дубрей был где-то в хвосте войска, следил за обозом. Андроник уже разочаровался в том, что не взял его с собой: этот партафец был единственным переводчиком, которому доверял дрункарий. Как ни странно...

– Да, камандир! – Ибрагим начал что-то быстро говорить на языке, очень похожем на горский. Один из пленников, на вид самый старший, ответил что-то. – Ани гаварят, что все на вайне! Шутники!

– На войне, – Андроник улыбнулся: партафец явно издевался над дрункарием. Ну что ж, тогда дрункарий поиздевается над партафцем.

– Спроси их, знают они, как поступали их предки с мирными ксариатскими жителями? Или с легионерами? А как они поступили с городами и библиотеками? – Ибрагим снова что-то проорал на партафском.

– Ани не знают, камандир! – Ибрагим с ненавистью смотрел на партафцев.

– Так вот: всех пленных убили, перерезав им горло, а библиотеки сожгли. Города были разграблены, книги использовали вместо дров. А храмы они просто растащили на кирпичи. Переведи им это. – Лицо старшего партафца исказила гримаса страха и ужаса.

– Он гаварит, что не в ответе за своих предков, сын шакала! – Ибрагим плюнул в лицо пленнику: горцы всегда уважали своих предков, и за подобные слова у них бы уже давно прирезали. На виду у всего аула.

– Скажи, что и ксариаты были не в ответе за своих воинов, айсаров и огнаров.

– Командир, что Вы собираетесь делать? – Михаил встрепенулся.

– Валент, прикажите перерезать им всем горло.

– Но, командир, – Валент ужаснулся этому приказу, – мы же всё-таки брали пленных там, на равнине.

Он надеялся, что Андроник отдал приказ об уничтожении всех пленных сгоряча, не подумав. Валент ошибся.

– Да, потому что нас было больше, и там были наши исконные земли. А здесь мы должны напомнить врагу, что хозяин вернулся! Ибрагим, прикажи своим горцам выполнить приказ, если аркадцы не хотят его выполнить.

– С радастью, камандир! Давно пара вырезать гяуров! Хазяин пришёл наказать валков! – через несколько секунд горцы уже выхватили свои длинные кинжалы и в мгновение ока исполнили приказ.

– Иллюстрий, боюсь, что войско не поймёт этого поступка...

– Поймёт, Валент, поймёт: мы мстим за своих предков, за два века слабости, за наши поруганные храмы и церкви. И ещё! Мы мстим за Ксар! – этот возглас подхватило всё войско. Даже горцы высоко подняли свои кинжалы и скандировали эти слова вместе со всеми. – Вот видишь, Валент, хозяева вернулись на эти земли. И ворам пора заплатить!

Никто не заметил, что Андроник облегчённо вздохнул. Ласкарий начал эту речь специально, чтобы скрыть истинную причину своего приказа. Андроник не мог напрямую сказать, что у него слишком мало воинов и они слишком близко к столице, чтобы оставить пленников в живых. Вот тогда бы он и стал в глазах воинов убийцей и мясником, а теперь он чуть ли не герой, равный великим императором древности.

– Ибрагим, вели своим воинам выдвигаться вперёд, мы уже совсем недалеко от Ипартафара!

– Да, камандир! Дети гор будут резать всех баранов, что нам встретятся.

– Великолепно, Ибрагим!

Войско выдвинулось, шагая по дороге. До самого вечера вокруг были одни горы да снег, кое-где росли крохотные деревья, которые только и могли выжить в этих местах, продуваемых всеми ветрами. Лагерь разбили тоже на дороге, выставив посты. Едва голова Андроника коснулась подушки, явился Флавиан.

– Спешу Вас поздравить, дрункарий: Вы прошли потрясающе далеко, Ипартафар почти что у Ваших ног, – капюшон качнулся.

– Если бы! – Андроник сжал кулаки. – До него ещё восемь или девять дней.

– До него один дневной переход, иллюстрий, – капюшон снова качнулся.

– Всё шутишь, Флавиан? – Андроник уставился прямо на мага, в глубине души веря его словам.

– Совсем недалеко, если зайти в горы, есть древние катакомбы, пробитые в глубине этих гор. Если идти по ним, то можно с лёгкостью попасть прямо к одному из фортов Ипартафара. Ведь именно на захват его Вы надеетесь в будущей осаде?

– Это было бы великолепно. Как мне можно туда пробраться?

– Нет ничего проще...

Тронгард. Катакомбы.

Фридрих Рабар шёл по окутанному мраком коридору. Даже скорее не коридору, а туннелю: сеть из сотен и сотен маленьких комнат, просторнейших залов и коридоров, порой многокилометровых, образовывала Тронгардские катакомбы.

