Текст книги "Громовые степи"

Автор книги: Николай Стариков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

Вечером Сергей получил долгожданное письмо от Зины. Впервые она обратилась к нему с теплыми словами: «Милый Сережа». Писала, что беспокоится за него, хотя и понимает – причин для этого нет. Но душевной радости то письмо не принесло. Перед глазами стояли убитые товарищи, не проходило чувство вины за то, что опоздал с помощью, что не всех бандитов перестреляли. Вновь читал письмо, но с трудом вникал в смысл. А Зина писала, что подружилась с Лидой, что вместе ходят в кино, на танцах еще ни разу не была после его отъезда, школу закончит с хорошими оценками, что батуринские футболисты выиграли у команды из Урюпино со счетом 2:0.

После отбоя вся рота сгрудилась вокруг нетронутых, с утра заправленных и теперь осиротевших кроватей погибшего отделения. Долго не спалось. Тяжело было на душе.

Опять тревога. Приказано с утра приступить к поиску и ликвидации остатков банды, сумевшей оторваться накануне от второго взвода. Рота повзводно создает три поисковые Фуппы и параллельными маршрутами с выставленными впереди головными дозорами ведет поиск с того места, откуда визуальная связь с ушедшими в лес людьми была потеряна. Направляющим определялся второй взвод в составе двух отделений.

Никаких данных о разыскиваемых не было. В штабе полка полагали, что только хорошо знающие местность преступники смогли так смело, дерзко и расчетливо организовать засаду и уйти от преследования. В то же время местные органы милиции информировали о случаях пропажи коз и овец у жителей окрестных хуторов. Отсюда делался вывод: напавшие на колонну лица длительное время орудуют вблизи места засады. К тому же поисковые операции здесь еще не проводились. Не находил объяснения лишь факт, почему были расстреляны в кузове задержанные местные жители.

Еще раз побывали на месте вчерашней трагедии. Здесь же взводы выстроили поисковые цепи и двинулись вперед с винтовками наперевес.

– Туман нынче висел над водой, – сообщил Федор командиру взвода, – солнце будет весь день.

– Дай-то бог, чтобы оправдалась твоя примета.

– Командир стал бога вспоминать?

– Дед так велел, когда трудно будет.

– В чем трудность-то?

– Я же первый день командую взводом, а тут такая сложная задача.

– Сдюжишь.

Патрон в патроннике, палец на спусковом крючке, напряженный взгляд вперед, готовность бойцов и командиров мгновенно открыть огонь. Это и есть поисковая цепь.

Подразделения передвигаются медленно, бойцы стремятся в первую очередь обнаружить признаки пребывания людей. Но таковых пока нет. Всякая мелочь попадается: сломанные ветки на высоте груди бойца, старые окурки, месячной давности погасшие угли костров. Даже стрекотания сорок не слышно, а они-то, как известно, способны подсказать, где находится человек. Через каждые полчаса взводные цепи останавливаются, выравниваются, бойцы отдыхают, затем вновь продолжают движение.

К полудню стало припекать солнце. Теплый влажный воздух затруднял дыхание, потом пропитались гимнастерки, около лица – рой мух. Наконец вошли в густой кустарник. Поступил сигнал «стой, выровняться» и долгожданная команда «обедать». Кто где стоял, там и сел. Развязали вещевые мешки, съели сухой паек, попили из своих фляжек. Взводные дозоры – в охранении отдыхающих. Потом – отбой на сорок минут.

Провели еще два выравнивания цепи.

Вскоре от дозора второго взвода поступил сигнал «внимание, опасность». Цепи остановились. Бодров с Федором, прикрываясь кустами, вышли к дозору. Впереди открылась небольшая лощина. Под деревом еле заметной струйкой дыма обозначился костер. Вокруг разбросана одежда, винтовки, поломанные ящики.

– Смотри, балаган, – указал Федор на шалаш из жердей и елового лапника. Видна была за деревьями лишь часть сооружения. Переместившись поближе, Сергей увидел поразившую его картину: прямо на земле перед шалашом спали мертвецки пьяные шесть человек.

