Текст книги "Змеиная осень (СИ)"

Автор книги: Николай Беляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Николай Владимирович Беляев
Змеиная осень

Пролог

– Ну давайте уже! – возбуждённо прошептал Вадик.

– Вожатых нет? – деловито поинтересовалась Ленка.

– Нет, только что выглядывал, – Вадик поёрзал, устраиваясь поудобнее.

Ребят под большим столом, накрытым покрывалами с кроватей, собралось семеро. Могло бы поместиться и больше, но «вызывать чёртика» приглашали только «своих», проверенных. Всё уже было подготовлено – лист, на котором в аккуратный круг вписаны буквы и цифры, иголка с ниточкой, фонарики…

Пионерлагерь спал. Над небольшим посёлком в Ленинградской области висела душная июльская ночь 1988 года.

– Кто первым? – спросил Серёжка Волков, в отличие от других присутствующих – ленинградец, остальные были большей частью из района.

– Латошина, кто ж ещё, – шёпотом сообщил Лёшка. – У неё всегда получается.

– Точно, давай, Светка! – подхватил ещё кто-то.

Светка Латошина, большеглазая, с двумя косичками, поудобнее устроилась на жёстком полу:

– Ну ладно… Вадька, свети!

– Угу, – Вадик направил вниз, на лист, свет фонарика.

Светка аккуратно поставила иголочку в центр, взялась за нитку. Иголка качнулась, провернулась влево-вправо, словно пробуя.

– Ветер, – тихонько сказала Ленка, но на неё сразу зашикали:

– Ты что, какой ветер! Всё загорожено!

Действительно, покрывала загораживали «убежище» со всех сторон. Было жарко, и несмотря на то, что все были самое большее в майках, пот бисером лежал на лбах и плечах почти у всех.

– Ну давайте, придумывайте вопросы! – сказала Светка, вытирая пот свободной рукой.

– Сколько мне лет? – первым не выдержал Серёжка.

– Чёртик, сколько лет Серёжке Волкову? – тихо, но очень чётко проговорила Светка. Все моментально замолчали.

Иголка дрогнула и провернулась к цифре 1. Постояла секунду и, сделав полный оборот, снова остановилась на единичке.

– Не получилось, – шепнул кто-то из ребят. – Серёжке десять.

– Уже 12 ночи было, – севшим голосом прошептал Серёжка. – Уже четвёртое число. Мой день рождения. Мне уже одиннадцать…

– Ой…

– Светка знала, – возмутился кто-то. – Ты наверняка всем говорил про день рождения!

– Не говорил никому, – покачал головой Серёжка. – Сегодня родители должны привезти конфет, я хотел сюрприз сделать.

– Да ну, – протянул Лёшка. – Сказки.

– Мы вызываем, или ругаемся? – спокойно спросила Светка.

– Вызываем! – осёкся Лёшка. – Где сейчас Васька Жуков из второго подъезда?

Светка кивнула. Три четверти ребят и не знали Ваську, но вопрос есть вопрос.

– Чёртик, где сейчас Васька Жуков из шестнадцатой квартиры? – задала вопрос Светка.

Стрелка, качнувшись, провернулась туда-обратно, чуть не на мгновения задерживаясь над буквами. Получилось «юге».

– На юге, что ли? – поморщился Лёшка. – Нет, Светка, не выходит у тебя. Васька говорил, что на всё лето в деревню уезжает к бабушке. У его родителей отпуск осенью только.

– У Васьки бабушка живёт в деревне Юги, – вклинилась в разговор Катя, Лёшкина подружка.

– Работает, – восхищённо сказал Вадик, дёргая фонариком, отчего тени прыгали, как живые.

– Да ну, Светка это могла знать, – протянул Лёшка, но на него зашикали. Игра нравилась всем.

Минут за сорок назагадывали ещё много, по очереди меняясь у иголки – в основном спрашивали про друзей или про школу на следующий год. Иголка-стрелка крутилась, иногда просто показывая на «да» или «нет». Наконец фантазия у ребят начала иссякать.

– А давайте про будущее? Ну, совсем про будущее? – предложила Катя.

– Да ну, неинтересно, – проворчал вечный скептик Лёшка. – Там мы уже взрослые будем.

