Текст книги "Змеиная осень (СИ)"

Автор книги: Николай Беляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава 17. Воскресенье, 24 сентября. Вечер

Победителей не судят – пожалуй, эта фраза подходит к ситуации лучше всего.

Когда мы выволокли повязанную компанию в холл, комендант Анклава, Руслан, мужик лет сорока пяти, был уже там. Стоял с каким-то парнем на пару под прицелами пистолета и реквизированного дробовика – между ними и нашими ребятами валялись на полу пистолет и обрез – и был исключительно зол. В дверь снаружи, кстати, вовсю колотили – видимо, не понимали, почему не открывают.

– Плотников, какого хрена? – начал он сходу. Обратился именно к Пашке – видимо, знал его лучше других. Собственно, я сам о Руслане вообще ничего не знаю, кроме имени.

– Охолонись, Русик, – Пашка говорил строго, если не сказать – сурово. – У тебя тут доппельгангер расхаживает как у себя дома. И хорошо, если один. Что за ботва со взрывом на днях?

– Я милиции уже всё доложил, – огрызнулся комендант. – Новенький доэкспериментировался.

Плотников, получше намотав на кулак проволоку, к которой за шею и поясницу был привязан уже вернувший себе длиннолицую внешность доппельгангер, достал нож – комендант и его телохранитель и бровью не повели, зато привязанный доппель истерично дёрнулся. Боится – это хорошо.

– Уверен? – лениво поинтересовался афганец. Он был чуть не на голову выше и гораздо крепче пухловатого Руслана, а с ножом в руке выглядел совсем убедительно.

– А я знаю? Всё говорит за то.

– А ты в курсе, что он работал над прибором для обнаружения доппелей?

А вот тут Руслан и припух – лицо моментально пошло красными пятнами, кураж явно пропал. Ещё бы – косяк с его стороны, и серьёзный. С одной стороны, Анклаву позволено в своих стенах очень многое, с другой – перед Вокзальным он отчитывается. Причём отчитывается именно комендант – лично.

– Мля, – только и выдавил он.

– Вот тебе и мля… Так что, Русик, пойдёшь ты завтра на ковёр.

– А я добавлю, – вмешался я. – Ваши на днях на меня напали. Прямо тут, у выхода. Получили по морде и мирно разошлись. Мне нужен один из них. Ника Никитина его должна знать. Организуешь?

Конечно, организует… Куда он денется. Телохранитель Руслана умчался, и Ника-Ника появилась буквально через пять минут – доппель аж извертелся весь за это время. Как и в прошлый раз, Ника была красивая, злая и немного поддавшая.

– Волков, ты совсем оборзел? В этот раз дружков приволок? – начала она сходу. – У Лёхи шрам на морде на всю жизнь останется!

– Вероника, давай спокойно, а? – скандалить с Никой мне сегодня совершенно не хотелось, и я старался говорить максимально спокойно. – Перед твоим Лёхой я, если надо, извинюсь отдельно. С вами был ещё один, в бело-чёрной клетчатой рубахе, щуплый такой. Он сбежал. Кто это и как его найти?

– Пошёл ты, Волков. Не знаю и знать не хочу, – огрызнулась Ника.

– Хорошо, – кивнул я. Повернулся к коменданту. – Руслан…

– Владимирович, – подсказал телохранитель.

– Руслан Владимирович, оставляем этот вопрос на вас. И между нами, хорошо? Если эта тема разойдётся дальше присутствующих – проблемы гарантируем.

– Возможно, вплоть до разгона Анклава, – добавил Плотников.

– Не посмеете, – начала было Ника, но тут уже взъярился комендант – видимо, нашёл, на ком выместить злость:

– Никитина, заткнулась! Быстро отвечай, что от тебя хотят, иначе прямо сейчас за дверь вылетишь!

По лицу его было видно – реально ведь выгонит. Почувствовал, когда жареным запахло…

Ника стояла как оплёванная. Лицо её с перекошенным от возмущения ртом моментально стало некрасивым. Впрочем, думала она недолго, заговорила почти сразу:

– Не знаю, как его зовут. Появляется иногда. Вроде живёт где-то рядом. Он не из Анклава, точно.

