Текст книги "Шестой океан"

Автор книги: Николай Гомолко (Гомолка)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)

Хорошая девушка нашей Земли! Я вспоминаю наши короткие встречи, те бессвязные слова, которыми мы с тобой обменялись, и мне хочется снова увидеть тебя, хотя бы на экране телевизора. Приди в наш корабль, девушка планеты Земля! Будь с нами в этом полете! Со мною…

Я вижу в тебе, Наташа, своего друга, спутника, доброго и строгого судью. Теперь, как никогда, мне ведома цена тоски, горькой и щемящей – по близкому, дорогому человеку. В душе моей возникли новые представления о жизни, о неповторимой ее красоте. Кажется, что прежде я смотрел на мир суженными, затуманенными глазами.

28 июня. 14.00.

Сменился с вахты. Денисов приказывает лечь отдохнуть. Но куда там! За иллюминаторами творится такое, о чем можно писать разве только стихами…

 
Из-за золотистого берега Млечного Пути,
Проплывая мимо красного Марса,
Кружась среди черных провалов неба,
Заслоняя собой стройные очертания Большой Медведицы,
Вспыхнув среди ночи ярким светло-голубым кругом,
Приближается к нам Земля!
 

Вечная темень космоса как будто отступила перед красавицей-планетой. Небо уже не столь страшно и неприветливо. Вот когда мы можем твердо сказать: для нас наступило утро!

Ракета уже не летит вслед за Землей, а поворачивается к цели нашего путешествия – Луне. Виктор время от времени включает и выключает атомные двигатели. Нам нужна замедлить полет.

Что там на Луне? Удастся ли найти погибшую «Анаконду»? Какая судьба постигла Поля Арноля и Роба Питерса? Конечно, трудно предположить, что они живы. Бедняги! Катастрофа до сих пор остается загадкой. Быть может, мы разгадаем ее?

Прошло шесть дней, как наш корабль покинул Землю. И мы могли погибнуть трагически и неразумно. Сколько неожиданностей подкарауливало нас, сколько преодолели мы опасностей! Бдительность, настойчивость и выдержка уберегают нас.

Уже заметно вырос диск Луны. Правда, мы видим только узкий, продолговатый серп.

Земля все время ведет для нас передачи. Скоро она возьмет на себя управление кораблем.

29 июня. 3.00.

Хотя Земля затянута дымкой туч и облаков, по едва заметным очертаниям мы видим, что она повернута к нам восточным полушарием. Вон там должна быть Москва.

Я включаю телевизофон и, хотя на экране никого пока что не вижу, вежливо улыбаюсь и докладываю:

– Земля! Земля! «Вулкан» вступил в зону притяжения Луны. Двигатели выключены. Скорость падения 2 километра в секунду. Через пять часов посадка!

Серп Луны растет, увеличивается. Никто не спит. Мы ждем встречи с неизвестным миром. Беги скорее, время! Цель близка!

29 июня. 7.00.

Луна – под нами. Ее уже нельзя назвать Луной. Это серая каменная чаша, которая занимает большую половину неба и уже совсем не светится. Отчетливо и ярко видны вершины небольших гор, очертания разбросанных цепями кратеров.

Корабль ускоряет падение. Вскоре будут пущены двигатели в носовой части. Мы заблаговременно устраиваемся на диванчиках. Ровно и точно работают контрольные приборы. Мы не сводим с них глаз: хоть бы не подвели! Нет, не подведут…

29 июня. 8.00.

Тормозим. Ракета, совершив маневр, летит параллельно поверхности Луны. Скорость – 1 590 метров в секунду, высота – 200 километров. Мы восторженно приветствуем суровую планету. Панорама ее раскрывается перед нами во всех подробностях.

Вон Море Облаков – ободы застывших кратеров, Я узнаю их. Это – Питат, Пурбах, Вернер, Понтан, Альманун, Полибий…

Дальше рубеж света и темноты. Минута – и корабль окутывает мрак. Но мы по-прежнему хорошо различаем необычный для глаза ландшафт, залитый зеленоватым отсветом Земли, «Вулкан» летит над полушарием, которое прежде человек мог видеть только на телеэкране да на фотоснимках, доставлявшихся на Землю автоматическими ракетами. Нигде ничего нового. Те же широкие щели, провалы, островерхие утесы, горы кратеров.

