Текст книги "Командир легендарного крейсера"

Автор книги: Николай Руднев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Тянулись часы напряженного ожидания. От Павло-на не было никаких вестей. В полдень, не вытерпев. Руднев послал мичмана на берег к консулу, надеясь, что нарочный Павлова мог прежде явиться туда.

С каждым часом становилась ясной бесцельность посылки «Корейца» и нецелесообразность отрывать канонерку от «Варяга».

Иногда события подобно буре врываются в сложившуюся обстановку н меняют ее коренным образом. Так случилось н на этот раз. Обойдя сигнальные буи, на рейд вошел, на удивление всем, товарно-пассажирский пароход под русским флагом. На борту его была надпись «Сунгари». Пароход принадлежал русскому обществу Восточно-Китайской железной дороги.

Руднев не стал ожидать визита капитана «Сунгари» и тотчас же отправил одного из мичманов на пристань разузнать подробности прибытия парохода, а главное, о том, нет ли почты из Порт-Артура.

Возвратившийся мичман доложил, что «Сунгари» прибыл из Шанхая с грузом для Чемульпо, в Порт-Артур не заходил и никакой почты не имеет. Переход совершил благополучно, не встретив ни одного японского военного корабля, и, что самое непонятное, крейсера «Чиода» не видел. Руднев терялся в догадках. Он. конечно, не мог знать, что капитан «Сунгари» проскочил, сам того не подозревая, под носом у японской эскадры.* вышедшей накануне из Сасебо.

А тем временем отряд Уриу уже подошел к острову Риши, расположенному на подступах к Чемульпо, где его уже ожидал «Чиода». Почти в это же время Того привел свой флот к острову Роунд.

По сигналу головного крейсера «Нанива», где находился Уриу, эскадра легла в дрейф. «Чиода» застопорил машины. С крейсера спустили катер, направившийся к борту флагманского корабля. Уриу сгорал от нетерпения встретиться с Муракамн. Краткий рапорт. Рукопожатие.

– Так, значит, «Варяг» и «Кореец» все еще на рейде? —переспросил сияющий Уриу.

– Оба на рейде, но, по всем признакам, «Кореец* готовится к уходу,– ответил Мураками.

– О, это ничего. Если не ушел, то теперь уже не уйдет. Да дело и не в «Корейце». Нас интересует «Варяг». Этот крейсер нам очень нужен, милый Мураками,– расхохотался Урну.

В 3 часа 45 минут пополудни отряд Урну двум» кильватерными колоннами подошел к острову Иодольми, прикрывая транспорты с десантом.

6

Но вот и долгожданный курьер от Павлова! Дежуривший у пристани катер подошел к борту «Варяга», офицер передал Рудневу пакет, запечатанный сургучом. В нем находилась записка: «Вместе с настоящим: письмом препровождаю вам корреспонденцию для отправки с «Корейцем» в Порт-Артур. Желательно, чтобы «Кореец» снялся с якоря незамедлительно. Сегодня из секретного источника получено известие, что японской эскадре, состоящей из нескольких боевых кораблей, предписано отправиться к устью Ялу и что высадка японских войск в значительном количестве назначена в Чемульпо на 29 января. Телеграмм никаких не получал. Павлов».

В 3 часа 40 минут пополудни «Кореец» снялся с якоря и, дымя широкой трубой, направился к выходным буям, провожаемый печальными взорами матросов.

А через полчаса экипаж «Корейца» увидел японскую эскадру, шедшую малым ходом двумя кильватерными колоннами. Беляев немедленно поднял об этом сигнал, надеясь, что его заметят на «Варяге», но этому помешал туман.

Правая колонна японцев состояла из броненосных крейсеров «Чиода», «Наиива», «Акаши» и тяжелого крейсера «Асама», прикрывавших транспорты «Дай-рен-мару», «Отару-мару», «Хейджо-мару». В левую колонну входили миноносцы «Аотака», «Хато», «Кари» и «Цубаме». За островом Иодольми виднелось еще несколько кораблей, но в тумане их невозможно было опознать.

