Текст книги "Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза (Часть 2) [СИ] (Прода от 28.01.2013)"

Автор книги: Николай Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Не теряя времени, Брысь и Ремер устраиваются рядом с радистом. Держа перед глазами бумажки выходят на связь. Для переговоров есть простейшая система шифровки, судя по тому, что говорит в микрофон Саша, они как раз этой азбукой и пользуются. Ну да, в Кронштадте очень хотели знать, что с разведкой, вот теперь узнают. И если я правильно понял, кто такая Алина в отделе должны знать, и наверное ей не поздоровится. Разговор идет довольно долго.

– Со дэсу нээ… Яппари – негромко говорит Ильяс, сидящий ко мне спиной.

– Ну да, вот так оно. И опять же многие думали, что группа накрылась – отвечаю я ему, благо его любимые японские словечки уже запомнил.

– Рёкай – соглашается Ильяс.

– Зря парня грохнули, в смысле упокоили – замечает Андрей.

– Почему это? – удивляюсь я.

– Вывели бы его под конный патруль, они бы на такую наживку клюнули. Либо спешились бы, либо подкрепление вызвали. Они ж его искали явно. Порадовались бы. Напоследок.

– Ээ… – соглашается по-японски Ильяс.

– Ладно, поздно переигрывать, будем придерживаться начального варианта – конному патрулю показываем морфов, ждем гантрака и васяусосоо…

Возвращается Ремер, начинает молча прилаживать мешок на спину. Они уже успели подтянуть тело погибшего разведчика к нижней ветви, вне досягаемости зомбаков и примотали веревкой. Труп теперь останется целым. А хоронить… Ну как получится…

Брысь закончив переговоры по рации смотрит на часы, кивает. Встаем, двигаем дальше. Времени у нас мало, скоро должен проскочить конный патруль – два всадника из Ропши. Расписание у них весьма плавающее. Могут и раньше и позже проехать, но для наших слухачей-операторов пара лошадок на рыси слышна отлично больше чем за два километра и пока их не слышно. Лесная дорожка на которую мы вскоре выходим вся в следах от копыт, особенно в низинках, где сыро. И от колес тоже следов хватает, я не Серега, но вряд ли ошибусь – разного срока следы. Сами мы на дорогу не лезем, а вот парочка морфов располагается неподалеку – на той стороне. Теперь остается только ждать. Нас еще предупреждают, что к нам идет пара зомби, и, наконец, что засечены и опознаны две цели – кавалерия едет. Скора и мы слышим топоток. На этот раз патруль опоздал на полчаса, едут рысью, сторожко поглядывают по сторонам, один патрульный, как мне из кустов видно – щуплый подросток, второй – мужик, тоже не шибко крупный. Ну правильно, так лошадкам бежать куда удобнее, с малым грузом-то. Автоматы у обоих патрулей под рукой. При обнаружении морфа вчера патруль не стрелял, потому надеюсь и эти в героев играть не будут. Не нужны нам эти кавалеристы, нам гантрак нужен, ЗИЛок с кунгом и пара языков. Кавалеристов же примут менты чуток подальше. У них вроде даже кто-то на коне ездить умеет, так что глядишь и лошадки пригодятся.

Блондинка атакует стремительно и я даже пугаюсь, что она сейчас перелетит через дорогу к нам в гости. Кони засекают атаку моментально и дают такого стрекача, что Блондинке в этих гонках приз не светит. У коней только пятки сверкают – то есть они сверкают полированными подковами, на таком аллюре стрелять у патрулей не получится, а оставшаяся ни с чем морфиня тут же скрывается в кустах, где они и сидят с Мутабором. Если патрули сейчас начнут на морфиню охотится, придется из вышибать из седел, но оба жокея благоразумно держатся поодаль – мы их с трудом видим сквозь придорожный кустарник. Потоптавшись в отдалении пару минут трогают дальше, топоток удаляется.

