Текст книги "Громовые степи"

Автор книги: Николай Стариков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

XXIX

К началу боевых действий на Северном Кавказе инженерные работы по возведению оборонительных рубежей велись недостаточно интенсивно. К ним приступили еще и середине июня, но спустя месяц они были завершены и ишь на одну треть.

Во второй половине июля 1942 года обстановка на южном участке советско-германского фронта продолжала развиваться не в пользу Красной Армии. Под натиском превосходящих сил противника 24 июля войска 37-й армии переправились через Дон и заняли оборону по его левому берегу. Но, не имея подготовленных оборонительных сооружений, ее малочисленные соединения уже на следующий день вынуждены были вновь отступать.

Только с середины июля начали возводиться батальонные и ротные районы обороны по берегу Маныча и Maнычекому каналу от Шаблиевской до устья Дона; к началу боевых действий работы здесь только разворачивались. Но именно на этот рубеж 28 июля командование Южного фронта отвело остатки войск в надежде избежать окружения.

В 9, 24 и 56-й армиях боевого состава почти не было, поэтому в оборону ставились наспех сформированные, не подготовленные и не предназначенные для этого части и подразделения, в том числе от войск НКВД.

На основании постановления военного совета фронта начальником войск НКВД по охране тыла 24 июля были сформированы: отряд в количестве семидесяти человек из состава 175-го полка 19-й дивизии войск НКВД по охране железнодорожных сооружений и боевая группа, в которую вошли 24-й и 26-й пограничные полки, а также батальон 175-го полка. Отряд под командованием лейтенанта Курбатова получил задачу задержать продвижение противника на подступах к переправам через Маныч в районе Пролетарской, боевая группа предназначалась для обороны непосредственно железнодорожного и автогужевого мостов через реку. Группу возглавил заместитель командира 19-й дивизии.

Личный состав отряда и группы за четыре дня сумел подготовить стрелкам окопы полного профиля, а для пулеметов и других огневых средств – основные и запасные позиции. К началу боевых действий район обороны был полностью готов к встрече противника.

Батальон 175-го полка готовил оборону на основном направлении по южному берегу Маныча против рядом расположенных мостов, справа от него окопался 24-й, слева 26-й пограничные полки. На левом фланге боевой группы войск НКВД Манычский канал обороняла 102-я стрелковая дивизия Красной Армии. На стыке с нею размещались подразделения курсов младших лейтенантов и усовершенствования начальствующего состава Северо-Кавказского военного округа.

Николай Дмитриевич Бодров с тремя другими подготовленными снайперами получил задачу: не допустить просачивания через канал мелких групп противника на стыке боевой группы и 102-й стрелковой дивизии. Впереди занятой позиции Маныч разделяется на два рукава, за рекой местность хорошо просматривается и простреливается. Во время тренировок снайперы здесь бывали неоднократно, возведенные ими окопы для стрельбы стоя теперь оказались как нельзя кстати.

Организуя взаимодействие с 26-м пограничным полком, командир правофлангового батальона 102-й дивизии старший лейтенант Креплов побывал у снайперов.

– Ефрейтор Бодров, – представился Николай Дмитриевич.

– Хорошая у вас фамилия, – улыбнулся старший лейтенант. – Я знал с такой старшего лейтенанта, который сформировал наш батальон и назначил меня его командиром.

– А как его зовут? – с тревогой спросил Николай Дмитриевич.

– Сергей.

– Это же мой сын! А почему «знал?»

– Нет, это я просто так выразился. Он со своей ротой автоматчиков ушел в сторону Сталинграда, а нас направили сюда.

Креплов рассказал отцу все, что знал о Сергее, заверил: такой командир не должен погибнуть, очень опытный и хорошо подготовленный в военном деле человек.

– Дай-то бог.