– А я попробую, – вдруг очень серьёзно сказала Светка, беря ниточку. Все замолчали, а она задала вопрос: – Чёртик, у меня будет в будущем беда?

Иголка неуверенно качнулась, словно не желая давать ответ и, помедлив, указала на «да».

– Чёртик, какая? – сразу спросила девочка.

Стрелка пошла описывать круги. Светка смотрела сосредоточенно.

– «Пропла доч», – резюмировал Вадик. – И что это значит?

– Пропала дочь? – предположил Лёшка. – Что-то у чёртика с грамотностью плохо.

– Прикинь, Светка, у тебя будет дочка, – хихикнула Катя.

– А где… – начала было Светка, но замолчала. – Нет. Чёртик, кто её спасёт?

Стрелка качнулась и замерла. Серёжке стало не по себе – ему показалось, что иголка указывает на него.

– Чёртик, кто её спасёт? – настойчиво повторила Светка, и иголка пошла описывать круги.

– «Серый волк», – прочитал Лёшка. – Светка, хватит прикалываться!

Светка шмыгнула носом и резко дёрнула рукой, сорвав иголку с листка.

– Хватит на сегодня, – твёрдо сказала она, но Серёжке показалось, что её голос дрожит.

Ребята начали вылезать из-под стола, сдёргивали покрывала, убирали стулья, которые их прижимали.

Серёжка уже собрался идти в свою комнату, когда Светка схватила его за руку.

– Ты понял? – спросила девочка.

– Что? – не сообразил Серёжка.

– Ничего, – Светка убрала руку и, когда мальчик уже вышел из комнаты, сказала вслед: – Спаси её…

Твою мать, приснится же такое…

Я долго лежал, укрывшись шерстяным одеялом до подбородка и глядя в потолок. А ведь сон воспроизвёл события почти тридцатилетней давности довольно точно. И иголка тогда указала на меня, однозначно. Правда, совершенно не помню, подходила ли ко мне Светка, или это мой мозг дорисовал по мотивам последних событий. И ведь никто не называл меня «Серый Волк», никогда, кроме Маши – недавно, в деревне. Хотя имя-фамилия намекают.

Выходит, Маша – Светкина дочь, теперь это можно сказать уверенно. Конечно, я её ещё расспрошу, но и так многое становится ясно. В том числе и Машины паранормальные способности – понятно, что и у Светки они были. Она и правда общалась с духами – иначе как объяснить всё произошедшее?

Ну да, я и сам общался с духами… Проводник-призрак был отчасти прав – мы с Машей связаны, именно так, через её мать – такое ощущение, что она тогда ещё, в детстве «запрограммировала» эту связь.

Почему я в тот раз подобрал Машу на Болоте? Вопреки всему – правилам, уставу, логике, мнению друзей, наконец… Но ведь подобрал же!

Цепь случайностей. Или, наоборот, не случайностей. Даже тот патрон с серебряной пулей…

Я сбросил одеяло, ёжась, прошлёпал на кухню – было откровенно прохладно. Сентябрь, называется… Котельной пора уже отопление включать. Налил полстакана ледяной воды из-под крана, выпил залпом, словно пятьдесят водки хлопнул. Как ни странно, полегчало.

Вернулся на диван, натянул одеяло почти до носа. Завтра… Завтра будет завтра.

Глава 1. Четверг, 21 сентября. День

Бурденко мне не нравился никогда, хоть мы и встречались всего полтора раза. Неприятный тип. Точнее, неприятный взгляд – сверлящий, ещё и глаза тёмные, какие они там у него, карие или чёрные – не разобрать. Если бы не густые волосы, был бы похож на сильно помолодевшего Гошу Куценко – такой же длинный нос и рубленые, узкие черты лица. А у актёра были когда-то волосы? Блин, что за ерунда в голову лезет…

Это, наверное, чтобы отключиться от реальности. Не нравится мне разговор с ректором, а что поделать?

На этот раз в ректорский кабинет Колледжа были притащены три кресла – как и вся мебель здесь, откровенно советского образца, но новые и прочные. И достаточно удобные – не такие, в которые садишься и проваливаешься. Прогресс – в прошлый раз, неделю назад, в кабинете и со стульями была проблема.

