Текст книги "Змеиная осень (СИ)"

Автор книги: Николай Беляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Либо – здоровый пофигизм. Тоже, кстати, полезная вещь.

Запивая бутерброд остывшим чаем, я листал фотографии на карте памяти – увы, ничего больше интересного. Всего пяток снимков сделан здесь, людей в кадре нет. А вот фоток, сделанных «там», предостаточно – стало даже чуток тоскливо от вида дурачащейся молодёжи и цветущего города.

Наконец, расчистив стол, я нашёл у себя полураспотрошённую тетрадку, достал чернильницу и перо и стал писать…

Глава 12. Воскресенье, 24 сентября. Утро

Маша подошла к дому без минуты семь – пунктуальна, однако. Окинув меня взглядом, резюмировала:

– Не дождался, выбежал?

– Само собой, я ж сутки уже весь в раздумьях – где ты мотоцикл собралась брать? – не удержался я.

– Пошли, – махнула рукой Маша, направляясь в сторону «столовой номер 1», и мне не оставалось ничего другого, как следовать за ней.

На самом деле, мотоциклов в городе немало, но далеко не все они в приличном состоянии. Их больше, конечно, чем машин – тех вообще раз-два и обчёлся, в 1983 году автомобильного ажиотажа ещё не было – так, по машине на двор. Маломощные «москвичи» в основном, или «запорожцы». А с мотоциклами тут… Бензин дорогой, особо не покатаешься, за город сподручнее (да и спокойнее) на машинах с конвоем, да и у «официалов» мотоциклов почти нет. Разве что катаются по городу ради понтов те, у кого нет внедорожника, но денег хватает. Верхушка, короче.

Маша молча миновала столовую, обошла территорию школы и уверенно пошла наискосок к одной из хрущёвок на Коммунаров – я даже подумал сначала, что к Юркиной. Ан нет, свернула раньше, во двор соседнего дома – и остановилась у сарайчика, обитого старыми и ржавыми листами железа. На самом деле, такой сарайчик тут далеко не единственный – в чём-то похожем в советское время хранились даже машины. Уже потом, в нулевых, пошло массовое благоустройство дворов, и сараи исчезли. Помню, и жгли их вместе с машинами, если хозяин упорствовал и не желал убирать построенный своими руками мини-гаражик…

Девчонка вытащила ключи и деловито открыла ржавенький висячий замок, отворила створку. Изнутри пахнуло маслом и бензином.

Отцепив стопор, я открыл вторую створку. М-да…

Внутри стоял потасканный, но на вид совершенно целый Урал – собственно, занимая собой чуть не всё пространство сарайчика.

– Ну рассказывай теперь, – вздохнул я, гляда на торжествующую Машину физиономию. – Откуда дровишки?

– От Дедушки Ленина, – ухмыльнулась девчонка.

Я уже хотел было возмутиться, но память услужливо подсунула эпизод почти двухнедельной давности в «Туристе». Как звали того хохмача с ТЭЦ? Ленин, а имя не помню.

– С ТЭЦ?

– Ну да, – Маша, похоже, расстроилась, что я не удивился и не стал переспрашивать про Ленина. – Ты его знаешь?

– Мельком. Как-то в кабаке вместе сидели. Юркин сосед, выходит… И откуда у него это богатство?

Маша зашла в сарайчик, взялась за руль мотоцикла, подёргала туда-сюда – стоит прочно, на упоре.

– Говорит, давным-давно, даже предлагал мне покататься по городу, чтобы не застаивался. Ну, когда я на ТЭЦ была по распределению. Я ж не только с тобой по заброшенным деревням езжу, – прищурилась она.

Вот активный мужик. Хотя, учитывая, что любит похохмить – почему и нет?

– А с чего ключи у тебя?

– Я вчера узнала адрес и сходила к нему. Прямо и спросила – предложение в силе? Игорь был уже весёленький и ключи дал сразу. Сказал, что заправлен и просил вернуть заправленным. И карточку дал, вот, – Маша вытащила из кармана бланк документа на транспорт.

