Текст книги "Командир легендарного крейсера"

Автор книги: Николай Руднев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

10О

лось. Этому в немалой степени способствовали беседь» «батьки» с матросами во время проверки боеготовности корабля. Почти все был и убеждены в неизбежности воины, но именно этого и хотел Руднев. 1 еперь он нс* опасался беспечности, благодушия, которое царило в эскадре. За глазами командования он мог действовать самостоятельно, предпочитая горькую действительность несбыточным надеждам на мирный исход переговоров в Петербурге.

Разные разговоры вели матросы, коротая вахту, но все сводились к одному: «Войны не миновать!» И невольно в эти часы мысли обращались к родине, к дому

– Так вот. ребята.– с грустью промолвил пожилой комендор Островский.– если война—домой скоро не попадешь. И какого черта нам здесь нужно? Что защищать-™? – Он окинул взглядом присутствующих.

– Чого захотив! – прервал комендора иронический голос с певучим украинским акцентом.– Ты гляды. шоб рыбам на обид не попав, а вин – до дому!

– А ты что, япошек испугался и умирать собрался? Эх, ты. галушка! – возразил за комендора матрос-сверхсрочник Шевелев. Все рассмеялись. Зачинщик шутки, молодой первогодок, смутился, но сразу же нашелся:

– Це побачимо, як первый снаряд роэнрвется!

Ему никто не ответил. Комендор продолжал:

– Ап деревне отец-старик больной, семья боль шая. мелкая, работать некому. Земли мало, лошаденка еле ходит, кормить нечем. Целое лето работают, а хлеба и на половину зимы не хватает, да и тот с мякиной. В каждом письме просят: «Скорей приезжай, а то полное разооенпе и детям малым погибать».

Кто-то заметил:

– Горе – что море, везде одинаково, н в деревне и в городе.

– Да нет! В городе все же лучше.– вставил один, из матросов.

– Какой там лучше! – прервали его голоса.

– Да там хоть робышь и каждую субботу гроши получаешь, а к деревне што? – сказал первогодок.

– Ты что мелешь! Не знаешь – так молчи! – заметил комендор.– В городе рабочий люд тоже не живет. а мучается.

– Чого ты пристав до мене, не возом же я тебя эа-чепнв.– горячился первогодок, вызывая смех.

– Постон, постой, ребята, я сейчас всех примирю.– проговорил молчавший до того пожилой матрос Рыжков, пользовавшийся обшнм уважением.– Вот я расскажу. как рос в городе. Всем станет ясно, что это за жизнь. Отец мой и сейчас работает слесарем в Николаеве. на заподс братьев Донских, и каждую субботу действительно получает денежки. Принесет получку, а в четверг, а то и раньше, мать уже занимает у соседей на хлеб. Семья большая, кормить надо, а нс хватает... Я спал... да что спал – вырос за печкой, где мне было отведено место, а тоое братьев поменьше держались поближе к матери. Вместо матраца мать стлала старую отцовскую куртку...

Рассказчик умолк, махнув рукой. Видно не сладки были воспоминания дстстпа.

– Вот тебе и суббота! —закончил комендор.

Словоохотливый матрос перевел внимание слушателей на другую тему:

– А как вы думаете, ребята, откуда у япошек такая сила? Мне с «Аскольда» сказывали, что у них эскадра огромная, даже подводные лодки есть, а у нас снаряды не все рвутся: вдаришь как болвашхой. толку чуть!..

Все начали высказывать разные предположения и порешили на том, что японцам помогают заморские государства.

– Та й народ якипсь маленький, а збытошный. воювать лнзет! – вставил свое слопо украинец.

– А при чем тут народ? Народ такой же. как мы с тобой. Это все правители, как петухи, чего-то не поделят между собой,– ответил комендор, дружно поддержанный остальными...

Пробили склянки: смена вахты. Поднялись сидевшие у казематного орудия собеседники, встречая шут-

нами появившихся подвахтенных. Кто-то из поттой смены сказал:

– «Батька» всю ночь простоял на мостике. И сейчас отдыхать не идет.

