Текст книги "Плешаков"

Автор книги: Николай Бодрихин

Соавторы: Владимир Бирюков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Комплексы специального вооружения

Еще в конце 1950-х годов А. М. Прохоров (впоследствии лауреат Ленинской и Нобелевской премий), заручившись поддержкой А. А. Расплетина, только что создавшего великолепные зенитно-ракетные комплексы С-25, С-75 и работавшего над 125-м комплексом, предназначенным для поражения целей на малых и сверхмалых высотах, и над «дальним» 200-м комплексом, заявил о своей готовности создать лазерное оружие для борьбы с низколетящими целями. Академия наук поручила эту работу тогда еще молодому специалисту без титулов и званий, но уже зарекомендовавшему себя в качестве смелого перспективного ученого – Евгению Павловичу Велихову.

Мгновенная передача мощности и возможность получения высоких плотностей облучения, приводящая к разрушению материалов самой высокой прочности, давали возможность рассчитывать на создание качественно нового оружия – лучевого, позволявшего решать многие задачи военного назначения. Разработка боевых систем на основе мощных лазеров – комплексов специального вооружения – стала для стран, ведущих холодную войну, одной из не терпящих отлагательств задач.

А. А. Расплетин, подобно М. В. Ломоносову, обладавший исключительно широкими интересами в науке, заинтересовался лазерной тематикой еще в 1964 году. К тому времени он уже стал действительным членом Академии наук и, будучи контактным, доброжелательным человеком, наладил товарищеские отношения со многими выдающимися учеными: М. В. Келдышем, М. Д. Миллионщиковым, А. М. Прохоровым, Н. Н. Семеновым. Ученик и конкурент Прохорова Н. Г. Басов также внимательно следил за всеми планами в области лазерной техники, стараясь не опоздать со своими предложениями. Шагом к конкретным делам стало совещание, устроенное под руководством председателя научно-технического совета комиссии Совета Министров СССР, соратника А. А. Расплетина по работе над 25-м комплексом ПВО академика А. Н. Щукина, для обсуждения последних достижений и перспектив в применении лазеров.

Самым интересным событием того совещания стало предложение А. А. Расплетина о возможности применения лазеров для поражения низколетящих целей. Небольшую зону видимости целей на малых высотах при достижимых тогда скоростях полета ракеты можно было существенно расширить, используя мощные сконцентрированные потоки лазерного излучения. Благодаря узким лучам оптических генераторов можно было обеспечить эффективное наведение поражающего излучения лазера на сколь угодно низколетящие цели, тогда как измерение их координат с помощью радиолокаторов было затруднительно.

Академик А. Н. Щукин поддержал предложение А. А. Расплетина. На следующий день Расплетин собрал у себя совещание и поручил своему заместителю Б. В. Бункину организовать тематическую лабораторию и оценить энергию лазера, необходимую для поражения цели. Тогда уже было известно, что отдельные осколки, разрушавшие конструкцию мишени, имели кинетическую энергию около 10 кДж, количество осколков было принято равным 10, и тогда суммарная кинетическая мощность лазера должна была составлять около 100 кДж.

Оружие, предвосхищенное в произведениях А. Н. Толстого, А. Р. Беляева, Г. Уэллса и других, должно было вот-вот явиться миру. Интересно описывает Евгений Павлович Велихов их совместный с другими учеными, в том числе с академиком М. Д. Миллионщиковым, визит к секретарю ЦК Д. Ф. Устинову: «Собрались на Старой площади в первом подъезде. Встретил нас зав. оборонным отделом Иван Дмитриевич Сербин (“Иван Грозный”). Начал он с того, что отвесил подзатыльник величественному М. Д. Миллионщикову и спросил: “Опять обманывать пришел?” Поставив тем самым всех нас на место, проводил в кабинет к Д. Ф. Устинову – человеку строгих правил, но с хорошим чувством юмора. Выслушал всех внимательно и приказал готовить Решение ЦК и СМ, а также графики ВПК (военно-промышленной комиссии, председателем которой был Л. В. Смирнов). После окончания разговора я обнаглел и, подойдя к Дмитрию Федоровичу, попросил его построить стенды в Пахре. Д. Ф. от такой наглости несколько оторопел, потом улыбнулся и сказал министру В. Д. Калмыкову: “Давай, построй ему, делать нечего”. Построили, и очень быстро…»

Постановление ЦК и Совмина вышло 23 февраля 1967 года, а 8 марта 1967 года от сердечной недостаточности умер А. А. Расплетин. Его смерть через год с небольшим после смерти С. П. Королева стала еще одним тяжелейшим ударом для советской науки. Ударом, когда до высадки на Луну, казалось, осталось несколько шагов (она планировалась на 1967 год), когда Расплетиным был замыслен и зафиксирован в определяющих образцах и на бумаге новый зенитно-ракетный комплекс страны, получивший позднее название С-300.

