Текст книги "Егерь. Вызов (СИ)"

Автор книги: Николай Скиба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Он развернулся к выходу, но у калитки остановился.

– Решай быстрее, Максим. Время не ждёт, а покупатели могут передумать. Не всем нравится иметь дело с… ну, ты понимаешь.

Григорий ушёл, оставив меня наедине со своими мыслями. Все вокруг считали меня неопытным юнцом, который ничего не смыслит в жизни. И пытались этим воспользоваться.

Я остался во дворе, чувствуя, как стены ловушки сжимаются вокруг меня. Ефим создал систему, в которой у меня не было выбора.

Глава 5

Едва Григорий растворился в тени, я заметил, что солнце уже касается макушек деревьев. День подходил к концу. Я переступил порог дома, за мной скользнула серебристая тень Актрисы, а Красавчик соскочил с плеча и стрелой метнулся к Ольге.

Она сидела за столом, перебирая какие-то бумажки. На лице читалась усталость не только от сегодняшнего дня, но от всех этих лет борьбы. Когда Красавчик забрался к ней на колени, она машинально погладила его белую шёрстку, но взгляд остался мрачным.

Актриса подошла к матери и тихо урчала, потираясь о её ногу. Ольга удивлённо посмотрела на рысь, затем осторожно протянула руку. Серебристая хищница позволила себя погладить, и на лице матери мелькнула слабая улыбка.

– Красивая какая, – прошептала она. – И умная. Чувствует, наверное…

Ольга подняла голову и посмотрела на меня. Улыбка тут же исчезла, сменившись напряжённым выражением.

– Сынок, ну как? Что-то вышло?

– С одной стороны – да, с другой – нет, – я сел рядом с ней, чувствуя усталость.

Рассказал ей о встрече в беседке старосты – как представители барона увидели рысь, как Ефим был вынужден публично признать, что хворь, возможно, отступила. О том, что у меня остался один вариант – продать зверя. Ольга слушала внимательно, но в её глазах горел не столько надежда, сколько гнев.

– Значит, ты здоров? Так он сказал? – она сжала кулаки, и я увидел, как побелели её костяшки. – Макс, этот… эта гнида изгнал тебя по своему желанию⁈

Голос её дрожал от ярости.

– Он знал! Знал, что ты здоров, и всё равно…

– Успокойся, – я накрыл её руку своей. – Понимаю, но сейчас нужно думать о том, что делать дальше.

– Что делать⁈ – Ольга резко встала, опрокинув стул. Красавчик испуганно метнулся в сторону. – Я продала всё! Всех отцовских питомцев, инструменты, да чтоб меня!

Актриса тревожно заурчала, чувствуя накал эмоций.

– Послушай, – я встал и обнял её за плечи. – Я понимаю. Но злость не поможет решить проблему с долгом.

– Чёртов долг! – Ольга вырвалась из моих объятий, но голос её дрогнул. – Как же так!

Она опустилась на стул, и я увидел, как её плечи затряслись. Но слёз не было – только сжатые кулаки.

– Если… если меня заберут, – сказала она тихо, но твёрдо, – ты мне пообещай одно.

– Послушай…

– Пообещай! – её глаза встретились с моими, и в них пылал холодный огонь. – Если этот мерзавец разрушит нашу семью, ты не оставишь это просто так.

Что-то горячее поднялось в моей груди. Материнская боль, переплетённая с яростью за несправедливость.

– Обещаю, – хрипло ответил я. – Но я не допущу этого. Барут что-то говорил?

Ольга села обратно, её плечи поникли.

– Ушёл куда-то быстро, сразу после того, как ты ушёл. Сказал только, что скоро вернётся. Лицо было… озабоченное. Господи… – она обессиленно откинулась на спинку стула. – И что же теперь? Меня правда арестуют?

Я посмотрел на её уставшее лицо, на руки, покрытые мозолями от тяжёлой работы. Эта женщина четыре года тянула семью одна, пока я лежал больной. Пахала в полях с утра до ночи, лишь бы прокормить нас.

– Слушай, а торговец Тимофей, он…

– Он писал, что постарается и всё, – вздохнула она.

– А Ирма где? – спросил я.

– Ушла в лес с утра, – Ольга покачала головой. – Заказ важный у неё – собрать редкие травы для богатой семьи из соседней деревни. Сказала, что утром придёт.