– Стало быть, дело серьезное. О нас беспокоится, опасается, как бы япошки не шмыгнули из-за угла! – заметил матрос Кузнецов...

30 декабря «Варяг», лавируя в узком опасном фарватере, пошел на внутренний рейд Чемульпо, став на якорь вблизи русских кораблей: крейсера «Боярин»

(командир капитан 2-го ранга Сарычев) и канонерской лодки «Гиляк» (командир капитан 2-го ранга Алексеев). На «Варяге» подняли брейт-вымпел старшего русского командира на рейде.

Вскоре на «Варяг» прибыли Сарычев и Алексеев. Они доложили Рудневу о том, что. по их данным, на берегу все спокойно. Это его явно не удовлетворило. Сообщили они также об отправке в Сеул десанта из 26 человек для охраны миссии.

Кроме русских кораблей, на рейде находились: английские крейсеры «Крессн» и «Талбот» (командир капитан 1-го ранга Бэйли), итальянский крейсер «Эльба» (командир капитан 1-го ранга Бореа), японский крейсер сЧнода» (командир капитан 3-го ранга Мураками) и американская канонерка «Виксбург» (командир Маршаль).

После беседы с командирами русских кораблей Руднев нанес визит вежливости командиру крейсера «Талбот», стоявшего под флагом старшего на рейде интернациональных кораблей. Вечером того же дня Руднев уехал в Сеул, где беседовал с посланником Павловым. Решили довести состав десанта до 56 человек во главе с лейтенантом Климовым. Приняв почту миссии, Руднев возвратился 31 декабря в Чемульпо. Выполняя приказ Старка, он в тот же день отправил крейсер «Боярин» в Порт-Артур, предупредив Сарыче-Еа о необходимости быть особенно бдительным во время перехода.

Вечером на «Варяге» отпраздновали встречу нового года. Ровно в 12 часов ночи Руднев поздравил команду, пожелал всем благополучия и провозгласил здравицу в честь России и крейсера «Варяг». Матросы ответили дружным «ура!».

гЕ

Город н порт Чемульпо.

После торжественного ужина зажгли елку и каждый, в том числе и командир, тянул жребий на получение подарка. Затем начались пляски и концерт матросов. Руднев от души радовался непринужденному веселью и всячески старался поддерживать у экипажа праздничное настроение. Вместе с доктором Храбро-стиным, механиком Лейковым и лейтенантом Беренсом он оставался среди команды до конца праздника. Но как ни была велика сила личного примера командира, офицеры тотчас же после праздника поспешили с разрешения командира в кают-компанию для встречи нового года в своей среде...

113

8 Н. В. Руднев

В последующие дни Руднев собрал многочисленные факты, подтверждавшие не только лихорадочную подготовку японцев к воине, но и то. что они готовятся к оккупации Корен. Ему пришлось еще раз убедиться в недальновидности посланника Павлова и возглавлявшего консульство в Чемульпо Поляновского. Оба они не хотели ничего замечать из того, что буквально бросалось в глаза.

Японцы наводнили Корею. Их число по официальным данным составляло 15 тысяч человек. Они работали чернорабочими, портовыми грузчиками, парикмахерами и т. д. и выглядели куда лучше, чем корейцы и китайцы тех же профессии, одетые в лохмотья и носившие на лицах отпечаток беспросветной нужды. Как видно, японцы жили отнюдь не только на свои заработки. Некоторые владели китайским языком и носили фальшивые косы, стремясь скрыть свою национальность. Японцами оказались заполнены и многие корейские учреждения, почта, телеграф, железнодорожные и портовые конторы.

Вдоль Сеульской и Фузанской железных дорог японцы спешно строили продовольственные и прочие склады.

В порт Чемульпо открыто стягивались шаланды, буксирные суда, катеры и другие плавучие средства, необходимые для десантных операций. Японские гарнизоны в Сеуле, Гензане, Фузане и в ряде других городов давно превысили официально дозволенную численность.

