Текст книги "Рассказы о книгах"

Автор книги: Николай Смирнов-Сокольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Журнал этот не был указан в каталогах дореволюционных антикваров, и я думал, что мне не удастся познакомиться с ним поближе.

На помощь пришел советский литературовед Г. П. Макогоненко, подаривший мне третью и четвертую части этого журнала. Хотя это всего вторая половина полного комплекта "Утренних часов", но для моего собрания подарок оказался неоценимым.

Причин для исчезновения "Утренних часов" с книжного горизонта много. Тут и малый тираж журнала (число подписчиков едва-едва достигало ста) и те репрессии, которым подверглись все издания И. Г. Рахманинова вскоре после ареста А. Н. Радищева и разгрома, учиненного Екатериной II издателю Н. И. Новикову.

Приближение этой грозы и для себя И. Г. Рахманинов почувствовал ранее других и, ликвидировав свою типографию в Петербурге (ниже будет рассказано, что он уступил ее "Крылову с товарищи"), переехал к себе в имение в село Казинка Тамбовской губернии. Здесь он открыл новую типографию, искренне думая, что подальше от столичных соглядатаев он сумеет продолжать печатать своего излюбленного Вольтера. Действительно, он успел напечатать в этой новой своей типографии помимо ряда других книг "Полное собрание всех доныне переведенных на российский язык и в печать изданных сочинений господина Вольтера". Издание было в трех томах. Место и время издания показаны – город Козлов, 1791 год.

По доносу поссорившегося с Рахманиновым городничего Сердюкова Екатерина II через генерал-прокурора Самойлова в 1793 году прислала указ тамбовскому губернатору: "Чтобы вы как наискорее и без малейшего разглашения приказали помянутую типографию у Рахманинова запечатать и печатание запретить, а книги все конфисковать и ко мне всем оным прислать реестр"6. Указ этот был мгновенно исполнен, и на дверях рахманиновских складов и типографии появились замки и печати. Дело хотя и затянулось до следующего царствования, но все равно могло бы кончиться для И. Г. Рахманинова плохо. На счастье в 1797 году запечатанная типография и склад со всеми книгами, изданными "русским вольтерьянцем", внезапно сгорели.

Нет никакого сомнения, что пожар произошел не без участия самого И. Г. Рахманинова. Рахманиновское "дело" после этого само собой прекратилось, и лишь все изданные им книги было приказано "собрать и без изъятия сжечь".

Это, разумеется, не могло поощрить читателей хранить такие издания, а в их числе значился и журнал "Утренние часы".

Неудивительно поэтому, что журнал, явившийся первой ареной литературной деятельности молодого Крылова, стал чрезвычайно редким.

«ПОЧТА ДУХОВ»

Сам Иван Андреевич Крылов позже говорил об издателе «Утренних часов» И. Г. Рахманинове, что он «был очень начитан, сам много переводил и мог назваться по своему времени очень хорошим литератором. Рахманинов был гораздо старее нас и, однако ж, мы были с ним друзьями; он даже содействовал нам к заведению типографии и дал нам слово участвовать в издании нашего журнала „Спб-ский Меркурий“, но по обстоятельствам своим должен был вскоре уехать в Тамбовскую деревню. Мы очень любили его, хотя, правду сказать, он не имел большой привлекательности в обращении: был угрюм, упрям и настойчив в своих мнениях»7.

Умный и опытный литератор И. Г. Рахманинов очень ценил молодого Крылова, угадывая в нем нечто большее, чем сатирик сам в то время мог думать о себе.

Еще не закончилось издание журнала "Утренние часы", как И. А. Крылов задумал, а И. Г. Рахманинов дал ему возможность осуществить издание собственного сатирического журнала "Почта духов", журнала задиристого, острого, продолжавшего традиции лучших сатирических журналов, блиставших в конце шестидесятых и начале семидесятых годов того же века. Начало изданию сатирических журналов указанного периода было положено выходом "Всякой всячины", к которой близкое отношение имела Екатерина II. Она надеялась этим журналом направить русскую сатирическую мысль в сторону абстрактного морализирования. Она указывала путь сатире "на пороки", "на нравы", уводя ее от конкретной обличительности, от "сатиры на лицо".

Тяжкое положение крепостных рабов "Всякая всячина" звала рассматривать не как социальную проблему, а как этическую, предлагая направить огонь сатиры на "жестокосердие" отдельных помещиков.

