Текст книги "Тёмная сторона бизнеса (СИ)"

Автор книги: Николай Мохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

На даче меня поджидала сестра с мужем.

– Дима, смотри, а Коля-то пьяный, – отметила Катя. Её муж этим очень заинтересовался и предложил сыграть в коробок. Суть игры заставить коробок от спичек приземлиться на самую короткую сторону – за это полагается больше всего очков. Я с треском проиграл и теперь должен был снять коробок с носа. Мне весело и тепло. Только блевать хочется…

Счастливый и облёванный я засыпаю под разговоры сестры с мужем.

***

Военный совет мы держали на втором этаже. Втроём. Я, Катя и мама Кости. Наша цель – поймать и обезвредить крысу Вику с её детьми. Я боялся за миссию после слов тёти Иры:

– Крысы? Да, я имею с ними дело. Нет-нет. Я к ним не подойду. Они кусаются, – Ира была генетиком или биологом. Поэтому запытала не одну родственницу Вики. И сейчас, видимо, опасалась, что Вика отомстит за весь свой род.

Поэтому была настороже и даже подниматься на второй этаж не хотела. А помощь её была очень нужна. Ведь мама заявила, что не отпустит нас к родственникам в Карск, пока мы не избавимся от Вики. Пришлось напрячься.

– А если мы вашего кота одолжим? – у бабушки Кости был шикарный огромный котяра. Гоша. Дымчатый и меланхоличный. Он любил прятаться в укропе и захаживать к нам в гости.

– Мама не даст, да и он вам не поможет. Он вообще её может испугаться, – Ира была настроена скептически.

– Хорошо, а что, если налить немного пива крысе? Ей вроде нравилось. Она пила.

– О, крысы легко становятся алкоголиками. Если она один раз выпила, то её точно можно выманить на спирт или водку, – сделала заключение Ира.

Выслушав мнение эксперта, мы с Катей пошли готовиться к охоте. А именно: смачивать бинт в водке. Дело в том, что Вика ушла в подполье. Спряталась между полом второго этажа и потолком соответственно первого. На втором этаже лежал старый паркет, который я ещё в детстве вместе с братом и отцом прибивал гвоздями. Но рядом со стенкой была щель, которой и воспользовалась Вика. И теперь в эту щель мы и засунули приманку.

Ира смотрела с опаской на нашу охоту. На всякий случай она отошла в дальний угол и схватила подушку. Видимо, немало Викиных подруг она отправила на тот свет из своей немецкой лаборатории.

Крысы оказались настоящими алкоголиками. Забыв о подстерегающей опасности, они шли за бухлом. И попадали в нашу ловушку. Ну вот. Последний Викин крысёнок оказался в клетке.

– И куда вы их теперь? – спросила Ира.

– Я хочу выпустить их на свободу. Отвезём на помойку, – сказала Катя. Честно говоря, у меня были некоторые сомнения в том, сколько часов проживут белые крысята из зоомагазина на помойке. Но я не стал делиться этими мыслями с сестрой. Получал садистское удовольствие от картинок, которые рисовало моё воображение: вот большая серая тварь хватает за ухо Вику...

***

До Карска тысяча километров. Чтобы оказаться там к вечеру, мы выезжаем ранним утром. Машина везёт меня подальше от Саши. Мне хочется выдрать её образ из своей головы. Забыть. И с каждым километром мне становится чуть-чуть полегче. Впереди – настоящие каникулы у наших друзей.

В Карске живут родители Катиного мужа. Дима очень спокойный неторопливый лысый мужчина. Спокоен он, потому что он глуховат – служил танкистом – и не слышит весь бред моей сестры. Нетороплив из-за отсутствия зубов – их попортил тоже во время службы – а быстро есть теперь не может. Поэтому может подолгу сидеть на кухне.

Дима оказался спасением для моей сестры. Деус экс махина. Первый муж-алкоголик оставил ей ребёнка и отправился искать золото на север. В результате целый год сестра жила с родителями. Атмосфера накалялась. И вот. Она нашла своего спасителя. Конечно же, были некоторые вопросы относительно характеристик будущего мужа. Эти характеристики сестра решила не скрывать, а обсудить с подругой в троллейбусе. У сестры дар рассказчика и громкий голос, поэтому все пассажиры слушали описание с большим любопытством. Наконец, Катя сказала:

– Ой, да чего я тебе его расписываю. Посмотри – вон он там стоит, – Дима тоже заметил Катю в троллейбусе. Снял шапку-ушанку, начал махать ей и бежать вслед за своей будущей женой.

