Текст книги "Плешаков"

Автор книги: Николай Бодрихин

Соавторы: Владимир Бирюков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Глава третья. ДИРЕКТОР 108-го

Новое назначение

В июле 1958 года инженер-подполковник П. С. Плешаков был назначен на должность директора ЦНИИ-108 – в то время головного института страны в области радиолокации.

До Плешакова руководителем института в 1943-м и с 1946 по 1957 год был выдающийся советский ученый, инженер-адмирал, академик АН СССР Аксель Иванович Берг, освобожденный от должности директора по собственной просьбе. В годы Первой мировой и Гражданской войн он был штурманом, а затем командиром подводных лодок, с 1925 года преподавал в Военно-морском инженерном училище. Это был человек огромной энергии, широчайших знаний, исключительного научного чутья. Авторитет А. И. Берга и среди радиоинженеров, и среди военного командования, и в правительственных кругах был исключительно высок. Подвижник отечественной радиолокации, он организовал работы по ее применению в авиации и артиллерии, разработку РЛС дальнего обнаружения, первые опыты по противодействию радиолокации и по созданию полупроводников. Аксель Берг был также выдающимся популяризатором науки и ученым-практиком, автором семи изданных при жизни монографий.

А. И. Берг давно знал П. С. Плешакова, знал и его исполнительность, и энергичный твердый характер. Петр Степанович, знакомый с именем Берга со студенческих лет, относился к ученому, можно сказать, с благоговением. Берг поддержал назначение инженер-подполковника Плешакова такими словами: «Смелее. Заблудиться не дадим!»

Вскоре после назначения Петра Степановича директором института сфера научных интересов этого крупного подразделения была сдвинута в сторону создания средств радиоэлектронной борьбы, что, с одной стороны, явилось следствием усиления специализации оборонных предприятий, а с другой – признанием заслуг института в совершенно новой области создания средств РЭБ.

Направление разработки средств создания помех для противодействия радиолокаторам зародилось уже в первые годы работы института и было вдохновенно поддержано А. И. Бергом, предложившим расширить исследования в названной области. Во второй половине 1950-х годов в Москве сформировался ряд институтов, специализировавшихся на разработке РЛС и систем, созданных на их основе. НИИ-20 специализировался на разработке РЛС для ПВО; НИИ-17 – для нужд авиации; КБ-1 создавал многоканальную зенитную систему С-25 (принята на вооружение в 1955 году) и мобильную ЗРС среднего радиуса действия С-75 (1959), заканчивал разработку ЗРС для борьбы с низколетящими целями С-125, систему ПРО А-135, систему поражения воздушных целей на больших дальностях – «длинную руку» С-200, а позднее и универсальные системы С-300 и С-400.

Для дальнего обнаружения баллистических ракет и спутников, создания комплексов дальней радиосвязи и специальных комплексов контроля космического пространства по инициативе А. И. Берга в 108-м институте была создана лаборатория, позднее усиленная и преобразованная в сектор. Затем на базе института был создан филиал, впоследствии выросший в известный сегодня НИИДАР (Научно-исследовательский институт дальней радиосвязи).

Первая успешная разработка радиолокационной станции дальнего обнаружения «Дунай-2» была выполнена в 108-м институте под руководством главного конструктора В. П. Сосульникова и высоко оценена генеральным конструктором системы ПРО Г. В. Кисунько. Эта установка позволяла обнаруживать головные части баллистических ракет на расстоянии до 1500 км с точностью выдачи координат на предельной дальности 1 км и до 0,5° по углам. В процессе создания РЛС был принят ряд принципиально новых научно-технических решений: созданы уникальные антенно-фидерные устройства, оригинальный быстродействующий цифровой измеритель координат, двухканальный передающий комплекс на металлокерамических тетродах, широкополосный возбудитель ЛЧМ сигналов на базе ферритового генератора с фазовым управлением через кварцевую линию, новые резнатроны непрерывного действия мощностью 40 кВт…