В первым момент'никаких враждебных намерений' японцы не проявили, на стеньгах не было боевых флагов. 11о когда «Кореец» приблизился к эскадре, мино-* моемы по сигналу с «Асама» неожиданно изменили’ курс, взяв влево. «Кореец» оказался между колоннами. Только тогда на канонерке обнаружили, что на японских орудиях нет чехлов и корабли готовы открыть* огонь.

Пропустив «Корейца» вперед, концевой крейсер «Асама» вышел из кильватерного строя и, встав наперерез курсу «Корейца», направил на него орудия. Миноносцы, разделившись попарно, закрыли канонерке выход в открытое море.

«Кореец» еще находился в пределах нейтральных вод, поэтому Беляев не стал открывать огня, чтобы не провоцировать японцев. Он решил повернуть корабль и идти к «Варягу».

В момент разворота один из миноносцев выпустил В' «Корейца» мину, которая прошла в 6—8 метрах за его* кормой. Это произошло в 4 часа 35 минут пополудни:

«Кореец», закончив поворот, полным ходом направился к месту своей якорной стоянки на рейде. На нем* пробили боевую тревогу. За первой атакой последовав ла вторая, произведенная другим миноносцем, но мина опять прошла за кормой канонерки, не причинив ей вреда.

Артиллеристы на лодке напряженно следили за действиями японцев, но огня не открывали, хотя их орудия были в упор наведены на миноносцы. Вслед затем последовала атака миноносцев, находившихся справа от «Корейца». На этот раз мина была направлена в середину борта канонерки, но. не дойдя до него метров шести, перевернулась, задрав хвост с бешено вращающимися винтами, и затонула.

Второй миноносец, прибавив ход, обогнал «Корейца», намереваясь тоже произвести минный выстрел, но* Беляев резко повернул судно в сторону японца и пошел на таран. На миноносце растерялись. Уклоняясь, он оказался за кормой «Корейца», поэтому не смог выпустить мину.

Мужество, самообладание, умелое маневрирование-9* 131

экипажа русского корабля произвели сильное впечатление на японцев. Они не решались открыть огонь вблизи иностранных кораблей в нейтральном порту.

В 4 часа 55 минут «Кореец» уже возвратился на рейд, став на якорь за кормой «Варяга». На рейде в это время находились японские крейсеры «Чиода», «На-нива» и «Акаши». не принимавшие участия в атаке и потому раньше его пришедшие на рейд. Транспорты встали на якорь у городской пристани, близ крейсера «Чиода», а миноносцы – в двух кабельтовых от русских кораблей, с таким расчетом, чтобы перед «Варягом» и «Корейцем» оказались по два миноносца в исходном положении для атаки.

После отдачи якоря Беляев прибыл на «Варяг» и подробно доложил Рудневу о случившемся. Тот приказал приготовиться к отражению минной атаки. Затем он отправился на «Талбот» к старшему на рейде Бэйли и заявил ему протест по поводу нападения на «Корейца», а также просил разъяснить, в каком положении находятся русские корабли в нейтральном порту Чемульпо.

Бэйли равнодушно выслушал Руднева, приличия ради выразил ему сочувствие и обещал тотчас же отправиться к Уриу с протестом. Руднев отбыл на «Варяг», а Бэйли – на флагманский крейсер «Нанива».

Возвратившись от Уриу, Бэйли сделал визит Рудневу. О чем говорил он с Уриу – не известно, но Рудневу, и раньше подозревавшему англичанина в симпатии к японцам, стало ясно, что эта встреча не дала никаких результатов. Очевидно, Бэйли не настаивал на своем протесте, а Урну не пообещал никаких гарантий соблюдения международных законов в отношении порта нейтрального государства. Особенно возмутительным явилось заявление Уриу по поводу нападения на «Корейца». Японский адмирал сказал, что ему подобный факт не известен и вообще все это – выдумка!

Бэйли сообщил Уриу о том, что японцы имеют право на высадку десанта и что если какой-либо из стоящих на рейде интернациональных кораблей попытается этому помешать, то он, Бэйли, как старший на рейде.

примет в отношении этого корабля меры воздействия, вплоть до открытия по нему артиллерийского огня.