Пассажиры прильнули к окошку. Им тоже хотелось посмотреть на кавалера моей сестры. В конце концов произошло знакомство с родителями. Отец заперся с Димой на кухне пить водку из сапожков. Это такие хрустальные рюмки в виде сапог. Время от времени заходила мама, чтобы их покормить. Наконец довольный и слегка пошатывающийся будущий зять покинул дом своей невесты. Батя уселся на кухне и налил себе ещё пятьдесят грамм в сапожок. Закурил сигаретку. И выдал тост:

– Не повезло мужику! – отец хорошо знал истеричный характер своей дочери. Но недооценивал Димину глухоту.

Теперь мы едем на пятёрке, что осталась от бати, в Карск. Помимо Диминых родителей, там живут ещё наши друзья. У них-то я и буду тусить. И мне будет чертовски весело. В отличие от сестры, которой придётся терпеть свекровь.

Наши карские друзья появились благодаря моему брату. Вернее, его подруге. Мой брат – художник. Десять лет он, запершись у себя в квартире, только и делал, что рисовал. Весь свой скудный заработок от продажи картин он тратил на гречку, краски и книжки Кастанеды. Отец бесился. Он хотел внуков, и чтобы его сын зарабатывал. После смерти бати Леше пришлось добывать деньги на нелюбимой работе. Так что отчасти отцовская мечта сбылась…

У брата была неугомонная подруга ещё по художественному училищу. Десять лет назад она уехала в Карск: там был какой-то художественный ВУЗ. Оттуда же к нам на голову и свалились её сокурсники и сокурсницы. Эта странная компания из трёх человек. Неторопливая и очень спокойная Ира была настоящим художником. Она почти незаметна и почти не говорит. Её муж – Андрей. Скульптор и чемпион по ломанью позвоночника. В смысле – себе. Он его умудрился сломать раз семь. У Иры с Андреем я и должен остановиться.

Их квартира напоминала мастерскую. В ней практически ничего не было. Матрасы, стопки книг перевязаны бечёвкой. Романтика этой бедности долго меня не отпускала. По утрам мы с Андреем врубаем его старенькую, но верную аудиосистему. Огромные колонки. Шипение кассеты, а потом. Ник Кейв, Цой...

Андрей отучился в Питере на скульптора в конце восьмидесятых. И с удовольствием остался в том времени. У него косуха, берцы. Он может часами травить байки о Том Питере. Тогда ты просто так не мог надеть напульсники, а если уж они блестели на твоей руке, то толпа товарищей останавливала и требовала назвать сотню-другую названий групп. Хэви-металл. Естественно не русских. Не назовёшь – получишь пизды. Романтика.

Спустя год тихая и спокойная Ира решит найти себе «настоящего мужика», и пьяный Андрей будет бегать за ней и любовником с топором по огромной мастерской, которую Ире наконец-то выделят. Но я приехал не из-за них. Я приехал из-за Оли. У Оли есть муж, ребёнок и ей под тридцатник. Выглядит она на восемнадцать. Её мёртвый брат был карским бандитом и боксёром. Он научил Олю бить. Что она и продемонстрировала у нас на даче. Однажды утром она отправилась загорать на пляж. Молодое разгорячённое на солнце тело привлекло внимание деревенских браконьеров, которые возвращались с рыбалки. Их предводитель – дядя Коля – худой, потрепанный пьянками чувак, не смог пройти мимо такой рыбы.

– Я – дядя Коля, – гордо представился рыбак. – А как тебя зовут?

– Дядя Коля, отойди, ты мне солнце загораживаешь, – ответила Оля.

– Ты такая красивая девушка, пойдём с нами.

– Дядя Коля, отойди, а то встану и ударю.

– Ты что, красавица. Хочешь рыбки?

– Дядя Коля, я ведь правда ударю.

– Ты мне очень нравишься. Я тебе кое-что покажу.