Заметим, что контроль за исполнением принятых решений Калмыков возложил на Плешакова. Петр Степанович воспринял порученное как завет только что ушедшего соратника, старшего товарища. Хорошие отношения между главным исполнителем научно-исследовательских работ в Пахре, впоследствии академиком Е. П. Велиховым и зампредседателя Госкомитета П. С. Плешаковым сложились сразу: «Он обладал необходимой валентностью к людям. Мог быть жестким и требовательным, но за все время совместной работы я не слышал ни одного упрека. Он, сам будучи прекрасным инженером и специалистом, высоко ценил уровень проводимых работ, людей, которые их делали».

Большое количество уникальных работ в Пахре, несмотря на энтузиазм и целеустремленность молодого Е. П. Велихова, требовало постоянного участия Плешакова. Петр Степанович решал вопросы с задором, молодым энтузиазмом.

В 1974 году НТР по применению импульсных лазеров в зенитно-ракетных комплексах привели к успешному испытанию экспериментального оптического локатора по самолетам МиГ-15, Ту-16 и вертолету Ми-4. Испытания оптического локатора полностью подтвердили заложенные Расплетиным принципы его построения. Испытания показали, что многоканальное приемное устройство позволяет формировать изображение сопровождаемой цели и даже выбирать на ней уязвимое для поражения место! Вместе с тем работы по созданию дорогой и неповоротливой системы были прекращены: стала очевидна ее неперспективность для использования в ПВО страны. Работы специалистов в Пахре были переключены на газовый лазер. Но затраченные усилия не пропали даром. Так, была серийно освоена технология варки активных элементов на стекле с неодимом с высочайшей степенью оптической однородности, получены лабораторные образцы оптических квантовых генераторов с высоким к. п. д., созданы уникальные стенды для термоядерных исследований, разработаны установки для лазерного мониторинга окружающей среды и многое, многое другое.

Петр Степанович и здесь проявил себя как специалист: он немедленно поставил задачу проинформировать заинтересованные в «инновациях» предприятия и со своей стороны сделал все, чтобы внедрить их на благо обороноспособности и народного хозяйства. При работах с газовыми лазерами впервые были разработаны специальные многодвигательные силовые и высокоточные корректирующие приводы, были разработаны и прошли испытания информационная система с высоким угловым разрешением, широкоаппертурная система формирования, система полуавтоматической союстировки.

К 1982 году был создан мощнейший в мире лазер с мощностью в 1 МВт и энергией в 10 МДж. Начались комплексные испытания. 22 сентября 1982 года лазерным оружием впервые была сбита воздушная мишень. В результате Е. П. Велихов, В. А. Глухих, Л. Н. Захарьев, Ю. А. Коняев, А. Н. Старостин, Ю. П. Рубаненко были удостоены Ленинской премии.

В создании этого комплекса специального вооружения была и большая заслуга министра – Петра Степановича Плешакова.

Системы управления воздушным движением

В 1960-е годы руководством страны были приняты стратегические решения по созданию автоматизированных средств управления полетами гражданской авиации, систем навигации и посадки для оборудования аэродромов, бортовых и наземных пилотажно-навигационных комплексов. Поставлена задача освоения для полетов не только отечественной, но и зарубежной гражданской авиации Транссибирского маршрута и его оснащения современными навигационными системами, соответствующими международным стандартам.

