Текст книги "Сильнее страха (сборник)"

Автор книги: Николай Томан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Скажете тоже, кавалер! – смеется Вика, но оглядывается не без любопытства и с заметным разочарованием замечает: – Впервые вижу такого. А он что, все время за нами?..

– Это мне, наверно, показалось, – деланно-равнодушным тоном отвечает Михаил.

– Ну я уже пришла, – протягивает ему руку Вика. – До свидания! Моя подруга вон в том доме живет. А вы садитесь на метро – как раз успеете к отходу электрички на Ландышевку.

Направляясь к станции метро, Михаил размышляет, случайно шел за ними этот парень или следил и прислушивался к их разговору? Он и сейчас идет за ним, только немного приотстав. Михаил теряет его из виду лишь в вестибюле метро, переполненном пассажирами. Не видит он его и в электричке, хотя ощущение, что он где-то поблизости, не покидает его до самой Ландышевки.

– Молодец, что приехал! – радостно приветствует Михаила Владимир. – А еще больше молодец, что ушел от этих подонков. Когда решился?

– Да уж больше недели, пожалуй, – отвечает Михаил, а сам все посматривает на сошедших с поезда пассажиров. Один из них кажется ему похожим на того парня, который шел за ним, но он вскоре теряется в толпе.

«Говорить о своих подозрениях Володе или не говорить? – торопливо думает Михаил. – Не стоит тревожить, пожалуй. Мне это могло только показаться… Да и что удивительного, если тот парень тоже сюда приехал? Может быть, он живет тут…»

– А ты не знаешь случайно, не напала еще милиция на их след? – доходит до сознания Михаила вопрос Володи. – Ведь если их возьмут, они на следствии все могут рассказать. Всплывут тогда и наши имена…

– А я этого не боюсь.

– Храбрый какой!

– Нет, я не храбрый. Благого, например, все еще до смерти боюсь.

– А милиции, значит, не боишься?

– Милиции не боюсь. Я ей во всем признался, как только, с Джеймсом и Благим решил порвать. Но как я ни боюсь Благого – все готов сделать, чтобы помочь милиции его поймать…

– И откуда такая решимость! – усмехается Владимир. – Милиция и без тебя до них доберется. Выбрось ты это из головы – какой из тебя Шерлок Холмс! Поживи лучше со мной на даче. Мы неплохо проведем время. Смотри, какая вокруг благодать! А в Ландышевке еще лучше. До нее недалеко – она вон за той рощей.

Они идут теперь берегом извилистой речушки, поросшим кустарником. По другую сторону ее колышутся хлеба. В самом деле здесь красиво, но Михаилу сейчас не до красоты. Его тревожит легкомысленное настроение Владимира. Нужно поговорить с ним серьезно, а он красотами природы предлагает любоваться. С чего же начать, однако?..

И вдруг Владимир сам задает ему вопрос:

– Ты ведь по какому-то делу ко мне приехал? Что ж молчишь – выкладывай.

– А ты, я вижу, сбежал из «колледжа» Джеймса и успокоился? Судьба оставшихся там тебя уже не касается? Наслаждаешься тут красотами природы.

– Такой вопрос я мог бы задать и тебе. Знаю даже, что ответишь. Тебя, конечно, все это касается, а что толку? Что мы можем сделать? Попробуй только против них хоть что-нибудь. Да они нас…

– Скажи лучше прямо, что у тебя поджилки трясутся.

– И у тебя тоже. Но разве можно так жить? Ходишь озираясь, сам себе противен: все ждешь, когда они пырнут тебя ножом…

– Ну уж прямо так и ножом…

– Меня чуть было не пырнули недавно, чудом уцелел.

– И ты все-таки выходишь на улицу и даже за город решил поехать?

Михаил сокрушенно вздыхает:

– А что толку дома отсиживаться? Сидел я, правда, сначала, ничего со страхом своим поделать не мог, а потом прямо-таки запрезирал самого себя. Пусть лучше они меня убьют, чем трусом таким жить на свете!..

– Сам, значит, на их нож лезешь?

– Так-то просто я им, однако, не дамся.

– Попробуй не дайся, – мрачно усмехается Владимир. – Да Благой тебя… Это ж горилла, а не человек! Ну а милиция что-нибудь предпринимает?

