Текст книги "Записки космического контрразведчика"

Автор книги: Николай Рыбкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

Было что-то такое, чего мы, вероятно, так и не узнаем...

Гагарин погиб, потому что четко соблюдал инструкцию

Самолет УТИ МиГ-15 был в рабочем состоянии до самого столкновения с землей. (Этот учебный истребитель еще называют спаркой: в нем две кабины – для ученика и инструктора.)

Оба пилота были трезвы (медики не нашли следов алкоголя крови) и чувствовали себя перед вылетом нормально. Но в момент столкновения крылатой машины с землей летчики были не работоспособны.

Вслед за гагаринскай машиной (позывной «625») в небо ушли два МиГ-21, а затем еще один тренировочный самолет – УТИ МиГ-15 с позывным «614». Он двигался параллельным курсом на высоте 3000 метров. Всего одновременно с самолетом Гагарина в небе находилось семь крылатых машин.

Последним управлял машиной Владимир Серегин. Как это выяснили? Углы разрушения накладок на педалях самолета совпадали с углами разрушения подошв ботинок летчика. На подошвах обуви Юрия Алексеевича таких следов не было.

Кран вентиляции первой кабины (в ней находился Гагарин) еще на земле был наполовину открыт. Выходит, при взлете кабина была негерметична! Это именно та «мелочь»! Кто открыл кран? Сам Гагарин ? Вряд ли. Скорее всего, в таком состоянии летчики приняли машину. Но в обязанности техника, готовившего самолет, не входит контроль за состоянием крана. По инструкции, это дело летчиков. На УТИ МиГ-15, собранных в СССР, такого крана вообще не было. Но штука-то в том, что самолет Гагарина и Серегина собирали в Чехословакии, и в этой модификации кран был! Летчики могли не обратить на него внимания.

Факт в том, что самолет взлетел с негерметичной кабиной. Поначалу летчики могли этого и не понять. Ребята тренированные. И даже на 4000 метров над землей могли не сразу почувствовать недостаток кислорода.

Гагаринская спарка ушла в небо в 10.18. В 10.25 летчики заняли положенную высоту – 4200 метров и закрутили первое задание два координированных разворота («восьмерку»).

Видимо, в этот момент они и сообразили, что кабина разгерметизирована. Почему они не использовали кислород, который был в кабине – комиссия точно выяснила, что баллоны с газом не открывали? Трудно сказать. Скорее всего, они просто еще на земле не надели кислородные маски.

В 10.30 Гагарин докладывал руководителю полетов: «Задание закончил. Прошу разрешить разворот на курс 320» «Курс 320» – это значит поворот налево, с тем чтобы войти в воздушный коридор, по которому самолеты возвращаются на аэродром.

Просьба должна была насторожить начальство на земле. Ведь программа не выполнена – по плану, Гагарину предстояли горка и пикирование. Да и топлива в баках было еще на 25 минут полета. Если спарка досрочно прерывает полет – значит, что-то не так, что-то произошло. Нештатная ситуация? Руководитель обязан был спросить: что стряслось? Не спросил... А Гагарин не доложил.

Переговоры пилотов с землей слышат все летчики, находящиеся в воздухе. Но есть этика пилотов. Думаю, Гагарин и Серегин рассудили: нечего будоражить всех из-за нештатной, но не такой уж критической ситуации. Разве два героя не справятся?

И этому объяснение есть. Раз кабина разгерметизирована, летчики стали действовать в полном соответствии с инструкцией 1968 года (она, впрочем, и сегодня такая же). А инструкция гласит: «летчик обязан прекратить выполнение задания, экстренно снизить высоту до 2000 метров и возвращаться на аэродром».

И еще. Инструкция требует экстренно снижаться. Но что означает «экстренно»? Для автомобилиста – одно, для пилота гражданской авиации – другое, для штурмовика Серегина, ветерана воздушных боев, – третье. Есть десятки свидетельств – Серегин любил энергичные маневры. В 1954 году при испытательном полете он фактически разломал машину, заставив работать в режимах, к которым она не была готова.

Управление взял на себя Серегин (он последним управлял машиной) и энергичным маневром «переворот с уходом на пикирование» увел УТИ МиГ-15 на снижение. Этот маневр начинается с того, что самолет переворачивается кверху колесами и по широкой дуге идет резко вниз. Возможно, Серегин хотел маневр показать Гагарину – Юрий Алексеевич еще не полностью владел этой фигурой высшего пилотажа.

