Текст книги "Плешаков"

Автор книги: Николай Бодрихин

Соавторы: Владимир Бирюков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Создание средств пассивного наведения

В ходе многократных острых дискуссий, нередко проходивших в 108-м институте в то время, П. С. Плешаковым вместе с М. Е. Заславским, А. Е Рапопортом, В. А. Аудером были отработаны предложения по созданию первых отечественных авиационных ракетных комплексов с системами пассивного обнаружения и самонаведения ракет на излучающие цели. Главная идея Плешакова состояла тогда в следующем: на базе созданных в институте пассивных средств авиационной разведки создать ударные комплексы для поражения как наземных РЛС, так и РЛС летающих объектов. За относительно короткий срок в институте были созданы система «Плотина» для поражения радиолокаторов, авиационные системы наведения и создания помех – «Встреча», «Курс», «Плот».

В то же время Петр Степанович инициировал создание первых отечественных авиационных ударных ракетных комплексов с системами пассивного самонаведения крылатых ракет на излучающие радиолокационные цели. Непосредственная организация нового направления работ была поручена В. А. Аудеру.

К тому времени в НИИ-648 велась разработка головки пассивного самонаведения для ракеты КСР-2С, а из ЦНИИ были переведены в НИИ-101 некоторые сотрудники и коллективы разработчиков в связи с передачей туда направления работ по средствам дальнего обнаружения баллистических ракет (ОКР «Дунай» – главный конструктор В. П. Сосульников).

Идея Плешакова состояла в создании на базе уникального и уже относительно освоенного в ЦНИИ направления по созданию пассивных средств авиационной разведки (главные конструкторы – М. Е. Заславский и А. Г. Рапопорт) новых средств, включающих управление и самонаведение на РЛС автономных летательных объектов.

В январе 1959 года была открыта НИР «Плотина», выполняемая под руководством В. Н. Горшунова, предусматривавшая разработку новых более совершенных принципов создания радиотехнической части пассивных головок самонаведения.

Главным конструктором системы «Курс» был назначен В. А. Аудер, а непосредственным руководителем – П. С. Плешаков. Для отработки поставленных задач в институте были созданы уникальный комплекс физического моделирования процесса наведения головки самонаведения (ГСН) на цель для отработки точности попадания в цель; комплекс полунатурного регулирования для отработки наведения на цель в условиях помех, атмосферных возмущений, а также для исследования работы пролонгирующего устройства, при отключении атакуемой РЛС на конечном этапе. Комплексы позволяли определять допустимость нелинейности пеленгационных характеристик и отрабатывать параметры контура самонаведения в целом, что позволило резко уменьшить число натурных испытаний на полигоне и снизить стоимость разработки.

В связи с отсутствием в стране серийного производства электронных модулей был разработан ряд малогабаритных высокоточных унифицированных механических модулей, явившийся базой для создания программных устройств, устройств перестройки гетеродинов и других устройств. Для их дальнейшего изготовления на экспериментальных и опытных производствах института, прежде всего усилиями П. С. Плешакова, были созданы специализированные участки, оснащенные специально созданным и закупленным прецизионным оборудованием.

В феврале 1964 года вышло постановление правительства по созданию ударной системы по уничтожению работающих РЛС на базе ракетоносца Ту-16КП и ракеты КСР-5П. Этот комплекс работ, проходивший в институте под шифром «Плот», предполагал разработку пассивной ГСН для ракеты, а также аппаратуру радиоразведки и целеуказания, устанавливаемую на самолет. Для наблюдения целей решено было использовать индикатор аппаратуры «Рица», уже имевшейся на самолете.

Изготовление необходимых комплектов аппаратуры производилось опытным производством института – Московским заводом радиотехнической аппаратуры. В Летно-исследовательском институте (город Жуковский), а потом в Ахтубинске были оборудованы технические позиции для вспомогательной наземной аппаратуры и летных испытаний.