Впрочем, стул был и сейчас, стоял чуть сбоку – на нём пристроился белобрысый Соколов, голова его была перебинтована – ну всё верно, с той колдовской разборки, когда его приложило о камни, шарахнув магической отдачей… А в креслах, расставленных аккуратным треугольником, сидели мы с Машей и напротив – Бурденко. Не особо-то заботится ректор о своих ребятах – могли бы и пацану притащить кресло. Тем более, что он сколько времени вкалывал как лошадь, работая «глазами и ушами» ректора. И по башке получил он, а не ректор. В этом весь Бурденко, как я понимаю.

– Вляпались вы, друзья мои, в то, во что вляпываться совсем некстати, – говорил Бурденко голосом доброго дядюшки. Учитывая антураж, ничего хорошего при этом ждать не следовало. Доброго уж точно. – И вляпались благодаря своим способностям…

– Кто это был? – бесцеремонно перебила ректора Маша. – Ну, тот старик?

– Мой зам решил, что может всё, – словно не слыша её, продолжал Бурденко. – Как это… оборзел. Вот и решил обратиться к истокам… Тот, кого он пытался вызвать с вашей помощью – судя по всему, Велимир, тёмный волхв, один из тех, кто был изгнан за колдовство ещё во времена Вещего Олега. Действительно тёмная личность, записей о нём почти не осталось, особенно после войны…

Ну правильно. Основная часть архивов, само собой, была сосредоточена в Москве или в Питере, которые в этом мире уж лет тридцать как не существуют – столичные города ядерным ударом снесло на раз. Правда, никто не ожидал, что побочным эффектом будет не радиация, а нестабильность всего сущего – иначе как объяснить открывшиеся порталы в другие реальности, именуемые тут «пробоями»? Мы-то с Машей это на себе испытали, хоть и по отдельности.

– Власов где-то нашёл эти сведения. Увы, – Бурденко щёлкнул пальцами, – этот момент я упустил, начал наблюдение за ним позже. Не думаю, что мой зам копал именно под меня – скорее всего, он просто хотел получить то, чего нет и не было у других. Способности у него есть… были.

– Многие знания – многие печали, – не выдержал я.

– Ага, – легко согласился ректор. – То, о чём мы сейчас с вами говорим – тоже многие знания… и остальным это знать совсем необязательно, согласны?

Попробуй не согласись с ним… Во время ритуала вызова только мы трое и присутствовали. Из тех, кто выжил. Ну и сам Бурденко, смотрящий глазами Соколова…

– Где что подписать? – цинично поинтересовалась Маша. Опередила девчонка – только хотел то же самое сказать.

– Подпишем, подпишем, – улыбнулся ректор. – Меня больше интересуют ваши способности, дорогие мои. То, что определил по вашим аурам этот молодой человек, – кивок в сторону Соколова, – и чего у других ни разу до этого не встречалось.

Ну вот и к делу перешёл. Реально деловой человек, почти без прелюдий обошёлся.

– Будете разбирать на органы? – не выдержал я.

– Ну что вы, Сергей Михалыч! – нате, уже «Михалыч» и на «вы». Прогресс по сравнению с прошлой встречей! – Но поработать с вами очень хочется. Естественно, по согласованию с вашим начальством. Судя по собранному Власовым материалу, а он наблюдал за вами около полугода, ваша аура реагирует на открытие пробоев. Более того – она же активизирует открытие уже начинающегося пробоя, значительно повышая его вероятность.

Краем глаза я видел, что Соколов сидит раскрыв рот. Ну всё верно, ему этого Бурденко явно не говорил – скорее всего пацан до победного конца склонялся к мысли, что «искрение» моей и Машиной аур исходит от того, что мы пришли в этот мир через пробой. Несмотря на то, что я ему уже говорил на этот счёт и что он мимоходом слышал от самого покойного Власова. Вот что значит – авторитет Бурденко!