В августе 1958 года РЛС «Дунай-2» впервые вышла в эфир и обнаружила цель. 6 ноября того же года состоялась первая проводка головной части баллистической ракеты Р-5 и начались испытания РЛС представителями Министерства обороны. РЛС была связана цифровой радиорелейной линией с главным командным вычислительным центром, откуда данные направлялись радиолокатором точного наведения противоракеты на цель и на стартовую позицию ракеты. 4 марта 1961 года впервые в мире РЛС «Дунай-2» обеспечила дальнее обнаружение баллистической ракеты Р-5, передачу целеуказания боевым системам ударного воздействия, уничтожившим баллистическую ракету противоракетой В-1000. Об этом историческом событии весь мир вскоре узнал от Никиты Хрущева. В 1966 году работы по системе дальнего обнаружения «Дунай-2» были отмечены Ленинской премией.

Во все названные выше институты были переведены ведущие научные сотрудники 108-го, занимавшиеся там аналогичными проблемами. Доктор технических наук Б. Д. Сергиевский отмечает, что именно Аксель Берг был инициатором разработки полупроводниковых приборов, в частности транзисторов. Известный специалист по полупроводниковой технике профессор Я. А. Федотов вспоминал, что когда он в 1954 году собрал первый в стране транзисторный приемник, его по настоянию А. И. Берга немедленно командировали в ЦНИИ-108. Исследования, начатые здесь, послужили основным стимулом для развития физики и технологии полупроводников в нашей стране.

На посту директора института инженер-полковнику П. С. Плешакову в приказном порядке пришлось продолжить выделение из состава 108-го целых коллективов опытных специалистов, благодаря которым в советской радиопромышленности были созданы новые крупные направления.

Начался этот процесс в 1950 году, когда из ЦНИИ-108 в КБ-1 были направлены пять высококлассных радиоинженеров. Среди них был выдающийся специалист Александр Андреевич Расплетин – создатель большинства советских систем ПВО и ПРО. А. А. Расплетин очень внимательно, с уважением относился к ведущейся в институте работе и захватил с собой лишь четырех специалистов, хотя по распоряжению Л. П. Берии мог взять «сколько хочешь». В эту знаменитую четверку входили еще совсем молодой Борис Васильевич Бун-кин, впоследствии генеральный конструктор системы С-300, академик, дважды Герой Социалистического Труда; столь же молодой Карл Самуилович Альперович, впоследствии главный конструктор зенитно-ракетных комплексов, лауреат Ленинской и двух Государственных премий СССР; лауреат Государственной премии заслуженный деятель науки РФ Михаил Борисович Заксон; известный впоследствии физик-теоретик Илья Львович Бурштейн.

В 1952 году группа крупных специалистов, среди них Николай Иванович Оганов и Ростислав Михайлович Воронков, была переведена в радиотехнический институт АН СССР, также работавший над созданием С-25 и, кроме того, специализировавшийся на исследованиях в области ядерной физики, создания лучевого и пучкового оружия, а позднее мощных РЛС дальнего обнаружения.

В 1954 году ввиду организации Института радиотехники и электроники (ИРЭ) АН СССР туда из 108-го института была направлена большая группа специалистов. Среди них крупный советский физик, педагог и популяризатор науки Сергей Григорьевич Калашников.

В 1957 году в Калужской области был создан филиал 108-го института, позднее Калужский научно-исследовательский радиотехнический институт (КНИРТИ), куда были направлены на работу многие специалисты института.

В феврале 1958 года в КБ-1 по просьбе А. А. Расплетина для создания головки самонаведения ракеты для С-200 был откомандирован Богдан Федорович Высоцкий с группой сотрудников.

В том же 1958 году был создан филиал института по разработке РЛС дальнего действия, впоследствии НИИ дальней радиосвязи (НИИДАР), куда было переведено 267 сотрудников НИИ-108 во главе с Владимиром Пантелеймоновичем Сосульниковым.