– В 1985 году, спустя 17лет после катастрофы, выведены формулы, которые позволяют восстановить, с какой высоты началось пикирование. Рассчитали – и получается 4100 метров.

Значит, все сходится?!

– Еще в 1968-м – установлено: снижение было непрерывным. В течение 29 секунд, пока самолет на пределе скорости несся к земле, летчики не пытались его спасти.

– Но Серегин – опытный пилот, почему же самолет не выходил из пике?!

– Потому что и Серегин, и Гагарин были не в состоянии это сделать, они потеряли работоспособность!

– Только что Гагарин спокойно разговаривал с руководителем, а спустя несколько секунд отключился?

– Где-то на участке между 4100 и 2000 метров они либо по-теряли сознание, либо оказались в предобморочном состоянии. В негерметичной кабине при стремительном спуске создались для этого условия.

В кабине самолета лавинообразно росло давление. На высоте 4100 метров – 460 миллиметров ртутного столба, у земли – 760 миллиметров. 300 миллиметров летчики проскочили меньше чем за полминуты! Это все равно что нам с вами за эти мгновения погрузиться на 50 метров в море.

И второе – начальное действие гипоксии. До ухода в пике Гагарин и Серегин шесть минут работали в разгерметизированной кабине. Плюс к тому перегрузки при спуске ослабили способность организма сопротивляться стремительному росту давления. Это сейчас пилот защищен от такой ситуации – у него специальный костюм, гермошлем. А тогда летчики были 8 обычных кожаных куртках.

В США в подобных ситуациях несколько раз погибали летчики в учебных частях ВВС.

В 1975-м нашими медиками было запрещено снижаться быстрее, чем со скоростью 50 метров в секунду. Но шел 1968 год.

Гагаринская спарка снижалась со скоростью 145 метров в секунду! В три раза быстрее!

– Они отключились оба одновременно?

– Сложно ответить: кто первый, кто второй. Важно, что на 2000 метров они не попытались вывести машину из пике. Значит, были не в состоянии! И отключение произошло за те 14 секунд, когда спарка снижалась с 4100 до 2000 метров.

Подводя итоги... Истина в последней инстанции?

Почему мы так много внимания уделяем выкладкам авиаинженера Кузнецова? Не только его версия появилась в последние годы. Несколько инженеров издали книги со своими предположениями. Попробуй неспециалист реши, кому верить. Тому кто более убедительно говорит?

Но Кузнецов опросил десятки участников расследования, провел множество расчетов. И хотя он уверен, что его данные верны, он не претендует на истину в последней инстанции. Он искренен в своем стремлении выяснить истину и потому предлагает провести новое государственное расследование, чтобы проверить все версии и наконец получить официальное заключение, что же погубило Юрия Гагарина и Владимира Серегина.

«В авиации есть закон: каждая катастрофа должна быть раскрыта, – аргументирует Кузнецов. – Летные инструкции написаны кровью. И каждая непонятная авария – как мина замедленного действия, оставшаяся в поле, где продолжают работать тысячи летчиков. И она может вновь сработать в аналогичной ситуации и вновь унести человеческие жизни. Гагарин и Серегин погибли как настоящие испытатели, ценой своей жизни дав нам новые знания. А мы до сих пор их не можем понять и оценить! И дело чести страны наконец выяснить, как и отчего погиб первый космонавт планеты».

А счастье было в его руках...

Его изображение «вымарывали» со всех общих фотографий космонавтов Первого отряда, хотя ранним утром 12 апреля 1961 года именно он ехал в одном автобусе с Гагариным, Титовым и Николаевым на стартовую площадку Байконура. Это был Григорий Нелюбов. Тогда, в военной форме с погонами капитана, он скромно, в раздумьях, сидел сзади...

В тот самый день весь мир узнал Гагарина, через четыре месяца – Титова, затем – Николаева. О трагической судьбе Григория смогли рассказать только через четверть века.

Незаурядный парень, хороший летчик, спортсмен, Нелюбов в отряде космонавтов выделялся широким кругозором, живостью, быстротой реакции и природным обаянием. Ему прочили интересный полет, и он мог стать четвертым либо пятым космонавтом.

Хотя академик Борис Раушенбах даже рассматривал его как кандидата номер один. Но судьба-злодейка распорядилась по-своему, и бывший морской летчик, обладающий железным здоровьем, был отправлен на службу в Приморье.

