Текст книги "Записки космического контрразведчика"

Автор книги: Николай Рыбкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

«Космическая бабушка»

На тему о возможных секс-отношениях между космонавтами разных полов существует множество фантазий и домыслов. При этом, кстати, нужно отметить, что еще ни разу мужчина и женщина не оставались на орбите один на один. Наверное, так и планировали, чтобы не возникало лишних вопросов. Но экипажей со многими мужчинами и одной женщиной было много...

Например, когда в полет отправилась наша отважная летчица-испытатель Светлана Савицкая, на станции находились сразу четверо мужчин. Не обошлось без юмора и на секс-тему. Ребята, пытаясь облегчить условия быта Светланы, выбрали ей самое удобное, с их точки зрения, место для сна и отдыха. Однако она, внимательно осмотревшись, обустроилась в другом укромном уголке. На вопрос командира Анатолия Березового: «Света, ну почему?», Савицкая шутя ответила: «А мне отсюда вас всех, орликов, хорошо видно! Вот так вот!»

Естественно, она даже и не думала о каких-либо приставаниях или намеках, но ответила, как ответила. И пусть думают, что угодно!

Рекордсменкой по длительности пребывания среди женщин на орбитальном комплексе «Мир» стала американка Шеннон Люсид. Причем задержалась она на орбите в силу объективных обстоятельств, связанных с техническими проблемами и затяжкой старта следующего космического корабля.

Люсид в то время было уже около 50 лет. Внешне симпатичная и по характеру доброжелательная, она искренне, буквально по-матерински относилась к двум нашим ребятам, летавшим с ней – Юрию Онуфриенко и Юрию Гидзенко. Многие на земле называли ее «космической бабушкой», и она, соответствуя этому прозвищу, буквально щебетала вокруг двух Юриев. Шутки по этому поводу отпускались из ЦУПа в Королеве и из Центра космической связи Хьюстона. Однако все было так доброжелательно и добродушно, что не давало каких-либо поводов подозревать кого-то в сексуальных отношениях.

Хотя некоторые, более опытные и циничные жиголо сомневались в дружбе между женщиной и мужчинами. Они утверждают, что именно в таком возрасте женщины идут абсолютно на все, чтобы почувствовать себя молодой, и их ничто не пугает – ни слухи, ни всякие пересуды-обсуждения. Главное, чтобы им было хорошо, а на остальное наплевать. Да и в сексе ведут себя так активно, что «молодежь и рядом не стояла». Они рассуждают так: «А вдруг ЭТО в последний раз?» Поэтому среди женщин такого возраста много искательниц приключений, о которых часто пишет пресса. Они ищут молодых парней и просто покупают себе любовь. Особенно активны в этом плане европейки и американки. В последнее время и наши знаменитости отметились в этом плане. Взять, например, наших известных певуний... А сколько просто богатеньких, но малоизвестных «бизнесвумен»?

Но вернемся к Шеннон Люсид. Все эти сексуального толка байки быстро иссякли. Она улетела на родину, отчиталась о полете и высказала мнение о том, что российский скафандр «Орлан» для выхода в открытый космос лучше и удобнее в работе, нежели американский. Такое сравнение не понравилось руководству НАСА, и через некоторое время она уже не работала в этой организации. Ну не любят американские начальники преклонения перед иностранной, тем более русской техникой. Они воспитаны так: американское – значит, лучшее. К сожалению, и у нас многие теперь считают так же, причем без достаточных оснований.

И только в Звездном городке во время прохода экскурсантов по коридорам, украшенным портретами экипажей, гиды, как правило, показывая на фото веселой Шеннон Люсид в окружении двух русских Юриев, говорят: «А это американская «космическая бабушка», которая искренне полюбила и русских парней, и нашу технику»...

Траурный День Космонавтики

12 апреля 2010 года... Так получилось, что впервые в истории космонавтики на этот праздничный день был назначен траур по случаю гибели под Смоленском президента Польши с

супругой и многих высокопоставленных польских чиновников. По ТВ говорят: «Проклятие Катыни...» Да, все они летели почтить память своих дедов и прадедов, расстрелянных в Катыни – и погибли сами. Там же, в мирное время.

