Текст книги "Кольцо Луизы"
Автор книги: Николай Вирта
Жанры:
Исторические приключения
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
Один из офицеров охраны – ему показалось подозрительным поведение Ганса – окликнул его:
– Послушайте! Что вы околачиваетесь здесь?
– Мне нужен адъютант фюрера генерал Шмундт. Я с поручением к нему, но не знаю, куда идти.
– Генерал занят на совещании у фюрера. Вам придется подождать. – Офицер обернулся к напарнику. – Сколько на твоих?
– Двенадцать сорок восемь, – зевнув, ответил тот. – До смены мы еще пожаримся на солнце. Ну и пекло!
– Послушайте, майор, – снова окликнули Ганса. – Хватит вам толкаться здесь. Идите в адъютантскую. Три поворота налево.
Радуясь удачному исполнению поручения, Ганс неторопливо побрел по бетонированной дорожке.
И тут же могучая взрывная волна швырнула его на землю.
7Очнулся он через несколько минут. На территории ставки происходило что-то непонятное. Взад и вперед рысью бежали люди. Где-то что-то горело. Повсюду слышались крики и ругань.
Потом Ганс увидел такое, от чего волосы его встали дыбом. Двое военных вели под руки фюрера. Лицо его было в крови, брюки порваны.
Он бормотал:
– Мои бедные новые штаны. Я только вчера надел их!
Третий военный – Ганс узнал Кейтеля – картой прикрывал оголенные ягодицы фюрера.
У Ганса отчаянно болел ушибленный бок. Глаза запорошило пылью, во рту – гарь, несущаяся со стороны полыхавшего барака. Он сидел на том же месте, где его застал взрыв, потирал бок и оглядывался вокруг в поисках человека или людей, которые помогли бы ему встать.
Они появились.
8– Вот он! – услышал Ганс голос позади. И сразу на него навалились трое эсэсовцев. – Он стоял здесь и чего-то высматривал, – продолжал тот же голос – Господин группенфюрер, это один из них.
– Отпустите его! – раздался властный голос
Эсэсовцы отошли от Ганса.
– Как вы оказались здесь? Что вам было нужно?
Ганс смело поглядел в глаза рослого седеющего человека в мундире генерала СС.
– Хайль Гитлер! – Он отдал честь. – Я майор Конрад Рорбах, прибыл в ставку фюрера с секретным поручением генерала Венка, которое должен передать генералу Шмундту.
– Генерал Шмундт только что скончался от взрыва бомбы, подложенной изменником. Вы скажете все мне.
– Разрешите спросить?– Ганс ничем не выдал своих чувств. – Господин группенфюрер, с кем имею честь?… Я получил инструкцию снестись только…
– Сколько раз повторять вам?… – нетерпеливо прикрикнул на Ганса генерал.
– С вами разговаривает начальник Имперской службы безопасности группенфюрер господин Раттенхубер, – подсказал караульный офицер.
– Я жду ответа, – осмотрев Ганса с ног до головы, повторил Раттенхубер. – Что вы должны были сообщить генералу Шмундту?
– Но не здесь же, – пробормотал Ганс.
– Разумеется, – холодно сказал Раттенхубер. – Отвести его ко мне! – приказал он эсэсовцам.
9Два часа Раттенхубер допрашивал Ганса. Не поверив ему, Раттенхубер по прямому проводу снесся с Венком. Тот подтвердил все сказанное Гансом и попросил Раттенхубера передать Гитлеру «ту радость, которой, узнав о чудесном спасении фюрера, полны здесь все мы, уверенные в том, что подлых изменников ожидает скорый и правый суд, и клянущиеся отдать свои жизни вождю в этот великий час испытаний!».
Удостоверившись в полной невиновности Ганса, в его «беспримерной преданности» фюреру, Раттенхубер приказал молодому офицеру немедленно вылететь в Берлин, найти командира охранного батальона «Гроссдойчланд» майора Ремера и передать ему добавочные распоряжения рейхсфюрера СС. Гиммлер, узнав о покушении, прилетел в ставку. В Берлине он уже отделался от тех, кто мог рассказать Гитлеру кое-что о его связях с заговорщиками.