Через некоторое время Саша получает от разномастного инженера невинную фразу, которая означает, что как и вчера патрульные вызвали гантрак, а инженер этот разговор засек. Теперь там соберутся, не торопясь, но и не слишком мешкая и прикатят. А тут уж как выйдет. Пока на нас вышла пара зомби, обоих упокоили. Но эти не последние, оператор Шура предупреждает – идут еще. Как будут вблизи – скажет.

– Это хорошо, что идут – неожиданно говорит Андрей.

– Запаримся стрелять – возражаю я ему.

– Чтоб запарится стрелять – надо сто лет на стрельбище прожить, да и то не надоест – говорит назидательно Серега. Видимо он понял идею Андрея. Хотя вроде как что-то говорили. Я тогда прослушал, да и вообще – мое дело морфы.

Все оказывается просто – ребята приволакивают одного из упокоенных поблизости мертвяков, аккуратно укладывают его на той стороне дороги – а я все это время стою и напряженно смотрю – не учудит ли что Мутабор с Блондинкой. Что-то кидают на упокоенного. Трех вышедших к нам зомби буквально выводят на лежащее тело, стрелять Брысь запретил и наши молодые шалопаи с длинными ивовыми прутьями, на которых насажены какие-то лохмотья буквально отводят зомбаков к их упокоенному собрату, помахивая прутиками перед их физиономиями. Зомбаки как дрессированные собачки бредут за этими приманками. И усаживаются жрать своего собрата. Удивительно, но одна из этих трех – сильно погрызанная светловолосая женщина в драной розовой куртке, издалека я ее даже принял за нашу блондинку, только эта еще никак не морфировала. Нам эта мода на розовое очень на руку.

Ясно, для людоедов с гантрака устроены отличные мишени в полигонном варианте.

Потом отстрелявшись они полезут из гантрака глянуть, кого уложили и вот тут надо не зевать. Мутабору все было растолковано, но мы надеемся, что просто даже запах людоедов подвигнет нашу парочку к атаке. Скорее бы уж ехали, а то от ожидания скулы сводит. Но оператор предупреждает об одиночных медленных зомби, болтающихся по парку и все, больше вроде никого. Ждем.

– Слушай. Капитан, а что это за троица была, которых ты инструктировал? Если не секрет, конечно – спрашиваю я лежащего рядом Ремера.

– Секрет конечно – фыркает он. Потом смотрит искоса и осведомляется:

– А что тебе за дело?

– Да парень вроде как знаком откуда-то, вроде я его раньше видал, а где – не могу вспомнить. Вспомогатели какие-то?

– Эдакие надо сказать каперы. Крон создает "иррегулярное ополчение" – не постоянные вооруженные формирования, не только самооборонная «милиция» – а этакие вольнонаемные кондотьеры – на одно-два задания, готовые решать задачи и за пределами и не связанные напрямую с безопасностью. За очень хорошую за оплату.

– За слишком даже хорошую. Наруходо! – недовольно ворчит Ильяс, прислушивающийся к нашему разговору.

– Которые, можно от лица командования сообщить, созданы в Кроне и являют собой именно лихих парней на сдельно-премиальном окладе, созываемых "по делу" или ошивающихся в Кроне в ожидании такого дела. Фактически частные солдаты – кто-то их нанимает на охрану разово – груз, конвой, кто-то и на что поострее – от мародерки в зазомбяченном месте, и до… ну, если никто ничего не сказал – значит, все законно. Но при том право первой ночи за Кроном – любой контракт с выплатой фактически отработанного прерывается по требованию работать на город, причем обязательство прервать и на заказчике и на кондотьере. Ну и профильтрованно агентурой сие и шалости выходят боком… иногда.

– А еще им много платят – грустно замечает Ильяс, все так же внимтельно разглядывающий зомбаков на кормежке и кустики, где наши морфы.

– Так а чем они от нас-то отличаются? Мы же тоже так работаем? – удивляюсь шепотом я.

– Им очень хорошо платят – еще более горестно токует как тетерев на токовище, Ильяс. Ремер хмыкает.

– Пользуют их как надо городу – надо так башкой в пекло – и никаких "не обязан" – на то и набирают чтобы хоть к черту в ад. И процент невозврата там зашкаливает.

– Но и платят хорошо. И даже очень хорошо – гнет свое Ильяс.