В 1960 году в СКБ-567 был переведен отдел в составе 49 человек во главе с Геннадием Яковлевичем Гуськовым (впоследствии член-корреспондент АН СССР, Герой Социалистического Труда). Позднее он работал под руководством сподвижника С. П. Королева академика Н. А. Пилюгина, еще позже был генеральным конструктором и директором в зеленоградском НИИ «Микроприбор».

«Именно в ходе этого десятилетия, прежде всего, усилиями нашего коллектива радиолокация обрела прочный научный фундамент», – считает выдающийся советский радиоинженер, бывший директор ЦНИРТИ, лауреат Ленинской и Государственной премий СССР Ю. Н. Мажоров.

В ЦНИИ-108 окончательно сформировался характер Петра Степановича: это был очень энергичный, уверенный (но не самоуверенный), требовательный лидер, глубоко, в том числе и практически, изучивший современное состояние дел в радиолокации и принимавший активное участие в самых тонких вопросах ее развития.

Восприятие его со стороны для большинства было позитивным. Вот как вспоминает П. С. Плешакова старейший работник ЦНИРТИ им. А. И. Берга, доктор технических наук Борис Дмитриевич Сергиевский: «Держал он себя с сотрудниками просто, очень берег специалистов института и всемерно их поддерживал. В то же время он мог накричать, даже, как говорится, “покрыть матом”. Но все это беззлобно и не злопамятно, исключительно в интересах дела. Подчас давал нагоняй также и в воспитательных целях.

…Однажды я вместе с шумной и веселой компанией друзей-туристов ехал в поезде. Вдруг через вагон идет Петр Степанович – его дача находилась по этой железной дороге. Увидев меня, он радостно подошел, обнял: “Борька, ты куда едешь?” Надо сказать, что я в то время был уже доктором наук, руководителем одной из самых крупных научно-исследовательских работ института, но мой внешний вид и поведение не давали повода заподозрить меня в этих “грехах”. Мои друзья, когда П. С. Плешаков ушел, спросили меня: “А кто это?” – “Это директор нашего института”. Удивлению не было предела. Простецкий вид Петра Степановича и его поведение совершенно не соответствовали его высокому положению».

Создание авиационных средств радиообнаружения

Еще в годы войны в институте начали развиваться два направления разработки аппаратуры: создание помех с самолета наземным и авиационным РЛС и создание помех с земли авиационным радиолокационным средствам прицельного бомбометания. Направлением создания помех с земли успешно занималась лаборатория Л. Ю. Блюмберга, наработки которой были продолжены под руководством Т. Р. Брахмана («Альфа») и И. Я. Альтмана («Бета»). С появлением систем радиолокационного наведения ракет класса «воздух – земля» задача противодействия наведению этих ракет решалась под руководством Н. П. Емохонова («Ласточка») в протвинском филиале 108-го института.

Развитие направления создания помех с самолетов, ставшего одним из главных направлений института, привело к созданию в 1944 году лаборатории под руководством Н. И. Оганова. Созданные здесь образцы аппаратуры шумовых помех, как показали летные испытания, полностью лишали работоспособности немецкую РЛС орудийной наводки «Вюрцбург». Позднее под руководством Н. И. Оганова приступили к разработке авиационного комплекса станций помех и радиотехнической разведки ПР-1. На базе ПР-1 были созданы станции помех «Натрий» и «Натрий-К», принятые на вооружение. Позднее станции прицельных шумовых помех стали строить на «лампах обратной волны», что позволило существенно улучшить возможности станций. Эта работа позволила открыть ряд опытно-конструкторских работ «Букет» по созданию семейства авиационных станций помех, переданный в новосибирский НИИАП. Были открыты работы и по созданию аппаратуры заградительных помех, где мощная шумовая помеха излучалась в широком диапазоне. Эти работы на начальном этапе были закончены проведением ОКР «Завеса». Аппаратура, созданная для противодействия РЛС в сантиметровом диапазоне, также была принята на вооружение. Для создания помех РЛС в дециметровом и метровом диапазонах были созданы станции «Модуляция» и «Лось».

