Текст книги "Змеиная осень (СИ)"

Автор книги: Николай Беляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава 26. Среда, 27 сентября. Раннее утро

В здешнем обществе как-то не принято быть чистоплюем, но с допроса я ушёл – минут через сорок, когда стало ясно, что «некромант» по-доброму говорить не собирается. Каращук ничуть не препятствовал – велел бойцу проводить меня в гостевую комнату и сказал, что в любом случае зайдёт утром.

Даже не знаю, что меня сильнее выбило из колеи – готовность управовских применить пытки или то, что интиллегентный на вид Семашко смотрел на пленного как на препарируемую лягушку, не с человеческим – с научным интересом. Впрочем, не знаю, можно ли считать человеком того, кто хладнокровно убил и потом оживил тела минимум троих? Скорее всего, Управа «плясала» именно от этого посыла.

Страшно представить, что ждёт взятого нами доппеля… А ведь он скорее всего тоже сюда попадёт.

В комнате было две кровати, рукомойник, стол и пустой шкаф – ничего больше. Скорее всего, такие комнаты использовались для размещения «командировочных», которым следовало быть под рукой. Ну, один плюс – тут гораздо безопаснее, чем дома. И да, надо ещё подумать, куда мне пока переселиться – домой в ближайшие дни точно нельзя. Выспаться-то можно и тут… если удастся заснуть. Впрочем, сняв куртку, разувшись и рухнув на кровать, я понял, что с этим проблем точно не будет – усталость и нервяк явно брали верх над впечатлениями от допроса, так что, скорее всего, вырублюсь моментально. Что и произошло.

Когда я проснулся – уже светало. Глянул на часы – семь, начало восьмого. Ну, часа четыре поспать удалось – уже хорошо, после такой-то ночи…

Валяясь на кровати и закинув руки за голову, я размышлял – наконец-то в мозгу сформировалась та мысль, которую я всё не мог ухватить.

У Управы есть смартфоны. Скорее всего, они есть и у боевой группы – я не думаю, что для «тестирования» военчасти и Порогов выезжал исследовательский отдел. Скорее всего гоняли «козелок» боевой группы, чтобы не подставлять под удар гражданских.

Впрочем, всё это лирика. А не лирика вот в чём: были ли смартфоны у кого-то, кроме меня, когда мы с боевой группой и ладожанами катались в Виковщину? По всем правилам – должны быть. То, что я не видел, как кто-то снимал, ни о чём не говорит – я вон Иксению тоже снял незаметно.

Вопрос один – что они увидели на фотографиях? «Пробил» ли фотоглаз иллюзию, наложенную на этот раз «лесной семейкой»? Или те сделали что-то намного серьёзнее, чем при нашем с Машей визите? Я ведь и сам не сразу понял, к какому дому мы подходили…

Если боевая группа – а значит, и Управа – знает истинное положение дел в Виковщине, то у них явно есть ко мне вопросы. Более того – они могут догадаться, что я тоже фотографировал, и попросят показать снимок. Ну ладно, снимок убран подальше, но вопросы всё равно будут.

Что нам даст, если они узнают правду? Сложно сказать. Точно известно лишь одно – «лесная семейка» явно пошла навстречу Вокзальному, разогнав живность на Расстанке. Причём так качественно разогнали, что даже Болото притихло – судя по отсутствию вестей. Означает ли это, что Болото в принципе возможно утихомирить?

А может… А может, его не удавалось утихомирить не из-за пробоя, на который реагирует моя долбанутая голова, а из-за того, что кто-то извне постоянно подзуживает тамошних водных существ?

Я даже сел. А ведь правда… То, что самая крупная тамошняя форма жизни – водяные – защищают територию, озвучивалось уже не раз. И они к нечисти не имеют никакого отношения. Да, рядом с ними обитает мелкая нечисть, типа тех же прыгунов, но она именно что мелкая. Размывы и проседание дорог, туманы, в том числе поглощающие стрельбу извне, суета мелкоты в этой широкой заболоченной полосе – это всё водные эффекты, которые вполне могут быть следом деятельности водняых, я ж не раз там катался. Вспомним обычного медведя, которых тут давно уже не видели – он ведь всегда защищает территорию, которую считает своей, и не всегда будет преследовать того, кто на неё вторгся. А если на секунду представить, что в этого медведя регулярно… пусть даже не стреляют – кидают камни, как он себя поведёт?