– Погодьте, так мы тоже не можем отказаться – замечаю я.

– Да можем, можем. Не всегда, но у нас выбор есть. А у этих каперов – нет. И выполнять они заказанное должны без отсебятины. И потери у них постоянно.

– Ну тогда в чем профит?

– Фактически если в эквивалент перевести то несколько акций – и кондотьер заработал себе на квартиру. Или его семья – при гибели в акции выплачивается семье сумма плюс компенсация, это если акция успешна и смерть связана с работой. Вполне привлекательные условия, особенно для тех, кто играть привык.

– И что много желающих?

– Хватает. Штабники посчитали, что разово поработать и крупно хапнуть – народу наберется много. В такую артель и многие уголовники сунутся, кто посмелее, таких не много но хватает, и вояки долбанутые, и безденежные-семейные. Эдакий Иностранный Легион. И название неофициальное уже состоялась "Волчья сотня".

– Иэ, я слыхал что их называли "Псы режима" – замечает Ильяс.

– А еще и просто «Легион» и "Кронштадский Легион" слыхал, и даже "Легион Смерти", в общем изгаляются кто как может. Но потери у них практически всегда есть и этим они от нормальных людей и отличаются – подъитоживает Ремер.

– И что эти три охламона из "Псовой кучи" должны делать? – осведомляюсь я.

– Надо раздергать группу быстрого реагирования. Непосредственно перед началом операции приедет скажем с западного направления добротный джып с братками. Они там, отморозки эти, набезобразничают, застрелят патрульных, если получится, разнесут будочку с телефоном, постараются кого из местных-мирных схватить и увезти, нагло заявив что "в рабство" – лучше девок, это как-то жизненней. И отъедут эти бандиты на окраину – то ли пограбить еще что, а там машины брошенные, или девок оприходовать или еще как, и когда – а должна она пойти – ГБР двинет к ним гантрак, сняться и не торопясь покатить дальше, отведя гантрак подалее, где его и грохнут из засады.

– Толку-то с одного гантрака. Таких гантраков наделать – не велика проблема.

– Невелика. Только ГБР у них тоже не велика. Гантраков может и несколько, а вот ГБР одна. Если ее раздергать – на оборону сил не останется вообще. Если выйдет, например морфами у нас, или там взять гантрак целым, его тут же пустят в дело, заслав в нем в обратку группу. Если раздолбают, то не спеша, чтобы постараться вытянуть туда БТР, а если потянутся основные силы и станет жарко, рассмотреть возможность отхода группы, принявшей гантрак.

– А между тем основное нападение епсесно совсем с другой стороны – подтверждает Ильяс.

– Именно. Если получается, то после допроса быстрого пленных добавляются вводные, а у людоедов распыляются силы, расстраивается управление, вынужденно расходуются резервы, начинается неразбериха. Одно дело – привычный морф или кучка беспредельщиков, дело-то житейское, а вот когда уже "хватай мешки – вокзал отходит" – совсем иное дело. Тут начинается суетня, делаются еще большие ошибки и все валится.

– Больно все просто…

– Да в общем не шибко сложно. Ребятки в Ропше за три месяца должны бы уже расслабиться. Так что может выгореть. Потому надо было разнести несколько по времени нападения всего-навсего, точнее, скоординировать и нападение морфа у нас происходит когда гантрак уже доехал до «братков» И на морфа сунется уже БТР, или если даже еще гантрак то или там сборная солянка, или часть ГБР, а в БТР останется минимум – мехвод, стрелок, командир. Так что ждем, что нам пришлют за гостинец: то ли БТР – и тогда мы его скорее всего мухами нафаршируем, либо гантрак. И тут возможны варианты.

– И так и не понял – в чем разница между нами и отморозями.

– Мы как «ЧОП», приличные люди. А там именно "биржа вольных стрелков". Которых нанимают, причем на разовые работы, и народ там из тех, кто постоянства не любит, а те кто любят, те засвечиваются и, найдя место, уходят насовсем. Тут именно сорви-головы, или те кому позарез нашабашить и забыть как страшный сон. И главное – нанимают их на совсем убойное. В общем-то не жалея, но и эффективность огромная. Там образуется вроде некий «профсоюз», но Крон приложит все усилия, чтобы это не развивалось, потому как такая организация для Крона опасна. Базируется кстати эта биржа на Седьмом Северном форту.