Головным министерством по всему комплексу работ было определено Министерство радиопромышленности, в котором головными организациями по этим направлениям были МНИИПА (Москва) и ВНИИРА (Ленинград). Назначены ответственные генеральные и главные конструкторы промышленности. За весь комплекс систем и средств управления полетами воздушных судов отвечал ленинградский институт ВНИИРА (генеральный конструктор Г. А. Пахолков). Эти важнейшие работы было поручено возглавить заместителю министра радиопромышленности П. С. Плешакову. Им были приняты принципиальные решения ориентироваться на создание отечественных гражданских средств и систем управления воздушным движением, соответствующих международным стандартам ИКАО, и тем самым исключить зависимость от иностранной техники, которую Министерство гражданской авиации вынуждено было в то время приобретать за рубежом.

По инициативе П. С. Плешакова и министра гражданской авиации Е. Ф. Логинова, а затем сменившего его Б. П. Бугаева были утверждены планы разработки и внедрения принципиально новых средств вторичной радиолокации и систем инструментальной посадки для всех видов авиации, заданы разработки радиолокаторов для систем управления воздушного движения (УВД) «Утес», «Скала» и «Онега» и АСУ ВД «Старт», «Стрела» и «Трасса», соответствующих международному уровню и требованиям гражданской авиации.

П. С. Плешаков подключил к работам ранее занимавшиеся только военной тематикой ведущие институты радиопромышленности по автоматизации и системам управления МНИИПА (Москва) и НИИСА (Минск), а также создал широкую кооперацию разработчиков, включающую в себя ОКБ ЛЭМЗ (Москва) – радиолокаторы УВД, НПО «Полет» (Челябинск) – системы посадки, ВНИИРА (Ленинград) – аэродромные, аэроузловые и трассовые радиолокаторы, КБ «Компас» (Москва) – радиокомпасы, а также серийные заводы радиопромышленности.

Интегрирующие научные исследования, создание программного обеспечения, системные решения, математическое и полунатурное моделирование, разработка и обоснование создания, испытание и внедрение в гражданской авиации перспективных средств и систем управления воздушным движением, навигации, посадки, связи и наблюдения были поручены министром обороны Д. Ф. Устиновым уникальной в мировой практике научно-исследовательской организации – ГосНИИ «Аэронавигация», директором которого Т Г. Анодина являлась 20 лет. Работы велись в рамках международной кооперации, в интересах целой группы государств.

В течение десятилетия было создано первое поколение новых технических средств и технологий, специально предназначенных для управления полетами воздушных судов и единой системы управления воздушного движения гражданских и военных воздушных судов. Грандиозный комплекс работ для гражданской авиации получил мощный импульс после вступления Советского Союза в Международную организацию гражданской авиации (ИКАО). Особо следует выделить решение правительства, которым были одобрены предложения о закупке за рубежом АС УВД для оснащения Московского районного аэроузлового центра УВД, Киевского аэроузлового центра УВД, а также аэродромного центра УВД в Минеральных Водах. Это решение активно поддержали министр гражданской авиации Б. П. Бугаев и министр радиопромышленности П. С. Плешаков. Руководителем этих работ была назначена Т. Г. Анодина.

Реализацию этого решения со стороны Министерства радиопромышленности без преувеличения можно назвать революционной, так как оборонное министерство впервые вступило в тесную международную кооперацию. При этом П. С. Плешаковым и Т Г. Анодиной было принято решение, поддержанное Д. Ф. Устиновым, о создании системы совместными усилиями отечественных НИИ, КБ и заводов и европейских фирм «СААБ» (Швеция), «Аления» (Италия), «Томсон CSF» (Франция) и др. Советские институты должны были разработать математическое обеспечение системы.

Отечественная радиопромышленность под руководством П. С. Плешакова в тесном взаимодействии с организациями гражданской авиации под руководством министра гражданской авиации СССР Б. П. Бугаева блестяще справилась с проблемой – система «Теркас» более 30 лет поддерживается в актуальном состоянии. Не было допущено ни одного авиационного происшествия, связанного с управлением воздушным движением, и на сегодняшний день она остается крупнейшей в мире по перекрытию площади воздушного пространства – 720 тыс. кв. км с высокой интенсивностью полетов.

За эту работу ведущие специалисты гражданской авиации и промышленности получили высшие правительственные награды.

Система обеспечивает автоматическое управление 325 самолетами одновременно на высотах от 1,5 тысячи до 12 тысяч метров, имеет распределенную схему построения. Радиотехническое сопровождение полетов «Теркас» осуществляется 10 радиолокационными комплексами (7 трассовых и 3 аэродромных), 25 связными радиостанциями, 32 приводными радиостанциями, для организации взаимодействия используется более 250 каналов связи. Кстати, запуск этой системы производился в ночь на 16 апреля 1981 года – в день рождения ее технического руководителя Т. Г. Анодиной.