28 июля противник прорвал оборону 37-й армии на реке Сал и к исходу дня появился у северной окраины Пролетарской, стремясь с ходу выйти к плотине через северный рукав Маныча и перерезать пути движения на южный берег подразделениям и неорганизованным группам отступающих войск.

Группа снайперов занималась маскировкой огневых точек. С берега бойцы принесли по крупному камню, уложили в бруствер: получилась дополнительная защита от пуль. Солнце висело над горизонтом. В его лучах купалось невесть откуда взявшееся небольшое розовое облако. Ветер перестал шевелить траву на маскировочном дерне окопов. Неоседающая пыль за Манычем и недалекая лесная полоса создавали там призрачную картину зубчатой крепостной стены с башнями. Потом Николай Дмитриевич стал замечать передвижение теней вдоль «стены», а вскоре там четко обозначились высокие фигуры идущих к реке людей. «Отступающие также ходят, – рассуждал он, – те торопятся, идут группами, а эти передвигаются медленно и далеко друг от друга». Он спустился в окоп, посмотрел в оптический прицел. «Немцы! Откуда их черт принес?» С автоматами на шее, в кителях нараспашку они шли легко, уверенно. «Двадцать», – насчитал Николай Дмитриевич.

Снайперы успели сделать по два выстрела, прежде чем немцы залегли в траве. До наступления темноты они так и не появились.

В это же время отряд Курбатова обнаружил движение свыше двух рот автоматчиков к окраине Пролетарской. Пехоту сопровождали восемь танков при поддержке минометной батареи.

Первая атака была предпринята лишь сорока автоматчиками с двумя танками. Подпустив противника на дальность двухсот метров, отряд открыл ружейно-пулеметный огонь, вынудил его остановиться, а затем отойти. В наступивших сумерках противник повторной атаки не предпринял.

Глубокой ночью к снайперам неожиданно пришел политрук гарнизона по охране мостов через Маныч. Он сидел на краю окопа, нервно теребил в руках снятую фуражку, часто вздыхал.

– Сталиным подписан приказ, – сообщил он, – запрещающий бесконтрольное отступление без разрешения старшего начальника и обязывающий паникеров и трусов, покинувших поле боя, расстреливать на месте. Пока документа нет, но поступила команда уже сегодня создать из подразделений войск НКВД заградотряды и приступить к выполнению приказа Верховного Г лавнокомандующего.

– Значит, гак и так гибель?

– Но-но… ефрейтор! – повысил голос политрук. – Ваша группа перебрасывается к плотине через северный рукав Маныча. Снайперам первым доверяется приступить к выполнению приказа Сталина.

– В своих стрелять?

– В трусов, – зло откликнулся политрук.

– А как я узнаю, по приказу отходят или нет?

– Соображай сам. Если организованно отходят – это видно.

Стало рассветать, когда у плотины перед окопами снайперов появились трое красноармейцев. Они шли, еле передвигая ноги, без вещевых мешков и скаток.

«Стрелять в них? Глупость какая-то», – подумал Николай Дмитриевич.

– Ребята, почему бежим? – обратился он к подошедшим бойцам.

– Бредем. На три винтовки ни единого патрона. А немцы не подходят так близко, чтобы их можно было пырнуть штыком.

– Есть приказ Сталина – расстреливать трусов, покинувших поле боя.

– Отступающих сейчас повсюду много, стоит собраться небольшой группе, сразу же налетает авиация, бомбит, а поодиночке не так опасно. Всех перестреляете, вот немцы обрадуются: им меньше достанется.

– Документы есть?

– Есть. Мы из одного взвода, остальных поубивало.

– Вот что, друзья. По пять патронов на винтовку я вам выдам. Занимайте справа от меня оборону по берегу, будем держаться вместе. Начнете отступать дальше, чего доброго, попадете под горячую руку, расстреляют за милую душу.

К восходу солнца в подчинении Бодрова имелось уже десять красноармейцев.