Вот ведь Маша-обаяша… Мне никто никогда не предлагал воспользоваться мотоциклом просто так, за красивые глаза. Да ещё таким.

– А он в курсе, куда ты собралась ехать?

– Нет, конечно! Зачем человека пугать…

Вот и что с ней делать, а? Если разобраться – это чистой воды угон. Хотя, документы на руках – а значит, спокойно можно выезжать за пределы Вокзального. И, строго говоря, не тот случай, когда надо демонстрировать сияющие доспехи. У нас тут как бы серьёзные проблемы на носу…

Я сдёрнул мотоцикл с упора, выкатил на улицу. Обычный Урал, когда-то зелёный, сейчас сильно потёртый и много раз подкрашенный без точного попадания в цвет, но вроде целый – только сиденья вытерты так, что выглядят почти гладкими. Колёса не спущены – видно, что за мотоциклом следят, не стоит в гараже без движения. Вывинтил пробку бака, вытащил фильтр – и правда, заправлен «под горлышко». Молодец мужик, заправленным держит… ну тут хорошо, это не двухтактник, который надо заправлять смесью бензина с маслом. Которая со временем окисляется и может запороть движок. А такой мотоцикл вполне можно держать готовым к выезду.

– Он сам-то сейчас где? – на всякий случай поинтересовался я у Маши.

– Вчера на сутки собирался.

На сутки. Уже весёленький. Хорошо живёт ТЭЦ… Но нам это плюс – значит, не узнает, что Маша каталась ничуть не одна. Спокойней спать будет.

Двигатель завёлся с полоборота, чихнул разок и заработал ровно. Я сел на сиденье, закинув карабин за спину, погазовал – на холостых набирает обороты ровненько.

Маша уже закрывала дверь сарайчика.

– Ну давай, садись, проверим, как он…

Девчонка села сзади, уцепилась за рукоять на сиденьи. Я тронул с места, переключил скорость – на передаче тоже мощность не теряет, нормальная вроде машинка. Ладно, для начала прокатимся по городу.

А прохладно, вообще-то… И встречный ветер. Защитного стекла на мотоцикле нет, очками-консервами я тоже не озаботился – хотя, возможно, в гараже у Ленина они и были, – но гнать сильно не будем, Маша в своей новой куртке не должна замёрзнуть, я в кожанке – тем более.

Я выехал на Коммунаров, поддал газку – вроде нормально идёт. Свернул у Анклава на Советскую, с неё – на Работниц. Вроде и на поворотах нормально… В принципе, Урал – та ещё рабочая лошадка, он и на грунтовке должен вести себя неплохо, даже на уболтанной. Остаётся один вопрос – как ехать?

Недалеко от перекрёства с Профсоюзной я тормознул, заглушил двигатель. Полуобернулся к Маше:

– Ну что, машинка вроде как на ходу.

Девчонка слезла, деловито обошла мотоцикл, словно для того, чтобы подтвердить мои слова. Молча показала большой палец. А видно, что довольная – что ни говори, девчонки любят кататься на мотоциклах, это почти закон.

Интересно, сколько таких вот мотоциклов, рабочих лошадок, стоит в сарайчиках по городу – именно потому, что им почти нет практического применения?

Но это уже лирика. У нас есть более серьёзный вопрос.

– Маруся, ты мне вот что скажи. Как-то можно доехать в Виковщину, чтобы не светиться в Кикино?

– По дороге на Кисельню, – не задумываясь сказала девчонка. – Потом через Лисино на больницу и по дороге через поле.

Вот так, коротко и ясно. Значит, дорога там всё же есть – местные всё знают. Правда, не думаю, что «дорога через поле» в идеальном состоянии, но попробовать можно. Лисино – это брошенный частный сектор за Берёзкой, как раз на выезде со стороны Базы. Выходит, проехать через него можно – ну ничего удивительного, улицы там явно были. Плюс мотоцикла в том, что через простейшие препятствия его можно перетащить.