В 1977 году после успешных испытаний начала широко использоваться в наиболее загруженных аэродромных зонах первая автоматическая отечественная система «Старт». За эту работу ведущие специалисты промышленности и гражданской авиации были удостоены Государственной премии (Т Г. Анодина, П. М. Онищенко, Г. Н. Громов, А. Ф. Фетисов, Г. Л. Рабинович, В. И. Савицкий).

Одновременно проводился большой комплекс работ в рамках программ автоматизации, по созданию и внедрению систем «Стрела» и «Спектр». Широким фронтом велись работы по разработке и внедрению новых средств радиолокации, среди которых трассовые и аэродромные радиолокационные комплексы УВД «Скала», «Онега», «Экран-85», вторичный радиолокатор «Корень-АЭС», посадочные радиолокаторы РП-4Г и РП-5Г, радиолокаторы обзора летного поля «Обзор-2».

Значительные работы были выполнены при создании и внедрении новых наземных средств навигации РСБН-4, ПАР/ОС и посадки СП-75, СП-80, обеспечивавших автоматическую посадку в любых метеоусловиях.

По инициативе министров авиационной, радиопромышленности и гражданской авиации (П. В. Дементьева, П. С. Плешакова, Б. П. Бугаева) в 1973 году были созданы Госавианадзор и Госавиарегистр СССР для сертификации воздушных судов, аэродромов и их оборудования, независимого расследования авиационных происшествий. С 1991 года по решению глав государств СНГ был создан Межгосударственный авиационный комитет (МАК), который с момента его создания возглавляет Т Г. Анодина.

Первые отечественные комплексные навигационные системы появились на борту отечественных магистральных самолетов Ил-18, Ту-114, Ту-104, Ан-10. За эту работу ведущие специалисты гражданской авиации и промышленности были удостоены званий лауреатов Государственной премии. Дальнейшее развитие это направление получило при создании нового поколения пилотажно-навигационных комплексов самолетов Ту-144, Ту-154, Як-42, Ил-86, в работах над которыми активное участие принимали Т Г. Анодина, С. П. Крюков, Б. М. Абрамов, В. Я. Кушельман и др.

В 1980-х годах началась новая эра развития технических средств навигации, в США и СССР создавались спутниковые навигационные системы. Эти системы разрабатывались в первую очередь для решения военных задач. Вместе с тем навигационные спутники имели и гражданские сигналы навигации, что в конечном итоге привело к радикальным изменениям в области построения систем безопасности движения.

В 1991 году ИКАО приняла Глобальную навигационную спутниковую систему (GNSS), базирующуюся на навигационной спутниковой системе СССР (ГЛОНАСС) и спутниковой системе определения местоопределения США (GPS). Решения, принятые ИКАО, явились логическим завершением деятельности специального Комитета по будущим аэронавигационным системам ИКАО (FANS), который был создан по инициативе СССР и США и в работе которого принимали участие ведущие специалисты в области авиации и спутниковых технологий СССР, США, Великобритании, Франции, Германии, Мексики, Австралии, Японии и др. От СССР, а затем и от России эту работу возглавляла доктор технических наук, профессор, лауреат государственных премий Т. Г. Анодина, которая удостоена высшей награды Международной организации гражданской авиации – Премии им. Э. Уорнера за выдающийся научный вклад в разработку аэронавигационных средств для международной гражданской авиации, включая гражданское использование системы ГЛОНАСС как важнейшего компонента глобальной спутниковой навигационной системы.

Для России внедрение спутниковых технологий означало возможность полетов в труднодоступных районах, организацию кроссполярных маршрутов в государства Американского континента и страны Юго-Восточной Азии.

Немного о личном

Как раз в то время, когда начинались работы над Единой системой управления воздушным движением, Петр Степанович сделал предложение Татьяне Григорьевне Анодиной. До этого они были знакомы уже несколько лет, встречаясь на всевозможных совещаниях. Их связывали сугубо деловые отношения.