После массированного артиллерийского и минометного обстрела с раннего утра противник возобновил атаку на отряд Курбатова. Это у него в тылу поставили первую заградгруппу. Теперь немецкие автоматчики двинулись к переднему краю десантом на танках. Когда наступающие подошли к тому месту, откуда они вчера вечером отступили, отряд открыл огонь из пулеметов и ПТР. Десант был сбит с танков и стал окапываться, остановились, а затем попятились танки. Воспользовавшись замешательством противника, лейтенант выдвинул по промоине два пулемета и ПТР для ведения огня с фланга по наступающим. Вскоре немцы возобновили атаку, но, потеряв два танка и десятка полтора автоматчиков, вновь отошли назад. В течение дня противник еще трижды пытался продвинуться вперед, но безрезультатно. В 19.00 немцы предприняли очередной массированный артиллерийский огневой налет на позиции обороняющихся, вслед за которым двинулись танки и пехота. Был подбит еще один танк, но три других ворвались в расположение отряда, утюжа окопы. Два из них были подбиты гранатами, а экипажи переколоты штыками, третий отошел за сгоревший сарай и оттуда стал вести огонь по обороне. Курбатов лично огнем пулемета в упор расстрелял подошедшую на помощь группу автоматчиков, вынудил ее остатки укрыться за подбитым танком. В это время другая группа автоматчиков попыталась приблизиться к отряду вдоль берега протоки с тыла, но снайперы и отделение задержанных бойцов с дистанции метров двести прицельным огнем перестреляли половину наступающих, вынудили их отступить. К вечеру в отряде осталось в живых двадцать два бойца, погиб Курбатов. Не заметил он притаившегося за башней подбитого танка пьяного автоматчика.

Остатки отряда под командованием сержанта Буценко отошли к плотине, а затем совместно с двумя сформированными Бодровым отделениями по мосту переправились на левый берег Маныча.

Стержнем обороны боевой группы являлся батальон 175-го полка НКВД под командованием старшего лейтенанта Камского. Подразделение имело достаточно мощное вооружение и средства усиления. В его распоряжении имелись двадцать ротных и батальонных минометов, двенадцать ПТР, тридцать два ручных и станковых пулемета, четыре противотанковых орудия, сто автоматов, в глубине обороны располагался 2-й гвардейский артиллерийский полк Красной Армии. Малочисленные пограничные полки без тяжелого вооружения прикрывали батальон с флангов.

Не зашло еще за горизонт солнце, когда три танка с десантом подошли к мостам через Маныч, пытаясь захватить их с ходу, но боевое охранение на правом берегу пулеметным огнем сбило десант с брони, вынудило его отступить, огнем ПТР был подбит один танк. Через час противник предпринял новую попытку прорваться к мостам теперь уже двадцатью танками с десантом. Огнем приданных и поддерживающих средств атака была отбита; оставив на поле боя четыре горящих танка и десятки трупов, враг вновь отступил.

Не сумев захватить мосты через Маныч силой, немцы решили сделать это хитростью. Уже темнело, когда на подступах к мостам засадой от боевой группы была остановлена рота в красноармейской форме. Подразделение во главе с командиром шло в ногу, выдерживало равнение, было построено по ранжиру. На вопрос командира засады: «Кто такие и куда держите путь?» – последовал ответ: «Отстали от своей части, идем через канал». Когда у прибывших потребовали документы для проверки, из середины роты прозвучала команда на немецком языке и «красноармейцы» бросились в атаку. Бойцы ружейно-пулеметным огнем с фронта и флангов, гранатами, а затем штыками в считанные минуты уничтожили до восьмидесяти солдат и офицеров противника. В наступивших сумерках засада без потерь отошла на левый берег Маныча. После этого весь район обороны боевой группы подвергся двухчасовому артиллерийскому обстрелу и массированному налету авиации, вслед за которыми была предпринята вечерняя атака при свете «люстр», но и она не принесла успеха наступающим.