Они были вырыты задолго до основания огнарской столицы, и за много веков до того, как ксариатский император Тиберий заложил город Феликс. Никто не знает, кто были строители катакомб, но труд они совершили просто титанический: коридоры, указанные в самых подробных картах (таких было только две, аркадская и огнарская), тянулись на сорок лиг в длину, а дальше была неизвестность.

Огнарами было обследовано пять верхних этажей, и никто не знал, сколько существует ещё. Очень мало счастливчиков оставалось в живых после путешествия на нижние этажи, и, как ни странно, они не замечали ничего странного или опасного. Некоторые горожане шутили, что если бы эти счастливчики встретили что-то подобное, то вряд ли бы их увидели среди живых.

Охранники герцога остались наверху, решив задержать особистов, если те найдут подземный ход. Фридриху же пришлось в одиночку идти в этой полутьме. Герцог даже хмыкнул, вспомнив рассказы побывавших здесь людей. Никто из них так и не рассказал о странных светящихся камнях, вделанных в стены. Видимо, они все решили приукрасить свои подвиги и отпугнуть лишних посетителей.

Внезапно Фридрих услышал звук шагов. Рука моментально схватилась за эфес меча, а ноги сами собой развернули герцога назад. Но сзади никого не было: гул шёл откуда-то из дальних коридоров, которых герцог прошёл великое множество. И тут Фридрих носом уловил странный запах, шедший из одного из коридоров – запах глины, которую обожгли всего несколько минут назад.

– Даркос меня дёрнул спасаться этим ходом, – прошипел герцог сквозь зубы, покрепче сжимая меч.

Но Фридрих понимал, что иного выхода и не было: слишком уж много особистов окружило его дом. И он вспомнил о фамильном ходе, который возвёл один из его предков века два назад, найдя один из входов в Катакомбы...

Между тем шаги приближались. И судя по звуку, ничего хорошего ожидать от них не приходилось: существо, так шумевшее, должно было весить десятка два пудов, если не все тридцать.

Герцог, оглядевшись, юркнул в одну из стенных нишей, пытаясь как можно сильнее слиться с камнем. Через мгновение из бокового коридора появилось и само существо.

А вернее создание: на ногах из обожжённой глины держался торс в металлической кирасе, с головой, на которой застыла гримаса ненависти. Руки создания заканчивались гигантскими кулаками.

Имей такие лапы человек, и деревенский частокол не выдержал бы одного удара кулака. Лишь секунда Фридриху понадобилась, чтобы догадаться, с кем он столкнулся – голем шёл по залу, гремя своим глиняным телом. И вот теперь-то герцог и заволновался. Его даже бросило в жар.

Все големы, из чего они не были бы сделаны, разделялись на две группы: охранные и боевые. Первые сторожили определённую территорию, нападая на всех неизвестных, а вот вторые не могли даже шелохнуться, пока не получат приказ. У огнарских магов големы встречались очень редко, в магическом поединке проще было использовать демонов. Слуг Даркоса не надо было лепить собственными руками, да и мороки с ними было намного меньше.

Фридрих вжался в стену, надеясь, что голем пройдёт мимо. Обычным мечом такую махину нельзя было даже поцарапать. Был, конечно, один способ для подобных случаев, но...

Внезапно голем повернул свою голову в сторону Фридриха. Вообще-то герцог никак не мог понять, как такие создания вообще могут видеть: из глины были вылеплено только глазное яблоко, зрачка не было. Всё это было похоже на то, как статуя смотрит на всех проходящих мимо. И вдруг руки голема поднялись вверх, и вся туша начала двигаться на Рабара. Наступали последние мгновения Владетеля.

Но Фридрих не был бы Рабаром, не сражайся он до последнего. Хоть и уставший до безумия, к тому же не евший уже много часов, если не пару дней, герцог отскочил в сторону, кинув в голову голема свой меч.

И не пожалел об этом – монстр застыл на месте, получив удар в шею. Голем задвигал головой в разные стороны, словно пытаясь сбросить что-то. Похоже, монстр работал на звук. К сожалению, Фридриху пришлось лишиться своего оружия, чтобы понять это. Но на войне, как любил говорить Дюполд Эр-При, все средства хороши.

Голем застыл на месте, пытаясь услышать герцога. Пока что ему это не удалось: руки его висели, а значит, монстр ещё не вошёл в боевое состояние. Герцог кинул одну из пуговиц своего камзола в противоположную стену, и голем ринулся на этот звук, со всего размаху влетев в каменную кладку.

