Текст книги "Сильнее страха (сборник)"

Автор книги: Николай Томан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

– А, Олег Владимирович! – восклицает Михаил, узнав голос капитана Черкесова. – Как я себя чувствую? У меня все в порядке, вы за меня не беспокойтесь. Вы скоро приедете за мною? Так ведь я завтра утром сам… Ну так что ж, что Валентина беспокоится – я не маленький. Ах вы выехали уже?.. Нет, мы еще не ложились. Ладно, подождем вашего приезда.

– Кто это? – встревоженно спрашивает Благой, едва Михаил кладет трубку.

– Мой знакомый, капитан милиции.

– Тогда мне нужно немедленно мотать отсюда, – решает Благой.

– А ведь ты с повинной хотел…

– Этого для меня маловато. Я им и Джеймса еще…

– Вот и поможешь капитану Черкесову его взять. Он очень толковый и сердечный человек. Ручаюсь – поверит тебе, если ты всерьез…

– Нет уж, лучше, пожалуй, смотаться, пока есть время.

– Не советую, – хватает его за руку Михаил. – Ты своим бегством нас только подведешь…

– А вы что, задержать, что ли, меня собираетесь? Да разве ж под силу вам одолеть такого, как я? Это же просто смех! К тому же у меня сейчас не о вас забота, сами должны понимать… Портретик-то мой во всех отделениях милиции теперь. Значит, меня любой мильтон…

– В том-то и дело, – все еще не теряет надежды уговорить Благого Михаил. – Сам рассуди: одно дело – ты будешь по собственной воле сидеть тут и спокойно ждать капитана Черкесова, с которым я лично знаком, а другое – они тебя где-нибудь сами. Ведь кто знает, может быть, весь этот дачный поселок уже оцеплен…

– Скажешь тоже, весь поселок! Для этого знать надо, что я тут.

– А чего же тогда капитан Черкесов сюда едет? – спрашивает Михаил. – Мог бы и до утра подождать. Значит, у него есть какие-то сведения. Могла ведь и милиция выследить того парня, что за мной шпионил. На допросе он им и рассказал, наверно, по чьему поручению это делал.

– Не должен вроде. Парень надежный…

– А разве Джеймс не считает тебя надежным? Ведь и ты собираешься его…

– Ну ладно, черт с вами, останусь! – решается наконец Благой. – В конце концов на моей совести не так уж много преступлений. Сам я лично никого не убил, хотя все вы меня, наверно, форменным убийцей считаете. Я все лишь по указке Джеймса делал. В общем, ладно – рискну, останусь тут с вами. Только вы честно ему расскажите, кто у кого в плену был. А теперь дайте-ка мне пожрать – с утра ни крошки во рту. Совсем было аппетита лишился на нервной почве.

Выслушав Благого, капитан Черкесов долго испытующе смотрит ему в глаза.

– Ну ладно, Дерябин, попробую вам поверить. А теперь о Джеймсе поподробнее. Вы считаете, что он по чьему-то заданию внушал вам свои идеи?

– Не мне, а им, – уточняет Благой, кивая на Михаила и Владимира. – И еще другим таким же балбесам. А у меня и своих идей хватало. Главным же образом меня деньги интересовали, и потому бесплатно я для него ничего не делал. Да и сам он тоже не по идейным соображениям всем этим занимался. Ему тоже за это платили, и, видать, немало.

– А кто?

– Вот этого не знаю. Догадываюсь, однако, что кто-то из иностранцев. Но в это Джеймс меня не посвящал.

– А кто он, Джеймс этот, на самом-то деле? Есть же у него настоящее имя?

– Должно быть. Когда мы наедине с ним разговаривали, я его Дмитрием называл по его просьбе. На самом же деле он, может быть, Алексей или Анатолий. Фамилии своей он мне не докладывал. Да и встречаемся мы с ним лишь после того, как он мне по телефону назначит место встречи.

– Выходит, не очень доверяет?

– Он вообще никому не доверяет.

– Ну а кем все-таки может он быть? Говорил он когда-нибудь о своей специальности или образовании?