– На немцев не похоже, – говорил Николай Дмитриевич бойцам. – Спят обычно в это время, а тут вон какая прыть.

Весь следующий день противник вел разведку района обороны боевой группы, периодически подвергая позиции подразделений артиллерийскому обстрелу и бомбардировке.

В течение дня группа снайперов вела огонь по наблюдателям и немецким офицерам, ведущим рекогносцировку подступов к мостам. Упоенные победами, они очень уж пренебрежительно относились к одиночным выстрелам, часто открыто передвигались и расплачивались за это своими жизнями. На счету группы за день оказались шестнадцать вражеских солдат и офицеров.

Когда спала жара, противник под прикрытием артиллерийского и минометного огня сумел скрытно закрепиться на подступах к взорванным мостам, затем на лодках сделал попытку переправиться через реку. Однако созданной командиром батальона пулеметно-снайперской группой при поддержке артиллерии десант был перебит, его небольшие остатки вплавь возвратились на правый берег. С таким же результатом закончились другие попытки неприятеля форсировать Маныч поздно вечером и глубокой ночью. Только ранним утром немцам удалось переправиться через Маныч на стыках батальона с пограничными полками. Камский и здесь использовал подвижную пулеметно-снайперскую группу под руководством лейтенанта Масловского. Сначала на левом фланге она уничтожила вклинившихся автоматчиков, затем ту же задачу выполнила на правом. Однако после очередного массированного артиллерийского обстрела по «проторенной дорожке» противник высадил более крупный десант, приступил к переправе танков. В это время понесшие потери пограничные полки, отразив по нескольку атак автоматчиков, получили приказ командира боевой группы отойти на Шаблиевскую, Екатериновку.

Батальон остался один в окружении. Камский и комиссар Кошман отвели остатки подразделений к высоте в своем тылу, контратакой уничтожили находившихся там автоматчиков противника, из ПТР подбили два танка T-III. В 12.00 командир батальона получил приказ на отход, но осуществить его в условиях окружения оказалось делом нелегким. Третья рота Дмитриева под прикрытием пулеметно-снайперской группы и поддержке 2-го артиллерийского полка пошла вперед. Николай Дмитриевич с двумя снайперами укрылись за разбитым трактором и вели стрельбу по огневым точкам противника, оказавшегося на пути движения группы прорыва. Рота с потерями вышла к высоте вблизи протоки, туда же устремились бойцы других подразделений, стали отходить и снайперы. В это время через Маныч переправилась еще рота немцев, которая с ходу повела наступление на высоту и вдоль протоки. Николай Дмитриевич открыл огонь по перебегавшим от укрытия к укрытию автоматчикам. Неожиданно его что-то ударило и опрокинуло набок. Пошевелил руками и ногами – вроде бы целы, саднит лишь правая скула, звенит в голове. Оказалось, осколок мины угодил в приклад, там и застрял.

Высадившаяся рота противника была полностью уничтожена контратакой и в рукопашной схватке. Николай Дмитриевич и оставшийся в живых казах Кутланбаев вели огонь, пока не закончились патроны. Вместе с бойцами батальона они участвовали в уничтожении последних автоматчиков молча, без стрельбы: душили руками, кололи штыками, били прикладами. Когда началась рукопашная, шедшие на высоту немецкие танки остановились: все смешалось в клубах пыли и дыма, не разберешь – где свои, а где чужие; не упустили момент артиллеристы 2-го полка. Они подожгли четыре танка T-III, остальных вынудили отойти. К вечеру остатки батальона переправились через протоку; в Екатериновку прибыло тридцать шесть человек, среди них два снайпера.

После ночного марш-броска подразделения 175-го полка, в состав которого были включены оставшиеся в живых бойцы и командиры гарнизона по охране мостов через Маныч, на первом привале в балке под Сальском услышали из уст комиссара полка содержание приказа Сталина № 227 от 28 июля 1942 года.