Первые же появившиеся за "Всякой всячиной" частные сатирические журналы заняли резко противоположную позицию. Особенно остро были поставлены вопросы крепостного права и положения крестьянства. Здесь велика заслуга Н. И. Новикова, напечатавшего в "Живописце" "Отрывок путешествия в...", подписанный инициалами "И. Т.", позже высоко оцененный Н. А. Добролюбовым8.

Сатирическая журналистика этих лет подводила русскую литературу к "Путешествию из Петербурга в Москву" А. Н. Радищева.

Екатерина II, действовавшая сначала путем полемики и увещания, весьма скоро объявила открытую борьбу сатирическим журналам и стала их один за другим закрывать.

Под несомненным влиянием этих журналов находился молодой И. А. Крылов, когда в 1789 году начал издавать свой собственный первый журнал, носивший название "Почта духов"9.

Издавался журнал с января по август включительно, но фактически последняя, августовская книжка вышла лишь в марте 1790 года. На этой восьмой книжке журнал и закончил свое существование, вряд ли по желанию самого Крылова. Есть все основания думать, что журнал был также запрещен Екатериной II.

Время, в которое Крылов начал издавать "Почту духов", было весьма тревожным. Екатерина II, напуганная крестьянским восстанием в России и революцией во Франции, принимала все меры для удушения "крамолы", в том числе и по линии печати. Фонвизин, выступивший на страницах "Собеседника любителей российского слова" с сатирическими вопросами к редакции журнала (1783), подвергся изгнанию из литературы. Задуманный им сатирический журнал "Друг честных людей, или Стародум" (1788) был категорически запрещен императрицей.

Надо удивляться, как И. Г. Рахманинову вообще удалось в это время добиться для Крылова разрешения на издание "Почты духов".

Впрочем некоторые "поблажки" цензура иногда допускала. Так она разрешила сыну Федора Эмина – Николаю переиздать в том же 1788 году журнал отца "Адская почта", издававшийся в 1769 году. Правда, переиздание вышло в сильно урезанном цензурой виде и под несколько другим названием: "Адская почта, или Курьер из ада с письмами".

В своем журнале Крылов, под видом переписки якобы приехавшего в Россию арабского волшебника и философа Маликульмулька с "духами" Зора, Буристоном, Асторотом, Вестодавом, Дальновидом и другими, печатал злободневные фельетоны, анекдоты, новеллы, стихи, рассказы и философские статьи.

Крылов часто прибегал к весьма прозаичному эзоповскому языку. Беря под защиту невинных, угнетенных и обиженных, Крылов вступился, например, за художника Скородумова. Скородумов учился за границей и пользовался там большой славой. Отвергнув выгодные предложения остаться за границей, он вернулся в Россию и здесь погиб от равнодушия и невнимания.

Выводя художника в своем журнале под именем Трудолюбова, Крылов заботится, чтобы читатель разгадал, кого именно он подразумевает. Он пишет: "...я, скоро думав, сделался теперь совершенной пьяницей; известно, что скорость не одному мне, но многим причинила пагубу".

Слова "скоро думав", поставленные рядом, давали понять читателям крыловского журнала, о ком именно идет речь.

Немало страниц посвящено в "Почте духов" критике самой Екатерины II. Намеки на ее любовные похождения, насмешка над ее перепиской с французскими философами-просветителями, осуждение разбазаривания государственных земель ее фаворитам – все это можно найти в письмах "духов" и "эльфов" к "философу Маликульмульку".

Много места отведено в журнале театру и литературе. Необходимо отметить, что к журналу "Беседующий гражданин", выходившему одновременно с "Почтой духов", Крылов относился неприязненно, называя его "Бредящим мещанином". Несмотря на свою близость к отдельным членам "Общества друзей словесных наук", издававшим этот журнал, молодой Крылов резко расходился с ними в ряде вопросов, в частности мистически религиозных, которым "Беседующий гражданин" уделял немалое внимание. Кроме того, в "Беседующем гражданине", печатавшем такие смелые рассуждения А. Н. Радищева, как "Беседа о том, что есть сын отечества", некоторые сотрудники занимались прославлением Екатерины II.

Для молодого Крылова Екатерина II к тому времени уже утеряла даже и остатки своей популярности, и он не скрывал своего несогласия с "Беседующим гражданином".