– А что, если мы просто уйдём? Прямо сейчас, на пару дней. Я продам реагенты Ганусу чуть позже, заплачу этот долг, и всё.

Ольга замерла.

– Максим… Ты не понимаешь. Этот золотой – он ведь копился годами.

– Что ты имеешь в виду?

– Это не простой налог, сын. Это долг, который накапливался все эти годы, пока ты болел. Лечение, лекарства, отсрочки оплаты… Всё это записывалось, пересчитывалось, оплачивалось…

– То есть?

– Даже если ты заплатишь деньги через пару дней, ничего не изменится. По закону, если долг такой давности не выплачивается в срок, должник обязан отработать всю сумму на каторге. И при этом долг всё равно остаётся за ним – его нужно выплатить дополнительно. Понимаешь? Я должна и отработать, и заплатить.

Я молчал, переваривая информацию. Потом вдруг выпрямился.

– Тогда бежим!

Слова сорвались с губ прежде, чем я успел их обдумать. В голове мелькнула дикая картинка – мы с матерью, рюкзаки за спинами, идём по лесной тропе прочь от этой проклятой деревни.

– Что? – Ольга резко обернулась, стул заскрипел под ней. В её глазах вспыхнуло не просто возмущение – настоящий ужас. – О чём ты вообще говоришь?

– Да просто… – я замялся, видя её реакцию, но упрямо продолжил. – Бросить эту деревню к чёрту и уехать. Начать новую жизнь где-то далеко. У меня есть способности Зверолова, смогу прокормить нас.

– Ты хочешь погубить меня что ли⁈ – она снова вскочила с места так резко, что Красавчик испуганно метнулся в сторону. Словно её ужалили раскалённым железом.

Лицо побелело, губы затряслись. Я даже не ожидал такой бурной реакции.

– Как это погубить? – я растерянно моргнул. – Наоборот, переживаю за тебя. Мы просто…

– Сынок! – голос её дрожал от гнева и отчаяния, чуть ли не срываясь на крик. – Отработать долг – это просто время, тяжёлое, но пройдёт! Я выживу, вернусь домой! А если бежать от королевских долгов…

Она медленно провела дрожащей ладонью по горлу, и этот жест был красноречивее любых слов.

– Измена! Смертный приговор! Охота по всему королевству! Нет места, где можно спрятаться! – её глаза наполнились слезами ярости. – Вот такого умника я воспитала! Хочешь обречь меня на жизнь вечной беглянки? Хочешь, чтобы твою мать поймали и казнили на площади⁈

Ольга отвернулась к окну, я видел, как она сжимает кулаки, пытаясь совладать с эмоциями.

Проклятье! Откуда я мог знать?

– Господи, прости меня. Не подумал…

Похоже в этом мире долги перед короной ставились превыше всего. Неуплата – серьёзное преступление, а бегство от неё – государственная измена. Оно может и логично, учитывая ситуацию с Расколом, с тем, что человечеству приходится выживать. Но я не знал этих законов.

Подошёл к Ольге, её плечи всё ещё вздрагивали. Осторожно обнял сзади, чувствуя, как напряжены её мышцы.

– Прости, сынок. Просто… паника взяла своё.

Её руки накрыли мои, и я почувствовал, как холодны её пальцы. Ольга медленно повернулась в моих объятиях и крепко прижалась ко мне, словно боялась, что я сейчас исчезну.

– Максим, – прошептала она мне в грудь, – Если мы сбежим… нас обоих казнят.

Я крепче обнял её, вдыхая уже знакомый запах её волос – травы, мыла и чего-то неуловимо родного.

За стеклом медленно сгущались сумерки, окрашивая небо в тревожные оттенки красного. Время утекало, как песок сквозь пальцы.

– Рысь… – мать отпрянула и посмотрела мне в глаза, – Ты же продашь её?

Вопрос, которого я боялся больше всего.

– Это очень тяжело… Но ради тебя – конечно. За неё предлагают ровно столько, сколько нужно для долга.

– Тогда что мы обсуждаем? – в голосе Ольги зазвучала сталь. – Продавай немедленно!

– Чёрт, – выдохнул я, и она увидела боль в моих глазах. – Это не так просто! Поэтому я оттягивал этот момент, думал, что найду другое решение. Но уже нет времени, ничего не получилось. Скоро придёт Кирилл, покупатель. Продам ему. А не придёт, есть ещё варианты. Но все они мутные какие-то, чувствую, что что-то не так.