Николай Дмитриевич сквозь полудремоту слушал и не слушал длиннющий приказ. Не верилось в то, о чем говорил на берегу Маныча политрук: о расстреле отступающих без приказа командира. «Оказывается, на самом деле есть такой». Когда комиссар зачитывал документ, он не особо вникал в смысл, кого и за что будут снимать с постов и отдавать под суд, к нему это не относилось. А потом сквозь затуманенное сознание четко услышал:

– «Пункт «бэ». Сформировать в пределах армии три-пять хорошо вооруженных заградительных отряда (до двухсот человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать их в случае паники и бесконтрольного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникеров и трусов и тем помочь честным бойцам дивизии выполнить свой долг перед Родиной.

Пункт «вэ». Сформировать в пределах армии от пяти до десяти (смотря по обстановке) штрафных рот (от ста пятидесяти до двухсот человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, поставить их на трудные участки армий, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной…

Сонное состояние как рукой сняло.

XXX

Вечером 28 июля Шведов получил письменное распоряжение о назначении его командиром отдельного заградотряда на тылах 37-й армии в соответствии с приказом Сталина № 227. В документе говорилось о временном откомандировании «…для оказания помощи подразделениям войск НКВД по охране тыла Донской оперативной группы в наведении порядка в прифронтовой полосе».

На пяти ЗИСах рота с утра следующего дня выехала в направлении Элисты.

Покачиваясь на ухабах проселочной дороги, машины быстро катили на юг, поднимая густые клубы пыли. Анатолий пытался расслабиться, освободиться от душевной и физической усталости, вызванной суетой и хлопотами вчерашнего вечера. Он закрывал глаза, считал до ста, потом в обратном порядке, но навязчивые воспоминания не покидали.

«Дернула меня нечистая сила навестить Зину перед отъездом, – рассуждал он. – Хотелось просто распрощаться накоротке, не сдержался».

Анатолий до мельчайших подробностей помнит все, что произошло. Они сидели с Зиной на скамеечке под пыльным кустом сирени, взял ее за руку, она не отстранилась. И тут появился Сергей. Он остановился нерешительно в двух-трех шагах, с удивлением глядя то на одного, то на другого.

– Анатолий уезжает, – первой нашлась Зина, осторожно высвобождая свою ладонь.

– Мне уже сказали об этом.

Разговор не клеился. Всем было как-то неловко. Потом она заторопилась: необходимо заступать на дежурство. Пожав друзьям на прощанье руки, пожелав Анатолию скорого возвращения, Зина ушла. И пока она не скрылась из виду, их внимание было приковано к изящной фигурке молодой женщины. Одетая в хорошо пригнанную гимнастерку, юбку до середины колен и невысокие хромовые сапоги, она смотрелась!

Обычно непринужденный, задушевный разговор с Сергеем не получился. Рассказал ему о разъяснениях майора из штаба войск НКВД по охране тыла.

– Задачи и место несения службы войскового заграждения и заградотряда разные, – говорил майор. – Войсковое заграждение организуется за армейскими или дивизионными тыловыми оборонительными полосами с задачами контроля за передвижением военнослужащих и гражданских лиц. Заградотряды службу организуют заградпостами по два-три человека за батальонными районами обороны, а это всего до двух километров от переднего края. Их задача определяется непосредственно приказом Сталина № 227 от 28 июля 1942 года.

Хотелось посоветоваться с другом: как определить нужный рубеж, когда войска отступают, как понимать приказ в конкретной обстановке. Но Бодров был явно не в духе. Анатолию казалось: Сергей вот-вот ударит его. А он знает боксерские возможности друга. Однажды задержали бандита, который разбросал охранявших бойцов и ринулся на Бодрова. Бандит потом минут двадцать не мог прийти в сознание.