Оля встала, обнажила перед рыбаками свою грудь – загорала без лифчика, потянулась… И нанесла удар. Брат бы ей гордился. Дядя Коля упал.

– Я же предупреждала, дядя Коля. Шёл бы ты… – спокойно сказала Оля и улеглась дальше загорать. День был жаркий. Рыбаки ретировались, забрав своего павшего коллегу.

С тех пор деревенские обходили Олю стороной. Мы же с ней сблизились. Она учила меня делать массаж – в качестве тренажёра использовалось её тело. Также она учила меня целоваться – сочувствовала моему пиздостраданию по Саше и не хотела, чтобы её ученик опозорился. В Карске я намеревался сдать выпускные экзамены. Проблема была в том, что Оля не могла найти подходящего места, чтобы их принять.

Зачёты – ладно. Мы ездили с ней в троллейбусах.

– Ты умна, а я идиот, и неважно, кто из нас раздаёт, даже если мне повезёт и в моей руке будет туз, в твоей будет Джокер, – напевал я песню «Крематория».

– Откуда ты знаешь так много старых песен, – расчувствовалась Оля. И мы сосались.

Нас сблизил русский рок. Но две вещи слегка мешали. Первое – Олины переживания по поводу нашей разницы в возрасте. Второе – отсутствие места для спаривания. Помноженные друг на друга, эти факторы приводили к моему помешательству. Из-за постоянной сдачи и пересдачи зачётов мой хуй стоял 24 часа в сутки. В конце концов это привело к очень неприятным для меня последствиям.

Пьянка была на даче родителей Катиного мужа. Хотя дачей я это не мог назвать. Слишком близко к городу. И речки рядом нет. Так, деревянные хибары. Однако это было неплохое место для бухаловки. Собралась вся наша художественная тусовка, к ней примкнули Димины друзья-геологи. И понеслось. В конце концов мы с Олей заснули на веранде. Утром меня ждал неприятный сюрприз. Мой член опух. Во всяком случае, его верхняя половина, которая не вместилась в плавки. Половину члена прижала жёсткая резинка.

Я смотрел на него и с ужасом вспоминал всё, что знал про гангрену. И другие малоприятные штуки. Кошмар был в том, что на следующий день нам надо было лезть на гору.

***

В Карске есть целый заповедник. Называется – «Бойцы». Это собрание огромных камней и скал. На камни и скалы надо залазить. Хоть и невысоко, а народ бьётся постоянно. Как всегда, бьются либо профи, либо совсем раздолбаи. Профи – потому что хотят выпендриться. Раздолбаи – по понятным причинам. Выживает середнячок. Наша компания в сопровождении какого-то опытного бойцелаза отправилась покорять вершины.

Первой вершиной был «Мамонт». Огромный валун, на который требовалось залезть, чтобы перейти к первому бойцу. Эту вершину мы взяли быстро. А вот когда я увидел первый боец, то слегка ошалел. Наш проводник кормил фактами: 87 метров в высоту, 660 в периметре, 584 метра над Ахтарой… Я сказал просто: огромная хуйня. Пирамида, блядь...

Мы полезли. На половине пути я забыл об опухшем члене. И меня уже не возбуждала Оля. И вообще горы как-то резко избавляли от пиздострадания. Надо было цепляться, подтягиваться или просто идти по склону. Кеды предательски скользили. Сестра сняла свои кроссовки – босиком легче забираться. Я с завистью смотрел на опытных столбистов – они верёвочкой обвязывали вокруг ступни галоши, обеспечивая себе идеальное сцепление.

Ближе к вершине мысли были только об одном: ещё же спускаться. А ведь пиздец как страшно. Я выбрался на какой-то склон и задумался. А может спускаться не сегодня. Может тут заночевать?

– А чего тут бояться. Бояться тут нечего. Видишь, люди вокруг, тоже лезут, – огромный под два метра дядя говорил это своему сынишке. Сынишка сидел у него на шее, крепко уцепившись ногами за своего отца.

Вот ведь, блин, – подумал я. Стало как-то стыдно за свой страх... Мы добрались до вершины. Проводник показал нам скамейку влюблённых. Можно присесть, а под ногами сто метров вниз. Взглянув на это произведение природы, я решил что ни в кого не влюблён.

