Текст книги "Егерь. Вызов (СИ)"

Автор книги: Николай Скиба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Егерь. Вызов. Книга 3

Глава 1

«Актриса» бесшумно скользила слева.

Красавчик деловито семенил рядом.

Мы всё ещё находились в опасной зоне. Воздух оставался насыщенным магией, под ногами поскрипывал светящийся мох, а гигантские деревья вздымались ввысь, словно готовые обрушиться при малейшем неосторожном движении. Безопасная граница была ещё километрах в двух, но я уже чувствовал её приближение – воздух становился чуть легче с каждым шагом.

Не прошли и полкилометра, как Красавчик замер, прижав уши и втянув воздух. Я сразу остановился – доверял чутью горностая больше собственного. Его маленькое тельце напряглось, как струна, а чёрные глазки-бусинки впились в тёмный подлесок.

Прислушался. Где-то слева, метрах в сорока, что-то крупное пробиралось через заросли. Движения были слишком размеренными, слишком уверенными для простого перемещения.

Самка рыси припала к земле, серебристые глаза сузились до щёлок. Её реакция не оставляла сомнений – она чуяла угрозу. В опасной зоне хищники F-ранга не шутили.

Треск веток, приближаясь, усилился. На тропу выскочила стая – пять Теневых Рысаков, подобных тому, из которого я достал сердце для Афины.

Их чёрная шерсть отливала синевой в призрачном свете мха, а вдоль хребта проходили едва заметные, мерцающие полосы. Глаза горели жёлтым огнём в темноте, а движения были бесшумными и смертоносно грациозными. Ранг F, уровни от одиннадцатого до четырнадцатого. Вожак – матёрая самка с серебристой проседью на морде и шрамами, говорящими о бесчисленных боях. Она остановилась в десяти шагах, изучая нас холодными глазами.

Остальные члены стаи размещались веером, блокируя все пути отступления. Профессионально, без спешки – знали своё дело.

Я замер, оценивая ситуацию. Резкие движения здесь означали бы немедленную атаку. Эти звери не нападали сразу – изучали, определяя степень угрозы.

Самка склонила голову набок, её ноздри раздулись, втягивая запахи. На мне был «аромат» крови медведя и, надо полагать, пота. А рысь… рысь пахла опасной зоной и силой. Сложный коктейль, требующий осмысления.

Один из рысаков – крупный самец с рваным ухом – сделал пробный шаг вперёд. Тест. Проверка реакции. Я медленно потянул за две нити в ядре.

Воздух дрогнул. Справа из небытия материализовалась Афина – воплощение совершенной хищной машины. Она выгнула спину и издала низкое рычание.

– Ррррррррррр.

Слева возник Режиссёр, серебристая шерсть колыхалась от невидимого ветра, а грозовые глаза смотрели с презрительным превосходством разумного хищника. Ветряная рысь медленно обнажила клыки и выпустила когти, демонстрируя готовность к бою с той же неторопливой уверенностью, с какой истинный аристократ вызывает на дуэль.

Эффект был мгновенным. Стая кошачьих отступила на шаг, их уверенность дрогнула. Расклад был не в их пользу, особенно учитывая, что мои питомцы явно не были обычными зверями опасной зоны.

Актриса поднялась во весь рост.

Альфа стаи медленно отступила, не сводя с нас глаз. Умная. Понимала, что схватка будет кровавой для всех сторон, а выгоды никакой. Мы не посягали на их территорию, не охотились на их добычу. Просто проходили мимо.

Напряжение висело в воздухе несколько долгих секунд. Потом самка коротко мяукнула – низко, гортанно, как приказ, – и стая начала отступление. Медленно, сохраняя достоинство, но неуклонно. Рысаки поворачивались боком, демонстрируя презрительное безразличие, словно мы сами по себе исчезли из их мира. Теневые силуэты растворились в подлеске так же бесшумно, как и появились, оставив лишь едва заметные колебания высокой травы.

Я выдохнул. Красавчик на плече расслабился, перестав походить на готовую к бою пружину.

– Вперёд. Нельзя отвлекаться. Осталось немного.

Вскоре мы пересекли границу между опасной и безопасной зоной. Воздух наполнился привычными, честными запахами: прелой листвы, коры берёз, влажной земли после недавнего дождя. Ушло гнетущее чувство, будто за каждым стволом на тебя смотрит невидимый хищник, готовый к прыжку. Плечи сами собой расправились, дыхание стало глубже.