Охватив полукольцом лощину, взвод Бодрова, стараясь не нарушить тишины, стал медленно приближаться. Подошли. Пьяные бандиты даже не проснулись. Еще двое таких же спали в шалаше.

– Командир, разреши жигануть хворостиной, сразу вскочат, – предложил земляк Васильев.

– Давай!

Сгрудившись в кучу, неизвестные не сделали даже попытки сопротивляться. Они представляли жалкое зрелище. Обросшие, грязные, с красными вытянутыми лицами, непослушными ногами, стояли перед бойцами «борцы за свободу», как они себя называли. Это та самая банда, латвийские «айзсарги», которые сумели уйти от преследования. Оказывается, у них была выставлена охрана, но, увидев поисковую цепь, она разбежалась.

Как выяснилось позже, бандиты тогда расстреляли бойцов, а вместе с ними и задержанных граждан, чтобы потом предъявить трупы тех и других местным жителям в качестве доказательств зверств, творимых красноармейцами. Провокация.

VI

В воскресенье Вадим Бодров с разнокалиберной ватагой пацанов пошли купаться на Казенный пруд. На небесах ни единого облачка, тепло, солнечно. Водоем находится в километре от окраины Батурино. Пруд большой, шириной не менее ста метров и три-четыре километра в длину, с несколькими рожками, как называют его ответвления, и даже с двумя небольшими островками. Вода здесь чистая, сверху теплая, а если нырнуть, можно почувствовать холодные родники. По берегам Казенного не растут чакан, куга, камыш. Пруд голый, не обжитой, глубокий. Рыбу здесь ловили. На удочку попадались чаще пескари, а приволочку когда тянули, вылавливали десятки килограммов карасей, линя, плотвы. Водились здесь в большом количестве раки. Вадим иногда тоже ходил порыбачить. Но ему постоянно не везло. Если соседи на удочку ловили их десятками, ему попадались на крючок единицы. Редко когда мать могла нажарить полную сковородку.

Ребята купались, загорали, соревновались в плавании, играли в чехарду. Ближе к обеду набрали кучу прошлогоднего бурьяна, сухих коровьих лепешек, развели костер и стали ловить раков. Обрывчик под водой у берега не больше полуметра, а рачьих норок много. Каждый неробкий пацан мог сунуть в норку руку, и улов в кулаке. Сразу же из воды рак летит в костер. Как только он приобретет бурую окраску, обед готов. Мальчишек много, добыча разных размеров, чей где – не разберешь, но надо не проглядеть. Поэтому рак не всегда успевает сильно изменить цвет. В веселом гомоне, с шутками да прибаутками, с отбиранием друг у друга не успевших побуреть раков проходил обед.

Веселой гурьбой возвращались по домам.

…Отец лежит на кровати, мать сидит на стуле возле него, Лида за столом, вся в слезах.

– Что случилось? – спросил Вадим с тревогой.

– Война. – Мать с трудом выговорила страшное слово.

– Какая война, с кем?

– Опять немцы, черт бы их всех побрал.

– Так ведь договор…

– Многие уже получили повестки в военкомат, но отцу пока не принесли. – Мать громко всхлипнула.

Наутро столпотворение около военкомата. Справа и слева от крыльца, вдоль дощатого забора прямо на земле, разложив на рушниках домашние припасы, расставив рюмки и водку, сидят семьями мобилизованные. Прибывают и прибывают все новые группы людей из хуторов. Дети льнут к отцам, жены и родители в слезах. Подходят друг к другу родные и знакомые, пьют за благополучное возвращение, мужчины стараются сдерживать слезы. Кто-то попытался заиграть песню.

 
Последний нонешний денечек…
 

Но она на полуслове оборвалась.

Вместе с уезжающими толпа медленно движется к вокзалу. Печальная процессия. Эшелон должен подойти вотвот, а люди не торопятся. Работники военкомата уговаривают, просят: «Товарищи, побыстрее, пожалуйста».

Да кто их слушает.