Я так и не просекаю разницы между нами и людьми из "волчьей сотни". По цепочке передается – едут уже ропшинские. Недолго группа быстрого реагирования собиралась.

– Делать-то мне чего? – спрашиваю я у Ремера.

– За подопечными следи. И не суетись.

– А стрелять если? У меня же пульты в руках – показываю ему занятые руки.

– Стрелять тебе не придется. Стрелять тут есть кому и без тебя. Ты Мута инструктировал? Чтоб они не лезли пока мы не начнем стрелять?

– Угу.

– Что угу? – интересуется капитан.

– Проинструктировал. Только он никак не среагировал на инструктаж.

– То есть не понял? – уточняет собеседник.

– Не знаю. Может и понял. Я дважды все изложил.

– Ладно, в конце-то концов… В общем лежишь и не суетишься. Если они действуют одинаково, то все сделают как в прошлый раз. Они из машины пристрелили морфа, потом вылезли, осмотрели, привязали тушу к ЗИЛку и уехали. По всему судя, дело для них привычное и они уже расслабились. А это как ты понимаешь…

– Чревато боком, да?

– Точно так – спокойно заканчивает разговор Ремер.

Я еще удивленно замечаю, что в руках у Ильяса не автомат с ПБС, а маленькая милицейская стрелялка с глушителем. Доходит до меня, впрочем, быстро, что дистанции тут будут смешные, ни к чему длинноствол. А Ильяс и из такой пулялки влепит куда надо и сколько нужно.

Почему-то несколько километров до нас ГБР едет очень долго. Или мне так кажется только? Пробую считать про себя, поглядывая из кустов туда, где притаились морфы. Тихо там. Ну да я и наших никого не вижу, кроме Ремера и Ильяса, остальные замаскировались как надо.

Грузовичок слышно издалека, то ли из-за тишины вокруг в лесу, то ли глушак у них дырявый. Потрепанный ЗИЛ с будкой подъезжает вплотную к жрущим зомби, заслоняет их. С той стороны хлопает громко три раза. Невнятные разговоры. Из кузова не спеша выбираются трое, одеты разномастно и вооружены тоже абы как. Один, одетый в потасканный камуфляж, с автоматом Калашникова в лапах, со старой советской каской на голове, встает, глядя в нашу сторону. Мы лежим совсем близко от него, но он смотрит куда-то дальше, что называется в упор не видит. Держится словно выполняет надоевшую до зевоты работу, я бы даже сказал, что он напоминает скучающего в пустом зале магазина продавца. Двое других что-то говорят. «Наш» лениво спрашивает их, повернув башку в ту сторону:

– Че, опять пустяшку вытянули?

– А то! Обычняк обычный. Зря таскались, никаких мутантов, опять копытникам привидилось сослепу!

Часовой сплевывает на дорогу, матерится. ЗИЛ проезжает немного вперед, открывая лежащих вполвалку упокоенных мертецов. Некоторое время троица переругивается на тему чертовых слепошарых копытников, потом препираются кто будет привязывать к машине задохлых. Водила высунувшись из кабины напоминает, что пора бы уже и ехать, его посылают подальше, потом самый молодой, вооруженный двустволкой не самого могучего калибра, закидывает свое ружье за спину и начинает вязать за ноги покойников к буксирному крюку грузовика. Парень в каске что-то толкует в маленькую рацию, кивает головой, пихает рацию в футляр на поясе и тут же рядом чпокает в руках Ильяса бесшумка. Звук попадания пули в цель доносится тут же, но это не тупой "чвак в мясо", а непривычно гулкий, часовой резко дергает башкой и валится как подкошенный, тут же справа и слева гремит пара очередей и я вижу краем глаза, как метнулся на дорогу Ремер, и выпучивший испуганно глаза, парень с веревками в руках словно окостенел под наведенным на него стволом, даже не подняв толком руки застыл в крайне неудобной позе. Резвым оказался третий из стрелков – рванул как стометровку и налетел прямо на выскочившую из кустов Блондинку, ухитрился увернуться от широкого взмаха ее лапы, прытко дернул назад и попал под приклад Сереги, как только метнулся за машину. Наверное получить в грудашник прикладом тяжеленного пулемета, да еще когда им врезал здоровенный Серега – не подарок. Прыткий стрелок сидит кхекая на земле и никак не может вздохнуть. А водила ЗИЛа как стоял с пачкой сигарет в руке, так и замер. И сигарета висит на нижней губе.