– А как же! Но ведь и Благой хитер. Его так просто не возьмешь.

– По-моему, не Благого, Джеймса нужно брать в первую очередь. Благой что – исполнитель его воли, грубая физическая сила… А Джеймс, видно, не просто уголовник…

– Почему «не просто»?. Потому что работает под флемминговского Джеймса Бонда?

– Ну это-то главным образом для нас… Ужасно ведь романтично! А вот деньги у него откуда? Все попойки в «колледже» за его ведь счет. И непохоже, чтобы они с Благим занимались грабежами.

– Вот и надо вывести их на чистую воду…

Владимир невесело смеется.

– «Вывести на чистую воду»! Как? Мы знаем разве, где их найти? Или настоящие их фамилии? Ты же помнишь, как они нас в свой «колледж» возили: поздним вечером и всякий раз иной дорогой.

– Между прочим, милиция ту их «хазу» уже обнаружила.

– И взяла кого-нибудь?

– Успели смотаться.

– Ну вот видишь! Но раз милиция эту их секретную «хазу» обнаружила, значит, разыщет их и в другом месте.

– Ведь это я ей помог, – не без самодовольства сообщает Михаил. – И теперь хорошо бы снова прийти им на помощь. Надо же грех свой искупить. Да и не потому только…

– Какой, собственно, грех? – возмущается Владимир. – Что пьянствовали вместе с Джеймсом? Но не убили же никого и не ограбили.

– Но могли бы сделать и то и другое. К тому шло… Нет нужды говорить высоких слов, но ведь свой элементарный гражданский долг должны же мы сознавать? У нас с тобой паспорта в карманах, а где же ответственность?..

– Ну ладно, ладно! Хватит тебе проповедь мне читать о моральном кодексе. Конечно, если этот «колледж» накроют, бывшие коллеги наши на допросах могут и о нас вспомнить. Но ведь мы нашли в себе мужество…

– Какое мужество?! Это страх заставил нас сбежать от Джеймса, а не мужество. Тот же самый страх, который и сейчас мешает честно искупить вину. Ну, как знаешь… Отсиживайся тогда тут на даче, а я…

Михаил поворачивается кругом и торопливо идет в сторону станции, не оглядываясь на Владимира.

– Да ты что?! – испуганно восклицает Владимир. – Чего обиделся-то?

Но Михаил, не оборачиваясь, идет все дальше. Похоже, что разозлился не на шутку.

– Ты же просто псих! – догнав его, кричит Владимир. – Это тебе в «колледже» нервы так истрепали. Смотри каким стал!.. Даже выслушать спокойно не в состоянии. Я ведь не против. Давай только трезво…

– Спасибо, обойдусь как-нибудь и без твоей помощи, – не останавливаясь, бросает Михаил.

– Да ей-богу же я всерьез! – почти молит его Владимир. – Скажи только толком, что делать надо. Есть же у тебя какой-то план?

– Нет у меня никакого плана, – все еще сердито огрызается Михаил, но Владимир уже остановил его и силой повернул в обратную сторону.

– Ну ладно, успокойся! Чего разбушевался? Посидим у меня, подумаем… Все равно ведь нет сейчас ни одного поезда в сторону Москвы.

Михаил идет назад нехотя, насупясь и не отвечая на вопросы. А Владимир говорит не умолкая:

– Ты что думаешь, меня на самом деле не мучила все это время совесть? Я, если хочешь знать… Э, да что тебе объяснять! И между прочим, Джеймс ко мне не только тебя подсылал. Был и еще один посланец. Обещал, если вернусь, отпущение всех грехов. Если же ослушаюсь, грозил расправой. Однако я снова послал его вместе с Джеймсом к черту…

– И сам поскорее на дачу?

– Да если они только узнают, что я тут один…

А Михаил с тревогой думает: «Теперь, пожалуй, уже знают. Если тот парень действительно за мной следил, видел, значит, кто меня встретил…»

Ему очень хочется обернуться и посмотреть, не идет ли кто за ними, но, чтобы не настораживать Владимира, не делает этого. К тому же наблюдают за ними, конечно, скрытно, из-за кустов.

– Ну вот мы и дома, – произносит Владимир, останавливаясь перед дачей, обнесенной высоким забором.

Из калитки им навстречу выходит благообразная старушка.