Руднев немедленно составил рапорт обо всем и отправил его Павлову.

В 7 часов 20 минут вечера японцы приступили к высадке десанта, пользуясь заранее приготовленными баржами и катерами. Всю ночь продолжалась разгрузка, освещаемая зажженными на пристани кострами. За ночь было высажено 3.000 человек с материальной частью. Как только наступила темнота, японские миноносцы нацелили минные аппараты в борта «Варяга» и «Корейца».

7

Ночь плотным шатром накрыла рейд Чемульпо. С моря тянул колючий морозный ветер. На «Варяге» и «Корейце» никто не спал. Свободные от вахты матросы сидели молча, вспоминая родные лица, родные места...

Руднев тоже не ложился в эту ночь. Вечером он долго обсуждал с офицерами положение кораблей.

Оставшись один, он задумался о многом. Старинной конструкции орудия стояли на канонерке «Кореец», дальнобойность их была крайне мала. Да н артиллерия «Варяга» уступала артиллерии японцев. Как выйти* из трудного положения? В ту роковую ночь в Рудневе в полной мере проявились мужество и воля командира, умудренного многообразным тридцатилетиям опытом.

Тревожная ночь медленно плыла над рейдом. На «Варяге» и «Корейце» вахты усилены по боевому расписанию первой готовности. У орудий не смыкает глаз прислуга.

«Вот тебе и приказ наместника не чинить препятствий высадке японцев в Чемульпо!—думал Руднев.– Да и, вообще, как силой вмешиваться в это, если рейд нейтральный! Попробуй, сделай хотя бы револьверный выстрел: скандал на весь мир! Японцы сейчас же воспользуются этим и объявят нас виновниками войны! Да и высадка им разрешена Бэйли. Инициатива безраздельно принадлежит японцам, вот они и заперли «Варяг» в порту, как в мышеловке. Что же они придумают дальше?» И Руднев тяжело вздохнул.

Японцы всю ночь хозяйничали на рейде и на берегу, не встречая сопротивления со стороны корейских властей. Их корабли, один за другим, уходили в море.'

Первое известие в трагический день 27 января принес прибывший утром на «Варяг» взволнованный француз Сэнес. Он сообщил о том, что в 7 часов 30 минут утра командиры иностранных кораблей получили идентичное письмо от контр-адмирала Урну, гласившее:

«Его Императорского Величества корабль «Нанива».

Рейд Чемульпо. 26 января (8 февраля) 1904 года.

Сэр. Имею честь уведомить Вас, что ввиду существующих в настоящее время враждебных действий между Японской и Российской империями, я должен атаковать военные суда русского правительства, стоящие теперь в порту Чемульпо, силами, состоящими под моей командой. В случае отказа старшего из русских морских •офицеров, находящихся в Чемульпо, на мою просьбу покинуть порт Чемульпо до полудня 27 января (9 февраля) 1904 года, я почтительно прошу Вас удалиться от места сражения настолько, чтобы для корабля, состоящего под Вашей командой, не представлялось никакой опасности от сражения. Вышеупомянутая атака •не будет иметь места до 4 часов пополудни 27 января -(9 февраля) 1904 г., чтобы дать время привести в исполнение вышеупомянутую просьбу. Если в порту Чемульпо находится в настоящее время какой-нибудь транспорт или купеческие суда вашей нации, то я прошу Вас передать им настоящее уведомление. Имею честь быть, сэр. Вашим покорным слугой – С. Уриу, контр-адмирал, командующий эскадрой императорского японского флота».

Это известие не явилось неожиданностью для Руднева. Он спокойно слушал французского командира, вручившего ему копию письма.

Вслед за Сэнесом на «Варяг» прибыл итальянец Бореа с таким же письмом. Оба командира сообщили, что они выдали японскому офицеру расписку в его получении с указанием не только даты, но и точного ■часа. Сэнес передал также, что перед этим он посетил крейсер «Талбот» и предложил Бэйли, как старшему па рейде, заявить Уриу протест против грубого нару-аиення нейтральности порта Чемульпо, и что Бэйли приглашает всех командиров на совещание для обсуждения положения.