Движение вниз – несколько часов мутного коктейля из страха и усталости. В конце концов мои ноги коснулись земли. Мы прошли несколько сот метров от столба и с удовольствием упали на землю. Катя протянула бутылку коньяка. Я сделал большой глоток. Потом уединился и потрогал член. Нет, гангрены всё-таки не будет.

На следующий день, без гангрены, но ещё с лёгкими опасениями за своё хозяйство, я собирался в дорогу. Из Карска мы уезжали ранним утром. Дима лихо вёл машину по пустому городу. А я так и не сдал своего выпускного экзамена. Я тосковал. По Саше, по нетрахнутой Оле, по кусачей крысе Вике. И вообще по лету.

***

«После красно-жёлтых дней. Начнётся и кончится зима», – сказал вечно живой Цой в своем посмертном альбоме – и оказался прав.

Подружка Аня появилась у меня в гостях весной. Не одна. Она привела Кристину. Они мимо проходили. Я сразу же засуетился. Мама куда-то ушла. Мы были втроём. Душа требовала праздника, и я побежал в киоск. Пить мы уже умели. Любую дрянь.

Заев пиво кириешками, мы с волнением уставились друг на друга. Я рассказал уже с десятка два анекдотов и баек. Повисла пауза.

– О, давайте в бутылочку сыграем, – Аня раскраснелась от алкоголя. Ей требовался экшн.

Пустая пластиковая бутылка крутится так себе. Мы неловко целовались с Аней. Ещё один оборот – и тут я вспомнил Олины уроки. Мы целовались с Кристиной. Долго. С языком. Оторвались друг от друга. Тишина.

– Я хочу покурить, – Аня с Кристиной вышли посмолить на балкон. Я немного пошатался по квартире, потом присоединился. Кристина вышла.

– Ты ей очень нравишься, – решила вразумить меня Аня. Так мы начали встречаться с её подружкой.

Кристина как-то размазалась по всему городу. Она жила то у тёти в центре, то у бабушки на окраине в массиве многоэтажек, издали напоминавших кладбище, то у мамы на другом берегу. И постоянно перемещалась из одной точки в другую. Мне нравилась в ней прежде всего та лёгкость, с которой она оказалась в моих руках. Ведь самые любимые подарки судьбы – это те, которые ты явно не заслуживаешь. У неё – стильные очки, мобильный телефон, высокий рост, красивая задница и грудь, дорогие сигареты. «Парламент». У меня? Что там есть у латыша? Только хуй, да ещё душа. Весна и безденежье располагали к прогулкам. Вот мы и гуляли. И целовались.

Наш телефон стоял на кухне. Я усаживался на пол, рядом гудел холодильник и мы пиздели. Прочитанная после смерти отца книжка анекдотов позволяла мне поддерживать разговор бесконечно. Временами мы запирались в моей комнате. Неловкий петтинг. Я его сам прерывал. Мозг в очередной раз побеждал хуй. Кристина была на год младше и мне казалось, что трахать её неправильно. Вроде как я пользуюсь её возрастом. И над этой дилеммой я ломал голову ночами. Хуй требовал своё.

Наши развлечения: долгие прогулки, долгие поцелуи, просмотры фильмов на видике и игра в карты на раздевание… Все эти развлечения не приводили к главному. К тому же хотелось чего-то громкого. Мне всё время казалось, что рядом проходит большая взрослая громкая жизнь. А я её пропускаю. В конце концов я сделал предложение:

– Едем на дачу, там очень здорово. Я обожаю свою дачу, – уломать Кристину оказалось легко. К тому же на майские на дачу собиралась и Аня.

Мы сидели в автобусе, который мог бы много рассказать о временах СССР. И точно – ничего хорошего. Я протянул наушник, вроде как в меню указана романтика – слушаем музыку.

«Ты была одна, в доме тишина, не работал даже телефон», – кричала в ухо «Агата Кристи». Кристина молчала. Я подпевал.

«Я пришёл с войны, я лишился сил, я загнал коня. Поцелуй меня и обними, и не гадай о том, кто я… Я тебя люблю за то, что я люблю тебя. Я тебя люблю за то, что ты не любишь меня».

Автобус добрался до пыльной деревенской остановки. Мы вышли.

– Тут далеко?