Самое печальное во всей этой ситуации, что опять сыграл свою роковую роль пресловутый человеческий фактор. Лех Качинский как президент очень хотел и наверняка настаивал приземлить самолет именно под Смоленском – были у него на то политические причины и соответствующие амбиции. Польские пилоты, зная, что метеообстановка очень сложная, тем не менее делали попытку за попыткой, опасаясь президентского гнева, нареканий и последующих оргвыводов. Наши же руководители полетов не были достаточно настойчивы и категоричны, чтобы запретить посадку и отправить на запасной аэродром в Минск или Москву. Но туда не очень хотел лететь польский президент! Он же, по соображениям экономии или каким другим – нам не понятным, решил усадить в один самолет все высшее руководство. В общем, в данном случае, к сожалению, этот фактор можно назвать «суперчеловеческим», а итог – очень страшным.

Аксиома – каждый должен заниматься своим делом и не давить должностным авторитетом на специалистов, тем более на пилотов. Надо знать хотя бы авиаисторию, в которой записано много строк о глупых приказах, приведших к гибели эти приказы отдавших. Один из последних примеров – с известным властолюбивым губернатором А. И. Лебедем. На эту тему можно рассказывать и рассказывать...

Но почему я так подробно на ней остановился? В общем-то, не потому что день траура совпал с Днем космонавтики, а из-за того, что и в пилотируемой космонавтике – у наземных специалистов и руководителей – иногда возникает желание «порулить».

Но слава богу, что космонавтов серьезно готовят брать ответственность на себя, и в случае отказа автоматики переходить на ручной режим и действовать в соответствии с приобретенными навыками и сообразно обстановке, а не с порой неразумными, поступающими с земли «руководящими указаниями».

Уже стало постулатом: кто умеет брать ответственность на себя, кто уверен в себе и довел все действия до автоматизма, тот и выигрывает во всех случаях. Не только в приключенческих кинофильмах, но и в самой жизни.

Однако, что странно, именно таких и не любят. Да, эти люди выигрывают в борьбе с опасностью, остаются живы и спасают людей. Но такие моменты почему-то быстро забываются, зато большие начальники помнят то, что эти люди поступили вопреки их приказам или их воле. А впрочем, и пусть не любят! В такой ситуации главное для космонавта, летчика – проявить свою волю, профессионализм и спасти людей и технику.

Кстати, в кинофильмах часто используют такой трюк. Когда конкретный герой не желает выполнять дурацкие приказы своих начальников, он делает вид, что отказала связь. Скажу честно: мне известно немало примеров, когда реальные люди на борту космического корабля умышленно отключали связь, чтобы не слышать глупых указаний...

Медицинское вмешательство

В 1960-е – 1980-е годы телевидение часто давало репортажи из стран Латинской Америки, где набирало силу национально-освободительное движение и демонстранты все время скандировали слоган, который в переводе означал: «Если мы едины, мы непобедимы!»

Эти слова я часто вспоминал, когда приходилось наблюдать, как рушились надежды на достижение серьезных целей из-за пустячных, порой надуманных разногласий между хорошими, в принципе, людьми. Ведь еще восточные мудрецы утверждали, что если все проблемы взять за сто процентов, то десять из них вообще не решаемы, а девяносто – надуманы. Но именно неумение прийти к согласию и объединить все усилия и порождает эти девяносто.

О чем это я? Да все о том же. Как известно, в любой творческой среде – артистической, писательской и так далее – в том числе и в спортивной, где людям постоянно приходится соревноваться, дух соперничества зачастую перерастает в состояние неприязни к «коллеге по цеху». Не избежали этого, к сожалению, и космонавты. Как только их известность перешагнула рубежи страны, появились признаки легких, а иногда и хронических «заболеваний».

«Звездность». Мне частенько приходилось слышать незаслуженные упреки и критику одних в адрес других, что мешало восприятию космонавтов как коллектива единомышленников. До сих пор считаю, что во многом в этом виноваты и личные особенности каждого, но в еще большей степени – люди, занятые психологией взаимоотношений, и руководители различных рангов.