Конечно, на Петра Степановича, человека с исключительной энергетикой, всегда подтянутого, с прекрасным даром слова, щедро наделенного чувством юмора, нельзя было не обратить внимания. Да и Татьяна Григорьевна была яркой личностью, которую уже называли «королевой авиации». В то время она занимала должность начальника Научно-технического управления Министерства гражданской авиации СССР и одновременно возглавляла ГосНИИ «Аэронавигация».

Вот как вспоминал о том времени Л. И. Горшков – заместитель председателя ВПК Совмина СССР: «В этот период времени в жизни Петра Степановича произошло крупное событие. Он познакомился с замечательной женщиной – Татьяной Григорьевной Анодиной. Случилось это во время работы комиссии, которой было поручено расследовать причины гибели самолета Ил-62 в “Шереметьеве”. Комиссию по расследованию этого чрезвычайного события возглавлял Д. Ф. Устинов, заседала она почти ежедневно. О состоянии системы посадки на аэродроме “Шереметьево” на совещании докладывала Татьяна Григорьевна, которая вместе с министром Б. П. Бугаевым представляла Министерство гражданской авиации.

Татьяна Григорьевна выступала обстоятельно, обосновывала выводы с глубоким знанием существа вопроса. Нужно было видеть ее в этот момент. Ее простые убедительные аргументы доходили до каждого члена комиссии. Я понимал, как ей, молодому инженеру и не очень большому руководителю, трудно выступать на таком представительном совещании. Было заметно, что она очень волнуется, глаза ее горели, но она достаточно популярно и технически обоснованно излагала позицию Министерства гражданской авиации в том, что существующая в “Шереметьеве” система посадки обеспечивает безопасную посадку для всех типов самолетов и в этой части не уступает многим крупнейшим европейским аэропортам.

Она говорила так, что все понимали – перед ними не только очень красивая русская женщина, но и крупный инженер, которой суждено в дальнейшем стать ведущим руководителем работ по автоматизации управления воздушным движением и посадкой самолетов. Татьяна Григорьевна в достаточно короткий срок и только благодаря глубоким знаниям и необычайной энергии заняла ведущее положение в Министерстве гражданской авиации в области проблем, связанных с созданием современных систем управления воздушным движением и посадкой самолетов… По ее предложению был создан специальный институт, который занимался этими проблемами. Первым директором этого института стала Татьяна Григорьевна.

Петр Степанович, как член комиссии, постоянно участвовал в ее работе, ежедневно встречаясь на совещаниях с Татьяной Григорьевной. И однажды я обратил внимание на то, что, когда на комиссии выступала Татьяна Григорьевна, Петр Степанович менялся в лице. На совещаниях у меня, когда ВПК поручала подготовить какой-нибудь вопрос, обязательно присутствовали Петр Степанович и Татьяна Григорьевна. Они сидели за столом заседания друг напротив друга, и я замечал, что часто они долго смотрят друг на друга и, по-моему, не слышат, о чем говорят выступающие. Было ясно, что эти люди полюбили друг друга.

Петр Степанович в жизни ничего не делал наполовину, и здесь любовь его захлестнула настолько, что через небольшое время я узнал, что он сделал предложение Татьяне Григорьевне. Вскоре они расписались. Образовалась удивительная семья бесконечно любящих друг друга людей.

Женитьба на Татьяне Григорьевне заметно сказалась на характере Петра Степановича. Его трудно было увидеть хмурым, он стал более энергичным. Видно было, что Татьяна Григорьевна настолько его вдохновляла, что он был готов совершить любой подвиг, выполнить любую задачу, которая ставилась перед ним, как перед большим государственным руководителем. Мы с женой, узнав, что Петр Степанович и Татьяна Григорьевна создали семью, позвонили как-то вечером Петру Степановичу и пригласили прийти к нам домой. Петр Степанович и Татьяна Григорьевна пришли к нам, и весь вечер мы видели горящие глаза этих двух любящих людей, излучавшие счастье и радость от того, что они вместе».

«Свадьба наша была интересной, – вспоминает Татьяна Григорьевна. – В районный загс пришли Петр со своим другом Л. Н. Зайковым, тогда директором ленинградского “Ленинца”, и моя подруга. Я опаздывала на регистрацию, а жених, отличавшийся исключительной пунктуальностью, уже собирался уехать. Зайков, как мог, пытался задержать Петра. Расписавшись и наскоро выпив по бокалу шампанского, мы разъехались каждый на свою работу. Вечером в кругу близких друзей мы весело, с шутками отметили это событие, запомнившееся на всю жизнь. Посаженым отцом невесты был народный артист СССР Р. Я. Плятт. Свадебное путешествие в Ленинград продолжалось два дня, в понедельник мы уже были на работе».