– Дорога там как?

– Её и у нас толком нет, – скривилась Маша. – Тут наверняка лучше.

– Наган не забыла?

– С собой, – хлопнула девчонка по карману.

Я сегодня и сам вооружён до зубов. Дома остался только СКС, припрятанный под съёмной половицей – кольт во внутренней кобуре, ТТ и беретта в кобурах на поясе, карбайн за спиной.

– Ну поехали тогда. На КПП если спросят – едем в Кисельню. Сегодня выходной, никто не удивится.

На КПП вообще ничего не спросили. Дежурный проверил документы, мельком глянул оружие, которое на виду, карточку мотоцикла даже не спросил. Уже рассвело, день явно должен быть ясным – солнце с утра яркое, тумана не видно. Сегодня на КПП будет активно, если пойдут машины на рынок. При условии, что зверьё не бузит в лесу – а то ведь могут и обратно повернуть, плюнуть на базарный день.

Я медленно поехал по старому потрескавшемуся асфальту. Миновали заброшенную заправку.

– Где сворачивать? – крикнул я, стараясь перекричать двигатель.

– Давай дальше, через само Лисино, – прокричала Маша. – Я покажу. Тут тоже можно, но там просторнее.

Хм, молодец Маша. Не так давно тут, а уже отлично понимает, что открытое место – своего рода гарантия от внезапностей. Впрочем, с кем поведёшься – так тебе и надо.

Я чуть поддал газку. Длинные брошенные бараки щерились выбитыми окнами, диковато торчали слева от дороги двухэтажные деревянные дома, похожие на те, что стоят вдоль Космонавтов. Миновали заброшенную двухэтажку, выскочили на пригорок – слева от дороги до сих пор торчал бетонный постамент с названием города, от которого, впрочем, сейчас осталась только буква «В».

Я тормознул, и Маша почти сразу крикнула мне почти в ухо:

– Вон там направо, потом по деревне тоже направо. Ориентируйся на больницу, её хорошо видно.

Направо уходила дорога, тоже когда-то асфальтовая. И сильно убитой не назвать – заросла только напрочь, тут лет двадцать не ездили небось. В принципе, если не гнать, ехать можно.

Заросшие поля, кирпичный параллелепипед сельского магазина – судя по выбитым витринам, «арка» совхозного пункта взвешивания… Домов не так много, правда, видны и кирпичные двухэтажки, вроде той, в какой мы прятались в Вольково. Скорее всего деревня была тут задолго до того, как появился город. Дома большей частью полуразвалившиеся – ладно хоть, сегодня сухо и солнечно и нет такого ощущения тоски, как во время прошлой поездки…

Асфальт закончился, кое-где на дороге лежали бетонные плиты, по самые уши скрытые землёй и песком. А дорога и правда ничего – а может, просто потому, что тут никто не ездит. Тишина, птиц только слышно.

– Направо, – скомандовала Маша, когда мы выехали на улицу, скорее всего когда-то бывшую главной – дома стоят к ней фасадами. Шумят пожелтевшими листьями разросшиеся деревья, и листьями усыпана вся дорога. Кое-где блестят лужи – под деревьями сохнет плохо.

Проехать пришлось совсем немного – слева открылась прогалина, и за ней – четырёхэтажное здание бывшей больницы. На вид целое, разве что без окон – видимо, построено добротно, но вот брошено явно было без малейших колебаний – городить ради него несколько километров стены вокруг частного сектора никто не стал. Я притормозил, глядя на это откровенно постапокалиптическое зрелище – брошенный и заросший исполин, окружённый одноэтажными домиками.

– Зачем её вообще построили на отшибе? – вырвалось само собой.

– А я знаю? – судя по интонации, девчонка пожала плечами. – На правом берегу такая же больница, но в городе.

– Куда нам дальше?