– Олег, включи дозиметрические аппараты. Живей! – приказал вдруг мне Денисов.

– Зачем? – не понял я приказа.

– Мы должны отыскать «Анаконду». Аппараты нам сразу покажут: где радиоактивное излучение там и ищи ее..

– И в самом деле!

Теперь Виктор и Денисов следили за Луной через иллюминатор, а я – по показаниям аппаратов. Прошло всего несколько мгновений – смотрю, а на стекле рентгенометра закачалась стрелка и медленно поползла вверх. Есть!

– Иван Иванович! – кричу я взволнованно. – Смотрите! Ракета близко. Мы попали в зону мощной радиоактивности: 50 рентген в час!

Денисов неотрывно смотрит в иллюминатор. Он, должно быть, надеется заметить не только место катастрофы, но и членов экипажа ракеты.

Неужели Поль Арноль и Роб Питерс валяются трупами где-нибудь под обломками своего корабля? Мы должны отыскать, увидеть их живыми, спасти!

Гляжу на шкалу рентгенометра. Что это? Здесь, над этой местностью, и вдруг – 100 рентген в час! Нет, даже разбитый атомный реактор «Анаконды» не может дать такой радиоактивности да еще на большой площади…

Денисов в тот же миг, точно почувствовав что-то недоброе, оборачивается к пульту управления и бросает пытливый взор на шкалу аппарата. Хмурит брови.

– Какое открытие! Однако нам оно может дорого стоить, – говорит он сдержанно. – Таких мощных залежей урановых и ториевых руд нет нигде на Земле…

Пока мы принимали меры предосторожности против невидимых лучей, корабль миновал зону опасной радиоактивности.

29 июня. 10.00.

«Вулкан» совершил круговой облет вокруг Луны, покрыв расстояние в 12 177 километров. Еще в трех местах были обнаружены зоны высокой радиоактивности. Мы их сфотографировали и нанесли на карты.

29 июня. 10 часов 20 минут.

Ура! Последнее торможение! «Вулкан» идет на посадку. Мы с затаенным дыханием следим, как ракета постепенно приближается к поверхности Луны. Иван Иванович ведет репортаж для Земли, рассказывает, уточняет данные о ландшафте. Интересно наблюдать за горизонтом. Он мало-помалу суживается: горы вдали и по сторонам исчезают, как бы врастают внутрь планеты. Внезапно иллюминаторы и широкое окно обсерватории затягивает непроглядным мраком.

Я схватился за штурвал и невольно зажмурился. Что делать? Дать полный вперед?

На мое плечо вдруг легла рука Денисова. Я обернулся. Иван Иванович погрозил мне пальцем.

– Что такое? – выдохнул я с трудом и, робея, с недоумением посмотрел на окна: за ними по-прежнему стояла темень.

– Неужели не догадаешься? – сказал Денисов, – Мы попали в облако пыли.

Вот оно что! Напрасны были все мои опасения.

В этот момент мы ощутили толчок. Двигатели выключились, и сразу же унылая тишина воцарилась вокруг нас. Луна!

Экипаж «Вулкана» начал готовиться к высадке из ракеты.

29 июня. 10 часов 40 минут.

Иван Иванович Денисов закончил репортаж. Перед нами вспыхнул экран телевизора. Раздвинулась занавеска – и мы увидели президента Академии наук. Президент поздравил нас с удачным прилунением, затем, потрогав усы над пухлой губой, шутливо спросил:

– Иван Иванович, какая погода там у вас?

– Ожидается град, Алексей Гаврилович, – в тон ему ответил начальник экспедиции. – Из камушков и валунов. У нас здесь дырявое небо…

– Если так, то остерегайтесь, – уже всерьез сказал президент. – Ждем от вас новостей. За вами следит весь мир. От души радуемся вашим успехам! Наш народ гордится отважным экипажем «Вулкана».

Никогда еще я не видел таких счастливых лиц, как у Денисова и Виктора. Верно говорят – сила наших переживаний зависит от силы наших желаний… Не совсем складно, зато верно сказано. Однако все остальное я выражу стихами:

 
Мы – на Луне! Вот она.
Изрытая глубокими черными щелями,
Уставленная утесами и вершинами хребтов,
С провалами кольцевых кратеров,
С морями и океанами, в которых нет и капли воды,
Узкая и тесная под черным сводом неба.
Неизвестная, неизведанная, суровая
Даль…
 

Мы выходим из ракеты по узкой капроновой лестнице. Мы наконец-то ступаем на почву Луны, ступаем осторожно, сначала пробуя ее ударами ботинок, чтобы неожиданно не провалиться, как в трясину. Ничего, почва как почва. Удерживает нас, удерживает ракету.