Здесь, в знакомом лесу, снова робко запели обычные, земные птицы -без магических переливов и чуждых трелей. Где-то высоко в кронах стрекотал дятел, отзываясь привычным стуком по коре. Под ногами зашуршала обычная листва, а не её светящиеся, полупрозрачные сородичи, которые хрустели, как стекло. Мох под ногами был привычно упругим, без того странного свечения, что делало каждый шаг в опасной зоне похожим на прогулку по кладбищу.

Я остановился, прислонившись спиной к стволу старой сосны, и закрыл глаза. Вдохнул полной грудью. Пусть этот мир и чужой, но этот лес… этот лес был почти как дома.

И тут же, стоило мне расслабиться, как навалилась усталость. Тело наконец почувствовало безопасность и напомнило о последней неделе. Мышцы ныли, а спина отзывалась тупой болью там, где я неудачно перекатился по камням в ущелье.

Руки слегка дрожали – остаточный адреналин всё ещё бурлил в крови. Во рту пересохло, а желудок противно скрутился от голода. Когда я последний раз ел? Утром, кажется, до встречи с Эрикой.

Актриса шла рядом, её серебристая шкура рябью переливалась в сумерках. При каждом шаге мускулы под шкурой перекатывались, как вода под ветром. Движения плавные, кошачьи, но в каждом шаге читалась натянутая струна настороженности. Уши постоянно поворачивались, улавливая каждый шорох, каждый звук. В её грозовых глазах не было ни преданности, ни благодарности.

Мелкое тельце Красавчика чуть подрагивало – маленький боец тоже выложился на полную. Но его чёрные глазки-бусинки не переставали сверлить темноту, а чуткие ушки ловили каждый подозрительный звук. Бдительность стала второй натурой. В лапках он всё ещё сжимал клубень – нашёл ещё один корень ледяного дыхания из опасной зоны, который почему-то не хотел отдавать, а я и не возражал.

Путь до избы, бывшего жилья Григора, показался короче, чем думал. Или я просто шёл на автомате, не знаю. Ноги сами несли по знакомой тропе, мимо узловатого дуба с расщеплённым грозой стволом, мимо поляны, где я ставил силки на обычных зайцев. Солнце уже цеплялось за верхушки деревьев, оставляя на небе кровавый росчерк.

Вот и знакомая поляна, ручей, тихо журчащий по камням с мелодичным плеском, и сама изба – мой надёжный форт. Окна тёмные, дымка не шла из трубы – оно и понятно, хозяин столько отсутствовал. Всё как и должно быть.

На первый взгляд всё в полном порядке. Дверь на месте, окна целы, ставни прикрыты. Тишина. Только вечерние сверчки начинали свои трели, да где-то вдали ухнула сова.

Но я замер, впитывая звуки. Сверчки стрекотали ровно – значит, никто их не потревожил в последние полчаса. Сова подала голос дважды – охотится, не встревожена. Ветер шелестел листвой без надрыва, спокойно. Лес жил своей обычной жизнью.

Но чутьё, въевшееся в подкорку за десятилетия жизни в тайге, подсказывало: будь начеку. Что-то выбивалось из привычной картины. Слишком тихо? Или, наоборот, слишком шумно? Запах? Я принюхался – знакомые ароматы вечернего леса, прелая листва, влажная земля…

– Осмотрись, – выдохнул я, и Красавчик беззвучной тенью соскользнул с плеча, растворившись в высокой траве. Его белая шкурка мгновенно слилась с бледными стеблями, и лишь изредка можно было заметить едва различимое движение.

Я, вместе со своей стаей, двинулся к тренировочному полигону за сараем.

Не успел сделать и пары шагов за угол, как в сознании вспыхнули образы от Красавчика, переданные через нашу связь.

Воздух. Он пах неправильно. К родным запахам прелой листвы, старого дерева и звериной шерсти примешивался чужой, навязчивый аромат. Сладковатый, цветочный – женские духи, дорогие и знакомые. И ещё один запах, резче и тяжелее – двое мужчин.

Челюсти сами собой сжались. Незваные гости.

Я присел на корточки у самого входа на полигон, изучая землю. Следы не лгут.