– Так и есть, – подал голос Рыбин, морщась – видимо, от боли в ноге. Пуля прошла навылет, оставив след немногим больше царапины, но крови натекло нормально, прежде чем перевязали. – Видел я этого, в клетчатой, он не наш.

Вряд ли сговорились – скорее всего, не врут… Плотников, похоже, пришёл к тому же выводу:

– Хорошо, Русик, остальное за тобой… Оружие забираем. Этих двоих, – он встряхнул доппеля и указал на Рыбина, – тоже. За стволами завтра придёте на Базу. И документы их принесёте.

Он прошёл в закуток вахтёра, снял трубку, набрал номер:

– Сан Трофимыч? Да, отлично всё. Взяли одного, и ещё одного впридачу. Распорядитесь по машинке, повезём к нам.

Шеф прислал «буханку», в которую мы и запихали наших «арестантов». Рыбин опять начал было возмущаться, после чего Плотников ласково пообещал ему поселение в одну камеру с доппелем, и тот затих – видимо, дошло наконец-то, с кем именно он бухал. Сам доппельгангер сидел безучастно – в человеческом облике он выглядел совершенно безобидно и, кажется, стал понимать, что прямо сейчас его серебряным ножом тыкать никто не будет. Впрочем, подумал я, мы понятия не имеем, что умеют и могут доппели. Может, у них укус ядовитый…

Хотя это вряд ли. Иначе он давно бы нас покусал.

Самое смешное – я понятия не имел, что делать дальше. Никак не думал, что сегодня повезёт настолько. Я полагал, что, самое большее, получим доказательство на фото и какое-нибудь направление или хотя бы лазейку для дальнейших поисков. А тут нате – живой доппель!

А вот Пашка продемонстрировал свой опыт. Он моментально оформил на Базе задержание по всем правилам – хорошо, оказывается, иметь «корочки» мобильной группы, и вдвойне хорошо, что Палываныч знает, что можно, а что нельзя… Доппельгангер на вопросы отвечать отказался, и его записали как «неизвестного» – тем более, и документов при себе не было.

Посадили Рыбина и доппеля сюда же – в полуподвальное помещение, разбитое на запираемые ячейки, разделённые внутри решёткой, и относящееся к хозяйству мобильной группы. Скорее всего, раньше это была какая-то кладовка, которую потом переоборудовали в «обезьянник». Рассадили, разумеется, по разным ячейкам, даже не смежным. Дежурному строго-настрого наказали не поддаваться на разговоры с задержанными и лишнего не болтать.

Когда закончили, был уже восьмой час. Ребята разошлись – завтра у всех наших выходной. У меня, кстати, тоже, но дома сейчас не особо уютно… Так что я забежал домой перекусить и вернулся на Базу. Сверхурочные, конечно, никто не заплатит, но вот отоспаться не мешает, пусть и в «казарме». И Большаков с утра будет, понедельник же – разгонит всех по работам, а там и поговорить с ним можно – на тему того, как жить дальше.

Поставив свои карабины в стойку и вытянувшись на койке в дежурке, я размышлял.

Если строго по правилам, доппеля мы должны передать в Управу, в исследовательский отдел. Там за него возьмутся при плотном содействии Колледжа.

А вот тут возможны варианты. Колледж может перехватить нашего пленника – например, ссылаясь на его уникальность, особую опасность, необходимость колдовских исследований и так далее. За Бурденкой не заржавеет. Но если доппель попадёт в Колледж, с ним можно будет распрощаться – в лучшем случае мы получим отчёт, и с вероятностью процентов в 80 он будет написан под диктовку Бурденки.

А мне надо как минимум узнать – сколько доппелей в наших местах, хотя бы примерно, сколько их может быть в Вокзальном, методы «ухватывания» ими внешности обычных людей… И самое важное – попытаться понять, как Власов вышел на доппеля, заменившего Юрку. Да и тот, в Волково, явно был из их шайки. В идеале – понять бы, где и как погиб Юрка. Думаю, Большаков тоже не против это узнать.

Значит, нельзя не только отдавать доппеля «наружу», но нельзя и допускать распространения слухов, что он у нас.

В Анклаве знают – да. Но там Русик быстро всех построит, ему неприятности не нужны. Да и если разобраться, никто ничего не видел толком – драку в комнате, конечно, видели трое, включая Рыбина – а он у нас. И не факт, что в суматохе остальные двое поняли, что с ними только что пил доппель. Выглядит-то он как обычный человек, да и в холле выглядел обычным. Так что имеем сплетню, и не более того.