– У вас, Мария Андреевна, ещё более интересная способность, – ректор, обаятельно улыбаясь, повернулся к Маше. – Судя по всему, вы способны в момент сильного стресса полностью «выключаться» из нашего мира, уходя туда, что романтично называется астралом… – он выдержал паузу, потом стёр с лица улыбку и продолжил уже серьёзным голосом. – Шутка. Скорее всего, в момент стресса ваша аура полностью укрывает вас от тех, кто не принадлежит нашему, нормальному, миру. Такие «чужаки», включая нечисть, при этом неспособны вас ни увидеть, ни почувствовать. – Видя, как меняется в лице Маша, он продолжил: – Шнайдер из управы дал по вам отчёт, когда вы только появились у нас. Я заинтересовался той частью, где было отмечено, что вы провели несколько часов на Болоте, причём рядом с вами была то ли нечисть, то ли звери… и с вами ничего не произошло! Ваш рассказ о происшествии в Волково это только подтвердил – доппельгангер не смог вас обнаружить и, учитывая его природную трусость и инстинкт самосохранения, сбежал.

Угу, сбежал. После того, как Маша пальнула в него из нагана…

– Может, сразу расскажете, зачем он потащил нас в Волково? – вот зараза девчонка, рта мне не даёт открыть. Поколение Некст…

– Вас он хотел банально трахнуть, это же очевидно, – прямо сказал Бурденко. Вот так тебе, Маша – Бурденко сам тебе всё оттяпает, стоит пальчик показать. – Доппельгангер в человеческой форме от копируемого человека мало отличается. А вот Сергея Михалыча, судя по всему, хотели тихо выкрасть за пределами города для того самого ритуала, в котором вы уже поучаствовали. Потом, когда это сорвалось, стали нервничать, попытались зачистить хвосты и заодно избавиться от вас – заметьте, опять чужими руками. Власов, возможно, и не вышел бы на сцену сам, если бы не понадобилось быстро заткнуть рот доппелю. Наверняка приберегал себя для ритуала – не учёл, хм, что я давно за ним наблюдаю.

Вот зараза, как по-писаному излагает. А мы там кирпичей отложили…

– Между прочим, ваше вмешательство в ритуал прошло ничуть не триумфально, – съязвил я. Сколько ему, блин, можно выпендриваться. – И парня вон чуть не угрохали, – я повернулся к Соколову.

– А это уже наши внутренние дела. Колледж – он сам по себе, – протянул Бурденко настолько ласково, что у меня волосы на голове зашевелились. Опасен он, опасен, как змея. Идёт к цели как танк… точнее – бесшумно и незримо, как подводная лодка. Такой через любого перешагнёт. Или, скорее, пройдёт насквозь.

– …Но своих мы никогда не бросаем, – закончил фразу ректор, и его тёмные глаза словно блеснули. – Вы уверены, что знаете всё? Не будьте так уверены.

– Да я и так всё уже вижу, – пробурчала Маша. – Предлагаете к вам? Типа, печеньки есть?

– Какие печеньки? – не понял Бурденко, и я еле удержался, чтобы не расхохотаться. Фразу-мем «Переходи на тёмную сторону, у нас есть печеньки!» ректор явно не знает. И логично, откуда ему – услышать такое можно разве что от «провалившихся», появилась-то она гораздо позднее 1983 года, в котором история наших миров пошла разными путями. Но с «провалившимися» Бурденко не общается, есть мнение, что он и из Колледжа-то выходит раз в пятилетку…

– К чаю, – еле сдерживая идиотскую улыбку, ответил я, быстро взглянув на Машу. – У нас там, в городе, с печеньками проблемы сейчас.

Ректор пожал плечами – видимо, понял, что над ним издеваются, но поводов для конфликта вроде как и не было.

– Я предлагаю вам как минимум подумать на эту тему. Вам, Сергей Михалыч, осваивать колдовство уже поздновато, но я согласую с городом ваше участие в кое-каких экспериментах. Вы не против?

Угу. Последний такой «эксперимент», причём согласованный, был два дня назад, когда Власов, зам ректора, попытался вытащить в этот мир давно мёртвого тёмного волхва…

– Под наблюдением Управы и без членовредительства, – съязвил я. На удивление, Бурденко кивнул:

– Конечно. Речь идёт о функционировании имеющихся пробоев… А вам, Мария Андреевна, – посмотрел он на Машу, – я бы настоятельно рекомендовал поступать к нам. Потенциал у вас есть, возраст подходит, ваша аура требует очень внимательного изучения… – он осёкся, перевёл взгляд на меня: – В первую очередь – для обеспечения безопасности наших же людей за стенами города. Согласны?