Когда Шведов собрался уходить, Сергей неожиданно сказал, улыбнувшись:

– Вернешься, расскажу кое-что о красивых женщинах. Г оворят, красота – успокоение для души. Поделишься мыслями потом, как она «успокаивает».

Постепенно переключился на служебные проблемы. Все четыре взвода вооружены винтовками, создана огневая группа, но в ней лишь три «Дегтярева», две снайперские винтовки да ПТР с наводчиком Петраковым. Надо наращивать огневые возможности роты. Не принимает душа прибывшего в роту политрука.

– Лаховский, – представился новый политрук и замолк, не зная, что еще добавить.

Невысокого роста, на вид лет сорок, в гимнастерке не по размеру, свисающей с плеч, с болтающимся поясным ремнем и портупеей прибывший в подразделение не вызывал симпатий у кадрового военного, каким был Шведов. Новоиспеченный политрук, недавний инструктор райкома партии, он с первой минуты знакомства заявил о своих равных правах с командиром, настойчиво убеждал беспартийного командира, что под руководством ВКП(б) Советский Союз победит в войне. Но при этом мало вникал в повседневную жизнь подразделения, по два-три раза за день проводил партийные собрания с тремя имеющимися в роте коммунистами. Вся его работа сводилась к постоянному присутствию рядом с командиром, куда бы тот ни пошел, что бы ни делал.

«Не знает, чем заняться, – думал Анатолий, – в боевой обстановке будет обузой».

Рота Шведова прибыла на правый фланг обороны 37-й армии южнее Ново-Израиля на рассвете 30 июля. В это время войска соседней 51-й армии готовились нанести контрудар по наседавшему противнику. Однако враг опередил. При массированной поддержке авиации его танковые соединения первыми перешли в наступление.

Анатолий успел найти командира правофлангового полка 37-й армии, через него передал в штаб Донской группы о прибытии. Связь на этом оборвалась.

Заградотряд занял рубеж заграждения на опушке редкого кустарника. Времени на раздумье не было. Шведов принял решение: боевой порядок отряда построить применительно к обороне роты на широком фронте. Бойцы отрыли окопы для стрельбы лежа. Впереди, в полутора километрах – передний край обороны стрелкового полка.

На глазах Анатолия разворачивалась трагедия передовых подразделений на стыке двух армий. Десятки немецких самолетов непрерывно бомбили передний край, а потом пошла лавина танков. Их гул заполнил степь на всем протяжении видимого горизонта, пылили черные силуэты, казалось, эту громаду остановить невозможно. Но вот хлопнул робко одиночный орудийный выстрел, потом еще несколько. Загорелись первые машины. Неожиданно над вражескими танками появились самолеты с родными красными звездами, начали их бомбить. Ударила артиллерия из глубины обороны. Остановились ганки, потом отошли назад. Спустя пару часов все повторилось сначала. Когда возобновилось наступление, появились первые бегущие красноармейцы во главе с лейтенантом.

– Командир роты, – представился он, запыхавшись. Его левая рука висела на скрученном жгутом грязном бинте. Глаза внимательно следили за движениями Анатолия.

– Вам известен приказ Сталина, запрещающий отступать? О расстреле известно?

– У меня лишь винтовки с двумя-тремя патронами на каждую, а прут танки. Чем я их остановлю? Штыками? – грустно улыбнулся лейтенант.

– Веди роту в распоряжение командира полка, он определит вам задачу. Сопровождающий нужен?

– Зачем?

– Надо было расстрелять за трусость, – с оттенком недовольства в голосе проговорил политрук, когда лейтенант увел своих бойцов.

– Я посмотрю, что вы будете делать, когда танки повернут сюда.

– То же, что и вы.

– Мы будем драпать, если не подготовимся как следует, иначе живьем раздавят. А пока затишье, организуйте получение каждым бойцом зажигательных бутылок.

– Это же может любой.

– И вы в том числе.