К моему глубочайшему облегчению Блондинка не погналась за стрелком и не кинулась на Серегу, а вполне мирно уселась на задницу по первому же хрипатому окрику Мутабора. "Браво, Киса, браво, вот что значит – школа!.

Наши уже на дороге, обыскивают захваченных пленных, как-то все так быстро закончилось, даже не успев начаться толком. В кино такой эпизод бы освистали.

Выбираюсь поближе к подопечным, попутно отметив, что часовой шевелится, а на его каске длинная блестящая вмятина – рикошетнула пулька не пробив. Ремер за шкирку подхватывает приходящего в себя часового, стаскивает быстро его с дороги. Я почему-то ожидал, что пленных соберут вместе, но как раз наоборот – развели по одному. Мутабор, крепко держащий цепь со своей Блондинкой не спеша подходит к куче тел у дороги. Я в курсе, что обоих покормили максимально вкусно, потому с одной стороны они безопаснее, с другой – немного медлительны, вот от голодной Блондинки человек не смог бы удрать. А от сытой – вишь, получается. Мертвяки никак не впечатляют парочку, Блондинка старательно обнюхивает буксирный крюк – не, точно нюхает, как живая. Значит и этот способ у них задействован. А еще поговаривают, что находящихся рядом живых мертвяки улавливают каким-то сверхестественным способом. То ли что-то у них на манер тепловизора появилось, то ли что живые за собой не знают. В конце концов присутствие другого человека в темной комнате многие ощущают. Я и сам так могу…

Краем уха слушаю разговор сидящего неподалеку от меня на земле водилы ЗИЛа с Серегой. Серега же его и усадил довольно ловко, теперь охраняет. Пленному дали наконец закурить и внешне он выглядит спокойным, только глаза выдают, затравленный у него взгляд, лихорадочный.

– Откуда вы такие ловкие? – спрашивает водила.

– Из Кронштадта – простодушно отвечает Серега.

– Опять разведка? – хмыкает как-то обреченно пленный.

– Нет, решили что пора кончать с людоедством, больно вы оборзели – по-прежнему нарушая правила допроса поясняет пулеметчик.

– Ну да, следовало ожидать – соглашается покладисто сосредоточенно дымящий водила, и, пыхнув дымком спрашивает:

– Тоже смотрю мертвяков дрессируете? – показывает глазами на парочку за грузовиком пленный.

– Не, от ваших не то наследство, не то трофей – поддерживает беседу Серега.

– А силенок хватит с людоедством-то кончить?

– Хватит – успокаивает пленного подошедший к нам Ильяс.

– Это хорошо, если хватит – неожиданно соглашается водила.

– Конечно, хорошо – кротко успокаивает его Серега.

– К слову – твой приятель, тот, что в каске, согласился нам всемерно помогать. Сообразил, что выгоднее… – заявляет подошедший к нам Ильяс.

Водила смотрит как-то странно. Сигаретку он уже докурил до фильтра в две судорожные затяжки. Нет, определенно странно смотрит. Словно что-то взвешивает в уме, причем очень важное, самое важное в жизни. И так думает при этом, что не сразу до него доходит, что курит он уже мундштук из синтетики. Кашляет, сплевывает в сторону окурок. Поднимает глаза определенно решившись на что-то. Я на всякий случай делаю как бы невзначай пару шагов в сторонку.

Откуда-то очень издалека доносится треск выстрелов. Переглядываюсь с Ильясом, он кивает головой многозначительно.