Руднев регулярно сообщал обо всем этом начальнику эскадры и штабу наместника, направлял в Порт-Артур шифрованные телеграммы, предупреждая о грозившей опасности, надеясь, что хоть часть этих столь важных сведений достигнет цели. Однако все было тщетно. События нарастали с неумолимой быстротой.

респонденцией миссии на имя наместника и министра иностранных дел.

Удивленный поспешностью распоряжения, Руднев вызвал старшего офицера и принялся заканчивать донесение на имя Старка по собранным за эти дни сведениям, а также рапорт по вопросам снабжения. Отдавая распоряжение Степанову, Руднев сообщил ему содержание письма Павлова и велел вызвать командира «Гиляка» и объявить всем на «Варяге», чтобы готовили личные письма в Россию.

К вечеру команда крейсера, высыпавшая на верхнюю палубу и надстройки, тепло проводила «Гиляка» и вместе с ним свои письма в далекую заснеженную Россию. Для некоторых эти письма стали последней весточкой.'Их впоследствии свято хранили и не раз обливали горячими материнскими слезами.

В тот же день на рейд прибыл в качестве стационе-ра французский крейсер «Паскаль» (командир капнта»

8*

115

1-го ранга Виктор Сэнес), также высадивший свои десант в составе 39 человек для охраны Французской миссии в Сеуле. На следующий день в Чемульпо пришел американский транспорт «Сафиро». Он высадил десант и 63 человека в распоряжение своей миссии, а затем отбыл в море. 3 января ушел крейсер «Крессн» и прибыл германский «Ханза», покинувший Чемульпо через три дня.

Этот день ознаменовался дипломатическим событием: Корея объявила о свеем нейтралитете в случае войны между Россией и Японией. Если этот факт и имел значение, то лишь для Павлова, Руднев же не верил в этот нейтралитет ни минуты.

Во время пребывания в Чемульпо на «Варяге» проводились напряженные тренировки личного состава. Старший врач Храбрости!! обучал команду приемам первой помощи при ранениях.

Большое внимание уделялось наблюдению за рейдом. особенно за японским крейсером «Чиода». Вахты сигнальщиков были усилены.

Руднев чаще обычного появлялся во всех уголках корабля, проверял посты, беседовал с матросами, поддерживая их бодрое настроение.

В Чемульпо установилась морозная, со снегопадами и ветрами, погода. На рейде было тихо. Руднев томился отсутствием известий из Порт-Артура. Никакого ответа на его телеграммы!

Наконец, радость! 3 января, шурша тонкой коркой льда, вблизи «Варяга» отдала якорь канонерская лодка «Кореец» под командованием капитана 2-го ранга Григория Павловича Беляева. Прибытие из Порт-Артура русского корабля, привезшего почту для экипажа .«Варяга», явилось настоящим праздником. Руднев «с нетерпением ожидал Беляева с докладом. Вместе ■с командиром переживали минуты терзающего нетерпения все матросы и офицеры. Они ждали весточек с родины и хотели скорее узнать о дальнейшей .судьбе «Варяга». Сидевшие в кают-компании молодые мичманы Лобода, Балк, Губопин, Эйлер, Черни* лооский-Сокол едва могли усидеть в креслах от нетер-шення.

И вот в дверях появилась подвижная фигура коман-дира «Корейца*. Руднев, понимая состояние присутствующих, разрешил им остаться и принял Беляева тут же.

Г. П. Беляев.

Вскрыв адресованный ему пакет, он быстро пробежал его и. не скрывая разочарования, объявил:

– Итак. нашего

полку прибыло: «Ко

реец» пришел для усиления нашего гарнизона вместо отбывшего «Гиляка».

Всем стало ясно:

«Варяг» и «Кореец» отрезаны от эскадры.

Руднев пригласил в свою каюту Беляева, расспросил его о положении в Порт-Артуре и сообщил об обстановке в Чемульпо.

С вечерним поездом Всеволод Федорович Руднев уехал в Сеул для доклада посланнику. Его возмущала ничем не оправданная бездеятельность штаба и отсутствие указании от наместника.