Весь день шли ожесточенные бои, а к вечеру противник вклинился в стык 51-й и 37-й армий. На левом фланге, в стыке с 12-й армией, также образовался разрыв. В полуокружении 37-я армия получила приказ отойти за реку Кубань.

Прибыл посыльный от командира полка с запиской. В ней говорилось, что армия отходит, командующий приказал роте войск НКВД с противотанковой батареей до наступления темноты действовать в качестве арьергарда, ночью на своем автотранспорте выйти на восточный берег реки Егорлык в район железнодорожного моста.

Вскоре появился командир артиллерийской батареи. Он сообщил, что в его распоряжении четыре 76-миллиметровых пушки в окопах на прямой наводке, но на каждый ствол осталось по пять-шесть снарядов.

– Так что стрелять будем с очень коротких дистанций, наверняка, не паникуйте из-за наших задержек в открытии огня. Кстати, могу поделиться противотанковыми гранатами, у меня их навалом.

– Очень даже кстати, у меня лишь зажигательные бутылки да одно ПТР.

– Что ж, повоюем? – улыбнулся комбат.

– А что остается делать?

Авиация вновь нанесла бомбовый удар по соседям справа, по окопам отошедшего полка. Опять шли немецкие танки с пехотой, но теперь противник узким клином устремился в прорыв и стал расширять его в восточном направлении.

В сторону арьергарда на высокой скорости двинулось до роты танков с двумя-тремя автоматчиками на каждом. Правым флангом противник устремился на позиции артиллерийской батареи, левым к окопам роты Шведова.

– Политрук, не трусь, – крикнул Анатолий, глядя в побледневшее лицо Лаховского.

– Я немцев еще ни разу не видел, – обиженно ответил тот.

– Пробеги по окопам, пусть бойцы приготовят гранаты и зажигательные бутылки, себе захвати пару, командиров взводов предупреди, чтобы без моей команды с места не трогались.

76-миллиметровые пушки для танков T-II слишком мощное огневое средство. После первых же выстрелов батарейцев с небольшого расстояния вспыхнули три танка, автоматчики соскочили с брони и негустой цепью пошли на заградотряд. Огнем трех пулеметов и четырех снайперов автоматчики были остановлены перед окопами роты, но им на помощь двинулись танки, а на артиллеристов пошла пехота.

– Лаховский, возьми четвертый взвод и бегом к артиллеристам, выручай!..

– Но…

– …твою мать, дам «но»! Бегом!

Пушки ударили еще раз и вновь подбили три танка. Открыл огонь наводчик ПТР, подбил и он одну вражескую машину. Оторвавшись от пехоты, T-II приближались. В спешке у ПТР заклинило патрон. Один из бойцов бросил противотанковую гранату, но она взорвалась, не достигнув цели. Пошли в ход бутылки, загорелись перед окопами два танка. Внезапно оставшиеся шесть машин остановились, круто развернулись, подобрали экипажи с подбитых машин и автоматчиков, затем на большой скорости ушли в восточном направлении.

Рота войск НКВД отходила вдоль восточного берега Егорлыка одной колонной с артиллеристами, которые потеряли в бою с автоматчиками восемь человек, две автомашины сгорели во время бомбежки. Теперь пару пушек привязали за станины проволокой к шведовским ЗИСам; пушки кидало из стороны в сторону, они то и дело готовы были опрокинуться, сдерживая скорость движения.

Появились первые потери в роте. Четвертый взвод под руководством политрука бросился в штыковую атаку, смял автоматчиков, но семеро бойцов погибли, трое возвратились с ранениями. Получил легкое ранение и Лаховский. Осколок вражеской гранаты по касательной рассек кожу на макушке.

– Был бы чуть ростом повыше, – шутил он потом, – хана бы мне.

Утром на ясном небосводе далеко впереди показались темно-серые громады. Бойцы попервоначалу приняли их за грозовые тучи – дождь, наверное, будет. Но темнобурые облака стояли неподвижно по всему горизонту. Горы!