10А дело, как потом рассказывал Ганс, было так: Ремер получил приказ штаба заговорщиков, занял радиостанцию и новую Имперскую канцелярию. Заподозрив что-то неладное, он отправился к Геббельсу. Тот, выслушав его, пришел в ужас.
– Нет, нет, это измена! Я сейчас же соединю вас с фюрером. Провидение сохранило его!
Гитлер приказал Ремеру подавить заговор.
– Строгость и беспощадность, господин полковник.
– Майор, мой фюрер.
– С этой минуты вы полковник. Расстреливайте, кого найдете нужным.
11В восемнадцать часов Ганс прилетел на аэродром Рангедорфа, где его ждала машина. В суматохе – Берлин уже знал из выступления Геббельса по радио, что фюрер жив, здоров и принял Муссолини, – Ганс нарочно часа полтора плутал по городу в поисках Ремера. Наконец в правительственном квартале ему сказали что Ремер и его части должны быть в военном министерстве на Бендлерштрассе.
Там, сраженные вестью о неудаче покушения, главари заговора метались, не зная, что предпринять, и теряли драгоценное время.
Фромм позвонил в «Волчье логово», узнал о неудаче Штауффенберга и отказался от дальнейших действий. К тому времени вернулся Штауффенберг и без долгих разговоров арестовал Фромма и еще нескольких генералов. Тут же стало известно, что генерал-губернатор Франции Штюльпнагель совершил переворот, но командующий войсками в Западной Европе фельдмаршал Клюге не поддержал заговорщиков.
Дальше пошло хуже. Штиф, не прервавший связи ставки с фронтами, спутал карты заговорщиков. Их сообщники на Восточном фронте, в Вене и Праге узнали из приказа Кейтеля, отменившего операцию «Валькирия», что фюрер жив, поспешили послать Гитлеру телеграммы с заверениями в своей исключительной преданности.
Генерал Бек, услышав о столь трагическом повороте событий, выстрелил себе в рот, но неудачно. Кто-то помог ему отправиться на тот свет.
Тем временем Фромм и генералы, сидевшие взаперти, сумели взломать дверь. Фромм, сообразив, что его еще могут помиловать, если он не помилует своих компаньонов, приказал расстрелять Штауффенберга, Ольбрихта и еще кое-кого из заговорщиков. Их поставили к стенке во дворе министерства и расстреляли при свете автомобильных фар – дело шло к ночи.
Штауффенберг успел крикнуть:
– Да здравствует священная, свободная Германия!
Какой-то молодой охранник трясся от страха, стреляя в Ольбрихта и никак не попадая в живую цель.
Между тем Скорцени и новоиспеченный полковник Ремер, ожидавший еще более блистательного взлета, немедленно направились на Бендлерштрассе.
12Ганс, ворвавшись в комнату, где Скорцени и Кальтенбруннер творили суд и расправу, наткнулся на Ремера.
– Вы здесь зачем?
– По приказу группенфюрера господина Раттенхубера!
– Взять! Потом разберемся.
Если бы Раттенхубер в эту минуту не появился в комнате, занимаемой Скорцени и другими, сидеть бы Гансу в подвале гестапо.
– В чем дело? – обратился Раттенхубер к Скорцени, увидев Ганса, пытавшегося объяснить Скорцени, что он вовсе не заговорщик.
– Отпустите его. Этот офицер предан фюреру не меньше, чем мы с вами. Не его вина, что он не смог предотвратить злодейский акт. – Он обернулся к Гансу. – Майор Рорбах, ты не вернешься в Париж. Такие люди нужны мне в Берлине. Я понимаю, ты много пережил. Даю тебе полтора месяца отпуска, потом явишься ко мне.
Полтора месяца Ганс провел в горах Саксонской Швейцарии. Он действительно нуждался в отдыхе: не очень-то приятно притворяться «преданным фюреру», когда ненависть к нему и его клике душила Ганса.