Он взбесится и выйдет за пределы своей территории, чтобы разобраться с обидчиками.

Так нет ли тех, кто регулярно «кидает камни» в водяных?

У этой версии есть один недостаток – её не проверить. Болото появилось не вчера, и если кто-то его постоянно раздражает – он это делает уже лет десять, а то и больше… И если ни разу не попался – он опытный. Точнее, они – слишком велик масштаб для одиночки.

Или мы не там ищем. К примеру, мы уже выяснили, что южное направление нам перекрыл не кто иной, как Колледж. Зачем?

А не затем ли, чтобы их союзники-Черепа могли безнаказанно действовать с южной стороны Вокзального, а заодно и Гидростроя?

Мимо. Бандитам нечего делать там, где нет коммуникаций. Что-то тут не то…

Есть там коммуникации. Старая железнодорожная ветка, выходящая с моста. Она идёт мимо Гидростроя, где мы тогда встретились с Колей Ильиным, а дальше? Жаль, нет карты.

Если рельсы не загромождены вставшим поездом, как у поворота на Морозково – по ней можно уехать очень далеко… и за пределы досягаемости сил Вокзального и Гидростроя.

Мои мысли прервал стук в дверь:

– Волков, спишь? Вставай, через полчаса собираемся на оперативку, там же.

Каращук. Неужели что-то выяснили?

– Буду, Олег Богданыч, – отозвался я, вставая с немилосердно скрипящей кровати.

На оперативке собрались почти все те, кто был на ночном совещании, и я почему-то совсем не удивился, увидев тут Машу. Девчонка уже сидела за столом – растрёпанная, но явно выспавшаяся. Ну вот, сразу ясно, куда я сейчас сяду…

– Привет, Маруся. Полностью переходишь в распоряжение Управы? – не выдержав, съязвил я, присаживаясь на соседний стул.

– Привет. Ты, я смотрю, тоже? – не осталась в долгу девчонка.

– Вроде того… Вчера наши некроманты опять появились, ты в курсе?

– Да, Олег Богданович сказал. Наверное, потому я и здесь, – она постучала по столу, давая понять, что имеет в виду совещание, а не Управу вообще. – Кого на этот раз пытались убить?

– Не поверишь, опять меня…

– Нельзя тебя, Волк, одного оставлять. Вляпываешься моментально, – резюмировала Маша.

– Так я тебя вчера весь день искал.

– Плохо искал, – не поддалась девчонка. – Ладно, давай послушаем, что скажут…

Появился Каращук – сел напротив нас, шлёпнул на стол какой-то сложенный лист. Такого удовольствия, как ночью, на его лице не просматривалось, но и уставшим он ничуть не выглядел. Подмигнул то ли мне, то ли Маше. Во главе стола устроился Лаврентьев – видимо, от Управы как раз он курировал нынешние происшествия.

– Докладывайте, Олег Богданыч, – начал он.

Каращук встал:

– Результатов немного. Держались стойко. Не исключаем, что организм допрашиваемых заранее усилен алхимическими препаратами. Допрос третьей степени, включая использование препаратов с нашей стороны.

– Ближе к делу.

– Единственная серьёзная зацепка – Беленец.

– Так, вот это уже интереснее, – протянул Лаврентьев. – Монастырь?

– Да.

Лаврентьеву нормально за полтинник – значит, он «старый мир» застал во вполне сознательном возрасте, как и наш Пашка Плотников. Выходит, он кое-что знает навскидку…

– Беленец был озвучен одним из допрашиваемых при применении препаратов, – невозмутимо продолжал Каращук. – При ответе на вопрос, откуда идут приказы. Также было озвучено перемещение по рельсам, – он развернул лист, оказавшийся картой – скорее всего, старой, довоенной. – Расстояние от Гидростроя до Беленца – порядка 30 километров по железнодорожной линии. По автомобильным дорогам раза в полтора больше, если они вообще есть. Состояние дорог указать затруднительно, территория к югу от Гидростроя толком не освоена из-за отсутствия жилых деревень.

– Довольно далеко, – отметил Лаврентьев, мельком глянув карту. – Есть информация, как они перемещаются по рельсам? Есть в распоряжении железнодорожная техника?