В беседе Павлов пожаловался на частые задержки петербургской почты. Руднев заметил:

– Что почта! Я боюсь, что мы здесь досидимся до того, что нас свяжут на улице без всякого объявления воины!

Павлов поморщился, ему не пришлась по душе подобная шутка. Он важно и с присущей ему самоуверенностью ответил:

– Так не бывает. Всеволод Федорович! Сначала объявляется война, затем приводятся в движение

■вооруженные силы, а уж потом начинаются боевые действия. Таковы незыблемые международные за-• коны!

Руднев поспешил переменить тему разговора.

– А что пишут из Петербурга, если не секрет? – спросил он.

– Требуют более частых сообщении, а тут связь страдает.

– А нет ли инструкции на случаи военных действий?

– На этот счет ничего не имею,– покачал головой Павлов.

Затем вызвали лейтенанта Климова, уточнили с ним потребности в деньгах и провианте для десанта, и Руднев, распрощавшись, поспешил к ночному поезду, чтобы вернуться на «Варяг».

2

Командиры стоявших на рейде кораблей часто встречались, отдавая долг вежливости. Руднев внимательно прислушивался к разговорам во время таких свиданий. Старший на рейде англичанин Бэйли держал себя подчеркнуто официально, американец явно неприязненно. По-иному вел себя француз Виктор Сэнес. Его прямая натура уроженца солнечного Прованса располагала к себе. Сэнес несколько раз, правда, с большой осторожностью, советовал Рудневу покинуть корейские воды. Он говорил:

– С?иШег ТсЬепюи1ро, 1*а1г с1е се рог1 пе уои$ согтеп! раз, моп сЬег сарИате Роибпеу! ^!.

Впоследствии Руднев часто повторял эту многозначительную фразу...

С итальянским командиром Бореа у– командира русского крейсера тоже сложились хорошие отношения и они часто бывали друг у друга.

Вполне понятно, с каким вниманием относился Руд-

¹ Уходите из Чемульпо, воздух его предсн нам. дорогой капп тан Руднев! (франц.).

нев к японскому командиру Мураками, который с первых же дней знакомства проявил к нему прямо-таки подобострастное отношение. Он вкладывал в приветственные поклоны необыкновенное старание, сопровож-

Крспсср «Паскаль».

дая их характерным шипением в знак особого уважения.

8 января Мураками устроил на крейсере «Чиода» парадный обед в честь командиров международной эскадры, стоящей в Чемульпо. Руднев был в числе приглашенных. Во время обеда японец особенно за ним ухаживал, не переставая говорить о добрососедских отношениях между обеими «дружественными» державами и о том, как ему приятно быть в одном порту вместе с «Варягом».

Если до этого заискивание Мураками Руднев расценивал как попытку отвлечь подозрение русских от японских военных приготовлений, то после этого приема он. вернувшись на «Варяг», прямо предупредил офицеров о коварных замыслах японцев. Он разгадал (и в этом ему помог сам Мураками своей болтовней) стремление японцев во что бы то ни стало задержать «Варяг» в Чемульпо, чтобы захватить русский крейсер как первый приз воины.

Поздно вечером того же дня на «Варяг» прибыл из Сеула Павлов. Он долго беседовал с Рудневым. Главной темой служила операция, предпринятая Рудневым. Дело в том. что накануне он получил от Павлова шифрованную телеграмму о том. что правительство Корен сообщило миссии о десяти японских кораблях, замеченных в районе Мокпхо. Видимо, они держали курс на Чемульпо. Так как корабли здесь не появились. Руднев пришел к заключению, что они намереваются осуществить десант в бухте А-Сан. Ее расположение совпадало с курсом кораблей. От бухты было недалеко до Фузанской железной дороги, а там рукой подать и до Сеула. Будучи у Павлова, Руднев изложил ему своп соображения и получил разрешение действовать. В тот же день он отправил канонерскую лодку «Кореец» на разведку в А-Сан. В 8 часов вечера канонерка вернулась, и Беляев доложил Рудневу в присутствии Павлова, что никаких следов десанта не обнаружено.