Затем все трое направились на «Талбот». Перед ■отъездом Руднев отдал распоряжение об усилении бдительности на корабле и предложил послать офицера к капитану «Сунгари» и предупредить, чтобы тот приготовился к затоплению парохода.

Приглашенный на совещание командир американской канонерки «Виксбург» Маршаль не счел нужным явиться, объяснив это отсутствием указаний своего командования. .

В 9 часов утра совещание открылось. Бэйли огласил текст письма Уриу. Бореа, Сэнес и Руднев предложили немедленно заявить ему решительный протест. При этом Сэнес отметил, что накануне сам же Бэйли в связи с нападением на «Корейца» выразил готовность даже пустить в ход оружие против нарушителей нейтралитета Чемульпо.

Такие мнения участников совещания никак не соответствовали стремлениям Бэйли и он предложил продолжить совещание без участия русского командира.

Трое иностранных командиров перешли в другую каюту. Руднев остался один.

В тот момент, когда часы показывали 9 часов 30 минут, ему вручили пакет из русского консульства, в котором находилось письмо Уриу на имя «старшего из русских морских офицеров», то есть Руднева. Письмо ■было передано консулом в Чемульпо вице-консулу По-ляновскому. Оно гласило:

«Сэр, ввиду существующих в настоящее время враждебных действий между правительствами Японии ш России, я почтительно прошу Вас покинуть порт Чемульпо с силами, состоящими под Вашей командой, до полудня 27 января (9 февраля) 1904 г. В противном случае я буду обязан открыть против вас огонь в порту. Имею честь быть, сэр. Вашим покорным слугой. •С. Уриу».

Руднев остался один со своими тяжелыми думами. Вспоминались любимая Россия, семья и, как он потом рассказывал, детство, молодость, вся последующая жизнь... Он говорил, что эти двадцать минут одиночества были самыми тяжелыми в его жизни. Тяготила страшная ответственность за судьбу стольких человеческих жизней, вверенных ему, за участь кораблей...

Закрытое совещание закончилось. Бейли объявил Рудневу, что если русские корабли в соответствии с требованием Урну не покинут порт до 12 часов дня. все иностранные суда будут вынуждены выйти в море, чтобы избежать опасности. Он добавил, что все трое участников совещания подписали протест на имя японского адмирала.

Руднев, глубоко возмущенный коварством Бэйли, сохранял видимое спокойствие. «Приговор вынесен!» – подумал он, а затем обратился к англичанину с просьбой, чтобы иностранные корабли проводили «Варяг» и« «Кореец» за пределы нейтральных вод, решив принять-бой с японской эскадрой в открытом море. Но англичанин холодно, при молчаливом согласии других командиров, отказался это сделать, заявив, что такие действия явились бы нарушением нейтралитета. Между тем, просьба Руднева являлась вполне законной.

После неловкой паузы иностранцы спросили Руднева. как он намерен поступить в данных обстоятельствах. В их вопросе скрывалось скорее любопытство, чем желание помочь.

Командир «Варяга» гордо ответил:

– Сделаю попытку прорваться. Приму бой с эскадрой японцев, как бы сильна она ни оказалась. Сражаться на нейтральном рейде не собираюсь, а о сдаче не может быть и речи. Это не в обычае русских моряков!..

Это категорическое решение, явившееся выражением^ непоколебимого мужества, ошеломило участников совещания. Бэйли, очевидно, решил, что русский командир принял его сгоряча. На лице англичанина появилась-скептическая улыбка. Все молчали.

Руднев, окинув ледяным взглядом присутствующих и не подав никому руки, быстро вышел из каюты. За ним едва поспевал Бэйли, проводивший его до вельбота.

Бэйли послал протест за подписью трех командиров. но и здесь остался верен себе: протест был вручен Урну... за десять минут до первого выстрела! Кроме того. Бэйли отправил Урну протокол совещания командиров. в котором было записано, что присутствовавший на совещании Руднев заявил о намерении покинуть Чемульпо до полудня, а также просил сопровождать русские суда до выхода из нейтральной зоны, на что иностранцы не согласились. Таким образом, Бэйли фактически предупредил Уриу о тактическом плане Руднева и своим предательским поступком дал японской эскадре возможность подготовиться к встрече русских кораблей.