К нему приехала Марта. Они жили в доме старого полуглухого фермера на берегу Эльбы, в пустынной местности, где Марту и Ганса никто не мог встретить, Это был их медовый месяц, украденный у них войной. Марта ушла из абвера после того, как военная разведка перешла в ведение службы Гиммлера. Рейхсфюрер СС перетряхнул весь состав абвера – «это гнусное гнездо изменника Канариса», арестованного по обвинению в причастности к заговору 20 июля. Все попытки Марты доказать, что, увольняя ее, власти оскорбляют память «героически погибшего мужа», остались втуне.
Герои так быстро забываются!
И пришлось ей снова надеть сумку почтальона. Клеменс-старший помрачнел: важный источник информации накрылся.
– Не бывает дела без убытка! – философски заметил по этому поводу Иоганн Шлюстер, очень довольный тем, что Марта не рискует больше головой и у нее есть время теперь заниматься с Эльзи.
В сентябре Ганс вернулся в Берлин. Некоторое время он помогал Раттенхуберу в хозяйственных делах Имперской службы безопасности. Когда Гитлер перебрался в бункер, территорию Имперской канцелярии объявили на осадном положении. Комендантом и командиром обороны правительственного квартала назначили генерала Монке. Раттенхубер откомандировал Ганса в распоряжение Монке в качестве офицера по особым поручениям. Монке хвалил Ганса за деловитость и оперативность.
Изредка Ганс встречался с Антоном.
Интендантство, как уже сообщалось, поручило Клеменсу-младшему снабжать правительственный гараж бензином, смазочными веществами и деталями к машинам. Антон быстро сошелся с начальником гаража Эрихом Кемпкой и многое узнавал от него.
Встречаясь с Гансом, они делали вид, будто не знают друг друга.
Глава двадцать третья.
ФИРМА ПРОВОЖАЕТ ЖЕНИХА И ВСТРЕЧАЕТ НЕВЕСТУ
1Февральским вечером 1945 года Руди и Клеменс беседовали, забравшись в Тиргартен. Руди приехал с фронта в отпуск и, боясь слежки, все откладывал и откладывал свидание с Антоном.
– Да перестаньте вы оглядываться! – прикрикнул Антон на Руди, чьи тревоги вряд ли нуждаются в пространном описании, – Впрочем, вы здорово влипли!
– Я пропал! – лихорадочно зачастил Руди. – Умоляю вас, помогите мне! В конце концов, клянусь честью, я начал понимать кое-что.
– Оно и пора бы, – дружелюбно усмехнулся Антон. – Так слушайте. Чтобы вы могли спокойно обдумать то, что я предложу вам, вот письмо Шилькредта и рассказ Луизы. Можете уничтожить их. Это подлинники.
Руди чуть ли не вырвал у Антона бумаги, пробежал их глазами.
– Сожгу дома… Господи, наконец-то я усну спокойно! Хотя какой там, к чертям, сон! Мне снятся кошмары, только кошмары…
– Полноте! Поймите раз и навсегда: вы помогаете тем, кто хочет поскорее покончить с этой бойней и видеть Германию свободной.
– Поймите и вы меня, Антон! Если Мюллер не схватит меня здесь, что ему стоит схватить меня на фронте?
– Вот об этом я и хотел поговорить с вами. Мы можем переправить вас в любую нейтральную страну, но ведь и гам до вас дотянется гестапо. Переходите к нам.
– К вам?! – в сильнейшем волнении воскликнул Руди. – Никогда! Да меня тут же отправят в кандалах в Сибирь.
– Перестаньте болтать вздор! Черт знает чем набили вашу голову. Не вы первый и не вы будете последним. Генерал Винцент Мюллер – разве вы не знаете? – оказавшись перед выбором: быть уничтоженным или продолжать служить безнадежному делу, капитулировал вместе с частью, которой командовал. Вас примут хорошо, это наша забота. Вы будете жить в лагере, там, где Паулюс, Зейдлиц и еще добрых десятка три пленных генералов. Комитет «Свободная Германия» просветит вас кое в чем. После войны мы увидимся, непременно увидимся, Руди. И будем работать – на мир.