– Это вы у них спросите, – снова кивает Благой на Михаила и Владимира. – Он с ними беседовал, а мне анкеты своей не показывал. Но, видать, из образованных. Слыхал однажды, как он с кем-то не по-нашенски по телефону разговаривал. По-американски, должно…

– По-английски, – поправляет его Михаил. – Он вообще любил вставлять в свою речь английские фразы и слова.

– Всячески убеждал в необходимости освобождения каждой личности от обязанностей перед обществом, – усмехается Владимир.

– И ведь вы все это слушали, болваны, разинув рты… – вставляет Благой.

– Ладно, Дерябин, – останавливает его капитан Черкесов. – Расскажите лучше, что вам еще известно о взаимоотношениях Джеймса с его хозяевами.

– Да почти ничего. Это он тайком от меня. Похоже, однако, что словам его там не очень доверяют. Требуют магнитной записи его сборищ, потому как сами посещать их, видно, опасаются.

– А как это практически осуществляется?

– Все, что в «колледже» его творится, мы на магнитофончик. А потом он им эту пленку в виде отчета. Да еще и с приписочкой, так сказать.

– Каким же образом?

– А это уж с моей помощью. Я еще один магнитофон включаю с уже записанным шумом многих голосов. Понимаете, для чего? Чтобы создать впечатление, будто в «колледже» вдвое больше народу. Ну чем не приписка? А все потому, что с кадрами у нас худо. А когда эти парни, Владимир с Михаилом, от нас сбежали, Джеймс прямо-таки запсиховал. «Верни, – говорит, – их любым путем».

– А расправиться со мной он тебе не велел? – удивляется Михаил.

– Ивану Дыркину ничего не поручалось разве? – уточняет Черкесов.

– Велено было припугнуть только, – не смутившись, признается Дерябин. – Я ведь говорил уже, что кадры его «колледжа» стали в последнее время прямо-таки на вес золота. Вот и теперь обещана мне за этих парней большая награда. Я бросил на слежку за ними всех своих людей. А когда узнал, что милиция на след мой напала, решил, что пора мне с Джеймсом кончать…

– Он знает уже, что мы напали на ваш след? – спрашивает капитан.

– Пока нет. Потому и надо торопиться. А то как узнает, сразу порвет со мной все связи. Тогда его сам черт не сыщет. Сегодня он мне в половине двенадцатого ночи или завтра в восемь утра звонить должен. Я ему уже доложил, что один из моих парней выследил беглецов.

В неопрятной комнате Благого-Дерябина горит яркий свет. С улицы хорошо видно, что он один, но на самом деле там еще и капитан Черкесов. Благой с аппетитом что-то жует за столом, а капитан из-за своего укрытия не сводит глаз с телефонного аппарата. Ровно в половине двенадцатого раздается звонок.

Благой не торопясь встает из-за стола и вразвалочку идет к телефону.

– Алле! – небрежно роняет он в трубку, ковыряя в зубах спичкой. – А, это ты, Митя!.. Ага, сделано! Как обещал, так и сделал. Не привык зря трепаться. Когда? Да хоть завтра утром. Вечером лучше? Ну да, понимаю, понимаю. Не забыл, конечно, извини, пожалуйста. А когда? Еще позвонишь… Ну ладно, буду ждать до полдесятого. Спокойной ночи. – И он кладет трубку, ругаясь: – Осторожный дьявол! И звонил наверняка из автомата.

– Ну что ж, – вздыхает капитан. – Наберемся терпения и подождем до завтра.

На следующий день в девять тридцать Благой-Де-рябин снова «аллёкает» в трубку.

– Так-так, – кивает он головой. – Понятно. Они уже ждут. Через полчаса будем в такси. И на Кумачевскую к дому номер семнадцать? Понятно. Остановиться там и не выходить? Так-так… К нам сядешь, и мы поедем дальше?.. Как чего повторяю? Чтобы лучше запомнить. Ну, чего ругаешься – выпил самую малость в надежде на твое угощение. Ладно, ни глотка больше. Честное пионерское! Ну бувай здоров!

– Насторожило его что-то? – с тревогой спрашивает Черкесов.

– Очень уж пугливым стал в последнее время. Чутье, значит, меня не подвело – вовремя я от него… Ну, что теперь делать будем, гражданин капитан?