С Григорием Нелюбовым никак не вязалось слово «неудачник». Все складывалось хорошо, как говорится, один к одному. Жена его, Лиля, была красавицей, а незадолго до назначения в отряд космонавтов у него родилась дочь... В Москву Нелюбов прибыл в 1959 году – вместе с Гагариным, Леоновым и Поповичем.

Григорий умел держать слово, быстро соображал и был емпераментен. Однако он не всегда оправданно стремился Первенству во всем и был, скажем так, недостаточно самокритичен. Может быть, именно эта жажда лидерства была излишне заметна и мешала действительно стать первым. Их командир и «дядька» Николай Петрович Каманин а чувствовал в Нелюбове какой-то вызов. Этот «гусар», шутник, анекдотчик, «душа компании», любитель, как говорят сейчас, "потусоваться" хотел быть в центре внимания. Он умел со всеми договариваться, однако и своей напряженной работой доказал, что он – верный кандидат на второго дублера Гагарина после Титова. Перед полетом на космодром Байконур они фотографировались на Красной площади.

После полетов Гагарина, Титова и обрушившейся на них славы Григория, что называется, «понесло». Ему казалось что и он уже на пороге той самой заветной славы. Именно переоценка собственной значимости и подвела парня. На свой день рождения он выпил с друзьями-космонавтами по бокалу шампанского, потом «догнали» пивком – и тут патруль. Нелюбов повел себя дерзко и надменно. В ответ – рапорт командованию. Руководство Центра подготовки договорилось рапорт замять, но патрульный справедливо потребовал извинений, а Григорий категорически отказался. Рапорт пошел по инстанции, и Каманин, разгневавшись, дал указание уволить его и тех, кто был с ним.

Так по вине Нелюбова пострадали еще Аникеев и Филатьев. Им-то как раз бравада была не свойственна... Наказание было несоизмеримым проступку, однако глупость одного и чрезмерная строгость другого поставили в карьере первого жирную точку.

Дальше – перевод на Дальний Восток, полеты на новой технике, катапультирования, гибель друга. А в это время в космосе побывали даже те, кого не было в Первом отряде. О том, какая драма разыгрывалась в душе «штрафника», знали только жена Лиля да близкие друзья.

Как-то, оказавшись в Хабаровске, Гагарин встречался с Григорием, а затем и хлопотал о нем, но бесполезно... Последнюю надежду Нелюбов потерял со смертью Сергея Павловича Королева и окончательно запил. Уже мало кто верил, что и он был космонавтом. Над пьяненьким «летуном» посмеивались, а его упрямо тянуло на железную дорогу, по которой шли поезда в Москву.

И вот, утром 18 февраля 1966 года в летную часть поступило сообщение о том, что ночью на мосту у станции Ипполитовка проходящим поездом убило офицера. По одной из версий, Григорий напился и устроил скандал. Жена схватила дочь и к соседям, предварительно заперев супруга, твердившего: "Почему со мной так обошлись, чем я провинился?"

Затем одна шумная компания увидела, как с балкона третьего этажа выпрыгнул человек в летной куртке и, как ни в чем не бывало, направился в сторону станции. В квартире на столе якобы осталась записка: «Лиля, я больше не могу...»

Скажете – судьба? Но ее трудно винить. Она была благосклонна к Нелюбову. А вот ума ему самому не хватило, да и с волей оказалось слабовато. Ведь мог бы выстроить свою жизнь иначе, и счастье было в его руках, но...

Награда для героя

Космонавты Первого отряда хотя и были мечтателями, но четко понимали, на какое рискованное дело они идут, особенно первые из них. Как люди военные, они знали и то, что за удачные испытания летной и иной техники государство частенько награждает особо отличившихся. И если уж полет будет удачным, то последует и награда. В дружеских разговорах они обсуждали эти темы, полагая, что удача будет отмечена хотя бы орденом Красной Звезды, но такого «звездопада», который буквально «посыпался» на Гагарина и его последователей, они себе даже и представить не могли.

Первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев раздавал награды по-царски. От щедрот Политбюро досталось сем участникам космической победы – и особенно Юрию Гагарину. Из старшего лейтенанта он вмиг превратился в майора стал Героем Советского Союза. Ему подарили автомобиль Волга» и 15 000 рублей, что по тем временам было серьезным состоянием. Другим космонавтам из Первого отряда тогда же вручили по ордену Красной Звезды.