Новым поколением в созданных авиационных станциях помех, более мощных и легких, явились станции «Резеда», «Соната» и «Сирень» (И, Ф и Д). Станция «Резеда» (главный конструктор Е. К. Спиридонов) стала первой станцией имитационных ответных помех радиолокаторам. Работы по «Резеде» необходимо было выполнить в сжатые сроки. Петр Степанович подключил к работе институтских художников, разместивших в помещениях подразделений мобилизующие лозунги и призывы. В отделах, работавших над станцией, было развернуто соцсоревнование, выработаны меры поощрения лучших. Станции всех трех литер были приняты на вооружение и в течение нескольких лет изготавливались серийно куйбышевским заводом «Экран». Комплекс работ по созданию станции помех «Резеда» был удостоен Государственной премии СССР.

Во всех станциях «Сирень» был предусмотрен канал ретрансляции, обеспечивающий одновременное создание помех нескольким РЛС с непрерывным зондирующим сигналом. В станции «Соната» был применен режим уводящей помехи по скорости; станция имела девять литер, и большинство из них выпускались серийно.

Эти станции разрабатывались уже в бытность П. С. Плешаковым директором института. По требованию заказчика – Министерства обороны – он создавал разработчикам режим максимального благоприятствования. Вникая в ход стоявших перед разработчиками задач и в ход научных работ по созданию станций, он регулярно проводил диспетчерские совещания научно-технического совета института, отслеживал вопросы состояния и результаты работ, выезжал на полигоны. Практически ежедневно он посещал подразделения института, ведущие эти работы, решал кадровые, хозяйственные и организационные вопросы с исполнителями, заказчиками, смежниками… Он всегда внимательно прислушивался не только к советам, но и к тонким, образным характеристикам А. И. Берга, касавшимся этих работ, которые Берг хорошо знал и когда-то начинал. Все используемые в работах лампы бегущей волны (ЛБВ) и лампы обратной волны (ЛОВ) разрабатывались и изготавливались подразделением электровакуумных приборов института. П. С. Плешаков, по рекомендации А. И. Берга, неоднократно обращался в Министерство электронной промышленности СССР о необходимости изготовления ЛБВ и ЛОВ на промышленных предприятиях министерства серийно и в конечном итоге добился этого решения.

Следующим поколением авиационных станций помех стали станции «Герань», «Герань-БУ», «Герань-Ф» и «Герань-Д» (конструктор И. Я. Альтман). Станции «Герань-Ф» и «Герань-Д» были интегрированы в бортовые комплексы обороны самолетов фронтовой, дальней и стратегической авиации. Здесь, впервые в аппаратуре РЭБ, были использованы помехи, перенацеливающие атакующую ракету на подстилающую поверхность или облако дипольных отражателей. Еще более легкой и совершенной станцией (имеющей устройство для длительного запоминания несущей частоты), устанавливавшейся на самолеты штурмовой и истребительной авиации, стала станция «Гардения», выпускавшаяся с двумя литерами (конструкторы И. Я. Альтман и Л. В. Михайлов).

Во второй половине 1960-х годов серийные Ту-16П были оборудованы станцией СПС-100 «Резеда». С самолета сняли прицел и заднюю пушечную установку, а вместо нее установили хвостовой отсек с аппаратурой станции. В комплект СПС-100 входила и станция предупреждения об облучении СПО-3 «Сирена». В этом виде постановщик помех успешно прошел испытания, и систему СПС-100 приняли для Ту-16. Несколько Ту-16П оборудовали станцией СПС-120 «Кактус», блоки которой также разместили в грузоотсеке на платформе. В течение 1970—1980-х годов оборудование Ту-16П постоянно модернизировалось. В частности, устанавливались станции типа СПС-151, СПС-152 или СПС-153 из комплекта «Сирень». Блоки станций «Сирень» располагались в техническом отсеке фюзеляжа и в хвостовом контейнере-обтекателе, установленном вместо задней стрелковой установки. Передающие антенны системы располагались по обоим бортам фюзеляжа, приемные – в районе первого шпангоута фюзеляжа.