Уже первые натурные пуски ракет выявили сложность и трудоемкость отработки «пассивных» систем. Это вызывалось как применением в качестве целей списанных, условно исправных РЛС, что приводило к сбоям в их работе, так и необходимостью «молчания», во избежание поражения, других РЛС, а также необходимостью получения большого объема телеметрической информации с борта ракеты для ее анализа при нарушении самонаведения.

Всего было произведено 42 пуска ракет с пассивными головками самонаведения. Испытания показали высокую точность и эффективность нового и тогда уникального оружия.

Петр Степанович, к тому времени уже переведенный на работу в Госкомитет по радиоэлектронике, приехал на полигон и очень нервничал, пока поначалу дело не ладилось. Однако он совершенно «расцвел», когда были устранены мешавшие недостатки, и ракеты уверенно поражали даже отключенные при полете РЛС.

Системы «Курс» и «Плот», не имевшие аналогов в мировой практике, успешно пройдя государственные испытания, были переданы для серийного производства Воронежскому радиозаводу. Более двух десятилетий они находились на вооружении ВВС и авиации флота. Созданное в институте под руководством П. С. Плешакова направление работ по созданию средств пассивного наведения крылатых ракет на излучающие радиолокационные цели было передано в ЦКБ «Автоматика» (город Омск), где получило свое дальнейшее развитие.

За работы по созданию пассивных средств самонаведения несколько сотрудников 108-го института были удостоены Государственной премии.

В первой половине 1950-х годов в институте ежедневно проводились часовые офицерские физкультурные занятия. Петр Степанович, несмотря на невысокий рост, довольно успешно играл в волейбол, в качестве нападающего-доигровщика, выполняя неплохие «крюки». Играл Плешаков всегда азартно, страстно, «на нервах», и его связующим нередко доставалось за некачественные пасы. Интерес к волейболу, как и к живописи, он пронес через всю жизнь, с удовольствием играя в эту игру и на склоне лет, уже будучи министром.

За короткий срок в институте сложились известные научные школы: антенно-фидерных систем, средств дальнего обнаружения (выделена позднее в филиал института, а еще позже образовала НИИДАР), вакуумных приборов, СВЧ-техники, миниатюризации радиоэлектронной аппаратуры, источников питания. Стало очевидным, что для скорейшего внедрения новейших научных разработок в производство требуется немедленная подготовка молодых специалистов, воспринявших новейшие достижения вместе с основными положениями радиотехнической науки. И тут Петр Степанович оказался среди лидеров уже не только оборонной науки, техники и производства, но и научно-технической педагогики.

В 1962 году при институте был открыт завод-втуз МАИ, внесший новую форму обучения молодых специалистов. Многие приборы и устройства, созданные в то время, были уникальными и достаточно дорогостоящими; специалисты, создавшие их, работали только в ЦНИИ, для изготовления аналогов этих приборов требовались немалое время и средства. Обучение молодежи на месте было лучшим выходом в сложившейся непростой ситуации. За годы своего существования завод-втуз подготовил тысячи первоклассных специалистов, десятки кандидатов и докторов наук. До сегодняшнего дня он является настоящей «кузницей кадров» не только для института, но и для ряда отраслей всей радиотехнической промышленности страны.

В 1950-е годы Петр Степанович работал под руководством Михаила Михайловича Лобанова, генерал-лейтенанта, с 1949 года заместителя военного министра, начальника 5-го Главного управления вооруженных сил, отвечавшего за развитие радиолокационной техники и оснащение ею армии и флота, выдающегося советского радиоинженера, стоявшего у истоков изобретения радиолокации в СССР. Плешаков с большим почтением относился к своему учителю и позднее устроил в институт сына рано умершего Михаила Михайловича.