Кроме того,героев космоса определили «отовариваться» в 200-ю секцию ГУМа, где совершали покупки члены ЦК КПСС и Правительства. Впоследствии, по инициативе Юрия Гагарина

и при его активном участии, было разработано положение об отряде космонавтов. Там были прописаны вопросы и финансирования, и поощрения, и особенности выслуги лет, и получения званий. В связи с переселением космонавтов во вновь построенный Звездный городок там открыли специальный стол заказов, в котором обслуживали только космонавтов и членов их семей – по нормам, примерно равным 200-й секции ГУМа. Космонавты могли купить там высококачественные продукты и дефицитные товары, одежду.

Когда полеты стали делом почти привычным, космонавтам снизили сумму единовременного денежного вознаграждения и стали платить от трех до пятнадцати тысяч рублей. При этом учитывались и длительность полета, и его сложность, и, естественно, результаты выполнения задания. Поскольку квартиры предметом поощрения не стали, то отпала и необходимость выделения мебели. Уникальный пример скромности и сознательности проявили после своей свадьбы Валентина Терешкова и Андриан Николаев. Они написали письмо Н. С. Хрущеву и в Политбюро ЦК КПСС, в котором отказались от подаренной им квартиры в Москве. Аргументом стало то, что в Звездном у них уже есть квартира, а из Москвы на работу далеко и неудобно ездить.

Сейчас ситуация настолько резко изменилась, что многие космонавты уже не имеют надлежащих условий. Я не говорю, что называется, о «более-менее приемлемых», а именно о нормальных и комфортных жилищах. У большинства молодых ребят из отряда – служебные квартиры в панельных домах, выросших на окраине Звездного городка. То есть в районе, мягко говоря, необустроенном. И, как прямо заявил на встрече с Владимиром Путиным в апреле 2010 года незадолго до того возвратившийся из полета командир экипажа Международной станции, в этих квартирах не только гостей принимать – в них самим-то жить дискомфортно. А если учесть, что экипажи готовятся совместно с иностранными космонавтами, которые живут по достойным европейским меркам, то наши выглядят бедными родственниками. Такое заявление российского космонавта побудило премьера дать указание о строительстве в Звездном городке современных домов повышенной комфортности. Дело за малым – дождаться выполнения данных правительством обязательств...

Возвращаюсь к теме наград и поощрений. В советские времена космонавт, совершивший второй полет, награждался орденом Ленина и второй звездой героя. Таким образом, многие космонавты СССР стали дважды Героями Советского Союза, которым, как было определено законом, на их малой родине ставились бюсты и воздавались иные почести.

Однако потом по Стране Советов пошла перестройка, буйным цветом расцветала демократия. Ни одна из тем прошлой советской жизни не оставалась без пристального внимания. Ельцин дал стимул борьбе с привилегиями – и тут началось! Вначале заговорили о столах заказов для «цековских» и иных привилегированных чиновников, затем добрались до космонавтов. Нашлись умники, которые заговорили о том, что полеты – это обычная работа, и весь героизм профессии канул в лету. Как-то легко свернули работу столы заказов – особенно в тот период, когда по стране сновал народ с талонами на различные виды продуктов питания и одежды. Дошел черед и до наград. Космонавты, представленные к званиям и орденам, месяцами ждали вызова в Кремль, порой уже совсем теряя надежду получить заслуженное. О дважды героях разговор вообще не велся. Это отпало как-то быстро и легко и уже гораздо позже было узаконено. Но вот с присвоением звания Героя решили мирно и спокойно. Эту процедуру оставили. Позже, уже после развала СССР, появились новые награды и слово «дважды» исчезло из представлений к наградам и наградных указов. Так что дважды Героев России пока нет.

И лишь два отечественных космонавта являются одновременно Героями Советского Союза и Героями Российской Федерации. Первый из них – Сергей Крикалев, рекордсмен по времени пребывания в космосе: 803 дня за 6 полетов. Героем Российской Федерации он стал, вернувшись на землю в 1992 году, уже после распада СССР – страны, из которой он отправился в космос. Крикалев награжден также орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени, орденом Почета, орденом Дружбы народов, орденом Ленина. Он является офицером ордена Почетного легиона, то есть кавалером высшей награды Франции, и награжден тремя медалями NASA (США) «За космический полет».