"Беседующий гражданин", в свою очередь, не жаловал журнала "Почта духов".

Всего в журнале Крылова помещено 48 писем: 45 от лица восьми различных "духов", одно письмо "философа Эмпедокла" и два письма самого "Маликульмулька", "секретарем" которого объявил себя единственный сотрудник и редактор журнала Иван Андреевич Крылов, кстати вовсе не указавший своего имени в журнале;

По вопросу о единоличном авторстве Крылова в "Почте духов" было немало споров. Резкость и смелость обличений "Почты духов" дали возможность некоторым литературоведам предположить, что автором ряда писем был А. Н. Радищев. Версию эту впервые пустил секретарь великого князя, будущего царя Александра I, некто Массой, опубликовавший в Париже в 1800 году свои "Секретные мемуары" (на французском языке). Он отозвался о "Почте духов", как о "периодическом издании, наиболее философическом и наиболее колком из всех, какие когда-либо осмеливались публиковать в России"10. По-видимому, именно это обстоятельство побудило Массона приписать ряд страниц "Почты духов" перу А. Н. Радищева.

Сейчас уже окончательно доказано единоличное авторство И. А. Крылова в "Почте духов". Есть предположение, что некоторыми материалами ему помогал И. Г. Рахманинов, чья издательская монограмма "И. Р." стоит на оборотной стороне заглавных листов каждой части журнала. И. Г. Рахманинову принадлежала, как издателю, рукопись "Почты духов". В 1802 году, спустя более десяти лет после выхода журнала, когда почувствовалось некоторое послабление режима, И. Г. Рахманинов решил переиздать "Почту духов". Он продал право переиздания предпринимателям Акохову и Козыреву, а те, в свою очередь, петербургскому книгопродавцу Свешникову, который и напечатал новое издание "Почты духов". Содержание журнала было разбито на четыре части, но не было разделено на месяцы, как в первом издании.

В остальном различия между изданиями, за исключением малозначащих мелочей, почти нет11.

Весьма вероятно, что в редактировании переиздания "Почты духов" принимал участие и сам И. А. Крылов, наезжавший в эти годы в Петербург. Издание И. Г. Рахманинова не преследовало каких-либо коммерческих целей. Достаточно сказать, что по договору с Акоховым и Козыревым издателю И. Т. Рахманинову причиталось всего по семи рублей за печатный лист. Ни Рахманинова, ни Крылова деньги эти никак не устраивали. Действовали, конечно, идейные соображения.

У меня есть оба издания, и оба они, в особенности первое, – большая библиографическая редкость. Незаконченный Крыловым журнал "Почта духов" был, вне всякого сомнения, прикрыт цензурой, хотя официальных документов о преследовании журнала не найдено. Не подверглись официальному преследованию автор всех помещенных в нем материалов И. А. Крылов и издатель его И. Г. Рахманинов. Но Екатерина II хорошо запомнила обе эти фамилии. Особенно И. А. Крылова, и сам Крылов знал, что его заметили и запомнили...

* * *

Нельзя не остановить внимания на появившейся в 1954 году диссертации молодого библиографа-литературоведа И. М. Полонской, работающей в Государственной библиотеке СССР им. В. И. Ленина. Диссертация посвящена издательской деятельности И. Г. Рахманинова.

Имеющийся в моем распоряжении автореферат этой диссертации носит название: "И. Г. Рахманинов. Из истории русского книгоиздательства конца XVIII века"12.

В работе И. М. Полонской на основании ряда найденных ею некоторых архивных данных доказывается, что известное книголюбам второе издание "Почты духов" Крылова, напечатанное в 1802 году, является на самом деле не вторым, а третьим изданием.

Удалившийся из Петербурга в село Казинка издатель И. Г. Рахманинов приступил в этой глухой провинции к печатанию не только сочинений излюбленного им Вольтера, но и ряда других книг. В частности, было напечатано в количестве 600 экземпляров фактически второе издание журнала "Почта духов". Напечатано оно в 1793 году, а в январе 1794 года по указу императрицы склад и типография И. Г. Рахманинова были опечатаны и опечатанным изданиям составлен список. В означенном списке фигурируют все 600 экземпляров "Почты духов" 1793 года, второго издания этого журнала.