Вместо ответа я молча встал. Глядя на меня, поднялась и Маша. Посмотрела на Соколова – тот так и сидел на стуле, как декорация.

– Не смею задерживать, – Бурденко тоже встал. – Мария Андреевна, подумайте хорошенько. Что вам делать в этой котельной, куда вас определили? У нас будет намного интереснее.

– До свидания… Павел Олегович, – вежливо сказала Маша. Чересчур уж вежливо, как по мне.

Как по мановению руки, в двери появился молодой колдун – тот же самый, который провожал нас сюда от проходной.

– Жду вас, – сказал вслед Бурденко.

Я закрыл за нами дверь.

Глава 2. Четверг, 21 сентября. День

Интереснее у них будет. Веселее – уж точно. Обхохочешься… В этом змеюшнике.

Мы с Машей медленно шли по Советской, не глядя друг на друга. Маша не выдержала первой:

– Что думаешь?

– Бесплатный сыр, – я ответил сразу, поскольку размышлял на ту же тему. – Хороший такой, ароматный и увесистый кусок бесплатного сыра. Сама знаешь где.

– Угу. Но перспектива хорошая. Не котельная…

Так. А Маша-то наживку заглотила. Во-первых, определили её не в котельную, как сказал Бурденко, а на ТЭЦ, поскольку училась она на теплоснабжение. И она отлично это знает. Всегда проще обучать человека, который знает азы. Сколько там у неё курсов окончено, два? Значит, специализация уже пошла. Это, кстати, инженерская должность светит, а не торф в топку кидать.

Хотя, мне кажется, дело не в этом. Видел я, как Маша поглядывает на моего тёзку Соколова. Отпустить вожжи – и будет сладкая парочка, причём гремучая. Похоже, и Бурденко это отлично понимает – потому и Соколов сидел с нами декорацией. Главное, чтобы присутствовал.

Но опять же – какие, нафиг, вожжи? Я девчонке никто. Ну, спас её тогда на Болоте – так и она меня уже несколько раз из серьёзных неприятностей вытащила. Никто никому ничего не должен. То, что я скорее всего знаю её мать, ни о чём не говорит. Этого даже не знает никто, кроме меня – ну да, я это сказал тогда, вскользь, но все были взвинченные после боя и, скорее всего, ничего и не запомнили.

Нет у меня прав девчонку останавливать. Типичный конфликт отцов и детей, классический просто.

Но и отдавать её этому упырю Бурденке совершенно не хочется.

– Решай сама, Маш, – честно сказал я. – Ты ж не маленькая. Ну а кто такой Бурденко, ты теперь не хуже меня знаешь.

– Хочется и колется, – вздохнула девчонка.

Я прекрасно её понимаю. Колдовство – всё же романтика, это в моём возрасте уже начинает тянуть к стабильности… хотя, тоже не факт – регулярно же впутываюсь во что-то. Наверное, это характер – когда не можешь сидеть на месте. Вот и у Маши, похоже, такой же.

В этом есть свои плюсы. Развлечений тут минимум, с поездками совсем плохо, коммуникации почти отсутствуют. И далеко не у всех есть хобби. Чаще всего – пьют, конечно. И пьяные драки бывают – хорошо, растаскивают быстро, охрана везде уже поднатаскалась. А вот о том, что часть «провалившихся» с тоски очень быстро пытается покончить с собой, я тоже слышал. Непросто перейти из мира всеобщей информатизации в тутошние замкнутые города-анклавы… Как я понимаю, Анклавы «провалившихся» и стали появляться для того, чтобы создать этакий отдельный «мирок в городе», где провалившийся может пытаться окружить себя тем, к чему привык «у себя»… Хотя это эрзац, конечно.

– Сложно советовать, Маруся, – пожал я плечами. – Поговори с девчонками в общаге, спроси их мнение. Серёгу Соколова выцепи, в конце концов… хотя, предположу, Павел наш Олегович тебе с ним увидеться не даст, пока ты не согласишься. Сходи в Управу, в тот отдел, к которому ты пока приписана – что они там скажут. В общем, подключи общественный разум, раз уж я тебе даю тот совет, который тебе не сильно нравится.