Ветеран труда, токарь-универсал, орденоносец Г. Л. Артемов вспоминает, что в то время директор института нередко заходил в цехи, беседовал с рабочими, в неформальной обстановке рассказывал о планах института, интересовался возможностями, производительностью и точностью металлообрабатывающего оборудования. Он знал по именам многих рабочих: токарей Николая Федоровича Шагодского, Ростислава Александровича Комарова, Федора Николаевича Курочкина, тогда еще совсем молодого Геннадия Леонидовича Артемова, фрезеровщиков Николая Николаевича Моисеева и Юрия Николаевича Щеголева…

Однажды Петр Степанович обратился к Артемову с просьбой сделать небольшую хитрую шпильку. Получив эскиз, Геннадий Леонидович остался после работы и в течение получаса выточил деталь для Плешакова. Оказывается, тот был заядлым автолюбителем, а шпилька была нужна для усовершенствования карбюратора его автомобиля. Во дворе дома на Измайловском бульваре, где жил тогда Петр Степанович, образовался небольшой неформальный клуб автомобилистов и Плешаков был его неизменным активным членом. К тому времени у него была уже 21-я «Волга», сменившая старенький 401-й «Москвич». Он уже попадал в аварии и даже стал жертвой попытки угона, в то время нечастого явления – угонщиков кто-то спугнул в последний момент.

Состояние личного автомобиля Петра Степановича всегда было предметом зависти многих неравнодушных шоферов. Двигатель его автомобиля был «доведен до ума» и развивал большую, чем у обычных двигателей того же типа скорость при более умеренном расходе бензина. Последнее хоть и не было тогда актуально – бензин стоил очень дешево, – но весьма ценилось знатоками.

Можно предположить, что интерес Петра Степановича к автомобилизму уходил корнями в его фронтовое прошлое: передвижная станция РАТ базировалась на трех грузовиках, и ее эксплуатация была неразрывно связана с бесперебойной работой автомобильных двигателей. При этом работу радиоинженера от работы механика отделить порой было невозможно.

Работы по помехозащищенности ЗРК

Разработчики первых зенитно-ракетных комплексов (ЗРК) уделяли внимание помехозащищенности, но действовали в отрыве от специалистов в области радиоэлектронного противодействия. В 1955–1956 годах были выполнены облеты РЛС системы С-25 на самолете Ли-2 с созданным в ЦНИИ-108 экспериментальным макетом аппаратуры для постановки однократных ответных помех. Макет состоял из приемной и передающей антенн, ретрансляционного усилительного тракта на лампах бегущей волны, системы кратковременного запоминания частоты импульсных сигналов и формирователей моделирующих сигналов для создания уводящих помех по дальности и помех по угловому сопровождению РЛС с коническим и линейным сканированием антенного луча. Эксперимент проводился силами специалистов 108-го института при участии П. С. Плешакова.

При включении режима создания уводящей по дальности помехи на экранах индикаторов системы от самолетных меток отделялись, в сторону увеличения дальности, целеподобные метки, которые увлекали за собой стробы автоматического сопровождения по дальности. Спустя некоторое время помеховый импульс исчезал и стробы сопровождения «зависали», вынуждая оператора непрерывно перехватывать цель. В последующих полетах создавались помехи угломерным каналам с линейным сканированием. И в этом случае автоматическое сопровождение постановщика помех, при включении помехи, было неустойчивым, с ошибками и срывами сопровождения по углу места и азимуту, что вынуждало операторов переходить в режим ручного сопровождения.

Разработчики системы были вынуждены принять меры по ее помехозащищенности. Потребовались большие усилия по разработке, к которой подключился сам А. А. Расплетин, с дальнейшим включением в аппаратуру РЛС специальных приставок для защиты от однократных ответных помех. Создание аппаратуры для помехозащищенности проводилось в тесном сотрудничестве специалистов КБ-1 и ЦНИИ-108. На позиции ЗРК был создан первый наземный помеховый комплекс, сыгравший большую роль в тренировках операторов РЛС при наличии помех и послуживший началом оборудования ими других ЗРК.