На вокзале сплошной гомон, наказы, прощальные слова.

– Господи милостивый…

– Война, мать ее-перемать…

– Ой, батюшки-свет…

Вечером приехал дед Дмитрий, пришел Иван Дмитриевич, оговорили, как жить семьям, если отца и дядю заберут в армию.

После ужина Лида позвала Вадима на крыльцо: «Дело есть». И рассказала, что к Зине каждый вечер ходит учитель математики, Иван Степанович, готовит ее для поступления в институт. Занимаются делом они мало, а вот провожает она его долго, мать никак не дозовется.

– Дык она же хотела учиться на врача, зачем ей математика?

– Мне тоже это непонятно. Но он старше ее на восемь или десять лет, – развела в задумчивости руками Лида. – Вчера мы с нею в кино сидели вместе. Без конца крутится, вертится, вся как на иголках, с ребятами заговаривает, хихикает.

– А мне она никогда не нравилась. Вертихвостка, больше никто. Чего Сергей нашел в ней хорошего?

– Нет, она красивая. Напишу я ему, – после минутного молчания продолжала Лида, – пусть знает все как есть.

– Ты что, очумела? Он, наверное, уже воюет, гам же где-то находится. Плохие вести ему сейчас не нужны.

А Сергей в это время о войне и не подозревал. Накануне, в пятницу, резервная рота капитана Лютова получила задачу ликвидировать штаб крупного бандформирования севернее города Дрисса в районе стыка границ Белоруссии, Латвии и Литвы. О его местонахождении поведали захваченные днем раньше протрезвевшие бандиты. Штаб руководил несколькими диверсионными и бандитскими группами, имел постоянную связь с другими подобными формированиями. Задачу знали лишь командир роты и его помощник по политической части, политрук Коблович. Личному составу она станет известна только непосредственно перед конкретными действиями. Таково правило для соблюдения режима секретности.

3-й мотострелковый полк оперативного назначения, в составе которого числилась резервная рота, находился в это время в Литве, где совместно с 1-м Каунасским и 5-м Рижским полками НКВД выполнял задачи по уничтожению диверсионных групп и нацоналистических банд.

К месту назначения подразделение выехало на пяти автомашинах повышенной проходимости. Ночью миновали Ригу, весь день бойцы отдыхали в лесу в районе Скривери, с наступлением сумерек двинулись на Даугавпилс. Город миновали под утро, а дальше путь лежал по проселочным дорогам в объезд населенных пунктов.

Погода стояла теплая, ни ветерка, воздух по-летнему мягок, кругом зелень первозданная. Стоит остановиться и заглушить работающие двигатели автомашин, слышны птичий гомон, запахи раннего лета, земля притягивает полежать на травке. Правда, утром с юга несколько минут кряду слышался сплошной гул, вроде бы самолеты кружили.

– Аэродром где-нибудь недалеко, – высказал предположение Федор.

В двух километрах от места отдыха по карте значилось небольшое село. Вышли на опушку леса. В бинокль видно: село взбудоражено, люди бегают туда-сюда, торопятся. На трех зданиях вывешены неизвестных расцветок флаги, явно не советские. Командир роты подозвал взводных, Кабловича.

– Может, бандиты захватили село? Не похоже, – озабоченно рассуждает он вслух, – вооруженных людей не видно.

– Флаги вроде бы литовских националистов, – определил политрук, – выходит, село захвачено.

– А вон один флаг красный, а вроде бы с пауком каким-то, – несмело заметил Бодров.

Все посмотрели в том направлении, куда показывал старший сержант.

– Совсем ничего не ясно, – насупился Л ютов.

– Может, наведем здесь порядок и двинемся дальше? – предложил политрук. Его широкоскулое лицо заметно побледнело.

– Атакуем, пока нас не ждут.

Брови командира роты резко взметнулись вверх.

– У нас другая задача, – отрезал он. – Кроме своих, нам нельзя ввязываться в другие дела.