Здравствуй, ночное светило, холодная и безгласная пустыня! Вот мы, наконец, привезли и тебе человеческое тепло и любовь. Бери, пользуйся!

Тысячелетиями люди мечтали вблизи увидеть твои просторы, коснуться руками твоей почвы… И это осуществлено.

Иван Иванович Денисов поднимает камень. Камень Луны! Разминает, крошит на ладони, показывает нам.

– Ей-богу, – говорит он с улыбкой, – здесь с успехом может расти пшеница…

Взглядами ищем дорог и троп. Разумеется, их здесь нет. Мы делаем первые шаги, прокладываем первый след. Легкость движений, необычная резвость – и вдруг хочется поозорничать. Виктор подпрыгивает, затем мы бежим вперегонки. Словно на Земле, в подмосковной роще.

Стоп! Хватит! Денисов поднимает руку и зовет нас.

Что такое?

Назад, в ракету! Мы не должны терять ни минуты времени – за работу, за работу!

Я остался внизу. Денисов и Виктор выносят из корабля разные ящики и передают мне. Я их бережно складываю в длинный штабель. Затем Иван Иванович дает мне кирку, чем-то нагружает Виктора. Мы втроем идем к высокой скале, что стоит неподалеку. По выступам и угловатым краям взбираемся наверх. Денисов приказывает посередине каменной площадки выдолбить отверстие.

Сыплются удары кирки. Скала дрожит. Эй, Луна, мы разбудим тебя трудом!

Готово! Я выпрямляюсь, отхожу в сторону.

Денисов укрепляет на скале высокий металлический шест с блоком и проволочным тросиком.

Он произносит короткую речь. Волнуется. Я поднимаю флаг. Советская страна и люди всей планеты видят на экранах своих телевизоров волнующее, незабываемое событие.

Полотнище красного флага неподвижно застывает вверху. Ура!

Потом Иван Иванович Денисов разрезает красную нить на покрывале, наброшенном на довольно высокую скульптуру. Ее вынес из ракеты Виктор.

На нас и на суровые окрестные ландшафты Луны приветливо и как бы немного удивленно смотрит человек в старомодной одежде и шляпе.

– Циолковский! – восторженно вскрикиваем мы. – Так вот кто был у нас командиром корабля!

Я нагибаюсь и перечитываю надпись, высеченную на мраморе постамента. Слова эти известны мне, они врезались в мою память:

«Основной мотив моей жизни – сделать что-нибудь полезное для людей, не прожить напрасно жизнь, продвинуть человечество хотя немного вперед. Вот почему я интересовался тем, что не давало мне ни хлеба, ни силы. Но я надеюсь, что мои работы – возможно скоро, а возможно и в отдаленном будущем – дадут обществу горы хлеба и бездну могущества».

– А теперь, друзья, достаньте компасы. Определим местонахождение, – приказал Иван Иванович. – Готово?

– Готово! – ответили мы. – Где же здесь север?

Денисов делает широкий жест, показывает на яркое созвездие Орла. Мы ориентируемся. Оказывается, у Луны есть магнитное поле. Отлично! Оно нам очень поможет в составлении карты и в поисках иностранной ракеты «Анаконда».

Мы работаем с увлечением. Наконец Денисов приказывает отправляться в путь. На всякий случай надежно закрываем дверь камеры-шлюза. Вокруг царит тишина, вечный покой.

По Луне шествуют победители!

Глава двадцать шестая

Перед Робом Питерсом неожиданно возникло какое-то страшилище. Лохматое, пучеглазое, оно катилось прямо на него, угрожающе грохотало мощными колесами, застилая горизонт клубами черного дыма. Роб весь сжался и затаил дыхание. Ему хотелось бежать, удрать отсюда. Но куда? Сзади – черные щели, провалы. Ступишь шаг – и полетишь в бездну.