На основе положительных результатов выполненных работ П. С. Плешаковым, как директором института, был разработан и утвержден «Перспективный план создания систем комплексов помех в интересах авиации, ВМФ и Сухопутных войск силами КБ и НИИ отрасли».

Некоторые направления в области РЭП, по совету академика А. И. Берга и решению Петра Степановича были переданы другим институтам Министерства радиопромышленности: НИИ «Экран», ТНИИС, КНИРТИ, ВНИИ «Градиент».

Станция групповой защиты самолетов «Смальта» была создана на основе изобретения Ю. Н. Мажорова и А. А. Зиничева. Использование станции «Смальта» во время военных действий Израиля против Египта и Сирии показало эффективность станции против ракетной системы «Хок». Под защитой этой станции помех не был сбит ни один самолет сирийской и египетской авиации. Есть данные о том, что по защищаемым самолетам было выпущено более 250 ракет.

Оценка эффективности средств помех для защиты отечественных авиационных средств проводилась НИИЦ-21 Министерства обороны (Воронеж) в конце 1980-х годов. Отмечалось, что методы натурных испытаний и моделирования свидетельствуют о том, что созданные институтом средства помех обеспечивают снижение боевых потерь авиации в восемь – десять раз. Позднее, уже когда Плешаков стал министром, в ЦНИРТИ были созданы вертолетные комплексы групповой защиты «Бизон» и «Просека».

Важно отметить, что создание средств авиационных станций помех стало основой и для станций помех корабельных. Эта тематика развивалась в НИИ-10 Минсудпрома и в ТНИИСе. Опыт создания авиационных станций РЭБ был использован в ЦНИРТИ при проведении работ по защите надводных кораблей, экранопланов, беспилотных летательных аппаратов, крылатых морских ракет – ОКР «Василек» (главный конструктор А. П. Белявский) и «Янтарь» (конструкторы А. В. Покатилов, В. П. Солдатов).

В связи с появлением на вооружении новых систем радиоэлектронной разведки и помех здесь уместно привести свидетельства другого Петра Степановича – не министра Плешакова, а генерала армии Дейнекина, который с 1991 по 1998 год был главнокомандующим Военно-воздушными силами. Вот какими воспоминаниями из своей авиационной жизни поделился с авторами главком:

«К глубокому сожалению, мне лично не приходилось встречаться с Петром Степановичем Плешаковым. Когда он возглавил Министерство радиопромышленности, я был командиром авиационного полка дальней авиации, и дистанция между нами в табели о рангах была слишком велика для очного знакомства. Вместе с тем имя Плешакова было нам хорошо известно. Еще бы! Ведь под его руководством были созданы и приняты на вооружение первые отечественные станции радиотехнической разведки, аппаратура оповещения экипажа об облучении (а значит, атаке) с задней полусферы. Мы пускали первые отечественные авиационные ракеты его конструкции с системами самонаведения на излучающие радиолокационные цели. Разумеется, ему принадлежат выдающиеся достижения не только в военной авиации, но и в ПВО, и в Военно-морском флоте, и в космосе. Так что глубокое профессиональное уважение к Плешакову дает мне моральное право поделиться воспоминаниями о некоторых событиях тех лет.

Кроме того, уже в должности Главкома ВВС мне по занимаемой должности было положено решать вопросы управления воздушным движением во взаимодействии с директором Института аэронавигации, доктором технических наук Т. Г. Анодиной. Татьяна Григорьевна является одной из тех прекрасных русских женщин, в которых удачно сочетаются государственный ум, высокий интеллект, твердый характер и внешность кинозвезды. Читателю наверняка известно, что при этом она была достойной супругой министра Плешакова. Но это было вступление, а теперь по делу.