После ухода Беляева Павлов сообщил неприятную весть: поступление денег из Петербурга прекратилось. На этом свидание закончилось.

Снова потянулись напряженные дни. В Чемульпо и Сеуле продолжалась лихорадочная деятельность японцев. Они беспрепятственно хозяйничали во всей стране, невзирая на объявленный Кореей нейтралитет.

В расписание учебных занятий Руднев вводил новые темы, всемерно поддерживая боевую готовность личного состава. Чтобы не привлекать внимание посторонних. занятия на палубе были отменены и перенесены во внутренние помещения крейсера.

А из Порт-Артура по-прежнему никаких известий...

21 января «Чиода» встал ближе к выходу в море, рядом с «Талботом». Руднев немедленно вызвал ротных командиров и обратил их внимание на поведение японского крейсера. Очевидно, такую позицию «Чнода* занял для осуществления какой-то операции против русских кораблей.

Встретившись в тот же день с командиром «Талбота» Бэйли, Руднев поинтересовался причиной передви-женин японского корабля. Бэйли заявил, что она ему не известна, хотя, как старшин на рейде, не мог не знать ее. Этот факт еще больше убедил Руднева в наличии общих интересов у Бэйли и Мураками. Он помнил, какое деятельное участие принимала Англия в создании японского флота. Этим именно и объяснялись согласованность действий английского и японского командиров.

Руднев немедленно послал Старку шифрованную телеграмму о готовящемся уходе крейсера «Чиода», затем отправился в Сеул и сообщил о том же Павлову/ Тот лишь беспомощно развел руками.

3

Пока Руднев строил предположения, с какой стороны готовится удар, в Петербурге все еще скрипели дипломатические перья «высоких договаривающихся сторон». А между тем японское правительство, полностью закончив подготовку к войне своих вооруженных сил и ресурсов, с нетерпением выжидало удобного момента для внезапного, разбойничьего нападения. Царское правительство, само долго тяготевшее к войне, вдруг оказалось охваченным нерешительностью.

Еще в декабре 1903 года японский флот был разделен на три эскадры. Командующий флотом и первой эскадрой вице-адмирал Того Хайхачнро, давно закончив последние боевые приготовления, ждал только приказа генерального штаба. В своем сейфе он хранил тщательно разработанные планы боевых операций, направленных на достижение господства на море.

Большая часть кораблей русской эскадры отстаивалась в это время на незащищенном внешнем рейде Порт-Артура. Они прикрывались малочисленными береговыми батареями, дальнобойность которых значительно уступала артиллерии японского флота. Штаб русской эскадры имел лишь несколько неутвержденных вариантов плана морских операций на случай! воины. Главнокомандующий вооруженными силами Алексеев инструкций флоту от царя так и не дождался.

Среди русских морских планов особой ограниченностью страдало мобилизационное расписание отдельных кораблей, застигнутых войной в иностранных портах. Первыми жертвами этого расписания и явились погибшие крейсер «Варяг» и канонерка «Кореец», разоруженные в китайских портах канонерки «Маньчжур» и «Сивуч».

В Чемульпо в эти предгрозовые дни было тихо. Обычное оживление японцев на берегу заметно упало. Проводившиеся ими работы подошли к концу. Только слежка за русскими офицерами на берегу стала еще более беззастенчивой.

– Именно сейчас нужно быть особенно бдительными и с особым вниманием наблюдать за рейдом! —повторял Руднев.

Муракамн уже не стремился к встречам с Рудневым. Видимо, японский командир считал свое задание выполненным. Паровой катер с «Чиода» непрерывно сновал между крейсером и пристанью, высаживая офицеров, направлявшихся в японское консульство.

24 января в Чемульпо прошел первый слух о разрыве дипломатических отношений между Россией и Японией. Руднева об этом уведомили командиры иностранных судов.

Руднев немедленно телеграфировал Павлову: «Слышал о разрыве дипломатических отношений, прошу сообщить сведения», и Витгефту: «Достигли слухи о разрыве дипломатических отношений. Вследствие частой задержки депеш японцами прошу сообщить, было ли нам приказание о дальнейших действиях. «Чиода» готовится уйти...»