Нет спасения. Гибель все же настигла его…

Роб закрыл лицо руками, и вот – удивительное превращение! – это не страшилище перед ним, а обыкновенный дачный поезд. Окна вагонов открыты, возле них стоят люди.

О, милосердный боже! Чье это лицо в окне локомотива? Так это же Эсланда, его жена! Она приветливо машет рукой, на устах улыбка. Вот странно, неужели за это время жена успела стать машинистом!

Образы были такими яркими и убедительными, что им нельзя было не верить.

Вдруг поезд тронулся с места. И что он видит?

В каждом вагоне, у окон, стоят его дети. Да-да, вот длинноногий Боб, в другом вагоне – щебетунья Мери, а дальше самый маленький – Марк.

Роб хотел крикнуть, но что-то навалилось на грудь, и поезд бешеным огненным дьяволом помчался вдаль.

Эсланда, останови на минуту поезд! Скажи, ты поправилась, Эсланда?

Но лохматый дьявол был уже где-то далеко. Только тяжелый гул колес и дрожание рельсов доносилось до слуха.

А он стоял уже не у бездны, а на безлюдной тихой станции, залитой вечерними тихими огнями.

Господи, сколько здесь рельсов? Но нигде ни одного локомотива. Как же он догонит жену, детей? Бежать следом? Нет, лучше он крикнет громко, на весь мир. Она услышит его, обязательно услышит! И Роб, собрав силы, закричал:

– Родная, ответь: ты выздоровела?

Закричал и очнулся. Что это? Где он?

Над головой – черная глубина неба, усыпанная множеством звезд и подернутая белыми и розовыми туманностями.

Так это же он еще на Луне! Проклятие! Так и не пришлось даже во сне догнать Эсланду, Боба, Мери и маленького Марка. Но почему так дрожат стенки щели?

Роб пошевелился и хотел встать. В этот момент над щелью выросло какое-то страшилище. Роба охватил ужас. Он торопливо отодвинулся в сторону, прижался к крутой стенке. И увидел: на то место, где он спал, свалился большой круглый валун. Тяжело вздрогнула почва.

– Ну, вот и вся твоя свобода, Роб Питерс! – послышался довольный голос.

Так это ведь Поль Арноль! Он стоял над краем щели и был хорошо виден на фоне звездного неба.

Вот негодяй! Роб до боли сжал кулаки. Хотелось выпрыгнуть из ямы, толкнуть его самого в черную ее глубину, забросать камнями. Но это был минутный гнев. Через минуту Робу стало даже смешно.

– Хелло, мистер! – сказал Питерс, нарочно не показываясь из ямы.

Поль вздрогнул, заметался над краем щели.

– Клянусь Юпитером, это голос Роба, – дрогнувшим голосом сказал он себе, направляя в щель луч фонаря.

– Вы не ошибаетесь, сэр. – Роб с ловкостью акробата выпрыгнул из ямы и стал рядом со своим врагом.

Поль хотел его ударить, но Питерс успел схватить капитана за руку.

– Сэр, подождите! Я заметил камень вашей ненависти. Вы придавили им свою совесть. Однако с этим все кончено. Знайте, я не мстителен. Чтобы впредь ничего неприятного не случилось, я, мистер Арноль, вынужден буду поселиться в каюте ракеты.

Поль Арноль все понял. Он ничего не ответил и быстро направился к останкам «Анаконды». Роб прикусил губу. Затем медленно, переваливаясь, пошел вслед за капитаном.

Так и есть – Поль стоял на страже у входа в каюту. Роб Питерс распрямил сутулые плечи и, сжав кулаки, остановился возле ракеты.

– Слушайте, сэр, – сказал он сдержанно. – Ваше упрямство погубит вас…

Не успел он договорить, как Поль вдруг навалился на него. Роб упал. Перед глазами, как в лихорадке, закружилось небо, пошатнулась, вздыбилась унылая пустыня с угловатыми острыми скалами. Они душили друг друга, дико хрипели…

* * *

Пошатываясь, как пьяный, Роб медленно брел к ракете. Сколько времени он боролся с Полем? Кто его знает. Вокруг по-прежнему царила ночь. По телу пробегала холодная дрожь. Не заболел ли он случайно? Дрожат и подгибаются ноги. Конечно, надо отдышаться, отдохнуть. На этот раз Поль был особенно упрям и крепко помял его в драке. Но ничего! Победа все же на его, Роба, стороне. Пусть полежит, постонет, гад!