Как уже говорилось, в 1797 году арестованный склад издательства И. Г. Рахманинова сгорел, и все напечатанные им книги погибли. Погибло и второе издание "Почты духов" 1793 года.

До настоящего времени не было найдено ни одного его экземпляра, и о самом существовании этого издания я узнал только из работы И. М. Полонской.

Разумеется, не зная о существовании второго издания "Почты духов", книголюбы его и не разыскивали. Теперь, другое дело – будем искать! Опыт подсказывает, что напечатанные книги уничтожить полностью не удается. Где-нибудь, возможно, и сохранились хотя бы один-два экземпляра.

Во всяком случае, предполагаемый факт, что "Почта духов" 1802 года – издание не второе, а третье, – факт важный для изучения творчества Крылова и истории русской журналистики. Он опровергает, кстати, мнение некоторых исследователей, что "Почта духов" Крылова в первом своем издании якобы не имела успеха, печаталась в количестве всего чуть ли не 80 экземпляров, и издание прекратилось из-за убытков, которые понесли издатели. На самом деле журнал имел успех и закрыт был Екатериной II. Именно вследствие этого успеха И. Г. Рахманинов пытался напечатать второе, а потом оказал содействие появлению и третьего его издания.

«ОДА НА ЗАКЛЮЧЕНИЕ МИРА»

Год выхода последней книжки журнала «Почта духов» 1790 был тяжелым годом для Екатерины II. Вести о революции во Франции будоражили умы, и императрица решила беспощадно расправиться со всяким проявлением вольнодумства в России. Уже давно было дано повеление следить за деятельностью Н. И. Новикова в Москве, и гроза над ним, вот-вот, готова была разразиться.

И именно в этом 1790 году вышла книга А. Н. Радищева "Путешествие из Петербурга в Москву".

Автор был заключен в Петропавловскую крепость и ждал приговора, в беспощадности которого ни у кого не было сомнения.

Издатель "Почты духов" молодой Иван Крылов прочитал сочинение А. Н. Радищева и не понял – зачем умный и образованный автор написал эту книгу? Крылов разделял чувства и мысли А. Н. Радищева, но не представлял себе, как можно столь открыто высказать то, что высказал он в своей книге? К чему это может привести? Книга не дойдет до читателя, а автор ее пожертвует жизнью.

Крылов не мог знать о том, что подвиг автора "Путешествия из Петербурга в Москву" рано или поздно будет высоко оценен историей.

Положение Радищева Крылову казалось безнадежным. Этим путем сатирик Крылов не пойдет. Он давно уже решил для себя, что истину надо говорить "вполоткрыто", иносказательно, намеком. И в этом случае истина останется истиной. Еще в самом начале своей драматургической деятельности Крылов, обиженный писателем Княжниным и директором театра Соймоновым, написал последнему письма, которые в списках ходили по Петербургу и принесли немалый успех автору. Письма были преисполнены внешней почтительности, но каждая строка их дышала ядом. Соймонову Крылов писал: "И последний подлец, каков только может быть, Ваше превосходительство, огорчился бы..." и так далее. Или: "...видя глупое, Ваше превосходительство, можно ли не смеяться..." Только запятые делали эти, по существу оскорбительные, письма Крылова юридически невинными документами, к которым нельзя придраться.

По-своему И. А. Крылов считал себя правым. Бремя было такое, что всякий иной путь к правде – это кнуты Шишковского, казематы Петропавловки, Сибирь, виселица.

Молодой Крылов мечется по городу с мыслью – чем бы можно помочь Радищеву? Может быть, написать Екатерине II письмо?

Письма она не поймет, да и фамилия сочинителя "Почты духов" явно на подозрении.

И тогда Крылов пишет Екатерине II оду. Пишет и выпускает ее отдельным изданием, единственным, которое было не журналом, не пьесой, не книгой басен13.

Внешним поводом для написания этой оды служит торжественное заключение мира со Швецией 3 августа 1790 года. Крылов в самых высокопарных выражениях, которые так любила Екатерина II, обращается к ней не только с прославлением ее деятельности, но и с прямым призывом:

О сколь блаженны те державы,

Где, к подданным храня любовь,

Монархи в том лишь ищут славы,

Чтоб, как свою, щадить их кровь!

Щадить жизнь подданных призывает Крылов, щадить не только на войне, щадить в мирной жизни.