Вот он, у самого входа, едва заметный отпечаток в мягкой земле. Маленький, изящный, с острым носком и тонким каблучком. Женский сапожок. Судя по глубине, его хозяйка стояла здесь долго, переминаясь с ноги на ногу – след размазан, земля утоптана. Словно не решалась войти.

Виола. Кто же ещё носит такую обувь в нашей глуши?

А рядом – другие следы. Два комплекта. Глубокие, чёткие отпечатки тяжёлых мужских сапог с подковами на каблуках. Эти двое весили прилично и не стеснялись показывать своё присутствие. Один прошёлся вдоль клеток, заглядывая внутрь – вот его след у дальней стены. Второй остался у входа, словно часовой.

Мастера. Те самые наёмники, что были с Виолой в тот день, когда я показал им Афину. Как там его звали? Вроде Марк? Неважно. Главное – они были здесь, шарили и изучали.

Я проследил их путь. Один из них подходил к каждой клетке, останавливался, наклонялся. Изучал замки? Или находился в поисках чего-то конкретного?

Они приходили, пока меня не было. Искали что-то. Мои секреты и способы приручения? Особенности питомцев? Виола не оставила своих попыток. Зависть и отчаяние, подогретые собственной неуверенностью, толкали её на всё более отчаянные глупости. Она была предсказуема, как молодой волк, идущий по прямой на приманку.

Я медленно выпрямился, отряхивая ладони о штаны. Земля оставила на пальцах влажные следы – значит, они были здесь недавно. Сегодня. Пока я приручал «режиссёра» и проходил через ментальный поединок, эти трое спокойно изучали мои владения.

Изба цела, замки не тронуты – проверил каждый.

Они вынюхивали. Это вызывало глухое раздражение, как от назойливой мухи, которая всё жужжит и жужжит над ухом. Но сейчас было не до них. У меня были более важные дела.

Вспомнились слова Ирмы, сказанные перед моим уходом: «Как вернёшься, сразу к матери. Не задерживайся». Старуха была права, как всегда. Моя главная проблема сейчас не любопытная девчонка с манией величия, а долг и староста Ефим, медленно закручивающий петлю на шее моей семьи.

Я оглянулся на своих питомцев, которые терпеливо ждали меня. Афина лежала, поджав под себя мощные лапы, но уши постоянно поворачивались, отслеживая каждый звук. Серебристая самка рыси замерла в нескольких шагах от неё, её грозовые глаза смотрели на меня с немым вопросом. Режиссёр изучал следы с холодным презрением.

– Всё в порядке, – сказал я скорее себе, чем им. – Просто гости заходили. Незваные, но безвредные. Пока что.

Красавчик вынырнул из травы, неся в зубах веточку какого-то растения – его новую бесполезную находку из безопасной зоны. Вот дурной. Я улыбнулся и погладил его по головке, чувствуя, как напряжение понемногу спадает.

– Пора идти, – сказал, поправляя лямки рюкзака. – Долгая дорога впереди.

Идти пришлось неспешно – я устал до предела, а мои новые питомцы требовали времени на притирку друг к другу.

Рыси шли рядом, их серебристая шерсть мерцала в сумерках. «Режиссёр» держался с царственным достоинством, словно снисходил до общества низших существ. Его сестра двигалась чуть позади, но её походка выдавала постоянную готовность к действию. Красавчик семенил между ними, явно очарованный новыми спутниками.

Афина замыкала небольшую процессию, и я чувствовал исходящее от неё напряжение. Её статус альфа-самки оказался под угрозой, и это её не радовало.

Проблема назревала постепенно. Сначала всё шло мирно – звери изучали друг друга, привыкали к новым запахам. Но минут через тридцать я заметил, как «Режиссёр» стал выбирать лучшие места для отдыха во время коротких привалов. Он садился на самые высокие камни, выбирал самые удобные поляны, словно по праву рождения.

Афина поначалу терпела. Но когда рысь во время очередной остановки небрежно занял место прямо на тропе, заставив кошку обходить его, терпение моей хищницы лопнуло.

Она подошла к нему медленно, держа голову высоко. Её мускулы перекатывались под шкурой, а в жёлтых глазах плясали опасные огоньки.

– Ррррр, – она издала низкое предупреждающее рычание.