Решили объехать стороной населенный пункт. Пока наблюдали, объезжали село по бездорожью, день закончился. Решили с рассветом продолжить движение. Ночью в каждом взводе выставили часовых, заложили секреты с четырех сторон. Не покидало появившееся с утра чувство тревоги. Что-то было не так. К тому же всю ночь слышался гул летающих самолетов. Бойцы и командиры больше бодрствовали, чем отдыхали, а перед рассветом без команды все уже оказались на ногах. Впереди по карте значилась улучшенная грунтовая дорога. Было решено быстро и незаметно ее пересечь.

Но когда развернутым фронтом подошли к опушке леса, увидели впереди что-то непонятное. Словно в немом кино по грейдеру сплошным потоком молча шли люди: в одиночку, группами, с детьми, рюкзаками, тачками и велосипедами, нагруженными домашним скарбом.

В это время с фланга к подразделению вышла большая группа красноармейцев. Как выяснилось, это была передовая рота батальона 11-й армии, совершившая марш к границе.

От командира узнали: война!

– Какая война, с кем? – недоверчиво спросил Лютов. – Какая война? – повторил он.

– Вы что, с Луны свалились? Германия без всякого объявления напала на СССР. Боевые действия наши войска ведут по всей западной границе.

– Ну, дела! А почему идете не по дороге?

– Сами видите, что творится! Пытались, да куда там. Техника пошла окольными путями, по обочине много мелкой гальки, бойцы через пару километров без ног останутся. К тому же лес нас маскирует от авиации противника. Вам как подразделению НКВД советую идти к Полоцку, на линию старых укрепрайонов. Там вроде бы планируется собирать разрозненные группы всех войск. Иначе попадете к немцам.

– У нас задача ловить бандитов.

– Бандиты и диверсанты теперь в лесах не скрываются, переместились в города и другие крупные населенные пункты, стреляют нам в спину с крыш и чердаков. Во время артналетов, бомбежек их выстрелы почти не слышны, и трудно определить, откуда ведется огонь.

После короткого совещания с командирами взводов рога оперативных войск НКВД двинулась в направлении Полоцка.

Подтверждения слов армейского командира ждать пришлось не долго. Когда объезжали стороной по открытой местности село Засолье, наводненное потоками уходящих на восток мирных граждан, с его окраин по колонне автомашин было произведено несколько выстрелов из винтовок. Один боец из третьего взвода был убит, двое получили легкие ранения. Откуда стреляли, определить не удалось. Лютов запретил вести ответный огонь неизвестно куда. Погибшего красноармейца похоронили в ближайшей роще. Дальнейшее движение пришлось совершать в пешем порядке, в рассредоточенных взводных колоннах. Облегченные автомашины передвигались по целине вслед за подразделениями от укрытия к укрытию.

Ближе к вечеру Сергей, стиснув зубы, смотрел, как два самолета с крестами низко-низко летали вдоль дороги взад и вперед и расстреливали мечущихся внизу людей. Видели ведь гады – не было там военных. Одни женщины да дети. И ничего поделать было нельзя. Беспомощность озлобляла бойцов. Когда в лесу столкнулись с экипажем сбитого немецкого бомбардировщика, ни у одного бойца рука не дрогнула.

С рассветом произошла внезапная встреча с диверсионной группой из восьми человек. Одетые в красноармейскую форму, они первоначально не вызвали подозрений. Командир первого взвода попытался подозвать к себе старшего группы, назвал себя. В ответ автоматные очереди. Но диверсанты переоценили свои возможности, были охвачены с фланга вторым взводом и по команде Бодрова в считанные минуты перестреляны.

В роте пополнились трофеи: пятнадцать автоматов, радиостанция диверсантов, три десятка толовых шашек, бикфордов шнур, несколько литров спирта, шоколад, полный ранец патронов к автомату.

Во второй половине дня выехали на лесную дорогу, по ней продолжали движение еще километра четыре. Остановились возле высоты метрах в ста от грейдера. На дороге ни единой живой души. Сразу за кюветом с другой стороны полосками воды просвечивается поросшее осокой и камышом болото.

«Хорошо бы по грейдеру сделать рывок на автомашинах, но уж больно тихо вокруг».