Прибыв на «Варяг», Руднев собрал всех офицеров, сообщил им о начале военных действий, о японском ультиматуме и о принятом им решении идти на прорыв, в случае неудачи взорвать крейсер, но ни под каким видом не сдаваться на милость врага.

– Нецелесообразно принимать бой на узком рейде,– сказал он.– Это означало бы лишить себя возможности маневрировать и тем самым поставить наши корабли под прямые выстрелы неприятельской эскадры, а также ограничить возможность нанести врагу наибольший урон. Попытка прорваться сулит, хотя н слабую. надежду, но в открытом море можно маневрировать и занять более выгодную позицию. Мы не можем пренебречь этой единственной возможностью. Помните, что у русских слова «сдаваться» нет! Сдаваться позволительно только при игре в шахматы. Честь обязывает нас выполнить пункт устава Петра Первого: «Корабли российские ни перед кем не должны спускать своего флага»...

Офицеры единодушно одобрили решение командира. Здесь же Руднев указал обязанности каждого офицера в бою. Мичману Черниловскому-Соколу он поручил подготовить на всякий случаи взрыв крейсера.

Затем Руднев вызвал старшего офицера и командира «Корейца», которым сообщил о вынесенном решении и отдал приказание об изготовлении кораблей к бою.

На обоих русских кораблях шли последние приготовления. Проверялись водоотливные турбины, насосы, система подачи снарядов. По палубам разносили пожарные шланги, готовили пластыри на случай подвод* ных пробоин, убирали лишний такелаж. Деревянные предметы, люки, трапы и другие легкие вещи, могущие стать жертвой огня, выбрасывали за борт.

На «Корейце», следуя примеру «Варяга», тоже приготовили к взрыву оба зарядных погреба.

Все матросы и офицеры выполняли авральную работу спокойно, как на учении.

Беляев предложил вольномаемному коку (повару) Криштофенко съехать на берег и отправиться в русское консульство, но тот отказался наотрез. Его назначили подавать снаряды на корме.

Довольный результатом обхода крейсера, Руднев поднялся на мостик, где шла последняя проверка дальномера, машинного телеграфа, связи, руля и сигнализации. В штурманской рубке Беренс встретил командира дружеским упреком:

– Всеволод Федорович, а ведь вы совершенно не -отдохнули за эти сутки.

– Что вы, Евгений Андреевич,– рассмеялся Руднев.– я великолепно себя чувствую!

Проверив штурманскую часть, он приказал заготовить карту внешнего рейда в кормовом командном посту, где все время должен был находиться Степанов.

Большую проницательность проявил старший врач Храбростин. Умелое распределение перевязочных пунктов на крейсере, заготовка бинтов, носилок и такой, казалось бы, мелочи, как'наполнение всех ванн чистой водой, полностью себя оправдали во время боя. Медицинская помощь оказалась на высоте.

На обоих кораблях сожгли шифры, коды, лишние карты и все секретные документы.

На берегу толпами собирались простые люди – корейцы, китайцы. Все с волнением наблюдали за русскими кораблями, на которых замечалось необычное движение. Корейцы, всегда доброжелательно относившиеся к русским морякам, и теперь горячо сочувствовали мм, понимая, что для них наступает трудное испытание.

В 10 часов 30 минут команды обоих кораблей пообедали. затем был дан сигнал: «Все наверх к построению!» Матросы уже переоделись в чистое белье, в «пер-«ын срок» одежды, как того требовала перед боем старая морская традиция.

Подана команда «Смирно!». В сопровождении двух офицеров, одетый в полную парадную походную форму, появился перед строем Руднев. Он обратился к морякам с краткой речью:

– Сегодня я получил письмо японского адмирала о начале военных действий с предложением оставить рейд до полудня. Мы идем на прорыв и вступим в бой с эскадрой врага, как бы сильна она пн была. Не сдадим крейсера и будем сражаться до последней возможности, до последней капли крови. Исполняйте ваши обязанности точно, спокойно, особенно комендоры. Каждый снаряд должен нанести вред неприятелю. Итак смело в бой за отечество, за честь нашего флага. Ура!