А лучше всего – ковать железо сейчас, пока оно горячее. Тем более, «ОМОНовский» документ у меня ещё есть, Большаков отберёт его самое ранее утром.

Дождавшись, пока придёт смена, со всеми поздоровавшись и перекинувшись парой слов, я накинул куртку, взял на всякий случай М1А1 – все свои, конечно, но оставлять в стойке без присмотра не хочу – и пошёл к «камерам». Расписавшись у дежурного в журнале, попросил для начала общения с Рыбиным, и дежурный открыл мне внешнюю дверь – задержанный оставался за внутренней решёткой.

Бывший охранник сидел нахохлившись. Увидев меня, зыркнул так, словно хотел взглядом насквозь пробить. Ничего, я и не таких повидал в нулевые… Человек-жлоб, желающий денег в любой ситуации – как по мне, самый мерзкий персонаж, а ситуация с попыткой вымогательства за зарядник говорит, что Рыбин именно из таких.

Интересно, у кого он ещё брал деньги… и за что.

– В ночь убийства Виталика дежурил ты, – прямо сказал я вместо «здрасте». – Значит, видел, с кем он пришёл или кто к нему пришёл. Итак?

Жора смотрел на меня, не меняя позы и всё так же набычившись, но на лице его явно отразилась работа мысли. Видимо, начал просчитывать варианты.

Я вздохнул.

– Слушай, ты был на вахте. У вас замок и домофон. Мимо тебя точно никто не прошёл бы. Летать не умеют даже колдуны, а зверья летучего нет вообще, ты в курсе? Даже летяги просто карабкаются по деревьям. Так что того, кто грохнул Виталика, ты точно видел. Либо он вообще из ваших.

Молчание, гримаса на лице.

– Ты пойми, если что, неприятности будут у Анклава. То есть – у Руслана. Они у него уже есть, завтра его будут сношать по полной. А отыгрываться он будет на вас. Понял я – поймёт и он, раз он комендант – значит, точно не дурак. Согласен?

Рыбин, отвернувшись, молча кивнул.

– Тебе заплатили? Сколько?

– Две штуки, – негромко сказал охранник, глядя прямо перед собой.

Ну а что, нормально. За такие деньги вполне можно пару минут посмотреть в сторону. Девять из десяти согласятся, даже не будучи жлобами.

– Ваши? Сколько человек?

– Двое. Не наши. В городе одного из них видел раньше.

Неужто Рыбин готов расколоться? Я поймал себя на мысли, что начинаю ёрзать от нетерпения.

– Как выглядели?

Бывший охранник поднял на меня взгляд – со скамьи он так и не вставал:

– Слушай, как тебя там, Волков? Они мне прямо сказали: что расскажу конкретное – мне не жить, и очень быстро. А я жить хочу. Я молодой ещё.

– Чудак человек, ты понимаешь, что так же, как Виталика, могут грохнуть всех свидетелей, включая меня? У нас всех проблемы, родной, – я сделал пару шагов вдоль решётки и решился: – Ко мне в квартиру дважды за сутки залезали, чтобы спереть Виталиково наследство. А ты тут сиськи мнёшь.

Видно было, что Рыбин в раздумьях.

– Ты думаешь, один доппель всего, тот, с которым вы бухали? У вас их пол-анклава может быть! Знакомы давно?

– С Петрухой-то? Да года два уже.

– А ты в курсе, что если на его месте доппельгангер – то Петруха твой скорее всего уже труп?

А вот это Жоре в голову не приходило, сразу видно – глаза-то аж полезли из орбит, стали красным наливаться. Значит, информация о доппелях до анклава дошла исправно – а ведь началось всё меньше недели назад.

– То есть, труп?

– Ну ты «Терминатор-2» смотрел? – перешёл я на понятный язык. – Копируемый объект обычно уничтожается.

На самом деле, это голые домыслы, но дожимать-то охранника надо.

Рыбин закашлялся.

– Сука…

– Ты не истери, подумай, что Виталик хотел остановить этот беспредел! Как эти двое выглядели?