Размышления командира роты прервал шум работающих двигателей. На дороге показались три мотоцикла BMW с пулеметами. Ехали экипажи не спеша, настороженно. Машины, оружие, серо-зеленая форма мотоциклистов, рогатые каски. Немцы!

Лютов подозвал командиров взводов.

– Можно полагать, проследовало дозорное отделение. Через несколько минут здесь появится походная застава какой-то большой колонны. Застава – усиленный взвод, уничтожить который нам вполне под силу. Пока немцы разберутся что к чему, их движение на какой-то период будет приостановлено, а мы за это время отойдем на несколько километров, а там видно будет. На высоте организуем засаду.

Рота приготовилась к встрече противника.

Вскоре на дороге появились четыре тупорылые автомашины с солдатами. Примкнутые штыки бликами отсвечивали на солнце.

Когда вся колонна оказалась перед фронтом засады, командир роты подал команду: «Огонь!»

Бойцы залпом ударили по вражеской колонне. И разом машины уткнулись носами в кювет, подставив под огонь задние борта. Одна из них загорелась. Заметались, закружились, задергались, завопили солдаты в чужой форме.

– Захватчики… так вашу мать…

Одиночные ответные выстрелы противника быстро прекратились. Было уничтожено и дозорное отделение противника. Живыми оказались все водители автомашин, один фельдфебель у тпор легко раненных солдат. В кузов немецкой машины наспех побросали винтовки, два ручных пулемета, посадили связанных немцев, вывели на дорогу свои автомашины.

Бодров на единственном уцелевшем мотоцикле вместе с Федором и Васильевым получили от командира роты задачу: в случае появления на хвосте колонны противника держать его на короткое время, а затем догнать колонну.

На предельной скорости рота рванулась на восток.

Развернули мотоцикл так, чтобы можно было вести огонь из пулемета вдоль дороги. Колонна ушла, шум ее моторов постепенно затих. Опять тишина первозданная, дует легкий ветерок, да лягушки в болоте концерт устроили. Отведенное командиром роты время в этом благодатном месте закончилось. Можно догонять колонну. Но тут на большой скорости из-за поворота показался сначала один «цундап» с пулеметом, за ним на некотором удалении второй.

– Федор, бей по второму, а мы с земляком по ведущему.

Огонь открыли одновременно. Второй мотоцикл сразу вильнул влево и перевернулся. Другие мотоциклисты непрерывной очередью с ходу начали вести огонь вдоль дороги. Был ранен Васильев в левое плечо, но автомат не выронил. Виляющий из стороны в сторону и прыгающий на ухабах мотоцикл немцев затруднял Бодрову ведение прицельного огня. Перенес огонь по нему и Федор. Машина немцев крутнула вправо в кювет и перевернулась.

Сергей с экипажем стали разворачивать свой мотоцикл, когда сзади долетел звук пулеметной очереди. Это второй мотоцикл немцы поставили на колеса и с ходу повели огонь. Быстро вперед! Дорога полукольцом уходила вправо, немецкому пулеметчику не удавался прицельный огонь, а Федор был бессилен что-либо сделать. Сергей прибавил скорость так, что коляска с пулеметчиком то и дело повисала в воздухе на выбоинах дороги. За очередным поворотом резко затормозили, остановились, развернули пулемет; на прямую полосу грейдера выскочили преследователи. Пулеметным и автоматным огнем Федор с Сергеем в считанные минуты превратили вражеский дозор в груду металла и трупов.

Посадили раненого бойца в коляску, и вперед.

– У дубины два конца, – улыбаясь, резюмировал Федор.

К рассвету рота вышла к Западной Двине юго-восточнее Полоцка, переправилась по наведенному саперами мосту и к вечеру прибыла в расположение штаба 46-го укрепрайона. Там кипела работа по приведению в боевую готовность имеющихся долговременных огневых точек.

VII

В штабе 11-й армии прибывшую роту оперативных войск НКВД встретили с распростертыми объятиями.