– А кто его не хочет? – Руди вздохнул. – Ладно, Клеменс, куда ни шло! Винцент Мюллер не сплоховал. Да ведь и у меня нет другого выхода. Признаться, лезть в пекло – перспектива не слишком заманчивая. Пусть туда лезут толстопузые бонзы! И все-таки я побаиваюсь…
– Зачем мне повторять дважды одно и то же? – резко сказал Антон. – Впрочем, подумайте! Я не настаиваю.
– Нет, мне надо бежать, бежать без оглядки!
– Все будет хорошо, уверяю вас.
– Спасибо, Клеменс. Чем мне вас отблагодарить?
– Только одним. Когда вернетесь после войны, конечно, в Германию, забудьте о вашем высоком происхождении и постарайтесь быть полезным людям. Ну, откройте гараж, что ли, раз вы такой любитель машин.
– Как и вы! – Руди подмигнул Антону.
Тот сообщил ему пароль для перехода через линию фронта.
Они расстались друзьями.
2Мюллер вызвал фрау Лидеман.
Фрау убита горем, фрау верить не хочет, что ее сокровище, ее Руди изменил фюреру!
В своем ли он уме был? Вряд ли. Даже наверняка – нет. Да ведь и было с чего! Лучший его друг, милейший Иоганн Плехнер убит гнусными чехами– он приехал туда заключить договор с обувной фабрикой Бати. А тут еще долги Клеменсам… Правда, она просила старика проявить христианское милосердие и поступить, как завещал Господь: прощать долги ближних. Клеменс напомнил фрау, что это сказал Сын Божий.
«А ведь сыновья частенько такие непрактичные и легкомысленные, вам ли не знать этого, фрау? Вспомним лучше, – добавил он, – что говаривал Бог-Отец: око за око, зуб за зуб».
– Я чуть не подохла от смеха, услышав это, – окончила рассказ фрау Лидеман.
– Подохла? – Мюллер ушам своим не верил. – Фрау, откуда у вас эти словечки базарных торговок?
– А откуда вам знать, что я не была рыночной торговкой?
– Вот этого даже мы не знали, – рассмеялся Мюллер.
– Может, вы находите, что лучше быть девкой из какого-нибудь разорившегося дома, вроде Марии фон Бельц, чем дочерью честного торговца мясом и салом? – сварливо заметила фрау.
– Далек от того, чтобы сравнивать эти профессии Однако вернемся к вашему сыну. Итак, помешательство?
– Еще ни один Лидеман не изменял фатерланду, будучи в своем уме, – заявила фрау.
– Хорошо, фрау. Значит, шизофрения… Вы не огорчитесь, если в этом духе мы распространим версию о причинах бегства вашего сына?
– Ах, боже мой, да не все ли равно!
– Но не огорчит ли это его невесту?
– Какое мне до нее дело? – вспыхнула фрау. – Похоже на то, что и она приложила руку к помешательству Руди. Она так издевалась, так издёвалась над ним, эта отвратительная девка!
– Фрау!
– Ах, оставьте! Мне ли выбирать выражения, черт побери!
3Незадолго до прорыва Жукова через Зееловские высоты и форсирования Коневым Нейсе Мария фон Бельц, сопровождаемая братом, пожаловала к Клеменсам.
Карл фон Бельц, худой, словно щепка, с нездоровым цветом лица, весь какой-то издерганный, исподлобья рассматривал Клару. Она встретила фон Бельцев и провела их в кабинет Антона, сказав, что глава фирмы нездоров.
– Он поручил Антону поговорить с вами, фрейлейн. Антон сейчас придет.
– Благодарю, – сухо ответила Мария. – Карл, познакомься с фрейлейн…
– Что? – выкрикнул Карл.
– Это фрейлейн Клара Хербст, племянница господина Петера Клеменса.