– Вот познакомьтесь, тетя Поля, – говорит Владимир, подталкивая к старушке Михаила. – Это тот самый Миша, которого я ждал.

– А я уж беспокоиться начала, – укоризненно качает головой тетя Поля. – Обед давно готов, а вас все нет и нет. Идите скорее мыть руки – и сразу же к столу.

Обед проходит почти в безмолвии. Тетя Поля удивляется даже:

– Что это вы молчаливые такие? Уж не поссорились ли?

– Ну что вы, тетя Поля, какая там ссора! Просто Миша грустную весть привез. Школьный товарищ наш в речке утонул. Сами понимаете, это не поднимает настроения…

После обеда в дачном садике они продолжают разговор.

– Так ты считаешь, что мы обязательно должны помочь милиции? – спрашивает Михаила Владимир с едва уловимой иронией. – Без нашей помощи они, значит… Ты только не психуй, с тобой и пошутить нельзя. Я понимаю, они, конечно, обойдутся и без нас, но мы вроде бы ускорим это дело… Так я тебя понял?

– Нет, не так, – мрачно отзывается Михаил.

– Ну так я тогда просто дуб, и ты мне объясни, как я должен тебя понимать. Только спокойно, если можешь.

– Нет, спокойно не могу. Спокойно об этом нельзя… И потом, что же тут объяснять? Просто это наш долг, а если ты меня все еще не понимаешь, то нам и говорить больше не о чем…

– «Долг»! – морщится Владимир. – Не люблю я этих громких слов. Тем более что понятие долга – полнейшая противоположность тому, чему учил Джеймс. Помнишь его разглагольствование о «свободе воли» и «полном раскрепощении от всего»?..

– Оказалось, что и в «колледже» Джеймса не все было дозволено, – вставляет Михаил.

– Вот именно! И вообще, «свобода воли» – сплошной миф. В библиотеке отца полно философских книг, так я почитал кое-что на эту тему…

– А я и из собственного скудного опыта понял, – перебивает его Михаил, – что стоит хоть ненадолго от человеческих обязанностей откреститься, как сразу же становишься скотиной. Вот и давай докажем хотя бы самим себе, что мы все-таки люди.

– Но что мы сможем? Погибнем только геройски, а скорее дурацки. Разве нам справиться с таким бандитом, как Благой?

– Зачем нам Благой? Мы возьмем кого-нибудь еще из их банды. Сдадим милиции, а уж она потом с его помощью и без нас до Джеймса и Благого доберется. Но это будет и наш вклад, так сказать…

– Как же ты это себе представляешь? – недоумевает Владимир. – Как мы сможем кого-то взять? И кого же именно?

– А вот послушай. Я заметил, что они давно уже ведут за мной слежку. Какой-то парень буквально ходит за мной по пятам.

Хотя Михаил еще недавно не совсем был в этом уверен, теперь он уже не сомневался, что все обстоит именно так.

– Вот мы и возьмем этого парня, – предлагает он.

– Так просто? – не то удивляется, не то издевается над этим решением Владимир. – Скрутим его по рукам и ногам, да?

– Может быть, и это придется.

– А что, он не будет разве сопротивляться? У него ведь оружие может быть. Уж финка-то наверняка…

– Да, не исключено.

– Так не лучше ли тогда, чтобы взяла его милиция?.. Ну, что ты опять психуешь! Могу я высказать свою точку зрения? Она не такая уж нелепая, между прочим. Даже если тот парень и не пырнет нас финкой, то без особого труда может сбежать от нас. Разве исключено такое?

– Конечно, если у тебя уже сейчас трясутся поджилки.

– Ничего у меня не трясется, просто я трезво смотрю на это рискованное предприятие.

– Тогда ты, значит, не понимаешь…

– Нет, я все понимаю. Конечно, было бы чертовски эффектно, если бы мы с тобой привели в милицию этого парня…

– Да разве только в эффекте дело? А почувствовать себя смелым, испытать свое мужество? Выполнить свой долг, наконец!

– Чтобы потом в газетах о нас?..

– Да нет же! Для себя лично. Я уже испытал недавно что-то вроде этого и знаешь, как в собственных глазах вырос!