– Один белый, – начал было Рыбин. Побледнел, схватился за виски, пошатнулся… Рванул рубаху, его от наклона повело вперёд – упал на четвереньки, вырвало…

– Дежурный, врача! – заорал я. Только этого мне не хватало!

Врач примчался через минуту, а то и меньше – кабинет у них рядом с дежуркой, но было уже поздно – Рыбин не подавал признаков жизни. Врач, мужчина чуть постарше меня – кажется, Толик его зовут, – задал несколько вопросов и предположил кровоизлияние в мозг. Добавил, что вскрытие покажет.

Вот же зараза… Большаков меня прибьёт – за то, что довёл задержанного. Вот что мне не терпелось, а? И главное – я ведь почти дожал его, он уже начал рассказывать!

Так, стоп, стоп. Волков, сними сияющие доспехи. То, что Рыбин может быть больным, ты не знал. На вид он здоров как бык. Прессовать его всерьёз никто не прессовал, так – пугнул на словах легонько. Да большинство расхохочется в лицо после такого! Главное – этот жлоб реально был виновен. Глядишь, сказал бы сразу, ещё милиции – всё бы обошлось…

Конечно, отмазки слабые и притянутые за уши, но меня понемногу начало отпускать. Врач, видимо, заметив моё состояние, поволок меня к себе, померял давление – выше нормы. Налил полстопки спирта (сказал, что для расширения сосудов, но, скорее всего, для обоюдного успокоения), велел выпить и отправил спать.

Спать я и не пытался – в дежурке галдела смена, утихомирятся они только через часик. Особого внимания покойному Рыбину не было – конечно, шум пошёл, но, поскольку никто не знал подробностей – мало кому всё это было интересно.

Я вышел, побродил по территории. Было безветренно, но откровенно прохладно, чёрную звёздную шапку неба там и сям перечёркивали тёмно-серые хлопья облаков.

Что ж за осень нынче такая, а…

Я вытащил из кармана подаренный Иксенией амулетик, покачал в руке. Змея болталась на подвеске – плавно, словно часть единого целого. Что у меня общего с Ксюшей? Ничего. Я знаю, кто она, она обо мне скорее всего тоже немало знает, хоть и говорили мы не дольше пяти минут.

Я накинул цепочку на шею – амулет послушно скользнул под одежду, к телу. Странно – думал, будет холодным, а он тёплый… как рука Иксении тогда. Я тоже думал, что она будет холодной.

Почему-то стало спокойнее – словно мысли прочистились. А может, те полстопки помогли вкупе с прохладной ночью.

Итак, случилось плохое – свидетель отдал концы. Кровоизлияние… ну да, бывает и такое. Люди из наших миров – да и ты сам, Волков, не исключение – всё же слабее «местных». Предстоит разбирательство и прочий геморрой… Интересно, почему в нашем языке слово «геморрой» частенько означает головную боль? Тьфу ты, что за ерунда в голову лезет.

Ладно. Завтра будет завтра.

Я побродил ещё немного и вернулся в дежурку. Тут было гораздо тише – большая часть смены завалилась подремать, и, кстати, свободных кроватей первого яруса уже не было.

Сам не зная для чего я спустился к камерам.

– Опять? – ухмыльнулся дежурный. – Там ещё один есть, действуй!

Он откровенно стебался – ему-то всё равно, если запись в журнале стоит.

– Да, – просто сказал я. Почему-то ощущалось желание хоть словом, но перекинуться с доппелем, причём именно сейчас.

Не скрывая улыбки, дежурный протянул журнал, я расписался. Парень встал было, но я его остановил:

– Можешь не открывать. Через дверь поговорю.

Камера, в которой сидел доппель, была последней – его специально сунули в дальний угол, Рыбин сидел в крайней со стороны дежурного. Не открывая внешней двери, я заглянул в окошко, вырезанное для наблюдения за задержанными: доппель-Петруха сидел прямо на цементном полу, игнорируя скамейку. Поднял на меня глаза:

– Жорика убили?

Я даже не сразу понял, о ком он. Потом дошло – конечно же, про Рыбина. Смотри-ка, беспокоится, что ли?

– Нет. Умер. Кровоизлияние.

– Жорика убили, – упрямо повторил доппельгангер. – Ты же знаешь, кто я. Мы это чувствуем. Насильственная смерть ощущается не так, как естественная.