Роб пролез через отверстие в ракету, забаррикадировал вход какими-то ящиками.

А теперь можно и устроиться. Он нашел обгорелый диванчик, лег на него, свободно вытянув обессилевшие ноги. Сразу возвратилось спокойствие. В голове появились сначала сбивчивые, а потом все более отчетливые мысли.

Хватит! Надоело! Он и так долго церемонился с этим мерзавцем. Он, Роб, наконец научит горделивого Поля уважать людей.

* * *

На шестые сутки из-за горизонта взошло солнце. Это были последние сутки жизни двух человек на Луне.

Роб Питерс из 72 часов, которые оставались у него после последней встречи с Полем, совсем немного потратил на отдых. Он был доволен: перед ним лежали три толстых исписанных блокнота.

Таким образом, путешествие оканчивалось. Можно было спокойно умирать. Люди когда-нибудь найдут эти записи и узнают о мучительных, драматических часах их жизни.

Луч солнца пробился в каюту через узкую щель, весело затрепетал на осколке стекла, что лежал на полу. Роб посмотрел на него, и мысли о смерти сразу исчезли.

Смерть! Это же мрак, холод, ужасная бездна. И неужели все-таки придется покориться ее холодным, жестким объятиям? Никогда! Он, Роб, ляжет у ракеты лицом вверх, будет смотреть, смотреть на Землю, невидимыми нитями свяжется с ней и, когда настанет последняя минута, пошлет к ней свою душу, сердце, свои несбывшиеся мечты и порывы.

Он родился на Земле, и ей, только ей одной должен отдать всю свою жизнь до последнего вздоха. Тело, конечно, останется здесь. Что же, пусть! Оно будет напоминанием об отваге – и несгибаемом мужестве человека.

Роб встал из-за высокого ящика, который служил ему письменным столом, связал блокноты шпагатом и положил на самом заметном месте.

– Вот и все, – сказал он тоном человека, который знает: он сделал все, что мог. – Теперь не грех и отдохнуть.

Он поймал руками солнечный луч, смотрел на него с минуту, затем решительно подошел к отверстию и разбросал по сторонам ящики, доски, куски железа, заграждавшие вход.

– Арноль, вы живы? – сказал он в безлюдное тихое пространство. – Заходите. Я вас жду.

Через минуту неподалеку от ракеты зашевелилась длинная тень и вслед за нею появился Поль Арноль. Куда девалось его высокомерие? Это был уже совсем другой человек – с серым сумрачным лицом, с потухшими глазами. Безволие, безразличие ко всему, сонливость овладели его телом и душой. Потеряв власть, он потерял и интерес к жизни, отупел.

Поль дрожал, как в лихорадке, облизывал языком пересохшие губы.

– Холодно? – сочувственно спросил Роб.

Поль ничего не ответил.

Роб Питерс молча прошелся по каюте и, остановившись у большого солнечного пятна, лежавшего перед отверстием, сказал:

– Хочу сообщить вам, Поль: я свою работу окончил. История нашего путешествия будет известна людям. А теперь разделим остатки наших запасов. Их хватит ровно на 24 часа… – Он остановился, как будто что-то обдумывая, потом повернулся лицом к своему компаньону и продолжал: – Где ваше обвинительное заключение, сэр? Надеюсь, оно вам больше не понадобится…

Поль Арноль, услышав эти слова, вздрогнул, как будто проснулся, затем нехотя повернулся, достал из кармана сложенные бумажки и порвал их.

Это было немного неожиданным для Роба: смотрите, Поль поумнел!

Таким образом, конфликт между двумя жителями Луны был ликвидирован.

– Поль, скажите мне что-нибудь, – обратился Роб к капитану ракеты, когда они позавтракали и наполнили свои баллоны остатками кислорода.

Поль тяжело вздохнул и уныло опустил голову.

– Что я могу сказать? – проговорил он тихим, печальным голосом. – В душе – пусто, в голове – пусто, а на сердце – камень. Лучше давайте молчать, сэр.

– Я не согласен с вами, Поль, – энергично махнув рукой, ответил штурман. – Молчать – это значит отдать себя смерти. А я не хочу сдаваться ей, не хочу! Слышите? Я попробую бороться с ней! – горячо воскликнул он в заключение.