Раскатистым эхом пронеслось над рейдом громовое троекратное «ура». Руднев под звуки марша медленно прошел вдоль строя, вглядываясь в полные решимости лица. Впоследствии он с глубоким волнением вспоминал этот момент. Он был тогда поражен вдохновенным выражением лиц моряков, в которых читалась готовность совершить подвиг.

По команде матросы разошлись по местам. Степанов доложил Рудневу, что часовым у флага поставлен один из лучших матросов – боцманмат Петр Оленин с запасными кормовыми флагами, чтобы иметь возможность немедленно заменить сбитый в бою флаг. Руднев еще раз подтвердил приказание, чтобы «Варяг» ни секунды пе оказывался без флага, чтобы не дать японцам повода подумать о сдаче крейсера...

Все спокойно заняли боевые посты.

А тем временем на берегу и на палубах иностранных кораблей, усыпанных матросами, росло волнение, напряженное ожидание чего-то невиданного...

8

11 часов 20 минут утра. Руднев появился с биноклем на мостике. Раздалась команда: «С якоря сниматься!» На рее взвился сигнал «Корейцу»: «Следовать в кильватер за мной».

«Варяг», медленно работая гребными винтами, тронулся, выбирая якорь. Весь рейд и берег огласились-восторженными криками на разных языках. Зрители-приветствовали бесстрашных русских моряков, идущих, на легендарный подвиг.

На иностранных кораблях караулы с офицерами выстроились на палубах. Командир Крейсера «Паскаль» Сэнес впоследствии писал: «Мы салютовали этим героям. шедшим так гордо на верную смерть». Впоследствии в итальянской печати появилось такое описание' этой сцены:

«В 11 часов 20 минут «Варяг» и «Кореец» снялись-с якоря. «Варяг» шел впереди. Волнение иностранных, моряков было неописуемое. Палубы всех судов были покрыты экипажами. Некоторые из матросов плакали. Никогда не приходилось видеть более возвышенной и трагической сцены. На мостике «Варяга» неподвижно, спокойно стоял его командир. Громовое «ура» вырвалось-из груди всех и раскатилось вокруг. Подвиг великого-самопожертвования принимал эпические размеры» ⁵.

С кораблей и с берега долго махали платками и фуражками. Играли оркестры на иностранных кораблях...

Обычно минуты перед боем запоминаются сильнее, чем часы в самом бою. После возвращения на родину Руднев передавал малейшие детали, предшествовавшие-бою, тогда как подробности самого сражения сохранились в его памяти менее отчетливо. На вопрос о том, что он думал перед боем, Руднев отвечал:

– Выходя из порта, я думал, с какого борта окажется противник, у каких орудий какие стоят комендоры. Думал также о горячих проводах незнакомых людей: пойдет ли это на пользу, не подорвет ли боевой⁵ дух экипажа? О семье подумал кратко, мысленно простился со всеми. А о своей судьбе совсем не думал. Сознание слишком большой ответственности за людей⁵ и корабли затемняло остальные мысли. Без твердой уверенности в матросах, я, возможно, и не принял бьг решения о вступлении в бой с вражеской эскадрой...

Потеплевшая, почти штилевая погода радовала гматросов, но пасмурное марево на горизонте вызывало •беспокойство у старшего артиллерийского офицера. Он •опасался, как бы туман не помешал меткости стрельбы. Беренс доложил о значительном течении в фарватере, что было вызвано отливом.

Но вот на горизонте стала вырисовываться армада -серых японских кораблей, дымивших всеми трубами.

Текли минуты. Напряжение нарастало. С дально-мерного поста сообщали о расстоянии до вражеских •судов. Когда количество кабельтовых заметно умень–шилось, лейтенант Зарубаев отдал артиллеристам распоряжение – и орудия пришли в движение.