Ну и что на это сказать? Загнул… Правильно было сказано дежурному – не вступать в разговор. Такой на раз заморочит голову.

– Что ты знаешь о смерти? – зло сказал я. Доппель первым начал разговор и сбил мой настрой, и без того довольно-таки «плавающий» после тяжёлого дня. Хотя, если разобраться, такую смерть, как у Жорика, сложно назвать естественной.

– Больше, чем ты думаешь, – тихо сказал доппельгангер. – Ты же о нас ничего не знаешь. Его убили. Он слишком много знал.

– Да ничего он не знал, – обозлился я.

– Он хотел сказать лишнее, когда ему велели молчать, – прошелестел фальшивый Петруха.

Оп-па. А ведь наш разговор он слышать не мог – камеры метрах в тридцати друг от друга, стены, да и говорили мы с Жориком негромко.

– Много знаешь. Сам не боишься? – меня начало заносить.

– Я уже мёртв, раз попал к вам. Вопрос – как умереть менее мучительно, – философски заметил длиннолицый.

Твою мать. Что же такое происходит?

А ведь в одном, если разобраться, доппель прав – плохо Жорику стало аккурат когда он собирался описать двух незнакомцев. Может ли быть такое совпадение?

Глава 18. Понедельник, 25 сентября. Утро

Большаков даже не орал – наоборот, говорил тихо, еле слышно, что ничуть не мешало мне ощущать себя как нашкодивший школьник. Выписанные им бумаги на причисление нас к мобильной группе лежали на столе, и по лицу шефа было видно – не рвёт он их в клочья только потому, что это нарушит атмосферу.

– Прямо в стенах. Врач в соседнем кабинете. И свидетель, сука, отправляется на тот свет! – Трофимыч поднял на меня глаза. – Вот как, скажи? КАК?

– Предполагаю, что на Рыбина было наложено какое-то колдовство, – не выдержал я. – Он стал задыхаться, едва дал первую примету. Назвал одного из подозрительных «белым».

– Ну прекрасно, – вздохнув, развёл руками Большаков. – На колдунов вообще можно свалить что угодно. И после того, что натворил Власов, этому поверят, так? – уставился он на меня.

– Сан Трофимыч, я рассказал всё как было, – мне не оставалось ничего, кроме как посыпать голову пеплом. Большаков прав – вмешательство колдунов бездоказательно, хотя версия была бы красивая. И более того – указывала бы на Колледж, а не на доппелей, как по моей рабочей версии!

– Ну молодец, – буркнул шеф, отворачиваясь. Посмотрел на часы – половина восьмого, скоро планёрка. – Побудь пока на Базе, после планёрки решим, что дальше делать. И если…

Зазвонил телефон – тоже массивный, старый, типа того, что у Большакова дома, только не висячий. Трофимыч взял трубку, бросил пару коротких слов и долго слушал. После чего поблагодарил, положил трубку так, словно она была хрустальной, и опять посмотрел на меня:

– Диспозиция меняется. Давай тоже на планёрку, – и, прежде чем я успел вставить хоть полслова, рявкнул: – Я помню, что ты выходной! Наломали дров – будем разгребать и своё, и чужое… С графиком потом решим. Понял?

– Понял, Сан Трофимыч.

М-да, забавно. То, что для шефа выходной – святое, я вспоминаю регулярно, и нате – второй раз за неделю меня вытаскивают вне графика. Хотя, я и сам хорош – вчерашняя буза тоже ж была в выходной. Значит, случилось что-то из ряда вон выходящее.

Я вышел из кабинета, не зная, что и думать, и сразу пошёл в зал совещаний, где уже собирались ребята с ночной смены.

Большаков был откровенно смурной. По его словам, выходило следующее – судя по всему, именно это он и услышал по телефону в моём присутствии.

Доклад был из Гидростроя – точнее, с их поста у моста. Примерно с полуночи они отмечали сильное беспокойство зверей со стороны Расстанки – обширного заброшенного района между Болотом и рекой. Четырежды на пост выбегала живность, расстреливаемая из пулемётов и автоматов – как правило, подобного раньше никогда не наблюдалось, максимум выскакивали одиночные звери.