– Это пожалуй, – соглашается наконец Владимир. – В этом есть какой-то смысл, только я и не презирал себя никогда: я ведь ушел из банды Джеймса сам, не побоялся их угроз…

– Зато боишься другого: как бы эту банду не раскрыли. Тогда и тебе пришлось бы…

– Ну ладно, ладно – сдаюсь! Давай, однако, займемся этим завтра. Надеюсь, ты останешься у меня ночевать?

«Нужно, пожалуй, остаться, – торопливо размышляет Михаил. – Если этот тип выследил меня, значит, знает теперь, где живет Володя. А ночью мало ли что может произойти. Как же оставить его одного? Вдвоем же мы что-нибудь придумаем…»

– Мне сестре нужно позвонить, – говорит он вслух. – Она беспокоится, наверно…

– Ну пожалуйста. Ты ведь знаешь, что у нас тут телефон.

Валентине Михаил звонит в шестом часу, полагая, что она уже пришла с работы. Но ему никто не отвечает. А когда спустя полчаса он собирается звонить вторично, Владимир просит:

– Ты только не говори ей адреса нашей дачи и номера телефона. Мало ли что она надумает – возьмет да и обратится в милицию, а мне не хотелось бы…

– Ладно уж, не буду тебя рассекречивать, – обещает Михаил. – Валентина может, конечно, поднять переполох.

Она сразу же отзывается на второй его звонок.

– Откуда ты, Миша? Верочка мне сказала, что ты ушел давно. Она видела тебя, когда ты выходил из дому. Что-то плохо слышно… Ты откуда говоришь? С какой дачи?.. А как фамилия твоего приятеля? Иванов? Что-то я не слышала раньше о таком приятеле. Не сочиняй мне, Михаил! Говори прямо, где ты? Может быть, опять…

– Нет-нет! – почти кричит ей в ответ Михаил. – Как ты можешь подумать такое? Я действительно у моего школьного приятеля Володи Иванова. Ты за меня не беспокойся. Я у него только переночую и завтра приеду… Ну что ты волнуешься, честное слово! Что я, маленький, что ли? Да не могу я тебе ничего больше сказать! Вот вернусь завтра и все расскажу.

Он кладет трубку, очень недовольный своим разговором с сестрой. Лучше было бы совсем не звонить. А тут еще Владимир смотрит с осуждающим видом.

– Ну зачем ты ей мою фамилию назвал? Она теперь определенно в милицию заявит…

– Пусть заявляет, мало разве Ивановых?

– Ты же сказал ей, что в одной школе учились.

– А там скажут, что ты давно в другом городе живешь… Вообще-то, может, и не нужно было ей звонить, но теперь уж ничего не поделаешь…

Постепенно они успокаиваются, а за ужином начинают даже посмеиваться над своими страхами.

– Вам где постелить? – спрашивает их тетя Поля.

– На веранде, – отвечает Владимир. – Только мы еще не скоро ляжем.

– Может, погуляем немного вокруг дачи? – предлагает Михаил.

– Поздновато уже… – не очень охотно отзывается Владимир.

– У вас тут что, пошаливают?

– Да какое там пошаливают, – смеется тетя Поля. – Дай бог, чтобы всюду было так спокойно. Володя очень любил раньше погулять перед сном, а теперь его силком за ворота не вытащишь.

– Ну что вы, тетя Поля, сочиняете… – пытается оправдываться Владимир, но от Михаила не ускользает нотка смущения в его голосе.

Потом, когда они остаются вдвоем, Володя признается:

– Я и в самом деле стал побаиваться выходить за ворота вечерами. И знаешь почему?.. – Он делает паузу и, оглядевшись по сторонам, произносит шепотом: – Раньше я считал себя почти храбрым, но с тех пор, как сбежал от Джеймса, стал бояться темноты. Глупо, конечно, но ничего не могу с собой поделать…

– Ну вот, а ведь только что таким храбрецом прикидывался! – подшучивает Михаил. – Зато я не боюсь признаться, что не из очень храбрых. Однако всякий раз, когда мне удается пересилить страх, начинаю ощущать себя человеком.

– И ты решишься выйти ночью за ворота дачи, зная, что там может быть Благой?

– Решусь, пожалуй, – не очень уверенно заявляет Михаил. – Хотя сегодня действительно кто-нибудь может поджидать нас за воротами…

Валентина просто не знает, что делать, где искать Михаила. А нужно срочно что-то предпринимать! Может быть, позвонить Черкесову?..