– Идите на улицу к стоянке такси. Садитесь там в машину номер двадцать два – тридцать три, и к Ясеневым.

– Понятно, гражданин капитан.

Как только Дерябин гасит свет и выходит из комнаты в сопровождении лейтенанта Егошина, капитан Черкесов звонит старшему лейтенанту Глебову:

– Срочно в машину, Федор Васильевич, и с оперативной группой на Кумачевскую улицу. Рассредоточьтесь там поближе к дому номер семнадцать. Встретимся с вами возле дома номер двадцать пять.

Потом он набирает номер одного из отделов Комитета госбезопасности и просит майора Климова.

– Это Черкесов, товарищ майор. Едем брать. Нет, помощь пока не требуется. Ну вам виднее. Встретимся тогда на улице Кумачевской у дома номер двадцать пять.

Михаил и Владимир сидят на квартире Ясеневых, ждут Благого, он вот-вот должен заехать за ними, капитан Черкесов предупредил. Валентины нет дома, они одни. Михаил внешне спокоен и замкнут, Владимир возбужден. Ни минуты не сидит на месте. Только присядет на стул или диван, тотчас же вскакивает и начинает шагать по комнате.

– Ты что, совсем не можешь собой владеть? – еле сдерживая раздражение, спрашивает Михаил. – Иди тогда домой, я и один поеду с Благим.

– А у тебя железобетонные нервы, да? – усмехается Владимир. – Спокоен как робот! Ну тогда помалкивай и дай мне немного побегать – это разряжает нервное напряжение. Говорят еще, что хороший эффект дает швыряние на пол керамических изделий…

– Уж лучше бегай. Второе лекарство нам не по средствам.

– Ну ты только подумай, Миша, не шарлатан разве этот Джеймс? Обещал освободить наши личности от зависимости, а мы только и знаем, что попадаем в зависимость то к одному, то к другому… Совсем недавно Джеймс с Благим держали нас в страхе и повиновении, а теперь вот капитан Черкесов…

– Для тебя это одно и то же?

– Почти, ибо мне, как личности, более всего хочется сейчас домой.

– Так иди. Капитан ведь не заставляет тебя, а просит…

– Пожалуй, и не просит даже. Не слышал я его просьбы. Мы же сами… Это тоже не свобода, если даже сами. Не такое это дело, чтобы для собственного удовольствия. Не так разве?

– Да, так, и я лично просто рад, что заставил себя пойти на это. И вообще ценю теперь себя лишь за то, что делаю что-либо не потому, что хочется, а потому, что так надо.

– А всегда разве знаешь, как надо?

– Но тут-то уж…

– Да, тут точно, а в других случаях?

– Ив других тоже можно разобраться, нужно только выработать в себе чувство долга, и уж оно подскажет… А ну, глядь в окно – вроде машина остановилась. Не Благой ли?

Владимир прилипает к окну, вглядываясь в темноту. У подъезда действительно стоит какое-то такси, но кто вышел из него, не рассмотреть. Видно только, что два человека.

Вот и стук в дверь. Да, это Благой, второго Владимир не знает. Вроде таксист. Но Михаил сразу же узнает в нем лейтенанта Егошина.

– Привет, Миша, – кивает лейтенант Ясеневу.

– Ну, ребята, по коням! – командует Благой. – Едем к боссу. Соизволил наконец встретиться с нами.

Михаил вопросительно смотрит на Егошина.

– Да, действительно, едем к Джеймсу, – подтверждает лейтенант.

Когда все садятся в машину и Егошин включает скорость, Владимир спрашивает Благого:

– А ты выпил, что ли, веселый уж больно?

– Разве ж граждане начальнички дадут? – хмыкает Благой. – А веселый я потому, что Джеймса скоро возьмем.

– Видно, он много крови твоей…

– Да какой там крови! – хохочет Благой. – За те деньги, что он мне платил, я бы от него и не то вытерпел. Скостят мне за него часть моей вины, вот это меня и радует. Как вы полагаете, гражданин лейтенант?

– Решать будет суд! – обернувшись в его сторону, строго произносит Егошин. – Кончайте на этом дискуссию.