«Режиссёр» даже не повернул головы. Лишь слегка подёргал ухом, словно отгоняя назойливую муху. Презрение читалось в каждой линии его тела.

Красавчик, почуявший неладное, отбежал к ногам «Актрисы». Умный зверёк – понял, что лучше не вмешиваться в выяснение отношений между более крупными хищниками.

Афина сделала ещё шаг. Её рычание стало громче, в нём зазвучали хищные нотки. Она выгнула спину, демонстрируя свою мощь.

«Режиссёр» наконец соизволил обратить на неё внимание. Повернул голову с ленивой грацией и посмотрел на кошку так, словно удивился, что домашняя скотина осмелилась издавать звуки в его присутствии.

– Мрррау, – промурчал он почти нежно, но в этом звуке слышался яд.

Афина взъярилась окончательно. Её уши прижались к голове, а хвост заходил из стороны в сторону, как маятник. Она припала к земле, готовясь к прыжку.

– Хватит! – рыкнул я, но звери меня не слушали.

«Актриса» заметалась между ними, жалобно мяукая. Она явно пыталась разнять назревающую драку, но её попытки лишь подливали масла в огонь. «Режиссёр» воспринял заступничество сестры как оскорбление, а Афина – как знак слабости противника.

Кошка прыгнула.

Режиссёр уклонился с такой лёгкостью, словно танцевал. Воздух вокруг него задрожал, и Афина пролетела мимо, врезавшись в ствол берёзы. Она тут же развернулась, готовая к новой атаке.

– Всё! – заорал я и бросился вперёд.

Схватил Афину за загривок в момент, когда она готовилась к новому прыжку. Адреналин придал сил.

– Марш в духовную форму! – приказал я, и Афина, сопротивляясь, растворилась в потоках энергии, втянувшись в моё потоковое ядро.

«Режиссёр» смотрел на это с холодным любопытством, словно наблюдал за дрессировкой в цирке.

– А ты, – я повернулся к рыси, – прекрати корчить из себя царя зверей.

Он поднялся во весь рост. Его серебристые глаза смотрели прямо в мои, и в них читался вызов. Разумный хищник проверял границы дозволенного, испытывал нового вожака.

Я сделал шаг вперёд. Потом ещё один.

«Режиссёр» не отступал, хотя в его позе появилась напряжённость. Его хвост подрагивал, а уши слегка прижались к голове.

Я протянул руку и крепко сжал его морду ладонями, заставляя смотреть мне в глаза.

– Слушай меня внимательно, – сказал тихо, но так, чтобы каждое слово достигло цели. – Здесь альфа – только я. Афина – моя правая рука, она заслужила уважение кровью и болью. Ты – новичок в стае, и будешь вести себя соответственно.

Рысь попытался вырваться, но я крепче сжал его морду. В его глазах вспыхнуло что-то опасное – первобытная ярость хищника, которого принуждают к покорности. Он не сопротивлялся физически, но его взгляд обещал, что этот разговор ещё не окончен.

– Понял? – добавил я, не ослабляя хватки.

Долгая пауза. «Режиссёр» смотрел на меня с той же холодной оценкой, что и в ущелье. Медленно, очень медленно, он моргнул – формальный знак подчинения. Но в его позе не было ни капли раскаяния.

– Пока достаточно, – я отпустил его. – Теперь марш в ядро.

Он исчез в потоках света, но я чувствовал его сдержанное, словно сжатая пружина, присутствие. Вопрос иерархии остался открытым. Он подчинился, потому что был умён, а не потому что признал моё превосходство.

«Актриса» смотрела на меня широко распахнутыми глазами. В них читались растерянность и шок от моего резкого вмешательства. Она явно не ожидала, что я так жёстко поведу себя.

– А ты, – обратился я к ней, не смягчая тона, – запомни: здесь я главный. Твой брат это поймёт, надеюсь, и ты тоже. В моей стае есть только один вожак.

Самка рыси медленно подошла ко мне, но в её движениях читалась не благодарность, а осторожная покорность. Она коснулась моей ноги мордой – формальный жест подчинения, который говорил больше о её связи с братом, чем о какой-либо преданности мне.

Красавчик, решив, что опасность миновала, выбрался из-за её лап и забрался мне на плечо. Он-то уже давно усвоил урок – в стае есть порядок, и его нарушение карается быстро и жёстко.

– Идём дальше, – сказал я, поправляя рюкзак.