Всячески воспевая Екатерину II, Крылов напоминает ей, что она "друг Музам", что она "наукам храмы ставит, порок разит, невинность славит, дает художествам покой". И невольно возникал, конечно, вопрос: какой же "покой художествам", если писатель Радищев в это время сидит в застенке и ждет казни?

Екатерина II и сама понимала, что в деле Радищева необходимо проявить некоторое чувство меры; и показала немалую заботу, чтобы расправа ее над писателем имела вид "законного" суда. Такой, с позволения сказать, "законный" суд, как известно, приговорил Радищева к смертной казни, которую она "всемилостивейше" заменила ссылкой в Сибирь.

Роль крыловской оды во всем этом деле не была значительной, но сама по себе попытка ее автора помочь Радищеву, – заслуживает внимания.

Выпущенная Крыловым брошюра имела название "Ода на заключение мира России со Швецией".

Небезынтересно, что Крылов печатал это издание в типографии И. Шнора, у которого Радищев купил литеры и печатный станок для выпуска своего "Путешествия". Можно предположить, что типографщик Шнор, душа которого вряд ли в те дни была спокойной, знал о целях издания Крыловым оды и пошел молодому автору навстречу.

Тираж оды, по всей вероятности, был совершенно ничтожный. Крылову был нужен, в сущности, только один ее читатель – Екатерина II.

Может быть, этим и объясняется почти удивительная редкость этого издания. Я не знаю ни одного частного собрания (включая свое), которое владело бы этой печатной одой Крылова. Из государственных книгохранилищ она имеется (в двух экземплярах), только в Государственной библиотеке СССР имени В. И. Ленина в Москве. В других библиотеках оды Крылова я, не видел.

Несомненно, что выпуская в свет отдельным изданием это произведение, Крылов, кроме желания вызвать сочувствие Екатерины II к Радищеву, преследовал и другую цель: показать ей и свою якобы благонамеренность.

Эта игра нужна была Крылову потому, что он еще не собирался складывать оружия и, несмотря на тревожные времена, затевал издание нового журнала "Зритель", первая книжка которого вышла из печати в феврале 1792 года.

«ЗРИТЕЛЬ» И «С.-ПЕТЕРБУРГСКИЙ МЕРКУРИЙ»

Уезжая из Петербурга в село Казинку, И. Г. Рахманинов уступил свою типографию молодому И. А. Крылову, причем на весьма льготных условиях. И. А. Крылов составил компанию из близких ему, главным образом по его театральной деятельности, людей. Это были артист и драматург Петр Плавильщиков, артист И. А. Дмитриевский, критик и драматург А. И. Клушин. С ними вместе И. А. Крылов организовал типографию «Крылова с товарищи», которая вскоре приступила к печатанию ряда книг. С ними же И. А. Крылов начал издавать журнал «Зритель»14.

В составлении этой компании по изданию нового журнала не трудно угадать тонкий расчет И. А. Крылова. Он понимал, что издание журнала исключительно сатирического направления не избежит жесточайшего преследования цензуры и немедленного закрытия. Следовательно, в журнале должны быть статьи "положительного" характера, статьи, посвященные театру, драматургии, вопросам искусства. Настоящая подлинная сатира, как ее понимал И. А. Крылов, должна существовать в журнале между прочим, отнюдь не занимая главного места. По этой причине в "Зрителе" наряду со злыми, умными и сатирическими статьями самого Крылова есть немало всякого рода восхваления деяний "просвещенной" монархини, На них не скупился Петр Плавильщиков, умевший сочетать эти восхваления с борьбой за народнось театра, и ряд случайных сотрудников вроде И. Варакина, А. Бухарского, В. Свистуновского, князя Г. Хованского и других.

Сатирическая часть журнала, наиболее ценная в нем, составляется из произведений И. А. Крылова и очень подружившегося с ним весьма способного журналиста А. И. Клушина.

Из сатирических произведений И. А. Крылова, напечатанных в "Зрителе", останавливает внимание прежде всего его восточная сказка "Каиб", являвшаяся в то время едва ли не самым смелым после радищевского "Путешествия из Петербурга в Москву" произведением, направленным против деспотизма и самодержавия.

Основная мысль "Каиба" выражена словами главного героя: "Не верьте в возможность существования идеальных государей. Это возможно только в волшебных сказках!"