– Ваши? – спрашивает слишком уж спокойно пленный.

– А ты как считаешь? – улыбается Ильяс.

– Как вы собираетесь Ропшу от людоедов чистить? – с неуместной для его положения напористостью спрашивает пленный.

– Не до хрена ли вопросов, дружище? – ласково вопрошает Ильяс.

– У меня там семья. Мне надо знать – твердо глядя Ильясу в глаза поясняет водила.

– Людоедил?

– Причащали. А что за мясо было и чье – не знаю.

– Танк привели в порядок? Который КВ? – задает животрепещущий вопрос снайпер.

– Что с жителями делать будете? – пропускает его вопрос мимо ушей пленный. По-моему делает это нарочито, демонстративно.

– Ты вопрос мой слышал? – мягко напоминает Ильяс.

– Слышал. Но пока не знаю, что с жителями будет – отвечать не стану.

– А ну ты наглый – удивляется картинно снайпер.

– А смысл мне вам отвечать, если вы например всех под корень?

– А смысл нам всех под корень? Вот вашу верхушку закопать – это да. Собираемся.

– Только верхушку? А причащенных?

– Если б хотели всех зачистить – накрыли бы "Градами".

– Шутишь… Нет у вас «Градов». И корабельной артиллерии нет.

– Тогда у тебя будет возможность сильно удивиться. От СССР много чего интересного осталось и нашим деятелям все даже за 20 лет расхреначить не получилось. На небольшой поселок в избытке хватит. Но дело в том, что нам поселок долбать нет резона. Это вы Кипень просто так замогилили, ублюдки. Нам вокруг живые анклавы нужны. Но без людоедов. И проезжие дороги. Тоже без людоедов.

Высказав все это, Ильяс кидает на меня недовольный взгляд, дергает подбородком. Ну понятно, намекает, чтобы я не отвлекался и наблюдал за своими поднадзорными. Так я и не отвлекаюсь, приглядываю, тем более, что оба морфа основательно устроились на солнышке, греются.

– Так что не надо выеживаться, дружище. Не расскажешь по-хорошему, расскажешь по-дурному, тут есть кому тебя допросить в неприятном стиле.

– Не сомневаюсь. Только вот время потеряете много. И зря. И не факт, что правду узнаете. Оборону-то в поселке три месяца плотно готовили – как – то лихорадочно выговаривает пленный…

– Ну вот. Уже лучше – удовлетворенно замечает Ильяс.

– Что лучше-то? Он ведь упирается – удивленно вставляет реплику Сергей.

– Не, это он уже торгуется. И это правильно. Итак – что тебе нужно? – заинтересованно интересуется почувствовавший себя в своей стихии снайпер. Ну да, поторговаться-то он любит – хлебом не корми.

* * *

Работа показалась Ирке не то чтоб сложной, но какой-то туповатой, что ли… После второй ночевки не пропало ничего, хотя чему пропадать – автомат все равно убрали в чулан под названием «оружейная комната», а пистолет она и не подумала снимать. Утром познакомилась с теми, с кем придется работать, но знакомство прошло весьма прохладно, одна из девчонок скупо обмолвилась, что «там видно будет». Правда, завтрак был неплох. Ирка была рада горячей пище, да впридачу состряпанной умело – со специями, вкусным мясом, достойным соусом и настоящими макаронами из добротной «твердой муки», как говаривал Виктор, путавший муку и твердые сорта пшеницы. И чай – сладкий, настоящий, крепкий и душистый, порадовал. Печенье и конфеты на столах тоже были не в ограниченном количестве и Ирина плотно натрескалась, наелась бы и еще плотнее, но сосед слева покосился на такое старательное поедание сладостей, хмыкнул и посоветовал не нажираться как удаву перед выездом, работать будет сложнее. Работать действительно было сложно – хотелось спать. Ничего не происходило, грузчики набивали грузовик за грузовиком разными ящиками с какого-то склада на окраине, грело солнце и ничего не беспокоило – посты стрелков были скорее для проформы, ни одного зомби за весь первый день своей работы Ирина так и не увидела. Вечером пришлось чистить автомат и Ирка получила строгое внушение от того самого соседа, что рекомендовал утром поберечь пузо, за нечищеное после стрельбы оружие. Впрочем то, что Ирка рассказала о своей затее поехать рожать в Питер или там в Кронштадт скорее ухудшило к ней отношение – соберись она работать в этой команде и дальше, пожалуй, к ней отнеслись бы с большим интересом. А так – ну что есть, что нет, сама она не рвалась рассказывать о себе и муже, ограничилась информацией, что отсиделись де в деревне. Вечером все же проверили – как умеет стрелять. Немного волнуясь, Ирина отстрелялась, весьма средне прямо сказать.