– А, да! – Карл коротко поклонился. – Карл Бельц. Махмуд, если хотите; Пичетти, если вам угодно; Христиансен, это тоже ваш покорный слуга. Он же Иван Алексеевич Голубев – был и им. Солдат фюрера. Солдат фюрера и банкрот! – Все это Карл выпалил без паузы.
– Простите его, фрейлейн Клара. Он изъездил полсвета, выполняя поручения командования вермахта, не раз бы вал в скверных переделках, и вот… Он очень нервный!
– Я нервный? Значит, я еще человек? Вздор! Я планктон, и меня жрут киты! Где они? Почему не принимают нас, черт их побери!
Клара со страхом смотрела на этого истерика… Назвал несколько имен… И русское в том числе… Поручения вермахта. Шпион, вот ты кто, Карл Бельц!
– Сядь и помолчи, Карл! – повелительно сказала Мария. – Как здоровье младшего Клеменса, фрейлейн? Я давно не видела его.
– Антон весь в делах. Он обслуживает гараж фюрер-бункера – это поручено ему интендантством. Бензин, масла, детали… Все это отнимает у Антона очень много времени…
– Война, война! – вздохнула Мария, – Будем надеяться, что она последняя вообще. Да и эта давно бы была окончена, будь кое-кто более благоразумен и откликнись они на призыв здоровых сил нации…
– Я тоже мечтаю о том, чтобы все это окончилось поскорее. Антон редко бывает дома, и я так скучаю без него.
– Ах, вот что! Значит ли это, что вы и он…
– Мы помолвлены, разве вы не знаете?
– Поздравляю. Однако вы оказались ловкой девушкой!
– Простите, я не понимаю вас. Просто Антон очень дорог мне.
– Глупенькая! Кое для кого он дороже всех сокровищ мира!
– Боже мой! – снова истерически каркнул фон Бельц. – Они разговаривают о помолвках и свадьбах, они будут обжираться на свадебных пирах и рожать детей, а их дети будут гибнуть в войнах… Впрочем, туда им и дорога. Всем! Всем!
– Карл! – обрезала его Мария. И помахала рукой Антону, появившемуся на пороге кабинета.
– Здравствуйте, фрейлейн Мария! Здравствуйте, господин Бельц.
– Я не буду мешать вам, Антон, ладно? – Клара распрощалась с Марией.
– В чем дело, черт побери! – с высокой ноты начал Карл. – Мы получили вашу проклятую бумагу с требованием о немедленном погашении наших долгов. Между тем на днях Лидеман женится на Марии… Это потребует немалых расходов, понимаете вы это или нет?
– Какая свадьба? – удивился Антон, – Разве вы не знаете, что полковник Лидеман скрылся?
– Как скрылся? Куда?
– Фрейлейн, не меня спрашивать об этом, но я точно знаю, что гестапо официально сообщило о бегстве полковника, ссылаясь на умопомешательство. Возможно, причиной тому было еще и то, что Лидеманы объявлены банкротами. Вчера мы передали их векселя совету кредиторов. Совет наложил арест на фамильные ценности Лидеманов, хранящиеся у нас. Мы не имели права при теперешнем положении держать в сейфе мертвые капиталы.
– Вот как! – Мария была вне себя. – Я звонила этой твари на днях… О, простите!…
Карл подскочил, как на пружине.
– Ты просишь прощения? У кого? У этих акул? – Он принялся бешено колотить стеком по столу. – Господин Клеменс, черт вас побери, почему все наши векселя оказались в ваших руках?
Мария вырвала у него стек.
– Или ты немедленно уйдешь, Карл, или сиди спокойно и предоставь это дело мне. Извините его, Клеменс, он не в духе.
– Фрейлейн, мы задолго предупредили вас о том, что срок уплаты по закладным истекает. Вы попросили отсрочки. Мы ее дали. Сегодня срок ее истек. Разве ваш управляющий не сообщил вам об этом?
– Этот негодяй сбежал вчера в Швейцарию, захватив всю наличность, которой мы располагали. Мы безоглядно верили ему!…
– …и привлекли его, как мне известно, к некой провалившейся операции…
– Молчите! – прошипела Мария.
– Мне надоело все это! – взревел Карл. – К делу, к делу!