Здесь уже имелся приказ об организации службы войскового заграждения. Но в полосе армии для этого не было личного состава. Находившийся на территории Латвии 1-й заградительный пограничный отрад, 2-й заградительный батальон и подразделения 3-го мотострелкового полка оперативных войск НКВД были задействованы для прикрытия отхода частей и охраны тыла соседней 8-й армии.

Войска 11-й армии отступали к Западной Двине по дорогам, забитым людскими потоками. В этой обстановке резервная рота получила приказ создать на левом фланге три взводных КПП. Лютову поручалось сформировать для войскового заграждения батальон из отходящих и разрозненных групп пограничников и подразделений других войск НКВД.

Взвод старшего сержанта Бодрова в составе семнадцати человек получил задачу организовать службу контрольно-пропускного пункта на развилке проселочных дорог северо-западнее Витебска.

К выбранному месту несения службы с обеих сторон примыкала небольшая роща с крупными ветвистыми деревьями. Сквозь густую зелень почти не пробиваются солнечные лучи, даже в полдень здесь прохладно. Под ногами мягко пружинит прошлогодняя листва, то и дело слышатся обещания кукушки прожить каждому сто лет. Лощина с беззаботно журчащим ручейком рассекает рощу на две части. Впереди, метрах в ста, еще одна лощина с ручейком проходит параллельно опушке рощи; справа обе лощины соединяются воедино и тянутся до самого болота.

Задача наряда – проверять документы у всех без исключения лиц, задерживать шпионов, диверсантов, дезертиров и другой преступный элемент, граждан, не имеющих паспортов или других документов, удостоверяющих личность; одержанных направлять к командиру роты; регулировать движущиеся потоки граждан и военнослужащих, при этом пропускать войсковые колонны в сторону фронта.

Бойцы соорудили примитивный шлагбаум, отрыли землянку, на костре готовили пищу.

Землянка лишь по названию таковой являлась. Сначала произвели разметку площадки четыре на четыре метра; одной немецкой лопатой, работая поочередно, отрыли котлован на метр глубиной, посредине сделали углубление на полметра для прохода. Сверху из валежника и срубленных деревьев сделали стропила и обрешетку, набросали ветвей, положили брезент с немецкой автомашины, которого хватило почти на половину крыши. Неказистое сооружение, все на скорую руку, из подручных материалов, но в нем, главное, можно было отдыхать свободной от службы смене.

Сергей от души радовался событию. От начала до конца это была его командирская затея, теперь она воплотилась в реальность.

– Ничаво, – дал оценку Федор, – под брезентом будем хорониться от дождя, а от солнца укроет зеленая крыша.

Когда резервная рота вышла в расположение своих войск, все трофейное имущество и оружие личный состав сдал на склад укрепрайона. Но автомашины и мотоцикл Лютов сумел отстоять. Теперь без этого транспорта службу заграждения отдельно действующими КПП организовать было бы просто невозможно. Задержанных набиралось много и в короткие сроки. Все они на машине отправлялись под конвоем командира роты на батальонный фильтрационный пункт для выяснения личности. Мотоцикл использовался для связи и перехвата транспортных средств, пытавшихся в обход пройти в тыл мимо КПП. Шофером назначили Ивана Иванова. Он до армии работал трактористом, разбирался в технике.

День и ночь – бесконечные проверки, выяснения личности, нескончаемые объяснения причин отсутствия документов, уклончивые ответы, слезы, мольбы, просьбы, требования вызвать старшего начальника, угрозы изнуряли личный состав. Без документов наряд на свой страх и риск пропускал лишь женщин с детьми. Им помогали сесть на попутные автомашины, идущие в тыл.

Ежедневно через КПП проходили сотни граждан, большие и малые армейские колонны. Напряжение вызывала проверка документов у лиц командного состава, следовавших на индивидуальных транспортных средствах. Дело нередко доходило до угрозы применения оружия с обеих сторон, пока не установили листы фанеры с надписью углем: «КПП войск НКВД». Это действовало магически.