– Сомнительно. Любая тяжёлая техника давно была бы замечена патрулями Гидростроя – она слишком шумная. Предположительно, у них навесное оборудование для «козелков», позволяющее ставить машины на рельсы. Это подтверждают наблюдения боевой группы у моста.

– Сергей Михалыч! Вы сталкивались с бандой Черепов. Что можете сказать про их автомобили?

Я даже не сразу понял, что обращаются ко мне. Немного помешкав, встал:

– Автомобилей в Морозково мы не видели. Обходили деревню по большому кругу. Видели только людей.

– Мария Андреевна, вы?

– То же самое, – буркнула Маша, не вставая. – И бинокль был у Сергея.

– Ладно, это не так важно, – отметил Лаврентьев. – Куда выходит обходная ветка, на которой этот мост? Дайте-ка карту…

– К мосту через речку Линна, в районе станции Бурьяны. Мост, по имеющимся у нас данным, разрушен.

– По имеющимся данным… – буркнул Лаврентьев. – Возраст этих данных?

– Около пятнадцати лет. Данные с последнего выхода разведки Гидростроя в тот район. В связи с активностью диких зверей и бесперспективностью патрулирование на том направлении больше не производится, – Каращук добавил уже нормальным, не официальным тоном: – У Гидростроя тогда вернулось трое из десяти человек. Само собой, больше они туда не суются.

Лаврентьев отодвинул карту, и я подтянул её к себе. Ну да, карта, судя по всему, конца семидесятых – довольно качественная, явно не из тех, что в киосках продаются. Да в то время карты в киосках не особо и продавались, наверное – автотуризм был не развит. Скорее всего, какая-нибудь ведомственная.

Я без труда отыскал Беленец, вон крестиком обозначена церковь. Монастырь, выходит? Учитывая, что за точку отсчёта берём 1983 год – скорее всего, монастырь был заброшен, в лучшем случае там располагалась какая-то коммуна. Рядом деревенька, судя по обозначению. Совсем близко от железной дороги, даже станция есть – небольшая, вроде разъезда. Нашёл и Линну, петляющую причудливыми зигзагами – от неё до монастыря две трети пути.

– Знаю этот монастырь, с ребятами на машине туда ездили, – сказала Маша, глядя на карту.

– Маршрут можете показать? – уточнил Лаврентьев.

Взяв карту, Маша обошла стол, подошла к Лаврентьеву – с другой стороны сразу подошёл Каращук.

– Вот сюда ехали, через эту деревню, потом вот здесь, – начала показывать Маша. – Но тут эта дорога не указана.

– Скорее всего, её и нет, – подытожил Каращук. – Вон, смотрите, на карте показан зимник – допускаю, что и сейчас туда можно на машине доехать только зимой. С учётом, что сначала пустим грейдер, – хохотнул он. – Так что это не вариант.

– То есть, только железнодорожная техника, – сказал Лаврентьев. – Учтём, будем прорабатывать этот вопрос. Но мы отвлеклись. Связь их с Колледжем доказана?

А Маша-то вскинулась – видимо, поняла, что за дела тут замешиваются. Слушай, Мария, слушай – может, поймёшь, что Бурденко тот ещё фрукт…

– Прямых доказательств во время допроса не выявлено. На вопрос, почему дважды пытались ликвидировать Волкова, получен расплывчатый ответ «по приказу». Скорее всего, исполнители и не знали этого.

– Тупик?

– С этим материалом – да. Материал отработан полностью.

Не знаю, поняла ли Маша смысл этой фразы – но я теперь точно уверен, что «некроманты» ликвидированы…

– Так. Тогда продолжим по теме Беленца и банды отдельно. Второй вопрос повестки, – продолжил Лаврентьев. – Мария Андреевна, что вы можете сказать о Соколове?

Похоже, Маша не ожидала вопроса. Удивлённо расширила глаза:

– Хороший парень. Немножко неуверенный, в общении робкий, но смелый.

Ага, видимо, вспомнила эпизод, когда Соколов с одним арбалетом помчался отвлекать супер-зомби…

– Умеет колдовать. Насколько хорошо – не знаю, но умеет. И, – Маша помялась, – вроде что-то необычное умеет, он в общежитии тогда чужое колдовство распознал.