Дальше они едут молча, хотя Благому очень хочется пофилософствовать. Но вот и Кумачевская улица. Егошин сбавляет скорость, всматривается в номера домов. Вон тринадцатый, значит, где-то неподалеку и семнадцатый. Но что такое? Семнадцатый, ведь это кинотеатр! Да и народу полно – видно, сеанс только что кончился.

Егошин останавливает машину и хмуро поворачивается к Благому:

– Что же это получается, Дерябин? Снова, значит, надул вас Джеймс? Ничего себе, укромное местечко для встречи подобрал…

– Погодите, гражданин лейтенант, – успокаивает его Благой. – Тут что-то другое… Он ведь чертовски осторожен. Боится, видно, что в темноте ему могут вместо Иванова и Ясенева подсунуть двух оперов из МУРа. Хочет, наверно, при свете на них посмотреть. Это вполне в его духе. Вот что, ребята: надо, пожалуй, выйти, может, он подаст какой сигнал.

– Как быть, товарищ лейтенант? – спрашивает Михаил Егошина.

Зная, что тут уже должна быть оперативная группа Глебова, лейтенант утвердительно кивает головой.

Они выходят из машины в полосу яркого света кинорекламы. Благой бережно, как лучших друзей, поддерживает их под руки, балагурит:

– А не махнуть ли нам, хлопцы, в киношку? Мировая, говорят, фильма.

Михаил с Владимиром настороженно смотрят по сторонам, вглядываясь в лица прохожих и кинозрителей, выходящих из кинотеатра. Лейтенант Егошин отъезжает чуть подальше и останавливает машину у обочины тротуара, не включая зеленого огонька на лобовом стекле.

– Похоже, что кореш подвел нас, – постояв немного у рекламного плаката, замечает Благой. – Не явился на свидание. Тогда и мы по домам. Хорошо, что я попросил таксиста подождать нас немного. Пошли, ребята!

И снова капитан Черкесов сидит в комнате Дерябина, уже не очень веря, что Джеймс позвонит, хотя Благой почти не сомневается в этом.

– Это нам проверочка была, гражданин капитан, – уверяет он Черкесова. – Знаю я его повадки.

– Он что, всегда только из автомата звонит?

– Может быть, и не всегда, этого я точно не знаю. Но чаще всего из автомата.

Капитан на всякий случай договорился с Глебовым выслать несколько машин с радиотелефоном в тот район, из которого звонил уже сегодня Джеймс. Как только станет известно, из какого автомата он говорит, они немедленно получат команду подъехать к телефонной будке и взять того, кто будет в ней находиться.

Ровно в половине двенадцатого раздается наконец звонок.

– Ты же просто зараза! – яростно ругается Благой, не давая Джеймсу произнести ни слова. Ему дано задание продержать того у автомата как можно дольше. – Я этих сопляков с таким трудом уговорил, а он… Меня-то ты в какое положение перед ними поставил? Разве их теперь уломаешь еще раз… Они меня и так трепачом обозвали. Считают, что я их разыгрывал. Да ты хоть видел нас? Ах видел! Ну так ты тогда знаешь кто?.. И хватит, иди к черту! Ищи себе другого холуя… Сколько уж мы с тобой работаем, а ты все еще мне не доверяешь. Ну что за человек! Не понимаешь разве, что мы с тобой одной веревочкой, как говорится… Эх, Дмитрий, Дмитрий, за кого же ты меня принимаешь? За шкуру продажную, да? Плохо ты меня знаешь…

Некоторое время Благой молчит, слушая что-то, потом снова как из пулемета:

– Он еще удивляется, что я так разозлился! Да если бы только я не уважал тебя, знаешь что из тебя бы сделал? Ни перед чем бы не остановился! Ну что погоди? Что ты мне еще можешь сказать?.. Ах завтра будешь ждать нас в новом помещении «колледжа»? Нет уж, черта с два я тебе теперь поверю. Да и ребята не пойдут. Они сегодня так распсиховались, что и не представляю, как к ним подступиться… Не знаю, не знаю. Ничего не могу тебе обещать… Да-на черта мне адрес, если я не смогу их к тебе привести! Значит, ты уже в Яровом переулке обосновался? А там надежно? Ну смотри, тебе виднее. Еще кто там по соседству? Весь дом, значит, в твоем распоряжении. Ну это подходяще. Безопаснее. Хорошо, что снова на окраине. Обещать, однако, ничего не могу. Не уверен, что удастся. А к какому часу? В десять вечера? Ладно, если только уговорю. Ну будь здоров!