Только вот ему от этого было ни жарко, ни холодно: лишь кладка затрещала, да посыпалась многовековая пыль. И тут-то Фридрих и решил использовать тот единственный способ, который мог остановить голема.

Герцог, воспользовавшись замешательством противника, резко подскочил к монстру и, потратив менее секунды, нащупал выступ у него во рту. Резко потянув, Фридрих повалился на пол, держа в руках глиняную табличку с двумя выгравированными на ней рунами.

Монстр уже склонился над ним, готовясь сомкнуть свои руки на шее Владетеля, но герцог успел ударить табличку об пол. В руках у него осталась только половина, но глиняные кулаки уже почти обхватили его шею. Фридрих зажмурился, пожалев, что не попрощался перед отъездом в столицу с дочерью. Ну да ничего, Лотарь Аскер позаботится о ней, жена она ему или нет, всё-таки?

Герцог закрыл глаза. Странно, но боли он не чувствовал. Видимо, уже умер. И один Онтар знает, чего ему стоило снова открыть глаза, чтобы увидеть застывшего голема. Всё-таки герцог смог разрушить магию, дававшую жизнь этому глиняному монстру.

Этот способ был именно тем минусом, из-за которого практически все маги Огнарона отказались от использования големов. При создании каждому из них в рот клали табличку, на которой было всего одно слово: "Жизнь". Именно эта табличка была сосредоточением магии голема, силой монстра, и одновременно его слабостью – если разломить эту табличку, получалось, что вместо "жизнь" оставалась только одна руна, означавшая "смерть". И если переломить удавалось именно так, то голем тут же останавливался, а магия покидала его. А вот если разломить глину не ровно посередине, то монстр вполне мог унести с собой в чертоги Даркоса парочку врагов.

– Зато потом будет, о чём рассказать потомкам, – вслух произнёсу герцог свои мысли, вставая на ноги и подбирая свой меч, а затем и продолжая свой путь дальше.

На самом деле герцог не знал, куда идти: он только слышал мельком о Катакомбах, и только раз воспользовался тайным коридором, чтобы проверить, не обвалился ли ещё потолок чёрного хода. Рабар надеялся, что если идти прямо, можно дойти до ближайшего выхода или, в крайнем случае, набрести на дорогу в Казематы – часть Тронгардских катакомб, которая принадлежала Гильдии магов.

Естественно, эта часть, как и вся Гильдия, была окутана тайной, и никто не знал даже приблизительное расположение подземелий магов. Вот у них-то Рабар вполне мог попросить помощи, учитывая, что он открыто выступил против Реджинальда, при чьей поддержке был убит Архимаг Асфар.

Гильдия вряд ли бы в одиночку пошла против короля, а вот при поддержке западного Королевства маги вполне могли поднять знамя мятежа.

– Мечты, мечты, – после такого короткого пребывания в Катакомбах Рабар уже соскучился по человеческой речи и, чтобы не сойти с ума от одиночества и голода, стал говорить сам с собой.

На герцоге остался только камзол, штаны и ботинки. Кирасу он скинул уже после первого часа пребывания в этих подземельях.

– Интересно, а почему эти подземелья называются Катакомбами? Тут же вроде никто и не похоронен? Хотя вот только на ожившего мертвеца и не хватало нарваться, – Рабар улыбнулся и продолжил свой путь, свернув в очередной коридор.

Вообще-то маги и священники отрицали существование живых мертвецов, особенно в подземельях под городом. Это не касалось только вампиров: маги настаивали на том, что они есть, причём их не так уж и мало.

В старинных трактатах утверждалось, что первым вампиром был какой-то маг, возомнивший себя богом, и проклятый за то истинными повелителями этого мира на вечное существование, которое нужно поддерживать свежей кровью.

Ну а ещё его последователям было уж слишком вредно серебро и осиновый кол. Первое за вроде как благословение богов, второе по менее прозаической причине: осиновое дерево имело свойство забирать и впитывать в себя магию. А уж удар в сердце просто уничтожал и всё волшебство жертвы.

– Есть и вторая легенда, ещё более старая, – герцог опять начал разговаривать сам с собой. – Но только о ней в таком месте лучше не вспоминать.

Герцог всё продолжал идти по бесконечным коридорам, понемногу теряя последние надежды на то, что когда-нибудь найдёт выход отсюда. Ему внезапно вспомнился один из вечеров в замке Рабар, который окружал одноимённый город. Тогда его посвятили в рыцари, и тот день казался молодому Фридриху самым счастливым в его жизни.

Потом это место заняло рождение дочери Екатерины, которую он потом выдал замуж за Лотаря Аскера. Теперь у Фридриха уже было два внука, подававших большие надежды. И как назло началась эта война Фердинанда и Реджинальда. А какие пиры были! Вино текло рекой, одного мяса было не меньше пяти видов. Да, повара постарались на славу...