– Для бабы, то есть для женщины – сносно – вынес свое решение десятник, которым оказался как раз сосед. Патроны ей выдали, но немного – полсотни, да десяток она спалила пока стреляла. Жуткие лапти китайского производства, хлюпавшие на ноге тоже поменяли, но без какого-либо старания. Никакого сравнения с украденными родными и близко не было. Намяла ноги, хотя вроде и не ходила особо. Впрочем, Ирина не шибко заморачивалась – не собиралась она тут задерживаться надолго. Ни друзей, ни знакомых… да и с детства она хотела жить именно в Петербурге, а не каком-то там Ржеве. Ничего она про этот город не знала, да и знать не хотела. А еще эти анекдоты про поручика Ржевского… Конечно Питер вымер по большей своей части, но все-таки места знакомые…

Как оказалось команда, куда записали Ирку, как раз перед ее прибытием жестоко пострадала, потеряв за один раз сразу несколько человек, причем несмотря на то, что туда бросили оперативно бронегруппу – двоих из пропавших бойцов так и не нашли вообще. Теперь потрепанная команда должна была получить пополнение и немного придти в себя, настрой у уцелевших был просто похоронный. Ирина совершенно случайно узнала, как это произошло, сами сослуживцы рассказывать не рвались, а вот знакомый пацан на КПП от скуки изложил, что дело вышло гадостное и аналитики в штабе пришли к выводу, что столкнулись с ранее незнакомым – судя по всему работала стая морфов не меньше трех особей, причем сначала они согнали с близлежащей территории мало не сотню обычных рядовых зомбаков и ухитрились этим отвлечь внимание стрелков, которые слишком увлеклись отражением атаки такой толпы и не заметили, что с крыши соседнего складского посещения им в тыл вышли морфы.

– Тут такие толпы и раньше бывали. Они ж на шум бредут, на выстрелы, так что не впервой, но вот чтоб зомбаки отвлекали, а морфы этим пользовались – такого не было… – закончил пацан свой рассказ. Ирина поблагодарила, а сама подумала, что вполне вероятно, что и ранее случалось, только вот рассказать было некому, морфы-то успешные и эффективные не от плесени завелись, отожрались же на ком-то. Желание уехать только усилилось от такого рассказа и от таких морфов. Правда неясно, что там в Питере или этом Кронштадте. Тоже тот еще сахар может быть. Тут вон кормят неплохо и даже что-то платить обещали. Когда выезды пойдут не в пример сегодняшнему безопасные, а в зазомбяченные еще зоны. Там где стаи сообразительных морфов. Нет, надо все-таки не нарываться. Подвиги это хорошо, но только для тех кто жив остался, а рвать пуп не пойми за кого – не стоит. В этом Ирка была с мужем своим согласна.

* * *

Муженек же надо заметить не раз вспомнил пропавшую Ирку. Автомеханик Валентин, протрезвев, стал теперь бояться Витьку и вроде как все устаканилось. Витя все же не терял бдительности. Мало ли что Валику в проспиртованную башку придет. Потому Виктор себя держал в полной боевой готовности и спиной старался не поворачиваться. Трактор уже можно сказать – починили. Теперь надо все починенные и перебранные узлы собрать в единый агрегат, обшить трактор листами железа, сделать амбразуры и можно провести разведку. Совершенно не к месту вдруг вспомнился виденный в Новгороде маленький аккуратный древний танк Т-70. Вот его бы Витя с удовольствием бы поменял на трактор для разведки. В кабину трактора вдвоем влезть было трудновато, а ехать в одиночку очень не хотелось.