Остаток пути прошёл спокойно. «Актриса» шла рядом, время от времени поглядывая на меня с любопытством. Красавчик дремал у меня на плече, изредка почёсывая за ухом. В потоковом ядре я чувствовал присутствие своих духовных зверей – они постепенно успокаивались.

Дорога извивалась между берёз и осин, под ногами шуршала опавшая листва. Воздух стал прохладнее – приближалась ночь. Где-то вдали ухнула сова, а из кустов доносился шорох мелких зверьков.

Знакомые звуки, знакомые запахи. Дом был уже близко.

Чем ближе мы подходили к деревне, тем сильнее холодная рука тревоги сжимала мне кишки. Неделя. Срок истекал через сутки. Я отгонял мысль, что мог ошибиться в расчётах, перепутать дни в этом безумном марафоне. Что, если я опоздал? Картина, как сборщик налогов уводит мать в кандалах, полыхала за веками, заставляя желваки на скулах каменеть.

Потянуло дымом из печных труб, влажной землёй с огородов и прелым сеном. Где-то вдалеке лениво тявкнула собака. Эти звуки казались симфонией после жуткой какофонии ночной опасной зоны, где каждый шорох мог означать смерть.

Огни деревни вспыхнули внезапно – тёплые жёлтые искры в сгущающихся сумерках. Я застыл на опушке, в тени последних деревьев, и долго пил глазами этот вид. Актриса замерла позади, чутко улавливая напряжение хозяина.

Дом Ольги сиротливо прижался к самому краю деревни, его тёмный силуэт с отремонтированной крышей был знаком до последнего бревна. И там, в маленьком окошке, мерцал свет. Я с облегчением выдохнул – не опоздал.

Подошёл к старой калитке, которая жалобно заскрипела, протестуя против вторжения, и шагнул во двор. Актриса скользнула следом.

Двор встретил меня покоем, глубоким миром уставшей за день деревни. Поднялся на крыльцо и постучал – костяшки пальцев гулко ударили по старому дереву.

За дверью послышались торопливые шаги, и через мгновение она распахнулась.

На пороге стояла мать.

Ольга выглядела усталой, но здоровой. Руки слегка дрожали, может от страха, который копился всю неделю? В её глазах сначала промелькнуло недоумение, потом – узнавание, и, наконец, – безграничное облегчение. Она смотрела на меня так, словно не верила собственным глазам.

– Макс… – выдохнула она шёпотом громче любого крика.

Я устало улыбнулся и шагнул за порог. Красавчик тут же подбежал к женщине, ткнувшись влажным носом в подол простого платья. Следом бесшумно вошла Актриса. Её серебристая шерсть отливала синевой в тусклом свете масляной лампы, а глаза холодно осматривали тесную комнату.

Мать ахнула, прижав руки ко рту. Её взгляд метнулся от моего измождённого, покрытого грязью и засохшей кровью лица к огромному незнакомому зверю, а потом снова ко мне. Она не испугалась. В глазах было лишь потрясение и слёзы, хлынувшие горячими, крупными ручьями.

– Сынок… Живой…

Она бросилась ко мне, крепко обняла и… заплакала, утыкаясь лицом в плечо. Худенькие плечи сотрясались от беззвучных всхлипов. Я неуклюже обнял её в ответ, тело Макса помнило это тепло, и оно было невыносимо настоящим.

– Всё в порядке. Я же говорил, что вернусь, – голос охрип, стал едва слышен.

Она отстранилась, провела дрожащей рукой по моей щеке, стирая грязь и оставляя влажный след.

– На кого ты похож… Худой, грязный… А это… та самая? – кивнула на рысь, которая неподвижно, как изваяние, сидела у двери.

– Она, – коротко ответил. – Всё потом. Есть что поесть?

Она тут же засуетилась, вытирая слёзы краем передника.

– Конечно, сынок! Сейчас, всё есть! Картошечка осталась, сальце…

Через несколько минут сидел за столом и с жадностью голодного волка поглощал простую еду – варёную картошку в мундире и тонко нарезанные ломтики солёного сала. Мать сидела напротив, не сводя глаз, и её взгляд был красноречивее любых слов. Красавчик устроился у неё на коленях, и она машинально гладила его мягкую шёрстку, что успокаивало их обоих. «Актриса» так и осталась у двери.