В дальнейшем для отработки помехозащищенности систем С-25 и С-75 применяли самолет Ан-12 с установленной на нем аппаратурой «Резеда», которую к середине 1960-х годов сменила самолетная станция помех «Сирень». При этом срыв сопровождения по скорости достигался уводом строба скорости, накрытием его доплеровским шумом, по дальности – уводом строба дальности с помощью устройства кратковременной памяти. Непосредственный срыв сопровождения по угловым координатам достигался применением разных помех, в том числе путем взаимодействия станций помех на разных самолетах и использования отражений от подстилающей поверхности. Средства помехозащищенности, разработанные для системы С-25, позднее были реализованы в системах С-75 и С-125. Для оценки эффективности средств помехозащищенности использовались самолеты Ан-8 и Ту-16 со станцией «Сирень-Д».

Петр Степанович с большим интересом относился к этим работам. Возможно, в какой-то степени, его увлекало соперничество с самим Расплетиным. Он лично неоднократно вылетал на объект «А», подключал к работам опытнейших специалистов института, принимал активное участие в обсуждении технических проблем помехозащищенности, обеспечивал решение организационных вопросов и проведение облетов.

В 1965 году длительное время не решался вопрос об организации облетов новой дальней системы С-200. Только к концу испытаний системы был решен вопрос об облетах с целью оценки параметров помех. Облеты для постановщиков помех прошли успешно, вызывая увод системы автоматического сопровождения по скорости. Наряду с уводящей была задействована и узкополосная маскирующая помеха. По результатам полетов выявилась необходимость изыскания средств помехозащищенности от испытанных помех. На создание принципиально новых средств помехозащищенности потребовалось полтора года.

Благодаря усилиям А. А. Расплетина и П. С. Плешакова работы по помехозащищенности были организованы на высоком уровне силами двух ведущих предприятий. Была создана летающая лаборатория с аппаратурой постановки помех «Щит»; аппаратурой мерцающих помех были оборудованы два Ту-16; развернут комплекс работ по созданию мишенной аппаратуры помех. В институте были спроектированы, изготовлены и широко использовались временные, стационарные и подвижные наземные помеховые комплексы (НПК): на полигоне Трясь для комплекса «Смерч-А», на аэродроме Ермолино – для экспериментального макета РЛС «Гроза»; на Балхаше – для системы С-225. К стационарным НПК относились НПК-25, НПК-200, НПК-300П, НПК-300В. Среди подвижных НПК можно отметить «Геликон-1».

Важным достижением полигонного испытательного комплекса явилось создание многофункциональной летающей лаборатории на базе самолета Ту-134Ш. Самолет был оснащен моноимпульсной головкой и средствами радиоэлектронного противодействия, в состав которых входила разнообразная аппаратура помех. Эта аппаратура позволяла создавать когерентные, поляризационные, мерцающие и уводящие помехи с широким диапазоном регулируемых параметров для выбора самых хитрых режимов воздействия.

За период 1976–1990 годов при отработке перспективных помех и помехозащищенности ЗРК было создано 96 самолетных и ракетных мишенных комплексов. Уникальный комплекс средств обеспечения полигонных испытаний позволил существенно сократить объем и сроки их проведения, создал предпосылки для опережающего развития средств помехозащищенности зенитно-ракетных систем и средств радиоэлектронного противодействия.

Работы по созданию комплекса помеховой аппаратуры для проверки помехозащищенности ЗРС были удостоены Государственной премии СССР 1968 года. В число лауреатов премии вошли ведущие специалисты КБ-1, переименованного к тому времени в МКБ «Стрела»: М. Л. Осипов, В. И. Стариков и другие. Одним из лауреатов премии стал и главный организатор этих работ, назначенный к тому времени заместителем министра радиопромышленности СССР – П. С. Плешаков.