– Это мы знаем, – кивнул Лаврентьев. – Он вам нравится?

Маша вдруг покраснела аж до корней волос. Ну да, прямой вопрос – прямая реакция.

– А это моё личное дело, – ожидаемо огрызнулась она.

Угу, если учесть, что Маруся была уже в паре переделок вместе с Соколовым, да потом он на рынке её обхаживал…

– К сожалению, не личное, – покачал головой Лаврентьев. – Вы знаете, что Соколов был в Анклаве во время убийства ключевого свидетеля?

Так… Что-то новенькое. Кого это ещё у нас убили в Анклаве?

Твою ж мать.

Рыбин же сказал тогда – «один белый», прежде чем умереть. А он не белобрысого ли Соколова имел в виду?

Меня опять продёрнуло холодом – и не от амулета. Похоже, мне это теперь вместо головной боли…

Соколов причастен к убийству Виталика?

– То, что он там был, не значит, что он кого-то убивал, – не задумываясь отпарировала Маша.

– А документы гласят, – начал Каращук, перелистывая какие-то бумаги, – что в ночь с 21 на 22 сентября Соколов и ещё один колдун вошли в здание Анклава, – он сделал паузу, поднял глаза на Машу и пояснил: – Соколов у нас под наблюдением как доверенное лицо ректора Колледжа. – Через четыре минуты произошёл взрыв, уничтоживший свидетеля, ещё через полторы минуты колдуны покинули Анклав.

Так в Управе всё знали с самого начала? Интересно, кого они в реальности «пасли» – Виталика или Соколова, или вообще обоих? Выходит, я тут рву задницу, чтобы разобраться в происходящем, а Управа попросту переставляет фигурки по шахматной доске…

Виталик мог остаться в живых. И двое работяг из моего подъезда могли остаться в живых. Может, и ещё кто-нибудь…

Но тогда не было бы доказательств.

Как же это мерзко, вашу мать…

– Видели, как он убивал? – хладнокровно прервала мои мысли Маша.

– Визуально нет.

– На нет и суда нет, – отпарировала девчонка.

– Вы смелая, это похвально, – кивнул Лаврентьев. – Но, увы, Соколов замешан в тёмных делах Колледжа.

– А вы в курсе, что Бурденко имеет возможность управлять поведением Соколова? – вдруг спросила Маша.

– Это было в отчёте по выезду с Власовым, – спокойно кивнул Каращук. – Но нет подтверждения, когда именно Соколов действует по своей воле, а когда – под принуждением руководства Колледжа. Так что, при всём уважении, снять с него лично подозрения – нельзя.

– Ну, Мария Андреевна, вы, в принципе, ответили на вопрос, нравится ли вам Соколов, – улыбнулся Лаврентьев. – Видим, что нравится, вы на его стороне. Судя по всему, он отвечает вам взаимностью. Как считаете – он пойдёт ради вас на конфронтацию со своим начальством?

О как ловко повернули! Неужто Управа хочет вербануть Соколова, используя Машу? М-да, вот какие подробности вылезают… Чего не сделаешь, чтобы добраться до Бурденки. Особенно после скандала с его замом Власовым.

– А вам обязательно использовать меня в своих шпионских схемах? – нагло поинтересовалась девчонка.

– Не обязательно, – пожал плечами Лаврентьев. – Но, согласитесь, что такая, как вы выразились, шпионская схема – отличная альтернатива тому, чтобы скучно вкалывать на ТЭЦ? Опять же, и Соколова можно попробовать вытащить из-под влияния опасных людей.

Вот суки, а. Прекрасно знают, на чём можно подловить Машу – да на том же, на что её пытался ловить Бурденко. Романтика, мать её… И да, не исключено, что Соколов сам по себе Управе нафиг не сдался – Бурденко им нужен, Бурденко.

А девчонка-то задумалась. И ведь совета ей не дашь, по крайней мере не здесь – наедине надо с ней поговорить. Поди пойми, что сейчас хуже – Управа или Колледж. Вот жил не тужил у себя в Патруле…

– Мне кажется, Мария не готова ответить прямо сейчас, – нагло вклинился я, чтобы перевести на себя внимание.

– Ну тебе, Волк, как крёстному виднее, – съехидничал Каращук. – Степан Василич, я предлагаю продолжить – пусть Мария Андреевна обдумает ответ.