С каждой минутой все отчетливее становилась японская эскадра, занявшая исходные позиции у острова Риши, не доходя до острова Иодольмн. Ясно стали видны шесть первоклассных крейсеров: «Асама», «Нанина», «Такачихо», «Чнода», «Акаши» н «Нитака» в •строе пеленга, прикрывавшие оба выхода в открытое •море. За крейсерами держались восемь миноносцев. Итого 14 кораблей против, можно смело сказать, одно-то «Варяга», ибо «Кореец» боевого значения почти не *имел.

Соотношение артиллерии японском эскадры с артиллерией «Варяга»

Водо-

Кол-во стволов артиллерии

Коли-

Названиекораблей

изме-щеиие в тоннах

крупного калибра 8

^й

. в' и 75 м1м

ыелкого калибра 47 ы|и

всего

чествоминныхаппаратов

.Асама"

9750

30

12

42

5

.Такачихо"

3700

10

16

26

4

.Нанива"

3700

10

16

26

4

.Чнода"

2450

10

17

27

3

.И итака"

2420

16

4

20

_

.Акаши"

2700

8

16

24

2

$ миноносцев

12000

–

16

16

24

Всего

37720

84

97

181

42

.Варяг"

6600

24

10

34

6

«Процент превыше-

350

970

ния над .Варягом*

571

532

700

Устаревшую артиллерию «Корейца» принимать в расчет не приходится, так как в бою она никакой ролике играла.

В числе крупной артиллерии на «Асама» имелись 8<дюнмовые орудия, заключенные в броневые башни, в то время как на «Варяге» крупную артиллерию составляли 6-дюймовые орудия, открыто установленные на верхней палубе с небольшими броневыми щитами, совершенно недостаточно защищавшими людей от осколков.

Едва ли в истории морских сражений стороны имели столь разные боевые показатели!

Будучи предупрежден Бэйли о выходе в море русских кораблей, Уриу предусмотрительно занял самую удобную позицию, закрыв все выходы с рейда. «Варяг» и «Кореец» почти не могли маневрировать, рискуя попасть на мель или подводные рифы в связи с нарастающим отливом. Уриу, наблюдая за русским отрядом, радовался легкой добыче.

Дистанция между противниками сократилась до-расстояния выстрела – 45 кабельтовых. На японском-флагманском корабле «Нанива» взвился сигнал с предложением русским сдаться. Когда Рудневу доложили об этом, он презрительно усмехнулся и приказал оставить сигнал без ответа и поднять стеньговые боевые флаги.

Шелковые белые полотнища с перекрещенными по диагонали голубыми полосами неприятно поразили самонадеянного самурая.

В 11 часов 45 минут «Асама» произвел первый выстрел. Руднев отдал Зарубаеву распоряжение выждать, когда дистанция сократится до верного выстрела. Снаряды «Асама» уже начинали оказывать губительное действие. Противники сблизились еще больше. Открыли огонь и остальные японские крейсеры.

И тогда с «Варяга» грянул огонь по головному, самому крупному крейсеру «Асама». На мостике «Варяга» среди офицеров выделялась плотная фигура Руднева, внимательно следившего в бинокль за попаданиями снарядов.

Ему уже было ясно, что прорыв невозможен и нм

владело одно единственное желание: нанести как можно больше ущерба коварному врагу.Открыли огонь и на «Корейце», но его пришлось прекратить, так как снаряды ложились далеко от цели.

«Варяг» в бою.

Вскоре японцы «накрыли» цель: снаряды стали разрываться у самого борта крейсера. С самого начала и до конца сражения японцы совершенно не стреляли по «Корейцу», сосредоточив всю силу огня на «Варяге».

Снаряды, ложившиеся у борта, засыпали палубу многочисленными осколками, наносившими людям тяжелые ранения. В периоды особого напряжения в сторону «Варяга» посылалось ежеминутно не менее двухсот снарядов разного калибра! Море буквально кипело от взрывов, вздымались десятки фонтанов, обдавая палубу осколками, каскадами воды.