– Я уже боролся с нею. Помните? – хмуро бросил Арноль.

– А я не думаю пользоваться вашими методами. Насколько мне известно, хитрость еще никого не выручала, кроме лисиц да шакалов.

Поль поднял голову и обжег Роба злым долгим взглядом. Уста его зашевелились, он что-то хотел сказать, но Роб не дал ему вымолвить слова.

– Не будем сводить счеты, капитан, – сказал он мягко. – Я рад, что мы стали с вами друзьями. Дайте руку, мистер Арноль. Выйдем из этой клетки. Здесь тесно и сумрачно. Нам нужно увидеть все: Солнце, Землю, небо и нашу пустынную планету.

Поль покачал головой. На лице его нельзя было прочитать ничего, кроме какого-то детского любопытства. Роб помог ему встать. Они друг за другом пролезли через отверстие ракеты.

Светило Солнце. Над головой висел серый, побледневший диск Земли.

Два человека настороженно оглянулись. Вес попрежнему: ни деревьев, ни кустов – мертвая однообразная пустыня. Хребты невысоких гор со всех сторон замыкали небосвод. Камень, мрак и Солнце – больше ничего. Безжизненный и бескрайний простор…

И еще – тишина. Она угнетала, давила на сердце какой-то неимоверной тяжестью. Такой, наверно, бывает предсмертная тишина…

Небо – черный, молчаливый океан, – неужели ты не можешь хотя бы вздрогнуть от грома в тучах, зажечь радугу, зашуметь молодым весенним дождем?! Небо молчало. И вокруг ужасающая тишина. Спят камни, спит пустыня, спит небо…

Значит, все? А ты, Земля? Что нам ответишь ты?!

* * *

Роб Питерс первым почувствовал, что ему не хватает воздуха. Но он ничего не сказал Полю. Больно защемило в груди сердце, а тело все скрючилось, словно туго перевязанное окаменевшими мускулами. Он стал дышать не так глубоко, небольшими глотками. Сначала удалось прийти немного в себя, но скоро что-то жгучее, тяжелое подкатилось к горлу, ножом впилось в грудь. Роб задышал чаще. Пересыхало во рту, и он не успевал облизывать языком сухие губы!

Он умирал. На него равнодушно и холодно взирал окружающий мир. Роб закрыл глаза – только на одну минуту, – и ему показалось, что он летит куда-то в бездну. Это его напугало.

Оглянулся. Рядом лежит Поль Арноль. Он сладко и беззаботно спит. «Разбудить? Зачем? – спросил какой-то внутренний голос. – Чтобы он увидел твои мучения? Разве не лучше умереть молча, не прося пощады? Так молчи, терпи, крепись!»

Роб крепко сжал зубы, чтобы скорее погасить едва пульсирующую жизнь. Но ненадолго ему хватило терпения. Жизнь сопротивлялась, она, непокорная, вспыхнула с новой силой в его груди, как будто раскручивалась там стальной пружиной.

Роб разжал зубы, долго с невыразимой печалью смотрел на голубой, большой шар Земли и вдруг вздохнул. Вздох был глубоким и совсем не мучительным. «Ну вот и хорошо, – мелькнуло в голове. – Мне стало легче, даже приятно и хорошо».

Куда девалась тупая боль в горле, слабость и онемение тела? На смену им пришла сладковатая усталость, какое-то умиротворение.

Как тихо вокруг! Даже не звенит в голове, видно, потому, что ее оставили мысли. А что это вверху? Какая-то черная, печальная река? Куда она течет? Как страшно и жутко: она вливается в его душу, затопляет ее тяжелым жгучим свинцом. Где ты, небо, Земля, Поль?.. Все исчезло, поглощено небывалым черным шквалом…

…Нет, он не умер еще, он видит над собой круглое светлое пятно, оно колеблется, дрожит, то исчезнет на минуту, то снова появится. Что это? Он напрягается, хочет овладеть собой. На какое-то мгновение ему это удается, и он вдруг слышит тихий разговор.

Господи! Сон это или загробное видение? Нет, отчетливо слышны человеческие голоса, притом на непонятном языке. И он куда-то плывет, едет. О, небо! Какая красивая смерть!

Роб собирает последние силы и улыбается.

Улыбка надолго застывает на устах…