– Вон туда, – левая река Маши вытянулась мимо моего лица, указывая на дорогу, идущую влево, вдоль прогалины. – Она выходит как раз на Двугорье.

А не та ли это дорога, на которую мы в итоге вывернули, проехав Кикино? Вполне возможно.

Выехали за деревню – дорога стала хуже, тут асфальта никогда и не было, видимо, одни колхозные грузовики в своё время ездили. Впрочем, плохой тоже не назвать – для этого Урала вполне проходима, благо ему не нужна аккуратная колея, знай выбирай места посуше, ну и гнать не стоит, конечно.

Ну, гнать нам и не надо. Больницу миновали – уже хорошо, как-то гнетуще она выглядит. В обе стороны раскинулись поля, впереди видна кромка леса – то самое Двугорье. За больницей вдалеке возвышается стена – видимо, как раз тот район, что у северного КПП. А вообще хорошо, всё вокруг просматривается довольно далеко. Вон справа впереди и кикинский частокол видно – опять мимо их полей поедем, выходит, только с другой стороны. Наблюдатели нас скорее всего увидят, но не факт что заинтересуются. Оно им надо? Не на их территорию забираемся, в конце концов.

Лавируя по грунтовке, миновали разрушенную то ли подстанцию, то ли ещё что-то – одиночное разваленное сооружение у самой дороги. По прикидкам, полпути уже проехали.

– Классно! – крикнула Маша. – Давно хотела на мотике прокатиться!

Какой же она всё-таки ребёнок… Вот правда.

Я сбросил скорость, остановился. Обернулся к девчонке:

– Маш, ты не расслабляйся. Мы не на прогулку едем.

– А одно другому не мешает! – Маша прямо цвела: улыбка до ушей, волосы растрёпаны…

– Не мешает. И не помогает, – я выключил зажигание, прислушался – тихо. Шум травы, и только. Птиц тоже уже не слышно – поля. – Марусь, мы всё же едем по дикой территории. Смотри по сторонам. Оживляющего зелья у нас больше нет.

Попал в точку – Маша посмурнела. Ну а что делать…

– Вон там – видишь? – показал я пальцем.

Метрах в трёх впереди на краю дороги, как раз на солнечной стороне, лежала змея. Много их этой осенью, много… Лежит свернувшись – греется.

– Ой!

Я, по правде говоря, думал, что Маруся завизжит – но нет. Ойкнула, и всё.

– Это я тебе к тому показываю, что опасно даже здесь… Не боишься змей?

– Нет. Не люблю их, но не боюсь.

Вот и я примерно так же… Хотя – опасаюсь. Потому что ядовитых выявлять не умею. Ну разве что ужа и медянку от остальных отличу.

– Всё равно нужно осторожнее. Змеиная нынче осень.

Я примирительно попытался подсластить пилюлю:

– Ты уже решила, о чём хочешь поговорить с теми людьми, если до разговора дойдёт?

– Ага, – кивнула девчонка. Всё же не умеет она долго кукситься – это плюс. – Расспрошу, не слышали ли они, что в лесу происходит. Сразу будет видно по ответам, как они к природе относятся.

Ишь ты, психолог доморощенный… Ну ладно, поглядим.

– Капюшон накинь. Мимо Кикино поедем, а твои волосы за километр распознаются…

Я завёл мотоцикл – хорошо заводится, молодец Ленин, видно, что движок не убит, – и тронулся с места, осторожно объехав змею по другому краю дороги.

Вообще, дорога сильно лучше, чем я ожидал. Где-то под тридцатник можно ехать, если желание есть – но я ехал медленнее, в конце концов, мотоцикл не мой, а мы не торопимся.

А вот и препятствие – поперёк дороги вырыта широкая канава. Ну правильно – на той дороге есть мостик, а на этой ручей идёт по дренажной трубе, вон она, торчит сбоку. Вот и на этой дороге деревенские подстраховались, чтобы не ездил кто попало. По крайней мере, влёт. Ну нам-то это не страшно, мотоцикл перетащим, хоть и весит он двести кило с гаком… Интересно, первые мы тут за последнее время, или ещё кто бывал?