Завершив летно-космическую карьеру, Сергей Крикалев стал вице-президентом РКК «Энергия» (Ракетно-космическая корпорация). А когда Центр подготовки космонавтов им. Ю. А. Гагарина вышел из состава МО России и стал гражданским федеральным учреждением Роскосмоса, то он был назначен его первым гражданским руководителем. На его плечи легла нелегкая задача по реорганизации и модернизации известной всему миру Космической академии.

Вторым космонавтом, одновременно носящим звание Героя Советского Союза и Героя России, является Валерий Поляков. В 1994-1995 годах он совершил самый длительный полет в космос – 438 суток. Этот рекорд не побит до сих пор. Валерий Поляков также стал офицером ордена Почетного легиона и Героем Афганистана – он участвовал в совместном полете с афганским космонавтом.

У «звездного» штурвала

Первым начальником Центра подготовки космонавтов стал врач Карпов. Оно и понятно – для эксперимента в космосе отбирали здоровых летчиков, а к неизведанным испытаниям их готовили врачи. Они же в случае удачи должны были оценить состояние космонавта и дать рекомендации для дальнейших полетов... Потом, когда стало понятно, что человек будет продолжать осваивать космическое пространство, на смену врачу начальником назначили одного из летных генералов – Одинцова, сына известного военачальника Великой Отечественной войны. Он, однако, не смог проявить себя на этом участке. После его быстрого «ухода» руководителем стал генерал Кузнецов, имевший большой управленческий опыт и рьяно взявшийся за работу. Но и ему не повезло: последовала череда неудач, главной из которых стала гибель в авиакатастрофе Юрия Гагарина и Владимира Серегина. Были вскрыты серьезные упущения в организации летной работы космонавтов, что и послужило причиной его отставки...

На смену Кузнецову пришел генерал Г. Т. Береговой, бывший до этого заместителем начальника Центра. Выходец с Донбасса, он всю войну пролетал на штурмовиках, был удостоен звания Героя Советского Союза; затем в качестве испытателя «учил летать самолеты»... Вторую звезду героя Береговой получил за испытательный космический полет, последовавший сразу после гибели космонавта В. М. Комарова – вряд ли кто может сказать, что чувствовал Георгий Тимофеевич, отправляясь в тот полет... Память о нем до сих пор осталась в сердцах ветеранов пилотируемой космонавтики: генерал-лейтенант Береговой проявил себя и как умелый командир, и как хороший человек. Естественно, он был неординарным и не для всех удобным, но продержался на этой сложной должности более 15 лет и ушел в отставку по достижении предельного возраста. Это было как раз в момент очередных «великих реорганизаций» в Министерстве обороны и ВВС, на которые Центр «замыкался».

Заменил Берегового генерал В. А. Шаталов, бывший до этого помощником главкома ВВС по космосу. Эта должность была сокращена – и Владимиру Александровичу как опытному космонавту и управленцу федерального уровня предложили возглавить Центр подготовки. На высоком партийном и правительственном уровне ему была обещана всяческая поддержка, а также рекомендовано спланировать работу на период До 1995 года – с учетом возрастающего международного сотрудничества в космической сфере.

Шаталов сильно отличался от своего предшественника и характером, и стилем управления. Ленинградец, сын полка, закончивший летное училище и ставший отличным инструктором, он получил «боевое крещение» в качестве авиационного инспектора воздушной армии и считался настоящим военным интеллигентом. Его безупречное личное поведение – без всякого ухарства, какого-либо зазнайства – настраивало на определенный, спокойный лад в работе. Он смело брался за решение любых сложных задач и проблем, все чаще возникающих во взаимоотношениях военных космонавтов с руководством гражданских конструкторских бюро, особенно обострившихся в ту пору.

Владимир Александрович находил компромиссы и грамотно выстраивал рабочие процессы. Главным для него было – чтобы не страдала подготовка космонавтов. Хотя это весьма корректный человек, но он нередко с трудом удерживал себя от едких замечаний и сарказмов в адрес людей-флюгеров, подстраивающихся под мнения вышестоящих начальников. Именно по этой причине Шаталов и стал неудобен для нового руководителя Минобороны, который весьма некрасиво и просто уничижительно провел его увольнение в запас... Мне кажется, воистину черная отметина осталась в сердце этого порядочного человека, всего себя отдавшего служению Отечеству и космонавтике. Осенью 1991 года он оставил бразды правления одному из своих заместителей... А так как наиболее достойный претендент на эту руководящую должность – А. А. Леонов был уволен еще раньше, то стало ясно, что явных-то кандидатов на штурвал нет.