И на этот раз Порт-Артур молчал, зато Павлов прислал ответ, до крайности удививший Руднева: «Слухи о разрыве распускаются здесь частными лицами. Никакого сколько-нибудь достоверного подтверждения этих слухов не получено. Было бы весьма желательно повидаться с вами, переговорить».

Так незадачливый дипломат реагировал на события, не оставлявшие сомнений в опасности, нависшей #ад русскими кораблями в Чемульпо. •

Утром 25 января Руднев с первым поездом отбыл в

Сеул. Оказалось, что Павлов по-прежнему никаких известим не имеет и потому по-прежнему бездействует.

Руднев не мог равнодушно наблюдать самодовольную беспечность посланника и с трудом сохранял корректность. Он настойчиво убеждал, что русской миссии надо покинуть Корею, пока еще есть возможность проскочить в Порт-Артур на «Варяге» и «Корейце».

– Ведь вы же имеете право поступить сообразно обстоятельствам и тем самым спасти корабли и людей от бесцельной гибели! – едва сдерживая негодование, говорил Руднев.– «Варяг» пойдет под посольским флагом, а «Кореец» под консульским.

Но Павлов отклонил это разумное предложение, заявив, что без разрешения Петербурга он не считает возможным покинуть миссию.

– Какого еще распоряжения вы ждете, если вы вместе с миссией уже фактически в плену у японцев? – возразил Руднев. Его настойчивость наконец вывела Павлова из терпения, и он высокомерно заявил:

– Рассуждать подобным образом может только недисциплинированный мичман, а не вы, дорогой Всеволод Федорович!

Единственное, о чем удалось договориться, это о посылке «Корейца» в Порт-Артур с донесением. Руднев настаивал на том, чтобы канонерка вышла немедленно, так как сейчас решают не часы, а минуты, но Павлов заявил, что отправит почту на «Варяг» не раньше следующего утра.

Возвратившись на крейсер, Руднев вызвал Беляева и Степанова, сообщил им о решении посланника и приказал Беляеву срочно подготовить канонерку к отплытию в Порт-Артур.

В 11 часов 30 минут ночи в каюту Руднева вбежал Степанов и доложил о том, что «Чиода» снялся с якоря и, потушив огни, вышел в море. Руднев сказал:

– Ведь только несколько часов тому назад принято решение отправить «Корейца» и вот оно уже известно Мураками, потому он и ушел.

В действительности же произошло совпадение. Уход «Чиода» с рейда был связан с более крупными мероприятиями. чем нападение на «Корейца». Об этом Руд-нсв узнал лишь впоследствии.

4

Среди чинов японского генерального штаба, охваченного жаждой войны, нашлись трезвые головы, которые выразили опасение, что русская эскадра первой может начать наступательные действия, а это может расстроить все планы и расчеты японского правительства. Поэтому 23 января в Токио собрался государственный совет, который решил опередить Россию с открытием военных действий. На следующий день была послана телеграмма японскому посланнику Курино в Петербург о разрыве дипломатических отношений. Одновременно сухопутные войска и флот получили приказ о начале военных операции. При этом японцы утверждали, что разрыв дипломатических отношении вовсе не означает начала войны.

24 января японский посланник в Петербурге вручил министру иностранных дел России графу Ламздорфу ноту о прекращении дипломатических отношений. С утра того же дня, т. е. до официального объявления в Петербурге о разрыве, японцы начали повальный захват русских пароходов в водах Желтого моря, в Корейском заливе и Цусимском проливе. Пароходы «Ека-теринослав», «Мукден», «Россия», «Аргунь» и другие, а также находившиеся в портах Японии «Малайя» и «Маньчжурия», стали первыми жертвами. Японцы присваивали им свои названия и превращали в военные транспорты.