– Нет, – соврал я. Пиздохать до дачи минут сорок. Но я надеялся, что моя компания и красота природы её отвлечёт. Однако расчёты оказались неверны. Мы слишком напряжены. В молчании топаем мимо озера, местной школы, чужих дач. Молчим.

Оживляется Кристина только, когда мы наконец-то встречаем Аню.

– Тут ещё Рыба с Витей. Они предлагают сегодня посидеть и выпить пива, – радуется подружка. Я в лёгком замешательстве. Мои финансы выпотрошила поездка. Всё-таки билеты на автобус, туда-обратно. Но кое-что на пьянку остаётся. Немного. Я мысленно пересчитываю свои копейки.

Встреча с Рыбой расслабляет меня. Деньги не нужны. Рыба решил выбраться из-под родительского гнёта и устроиться на работу. Торговать лёгкими наркотиками.

– Вот, посмотри, какую я себе олимпийку взял. Шесть тысяч. Фирменная, – хвастается Рыба своими успехами на работе. Даже странно, что через десять лет этот весёлый парень женится на Ане, будет жить с ней и у её крайне занудной бабушки, а работать то ли менеджером, то ли ещё кем-то унылым.

Однако сегодня мы пьём. И курим. Что характерно, не траву – Рыба считает, что настоящий профессионал не должен употреблять. Его вечный друг Витя никуда работать не собирается. На родительской шее ему тепло и уютно. Он заканчивает первый курс университета. И на ближайшие четыре года обеспечен карманными деньгами от мамы с папой.

В этой дорогой компании я чувствую себя нищим. Мне за подвиг купить Кристине пачку «Парламента» или бутылку «Миллера». Приходится отказывать себе и в сигаретах, и в пиве. Для самой Кристины, как и для парней, такой проблемы не существует: пошёл да и купил. Делов-то. Это лёгкое отношение к тратам втаптывает моё эго в грязь. Мои одноклассники не мечтают о новом телефоне, потому что у них и старого-то нет. А тут говорят:

– Да, телефон надо поменять. А то он уже старенький.

– А ты какой хочешь?

Я молчу. Кристина увлечена разговором с Толстым, и это меня бесит. Волна ненависти. И ведь ещё и предъявить ничего не могу. Они просто общаются. Нашли друг друга.

– Коля, проводи меня до дач. Мне надо сказать, что я ещё погуляю, – решительно говорит Аня. По дороге она выговаривает мне:

– Не плетись за ней. Ты за ней сейчас плетёшься. Покажи характер: она пошла с этим Витей, а ты плюнь на неё.

Осознавая всю правоту Аниных слов, вернувшись, я всё равно плетусь. Глупость какая-то, вроде мы вместе с ней. Формально. Вот. Даже обнимаемся и целуемся. Но я понимаю, что ей ближе этот Витя. Я пытаюсь как-то и что-то ей сказать. Даже тон у меня раздражённо-командирский:

– Слушай, мы сюда приехали вместе. И уехать должны тоже вместе, – выдаю я странную фразу.

– Конечно, с тобой. Конечно, вместе, – Кристина выглядит очень искренне. Вроде как ничего не происходит.

– А вы когда уезжаете? – подходит Витя.

– Завтра.

– О, так вы с нами можете уехать!

– Спасибо, мы на автобусе.

– А чего вам на автобусе трястись?

– Как Коля скажет, так и сделаем, – дипломатично отвечает Кристина.

– Я подумаю. Мы уже домой пойдём, – веду Кристину за собой по ночи на дачу. Злость, обида, ревность. Прихожу к парадоксальному выводу: трахать её не надо. И не трахаю. Утром на волне похуизма и равнодушия выдаю:

– Поехали в город с Витей.

И мы едем с Витей. У его родаков микроавтобус. Кристина сидит рядом с ним и слушает музыку. Какая-то электроника. Я со своим русским роком сам себе напоминаю бомжа, которого пригласили на пирушку.

С Кристиной я расстаюсь уже в троллейбусе, на котором мы ехали до дома.

– Ты ему нравишься. Он тебе нравится. Давай не будем ломать комедию, – выдавливаю я и из себя и выхожу на остановке.