– Хорошо, – кивнул Лаврентьев. – Сергей Михайлович, следующий вопрос к вам. Что вы думаете про наших союзников из Виковщины?

Глава 27. Среда, 27 сентября. Утро

Амулет стал ледяным.

Вот как просто. «Союзников из Виковщины».

Я даже не сразу сообразил, что он имеет в виду. Вот реально, как обухом по голове.

Так, Волк, думай, быстро. Что и откуда они знают? Расспрашивали Машу? Могли. Следили за мной, видели наш выезд? Тоже вполне может быть. Контролировали своими смартфонами во время совместного выезда – как раз то, о чём я думал недавно? Да раз плюнуть.

Хуже всего то, что я понятия не имею – что им известно. Сейчас Управа на шаг впереди меня, а то и на несколько – причём по всем фронтам. И у меня ощущение, что я бегу за приманкой, аккуратно раскиданной по тропе…

– А что с Виковщиной? – выбрал я максимально нейтральный вариант. Посмотрим, удастся ли раскрутить управовских на разговор.

Показалось, или Каращук откровенно ухмыльнулся?

– Ну как же. Вы же с Марией Андреевной ездили туда третьего дня. И сразу после этого исчезла проблема, которую списали аккурат на появление в лесу этой странной… семьи, – исключительно вежливо сообщил Лаврентьев. И смотрит, зараза – ждёт реакции. Выходит, все наши зигзаги, сделанные по окрестностям, ничего не дали. Ну да – они хороши, если слежки нет изначально. А нас отследили, скорее всего, именно потому, что знали – поедем. И КПП исправно сообщил о нашем выезде, и Кикино вполне могли подключить – мотоцикл, цвет известен… А ехать там, кроме Виковщины, некуда – не в Князево же, а для Крепости или Ладоги – слишком быстро обернулись.

Точно Управа на шаг впереди.

Твою мать, а случайно ли Хорошин сказал мне о том, что в Виковщину поедет боевая группа? Да ну, это уже паранойя – я ж ещё утром не знал, что зайду в Управу.

– Да, это я Сергея вытащила туда, – неожиданно вступила в разговор Маша. – Правильно вы сказали, Степан Васильевич – скучно. А Сергей, как джентльмен, даме не отказал.

Ах ты дама моя взъерошенная, вот расцеловал бы тебя в обе щеки – опять на помощь пришла. Правда, вопрос пока не решён – какой на самом деле ответ нужен Лаврентьеву и Ко?

– Ну и как вам загородная прогулка? – нейтральным тоном поинтересовался Каращук. Помнится, я Бурденко сравнивал со змеёй? Этот змея не меньше. Змеиная нынче осень…

– Хорошо, свежий воздух, в лесу спокойно, – в тон ему ответила Маша. – С теми людьми поговорили. Я сама поговорила. На друидов они похожи.

– На кого? – уточнил Лаврентьев.

– Волхвы, поклоняющиеся природе, – уточнил до сих пор молчавший Семашко. – Западное словечко. Для провалившихся характерно, у них там много англицизмов в речи.

Обласкал… Но он прав, да и прокомментировал по делу.

– Вроде того, – согласилась Маша. – Я с девушкой говорила. Очень вежливая, спокойная. Очень природу любит. И знаете, – она сделала паузу, – если они и правда друиды и живут вместе с природой – нам есть чему у них поучиться! А если они решили вашу проблему – так им спасибо сказать надо! Что за проблема была?

– Вы, Маша, прекрасная детская непосредственность… – начал было Семашко, но его прервал Лаврентьев:

– Нашествие диких зверей. И решили её радикально. Всех зверей на куски порубили. Не страшно, если это сделали ваши… друиды?

Ну, допустим, порубили не всех – даже из разговоров с ребятами… но сейчас не та ситуация, чтобы вносить поправки. Хотя…

– В городе ходят слухи, что уничтожение зверей – дело рук Колледжа, – вмешался я. – Своими ушами слышал разговоры в «Туристе», вчера буквально.

Учитывая, сколько всего знает Управа – это они тоже знают. Пусть попробуют опровергнуть.

– Мы сами пустили этот слух, – спокойно сказал Каращук. – Именно для того, чтобы избежать лишних вопросов.