Ну вот, играю в заботливого папочку, который заодно и сваливает с себя ответственность. Тьфу. Как же просто было без Маши…

Только вот, боюсь, теперь мне от неё никуда не деться. За эту неделю стал относиться к ней почти как к своему ребёнку… которого у меня никогда не было. А может, и были, и есть – там, в другом мире, но я о них ничего и не знаю. Не монахом прожил почти сорок лет, в конце концов.

Мы повернули направо и зашагали по Космонавтов, застроенной старыми домами. Довоенными – и не до той войны, что перевернула этот мир в 83-м. Нет – ещё до предыдущей.

– Ну что, ты в общагу? – спросил я, останавливаясь на перекрёстке с Чапаева.

– Да, – махнула рукой Маша. – Пойду собирать мысли в кучу. Может, и правда девчонки вечером что подскажут.

Ну да, вечером. Сегодня четверг, день рабочий, а без работы тут люди не сидят – задействованы практически все. Слишком уж мало народу в бывшем городе осталось – не больше половины того, что было до войны, и то включая «провалившихся». Зато с жильём особых проблем нет – вот устроится Маша на работу, ей и квартиру дадут. Квартиры в основном городские, частных почти нет – разве что на северной окраине внутри стены особняки стоят, в основном городская верхушка – кто денег поднакопил, а жить предпочитает якобы на природе. Хотя, внутри стены – какая это природа, если разобраться. Правда, к северу от города у реки вроде как есть укреплённые хутора – в основном на остатках деревень.

Ну а я сегодня выходной – сутки через трое, а вечером как раз на смену. Меняемся мы в восемь вечера, чтобы ночами быть более-менее свежими – никогда не знаешь, дёрнут ночью куда-нибудь или нет. Хотя, чаще не дёргают, и в дежурке всегда можно вздремнуть, но я, пожалуй, высплюсь заранее. Есть у меня плюс – засыпаю быстро и практически в любых условиях.

Маша свернула направо и пошла через дворы к общаге, а я перешёл улицу и зашагал вдоль Чапаева к своему дому. Ну, как «своему» – казённая квартира в хрущёвке тоже дом. Правда, уже зайдя во двор, притормозил – надо бы поесть, потому что дома найдётся разве что сухомятка, готовить категорически неохота. В «Турист»? Нет. Там без пива не обойдётся, а вечером на смену – не буду рисковать. Пожалуй, дойду до столовки, которая у нас в Вокзальном именуется «столовой номер 1», хотя столовых с другими номерами в городке не существует. Видимо, традиция ещё с тех, довоенных времён.

Столовая располагалась через улицу, рядом со школой, которая, как ни странно, продолжала быть школой, единственной на город – вторую школу оккупировали колдуны, ещё лет двадцать назад превратив её в Колледж. Работала столовка в основном для тех, кто обитает в этом районе – сюда ходили и из мастерских, раньше приписанных к железной дороге, и из Анклава, благо до него метров двести, да и из Управы забегали – достоинство маленького города в том, что тут всё близко.

Пришёл я не совсем вовремя – почти час дня, народ ещё не разошёлся. Обед у всех почти с 12 до часу, так что хотя бы по одному человеку сидело за всеми десятью столиками – правда, в очереди на раздаче стоял всего один парень лет 25 в осенней откровенно китайской куртке ядовито-красного цвета, по виду – явно не работяга, скорее всего из Анклава. Эти вообще не пойми как работают, у них там своё сообщество, поддерживающее тех, кого тут по-советски называют «тунеядцами». Одно слово – люди не из этого мира.

Я вымыл руки в раковине у входа, взял поднос и встал к прилавку раздачи.

Вообще, конечно, кто бы говорил. Я ж тоже «нездешний», просто вписался в тутошнее общество. И мне оно даже нравится. Руками, опять же, работать умею и с оружием обращаться. А что делать тому, кто всю жизнь за ноутбуком просидел? Ноуты в Анклаве, конечно, найдутся – многие проваливаются в этот мир не с пустыми руками, кто-то даже с машинами. Только какой толк с ноута без сети и прочей инфраструктуры? Только как плейер или пишущая машинка…

Улыбчивая тётушка лет 60-ти положила мне пюре с котлетой, выдала тарелку густейшего горохового супа – в таком, глядишь, и ложка вертикально встанет. Не зря эта столовая пользуется успехом – жаль только, по вечерам не работает. Расплатившись на кассе, повернулся с подносом – эх, жаль, предполагаемый анклавовец занял только что освободившееся место, да еще и за удобным столиком – у стены. Ждать неохота, подсяду к нему, пожалуй – это не ресторан, тут демократия.