Придя домой, я набухиваюсь с сестрой и её друзьями какого-то вина. Мы идём купаться на радиоактивное озеро. Или что-то такое. Получается громко. Прямо как хотел. Вот она – настоящая жизнь. Настоящие страдания. Чувствую себя очень взрослым.

***

Это лето я не проведу на даче. Буду работать. Мне нравилась свобода, с которой распоряжался деньгами Рыба. В наркоторговцы записывать не хотелось, поэтому устроился в киоск.

– Тут как в аптеке, – объясняет мой сменщик Женя. – Все подходят и просят глюкозу.

Глюкоза – сверхновая поп-звёздочка. Кажется, нравилась Кристине... Каждый день в киоск приезжает владелец и отдаёт мне мою десятину с продаж. Каждую ночь я возвращаюсь с  ухлой пачкой денег. Сил мало на что хватает. Пока не появляется карская Оля. Она взяла ребёнка и приехала к нам на лето, на дачу. Я мужественно глотаю городскую пыль. Ну их, этих баб. Бабки лучше.

Перед отъездом в Карск Оля остановилась у нас в городской квартире. Завтра поезд, сегодня сборы. У меня – выходной. Оля уложила спать свою дочку и заходит ко мне в комнату. Спустя несколько секунд мы валяемся на продавленном  диване. Целуемся.

– Ох, может быть мне остаться ещё на неделю? – размышляет вслух Оля. – Я могла бы сдать билет.

– Как хочешь. Мне пора. У Марины день рождения – я должен съездить и поздравить, – равнодушно отвечаю я. Все эти бабские загоны уже не очень интересуют. Я понимаю, что она останется. Я понимаю, что сегодня она мне даст. Внезапно я чувствую свою силу над ней. Спокойную силу.

На дне рождении я всё-таки сильно не напиваюсь и надолго не задерживаюсь. По пути мне встречается толпа гопников:

– Эй, мальчик!

– Засунь себе в жопу пальчик. Я уже не мальчик, – отвечаю я спокойно. Пацаны в замешательстве. Спустя десяток шагов они что-то кричат вслед. Видимо, придумали ответ.

Я открываю дверь. В квартире темно. Оля в дымчатом пеньюаре. Я усаживаюсь в кресло. Ей неудобно снимать с меня джинсы, а мне всё равно. Спустя несколько минут мой хуй в её пизде.

«Да, я трахаю бабу. А мне всё равно», – плывут мысли в голове. Оля не может насытиться. Мы трахаемся всю неделю. Круглосуточно. И где придётся. А я не могу кончить. Я испытываю странное чувство. Лёгкое презрение.

Злоба сменяется равнодушием.

Сага о мелком чудище

Маленький волосатый комок говна. Гений и бесстрашный воин. Стеснительный романтик. Невыносимый зануда. Все вместе – Мелкое Чудище. Мы так его звали. Он откликался и даже гордился – было в этом «чудище» что-то от «чуда», «чудесного»... и ещё – Чуда-Юда Болотного, Беззаконного. Да, кое-какие чудеса он делать тоже умел. Я его ненавидел. И любил от всей души. Сотрудник он был незаменимый. Главное было направить его таланты кровопийцы на куда-нибудь вовне. Иначе он сжирал всё внутри организации.

Парень отличался удивительной способностью говорить вежливо-спокойным раздражающим тоном. Однажды я его отправил договариваться с ментами. Когда мой юрист услышал, о чём нужно поговорить с представителями власти, а главное – как поговорить, то он сказал, что ему ещё дороги его почки. Что юристы тоже люди, и что им тоже больно, когда их бьют. И наотрез отказался идти к сотрудникам транспортной милиции. Дело в том, что нам нужно было отменить один приказ. Не совсем гласный, но который был направлен против нашего заказчика. Ну вот тогда-то я и вспомнил о своём кровопийце.

Таланты кровопийцы я уже успел заценить. Например однажды мой товарищ (человек не самого маленького веса и роста) устал спорить с кровопийцей и вспомнил, что одного матерного слова недостаточно и что есть ещё и пистолет. И вот, когда он, достав волыну, начал этому парнишке кричать: «Мелкий, я те щас в глаз выстрелю!» – на мелкого это повлияло слабо. Он продолжал гнуть свою линию. Он её всегда гнул, даже когда на одной пьянке стоял с разбитым ебальником, доведя перед этим до белого каления моего тишайшего друга-еврея. Говорю же, талантливый парень.