Тяжко перенес Владимир Александрович эту «нештатную ситуацию», но быстро собрался и принял правильное для себя решение – посвятить оставшееся, Богом отведенное время семье, здоровью и друзьям. Он умел и работать, и отдыхать. Самозабвенно взялся за строительство дачи-коттеджа и возвел этот важный объект, который теперь является немым укором всем новоявленным «правильным», но далеко не бескорыстным начальникам различных мастей. Все, проходящие мимо коттеджа Шаталова, уважительно рассказывают и показывают своим знакомым, что можно построить на честно заработанные деньги. Владимир Александрович принципиально не стал устраиваться на другие должности и не искал свое место в бизнесе. Он трудится на дачном участке, написал хорошую книгу упоминаний о ранее неизвестных перипетиях и интригах в космической среде.

Вместе с любимой супругой Музой Андреевной они умело организуют свой досуг и ведут довольно активный образ жизни. Три года назад он отпраздновал 80-летний юбилей. Как говорят – в полном здравии и трезвом уме. Его здоровью и состоянию души могут позавидовать многие космонавты и ветераны. По мнению одного из специалистов-медиков, Владимир Александрович содержит свою сердечно-сосудистую систему в состоянии, равнозначном сорокалетнему возрасту. Остальное можно заметить невооруженным взглядом. Стройный, подтянутый, энергичный и остроумный. Находясь на сцене Дома космонавтов в день своего юбилея, он был примером для подражания, всем своим видом говоря: «Вот так держать!» Кстати, вышедший поздравить его космонавт – лет на двадцать моложе Шаталова – выглядел рядом с поджарым генералом эдаким «колобком». Когда он стал говорить о том, что буквально во всем подражал Владимиру Александровичу и «впитывал» все, им произносимое, это вызвало невольный смех в зале. Шаталов быстро нашелся и, похлопав говорящего по брюшку, заявил: «Да я теперь вижу, как ты все впитывал!» Зал буквально взорвался смехом и аплодисментами – народ дал понять, что многие знают и помнят историю взаимоотношений этих людей и своеобразную роль «колобка» в судьбе В. А. Шаталова.

А ведь когда-то этот юркий парень попал, что называется в струю. Он дважды слетал – причем будучи в составе дублирующего экипажа. Но так случилось, что оба раза основные сошли с дистанции по субъективным причинам. Удача сопутствовала ему и в третий раз. Он уже занимал высокую руководящую должность, как вдруг возглавил один из международных экипажей в рамках программы «Интеркосмос». Сразу после этого полета он получил генеральское звание и «завязал» с дальнейшими полетами, хотя был еще достаточно молод. Ему больше нравилось общаться среди власть имущих, несмотря на то что в такой среде главным было умение «прогибаться».

В совершенстве овладев этим искусством, генерал выстраивал далеко идущие планы. Молодой, но искушенный, он хорошо понимал, что для реализации своих целей надо ловко работать локтями. И делал это, несмотря на то что именно старшим товарищам был обязан своим становлением и в отряде космонавтов, и в ЦПК. Хотя он был еще достаточно стыдливым, когда встал у штурвала.

Это и погубило его. Он расслабился и не заметил, как его место уже занял «дублер», который напрочь убрал из своей жизненной программы такие понятия, как совесть.

Но заветная цель уже достигнута, а необходимых качеств шкипера – нет. Да, то время было мутное. Перекинув все обязанности на заместителей, «дублер» наслаждался жизнью, наблюдая, что и среднее звено, как по цепной реакции, заражается откровенным «пофигизмом». Благо, время было такое, с девизом «Что не запрещено, то разрешено!», – искать причины неудач в себе никто не хотел. Все сваливали на внешние трудности и «наследство тоталитаризма».

Между тем «дублер», стоящий у штурвала, завел дружбу с зеленым змием и предавался иным утехам. Естественно, в такой ситуации у всех отношения с ним претерпели коренные изменения. Многие пытались урезонить его и тактично намекали о пагубности тех или иных поступков. Но бесполезно! Эти попытки успокаивали лишь на некоторое время, а затем следовали резкие срывы «с резьбы », повлиять на которые было уже невозможно.