Защита баллистических ракет

4 марта 1961 года советский экспериментальный комплекс ПРО с помощью системы дальнего радиообнаружения «Ду-най-2», обеспечившей обнаружение и слежение, впервые в мире перехватил и сбил головную часть баллистической ракеты-мишени. Аналогичные работы, проводимые в США по комплексу «Найк-Зевс», поставили советских ученых перед необходимостью решения задачи по обеспечению повышения надежности баллистических ракет в условиях развернутой противоракетной обороны противника. По решению руководства ВПК во главе этих работ был поставлен ЦНИИ-108.

Петр Степанович немедленно среагировал на задание, открыв в институте сразу три опытно-конструкторские работы, получившие шифры «Верба», «Кактус» и «Крот». В ходе этих работ были созданы и испытаны в натурных условиях экспериментальные образцы средств радиоэлектронного подавления (РЭП) противоракетной обороны. Эти образцы представляли собой ложные цели и внеатмосферные дипольные отражатели, радиопоглощающие структуры, станции шумовых помех. Летные испытания, проведенные в 1959–1963 годах пусками ракет Р-12 в зоне работы экспериментального комплекса ПРО, показали практическую возможность защиты баллистических ракет от систем ПРО относительно простыми и дешевыми средствами РЭП. Позднее в ЦНИИ-108 было создано специальное подразделение – сектор № 3, состоящий из нескольких отделов, специализировавшихся на разработке средств и комплексов РЭБ ПВО.

«Несколько раз Петр Степанович прилетал в Джемансор, где на базе военного городка авиационной части была развернута временная стартовая позиция ВСП-12, – вспоминал Ю. А. Спиридонов, главный конструктор направления, а впоследствии директор ЦНИРТИ. – Позиция находилась в казахстанской степи и летом температура превышала 40 °C в тени. Протекавшая неподалеку речка Сагыз местами пересыхала, образуя цепь больших и малых бочагов, богатых рыбой – язем, окунем, щукой, плотвой.

Во время приездов Петр Степанович при случавшихся вынужденных “окнах” в работе вывозил сотрудников на рыбалку. Выезжали всем коллективом – человек 20, на двух или трех машинах. Ставили сеть. Петр Степанович отправлял всех в воду и руководил загоном рыбы. Все сопровождалось шутками и прибаутками. Улов всегда был хорошим – не менее ведра рыбы. Варили на костре уху, причем дрова приходилось привозить с собой. В свой первый приезд Петр Степанович дал задание механикам изготовить коптильный аппарат и лично нарисовал необходимые эскизы. После каждой рыбалки на столе были рыбные деликатесы – копченые окуньки и плотвички.

Петр Степанович был всегда требователен к качеству и четкости проводимых работ. Впоследствии это сыграло немаловажную роль при анализе причин неудачного пуска, после которого были выявлены недочеты в конструкции обтекателей, под которыми размещались наши станции “Крот”.

Будучи заместителем министра и затем министром радиопромышленности, Петр Степанович уделял должное внимание тематике по защите ракет. Присутствуя на одном из торжественных заседаний института, он в своем выступлении сказал, что одним из решающих факторов успешного подписания Договора 1972 года между СССР и США о неразвертывании ПРО явились работы ЦНИИ-108 по оснащению стратегических ракет СССР средствами преодоления ПРО и результаты их летной обработки, зафиксированные американскими средствами наблюдения».

Средства космического радиотехнического наблюдения

В 1957 году в Советском Союзе был впервые осуществлен запуск на орбиту искусственного спутника Земли. Это немедленно открыло в институте дискуссии о возможности ведения РТР из космоса с целью получения непрерывной и скрытной информации о местоположении и технических характеристиках радиотехнических объектов вероятного противника. Одним из первых, кто оценил перспективы ведения РТР из космоса, был, конечно, П. С. Плешаков, имевший к тому времени большой опыт разработки и эксплуатации аналогичных наземных и авиационных средств.