– Зачем же кричать на весь белый свет? – Петер Клеменс вошел в кабинет, опираясь на палку. – Здравствуйте, фрейлейн. Ваша пунктуальность делает вам честь. Ну, к делу так к делу. За вами… – Он обернулся к Карлу. – Порядочный должок, сударь мой, весьма порядочный. И день расплаты наступил. Он должен был наступить. У нас к вам большой счет. И не только денежный.
При виде почтенного человека с белой гривой и лицом, преисполненным благородства, Карл притих.
– Нервы! – пробурчал он, – Извините. Я понимаю вас, господин Клеменс, но что делать? Управляющий обчистил нас до нитки и сбежал… Я на днях снова уезжаю и не смогу в столь короткий срок погасить хотя бы половину нашего долга.
– Плохо, плохо!… Простите меня за стариковское любопытство. Говорят, вы были в России?
– Да, до войны.
– Если мне не изменяет память, вы не первый из рода Бельцев, э-э, посещавших эту страну?
– Я третий. А что?
– Один из ваших предков, не помню, где я это читал, был в России в так называемое Смутное время. Кажется, ему не поздоровилось там? А ваш батюшка, слышал, командовал карательными частями на Украине в годы Первой войны.
– Да. Он умел разговаривать с этими свиньями. Он неплохо работал.
– Да уж! О работе фон Бельцев в России мы еще поговорим с вами. Пройдемте ко мне. Прошу вас!
Карл и Петер ушли.
– Итак, – высокомерно начала Мария, – вы вызвали меня, чтобы сообщить о двойном крахе моих дел? Значит, я разорена?
– Не я хозяин фирмы, фрейлейн.
– Кто хозяин вашей фирмы я отлично знаю. И позволю напомнить вам о вашей страсти к охоте на диких зверей. Этот идиот Лидеман признался мне кое в чем, Клеменс. И хотя дело на фронтах идет к концу, но гестапо еще существует. Его начальник, Генрих Мюллер, с наслаждением повесит вас. Вас и вашего отца. Если вы не уничтожите наши векселя, Клеменс. Все до единого.
– Фрейлейн, уверяю вас, с головы отца и с моей головы не упадет ни один волос. Но за целость вашей головы не поручусь. Фирма очень просто докажет, что мы являемся жертвой шантажа. А шантаж налицо, фрейлейн. Как вы думаете, что сделает с вами группенфюрер Мюллер, если я предъявлю ему запись нашей беседы?
– Какой беседы?
– Той, фрейлейн, где вы сказали… – Нажав на столе невидимую кнопку, Антон включил магнитофон. – Вы узнаете свой голос?
Медленно бежала лента, воспроизводя разговор Антона с Марией. «…В известных кругах начинает преобладать мнение о полной неспособности фюрера исправить положение как на фронтах, так и внутри страны. И ему, пожалуй, придется уйти…». – «Правители не уходят так просто, фрейлейн». – «Тогда их "уходят"…»
Мария судорожно вцепилась в подлокотники кресла. Что она могла сказать?
– Фрейлейн, повторяю ваши слова: «Хотя дело на фронтах идет к концу, но гестапо еще существует». Начальник его, Генрих Мюллер, с наслаждением расстреляет человека, работавшего на иностранную разведку, весьма активно участвовавшего в заговоре против рейхсканцлера и совершенно случайно не разделившего участи Штауффенберга и других!…
– Значит, я в петле! – Голос Марии не дрогнул; и не дрогнул ни единый мускул на ее лице. Оно лишь чуть-чуть побледнело.
Антон рассмеялся.
– Эти же слова я слышал в прошлом году. Их сказал вам Лидеман в день вашего рождения, если вы не забыли. Нет, фрейлейн, мы не палачи, и о петле не может быть речи. И прошу простить меня. Вы сами вынудили нас прибегнуть к этому пошлому трюку. – Антон помолчал, пристально наблюдая за Марией.
Она играла стеком.