Я, как и полагалось по должностным инструкциям, информировал о проблемах в ЦПК, не забывая при этом подсказать пути их решения. Порой мы не общались длительное время, а последующие потепления в отношениях длились недолго. Он понимал пагубность своих действий и вначале принимал план спасения и себя, и того дела, которому все мы служим, но через некоторое время делал все диаметрально противоположно. Кроме меня находились и смелые подчиненные, которые пытались вернуть «дублера» в круг интересов Центра, но они терпели поражение и, в конечном итоге, отказывались от дальнейших попыток. А нашего «героя» буквально несло... Связи из числа сильных мира сего стали потихоньку ослабевать, бизнесмены не видели в нем перспективы. Оставались соратники в различных армейский эшелонах, да и то, когда им нужен был «мальчик для щекотливых поручений».

Однажды, в один из нечастых периодов относительной трезвости, он стал жаловаться, что на него «вешают всех собак», наговаривают лишнее, и вообще хотелось бы, чтобы ему откровенно сказали обо всем, что творится вокруг него. Я предложил другой вариант, с которым он согласился. В результате через пару дней он получил объемный документ, где была изложена вся объективная информация о его проступках и проколах за последнее время. Там была информация, уже ставшая достоянием гласности, и та, о которой он сам хотел бы побыстрее забыть...

«Дублер-шкипер» долго читал документ и даже не пытался оспаривать изложенное. Он то краснел, то бледнел, то покрывался потом. Дочитав справку, стал таким тихим и покорным, что я наивно подумал: «Ну, наконец-то дошло! И есть надежда на возвращение к жизни!»...

К этому документу он отнесся как к официальной информации, расписался, поставил число и спросил: «А ты эту бумагу докладывал своим?» Я ответил, что подготовил ее для него, и предложил оставить ему второй, неподписанный вариант. Он быстро взял справку и спрятал в сейф, долго пребывал как бы в ступоре, но потом вдруг предложил «запить» этот вопрос коньячком и не возвращаться к нему, так как обещает сделать все, чтобы продолжения не было. В тот момент у меня все же зародилась слабая надежда, но я уже давно не был наивен и понимал, что вскоре все вернется на круги своя.

И действительно, вначале все шло правильно – даже его мудрая супруга при встрече со мной спросила: «Что ты с ним сделал? Он человеком стал!» Я не изображал кудесника и дал понять, что порой откровенная и задушевная беседа может многое изменить. Но, к сожалению, просветление длилось недолго. Один за другим последовали срывы, и я принял решение оставить тщетные попытки исправить ситуацию собственными силами. Уж коль человек считает себя «великим», то пусть им великие и занимаются. Тем более что он «засветился» в штабе ВВС в связи с нецелевым использованием самолетов. Его бизнес-проекты нанесли серьезный ущерб финансам Центра и поставили под сомнение все программы внешнеэкономической деятельности. Под серьезным давлением старших руководителей он принял решение уволить финансиста, который и взял на себя всю ответственность за имевшие место проколы. Такой ход позволил «шкиперу» избежать серьезного наказания... Однако эта ситуация еще более усугубила падение зарвавшегося «дублера». А тут еще накопились проблемы по ЖКХ. Из-за отсутствия горячей воды жители Бахчиванджи перекрыли дорогу в районе Леонихи, где как раз завершали строительство коттеджей начальники разных мастей. Вместо того чтобы выйти к людям и объяснить суть проблем, бедолага забаррикадировался в доме...

Но ему все же пришлось держать ответ перед ветеранами-космонавтами, которые длительное время раздраженно, но молча наблюдали за беспределом, творимым «дублером». И вот однажды, когда в актовом зале Центра подготовки поздравляли Льва Демина с юбилеем, он не выдержал и в резкой форме высказал все, что знал и думал. К Демину присоединились коллеги и буквально зажали «дублера» в рабочем кабинете.

С трудом отбившись от ветеранов, он клятвенно пообещал им исправиться. Затем срочно разыскал меня:

– Николай, ты показывал ту справку, где написано обо мне, Демину?

Я ответил отрицательно.

– Но откуда тогда Демин все узнал? – спросил он как бы самого себя.

– Ты сделал столько, что все твои проколы давно уже на слуху! – был мой ответ. – Поэтому Демин и взорвался!