Вот тебе и на…

– Фотографировал там, Волк? – поинтересовался безопасник.

– Нет, – спокойно сказал я, и почувствовал, как амулет внезапно стал тёплым. – Я зарядник для телефона только в тот день вечером нашёл, Маша как раз и помогла.

Хорошо, что это не колдуны – те бы в такой ситуации ложь почувствовали бы точно. Может, конечно, сейчас за стенкой работает пресловутый управовский прибор… но не шарахаться же теперь от каждого куста!

– А на следующий день, с группой?

– Нет. Что там снимать? Людей-то не было. Я за доппелями охотился.

– Знаешь, что интересно, – протянул Каращук. – Именно то, что мы ничего не нашли. Даже ваш любимый Соколов ничего не увидел…

– …Или соврал по приказу Бурденко, – добавил худощавый, который ночью был в допросной. – Группа доложила, что он выглядел каким-то вялым.

Точно. И я это почувствовал. Но он точно был не под контролем ректора!

– Ещё бы он не вялым был, анклавовский-то на его совести, – хмыкнул Лаврентьев. – Времени всего ничего прошло…

Маша открыла было рот, но её прервал Каращук:

– И Соколов не увидел, и на снимках – ничего. Дома брошены, будто оттуда ушли буквально вчера, а жили пару недель. Всё, ну всё сходится, а душа не на месте.

Душа, ага. У Каращука. Уже смешно, если вспомнить те два допроса с его участием, которые я видел…

Выходит, иллюзию «лесная семейка» поставила настолько хорошую, что и фотоаппарат её не одолел.

Я развёл руками – надеюсь, получилось хоть мало-мальски убедительно.

– Короче, вывернулся Волков, – подытожил Семашко, и мне его тон совсем не понравился.

– Тогда подведём итог? – неожиданно легко сменил тему Лаврентьев. – Первое – планируем выезд в Беленец. Сроки и детали прорабатываются. Волков и Латошина, желательно ваше участие. Волкову – как активисту, Латошина – эксперт по данной территории, раз уж вы, Мария Андреевна, там бывали… в отличие от всех нас.

– Мария гражданская, – на всякий случай уточнил я. – Зачем тащить её туда, где могут быть бандиты? Неужто здесь знатоков монастыря нет?

– Волков, не лезь, – поморщился Каращук. – Начальству виднее. Ты что, объявления по всем углам расклеишь – ищутся эксперты по такому-то монастырю? Она ж не одна туда поедет.

– А с тобой, – съязвил кто-то из боевой группы.

– Второе, – повысил голос Лаврентьев. – прорабатываем вопрос с Соколовым. Мария Андреевна, обдумайте это. Не хочется, чтобы Бурденко помыкал этим парнем.

– Особенно если он его использует в своих тёмных делах, – добавил Семашко.

Вообще-то понятно, почему так старается исследовательский отдел: заполучить в сотрудники колдуна – уже неплохо, но это у них и так есть. При Управе же служат штатные колдуны. А вот заполучить колдуна с уникальными способностями… это не просто хорошо – это замечательно. Плюс выход на Бурденку.

– Ну и третье, – негромко закончил Лаврентьев. – Волкову за инициативность и нахождение клада выписать премию в две тысячи рублей и оплатить ремонт автомобиля ГАЗ-69, ранее принадлежавшего… – он сверился с бумагами, – …Юрию Дьяченко из мобильной группы, а также выделить из свободного фонда служебное жильё с телефоном. Волкова рекомендовать в боевую группу или любой другой отдел при Управе.

Маша аж глаза раскрыла, а я подумал – надо же, как символично… Две тысячи – как раз та самая сумма, которую получил от колдунов Рыбин. Тридцать сребреников.

– На сегодня это всё, – Лаврентьев встал. – Поздравляю, Сергей Михайлович. Зайдёте потом в бухгалтерию, получите деньги. Там же узнаете, какую квартиру вам выделили. По ремонту вашего «газика» решим с Большаковым. Мария Андреевна, в ближайшую пару дней вам лучше ночевать тут, пока не утрясётся шум последних дней. Вы пока что в резерве Управы, с вашим назначением на ТЭЦ повременим. Если сильно хотите в город – в одиночку не выходите, дежурного возьмите или хотя бы предупредите. Или вон с тем же Волковым по телефону поболтайте, свой новый номер он сообщит.