– Ну и артист! – усмехается капитан Черкесов. – Такую интермедию разыграл…

– Так ведь я вообще способный мужик, гражданин капитан, – усмехается Благой. – Я при моих способностях далеко бы пошел, кабы черт меня не попутал…

– Ну ладно, Дерябин, это вы на суде заявите, а сейчас гасите свет.

Как только свет гаснет, в комнату входит Егошин.

– На этот раз он из квартиры звонил, товарищ капитан, – докладывает лейтенант. – Она на улице Мартовской, дом восемнадцать, квартира сорок один.

– Кому принадлежит?

– Пенсионеру Карпухину.

Несмотря на поздний час, капитан Черкесов едет к майору Климову в Комитет госбезопасности – таков был уговор. Пропуск ему уже заказан, и они встречаются в кабинете майора.

– Так-так, – с интересом слушает его Климов. – Решился, значит, позвонить из квартиры? Интересно, из какой же? Улица Мартовская, дом восемнадцать? Ясно. А хотите, я назову вам номер его квартиры? Сорок один! Правильно? И принадлежит она пенсионеру Карпухину Геннадию Венедиктовичу. Так? А ваш таинственный Джеймс – племянник Карпухина, которым мы тоже с некоторых пор стали интересоваться. Между прочим, его видели сегодня в толпе, выходящей из кинотеатра. Значит, он действительно проверял Дерябина. Боится подвоха с его стороны. Сейчас я покажу вам фотографию этого субъекта.

Он открывает шкаф и роется в какой-то папке. Достает из нее конверт и высыпает на стол десятка два фотографий лысоватого человека лет тридцати – тридцати пяти. Одет модно. То в сером, то в черном костюме. И всякий раз не один, а с какими-то людьми.

– Снимали скрытой камерой? – спрашивает Черкесов.

– Нечто вроде того. Возьмите-ка несколько снимков и покажите их вашим ребятам.

– А Дерябину?

– Не обязательно. И ничего больше пока не предпринимайте.

– Потерпит это до утра? – кивает Черкесов на фотографии.

– Да, конечно. Но желательно пораньше.

– Конечно же, это Джеймс! – без колебаний подтверждает Михаил, перебирая фотографии, привезенные капитаном Черкесовым. – Они что, тоже по методу составного портрета сделаны?

– Нет, это подлинные. В том, что на них Джеймс, нет, значит, никаких сомнений? Не нужно их еще Володе и Благому показывать?

– Если только вы мне доверяете…

– Да если бы я тебе не доверял, стал бы разве с тобой советоваться?

– Ну тогда можете не сомневаться.

– Спасибо, Миша!

Сообщив майору Климову о своем разговоре с Ясеневым, Черкесов спрашивает:

– Может быть, все-таки нужно было показать эти снимки еще и Владимиру Иванову?

– А вы не уверены разве, что Ясенев точно опознал Джеймса?

– Вне всяких сомнений.

– Зачем же тогда обижать парня. Он ведь может узнать, что вы его как бы перепроверяли. Иванов, наверно, сообщил бы ему это при встрече. Предупреждать же Иванова, чтобы он… Да вы и сами понимаете, что это, так сказать, непедагогично. Ну вот и все. Будем считать, что операция по ликвидации «колледжа суперменов» проведена вами успешно. Остальное завершим мы. А ребятам вашим, Ясеневу и Иванову, рекомендую объявить благодарность.

– Может быть, еще и какие-нибудь подарки?

– А вы сами-то как думаете?

– Я думаю, что этим только все дело можно испортить. Но у начальства есть такое намерение.

– Согласен с вами. Сознание выполненного долга должно быть для них высшей наградой. К тому же они не только выполнили свой долг, но и искупили свою вину. И это тоже нужно как-то дать им почувствовать.

– Спасибо за дельный совет, товарищ майор. Желаю удачно завершить эту операцию.