Мое поколение пришло в авиацию в те годы холодной войны, когда противостояние между двумя сверхдержавами (СССР и США) достигло своего апогея. Мои боевые друзья и товарищи летали на радиотехническую разведку вдоль госграницы СССР, ходили к берегам Альбиона и “дяди Сэма”, выполняли спецзадания по поиску авианосцев США в Атлантике и на Тихом океане. А когда в начале восьмидесятых Пентагон начал развертывать в Европе крылатые ракеты наземного базирования, мы в ответ начали дежурить в воздухе у берегов Америки. Вот так мы исполняли свой воинский долг по охране мирного труда советского народа.

А первое знакомство с изделиями советского радиопрома у меня состоялось в 1960 году, когда после поршневых машин я начал летать на реактивных бомбардировщиках Ту-16. Уже в те годы каждый самолет-носитель дальней авиации имел индивидуальные средства радиопротиводействия, а в каждом авиационном полку была штатная “помеховая” эскадрилья. Двумя комплексами (четверками) групповых (активных и пассивных) помех она прикрывала ударные эскадрильи, а в составе ее летных экипажей появились новые авиационные специалисты – это были так называемые “офицеры разведки и помех”. Для них в бомболюках самолета Ту-16П между двумя ревущими двигателями была установлена специальная, жаркая и тесная гермокабина с катапультным креслом, высотным и кислородным оборудованием. В ней-то эти отчаянные ребята и работали в полете с непростой радиоаппаратурой “от Плешакова”.

Большое внимание радиоэлектронной войне уделялось и во время учебы слушателей в академиях – ВВС им. Ю. А. Гагарина и Генерального штаба им. К. Е. Ворошилова. После окончания первой я командовал эскадрильей, в которой имелись дальнобойные крылатые ракеты Плешакова с пассивными головками самонаведения, а в январе 1973 года меня назначили командиром Гвардейского Краснознаменного Сталинградско-Катовицкого авиационного радиополка. На его вооружении находились самолеты Ту-16П с новейшими средствами активных и пассивных радиопомех. А специальным назначением этого авиаполка являлась борьба с радиоэлектронными средствами противника и прикрытие боевых порядков ударных (бомбардировочных и ракетоносных) полков дальней авиации. В полку был даже штатный заместитель командира полка по РЭБ, и наши экипажи, кроме постоянных учений крупного масштаба, принимали активное участие и в испытаниях новой радиоэлектронной техники.

Не смею утруждать читателя перечислением всех станций помех, которыми мы занимались. Тут были не только “Резеда”, “Букет”, “Кактус” и “Сирень”, но и многие другие. Кстати, места для размещения могучих блоков с аппаратурой разведки и помех на воздушных кораблях дальней авиации всегда хватало.

Должность командира радиополка была престижной, стоял он в обильной и сытой Полтаве, и с людьми установились уважительные отношения, однако вскоре меня переназначили на должность командира другого полка. Он перевооружался на новую авиационную технику – сверхзвуковые самолеты Ту-22М2 (по терминологии НАТО “Бэкфайер”). Затем в моей военной судьбе встретился новый турбовинтовой стратегический корабль Ту-95МС, а за ним последовал сверхзвуковой Ту-160. На этих грозных ракетоносцах все радиоэлектронное оборудование было интегрировано в бортовые комплексы обороны, которыми в полете управлял один из двух штурманов.

К концу восьмидесятых современные средства радиоэлектронной борьбы находились на вооружении всех видов Вооруженных сил СССР, и в этом была немалая заслуга П. С. Плешакова. К сожалению, их дальнейшее развитие было заторможено с развалом Советского Союза. Откуда-то нам определили, какие войска нам разрешается иметь на территории постсоветского пространства, а какие нет. Реформирование Российской армии за два последних десятилетия сводилось в основном к сокращению ее численности, боевая подготовка значительно ухудшилась в результате недофинансирования, и Военно-воздушным силам было не до радиоэлектронной борьбы. Вместе с тем за последние годы отношение к армии и обороне страны изменилось к лучшему. Правительство выделяет военной промышленности громадные средства, однако для коренного перелома в “войне умов” нам нужны новые Плешаковы. Для того чтобы они появились в стране, необходимо время.

Уверен, что этот день не за горами, но напишут об этом уже другие».