Надо же – демонстративно предлагает мне общаться с Машей. Наверняка ведь номер на прослушке будет…

– Сергей Михайлович, вы будете под присмотром – не исключено, что возможны повторные покушения, – предупредил Каращук. – Так что снизьте свою активность, хотя бы на некоторое время. И не забывайте, что за вашей старой квартирой могут следить. От людей шарахаться не надо, но по сторонам посматривайте. И сообщите хотя бы дежурному по Управе, если соберётесь за город.

Вот так, коротко и ясно. Не домашний арест, конечно, но близко к тому. А я бы, кстати, с удовольствием выбрался в Виковщину… но нельзя, нельзя.

– Товарищи, расходимся по рабочим местам, – завершил Лаврентьев. – Ночь была бессонная, но работы у нас много.

Из бухгалтерии я вышел только после девяти, но обнаружил Машу сидящей на стуле в коридоре.

– Получил? – поинтересовалась она.

– Получил, – я машинально позвенел ключами.

– Покажешь?

– Тебе ж велели в Управе сидеть.

– Да пошли они, – отмахнулась Маша. – Не буду я сидеть в четырёх стенах. Тем более, погода хорошая.

Мимо дежурного Маша прошла демонстративно, чуть ли не строевым шагом – оборачиваться я не стал, но краем глаза увидел, как тот снимает трубку внутреннего телефона.

С погодой девчонка погорячилась – небо было затянуто серыми облаками, хотя, как ни странно, более-менее тепло. Конец сентября, а бабьего лета толком в этом году не было – может, конечно, ещё будет, иногда и октябрь бывает тёплым, если дожди не зарядят. Но даже сегодня можно без шапки обойтись.

– Далеко поселили? – спросила Маша.

– Нет, не особо, на Комсомольской…

– Не боишься, что за тобой могут следить?

Вот почему-то я больше опасаюсь слежки со стороны Управы или Колледжа, чем если за мной будет охотиться кто-то извне… Как понять – кто опаснее?

– Опасаюсь, – сказал я вслух. – Но волков бояться – в лес не ходить, правда?

Маша хихикнула:

– Ну, вроде того… Волков-то особенно.

Вот язва.

До дома было минут десять ходьбы – это оказался деревянный одноэтажный дом на две семьи, с двумя отдельными входами и даже садиком под окнами, огороженным ветхим заборчиком. Таких домов по улице стояло несколько в ряд, построенных незнамо когда. Кстати, совсем рядом со «Столовой номер 1», удобно, почему-то отметил я. Вход как раз смотрел в сторону столовой, квартира оказалась аж двухкомнатной и довольно просторной, ну разве что дом деревянный. Окна выходят в тихий дворик. В просторном коридоре висит массивный эбонитовый телефон – по виду такой же, как у Большакова. Сейфа, правда, нет – ну, значит, поставят. Диван и кровать с панцирной сеткой, шкаф, кресло-кровать, стол на кухне, плитка и небольшой холодильник – никаких излишеств. Традиционные для первого этажа решётки на окнах. На удивление есть ванна, рядом – дровяной титан, как и в моей старой хрущёвке. Чисто и пусто. Сколько ещё таких разнокалиберных казённых квартир в резерве у Управы?

Делать в квартире было нечего, и мы вышли на улицу. Сели на скамейку у входа – может, по вечерам тут во дворе и людно, но сейчас утро, а потому никого. В проёме меж домов видно и мою старую хрущёвку. Всё рядом… В жухлой траве крался кот – видимо, охотясь на голубей, выискивающих крошки на дорожке у соседнего дома. Небо хмурится всё сильнее.

– Маш, а ты там, у себя, где жила? – спросил я.

– На Нахимова.

– Это где вообще?

– Расстанка. Ну, за Болотом.

А, ну тогда понятно, как Маша оказалась… именно там, где оказалась. Не «за», а рядом с Болотом практически. Неудивительно, что названия большинства тамошних улиц тут мало кто знает, кроме разве что довоенных старожилов – не примелькались они.

– С мамой?

– Да. Отец в правобережье живёт. На Авиаторов.

– Так ты по документам-то кто – Кудрявцева или Латошина?