С ближайшей вышки за нами наблюдали, но не сказали не слова – может, решили, что опасности не представляем, а может, просто далеко – в конце концов, тут метров триста. Как говорится, интересы деревни не затронуты. Хотя, выходит, Кикино всё равно не миновать – разве что можно обойтись без диалогов.

Ну да, вот оно, то самое место, где мы вырулили на дорогу. Ну, осталось всего ничего – главное, через лес прорваться. Где ж вы, юркины датчики… Но если наша теория верна – проедем мы как по маслу.

Я поддал газу перед пригорком.

– Маша, по сторонам, внимательно! Если что – сразу ори!

Огромные ели по сторонам – шишками прямо усеяны, как яблоня яблоками по осени. Сколько лет этим ёлкам? Кажется, они изначальны, как сама земля…

Мотоцикл ворвался в лес – потемнело, самые высокие деревья как раз с востока. Я прибавил скорость – дорогу худо-бедно помню, вроде сильных промоин тут быть не должно, лучше уж поскорее проскочить… Обочины, обочины! Смотреть на кромку леса! На машине, да ещё не за рулём, как-то спокойнее… Да и вообще хорошо, когда есть колдун, который смотрит за движением.

Широкий склон слева… Узкий коридор из деревьев… Место, откуда на нас выскочил «медведь»… Вот она, Виковщина – несколько минут ужаса, и мы на месте.

То самое место чуть на возвышении, откуда видна большая часть деревни. А вон и дымок виден – над тем домом, конечно же.

– Вон там, на пригорке, у леса? – сказала Маша мне в самое ухо. Я кивнул. Почему-то накатила волна слабости, или, скорее, слабоволия – ехать, не ехать? Ну уж нет – ехать, конечно. Зря, что ли, весь этот огород городили.

Я аккуратно повёл Урал по раздолбанной улице. Вон тот самый единственный столб, а вон поворот… А во дворе дома видно движение – кто-то там есть, то ли в огороде копается, то ли ещё что делает, несмотря на ранний час.

Я остановил мотоцикл на том самом пятачке, где стоял наш УАЗик, заглушил двигатель, поставил на опору. Ключ вынимать не стал – вокруг, считай, ни души.

Маша осторожно слезла, откинула капюшон, оглядываясь вокруг.

– Тихо как…

Действительно было тихо – но не совсем. Слышалось негромкое пение – напевала светловолосая. Именно она была во дворе – неторопливо собирала граблями скошенную траву и палые листья. Она была всё в той же голубенькой болоньевой куртке и длинной потрёпанной юбке, похожей на джинсовую. Нас она, похоже, заметила уже давно, но продолжала работать как ни в чём ни бывало.

– Доброе утро, хозяйка! – негромко окликнул я – надо же с чего-то начинать. – Дома ваш отец, или кто он вам?

Девушка замерла на секунду, выпрямилась, словно только сейчас нас заметила. Улыбнулась краешками губ, тыльной стороной ладони откинула прядь волос с лица. Покачала головой:

– Доброе утро… Сергей. Нет… – и после паузы добавила: – Я одна.

Я быстренько придержал отпавшую челюсть. Вот уж не ожидал, что она запомнит моё имя – хотя ведь Пашка и сам назвался, и меня представил. Правда, совершенно не помню – говорил он это, когда во дворе был только бородач, или когда вышли все остальные?

Голос приятный, кстати. Не высокий и мелодичный.

Маша подошла ближе к забору, во все глаза глядя на девушку – они были почти одного роста, но со стороны смотрелись очень контрастно: Маша в полувоенной куртке, брюках и ботинках, и девушка в совершенно мирной старомодной куртке и… босиком???