Вот легкий, верткий маленький танк с автомобильным мотором, лопающий любой бензин, сейчас рисовался Виктору как идеал. Во всяком случае для разведки отлично бы подошел. Оно конечно, доводилось читать и смотреть видео про всякие современные БТРы, но так уж сложилось, что Вите повезло своими глазами видеть как ловко и шустро самоходом тот самый танчик ехал на свое место, где он должен был стать памятником. Отметилось в памяти. Может быть даже и не очень осознанно, так же неосознанно, как ощущение стальной хватки лапы упокоенного Фиолетового монстра. И после этого ощущения почему-то защита трактора жестяными листами не казалась очень уж внушительной. Для туповатых зомби – вполне годилась, а вот для другого – такого как Фиолетовый – никак не внушало доверия. Прикидывали так и эдак – не получалось из старенького трактора мощной боевой единицы. Решили дополнительно из железяк наварить этакий горб. Для второго человека. И как-то постараться состряпать что-то навроде решетки, потому что если оторвется лист жести, то ручонками бывшие сограждане дотянутся в момент. Как всегда бывает при ремонтах, все время всплывали вроде пустяковые незапланированные мелочи. Но на них приходилось отвлекаться и терять время. Витька был зол, грязен и замаслен, словно распоследний деревенский сильно пьющий тракторист колхоза 40 лет без урожая", вонял солярой и на глаза ему лишний раз старались не попадаться. Тем не менее остов трактора постепенно стал обрастать снятыми для чистки и ремонта узлами и агрегатами и постепенно уже напоминал не груду металлического хлама, а вполне себе самодвижную повозку. Валентин предложил назвать возрождающегося из металлолома "Антилопой Гну", но Вите название не понравилось, показалось неуместным. С его легкой руки старенький трактор поименовали Зомбокиллером.

* * *

– В общем не для того я своих домашних в этой хреномути спасал, чтоб их вы угробили, мне нужны гарантии, что вы их не тронете – говорит пленный водила нашему снайперу.

– А раньше о чем думал? – добродушно вопрошает Ильяс. Вид у него благостный, словно не на боевом задании, а на пикничке лениво так беседует с малознакомым человеком. Из вежливости. Просто прямо сытый кот на солнышке.

– Некогда было думать, выживать надо было. Сначала зомбаки поперли. Потом эти святые навалились – твердо говорит пленный.

– Сейчас у тебя время как раз есть подумать, раз раньше не собрался. Так вот гражданских нам мочить без смысла, нет у нас такого приказа. Потому твоих никто не тронет, когда Ропшу возьмем.

– Это если возьмете…

– Не зарывайся, а? Возьмем, не волнуйся – осаживает собеседника Ильяс.

– Это я так. Извиняй… – сдает тот назад.

– Вот уже лучше. Вот будет артподготовка – так что если прилетит по твоим – сам же и будешь виноват. Так что либо говоришь, что спросим. Что знаешь полностью. Либо – ну сам понимаешь, не девочка ясельная. Вот для начала толкуй, что у вас там за мутеж с танком старым…

Водила молчит. Молчит так долго, что уже хочется пнуть его сапогом в бок, но в самый последний момент начинает говорить. Как прорвало…

А у меня отложилось однако, что был этот гусь в составе ГБР, что работал как ни крути на наших заклятых друзей, что про разведку погибшую что-то ляпнул. Мне не вполне понятно, с чего это Ильяс так с ним миндальничает. Но пленных я не допрашивал никогда, опыта у меня тут – даже не то, что кот наплакал, потому мое дело – помалкивать. Буду загадочно молчать. За умного сойду. Хотя у пациента анамнез болезни собрать иной раз посложнее, чем пленного разговорить. И не помнит ничего и не знает и стукнуть его нельзя. Пациента-то. Особенно когда оказывается, что он себя уже лечил по своему разумению и потому теперь сначала надо устранить последствия его самолечения, а уж потом с болезнью разбираться…