Когда первый, самый страшный голод отступил, откинулся на спинку грубо сколоченного стула, чувствуя, как по телу разливается долгожданное тепло и свинцовая усталость. Я дома. В безопасности. На мгновение захотелось просто закрыть глаза и уснуть прямо здесь, за столом. Но время не ждало. План «Б», который вытачивал в голове всю дорогу назад, был прост и груб. Конфронтация. Сила. Шантаж. И ещё куча вариантов… За что взяться?

Поднял взгляд на мать.

– Ну что? Удалось найти покупателя?

Она кивнула, и в глазах мелькнула слабая надежда.

– Да, сынок. Нашла. Через старые связи… У отца был хороший друг, торговец питомцами, Тимофей. Но он много путешествует по королевству. Я отправила ему весточку, и недавно пришла обратная. Он согласился приехать в деревню и сообщил, если зверь хороший, то заплатит.

Я почувствовал, как напряжение, державшее всю дорогу, начало отпускать. Это – самый худший из возможных вариантов, но пока что – хотя бы так. Неплохая новость.

Человек дела, которого интересует только качество товара, а не деревенские интриги. Идеальный вариант. Возможно получится договориться.

– Но… – продолжила она, и голос дрогнул. – Есть одна проблема.

Я устало усмехнулся про себя, глядя на пляшущий огонёк лампы.

Хех, проблема. Куда уж без них.

* * *

Красавчик устроился на подоконнике, методично умывая белоснежную шёрстку лапкой. Лунный свет, пробивающийся сквозь старые ставни, превращал его в призрачную фигурку из сказки. Время от времени он поднимал голову, чутко прислушиваясь к ночным звукам деревни.

А Актриса сама выбрала себе пост у двери в комнату матери. Просто легла поперёк прохода, как живая преграда, и замерла. Её серебристые уши постоянно поворачивались, улавливая каждый шорох, каждый звук за окнами.

Я не возражал против её инициативы.

Проблема, о которой рассказала мать, оказалась непредсказуемой…

Я потёр глаза кулаками, чувствуя, как усталость накатывает волнами. Голова гудела, мысли путались. Организм требовал отдыха.

Завтра. Обо всём подумаю завтра. Сейчас нужно просто выспаться, а утром с ясной головой решать, что делать с Ефимом.

Но одну вещь хотелось сделать прямо сейчас. Я повернул голову к двери, где неподвижно лежала серебристая тень.

Питомец: Ветряная рысь.

Уровень: 16.

Опыт: 5675/6765

Эволюционный индекс: F.

Характеристики питомца:

Сила: 4

Ловкость: 13

Поток: 21 (основа)

Связь (F, пассивно): Ментальная связь с близнецом. Возможность использовать навыки брата. Расстояние – минимальное. Ресурсы крайне ограничены

Когти Шторма (E): обволакивает собственные когти сжатым воздухом, увеличивая их режущую силу.

Лёгкий шаг (F, доступно): создаёт у своих лап небольшой плотный вихрь.

Свободных очков для распределения: 0.

Шестнадцатый уровень. Один навык идентичный с братом, что неудивительно.

Когти Шторма E… Интересно. Это уже серьёзное оружие. В сочетании с её скоростью и манёвренностью она могла стать смертоносным противником. Хотя в реальном бою я так и не видел, как она пускает в ход когти – вечно избегала прямых схваток, предпочитая роль приманки. Понятное дело, зачем рисковать шкурой, когда они просто испытывали меня, следуя магическому инстинкту.

Любопытная деталь – у неё основная характеристика Поток, а у брата Ловкость. При внешней схожести они дополняли друг друга, как две половинки одного целого. Идеальная охотничья пара.

Веки тяжелели. Строчки перед глазами расплывались, и я не стал сопротивляться наваливающейся дремоте.

Последнее, что мелькнуло в сознании перед погружением в сон – завтра нужно первым делом поговорить с Барутом. Он должен был кое-что сделать. И от этого результата зависят все мои дальнейшие действия.

Красавчик мягко спрыгнул с подоконника и устроился рядом с кроватью, свернувшись белым пушистым клубком. Его размеренное дыхание действовало успокаивающе.

В коридоре тихо шелестнула шерсть – Актриса меняла позу, устраиваясь поудобнее для долгого ночного дежурства.