– Кудрявцева, – вздохнула Маша. – Но раз уж тут жизнь с нуля – решила, что буду Латошиной. По маме.

Так и есть. Новая жизнь – с нуля… и без возможности возврата. Скорее всего. И ведь голова болит всё реже – значит, меньше открывается пробоев, даже при моей способности активировать их. Есть ли у Маши шанс вернуться? Вряд ли. М-да…

– А мама где работает?

– В школе, учитель младших классов.

Эх, Светка, Светка… Я выполнил твоё пророчество – но что толку? Ты там, Маша здесь. Она жива и здорова, но ты-то об этом не знаешь!

Я поглядел на Машу – та смотрела в одну точку совершенно отсутствующим взглядом.

– Знаешь, Серый Волк, я ведь волосы выкрасила в зелёный на спор, чтобы реакцию мамы посмотреть, – сказала вдруг она. – И на работу к ней заявилась. У неё там второклашки, за ними глаз да глаз нужен, а тут я такая красивая…

– С кем спорили-то? – осторожно спросил я.

– С одногруппниками. Двое после лета с такими волосами явились – одна девчонка вообще с голубыми и Лёшик с зелёными. Кто-то сказал – родители бы прибили. Я сдуру сказала, что моя мама даже внимания не обратит, ей не до этого.

– Почему?

Маша виновато замолчала. После долгой паузы сказала:

– Работает она как проклятая. Это только кажется, что в школах всё хорошо, отпуск всё лето, материалы наработаны – знай гони по накатанной… Но там такой дурдом… И начальство постоянно давит, и писанины куча, она столько времени какие-то отчёты строчит. И меня тянет – хорошо хоть, я на бюджет поступила.

Вот так и бывает. Поколение отцов, поколение детей… Маша, кажется, начала всё понимать – но, похоже, только сейчас, когда сюда попала. Такие происшествия – как удар по голове, многое расставляют по местам. Жаль только, что зачастую расставляют уже тогда, когда ничего не изменить.

– Мы с Лёшиком специально приехали посреди недели и к маме в школу явились. Меня знают, на вахте пропустили, – тихо рассказывала Маша. – Маму позвали. Она увидела меня, отвернулась и ушла. Ничего не сказала. Но так посмотрела…

Лёшик? Кажется, именно это имя она называла тогда, после Болота. И по смыслу сходится – посреди недели. Так выходит…

Вашу мать, выходит, что Маша сюда попала сразу после этого случая!

А ведь это задница. Реально задница. Мало того, что Маша попала сюда – так она ещё и попала на волне ссоры с мамой. И что теперь делать Светке? Ну ладно, что Маши нет – уехала в институт в Питер. А почему не отвечает по мобильнику? Ещё немного – и Светка забеспокоится, потом вызвонит друзей Маши, позвонит в деканат – выяснится, что Маши с тех пор в институте не было.

Исчезнуть на плохой ноте – нет ничего хуже. Не зря же говорят – даже уходя из дома за хлебом, тепло попрощайся с домашними, несмотря на то, что вернёшься через пятнадцать минут. Понятно теперь, отчего у девчонки перепады настроения, от бравады до цинизма… Такое забывается не скоро. Если вообще забывается.

Стал накрапывать дождик, и я встал:

– Пойдём-ка в дом, Маша. Чего мокнуть. Потом сходим куда-нибудь.

Маша послушно встала, я щёлкнул замком, пропустил её в коридор. По-хорошему, Маше сейчас стоит выговориться, а под рукой только я – не идти же к психологу в ту же Управу… да она и не пойдёт, зная её характер. Придётся расхлёбывать самому – и уж я приложу к этому усилия. Лучше бы, конечно, не здесь, но под дождём мокнуть смысла нет – несильный, можно переждать.

Я открыл холодильник – пусто, конечно же. Еду нужно будет притащить. В принципе, переехать мне несложно – вещей не так много. Когда один живёшь, вещами не обрастаешь практически. Вот семья – там да, там два переезда, что называется, эквивалентны одному пожару…

Дымом, кстати, тянет откуда-то. А отопление центральное – вон радиаторы под окнами. Соседи, что ли, титан топят?

Да не, это не титан. Сильно тянет-то, титан должен дым выводить в трубу, если тяга нормальная…