В полночь 24 января командующий японским флотом Того собрал на флагманский броненосец «Миказа» всех флагманов н командиров кораблей и объявил им императорский указ о начале войны с Россией. Он приказал всему флоту немедленно выйти в Желтое море и атаковать русские суда, стоящие в Порт-Артуре и Чемульпо. Начальнику 4-го боевого отряда контр-адмиралу Урну с присоединенным к нему броненосным крейсером «Асама», с 9-м и 14-м отрядами миноносцев бы-.ло предложено идти в Чемульпо и атаковать там русских. а также охранять высадку войск.

В 7 часов утра 24 января соединенный флот Японии .покинул порт Сасебо, где имел стоянку, и вышел в Желтое море. Ему предстояло осуществить вероломное нападение на русские суда за несколько часов до объявления о разрыве дипломатических отношений и за -пять дней до объявления войны, официально провозглашенной в Токио только 29 января.

По пути японцы захватывали русские торговые суда. 25 января в 2 часа дня Того подошел к острову Сингаль при входе в Желтое море. Здесь флот разделился согласно плану.

В 3 часа 35 минут дня отряд Урну вместе с пришедшим из разведки крейсером «Асама» взял курс на Чемульпо. На флагманском корабле взвился сигнал, которым Того поздравил Урну с предстоящим успехом. Это были счастливые минуты в жизни младшего флагмана японского флота контр-адмирала Урну Сотокнчи. Еще бы! Конечно, командир русского крейсера проявит благоразумие и сдастся армаде первоклассных кораблей на милость его. Урну! Через три дня праздник – день восшествия микадо на престол, и он, Урну, пошлет императору телеграмму о том, что приносит его величеству всеподданнейший подарок – красавец русский крейсер «Варяг»! А там награды, чины, слава... Охваченный нетерпением. Урну приказал прибавить ход.

В 4 часа дня Того тоже снялся с якоря и с главными силами направился к Порт-Артуру. На следующий день эскадра подошла к острову Роунд, в 45 милях от Порт-Артура. Здесь Того, выполняя приказ своего правительства, совершил первое нарушение международных законов: без объявления войны он дал миноносцам сигнал: «В атаку! Желаю успеха». Начальник 1-го отряда истребителей капитан 1-го ранга Асай Масадзиро ответил: «Ручаюсь за успех». Десять миноносцев без огней направились к Порт-Артуру н, провожаемые приветствиями эскадры, быстро растворились в сгущавшихся сумерках.

Главная эскадра Того продолжала идти по назначенному курсу.

Участники войны сохраняют на всю жизнь о памяти первый ее день. Дожившие до наших дней мо-ряки-портартурцы тоже прекрасно помнят солнечный день 26 января и наступившую вслед за ним тихую, безветренную ночь. Русская эскадра, состоявшая • из шестнадцати кораблей, стояла на внешнем рейде в шахматном порядке с полными огнями. Изредка в горизонт впивались лучи прожекторов дежурных кораблей– броненосца «Ретвнзан» и крейсера «Паллада». На броненосцах «Полтава» и «Победа», на крейсере «Диана» производилась погрузка угля с барж. Никакой защиты с моря эскадра не имела. Лишь в двадцати милях крейсировали миноносцы «Бесстрашный» и «Расторопный», осуществлявшие так называемую подвижную оборону внешнего рейда. Даже противоминные бортовые сети не были подвешены на кораблях. Старк категорически запрещал это делать.

В 11 часов вечера на флагманском корабле «Петропавловск» закончилось совещание, на котором обсуждался план бонового заграждения с подвеской сетей на внешнем рейде. На заседании присутствовали, кроме Старка, Витгефта, Греве и чинов штаба, все командиры судов. Прощаясь, Витгефт сказал:

– Особых мер по охране рейда принимать не надо, войны не будет!

Категорическое заявление начальника штаба подействовало успокаивающе.

Печальную славу заслужил контр-адмирал Витгефт, ограниченный и недальновидный. Незадолго до войны он добился сокращения более чем наполовину практических плаваний эскадры, за что удостоился царской похвалы «ввиду значительной экономии средств». На деле же это уменьшало опыт моряков в маневрировании кораблей. В октябре 1903 года генерал Флуг из штаба Квантунской армии запросил Витгефта, может ли армия считать себя обеспеченной от высадки неприятеля в Инкоу и на берегах Корейского залива. Витгефт официально ответил: «Вполне».