Она порывисто снимает трубку и набирает номер телефона райотдела милиции.

– Товарища Черкесова, пожалуйста, – просит Валентина дежурного по отделу. – Нет его?.. Не могли бы вы разыскать товарища капитана и сообщить ему, что звонила Валентина Ясенева по очень срочному делу?

– Хорошо, постараюсь, – обещает дежурный.

«А может быть, в уголовный розыск обратиться? – торопливо думает Валентина. – Конечно, лучше бы с Олегом Владимировичем поговорить, но сможет ли дежурный разыскать его?..»

На всякий случай она решает все-таки подождать немного. Но проходит почти целый час, а ей все еще никто не звонит.

«Нужно, значит, ехать на Петровку, – решает Валентина. – К тому полковнику, с которым разговаривала в прошлый раз…»

Но не успевает она собраться, как раздается наконец долгожданный звонок.

– Да, да, это я, Валентина! – радостно кричит она в трубку, узнав голос капитана Черкесова. – Мне очень нужно поговорить с вами, Олег Владимирович. Миша исчез…

– Не уходите никуда из дома, – прерывает ее Черкесов. – Я немедленно еду к вам.

А Валентину начинает мучить совесть:

«Зачем я сказала, что он исчез? И вообще, может быть, напрасна моя тревога, а у Олега Владимировича есть дела поважнее…»

…Уже сидя в машине, Черкесов тоже досадует на себя: «Зачем, собственно, я еду? Можно было бы и по телефону обо всем расспросить…»

Ему даже самому себе не хочется признаться, что он рад случаю повидаться с Валентиной. Чем бы он ни был занят все эти дни, ее образ не выходил у него из головы…

– Что случилось с Михаилом? – с нескрываемым беспокойством спрашивает он Валентину, как только она открывает ему дверь.

– Простите меня, ради бога, Олег Владимирович, может быть, я зря подняла тревогу…

И она рассказывает ему о телефонном звонке Михаила.

Сначала Черкесову кажется, что она и в самом деле напрасно так встревожилась. Но потом он начинает припоминать, что Михаил упоминал в одной из бесед с ним Володю Иванова, сбежавшего из «колледжа» Джеймса раньше его. Тогда Черкесову показалось, что Михаил назвал его фамилию случайно, проговорился, но Черкесова это насторожило, и он стал расспрашивать Ясенева об этом Володе. Выяснилось, что они учились в одной школе, но потом Иванов ушел из нее, так как отца перевели на работу в другой город.

Как же они встретились теперь, да еще на какой-то даче? Черкесову и тогда была не совсем ясна история с Ивановым, так как чувствовалось, что Михаил чего-то не договаривает. Капитан собирался даже предпринять розыск Иванова, но не успел. А теперь сообщение Валентины начинает все больше тревожить его, хотя он и старается успокоить девушку:

– Я думаю, Валентина Николаевна, что для серьезного беспокойства нет пока причин. Разрешите мне позвонить от вас?

И Черкесов торопливо набирает номера нескольких телефонов, пока наконец не дозванивается до старшего лейтенанта Глебова.

– Это я, Федор Васильевич. Вам, кажется, приходилось встречаться с Савостиным? Да, с директором школы, в которой учится Ясенев. Попробуйте разыскать его и узнать поподробнее о бывшем ученике этой школы Владимире Иванове и его родителях. Позвоните мне потом к Ясеневым.

– А теперь наберемся терпения и подождем, что удастся узнать Глебову, – обращается Черкесов к Валентине, внимательно всматриваясь в ее взволнованное лицо. Заметив, что она смущена его пристальным взглядом, он поспешно объясняет: – Похудели вы за эти дни…

– Да, возможно…

– Все тревожитесь о брате?

– И не успокоюсь, пока вы Джеймса и Благого не поймаете.

– Поймаем, можете не сомневаться. А грехов у этих бандитов столько, что самого сурового наказания им не избежать…

Он сказал это и испугался, заметив, как побледнела вдруг Валентина.

– Да вы не пугайтесь только! Им никуда теперь от нас не уйти.