Апофеоз наступил около двух часов ночи. На рёв в районе бывшего парка аттракционов навели прожектор, и на исходе света луча заметили, как буквально в сотне метров во всю прыть бежит мозгоед, уже хорошо знакомый постам в этом районе благодаря ориентировкам. Что с ним произошло – никто толком и не понял, но минимум трое утверждали, что видели рядом со зверем силуэт, схожий с человеческим, но перемещающийся на удивление быстро и плавно. Наутро, едва рассвело, пошли проверять. Тело мозгоеда действительно обнаружилось на том самом месте – оно было буквально разрублено на пять частей, причём вместе с костями. Кровищи оказалось на удивление мало. На территории одного только парка аттракционов обнаружили точно так же нашинкованного «медведя» и ещё одного мозгоеда, дальше разведчики забираться не рискнули. И – ни малейших следов человека. Разросшаяся трава кое-где примята, но огромными прокосами, словно кто-то придавил её гигантской ладонью.

– Экипаж Зверева остаётся, остальные три – объехать тот район, посмотреть своими глазами, – резюмировал Большаков. – Пулемёты, серебро, всё по максимуму. Объехать полностью, от бывшей жэ-дэ ветки и до котельной, не шмыгнуть мимо по главной. В случае чего – атаковать не раздумывая. Смежники встретят на КПП, двое.

Энтузиазма на лицах ребят на наблюдалось. Конечно, кататься до моста все привыкли, но уж точно не в условиях, когда там появился кто-то пострашнее зверей.

А я думал, напряжённо думал. Неужели?

– Зверев, ты и твои ребята – сопровождение до Кисельни, – завершил распоряжения Большаков. – Пулемёт, серебро. Будет ещё УАЗик фермеров, с ними смежник.

Смена разошлась, негромко матерясь, и мы с шефом остались одни – я на скамье и он за столом.

– Волк, тебе штрафная, – тихо сказал Большаков. Достал зачем-то очки, протёр с отсутствующим видом, сунул обратно в футляр. – Сегодня боевая группа едет в Виковщину, проверять тех отшельников, что вы там нашли. С ними ладожане, и два смежника – наш и ладожский. Съездишь с ними, потом доложишь. И им кстати – ты там уже был. Отъезд в девять-ноль от Управы. Без серебра, экипируйся своим. Ты вон и так ствольём увешан…

Интересно девки пляшут. Вот что-что, а ещё раз попасть в Виковщину я не ожидал – особенно в таком коллективе. Плюс это или минус? А кто знает. Зато Ксюшу увижу. Или… не увижу?

И что будет, если дойдёт до конфронтации? Вот про это не хотелось даже думать.

Я ещё успел дойти до дому, соорудил с собой бутерброды и попил чайку с яичницей. Квартира, как ни странно, вряд ли подвергалась ещё одному вторжению – может, я и зря пошёл ночевать на работу.

Без четверти девять я подошёл к Управе, вооружённый «береттой», «серебряным» ТТ и карбайном – остальное оставил в сейфе на работе. Кстати, памятуя о Женьке, сделал финт – снарядил оба магазина М1А1 патронами с серебряными пулями, вставив их при зарядке первыми. Пусть будет. Ну и американский магазин с серебром с собой, конечно, в подсумок на приклад – даже хорошо, что о нём никто не знает.

У Управы уже стоял БРДМ боевой группы и два УАЗика – один как раз тот, что с Ладоги, вон Лисин рядом с водителем, и колдун Лёха… У «бардака» болтаются двое в камуфляже – боевая группа. Во втором УАЗике, с ПКМ на турели и логотипом боевой группы на борту – скрещённые «калаш» и тесак – я с удивлением увидел Соколова. Ничего себе! Интересно раскручивается, если Бурденко своего любимца отпустил. Значит, заинтересован в поездке.

На меня словно холодом повеяло.

Соколов не очень опытен, зато видит явно что-то помимо обычных аур. Что он увидит в Виковщине?

Рука сама собой потянулась к смартфону в нагрудном кармане, но я сдержался. Ту фотографию я пока не стал стирать – так, перекинул в закоулки файловой системы, для верности сменив расширение файлика, чтобы он не распознавался телефонным софтом как картинка.

Способен ли Соколов увидеть то, что видел я, сам?