Эти люди были схожи необыкновенной энергией, волей, целенаправленностью, способностью добиваться самых грандиозных целей, легко жертвовавшие личным во имя общественного.

«Петр Степанович очень любил живопись, – вспоминает Татьяна Григорьевна. – Его любимым мастером был Микеланджело, перед ним он просто благоговел. Его заветной мечтой было посетить Италию, побывать во Флоренции, прикоснуться к камням, где ступала нога Рафаэля и Леонардо. Единственным заказом мне, при моих выездах за границу, были альбомы великих мастеров. Это было сложно – хороший альбом стоил дорого. Мои коллеги косились на меня – ничего не покупает для себя, все деньги тратит на книги. Он любил и русскую живопись, для себя выделял – И. И. Шишкина, В. А. Серова, Б. М. Кустодиева… При первой возможности мы обязательно выбирались в Третьяковку и в Пушкинский музей. Однажды “Красной стрелой” мы ездили на первую выставку импрессионистов в Ленинград и в этот же день обратно».

«Во время одного из совещаний в кабинете министра, приблизительно в 18.30, раздался телефонный звонок, – вспоминает В. И. Штейнберг, главный конструктор и директор НИИ «Аргон». – Петр Степанович снял трубку, я сидел рядом и слышал, как супруга министра, Татьяна Анодина, командным голосом произнесла: “Петр, заканчивай свое совещание, я взяла билеты в Большой театр и через 15 минут буду ждать тебя у входа”. Мне было интересно наблюдать, как Петр Степанович, государственный деятель крупного масштаба, очень быстро свернул совещание и подчинился, как простой смертный, воле супруги».

Снова даем слово Татьяне Григорьевне: «У Петра Степановича был абсолютный слух. Он помнил и часто напевал арии из многих опер. Любил и джаз, покупал пластинки и слушал их дома. В доме была фонотека записей классической и джазовой музыки. Любил великих исполнителей – Собинова, Лемешева, Козловского, особенно Архипову, Образцову и Синявскую. Не раз, порой с опозданиями – ко второму акту, мы выбирались в Большой театр.

Всю жизнь он совершенствовал свое знание английского и немецкого языков, читал специальные журналы, делал выписки неизвестных слов и вывешивал их в самом неожиданном месте. Знал несколько слов и десяток фраз по-китайски, не раз удивлял ими китайских товарищей.

Человек он был очень дисциплинированный, всегда жил по строгому режиму: подъем в 6.30, зарядка, отъезд на работу, отбой обычно в полпервого, самое позднее в час.

Услышать от него, чем он занимается на работе, было в принципе невозможно…

Был бесконечно предан своему делу, блестяще владел языком, говорил ярко, артистично, с неожиданными сравнениями, цитатами, афоризмами. Был счастлив, буквально светился, когда проходила его концепция, его идея.

Вместе с тем по характеру мог быть невыдержанным, горячился.

Однажды мы приехали на Новый год в совминовский санаторий “Лесные дали”. На все такие мероприятия мы всегда выезжали дружно – втроем с сыном. Меня пригласил на танец тогда уже известный авиаконструктор Г. В. Новожилов. Возвращаюсь, а моих мужчин нет! Возвратилась в номер. Там Петр с сыном играют в шахматы. “Что же тебя не проводил твой Новожилов?” – с иронией спросил меня он.

С большой любовью Петр Степанович относился к сыну Саше. Когда позволяло время, мог часами играть с ним в хоккей, теннис, учил “хитрым” футбольным, а то и борцовским приемам. Нередко тренировал его за бильярдным столом. Заметив в мальчишке тягу к технике, записал маленького Сашу в авиамодельный кружок, всячески поддерживал в нем это увлечение. Я видела Сашу студентом университета, но они с отцом решили иначе, и мне довелось узнать, что сын поступил в МАИ, когда тот, виновато улыбаясь, показал новенький студенческий билет. С тех пор жизнь Александра, а потом и его супруги Ольги Плешаковой, также выпускницы МАИ, оказалась тесно связана с авиацией».