А именно "идеальным государем" считала себя Екатерина II. Проблема "идеального государя" была своего рода политической программой, противопоставляемой мечтам о республике. По этой "программе" и ударил И. А. Крылов.

Кроме "Каиба" он напечатал в "Зрителе" повесть "Ночи", дающую сатирическую картину нравов того времени, колкие и остроумные статьи: "Мысли философа по моде, или Способ казаться разумным, не имея ни капли разума", "Речь, говоренная повесой в собрании дураков", "Похвальная речь в память моему дедушке" и другие.

Все это было как бы продолжением "Почты духов", и судьба журнала "Зритель" не могла быть иной, чем у первого журнала И. А. Крылова. Сатирик в то время еще не полностью овладел искусством маскировки, намеки его еще слишком легко угадывались, и "Зритель" на одиннадцатой книжке закончил свое существование.

Тираж журнала "Зритель" не установлен, но он вряд ли мог быть больше 250–300 экземпляров. Все три томика "Зрителя" сейчас уже почти ненаходимы. У меня – экземпляр из библиотеки П. А. Ефремова.

Документальных данных о запрещении "Зрителя" не найдено, но весь логический ход событий неминуемо вел журнал именно к такому концу. В типографии "Крылова с товарищи" еще летом был сделан обыск, во время которого у Крылова отобрали рукопись так и не дошедшего до нас его произведения "Мои горячки", а у Клушина – рукопись его сочинения "Сны". За обоими авторами установили слежку.

Н. М. Карамзин писал И. И. Дмитриеву 3 января 1793 года: "Правда ли, что издателей "Зрителя" брали под караул и за что?"15

К этому времени уже был арестован Н. И. Новиков и над головой молодого Крылова нависли тучи. Однако он еще не собирался – отказываться от борьбы.

Он решил, что может сделать еще одну пробу, еще раз попытать судьбу.

От И. А. Крылова поспешили отойти П. А. Плавильщиков и И. А. Дмитревский, и Крылов только с одним, пока еще верным ему, А. И. Клушиным затевает издание нового журнала под названием "С.-Петербургский Меркурий"16.

Журнал этот уже вовсе не похож ни на "Почту духов", ни на "Зрителя". Это не сатирический, а общелитературный журнал. В нем гораздо больше произведений А. И. Клушина и других сотрудников, чем самого И. А. Крылова. Крылов печатает в журнале только стихи, оды, послания к друзьям. Во всем этом нет и тени сатиры. Всего лишь в двух статьях показывает, и очень осторожно, свое подлинное лицо И. А. Крылов. Он пишет "Похвальную речь науке убивать время" и "Похвальную речь Ермалафиду", которые вошли в число лучших сатирических произведений И. А. Крылова. Кроме этого, он печатает рецензии на пьесы А. Клушина "Смех и горе" и "Алхимист".

Но и этого немногого оказалось много. Придравшись к рецензии А. И. Клушина (на пьесу "Вадим"), напечатанной в третьей части журнала и показавшейся слишком "вольнодумной", цензура направила в редакцию для наблюдения своего человека – И. Мартынова, который фактически отстранил от редактирования издателей – И. А. Крылова и А. И. Клушина. Кроме того, печатание журнала из типографии "Крылова с товарищи" было перенесено в типографию Академии наук. Так, конечно, было вернее: больше гарантий, что журнале, и без того уже совершенно беззубом, не появится что-нибудь такое, чему не следует появляться.

Внешне это было обставлено так, что Крылову и Клушину печатать журнал в академической типографии должно было казаться даже как будто и выгодней: они были освобождены от расходов по его изданию.

В общем, подписной год "С.-Петербургскому Меркурию" дали довести до конца.

Кроме Крылова и Клушина в журнале сотрудничали И. Мартынов, Н. П. Николев, Д. Горчаков, Г. Хованский, А. Бухарский, А. Струговщиков и другие. Но все они, кроме И. Мартынова, печатались в журнале лишь эпизодически.

По сведениям В. П. Семенникова, "С.-Петербургский Меркурий" печахался в количестве 580 экземпляров. Сведения эти, правда, касаются только последней, четвертой его части, которая печаталась в типографии Академии наук. По всей вероятности, остальной тираж был такой же17.

Комплект журнала сейчас весьма редок, в особенности в полном и хорошем виде. Мой экземпляр – из библиотеки П. А. Ефремова.