Актриса настороженно следила за нашим разговором.

– Максим, я прожила достаточно, чтобы понимать – всё можно заработать заново. Деньги, репутацию, даже питомцев. Не переживай.

Я тяжело опустился на лавку рядом с матерью, чувствуя, как последние моральные силы покидают меня. Актриса подошла и положила морду мне на колено, её серебристые глаза смотрели с грустью.

– Есть кое-что, что ты должна знать, – сказал я тихо. – О рысях.

Ольга подняла голову.

– О каких… рысях?

Я мысленно потянулся к потоковому ядру, ощущая присутствие Режиссёра. Брат откликнулся мгновенно, и я позволил ему материализоваться.

Воздух рядом со мной замерцал серебристыми искрами, и через мгновение в комнате появилась вторая рысь.

Мать ахнула, отшатнувшись.

– Духовный зверь! Уже? Стой. Их… их двое?

Режиссёр окинул комнату царственным взглядом, затем посмотрел на Ольгу сверху вниз, словно оценивая. В его позе читалось благородное высокомерие.

– Двое, – подтвердил я, поглаживая Актрису. – Брат и сестра. Близнецы. Они всю жизнь были вместе, охотились парой, защищали друг друга.

Режиссёр подошёл к своей сестре и нежно коснулся её морды носом. Актриса тихо заурчала в ответ. Между ними была глубокая, неразрывная связь, которую я чувствовал.

– И ты их разлучишь? – голос матери дрогнул.

Я сжал кулаки.

– Понимаешь, когда поймал брата… Самка сдалась только потому, что не хотела оставаться одна. А он… – я посмотрел на Режиссёра, который смотрел на меня с плохо скрытой тоской. Он понимал, о чём идёт речь.

– … Принял меня как вожака только после того, как понял – я не причиню вреда его сестре. Они доверились мне. А теперь я должен предать это доверие ради денег? Это невозможно принять, хоть головой и понимаю!

Ольга молчала, глядя на рысей. Режиссёр величественно прошёлся по комнате, его движения выражали сдерживаемую ярость. Он был готов сражаться, готов умереть, но не готов смириться с тем, что его владелец может смениться.

– Боже мой, – прошептала мать. – Точь-в-точь как твой отец.

Я удивлённо посмотрел на неё.

– Что ты имеешь в виду?

– Саша всегда говорил, что звери понимают намного больше, чем мы думаем. – Ольга смотрела на рысей, и в её глазах светилась грустная нежность. – Особенно те, кто привязан друг к другу. Он никогда бы не предал такое доверие зверя.

Она протянула руку к Режиссёру. Тот настороженно принюхался, затем позволил ей коснуться своей головы.

Мать посмотрела мне в глаза.

– Я понимаю, как тебе тяжело. Но, сынок… иногда приходится делать болезненный выбор. И наша семья тоже важна.

Режиссёр прислал мне через связь образы – он и Актриса, бегущие по лесу, охотящиеся вместе, спящие бок о бок. А потом – картинку клетки, одиночества и тоски. Его ярость была холодной и отчаянной.

– Знаю, – прошептал я ему. – Знаю…

Морда брата легла мне на колени.

Я сжал кулаки, чувствуя, как в груди сдавливает что-то тяжёлое. Актриса тоже подошла и прижалась к моей ноге, словно пытаясь поддержать.

– Просто… хотелось бы найти другой выход, – выдавил я. – Ефим выиграл, а мне остаётся только подчиниться? Бред.

– Какой ещё выход⁈ – Ольга ударила кулаком по столу. – Он перекрыл тебе все пути!

Она опустилась на стул, внезапно постарев лет на десять.

Я понимал её страх. И мой выбор был очевиден.

– Придётся продать обеих. Хотя бы не разлучу друг с другом.

Она кивнула и снова принялась за бумаги, но руки её дрожали. Красавчик осторожно вернулся к ней на колени.

– В ядро! – резко скомандовал Режиссёру, когда во дворе послышались тяжёлые и уверенные шаги человека, который пришёл по делу.

Стук в дверь прозвучал как приговор.

– Макс, – раздался знакомый голос. – Это Кирилл. Ты дома?

Но точно ли я рассмотрел все варианты? Пожалуй, остался ещё один… Тот, который я откладывал на самый крайний случай.