Когда в полеты пошли не одиночки, а экипажи, часто звучал такой термин, как психологическая совместимость. Да, вначале членов экипажей тщательно тестировали и высказывали им дельные рекомендации, но постепенно, как это у нас бывает, все-таки стали назначать по иным, зачастую многим непонятным критериям. И люди демонстрировали «слаженность экипажа» прежде всего потому, что очень хотели слетать. Для каждого стояла одна сверхзадача: стать космонавтом, потому что это была мечта всей жизни. На практике получалось, что в полете люди просто «терпели» друг друга, а после полета старались не встречаться либо вообще избегали друг друга. Да, бывало и такое. Так что какое уж там единство – к тому же если впереди заманчиво маячили высокие должности и надо было быть готовым поработать локтями. И работали. По этой причине, как я считаю, не дали возможности реализовать себя в полной мере космонавту, руководителю и специалисту высочайшего класса Алексею Архиповичу Леонову.

Затем путем обманов, уловок и маленьких подлостей «ушли» В. А. Шаталова, который, обладая большим управленческим опытом и влиянием в научной и армейской среде, смог бы удержать Центр от скатывания в аутсайдеры в сложные 1990-е годы.

Эта тема нуждается в дополнительном исследовании, но, как говорится, время еще не пришло, и оценки мои могут быть несколько субъективными...

Итак, теперь к поучительной истории... 1990-е годы, в Звездный городок с визитом ожидали президента братской Белоруссии Александра Лукашенко, которого уже тогда все звали «Батькой». Петр Ильич Климук, бывший в ту пору начальником Центра подготовки, готовил для земляков небывало обширную программу. Чего только ради «Батьки» не делали! И в скафандры его одевали, и в кораблях фотографировали, и даже подготовили к работе центрифугу, но покрутиться «Батька» скромно доверил своему управделами – сам не стал. А вот на застолье он проявил себя величаво и не торопился, хотя где-то в Москве его ждали по серьезным делам. Ему хотелось общаться с космонавтами, и уже было собравшись на выход, он вдруг решительным движением снял пиджак и повесил его на спинку своего стула. Этакий хозяйственный жест!

По словам «батькиной» охраны, это действо означало, что уезжать никто не собирается и процесс общения затянется надолго. Поднимались разные темы, рассказывались анекдоты, в общем, было весело. Ближе к полночи «Батьку» проводили и, по традиции, решили зайти в «Ореховый зал» для подведения итогов и закрепления всего процесса рюмкой.

Вот тут-то и началось! Не помню, но догадываюсь, с чьей подачи стали обсуждать не пришедшего на встречу космонавта Алексея Архиповича Леонова. Разговор в состоянии «усталости» от встречи приобретал уже некорректные формы, и самым мягким выражением в адрес «виновника» было: «Ах, этот рыжий...»

И тогда вдруг присутствовавший на встрече отставной медицинский генерал и прекрасный хирург Юлий Шапошников, которого все считали суперинтеллигентным человеком и тихоней, якобы уступавшим семейное лидерство своей именитой супруге Валентине Терешковой, тихо произнес: «Дорогие товарищи!» И что странно, его как-то сразу услышали. «Если бы мне кто-либо рассказал о вашем «базаре», я бы не поверил. Но поскольку слышу сам, хочу спросить: вам не стыдно? Имена многих из вас записаны в Большую энциклопедию, где также описаны ваши заслуги перед народом и государством. Так будьте же достойны тех слов! Я тоже знаю Алексея Архиповича, и если бы он присутствовал здесь, то вы могли бы в глаза высказать ему все претензии. Но его нет, а вы его хаете. Это просто неприлично!» Все слушали его простые слова, как провинившиеся школьники, и было заметно, что им стало стыдно и ясно, что генерал Шапошников и здесь, и дома авторитет непререкаемый.

Давайте будем объединять усилия: «Если мы едины, мы непобедимы!» – это не только в Латинской Америке.

О тех, кого помню и люблю. «Опять без очереди хочешь?»

Георгий Тимофеевич Береговой был неплохим рассказчиком, любил острые и сочные анекдоты, частенько мог блеснуть и смешной байкой или былиной. В частности, он любил рассказывать эпизод, как однажды старшие товарищи поставили его на место.