Последние месяцы Анатолий только и видел ровные степные просторы, теперь вокруг нагромождение холмов предгорий Большого Кавказа. Сплошь и рядом сумеречные, поросшие кустарником балки, глубокие овраги, узкие промоины – все в напряженной тишине.

Железнодорожный мост и переправа через Егорлык оказались взорванными. Перейти вброд на другую сторону реки не удалось. Пришлось продолжать движение по правому берегу. Перебравшись через железнодорожное полотно, колонна была остановлена на КПП войск НКВД. Как оказалось, здесь несло службу одно из подразделений 19-й дивизии НКВД, отходящей от Маныча. Командир батальона в беседе со Шведовым сообщил, что части 37-й армии отходят на Ставрополь, Пятигорск, связи с командованием войск НКВД по охране тыла нет, а у него задача: после прекращения службы заграждения взять под охрану в Ставрополе консервный и мукомольный заводы.

– Давай двигать вместе, веселее будет, – предложил командир батальона.

– Мне бы артиллерию передать кому-нибудь.

– Не торопись, авось пригодится. Да, у меня есть два снайпера из гарнизона по охране мостов через Маныч. Возьмешь?

– С радостью.

Шведов с комбатом уточняли маршрут движения на Ставрополь, когда прибыли снайперы.

– Ефрейтор Бодров, – представился старший.

– Че, че, че? – с удивлением уставился на подошедшего Анатолий. – Еще раз повторите.

– Ефрейтор Бодров, – недоуменно повторил Николай Дмитриевич.

– А Сергей вам не родственник?

– У меня есть сын Сергей.

– Но он мне говорил, что у него отец – шофер.

– Совершенно верно. Это на войне я стал снайпером.

– Чудеса! Не отлучайтесь от меня далеко, как только появится свободная минутка, я вам расскажу о Сергее. Мы с ним вместе с весны, расстались всего несколько дней назад.

Однако поговорить с Анатолием Николаю Дмитриевичу на этот раз не удалось. Командир 19-й дивизии по каналам связи передал приказ штаба войск НКВД по охране тыла: роте Шведова с артиллерийской батареей, минуя Ставрополь, отойти на Невинномысск, где организовать службу войскового заграждения.

Изменение задачи заградотряду в районе Кавказа связывалось со сложной оперативной обстановкой в тылу фронта. Отходящие сюда войска НКВД часто привлекались для ведения боевых действий. Служба войскового заграждения была организована лишь на отдельных, наиболее важных направлениях, но этого оказалось совершенно недостаточно. Неконтролируемые потоки эвакуированных граждан, беженцев, неорганизованно отходящих людей в военной форме, преступники всех мастей, разбежавшиеся во время бомбежек конвоев заключенные, многочисленные транспортные средства с грузами и охраной волнами захлестнули Ставропольскую возвышенность, а затем весь Кавказ и осели там. Военный совет Северо-Кавказского фронта вынужден был выводить войска НКВД из боя и привлекать для наведения порядка в тылу. Для выполнения задачи использовались даже подразделения Красной Армии. Тем не менее меры оказались во многом запоздалыми. Проникнув в горы, преступный элемент в короткие сроки стал объединяться сначала в небольшие, а затем и в крупные бандформирования. Появились банды местных националистов, открыто выступающих против Красной Армии. Используя эти обстоятельства, немецкая разведка предприняла массовую заброску на Кавказ своей агентуры и диверсионных групп для руководства бандами, разведывательной и подрывной работы в прифронтовой полосе.

Рота Шведова была уже готова к маршу, когда поступила новая команда: действовать в качестве авангарда отходящих частей 37-й армии, не допустить внезапного нападения десантов противника и бандформирований на войсковые колонны. Автотранспорт и артиллерийскую батарею следовало передать полку 19-й дивизии войск НКВД, передвижение осуществлять пешим порядком.