Взглянул на мать. Она сидела прямо, сжав губы.

– Актриса, – тихо сказал я, – останься тут.

– Что ты удумал? – всполошилась Ольга, но я жестом остановил её.

– Сделаю то, что нужно.

Хищница неохотно отошла к очагу, но продолжала следить за мной напряжённым взглядом. Красавчик спрыгнул с коленей матери и устроился рядом с рысью, а она… лизнула его и посмотрела на меня с такой глубиной, что я прикусил губу.

Поэтому побыстрее открыл дверь и вышел во двор.

Кирилл стоял у ворот. В вечернем свете его зелёные татуировки тускло поблёскивали, а лицо казалось суровым и решительным.

– Ну что, юноша, – сказал он, – надумал продавать?

– Зависит от условий, – ответил, стараясь сохранить спокойный тон. Я уже всё для себя решил, просто не мог понять, что грызёт меня изнутри этой холодной тревогой. Хотелось узнать, в чём конкретно подвох? Где ловушка?

– Условия простые, – Кирилл шагнул ближе. – Один золотой, как и говорил. Деньги у меня с собой.

Он похлопал по кожаному мешочку на поясе, который мелодично звякнул монетами.

– А если я захочу выкупить её обратно? – спросил я. – Скажем, через месяц или два?

Кирилл нахмурился, словно такая мысль ему и в голову не приходила.

– Выкупить? – переспросил он. – Зачем тебе это? Продал – значит, больше не твоё. Так дела не ведутся.

– Просто интересно, – настоял я. – Чисто теоретически.

Мастер помолчал, явно обдумывая ответ.

– Теоретически… – протянул он, – можно было бы обсудить. За подходящую цену, конечно. Скажем, золотых пять.

Пять золотых…

– Понятно, – кивнул я, сжав кулаки. – Значит, продаю за золотой, а выкупаю за пять. Хороша сделочка.

– Сделочка? Ты не понял. – Кирилл рассмеялся. – Парень, плати мне прямо сейчас пять золотых и сможешь выкупить. Считай гарантией, что я не перепродам её.

– Чего? – я опешил. – Ты платишь мне золотой за рысь, а я тебе пять сразу же?

Он сделал ещё шаг вперёд, его голос стал жёстче.

– Слушай, времени у меня немного. Либо соглашайся, либо ищи других покупателей. Только сомневаюсь, что найдёшь за такую цену. Мне уезжать пора.

Я молча смотрел на него, чувствуя, как внутри поднимается холодная ярость. Уж очень давит, чтобы купить питомца.

Закатное солнце окрасило лицо Кирилла в кровавые тона, и что-то в его профиле показалось знакомым. Словно щелчок в памяти – и вдруг всплыла картинка из той ночи, когда сборщик налогов впервые пришёл к нам.

Тёмные силуэты на тропе, приглушённые голоса, осторожные движения людей, которые не хотели быть замеченными. Лица тогда различить было трудно – ночь, да и времени разглядывать не было. Но теперь, при свете заката, я узнал Кирилла. Тот же наклон головы, те же широкие плечи, та же манера стоять, слегка подавшись вперёд.

И Василия тоже – оба стояли рядом с Ефимом в ту ночь, когда планировалась эта долговая ловушка. Значит, вся эта история с «независимыми покупателями» была спектаклем с самого начала. Продуманной операцией, где каждый знал свою роль.

Картина сложилась окончательно. Ефим не просто перекрыл мне все пути – он создал иллюзию выбора. Дал мне поверить, что у меня есть покупатели, что рынок диктует цену, что я сам принимаю решения. А на самом деле все нити вёл он.

Он слишком сильно старается купить рысь и даже не знает, что их две. Тут ТОЧНО дело нечисто.

Внутри что-то щёлкнуло. Будто последняя нить, которая ещё удерживала меня, лопнула с тихим звоном.

Старик, ты решил натравить на меня своих шакалов?

В груди разгорался жар, который я узнавал ещё по прошлой жизни. Холодная, выжигающая всё ярость. Та самая ярость, которая заставляла меня безжалостно добивать диких зверей, не оставляя им ни единого шанса.

Ефим думает, что загнал меня в ловушку? Создал иллюзию выбора?

Всё. С меня хватит.

– Знаешь что, мужик, – сказал я тихо, но отчётливо, чувствуя, как каждое слово пропитывается угрозой. – Катись на хрен.