Черкесову очень хочется сообщить ей, что с помощью составного портрета Благой уже опознан в одной из исправительно-трудовых колоний, в которой он отбывал наказание за соучастие в убийстве. Известны уже и его фамилия, и место работы. Он оказался Дерябиным, шофером одной из московских автобаз. Сейчас он в загородном рейсе, наверно, к Подольску подъезжает. Его должны там взять работники местной милиции. Всего этого, однако, нельзя пока рассказывать Валентине…

Раздумья Черкесова прерывает звонок Глебова.

– Олег Владимирович, – торопливо сообщает старший лейтенант, – нас с вами срочно вызывают к полковнику Денисову. Заехать за вами?

– Не нужно, я доберусь и так.

– Очень хотелось о многом с вами поговорить, – вздыхает он, опуская трубку и поворачиваясь к Валентине, – но…

– Долг службы, – грустно улыбаясь, заканчивает за него Валентина. – Надеюсь, однако, что это не последняя наша встреча…

Конечно, по-всякому можно истолковать ее слова, но для Черкесова в них заключена надежда… Надежда на что-то большее, чем только встреча.

Как только Черкесов входит, полковник Денисов отрывается от чтения каких-то документов и, невесело усмехаясь, произносит:

– Я мог бы начать наш разговор словами гоголевского городничего, но сейчас не до шуток, ибо мне предстоит сообщить вам действительно не очень приятное известие. Из Подольска нас уведомили, что машина Благого-Дерябина в пункт назначения не прибыла. Несколько минут назад пришло известие, что ее обнаружили брошенной неподалеку от кольцевой дороги, в районе Кузьминок. Похоже, что кто-то предупредил Благого.

– Это могли сделать те, кто принимал участие в составлении его портрета, – замечает Глебов.

– Но не Ясенев же и не Лиханов? – невольно вырывается у Черкесова.

– Я тоже думаю, что не они, – соглашается полковник. – Но ведь вы показывали варианты его портрета и тем, кого подозревали в убийстве Зиминой. Разве не могли они сообщить об этом Благому?

Полковник Денисов вопросительно смотрит на работников райотдела. Некоторое время все молчат. Потом просит слова Черкесов:

– Вы правы, товарищ полковник, кто-то из них вполне мог это сделать. И ни у Благого, ни у Джеймса нет, конечно, ни малейших сомнений, что портрет Благого изготовлен главным образом с помощью Ясенева. Они, конечно, опасаются, что с его помощью может быть создан и портрет Джеймса. И вне всяких сомнений, попытаются как можно скорее расправиться с Ясеневым. А обстановка для этого очень благоприятна. Михаил ведь на даче у своего приятеля Володи Иванова, который, кстати, тоже сбежал в свое время от Джеймса.

– Вам известно, где эта дача? – спрашивает полковник.

– Что вам удалось узнать об Иванове, товарищ Глебов? – обращается Черкесов к старшему лейтенанту.

– Выяснилось, что родители Владимира Иванова никуда не уезжали из Москвы. Перебрались только в другой район.

– И у вас есть их новый адрес? – обращается к нему Денисов.

– Да, товарищ полковник.

– Тогда нужно немедленно разыскать этих ребят.

Отца Володи не оказывается дома, он все еще на каком-то заседании в министерстве. Черкесов представляется его супруге дядей школьного приятеля их сына.

– Вы извините, пожалуйста, что я вас беспокою, – объясняет он причину своего прихода. – Племянник мой Михаил, не спросив ни у кого разрешения, уехал, оказывается, на дачу к вашему Володе.

– Но я просто никакого понятия об этом не имею, – говорит Иванова. – Меня целый день дома не было. Вот, может быть, Вика в курсе… – поворачивается она к дочери.

– Да, мама, я в курсе, – солидно отзывается Вика. – Миша был тут. Ты его тоже знаешь, мама, он заходил к нам как-то. Мы еще думали, что он из той компании… Но он вообще у вас со странностями, – говорит она Черкесову. – Я ему рассказала, как на нашу дачу ехать, до метро даже проводила: мне как раз к подруге нужно было. Идем мы с ним, разговариваем, а он все озирается по сторонам. Показалось ему, будто бы разговор наш кто-то подслушивает…

– Может быть, и в самом деле?

– Вообще-то действительно шел за нами какой-то парень…

– Вы о чем-нибудь интересном говорили или слишком громко? – любопытствует Черкесов. – Громкий разговор обычно привлекает любопытных.