Белобрысый колдун уже не был перебинтован, и не сидел как манекен, как тогда в Колледже – но и особой жизнерадостности на его лице не наблюдалось. Меня он и не заметил, пока я не подошёл – а ведь обычно здоровался первым.

– Привет, тёзка, – подмигнул я ему. – Чую, у нас с тобой ходить разными дорожками ну никак не получается.

– Ой, здрасте, Сергей Михалыч! – пацан наконец увидел меня. – Вы тоже с нами?

– Да, прикомандировали… А зачем едем-то? Мы там на днях были на разведке, вроде тихо всё.

Соколов почесал затылок:

– Павел Олегыч сказал – искать необычное. Это, наверное, после того, как Сан Саныча это… убили.

Убили, ага. Допрыгался Власов, так бы и сказал. Вообще, мутная у них там контора, в Колледже… а без них – никак.

– Эх, тёзка, – сказал я вслух, думая в первую очередь о том, что произошло у поста сегодня ночью, – необычного рядом выше крыши…

Из дверей Управы вышли двое – Антоха Горюнов из боевой группы, второй незнакомый.

– Привет, Волков. Ты с нами? Трофимыч ваш сказал, что пришлёт человека.

– С вами. На днях туда ездил.

– Отлично, тогда давай на оперативку. Знакомься, это Нечаев, из ладожской безопасности.

– Иван Сергеевич, – протянул второй широкую, сухую ладонь. Пожал крепко. На вид лет сорок пять, подтянутый – похоже, из кадровых силовиков, из тех, что всю жизнь на одном месте.

– Сергей Михайлович… Ну спрашивайте.

Оперативка, прямо здесь, у БРДМ, продлилась минут пять – участвовали мы, двое ребят из «бардака», колдуны и Лисин. Я кратенько рассказал впечатления от посещения деревни, изо всех сил стараясь не вылезать за рамки того, что мы увидели при первой поездке.

– Да, я отчет читал, – кивнул Нечаев. – Так и выходит… Но странно как-то – зверьё рвануло к нам, словно как раз примерно в той точке что-то страшное. Так что нужна проверка на месте.

Поехали колонной – в первой машине я, Соколов и Горюнов у пулемёта, потом «бардак», потом УАЗик ладожан.

– Кстати о зверье, – заговорил Горюнов, перекрикивая шум двигателей – БРДМ шёл не вплотную за нами, но рычал изрядно. – Передали, что-то сегодня устроило в Ильинке кровавую баню.

Я не сразу сообразил, что имеется в виду старый парк аттракционов – название не примелькавшееся, слышу редко.

– Да, на планёрке говорили. Наши ребята поехали туда на контроль.

– А, ну отлично. А то нас выволокли в эту Виковщину непонятно зачем… Политика – раз уж соседей тоже задело.

Ну да. Если учесть резню за Болотом – логичнее бы именно туда послать боевую группу… Насколько я помню, БРДМов у них всего три, включая этот и дежурящий в городе. Один небось в ремонте торчит, как всегда. Но тогда облом получат ладожане, а это не прокатит.

Выехали за КПП. Трепались ни о чём, я похвастался американским карабином, Соколов сидел сосредоточенный и молчал, что само по себе странно, пыль стояла столбом – всё же пока сухо.

У Кикино, как и в прошлый раз, тормознули. Горюнов традиционно спросил, как дела, и вот тут напрягся я – расскажут, что вчера незнамо кто проезжал мимо на мотоцикле по заброшенной дороге?

Не сказали – значит, не придали значения. В принципе, их интересы не затронуты, а в чужие дела в этих местах лезть не принято.

Объехали деревню и попылили дальше. Выехали на подъём к Двугорью, и я почувствовал, как гулко бьётся сердце – оно, казалось, аж прыгало в груди. Давненько со мной такого не было… С чего бы?

Лес проехали без приключений, чему я ничуть не удивился – даже Соколов при въезде отметил, что движения крупных объектов нет. А вот в деревне меня ждал сюрприз… причём, такое ощущение, ждал он именно меня.

У торчащего фонарного столба мы свернули в проулок, к лесу – экипажи по нашему отчёту отлично знали, где дом. Даже «бардак» втиснулся, снеся бортом часть ветхого посеревшего забора. А вот когда тормознули на свободном пятачке, где разворачивался наш УАЗик, началось непонятное.