Уже с конца 1950-х годов начались интенсивные работы по созданию космических средств разведки. Первой аппаратурой для обнаружения и анализа излучения радиолокационных станций стала 12-канальная приемно-анализирующая аппаратура «Куст-12» (К-12), созданная под руководством главного конструктора А. В. Загорянского при непосредственном участии в разработке директора института П. С. Плешакова. Успешное использование аппаратуры К-12 показало, что радиотехническое наблюдение из космоса может быть весьма эффективным. Сигналы наземных РЛС отчетливо принимаются аппаратурой. На них не влияют ни ионосфера, ни грозовые разряды атмосферного происхождения.

Позднее, также при участии П. С. Плешакова, была разработана 24-канальная аппаратура радиокосмического наблюдения «Куст-40» (К-40). Аппаратура К-40, ввиду большей чувствительности, была гораздо более информативной. Здесь же, в ЦНИИ, под руководством П. С. Плешакова, началась разработка бортовой аппаратуры системы морской космической разведки и целеуказания (МКРЦ) «Кортик». Ввиду большой загрузки института разработкой системы «Целина» завершение работ по этому направлению было передано КНИРТИ, а головным предприятием являлся ЦНИИ «Комета». Аппаратура МКРЦ была запущена в 1974 году, а в 1977 году началась ее успешная штатная эксплуатация. Создание этой аппаратуры было отмечено Ленинской и Государственной премиями.

Впоследствии было создано и поставлено на службу несколько модификаций систем космической радиоразведки «Целина»: О, Д, Н, Р, «Целина-2». Уже в третьем тысячелетии, в совершенно новых условиях, эта тема была продолжена разработкой многоцелевой космической системы «Лиана».

Создание систем космического наблюдения, начатое по инициативе П. С. Плешакова, было поддержано сменившим его в должности директора института Ю. Н. Мажоровым. Непосредственное руководство научно-изыскательской и конструкторской разработкой приняли на себя ведущие специалисты ЦНИРТИ – А. В. Загорянский, А. Г. Рапопорт, М. Е. Заславский, Е. Е. Фридберг, Л. М. Табачников, Л. Ю. Блюмберг. Всемерное развитие и усиление этой темы было предпринято при участии С. Ф. Ракитина, Л. И. Зорина, А. А. Лебедя, В. С. Ионова, А. В. Панфилова, Е. М. Сыроелова, Э. Ф. Мешкова, А. И. Зотова и других сотрудников института.

11 декабря 1961 года с космодрома Байконур ракета-носитель «Восток» должна была вывести на околоземную орбиту первый советский разведывательный спутник «Зенит-2», но на 407-й секунде полета из-за сбоя в системе управления произошел аварийный подрыв ракеты-носителя. 26 апреля 1962 года второй «Зенит-2» успешно вышел на орбиту, получив официальное наименование «Космос-4». В ходе полета из-за стравливания воздуха из баллонов через клапан дренажа произошел отказ основной системы ориентации, и спускаемый аппарат был возвращен на землю по прошествии всего трех суток. Хотя значительная часть полета «Космоса-4» проходила в неориентированном режиме, фотографирование все же проводилось, и удалось получить некоторый материал. Третий «Зенит» («Космос-7») был запущен 28 июля 1962 года и успешно возвратился с фотографиями 11 дней спустя.

В рамках летно-конструкторских испытаний (ЛКИ) было проведено 13 запусков космических аппаратов «Зенит-2», три из них закончились аварией ракеты-носителя. Всего в рамках ЛКИ и штатной эксплуатации пуск космического аппарата (КА) «Зенит-2» проводился 81 раз. Под более совершенную аппаратуру с лучшим разрешением для детальной фото– и радиоразведки ОКБ-1 разработало эскизный проект нового разведывательного спутника «Зенит-4» (4К). Летно-конструкторские испытания его начались 16 ноября 1963 года.