– Да о чем таком могли мы говорить, если я всего второй раз в жизни Мишу вашего видела? Попросила его только передать привет Володе. И разговаривали мы не очень громко. Обыкновенно. А вы что, очень рассердились на Мишу, что он без спросу в Ландышевку уехал? Если хотите, мы можем дать вам телефон нашей дачи.

– Что уж теперь с ним поделаешь! – вздыхает Черкесов. – А телефон на всякий случай дайте. Позвоню ему завтра, если не приедет.

– Ты уверен, что он тебя выследил? – дрогнувшим голосом спрашивает Михаила Владимир.

– Почти не сомневаюсь…

– Почти?

– До Ландышевки, во всяком случае, он меня проследил.

– Ну если до Ландышевки, значит, все…

– Это еще надо проверить.

– А как?

– Когда стемнеет, он непременно к даче подберется. И тогда уж мы его…

– Схватим?

– Ну да! Засядем в кустах у ворот и схватим, как только он…

– А если это будет сам Благой?

– Ну едва ли…

Как быть с Благим, Михаил просто не знает. С ним не справиться, конечно. Он, наверное, вооружен не одной только финкой…

– Слушай! – хватает вдруг Михаил Владимира за руку. – А у твоего отца нет ли охотничьего ружья?

– Есть двустволка.

– И патроны?

Владимир утвердительно кивает головой.

– Давай тогда тащи сюда, чтобы только тетя Поля не заметила. Да ты не бойся – я с двустволкой умею обращаться. Ходил когда-то с отцом на охоту.

Это уж он сочиняет. Отцу его некогда было ходить на охоту, но ружье у него действительно было, и Михаил несколько раз стрелял из него. Когда Владимир выносит из соседней комнаты отцовскую двустволку, Михаил берет ее с видом заправского охотника, нажимает рычаг затвора, откидывает стволы и заглядывает в патронник.

– Давай патроны! – решительно протягивает он руку в сторону Володи.

– Уже сейчас?

– А чего еще ждать? Смеркается ведь. Надо идти в засаду. Давай по очереди. Иди первым ты, а я попозже.

– А если все-таки Благой?..

– Да нам с этим дробовиком сам черт не страшен! – храбрится Михаил. – Но, если тебе так уж боязно, давай тогда вместе.

Они устраиваются в кустах возле забора. Сквозь широкие щели в досках даже в сумеречном свете хорошо видна тропинка, ведущая к калитке дачи. Первое время они сидят молча, опасаясь разговаривать даже шепотом.

– А не хватится нас тетя Поля? – шепчет на ухо Владимиру Михаил. – Может ведь такой шум поднять.

– Да, это она может, – соглашается Владимир.

– Когда она спать ложится? В десять? А сейчас уже половина десятого. Пойди уговори ее лечь пораньше.

– А как же ты тут один?..

– Я тебя позову в случае чего.

Едва Владимир поднимается на террасу, как тетя Поля набрасывается на него:

– Куда это вы пропали? Обошла всю дачу, а вас нет нигде. Мне ведь спать пора…

– Ну так и ложились бы. Мы с Мишей погулять вышли, тоже скоро ляжем.

– То его силком за ворота не вытолкаешь, то вдруг сам гулять вздумал на ночь глядя. Ложились бы лучше, весь день завтра в вашем распоряжении.

– Мы еще немножко – вечер уж очень хорош.

– Не уходите только никуда, да двери не забудьте как следует закрыть, когда спать пойдете.

– Не забудем, тетя Поля! И об окнах не беспокойтесь, я их сам сейчас проверю. Да, да, и на кухне тоже. Вы только не забудьте радио выключить.

Большая любительница музыки, тетя Поля выключает радио только тогда, когда ложится в постель. А так как слышит она неважно, приемник в ее комнате грохочет чуть ли не на всю свою мощность.

«В таком грохоте и не услышишь, как Миша на помощь станет звать», – озабоченно думает Владимир, щелкая оконными шпингалетами.

За окнами уже непроглядная тьма. Володя гасит свет. Нужно теперь поскорее к Михаилу. Он торопливо сбегает по скрипучим ступенькам веранды на тропинку, ведущую к калитке.

– Миша, – негромко окликает он Ясенева.

Ему никто не отвечает, да в кустах на том месте, где они сидели недавно, никого нет.

«Неужели он вышел за калитку?..»