После войны командование ВВС решило подучить летчиков Героев Советского Союза, получивших звание и боевой опыт, но запустивших теорию. Решение было принято, и герои большими группами проходили обучение на академических курсах в Монино, где ныне Академия им. Ю. А. Гагарина. Однажды Георгий Тимофеевич, прослушав курс лекций, возвращался на станцию Чкаловская, где проходил службу в летно-испытательном центре. Время до прихода электрички было, и он решил зайти в «шайбу», как называли деревянные пивнушки на станциях.

В полутемном помещении было сильно накурено и толпилось много народу. Герои Советского Союза имели право на обслуживание без очереди, и Береговой двинулся к прилавку, зажимая в кулаке бумажные рубли. Но только он попытался протянуть деньги продавщице, как очередь зароптала и его резко дернули за плечо. Когда Береговой повернулся, то все вопросительно загомонили: «Мужик, ты чего?»

Он не стал что-либо долго объяснять и легким движением руки распахнул летную куртку так, чтобы была видна звезда героя. Положивший руку на плечо мужчина показал Береговому направление в конец очереди, добавив: «Слышь, парень, дуй туда!», и тоже расстегнул свою куртку, под которой сверкали две Золотые Звезды.

Это был Александр Николаевич Ефимов, впоследствии длительное время курировавший ЦПК им. Ю. А. Гагарина по линии ВВС и завершивший службу в должности главкома Военно-воздушных сил СССР и звании маршала авиации.

Иногда во время дружеских встреч он брал Берегового под локоть и обращался со словами типа: «Ну что ты, Жора, опять без очереди хочешь?»

Георгий Тимофеевич не обижался и повторял уже известную историю для тех, кто ее еще не слышал. Ну а любое выступление-тост при застолье он завершал демонстрацией того, как должны выпивать рюмку лихие авиаторы-гусары. Налитую до краев посудину он ставил на тыльную сторону вытянутой руки, подносил к губам и выпивал залпом, не проронив ни капли.

Жизнелюб

Думаю, сегодня об этом уже можно рассказать: прошло много лет, главного героя этих «историй» давно нет в живых, да и сам мой рассказ, думаю, вызовет у читателя гораздо больше положительных, нежели отрицательных эмоций.

Несмотря на то что ко времени нашего знакомства дважды Герою Советского Союза генерал-лейтенанту авиации Георгию Тимофеевичу было около 60-ти, он был мужчиной крепкой стати. На него обращали внимание дамы и бальзаковского возраста, и значительно старше. Да что говорить, как-то озорно на него поглядывали и некоторые совсем юные особы, которые по его протекции попадали на работу в штабные отделы Центра подготовки. В общем, как говорится, большим жизнелюбом был командир, но что интересно – его за это практически никто не осуждал.

Старшее поколение и ровесники на вопрос: «Что с этим делать?», отвечали известной фразой: «Завидовать!» Те, кто помоложе, говорили так: «Он, как летчик-истребитель, – если зайдет противнику в хвост, то непременно собьет, если на хорошую женщину взгляд бросит, сделает то же». Как говорил в ту пору один из старых политработников: «Гарнизонный принцип – не гуляй, где живешь, – соблюдается, семьи из-за него не рушатся, женщины не обижаются!»

Естественно, хотя это и не было направлением деятельности Особого отдела, я знал многое из «амурных дел» Берегового, а он, как старый служака, знавший еще с военной поры, что такое Смерш, частенько сам заводил разговор на эту тему. Эдак лукаво поглядывая из-под густых бровей, он успокаивающе говорил: «Раньше я был молодой и красивый, сейчас же только красивый!»

Естественно, как опытный человек он понимал, что о нем не только шепчутся, но и говорят. Поэтому иногда задавал вопрос напрямую: «Антоша, что там обо мне судачат?»

Я отвечал, что если буду говорить, то только правду и без полутонов. «Говори», – соглашался он, и мы долго обсуждали все его «поведенческие» проблемы, а также реакцию подчиненных на те или иные принятые им решения. Он, конечно, что-то оспаривал, но надо отдать ему должное – правильно реагировал на представляемую информацию, в том числе и лично о нем. И только однажды он принял резкое решение в отношении одного из офицеров, допустившего серьезные предпосылки к разглашению совершенно секретных сведений, и отправил того служить на Дальний Восток. Правда, через два года он, по моей же рекомендации, способствовал возвращению этого офицера, но уже в Академию им. Ю. А. Гагарина.