С. П. Королев спокойно отдавал на сторону все, что являлось рутинной работой и мешало продвижению вперед, поэтому серийное производство КА «Зенит-2» с 1964 года было организовано в Куйбышеве (ныне Самара). Сюда, в филиал № 3 ОКБ-1, возглавляемый конструктором ракетно-космической техники Д. И. Козловым, были переданы все материалы по космическому аппарату «Зенит-2», а также по ракете-носителю. С 1968 года начался постепенный переход на модернизированные КА «Зенит-2М», а количество запусков «Зенита-2» стало сокращаться. Всего было разработано восемь модификаций аппаратов данного типа, и разведывательные полеты продолжались вплоть до 1994 года.

Трудно переоценить роль и значимость П. С. Плешакова в создании систем радиотехнической разведки. Он одним из первых понял и оценил возможности ее ведения из космоса. Им был основан коллектив специалистов, создавший системы космической РТР и продолжающий их создавать в настоящее время. Нарушив монополию Министерства общего машиностроения, он смог добиться возложения головных функций по системам РТР на институт. Им была выстроена могучая кооперация предприятий (около 150 НИИ, КБ, заводов, более 20 министерств и ведомств), обеспечивающих создание названных систем. В качестве председателя межведомственного координационного совета он совместно с первым заместителем министра общего машиностроения СССР в течение многих лет осуществлял координацию работ по созданию систем космической РТР.

Интенсивная работа по созданию в стране баллистических ракет, в том числе ракет для запуска космических аппаратов, завышенная оценка этого направления политическим руководством страны, прежде всего Н. С. Хрущевым, ставили перед ракетостроителями и перед их смежниками все новые сложные задачи. В 1955 году 108-му институту было поручено проведение работ по созданию опытного образца радиопеленгатора радиоуправления баллистической ракетой, получивших название ОКР «Галактика». Главным конструктором ОКР «Галактика» приказом маршала И. С. Конева от 4 ноября 1957 года был назначен Геннадий Яковлевич Гуськов, начальник лаборатории, работавший ранее под руководством А. А. Расплетина над созданием авиационной РЛС для защиты хвоста «Тон», РЛС наземной артиллерийской разведки СНАР-1 и танковой РЛС «Лес». За работу по СНАР-1 Гуськов был удостоен Государственной премии.

В 1958 году Г. Я. Гуськов подписал технический проект опытного образца радиопеленгатора радиоуправления «Днестр». Работа была успешно завершена и обеспечила радиоконтроль траектории космического аппарата в полете. В июле 1959 года Гуськов защитил кандидатскую диссертацию, а в октябре был назначен начальником 23-го отдела.

Создание ракет, способных преодолевать огромные расстояния, потребовало перевода работ по их радиотелеметрии и радиоуправлению на более высокий уровень. 15 декабря 1960 года Гуськов решением Госкомитета по радиоэлектронике СССР был переведен из ЦНИИ-108 в СКБ-567. Позднее он станет Героем Социалистического Труда, лауреатом Ленинской премии, членом-корреспондентом АН СССР, директором зеленоградского НИИ микроприборов. Петр Степанович, как офицер и как директор института, согласился с переводом, хотя ему было жаль расставаться со старым знакомым и товарищем по команде: Гуськов был одним из лучших волейболистов института.

Позднее, уже находясь на должностях заместителя министра и министра, Петр Степанович никогда не упускал из вида основные разработки «родного» ему института. В середине 1960-х он активно поддержал работы Ивана Федоровича Иванова – творца отечественной нелинейной радиолокации. «Начало разработок по нелинейной радиолокации, – по словам самого И. Ф. Иванова, – было продиктовано практической потребностью борьбы с нелегальной разведывательной деятельностью на территории СССР его вероятных противников».

Активные работы американцев в этом направлении не были «вымыслом советской пропаганды». Дистанционно управляемые средства радиоразведки были обнаружены в районах интересовавших иностранные спецслужбы советских объектов, замаскированные под пни, гнезда, кочки, ветки деревьев. Для борьбы с этими средствами в новых условиях требовалась и принципиально новая аппаратура. Одна из требующих решения задач была сформулирована так: необходимы приборы для обнаружения приемников радиоразведки, находящихся в выключенном состоянии.