Короче говоря, отправил я этот талант к ментам. Менты согласно приказу гнали из метро моих промиков – конкуренты постарались. Денег платить не хотелось категорически. Взятка порвала бы наш маленький бюджет. А на морозе (в городе N зимой было минус тридцать) работать не представлялось возможным. В общем, на действия конкурентов, которые как раз ментов-то и выкупили, мы ответили асимметричным ударом в лучших традициях российской политики. Закинули им сотрудника-кровопийцу.

На первой станции милицейский начальник сдался через полтора часа. Он пытался намекнуть парнишке, что тот будет избит. Что российские законы и российское правоприменение – это очень разные вещи… Парень стоял на своём. Изводил вопросами «На основании какого пункта вы действуете?», тут же открывал правила пользования метрополитеном… У мента болела голова. Что-то мешало ему перейти к рукоприкладству.

И в конце концов он согласился, что на его станции могут работать наши люди, и препятствий им никто чинить не будет.

Чуть быстрее всё прошло на второй станции. А на третьей менты уже были предупреждены. И каждый милицейский начальник на каждой отдельно взятой станции послал своего шефа и сказал, что наших промиков не будут трогать без письменного приказа. Так наше Мелкое Чудище, как мы его прозвали, победил российскую милицейскую систему на вверенном ему участке фронта. Он вообще был героического склада человек. Мог бороться с любым противником. Превосходящим его и по весу, и по статусу, и по ресурсам. И, мало того, он любил бороться. Он получал от этого огромный кайф. Я это на спарринге с ним заценил. Кстати, на том самом спарринге я сломал себе палец на ноге. Об него.

В другой раз Мелкое Чудище отправился на мирные переговоры. На эти мирные переговоры отказались ехать бандиты – за любые деньги. Просто наш оппонент заперся в доме с ружьем. Конкретнее – с полуавтоматической «сайгой». Оппонент несколько нервничал и уже слегка постреливал. Никто из бандюганов стучаться к нему в дверь не хотел. Человек переживает, может и пальнуть. Люди с военным опытом тоже отказались идти под пули. Зато Мелкое Чудище прихватил с собой тортик и бутылку какого-то бухла – и отправился на переговоры. Я уверен: если бы его отправили к самым отмороженным террористам, ни один заложник бы не пострадал.

Стоит ли говорить о таких прозаических вещах, от которых обычно трясутся менеджеры. Из серии: проведение презентации неработающей системы миллиардеру? Легко. Итог – подписанный контракт. Мелкое Чудище мог также провести презентацию маркетингового исследования совету директоров, хотя до этого об этих самых исследованиях ничего не знал. Или ужать поставщиков до состояния полного «не могу».

Замечу, что мне довелось работать со многими, казалось бы, смелыми и решительными людьми. Но только Мелкое Чудище мог похвастаться полной отмороженностью, по сравнению с которой грозные бандиты казались забитыми школьными лохами. Однако был у Мелкого Чудища один недостаток, который с  лихвой уравновешивал все эти сказочные достоинства. Когда он не видел достойного врага, он начинал воевать внутри организации. Доводя до исступления тотально всех.

– Хватит спорить, – кричали ему.

– Я не спорю. С чего ты взял, что я спорю. Я просто не понимаю, – с абсолютно невинным выражением лица отвечал Чудище.

Он не боялся ментов и шальных пуль. Менеджеров и миллиардеров. Его не сломали ни большие деньги, ни двухлетний марафон в безнадёжной нищете. Но он был крайне стеснителен с барышнями. Его волновало, что он полон. А когда он худел – что становился совсем уж мелким. Что он до сих пор не миллиардер и не может подарить понравившейся девушке Bentley. И хоть говорила одна мудрая женщина, что на самом деле мужской половой орган – из двух букв (ум) – он не верил. И совершенно не использовал своё эволюционное преимущество над прекрасным полом. Хотя во всех других случаях его самомнение было абсолютным. Он не был, конечно, девственником, но, даже проработав в нашей безбашенной команде много лет, умудрялся оставаться нереально наивным и неопытным.