– Уверяю вас, фирма крайне заинтересована в сохранении самых дружеских отношений с вами. Она могла бы пойти навстречу вам и не доводить расчеты с вами до крайности… Дело в том, что вы не только участвовали в заговоре, но и работаете на иностранную разведку.
– Богатая фантазия у вас, однако! – хладнокровно обронила Мария.
– Не надо обладать большой фантазией, фрейлейн, чтобы прочитать одно из ваших донесений полковнику британской разведывательной службы, которого вы обозначили буквой «Р». Там вы пространно описываете свое посещение Аллена Даллеса в Швейцарии и столь же пространно информируете полковника Р. о различных группировках внутри заговорщиков.
– Это еще надо доказать, – надменно сказала Мария.
– Пожалуйста. Вот копия вашего донесения, фрейлейн. В британской разведке вы значитесь под кличкой Белка.
Мария молчала.
– Что скажете, фрейлейн?
– Ваши условия? – резко ответила Мария.
– Повторяю, фирма могла бы пойти навстречу вам, если…
– Если?…
– Если фрейлейн не прекратит связи с упомянутой мною разведкой и будет информировать фирму о том, что ей понадобится в будущем.
– Иначе?… – снова тот же бесстрастный тон.
– Иначе вам придется расстаться со всем движимым и недвижимым имуществом…
– …и петля?…
– Нет, я уже сказал. Нам нет никакого дела до того, что принадлежит истории.
– Благодарю. Пожалуй, я буду вам полезна.
– Вот и хорошо. Когда мы встретимся?
– Когда будет угодно вам. – Хладнокровию этой женщины мог бы позавидовать человек с железными нервами.
– Я выберу время для свидания с вами, фрейлейн. А вот и отец! По его лицу вижу, что и он столковался с вашим братом. Ну, что?
– Все в порядке, сынок, все в порядке. – Старик опустился в кресло. – Вы не скучали без нас?
– Мы пришли к полному взаимопониманию с фрейлейн Марией, отец.
Карл сидел в глубине кабинета и молчал. Выглядел он пришибленным. Петер обернулся к нему.
– Вот видите, милейший Карл, сыновья куда покладистей отцов. Очень рад, фрейлейн, что вы столковались с Антоном. Ваше благоразумие и откровенность вашего брата восхищают меня. До свидания, фрейлейн. До свидания, господин Бельц.
Проводив сестру и брата, Антон вернулся в кабинет.
– Ну, что Карл?
Петер тихонько посмеялся.
– Я прижал его к стенке, и он сразу сбавил тон. Скажи-ка, Мария не наделает глупостей?
– У нее мужская логика. Да и ее хозяева вряд ли так просто откажутся от нее. Она слишком много знает.
– «Мужская логика»! «Хозяева»! А если ее схватят? Хватит ли у нее выдержки? Гестапо умеет выбивать из людей их секреты.
– На днях встречусь с ней и постараюсь переправить куда-нибудь подальше.
– Отлично, сынок, отлично!
– Скажи-ка! Ты вроде бы похвалил меня?
– Даже наш брат добреет к старости! Что ж, Антон, надо думать, это последние наши месяцы здесь…Кто знает, куда отправят тебя и что будет со мной…
– Тебе отдохнуть бы…
– Месяц-другой, да… Где-нибудь в березовой роще на берегу речушки вроде Истры. А вообще-то рано еще отдыхать Петеру Клеменсу или как там его… Рано, сынок, рано… Но мне грустно будет расставаться с тобой и Кларой. Привык… Словно вы и взаправду родные…
– Такая уж наша доля, отец, – вздохнул Антон.
– Солдатская доля, Антон, солдатская. Ты не забыл, о чем нас просят?
– Нет, конечно. Кажется, я нашел человека, который поможет нам в этом деле.
– Кто?
– Свояк Гитлера.
– О-о!
– Герман Фогеляйн. Пловец сказал, что в качестве связного рейхсфюрера СС он бывает на всех военных совещаниях у фюрера и докладывает о них Гиммлеру.
– Но как выудить из него то, что нужно Центру?
– Вот над этим я и ломаю голову.