С первых же дней появились трудноразрешимые проблемы. КПП оказались оторванными от штабов частей и подразделений войск НКВД. Оперативная обстановка до них доводилась проезжающими или проходившими военнослужащими. Полученные таким путем сведения нередко оказывались противоречивыми: то немцы были где-то рядом, то о них еще и не слышали. Контакты с фильтрационным пунктом мало вносили ясность. Там работы и неразберихи было еще больше. Сергей систематически наблюдал, что КПП слева и справа обходят неизвестные лица. Он высылал пеший патруль или дозор на мотоцикле для их перехвата, удавалось задерживать одиночек, но остановить полностью неконтролируемое передвижение граждан оказалось не под силу.

На пятые сутки службы произошло чрезвычайное происшествие. Сергея разбудили винтовочные выстрелы. Он выскочил из землянки. По дороге в тыл на большой скорости уходила полуторка. Один боец лежал на дороге, другой на обочине. Второй-то и открыл стрельбу. Случилось непредвиденное. Двое красноармейцев находились возле шлагбаума. Приближалась автомашина с притушенными фарами. Бойцы вышли на дорогу, чтобы остановить ее. Автомашина сначала вроде бы притормозила, потом резко прибавила скорость, разнесла шлагбаум и сбила бойцов. Один из них угодил под колеса, другого отбросило в кювет. Преследовать уходящую машину было бесполезно.

Погибшего товарища бережно перенесли в тенечек около землянки, пододвинули под голову вещмешок. Все понимали: мертвому причинить неудобства уже нельзя, но все же…

Сергей смотрел на глупо погибшего бойца и не верил в случившееся. Он винил себя за то, что плохо проинструктировал, не сказал, что на дороге стоять нельзя, когда приближается автомашина. И вот нет человека. «Только что был, теперь труп, – рассуждал он. – Что изменилось? Вроде бы ничего, все на прежнем месте. Но был человек, теперь его останки. Говорят, есть душа. Но как жизнь с нею связана? И что же тогда жизнь? Где граница жизни? Для этого бойца остановилось время. Выходит, время – это и есть жизнь?»

Из удрученного состояния командира взвода вывел детский голосок. Перед ним стояла и радостно улыбалась белокурая, в светлом платьице симпатичная девчушка.

– Дяденька, а я вас знаю, – вдруг сказала она.

– А как меня зовут? – удивился он смелости девочки.

– Дядя Сережа.

– Ты кто же такая, с кем здесь?

– С мамой.

– Где она? Веди ее сюда.

Сергей не поверил, что все наяву, когда подошла жена Алексея Московина. Миловидная женщина широко раскрытыми глазами смотрела на него.

– Тетя Тоня!

– Сережа?! Г осподи, боже мой, ты-то как тут оказался?

– Служба такая. Куда денешься!

Из рассказа Антонины Прокофьевны Сергей узнал, что в субботу 21 июня дядя Алексей уехал в летний лагерь, куда неделей раньше был выведен их батальон. Больше о нем она ничего не знает, а с дочкой добираются в Батурино. Дважды побывали под бомбежкой, три раза оказывались под пулеметным обстрелом немецких самолетов, но бог пока миловал.

– Хорошо, что захватила документы с собой.

– Сейчас отправлю вас с задержанными на фильтрационный пункт, попрошу командира батальона переправить побыстрее в тыл. Доберетесь до дома, передайте привет моим родным. Да не говорите, чем я здесь занимаюсь.

– Плохого ты вроде бы ничего не делаешь?

– Но все же.