Однажды я решил его премировать и лично снял ему двух элитных проституток в стрип-клубе. Секс сразу с двумя, да еще во-от такими! – это ли не мечта интеллигента. Девицы были проинструктированы и заперты с Чудищем в номере. Наутро спрашиваю его:

– Ну как?!

– Никак. Мы общались.

– ?!

– Ну понимаешь, они сказали, что не проститутки, а только стриптизёрши.

– То есть, ты хочешь сказать, что я 120 штук отдал просто за общение?!

– Получается так, – ответило Чудище своим фирменным тоном.

Второй поединок Ума и Красоты закончился трагически. Честно говоря, я тоже к этому руку приложил. Это была подруга моей бывшей девушки. Подруга была хороша собой, на голову выше нашего героя. И крутила питерскими мужиками как хотела. Наш персонаж тоже попал в орбиту её обаяния. И вот, Чудище решил, что встретил свою большую любовь. А это, как известно, слабость всех героев. Целые государства погибали из-за женщин.

Как водится, смертоносный удар был нанесен нашему герою в минуту крайней слабости. Он был пьян и откровенен. Она ловко и очень цинично била по болевым точкам: «Тебе всё почудилось, ты такой смешной...» После того разговора парень слёг. Залез в берлогу. Ни шаманские бубны, ни лучшие маги, ни психологи, ни психиатры – не смогли ему помочь. Он начал принимать транквилизаторы и переехал к маме. Впрочем, он и  раньше баловался солями. Говорил – это расслабляет мозг. Мы его чуть не убили, когда узнали. И вот, обычная питерская блядь оказалась разрушительнее для его психики, чем смертельная китайская химия.

Не то чтобы я испытывал чувство вины, но всё-таки иногда вспоминал его. Я думал, он был у нас такой один. И вот недавно беседую с одним знакомым бизнесменом. Тот, очень активно жестикулируя, жалуется на сотрудника:

– ...А он сядет напротив меня и такой: «Эти заказчики – пидорасы». Я ему: «Да нет же. У нас такие чудесные условия контракта. Ты столько денег заработаешь». А он в ответ: «Нет, там же есть такой-то пункт». И я начинаю его убеждать. Убеждаю-убеждаю… Через час у меня уже нет никаких сил. А он становится радостный и говорит: «Ну ладно, я пойду работать над этим говном». С-сука. Уволил бы. Но талантливый чёрт. Не могу.

Я сочувственно вздыхаю. Я-то уже знаю, как обращаться с такими: сказывается опыт содержания своего личного Чудища. Единственное, что можно сделать – это не воевать с ним. Иначе всё равно проиграешь. То есть – соглашаться. Ещё лучше отдать ему какую-нибудь жертву. Назначить, например, убогого манагера в начальники. Манагер будет кричать и волноваться, подпитывая кровопийцу. И менять этих манагеров, как только они будут перегорать. Запускать следующую жертву. Потому что если кровопийцу не кормить, то он сдохнет. И обижать его нельзя. Он – ранимый, на самом деле. А так – Чудище совершенно бессмертно. Как вид.

Рыцарям печального образа

Три года спустя Маша позвонила мне и говорит:

– Привет! Мне нужны твои связи в криминальном мире.

Я сморщился, как от зубной боли: «Д-дура!..» Маша не была моей девочкой. Она была подругой моей бывшей жены. Расстались мы плохо. Могу себе представить, что эти твари обо мне говорили. И всё-таки я сказал:

– Всё ты шутишь. Давай чаю попьём.

Оказалось, как раз года три тому назад с Маши срезали телефон. Что удивительно, хулигана поймали. И закрыли. А теперь он вышел. И за Машей ходят какие-то страшные парни. И дежурят на площадке. И звонят домой. Менты, естественно, говорят: когда убьют, тогда и приходите. Маша в ужасе. Маша теперь прячется у бабушки. Бабушка в ужасе. Спрашивается: я здесь при чём? Во всём виноват был, конечно, дон Корлеоне: «Ты просишь меня совершить преступление, а я даже не помню, чтоб меня пригласили в твой дом на чашечку кофе», – сказал киношный дон. И ведь всё равно помог. Видимо, мне очень хотелось быть доном Корлеоне. Опять же, привет бывшей жене...