Характерный факт. Когда после трагической гибели адмирала С. О. Макарова Витгефта назначили временным командующим флотом, он во время боя в ужасе воскликнул:

– Я же не флотоводец! Зачем меня назначили?..

Отряд японских миноносцев, не замеченный дежурными миноносцами «Бесстрашный» и «Расторопный», в 11 часов 36 минут вечера вплотную подошел к эскадре и сразу произвел три минных атаки.

Первым получил повреждение броненосец «Ретви-зан», а за ним броненосец «Цесаревич» и крейсер «Паллада». За три атаки японцы выпустили 16 мин Уайтхеда, из них три достигли цели.

После первого взрыва русская эскадра открыла беспорядочный огонь, не причинивший никакого вреда японцам, но все же предотвративший дальнейшие атаки.

После возвращения миноносцев Того боялся, как бы русская эскадра не предприняла ответную атаку, поэтому приказал своим кораблям спешно отступить к сборному пункту вблизи Чемульпо.

5

Весть об уходе «Чиода» с рейда разнеслась по всему «Варягу». Несмотря на поздний час, матросы обсуждали поступок японцев. «Японцы готовят какую-то каверзу, но какую?» – думали все. В кают-компании офицеры тоже взволнованно говорили о непонятном поведении японцев. Руднев предложил всем разойтись на отдых, а старшего офицера Степанова, старшего штурмана Беренса, старшего артиллерийского офицера За-рубаева, старшего минного офицера Берлннга н старшего судового механика Лейкова пригласил к себе в каюту. Когда все сели, он спокойным голосом сказал:

– Никакого совещания, господа, устраивать не собираюсь, но так как вы все равно не спите, прошу помочь решить один вопрос. Совершенно очевидно, что японцы готовят нападение. Нам нужно, взвесив все условия, наметить план. Конечно, при всех обстоятельствах будем драться самым беспощадным образом. И дальше. Один «Чиода» не решится на нападение. Для этого будут привлечены другие корабли.

«– Да и у Муракамн храбрости нс хватит! – вставил Зарубаев.

– Вот как раз отсутствием храбрости японцы нс страдают,– заметил Руднев.– Мы иногда неправильно оцениваем противника, а это пагубно для нас же самих.

– Я вижу три возможных положения, которые японцы могут нам навязать.– продолжал Руднев, раскладывая на столе карту.– Во-первых, попытаться расстрелять нас здесь же, на месте стоянки, предложив иностранцам покинуть рейд, на что те несомненно пойдут...

Беренс и Степанов удивленно переглянулись.

– Да, да, именно так! В таких случаях самое лучшее– рассчитывать на худшее. Во-вторых, нас могут принудить к поединку и навязать бой, тоже в неблагоприятных для нас условиях, вот здесь, в узком фарватере до острова Иодольмн,– провел Руднев карандашом линию на карте.– Тем более, что, используя этот вариант, мы можем надеяться на прорыв.

– Это почти то же. что на рейде,– отозвался Степанов.

– Нет, это все же немного лучше,– возразил Беренс.

Лейков добавил, что на рейде при малом ходе «Варяг» плохо будет слушаться руля.

– Да, это так,– заговорил снова Руднев.– Третье, и самое для нас благоприятное, если сможем выбраться на широкую воду, где-нибудь здесь,– показал он точку на карте.– Тогда будем иметь возможность маневрировать...

Разошлись за полночь, обменявшись мнениями о боеспособности крейсера. Зарубаев обещал довести скорострельность орудий до такой степени, чтобы японцы чувствовали удар не одного, а двух «Варягов» 1

Оставшись один, Руднев еще долго сидел над картой и только под утро лег отдохнуть.

26 января, с поднятием флага, к Рудневу явился Беляев, доложивший о готовности канонерской лодки к отплытию.

– А почты все нет! —с досадой проговорил Руднев.

Беляев отправился на свой корабль, готовый в любой момент сняться с якоря.