События этого дня, однако, не закончились проводами близких людей в тыл. Во второй половине дня на КПП вышла группа красноармейцев. Четверо на носилках несли раненого. Давно не бритые и уставшие, голодные, в рваной, грязной одежде, бойцы имели довольно жалкий вид. Но, хуже того, ни у кого не оказалось документов. Раненый находился в забытьи. Назвавший себя старшим сержантом рассказал, что их батальон вступил в бой уже на рассвете 22 июня. Затем они попали в окружение, где их командир роты был ранен в обе ноги. Раненый несколько раз за время пути просил подчиненных оставить его в какой-нибудь деревне, а самим уходить в тыл налегке, но они своего командира не покинули в беде и впредь не намерены этого делать. В одном белорусском хуторе группа провела ночь на сеновале, а наутро, когда измученные переходами люди еще спали, хозяин привел немцев. Они забрали винтовки и ушли. На их документы даже не посмотрели: одни рядовые. Дождавшись, когда дед наведается к ним, бойцы огрели его ломом по голове и ушли в лес. Теперь уже четверо суток несут раненого на восток. Командира переодели в красноармейскую форму, потому что его одежда полностью пришла в негодность во время боя и выхода из окружения.

Бодров подошел к носилкам. В заросшем густой щетиной лице раненого ему вдруг показались знакомые черты. Он отогнал эту мысль. Хотел уже отойти, но тут неподвижно лежащий раненый слабым голосом спросил:

– Сереж, ты ли это?

На носилках лежал Алексей Московии.

– Дядя Леня! Вот ведь как бывает!..

Сергей рассказал, что лишь за несколько часов перед этим здесь была его жена с дочкой Надюшей, что они живы и здоровы и теперь уже далеко в тылу.

– Спасибо, старший сержант Бодров, за хорошие новости, – сказал, улыбаясь, Московии, – спасибо. Ты ведь меня одним рассказом почти вылечил. Сколько я за них пережил!

– Дядя Леня, мне бы очень хотелось, чтобы вы побыли здесь подольше. Трудно мне без старших. Каждый день надо принимать сотни решений. Но вам необходимо побыстрее попасть в госпиталь. Я напишу рапорт о подтверждении личности капитана Московина, вместе с вашей группой поедут четверо задержанных красноармейцев. У них с документами все в порядке. Но посмотрите: форма новенькая, а идут из окружения, много шутят, громко ругают немцев. Не нравится мне все это. Буду рад, если ошибусь. Но присмотрите за ними. Я дам вам парабеллум, может пригодиться. На фильтрационном пункте отдайте его капитану Лютову.

К вечеру возвратилась с фильтрационного пункта машина, отвозившая Алексея Московина и группу задержанных военнослужащих. Краснов, как исполняющий обязанности командира отделения, был старшим наряда сопровождения. Он рассказал о нападении на наряд группы задержанных красноармейцев. Все военнослужащие ехали в кузове, двое бойцов сопровождения находились рядом за невысоким щитом. Никому не запрещались переговоры между собой. Когда стали подъезжать к оврагу, что тянется вдоль лесного массива, четверо задержанных вдруг внезапно вскочили, прижали сопровождающих перегородкой к переднему борту, выхватили у растерявшихся бойцов винтовки, забарабанили по крыше кабины, а после остановки машины бросились через борт в сторону оврага. Но побег не удался. Один, как потом выяснилось, диверсант был убит капитаном Московиным из парабеллума, второй застрелен уже в овраге выскочившими из кабины Ивановым и Красновым, третий бежавший после первых же выстрелов лег на землю и не пытался больше уйти, а четвертого задержали красноармейцы, вынесшие с оккупированной территории раненого командира.

С фильтрационного пункта Московина направили в полевой госпиталь, а его бойцы получили новые красноармейские книжки и были переданы в распоряжение старшего сержанта Бодрова. Во взводе стало теперь двадцать человек.

Во второй половине дня поток беженцев через КПП прекратился. Но в тыл походным маршем, на повозках, машинах устремились подразделения, разрозненные группы красноармейцев, потянулась артиллерия, прошло несколько танков. На повозках, машинах, даже танках группы красноармейцев, женщины, дети, старики. Проверка документов в этих условиях стала приводить к задержке передвижения колонн, скоплению войск у КПП. Резко накалилась обстановка. Командиры всех степеней и рангов требовали немедленного пропуска в тыл, не скупились на угрозу применения оружия. Отдельные старшие командиры предъявляли документы, выданные в штабах фронтов и армий, которые предписывали необходимость проезда через КПП без проверки, а у командира взвода не было полномочий на подобный пропуск.