– Приятного аппетита. Можно?

Парень кивнул, чуть отодвигая к себе поднос, хотя места на столике хватало – они тут четырёхместные, ну этот у стены – значит втроём точно устроиться можно. Куртку он снял, остался в серой «кенгурухе».

– Взаимно, – буркнул он.

Я не торопясь поставил поднос, сел, расстегнул куртку – снимать, конечно, не стал, кольт сейчас во внутреннем кармане-кобуре. Протёр салфеткой вилку и ложку. Заметил, что парень смотрит на меня, так и застыв с вилкой в руке.

– Из боевых? – вдруг спросил он.

– Патруль, – я удивился неожиданному вопросу, но тем не менее ответил. Скомкав салфетку, бросил на поднос. – А что, так видно?

– А ваши все одинаковые, – вздохнул парень. – Плотная куртка, в помещении вы её не сняли. Скорее всего под ней оружие. Взгляд цепкий. Сели так, чтобы сзади была стена. И от стены далеко сели, скорее всего привыкли ставить справа винтовку или автомат, что там у вас обычно…

Оп-па. А паренёк-то наблюдательный.

– И не боишься высказывать первому встречному? – поинтересовался я.

– А вы пожелали приятного аппетита и разрешения спросили, хоть могли и не спрашивать. Значит, нормальный…

Паренёк не только наблюдательный, но и опрометчивый. На слово «нормальный» многие из моих коллег могли отреагировать не как на комплимент. А как повод – «А что, мог быть ненормальным?»

– Меньше говори, парень, – я улыбнулся, беря ложку. – Иногда лучше жевать, чем говорить.

– И из провалившихся, – резюмировал парень. Хотя неудивительно – среагировал на фразу из старой рекламы, местные перенимают поначалу незнакомые обороты, но далеко не сразу и чаще всего не могут органично встроить их в речь, местами получается смешно. Впрочем, это говорит о том, что и я не ошибся – парень скорее всего из Анклава.

– Из Анклава? – прямо спросил я, помешивая суп. Суп мешался с трудом – и правда не пожалели продуктов.

– Угу, – ответил парень с набитым ртом. Прожевал, добавил: – Ваши же, из Патруля, три недели назад и подобрали у моста.

Видно, что недавно – не пообтесался ещё. И куртка, что сейчас висит на спинке стула, не уболтанная – ещё походит в ней какое-то время, пока это китайское барахло разваливаться не начнёт.

Я попробовал суп – ох, хорош! Этакий домашний вариант. Не зря эта столовая считается лучшей.

– Тогда понятно, откуда Патруль знаешь, – сказал я просто для поддержания разговора.

Парню повезло явно больше, чем Маше с её пропавшим приятелем – окрестности моста всё же спокойнее, чем Болото. Не зря же по тому берегу и в деревни к северу катаются. Да и до Гидростроя можно, если что, пешком дойти – если, конечно, в промзоне не бузят. Но, получается, привезли его к нам – судя по всему, просто подобрали на обратном пути. Может, ещё и повезло, и Болото проехали без шума – парень вон совершенно легкомысленно выглядит. Судя по всему, ещё толком не понял, куда попал.

Парень кивнул. Сглотнув, пояснил:

– Меня в Управу один из ваших сопровождал. Один в один как вы и выглядит, и ведёт себя, только погрубее.

Интересно, кто? Лёха, Стас? Нет, скорее всего, вообще не из моей смены. Если Вован – тот точно и по морде мог дать, так просто, для профилактики.

– И куда тебя определили?

– На подсобные работы, – скривился парень. – Чтоб я сдох. Ну и бардак тут у вас, даже компов нету…

Компы… Тут и кассетных магнитофонов нету.

– Компьютерщик, что ли? – из вежливости поинтересовался я.

– Стартапер! – с гордостью сообщил парень.

Ну понятно. Скорее всего, бездельник, который хочет денег. На самом деле, и тут всегда нужны изобретатели и инициативные молодые ребята, но вот молодёжь из «того» мира, которая не привыкла работать руками и мыслит только в плоскости компов и коммуникаций, нафиг никому не нужна… Кочегар и то большим спросом пользуется. А если хороший слесарь – вообще с руками оторвут.