Когда я писал эти строки, по телевизору шла передача о народном артисте СССР Владиславе Ивановиче Стржельчике, который родился, как и Г. Т. Береговой в 1921 году и ушел из жизни также в 1995-м. Так вот, о нем не только все актрисы, но и его жена говорили как о человеке, который «не пропускал ни одной юбки », но при нем любая женщина чувствовала себя красавицей. Жена добавляла, что о нем ходило много слухов, и она ему иногда говорила: «Ну, раз есть другая, уходи!» Он отвечал, что все это чепуха и любит он ее одну. «Да, несмотря на романы на стороне, – соглашались актрисы, – он уходил домой к одной-единственной и только ей уносил все цветы». Кажется, что таким мужчинам женщины прощают все... Именно таким был и Георгий Тимофеевич.

...Пословица гласит: «Седина в бороду, бес в ребро». «Женские истории» Берегового повторялись, о них говорили все громче... Однако окончательную точку в «женском вопросе» поставила одна экзальтированная, кстати, замужняя дама с шикарным бюстом, явно интересовавшая Берегового. Неведомо как она побудила командира на участие в решении своей жилищной проблемы, и когда решение это начало откладываться, стала все более настойчиво требовать от него конкретного результата. Дело дошло до прямого шантажа со сценами обмороков в кабинете и приемной. Вот тут-то слухи дошли до высшего командования, которое, недолго раздумывая, и приняло решение проводить Берегового на пенсию со всеми почестями, тем более что в ВВС вновь начались оргштатные изменения. Сказано – сделано. Командиром стал генерал-лейтенант Владимир Александрович Шаталов, который до этого был помощником главкома ВВС и отлично знал все космические тонкости. Он был руководителем другого, более мягкого стиля, но не менее требователен и более хозяйственен...

Береговой ушел и попытался найти себя в общественно-политической деятельности и зарождавшейся коммерции. Его часто использовали в качестве «свадебного генерала», и многие чиновники решали за спиной свои делишки, не всегда при этом поступая благородно со стареющим дважды героем.

Годы брали свое, а он не мог мириться с теми болячками, которые свойственны возрасту. Ему претила перспектива принимать таблетки, и ко всем проблемам он подходил радикально. Заболело сердце – и он уже ищет врачей, которые бы могли «отремонтировать мотор». Ему казалось, что «ремонт» – это новая жизнь...

Но несмотря ни на что, Георгий Тимофеевич оставался донжуаном. Как-то его супруга, статная, красивая женщина Л. М., бывший учитель истории, напоминающая Людмилу Зыкину, искала своего «Жору-пенсионера» и забеспокоилась. Нигде не обнаружив его следов, она двинулась в гараж, который был красиво обустроен и годился для дружеских встреч. Л. М. подошла к воротам гаража и, услышав, что оттуда доносятся не только мужские голоса, стала настойчиво стучать. Казалось бы, выхода нет, но ветеран принял мудрое решение. Уважительно обращаясь к жене, он сказал примерно следующее: «Л., ведь ты же умная женщина! Не надо шуметь и вызывать милицию, иди домой и я сейчас приду и все тебе объясню».

Инцидент был исчерпан. Жена поступила мудро и в который раз поверила ему, что в гараже был его друг с женщиной, а он лишь предоставил им возможность пообщаться.

Шел 1995 год и страна готовилась к празднованию 50-й годовщины Великой Победы советского народа во Второй мировой войне. Новые руководители Центра при активной поддержке фонда военной контрразведки организовали шикарный праздник, где главным фронтовиком был Георгий Тимофеевич Береговой. Он славно себя чувствовал и достойно веселился, традиционно завершая торжество рюмкой на вытянутой руке. Тогда же он объявил, что в июне-июле ложится на операцию, где ему «подремонтируют» сердце. Это была последняя радостная встреча, далее были траурные. Во время операции оторвался тромбик, и командир «ушел». Его похоронили на Новодевичьем кладбище.

Через несколько лет к нему «пришла» и разлюбезная его Л. М., сердце которой остановилось на Аллее космонавтов Звездного городка...