Для создания новых технических средств борьбы в 108-м институте, который с марта 1966 года стал именоваться Центральным научно-исследовательским радиотехническим институтом (ЦНИРТИ), при поддержке Петра Степановича был создан новый отдел, начальником которого был назначен И. Ф. Иванов. Под его руководством сложнейшая задача, многим казавшаяся фантастической, была успешно решена. Уже в 1972 году был создан первый экспериментальный радиолокатор, а в 1974 году первые два различных по назначению радиолокатора были переданы в серийное производство. Первые отечественные радиолокаторы по ряду важнейших параметров (более широкий диапазон определяемых частот, большие дальности и др.) превосходили зарубежные.

Создание средств нелинейной радиолокации явилось значительным вкладом в развитие современной радиотехники. Можно пожалеть, что ее создатель И. Ф. Иванов хоть и был удостоен Государственной премии, но даже не получил докторской степени.

В бытность директором 108-го института, являвшегося головным по тематике РЭБ, П. С. Плешаков выработал и утвердил рекомендации по специализации НИИ и КБ по разработке систем и комплексов РЭБ в интересах различных родов войск, а также по закреплению за ними промышленных предприятий для обеспечения серийного изготовления принятых разработок. Эти рекомендации внесли ясность в организацию работ, позволили наладить четкие взаимодействия с заказчиками и смежными предприятиями.

Прекрасно понимая, что боевые возможности и мощь Военно-морского флота страны во многом зависят от уровня развития и внедрения техники РЭБ, Петр Степанович настойчиво решал вопрос о создании в этих целях специализированного предприятия. По его инициативе в 1958 году в Таганроге был основан филиал московского ВНИИ «Альтаир» (ВНИИ-10 ВМФ), ставший в 1961 году самостоятельным НИИ-406. В 1966 году этот НИИ был преобразован в Таганрогский НИИ связи (ТНИИС). Со временем он вырос в крупную организацию с экспериментальным и опытным производствами, испытательными комплексами, обширной лабораторной базой. К этому институту были прикреплены промышленные предприятия – завод «Прибор» (Ростов-на-Дону) и новый завод, построенный в Жигулевске.

По инициативе Плешакова постановлениями правительства для ТНИИС были заданы к исполнению ОКРы в интересах ВМФ: средства РТР («Флейта», «Малютка», «Прохлада», «Кольцо», «Булава-705») и средства РЭБ («Ограда», «Гурзуф-А», «Гурзуф-Б»). В основе разработок ТНИИС были использованы принципы систем и комплексов РЭБ, разработанные в 108-м институте. При этом институту была оказана действенная поддержка, в том числе посредством многократных командировок специалистов из 108-го, которые организовывал П. С. Плешаков. В 70-е годы ТНИИС, накопивший значительный научно-технический потенциал, приступил к созданию нового поколения техники РЭБ на основе методов системного проектирования, охватывающей корабли всех классов. Были созданы новые комплексы РЭБ – «Старт», «Старт-2», «Вымпел-Р2», «Кантата-1143», «Кантата-М», «Рычаг-БН», «Рычаг-БМ3»; комплексы РТР – «Сдвиг-1РС», «Кольцо-2», «Бурлак», «Рак», «Нормаль-1В»; системы защиты крылатых ракет. Этой группой комплексов был завершен этап создания аппаратуры РЭБ для подводных и надводных кораблей всех классов. Этими комплексами были оснащены тяжелые атомные и дизельные крейсеры: «Петр Великий», «Фрунзе», «Киров», «Калинин», «Киев», «Минск», «Новороссийск», «Керчь», «Ташкент», а также надводные корабли среднего и малого водоизмещения.