Я еле удержался, чтобы не протереть глаза: девушка действительно была босиком. А в прошлый раз? Не помню. Как бы не май месяц – сегодня, конечно, солнышко, но земля давно уже холодная… Даже заморозки были.

– Доброе утро! Природа вам в помощь! – тем временем сказала Маша, обращаясь к девушке.

– Природа помогает всем, – в тон ей ответила девушка, и прозвучало это как своего рода отзыв на пароль. Ай да Маша, поймала волну, надо же. Неужто угадала насчёт друидов?

– Мне кажется, природа помогает тому, что её чувствует, – вдруг сказала девчонка. – Особенно тут, когда в лесу странное зверьё…

– Природа всегда готова, чтобы её почувствовали, – улыбнулась светловолосая. – Просто не все умеют и не все хотят.

– А я вот всегда мечтала бегать босиком, – вдруг мечтательно сказала Маша. – Но всегда – простудишься, испачкаешься, на гвоздь наступишь…

Значит, тоже заметила, что её собеседница без обуви. Надо же, как воркуют…

– Меня Машей зовут. А вас?

– Иксения.

Иксения, надо же… Чем-то старорусским или даже языческим отдаёт, но, следует признать, что-то подобное слышать приходилось – ещё «в той жизни».

Я потянул из нагрудного кармана смартфон. Вот сейчас и сделаю снимок – момент хороший, меня, конечно, видят, но внимания не обращают. Главное – аккуратно, не поднимать на уровень глаз, снимать «от живота», благо экран позволяет нацелить мобилу более-менее туда, куда надо.

Светловолосая на телефон не отреагировала, хотя, несомненно, сам предмет увидела. Ничего удивительного – штука в этих местах редкая, по улицам, а тем более по деревням с такими не ходят, так что человек непосвящённый назначение вряд ли угадает. Звук съёмки я отключил ещё вчера вечером, так что всё будет бесшумно…

Картинку, застывшую на экране, я видел всего несколько секунд – на ней хорошо было видно и Машу, и Иксению. Но этих нескольких секунд мне хватило, чтобы продрало ознобом от макушки до пяток, волосы, кажется, поседели враз, и очень сильно захотелось обмочиться…

Экран мигнул, переключаясь обратно в режим камеры – и я одеревеневшими руками как можно безразличнее убрал телефон в карман.

Глава 13. Воскресенье, 24 сентября. Утро

Не знаю, сколько времени я простоял как соляной столп – десять секунд или десять минут, раздумывая о том, что у меня аж целых три ствола, но вряд ли я смогу вытащить и нацелить хоть один из них… Сердце бешено колотилось.

Неудивительно, что звери рванули из леса.

До меня не сразу дошло, что девушки продолжают болтать. А вот рассмеялись – сначала Маша, а потом и Иксения. Спокойный, нормальный разговор, ничуть не напрягающий ни одну из них.

Маша же НЕ ЗНАЕТ!

Стоп. Погоди, Волков. А ты не думал, что увиденное тобой не играет никакой роли? Помнишь, что сказал колдун об аурах? Живые существа, но необычные. Они живут в лесу. Тихо живут, никого не трогают – правда, соврали, что они тут давно, пришли скорее всего как раз на днях. Как отремонтировали дом? А мы не знаем, что умеют наши… друиды. Это мы припёрлись к ним, на их территорию. Причём уже второй раз.

Не тебе устраивать здесь свои порядки, Волк.

Ну ё-моё, это ж всего несколько километров от города! – взвыл рассудок.

Ну да. А Болото ещё ближе, но Вокзальный годами – да какими годами, десятилетиями! – живёт рядом с ним. А Отстойники, отделяющие Гидрострой от леса, говорят, ещё хуже.

Пересилив себя, я сделал несколько шагов вперёд. Иксения прервалась на полуслове, задумчиво посмотрела на меня… Улыбнулась. Светло, открыто:

– Сергей, вы приехали не просто так. Вы что-то хотите узнать.

Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение. Смогу ответить, или голос сорвётся?

Я кашлянул, хмыкнул… Вроде ничего.

– Иксения… Наверное, мне стоило поговорить с вашим… отцом. Но скажу вам.

Маша, которую я по сути прервал, смотрела заинтересованно – похоже, подтверждение своей «друидской» теории она в разговоре получила, ну теперь можно и к делу перейти.

– Под стены города второй день приходит огромное количество зверей. Город справится, но не сразу. Людей мало. Могут пострадать мирные люди, которые никогда не держали оружия. Зверей что-то напугало, они сорвались с мест. Вы живёте в лесу – может, вы знаете?

Девушка посмотрела на меня долгим взглядом. Прямым, немигающим, и мне стало жутковато.

– Ты и сам знаешь это, – мягко сказала она. – Ты же видел и всё понял.

Ознобом продёрнуло, как иглой с ледяной ниткой.

– Видел, – подтвердил я одними губами. – Уже видел. Но не могу ничего сделать. Проблема не в тех, кто выгнал зверей из леса. Проблема в зверях.

А сам-то, Волк, как считаешь?

Мы озверели – вот что я считаю. Мы привыкли искать корень проблем в ком-то или в чём-то. Но проблема, если разобраться, одна – нашествие зверей. И не надо искать крайних.

Иксения смотрела на меня так внимательно, что я подумал – а не умеет ли она читать мысли? А не исключено, между прочим.

Лицо девушки вдруг стало очень серьёзным:

– Я передам это отцу, Сергей. Может быть, он решит, как можно вам помочь.

Я вдруг почувствовал себя неимоверно глупо – если смотреть на это со стороны: стою, обвешанный оружием, перед босоногой девчонкой в курточке и юбке… и прошу у неё помощи. А у неё в руках – только грабли.

Если смотреть со стороны.

– Спасибо… Иксения.

А, была не была!

– Завтра, возможно, к вам заедет делегация. С оружием. Много оружия. С ними будут колдуны. Скорее всего, гораздо опытнее того, который приезжал с нами.

Девушка молча слушала.

– Они очень, очень обеспокоены зверями. ТОЛЬКО зверями, – выделил я голосом слово «только». – Это и правда большая проблема для нас. Будет очень хорошо, если никто не пострадает.

Краем глаза я увидел, как Маша открывает рот, и обернулся к ней:

– Поехали, Маруся. Не будем мешать. Наверное, Иксения захочет обсудить это с семьёй.

– Была рада познакомиться с тобой, Маша, – вдруг неожданно тепло сказала девушка. – Ты не похожа на других. Ты чистая и непосредственная. И в тебе есть Сила, – она подмигнула: – Следи за ним. Он обязательно во что-то впутается.

Ёлки, это она обо мне, что ли?

– Он светлый. Отец про его с другом ещё в тот раз это сказал.

Ах, так они ещё и обсуждали нас, получается? Или это сейчас сказано персонально для меня? Вот она, наша инерция мышления – мы во всём инстинктивно ищем подвох…

– Сергей! Подожди.

Иксения сняла с шеи амулет на цепочке – тот самый, что демонстрировала в прошлый раз. Собрав цепочку в кулачок, приблизилась к забору – плавно, словно не подошла, а подплыла:

– Возьми.

– Я? – давно я не чувствовал себя настолько глупо. И вот что делать? Брать? От НЕЁ? Или отказаться?

– Ты, Сергей. Возьми. Это оберег. Никто не сможет воздействовать на твой разум. Тебе он нужен чистым. И… оберег давно у меня, я сроднилась с ним. Я буду знать, что с тобой всё в порядке.

Чуть поколебавшись, я подставил ладонь, и амулет скользнул в неё. Иксения – что ж за имечко, «Ксюшей» буду называть, решил я, – накрыла его своей ладошкой, мягкой и тёплой. Тёплой, надо же.

– Спасибо… Иксения.