Мастер моргнул, словно не поверил своим ушам. Его лицо на мгновение застыло в удивлении – видимо, он ожидал покорности от загнанного в угол юнца.

– Что ты сказал?

– Проваливай к чертям собачьим, – повторил я громче. – И передай Ефиму, что его план провалился. Рысь не продаю.

Воздух между нами словно наэлектризовался. Кирилл стоял, открыв рот. Его уверенность дала трещину.

– Ты что, совсем дурак? – он шагнул ко мне вплотную, и я уловил запах его пота, смешанный с кожей и металлом. – Какой ещё Ефим? Твою мать завтра на каторгу потащат! За один золотой ты можешь её спасти, а упрямишься как баран!

Он нависал надо мной, пытаясь задавить массой и ростом.

– Мою мать никто никуда не потащит, – я встретил его взгляд не моргая, и сам удивился тому спокойствию, которое слышал в собственном голосе. – А если кто попытается – пожалеет.

Что-то в моём тоне, в моей позе заставило его инстинкты насторожиться.

– Слушай, парень, ты не понимаешь, с кем связался…

– Это ты не понимаешь, – перебил я его, делая шаг вперёд.

Теперь уже он отступал, и я видел, как в его глазах мелькнуло что-то похожее на неуверенность. Хорошо. Пусть почувствует, каково это – быть загнанным в угол.

– Передай своей старой крысе простую вещь, – продолжил я, и каждое слово отчеканивал как удар молота по наковальне. – Семью мою он не тронет. Если попытается – я его уничтожу.

Сделал ещё шаг, и Кирилл отшатнулся, словно от удара.

– Хватит с меня ваших игр. Я буду вас убивать. Как диких зверей. Вскрывать глотки и отдавать своим зверям на корм, мрази.

РРРРРРРРРРРРРРРРРРАУ!

Из глубины Потокового ядра ударила волна дикой ярости – Афина рычала, не в силах сдержаться.

МММРРРРАУ!

Режиссёр отозвался низким, гортанным звуком одобрения – для него защита сестры была священным долгом, который я только что подтвердил.

Мои последние слова прозвучали так тихо, что их едва можно было расслышать. Но в них было что-то такое, что заставило Кирилла нахмуриться. Возможно, он увидел в моих глазах то, что видели медведи и волки в тайге перед тем, как я нажимал на спусковой крючок. Возможно, почувствовал запах смерти, который всегда витал вокруг настоящих охотников.

– Ты угрожаешь старосте? – выдавил он хрипло.

– Я даю честное слово, – ответил спокойно. – Если завтра утром к маме хоть пальцем прикоснётся твой сборщик налогов, вам придётся меня убить.

Тяжёлая и зловещая тишина повисла во дворе, даже птицы перестали петь, словно чувствуя напряжение в воздухе.

Кирилл смотрел на меня ещё несколько секунд, словно пытаясь понять, блефую я или говорю серьёзно. Потом его лицо исказилось злобной усмешкой, и он издал длинный свист. Пронзительный звук разрезал вечерний воздух.

Я мгновенно напрягся, инстинкты кричали об опасности. Это был подготовленный сигнал.

– Молодец, парень, – усмехнулся Кирилл. – Сам себе могилу выкопал.

Через несколько секунд из-за угла дома показались тёмные силуэты. Сборщик налогов, рядом с ним – Василий с луком в руках, и замыкал процессию сам Ефим, опирающийся на свою трость.

Они двигались неспешно, с видом людей, которые знают, что добыча никуда не денется. На лице сборщика читалась привычная деловитость – для него это была обычная работа.

– Актриса, Красавчик, – мысленно позвал я питомцев. – Ко мне. Сейчас.

Рысь бесшумно выскользнула из дома, её серебристая шерсть сливалась с сумеречными тенями. Красавчик выпрыгнул следом и тут же вскарабкался мне на плечо, его маленькие когти впились в ткань куртки. Ольга появилась на пороге.

Ефим остановился в нескольких шагах от меня, его улыбка была знакомой – приторная и мерзкая.

– Ну вот, Максим, дорогой, – протянул он мягко. – Твоя упрямость дорого обойдётся семье.