Бойцы спешились, держа наготове автоматы, БРДМ провернул башню с КПВТ. Соколов и ладожский Лёха тоже вышли из машин, отошли чуть в сторону, посовещались… Потом вернулись к нам.

– Аур нет. Движения объектов нет. Нечисть не чувствуется, – чётко доложил белобрысый Горюнову.

Тот явно выглядел обескураженным – вероятно, боевая группа была готова к чему угодно, но точно не найти пустое место.

– Не понял, – протянул Антоха, так и стоящий у пулемёта. – Вообще ничего?

Соколов помялся:

– След присутствия живых существ. Суточной давности, не меньше. Там, – протянул он руку, указывая на дом.

У меня в голове был сумбур. Я же точно уверен, что мы подъезжали совершенно не к тому дому, на который указывал молодой колдун! Или… к тому? Дом, на который указал Соколов, выглядел не новым, но и не руинами, как другие дома в деревне. Так, покосился чуток, двор травой зарос, некоторых стёкол нет…

Ерунда какая. Я же помню, что…

А что я помню?

Ксюша, держащая в руках грабли… Забор… Столб, на который Пашка положил свой нож… Это было у того дома или вот у этого, чуть левее?

Меня словно погладило по вискам мягкими, почти неощутимыми кошачьими лапками, и во дворе того дома, что слева, я увидел Иксению – всё в том же длинном платье и накинутой куртке. Она улыбнулась, помахала рукой… и исчезла.

Я почувствовал, как грудь сдавило льдом… Нет, не сдавило. Ледяным стал Ксюшин амулет. На мгновение – и он уже снова тёплый.

Обернулся – минимум двое рядом со мной, один смотрит в ту же сторону – но не отреагировал. Почему? Ответ может быть только один – девушку увидел только я.

Ай да Ксюша… Ай да амулет.

Да и семейка – молодцы. Вот, выходит, что они сделали – отвели глаза визитёрам! Не исключено, что и нам могли отвести – да нет, точно могли, просто не стали. Может, бородач и правда почувствовал тогда отсутствие агрессии…

Как тогда сказала девушка? «Никто не сможет воздействовать на твой разум»? Интересно, очень интересно. Она знает, что амулет на мне? Скорее всего – знает. И сама на него воздействовать как раз может.

Впрочем, она это может и так – мысли мои она читала влёт, даже не притворяясь, что не делает этого.

Кто же вы такие?

Я знаю – кто. Я видел. Но то странное ощущение, когда, зная ответ на вопрос, по сути не знаешь вообще ничего…

Подошёл Нечаев:

– Алексей, что скажешь?

– Согласен с коллегой, – степенно сообщил ладожский колдун. – Есть остатки ауры, осёдлость низкая. Они были здесь в пределах двух недель.

– Выходит, ушли… М-да, – ладожский безопасник задумчиво потыкал носком сапога ком земли. – Что по остальной деревне?

– Движение крупных объектов и ауры отсутствуют, – по-военному доложил Лёха.

– Нечисти тоже не вижу, – добавил Соколов.

– Ладно. Проверим дом, – распорядился Антон. – Давайте, осторожно…

В дом пошли трое и Лёха, Нечаев тоже отошёл. Мы с Соколовым остались наедине – стояли всё же чуть в стороне от машин, и я не выдержал:

– Тёзка, я прекрасно помню, что ты видишь кое-что помимо обычных аур. Тогда вон, в гостинице, след тёмного колдовства почуял. Неужто реально ничего нет?

– Нету, Сергей Михалыч, – неуверенно сказал пацан. – Иногда на секунду кажется, что что-то есть, присмотрюсь – не вижу…

А ведь он, похоже, не врёт. Возможно, отвод глаз так и работает… Насколько же сильны наши «друиды», что даже Соколов ничего не видит?

Так и подмывало достать смартфон и сделать несколько снимков – хотя бы для того, чтобы самому посмотреть. Я уже было потянулся за ним… и опять почувствовал холодок. Ах ты ж… Сто к одному, что Ксюша просит этого не делать. И как ни крути, она права – стоит мне проколоться, и весь сыр-бор будет зря.

Интересно, а сможет она мне помочь и подсказать, если я буду не здесь, а в Вокзальном, или, того дальше, в Гидрострое?