– Да называй уже Ксюшей, – в синих глазах девушки сверкали весёлые искорки.

Точно ведь мысли читает. Я не выдержал – борзеть так борзеть:

– Слушай, а если я тебя поцелую – ты станешь человеком?

Иксения засмеялась – словно колокольчик зазвенел:

– Чтобы быть «человеком» в душе, не обязательно быть человеком телесно. Ты ведь это знаешь… Волк, – и, внезапно посерьёзнев, добавила: – Нет. Не стану. Это всё сказки. Но в них иногда хочется верить…

Лес мы промчались стрелой. Маша несколько раз пыталась заговорить, но я отмахивался. Остановился, когда мы уже выехали на пригорок, с которого просматривалось за разросшимися деревьями Кикино. Заглушил двигатель.

Маша, не спрашивая, слезла с мотоцикла, встала передо мной:

– Ну рассказывай, с чего ты так сорвался быстро?

Спрашивает резко, но без вызова – видно, не столько расстроилась, сколько самой интересно.

Я побарабанил пальцами по рукоятям руля:

– Ты скажи для начала – сама решила что-нибудь с ней?

– Она точно непростая. И природа для неё очень важна. Она прямо светлеет, когда говорит об этом. Не знаю, друидка она или нет, но это, знаешь, – Маша замялась, видимо, подбирая слова, – она точно из тех, кто живёт в единении с природой. Ну староверы какие-то, или что-то вроде этого… Но между прочим, – она прищурилась, – ты точно знаешь больше меня. Вы разговаривали так, словно сто лет знакомы.

– Второй раз в жизни вижу её, зуб даю, – вздохнул я, пытаясь собрать мысли в кучу. – Там, оказывается, всё намного сложнее, Маш…

– С чего?

Ну вот как ей объяснить, что я ВИДЕЛ? Она ведь не знает моей – точнее, Виталиковой – теории использования смартфонов. Впрочем, это уже не теория – на практике она отработала блестяще, на все 200 процентов. Сам не ожидал. Если отработает так же на доппелях – будет вообще улёт… И, кажется, Маше это рассказывать рановато – особенно при её взбалмошном характере. Совсем не хочется, чтобы её постигла судьба Виталика.

– Она читает мысли, – сказал я почти правду. – И вообще может общаться телепатически. Я почти уверен, что зверей из леса выгнали именно они, хотя прямо она этого не сказала. Не знаю, друиды они или нет, но колдуны знатные. Причём не как наши колдуны – похоже, у них то самое знание природы, о котором ты говоришь…

– То есть, я угадала.

– Знать бы, Маша… В чём-то ты была права – это уж точно.

– Покажи, что она тебе дала? – а вот и оно, Машино любопытство. Впрочем, мне на её месте тоже было бы интересно. Да мне и сейчас интересно!

Я вынул амулет из кармана и подал девчонке. Привстал и сам, чтобы рассмотреть внимательнее.

Тонкая, но искусно сплетённая цепочка, выглядящая словно змеиная кожа – единое целое, не разделённое на звенья. Подвеска – зигзагообразная змейка, подвешенная за хвост, каплевидной головой вниз. Явно серебряный предмет, но, похоже, очень старый – серебро потемнело, став почти чёрным.

М-да. Змеиная нынче осень. Змеиная…

– Офигенная вещь, – констатировала Маша, возвращая мне амулет. – Старинная, точно. Наденешь? Я бы побоялась. Подарки колдунов – они такие… Тем более когда ведьма симпатичная, – она сначала подмигнула, а потом показала язык.

Ага, симпатичная. Знала бы ты, Маша… Хотя Иксения в любом случае обаятельна – это без вариантов.

– Подумаю, – неопределённо сказал я. Забрав у Маши цепочку, сунул обратно в карман. Почесал затылок. – Ну что, Мария, попробуешь сама на мотоцикле проехать? Чтобы Ленину можно было правду сказать?

– Конечно! Он ещё спрашивает!