Да, весьма возможно – калитка слегка приоткрыта, а до этого, он хорошо помнит, была на задвижке.

– Миша! – уже погромче зовет Владимир.

И опять безответно. Может быть, там, за калиткой, они уже схватили его? Но ведь не было слышно шума борьбы, к тому же Михаил мог бы выстрелить из ружья.

Переборов страх, Владимир еще немного приоткрывает калитку и осторожно высовывает голову в жуткую тьму…

И сразу же его шея оказывается в тисках чьих-то сильных рук.

– Только пикни, – будто в кошмарном сне, слышит он приглушенный, но очень знакомый голос. – Мигом будешь на том свете.

Ну да, конечно же, это голос Благого! Теперь и без его просьбы язык Владимира перестал бы ему повиноваться. Напряженное тело Владимира сразу же обмякает и начинает оседать.

– Ты что же это, дуралей? – непонятно тревожится вдруг Благой. – Никак, со страху концы собираешься отдать! Учись храбрости у Мишки. Я, брат, еле-еле с ним справился. Пришлось даже связать. Я вообще всегда его уважал, а сейчас особенно. Все остальные Джеймсовы суперы – просто дерьмо собачье! А ты хоть и сбежал от него, но тоже… Однако время дорого, об этом после. Понимаете надеюсь, что вы в полной моей власти?

Владимир сидит на траве у забора и, привыкнув к темноте, начинает различать неясные очертания лежащего тут же связанного Михаила.

– Можешь его потрогать, – милостиво разрешил Благой. – Он у меня не только связан, у него еще и кляп во рту. А теперь слушайте меня внимательно, ребята.

Благой звучно сморкается и продолжает:

– Оказывается, милиционеры портретик мой нарисовали. А это, сами понимаете, что для меня значит. Это значит капут Благому. Но я не буду ждать, когда меня возьмут! Я явлюсь сам! С повинной! И не с пустыми руками. Я приведу им Джеймса. А эта птица поважнее меня. Это вам не какой-нибудь уголовник, как я. У него дела посерьезнее моих. Контрой попахивают!.. Но мне нужна помощь, ребята. Согласны вы мне помочь?

Пленники Благого растерянно молчат.

– Ах да! – спохватывается Благой и, вынув финку, поспешно разрезает веревки, которыми связан Михаил.

– Вот вам и дробовик, – бросает он к ногам Михаила отобранное у него охотничье ружье. – Ну чего молчите? Или все еще не доверяете?

– Ладно, – сердито отзывается Михаил. – Говори, чем помочь можем, чтобы Джеймса взять?

– А может, лучше об этом милиции сообщить? – робко предлагает Владимир. – Рассказать им, где и как его можно…

– Прямо вам скажу – не хотелось бы мне этого, ребята, – сокрушенно вздыхает Благой. – Речь ведь идет, может, даже о жизни моей, поймите вы это. И одно дело – я им все про Джеймса расскажу, а другое – самого его с рук на руки передам. Да и вам, ребята, тоже нелишне свою вину искупить…

– А ты, значит, надеешься, что тебе за Джеймса скостят часть вины? – спрашивает Михаил.

– Я же с повинной явлюсь. Ну а если еще и Джеймса приведу, сами понимаете, какое это впечатление произведет. Убеждают вас мои соображения, ребята?

– Убеждают, – отвечает за обоих Михаил. – Говори, что нужно делать.

– Там кто у вас, одна тетя Поля? – спрашивает Благой, кивая на дачу.

– А ты откуда знаешь? – удивляется Владимир.

– Я, брат, все знаю, – самодовольно усмехается Благой. – У меня нюх. Можем мы туда зайти и спокойно обсудить план наших действий?

– Она уже спит, наверно, – не очень уверенно произносит Владимир. – Как бы ее не разбудить…

– Не волнуйся, не разбудим, – обещает Благой.

И они идут к даче, стараясь не шуметь, но едва заходят в комнату Владимира, как раздается телефонный звонок.

– Что делать? – испуганно спрашивает Владимир.

– Бери трубку, – советует Михаил. – Это твои родители, наверно.

– Да, я слушаю, – каким-то не своим голосом говорит Владимир в трубку. – Да, Володя Иванов. Миша Ясенев тоже тут. А кто это?.. Хорошо, сейчас передам… – И он протягивает трубку Михаилу: – Это тебя…