Журнал издавался неаккуратно, видимо, из-за цензурных перипетий. Последний номер, помеченный декабрем 1793 года, вышел в апреле 1794. В нем напечатано объявление от издателей, в котором говорится: "Год Меркурия кончился и за отлучкой издателей продолжаться не будет". Вместе с "Меркурием" окончилась журналистская деятельность молодого Крылова. Теперь он уже ясно понял, что высказывать свободные мысли в печати ему не дадут. Это подтвердила и личная его беседа с Екатериной II.

По-видимому, императрица, не считая молодого и несомненно талантливого журналиста И. А. Крылова "безнадежным", решила попытаться сделать его исполнителем своей воли. Литературные дела беспокоили Екатерину II. Разгром Радищева, Новикова и других, учиненный ею, в конце концов, никак не украшал "блестящий век Фелицы". Это она понимала сама. Надо было что-то противопоставить, и она начала свои "милостивые беседы" с писателями. В их число попал сначала Крылов, а потом Клушин.

Позже Фаддей Булгарин, захлебываясь от восторга, писал об этом приеме Крылова ("Северная пчела", 1845, No 8):

"Великая приняла ласково молодого писателя, поощрила к дальнейшим занятиям литературой".

Результат этого "поощрения" сказался очень быстро: А. И. Клушин тут же написал низкопоклонную оду государыне и стал собираться в заграничную командировку на казенный счет, а несговорчивый И. А. Крылов, бросив все свои дела и литературные занятия, уехал из Петербурга скитаться по чужим местам, подальше от столицы. Уехал сам, не дожидаясь, пока его вышлют. Он хорошо знал, что с непокорными литераторами "великая" была коротка на расправу.

ПЬЕСЫ КРЫЛОВА И ЖУРНАЛ «ДРАМАТИЧЕСКИЙ ВЕСТНИК»,

И. А. Крылову было всего двадцать пять лет. Он уехал из Петербурга разбитый, опустошенный. Он решил временно уйти от литературных занятий, считая, что отделался дешево, не разделив более печальной судьбы Радищева, Новикова и многих других.

Надежда в сердце была одна: "великой" было уже в это время 65 лет. Не будет же она жить вечно?

За плечами у молодого Ивана Андреевича помимо разбросанных по разным журналам мелких произведений были собственные журналы: "Почта духов", "Зритель", "С.-Петербургский Меркурий". Была напечатана отдельным изданием "Ода". Не так мало для его возраста.

Да, еще же были и пьесы! Ведь Крылов начал свою литературную деятельность в качестве драматурга. Шестнадцатилетним мальчиком он написал комическую оперу "Кофейница" и даже получил за нее гонорар – на 60 рублей книг. Были и другие пьесы, но речь идет о пьесах, появившихся в печати. Таких всего было четыре: "Филомела", трагедия в 5 действиях; "Бешеная семья", комическая опера; комедии "Проказники" и "Сочинитель в прихожей".

Пьесы эти были напечатаны в 39, 40 и 41-й частях специального журнала "Российский феатр", издававшегося Академией наук. 39-я и 40-я части этого журнала вышли в 1793, а 41-я – в 1794 году.

По принятому тогда обычаю, эти же пьесы, тем же набором, печатались и отдельно, с прибавлением отдельного заглавного листа. Такие экземпляры, очевидно, давали в виде гонорара авторам. Этих отдельных оттисков крыловских пьес у меня нет, и библиографическое описание их я взял из "Росписей" В. А. Плавилыцикова, работ А. Ф. Смирдина и В. С. Сопикова. Оттисков таких всего три: "Бешеная семья", "Проказники" и "Сочинитель в прихожей"18.

Четвертой пьесе-трагедии И. А. Крылова "Филомела" не повезло. Она была напечатана в 39-й части "Российского феатра", в которой была помещена и пьеса Я. Княжнина "Вадим Новгородский". Пьеса Княжнина была запрещена, и весь тираж 39-й части журнала арестован в типографии. Позже эту часть пустили в продажу, но с вырезанным из нее "Вадимом". Вместе с ним пострадали и несколько первых страниц пьесы Крылова. В моем комплекте "Российского феатра" – именно такая 39-я часть. Очевидно, из этой части не делали и отдельных оттисков. Оттиск крыловской "Филомелы" не указан ни в одной "Росписи".