Сборщик налогов развернул свиток и начал зачитывать официальным тоном:

– По предписанию службы его королевского величества, гражданка Ольга обязана была погасить задолженность в размере одного золотого до заката солнца сего дня. Поскольку срок уплаты истёк…

– Стойте, – прервал я его. – Какой ещё срок истёк? До завтрашнего утра время!

Сборщик равнодушно посмотрел на меня.

– Долги, выставленные в течение недели, считаются просроченными с момента истечения седьмого дня, независимо от времени суток. Поскольку документы были составлены неделю назад, срок уплаты истёк.

Я перевёл взгляд на Ефима. Его улыбка стала ещё шире.

– Понимаешь, мальчик, – сказал он с притворным сочувствием, – когда ты так резко отказался быть… Разумным. Нельзя же позволять отшельнику появляться в деревне. Нарушать приказы совета.

– Поэтому, – продолжил сборщик, – Ольга подлежит немедленному аресту для отработки долга на каторжных работах сроком на…

– Попробуйте только, – выдавил я сквозь зубы.

– Не делай глупостей, парень, – сказал сборщик спокойно. – Сопротивление представителю барона.

В потоковом ядре Афина металась как в клетке, готовая материализоваться по первому зову. Режиссёр был напряжён до предела, его ярость смешивалась с моей.

– Значит, так… – прошептал я. – Сроки меняешь по ходу дела, лишь бы что? Выкупить рысь? Похоже она не так проста, да?

– Мальчик, – елейно произнёс староста, – ты сам довёл ситуацию до крайности. Мог продать рысь за разумную цену, но упёрся, как баран. Теперь пожинай плоды упрямства.

Ефим постучал тростью по земле.

– Заберите женщину. Аккуратно, но без церемоний.

Кирилл кивнул и направился к дому. Ольга стояла в дверном проёме, выпрямив плечи, с поднятой головой. На её лице не было страха – только холодная решимость.

– Не смей к ней прикасаться, – рыкнул я, делая шаг вперёд.

Василий мгновенно поднял лук, наводя стрелу мне в грудь.

– Стой! – резко скомандовал он. – Ещё шаг – стреляю!

Актриса заурчала низко и угрожающе, её серебристая шерсть встала дыбом. Красавчик напрягся на моём плече, готовый к прыжку.

– Максим, – тихо сказала мать, – не надо. Не губи себя.

Я мысленно потянулся к потоковому ядру, чувствуя, как откликаются Афина и Режиссёр. Кошка уже рвалась в бой – её ярость била через связь горячими волнами. Режиссёр оставался спокойнее, но я ощущал его готовность к мгновенному призыву.

– Девочка, бери того, что справа, – передал я мысленно. – Режиссёр – левого. У них есть духовные звери, будьте готовы к драке. Актриса, ты защити мать.

Афина подтвердила команду коротким импульсом согласия. Режиссёр прислал образ атаки – молниеносный прыжок с использованием воздушных потоков.

Едва я собрался выпускать стаю, как Кирилл вдруг замер. Его голова повернулась в сторону леса.

– Эй, – тихо сказал он Ефиму, – ты слышишь?

Все замерли. В наступающей темноте до нас доносились далёкие звуки – едва различимый стук копыт, звон упряжи, приглушённые голоса.

Ефим нахмурился, вглядываясь в сумерки.

– Откуда едут? – пробормотал он.

Звуки приближались. Стук копыт становился отчётливее, и теперь можно было различить, что всадников минимум трое. Они двигались уверенно, без попыток скрыться.

– Может, свернут? – негромко спросил Василий, но лук не опускал.

Сборщик налогов обернулся к старосте:

– Ефим?

Лицо старосты помрачнело. Это явно не входило в его планы.

– Может мимо, – буркнул он. – Мало ли.

Звук копыт усилился. Всадники явно направлялись именно к нашему дому.

– Проклятье, – выругался Кирилл. – Что теперь делать?

– Ничего не меняется, – отрезал Ефим, но голос его звучал менее уверенно. – Выполняй, что до́лжно.

Василий покрепче сжал лук. Кирилл сделал шаг к матери. Я уже почти выпустил Афину.

Стук копыт раздавался всё громче. Приближающиеся всадники не сворачивали. Они определённо ехали к нам.

И тут из темноты показалось три внушительных силуэта на крупных лошадях.

– И что это тут происходит? – раздался мощный, уверенный и… знакомый голос.

Ефим побледнел. Василий растерянно оглянулся. Кирилл застыл как статуя.