От этих мыслей в животе у герцога заурчало. В последний раз он ел за несколько часов до бегства, что было, по его мнению, уж слишком давно. Вообще-то, Фридрих любил хорошо накрытый стол, на котором были пусть и простая, зато хорошо приготовленная и вкусная еда.

А вот подобная ситуация для герцога была настоящей пыткой. На поясе ещё болталась полупустая фляжка, которую он совершенно случайно прихватил из особняка. Фридрих отхлебнул из неё и усилием воли заставил руку вернуть флягу на место: воды поблизости явно не было.

– Интересно, сколько я ещё могу петлять по этим катакомбам, оставшись без еды и воды. Неделю? Два дня? Или два часа? – звук собственного голоса успокаивал, но недостаточно сильно.

– Кстати, а почему эти подземелья называются катакомбами? Трупов-то тут как раз и нету, разве только костяки излишне храбрых горожан, решивших пощекотать себе нервы. – Фридрих уже забыл, что сказал это. А может, и не забыл, просто лишний раз хотел услышать хотя бы свой голос.

С подобными мыслями герцог шёл ещё несколько часов, а потом привалился к стене, решив немного передохнуть. Через несколько минут он хотел только дать глазам секунду покоя, закрыв их. А через мгновение сон уже овладел им.

Снился герцогу настоящий кошмар: Фридрих видел, будто в слабо освещённую комнату совершенно бесшумно входит какая-то фигура, завёрнутая в чёрный саван. Или это сама тьма приняла форму одеяния мёртвых? Между тем фигура подошла почти вплотную к Рабара, уставившись на него.

– И приснится же такое! – прошептал герцог, зевая и руками протирая глаза. – Онтар всемилостивый!!!

Похоже, герцог видел не совсем сон, или даже совсем не сон: на него на самом деле кто-то уставился. У неизвестного была необычайно бледная кожа, совсем как у трупа, глаза красные, лишь в зрачках виднелись совсем крохотные карие пятнышки. Заострённые кончики ушей росли к голове под большим углом. Фигура слегка улыбнулась, обнажив при этом свои клыки... которые были совсем не человеческих размеров!

– Вампир, – в нерешительности пробормотал герцог Рабар, ухватившись за меч.

– А Вы кого надеялись здесь увидеть, игемон? Домового али лешего? – как ни странно, герцог правильно догадался, кто стоял перед ним.

У кровососа была сильная залысина на голове, а одет он был даже не в камзол, а в подобие халата, который больше подходил ксариатскому патрицию, нежели представителю нежити. Безразмерный халат, отороченный полосой шёлка, был завязан широким поясом. Ткань на рукавах была истёрта до блеска, что в нормальных условиях говорило бы о принадлежности хозяина к Гильдии писцов.

– Надеюсь, креститься, произносить молитвы Юпитеру, Гере или, на худой конец, Сатурну, а ещё тыкать своим мечом не будете? Тут, знаете ли, проблемы-с с тканью.

– Вампир, – снова прошептал герцог, сохраняя хотя бы видимость спокойствия из последних сил.

– Вампир, игемон, вампир. Ну что, хотя бы встанете, как приличный человек?

– А ку...

– Кусать не собираюсь, да и не собирался-с. Вставайте, вставайте, игемон, а то уже совсем в пыли Вы измазались. Нехорошо-с.

– Спасибо и на том, – герцог одним рывком встал на ноги, всё ещё прижимаясь к стене – мечом против вампира не особо и помашешь, у вампира от этого только аппетит появится. – Не соблаговолите ли сказать, – вежливость Владетель должен сохранять даже в присутствии врага. Так учили ещё деда Фридриха.

– Не соблаговолю ли сказать, что здесь делаю? Отчего же, – нет, всё-таки одна приятная вещь во встрече с вампиром была: так вежливо и изысканно говорили, похоже, только во времена Ксариатской империи. – Для моциону прогуляться решил, для чистого моциону. И случайно на Вас, игемон, наткнулся-с. Нет, удивительная всё же вещь, моцион-то! В кои-то веки с живым, нормальным человеком удаётся пообщаться. Не находите? – вампир улыбнулся, отчего стали заметны его клыки. Хотя в этой улыбке было что-то обворожительное, даже несколько учтивое.

– Нахожу, даже очень сильно нахожу, – испуг не смог выбить из головы герцога всех уроков этикета и красноречия. Уже немолодой Фридрих Рабар чувствовал себя в этот момент совсем ещё юнцом. Хотя, похоже, по сравнению с вампиром герцог таковым и являлся.