Один из первых крупных снарядов, попавший в крейсер, разрушил мостик, вызвав пожар в штурманской рубке, перебил фокванты. вывел из строя дальномер ный пост № 1. Мичмана Нирода, определившего по дальномеру расстояние, разорвало на куски. От него осталась только рука, опознанная по кольцу на пальце. Убиты были также матросы Василий Мальцев, Василий Оськин, Гавриил Миронов. Находившиеся на дально-мерном посту другие матросы оказались ранеными. Следующий снаряд вывел из строя 6" орудие № 3. убил комендора Григория Постнова, остальных тяжело ранил. Плутонговый командир мичман Губоннн, так же, как н матросы, отказался идти на перевязку и продолжал лежа командовать, пока не обессилел от потерн крови и не потерял сознание. Тогда его отнесли в лазарет.

На крейсере, один за другим, возникали пожары, успешно ликвидируемые под руководством мичмана Черннловского-Сокола, на котором осколками был изорван мундир. Особенно серьезным оказался крупный пожар, охвативший деревянный настил палубы и вельбот вблизи снарядов, но и его удалось своевременно потушить. Были приведены в негодность 6" орудия №№ 8 и 9, 75 м/м орудия №№ 21, 22. 28 и при этом убиты комендоры Даниил Кочубей, Степан Капралов. Мартемион Островский, Андрей Трофимов, Петр Му-ханов, матросы Карл Спруге, Федор Хохлов, Кирилл Иванов. Многие были ранены.

На верхней палубе «Варяга» царил ад, как потом вспоминали участники боя. Люди скользили в потоках крови, заливавших палубу и стекавших в шпигаты. Нельзя было в ужасающем грохоте услышать человеческий голос. Все оглохли от взрывов снарядов н стрельбы своей артиллерии. Но никто не проявлял ни тени растерянности, никто не молил о помощи. Все сурово, сосредоточенно, спокойно выполняли свой воинский долг.

Отказ от медицинской помощи продолжавших свое дело раненых наиболее ярко характеризует экипаж «Варяга». В лазарет уносили уже совершенно обессилевших или находившихся без сознания. Матросы делали перевязки друг другу.

Взаимная помощь и выручка облегчали участь моряков в бою. Уроки Руднева, всегда говорившего о силе товарищества, не пропали даром.

Матросы заменяли выбывших из строя, проявляли инициативу, не ожидая распоряжений. Экипаж действовал подобно хорошо выверенному механизму. И здесь также сказались организаторские способности Руднева, умевшего пробудить таящиеся в глубине души лучшие качества людей.

И в эти тяжелые минуты были радостные мгновения! Вот сильный взрыв под кормовым мостиком крейсера «Асама», вызвавший большой пожар, заставил замолчать его орудийную башню. Убит командир вражеского крейсера. И гордость японской эскадры «Асама» выходит из боя. Огонь «Варяга» переносится на другие вражеские корабли. «Такачихо», «Нанива» и «Чиода» также получают значительные повреждения. На них то и дело вспыхивают пожары. «Такачихо», дав значительный крен, весь окутанный дымом, тоже покидает строй...

Поединок русского корабля с вражеской эскадрой продолжался с неослабевающим упорством. Многие орудия на «Варяге» уже молчали. Артиллеристы на верхней палубе собственной кровью и жизнью расплачивались за крупные конструктивные недостатки артиллерийских установок. Орудийная прислуга получала тяжелые ранения в затылок и спину, так как не была защищена сзади.

Один из снарядов почти снес боевой грот-марс и уничтожил дальномерный пост К» 2. Это лишило корабль возможности вести определение расстояний, и комендоры стали самостоятельно брать прицел по объектам.

Подбито еще несколько орудий. Около них убиты матросы Михаил Авраменко, Кирилл Зрелое, Дмитрий Артасов и другие. Возникает пожар в рундуках броневой палубы, быстро потушенный усилиями экипажа. Участившиеся попадания вражеских снарядов заставляют Руднева спуститься в проход боевой рубки, чтобы быть ближе к управлению кораблем. Командирский мостик, ходовая рубка превращены в бесформенную груду металла.

145

10 н. В. Руднеп

Руднев, стоя за боевой рубкой, отдавал приказания находившимся в ней офицерам. Разорвавшийся снаряд перебил трубопровод с рулевым приводом. Пришлось перейти на ручное управление. Почти одновременно разорвался снаряд у фок-мачты на полубаке. Осколками засыпало проход с кормовой стороны боевой рубки,