– У меня и стартап уже есть! – не менее гордо продолжал парень – похоже, даже про суп забыл. Ну правильно, свободные уши нашлись… правда, мне оно нафиг не надо – выслушивать стартаперов. Я их и в том, своём мире, терпеть не мог. Может, зря я за этот столик сел?

Я продолжил молча наворачивать суп.

Парень, видимо, поняв намёк, тоже взялся за еду. Но стоило мне сделать паузу и пододвинуть к себе тарелку со вторым, как он вновь оживился:

– Правда, в Управе сказали, что это ерунда. Может, у вас в Патруле заинтересуются?

– Что придумал-то хоть? – скорее буркнул, чем сказал я, но парня это не смутило.

– Использование смартфонов для обнаружения нечисти и другой дряни! – торжествующе заявил он.

Ну понятно, почему Управа сразу положила на это дело болт. Смартфонов, если разобраться, тут довольно много – немало народу провалилось с ними. Но что от них толку? Как от ноутбуков. Книжка, записнуха, фотоаппарат – причём фото толком никуда не скинешь. Зарядников и шнуров бедственно мало – многие ли в обиходе таскают зарядники и шнуры с собой? Нет, конечно, вот и попадают в пробои обычно с голым смартфоном. Мой смартфон, кстати – нестарый и исправный, так год и валяется – зарядника к нему нет, разве что шнур и зарядка от прикуривателя у Женьки в джипе нашлись. А толку – у здешних «козелков» прикуривателя нет в принципе. Как итог – смартфон в этом мире вещь совершенно непрактичная.

– Это дело хорошее, – я покивал, натянув на лицо самую благожелательную мину и думая лишь о том, как бы не заржать. – Но с чего ты взял, что это получится?

– Уже получилось! – гордо заявил парень. Вытащил из кармана смартфон в ярком и откровенно китайском чехле, полистал экран, положил передо мной. – Вот!

Снимок был сделан на повороте у моста, недалеко от старого мемориала. Сам кадр был неинтересным – просто сфотографирован мост, на заднем плане виднеется ржавое колесо обзора в бывшем парке аттракционов, хорошо видна река.

– И что? – не понял я.

– Так вон, внизу, смотрите! – провозгласил парень, тыкая пальцем в экран.

Действительно, внизу, почти на обрезе кадра, было видно нечто, смутно напоминающее тело крупной ящерицы и голову, на которой виден выпученный глаз. Правда, совершенно непонятно – это действительно существо или просто коряга?

– Это что? – я не нашёлся, что ещё можно спросить.

– Так непонятно! – обрадованно воскликнул парень. – Просто я мост сфоткал с колесом, думаю – во круто, куда я попал… А там, где это существо, ничего не было! Пусто было! Я и на фото заметил не сразу! Уже потом фото стал смотреть и увидел, после того, как меня из Управы выпустили и направление дали…

– И ты решил…

– Ну конечно! Если существо использует иллюзию, то человек его не увидит. А фотоаппарату всё равно, его-то не обмануть!

Вот она, активная молодёжь. Как только узнал про нечисть – сразу стал искать практическое применение гаджетов. А действительно смартфон снял существо или это часть пейзажа – да пофиг, в общем-то… Хотя теория красивая. Жаль, толком не проверить – у тех, кто выбирается за город, смартфонов обычно нет. Да и не будет никто этим заниматься.

– Поможете? – с надеждой спросил парень. Блин, да он на меня чуть не как на благодетеля смотрит! Вот что значит – выслушал и не послал сразу…

Теперь и посылать неудобно.

– Давай спрошу, – пожал я плечами, кромсая вилкой остатки котлеты. – Тебя как зовут-то?

– Виталик, в анклаве спросите – меня позовут!

Виталик, значит. Просто так, без фамилии. М-да… жаль парня. Не впишется он в здешнее общество. Либо сопьётся в итоге, либо покончит с собой – да и одно другому не мешает. Если, конечно, кто-нибудь не возьмёт его в руки – типа умных девчонок, пусть даже из того же Анклава. А лучше из здешних, коренных – они практичнее, на жизнь более серьёзно смотрят.