Текст книги "1812. Великий год России (Новый взгляд на Отечественную войну 1812 года)"
Автор книги: Николай Троицкий
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)
Малоярославец
Уходя из Москвы в направлении Калуги, Наполеон не считал, что он уже отступает. «Армия возвращалась в Смоленск, но это был марш, а не отступление», – объяснял он на острове Св. Елены[1053]1053
Montholon Ch. Op. cit. V. 2. P. 104.
[Закрыть]. Ф.-П. Сегюр запомнил его восклицание перед выходом из Москвы: «Идем в Калугу! И горе тем, кто станет на моем пути!» (44. Т. 2. С. 100). Калуга была нужна ему не столько для захвата ее богатых складов (по некоторым данным, он взял с собой из Москвы продовольствия на 20 дней)[1054]1054
Ibid. P. 113.
[Закрыть], сколько для выхода на калужско-смоленский тракт. Конечно, Наполеон предпочел бы овладеть Калугой без боя, но он был готов и к сражению с Кутузовым, чтобы «сперва притянуть, а затем и оттолкнуть осторожного Кутузова, отдалить его от Можайской дороги и выиграть несколько дней»[1055]1055
Никулищев Б.А. Указ. соч. С. 141.
[Закрыть]. Во всяком случае Наполеон не только обеспечил скрытность своего марша, но и попытался дезориентировать русских. На другой день после ухода из Москвы в с. Троицкое он продиктовал письмо от имени Л.-А. Бертье на имя Кутузова и отправил с ним в Тарутино полковника П.-О. Бертеми. На письме была сделана московская помета, чтобы Кутузов «увидел», будто Наполеон еще остается в Москве (39. Т. 2. С. 321; 44. Т. 2. С. 105).
До 23 октября казалось, что задуманный маневр удается Наполеону. Партизаны и казаки не разобрались в перемещениях его войск. Командир самого крупного из армейских партизанских отрядов И.С. Дорохов 21 октября доложил Кутузову, что в с. Фоминское вступили отряд кавалерии генерала Ф.-А. Орнано (кузена Наполеона) и пехотная дивизия генерала Ж.-Б. Брусье (20. Ч. 2. С. 57). Полагая, что это какие-то отдельные части противника, и не зная, что следом за ними идет вся «Великая армия», Дорохов решил напасть на них и запросил у Кутузова подкреплений. Фельдмаршал в тот же день послал к Фоминскому 6-й корпус Дохтурова с начальником штаба 1-й армии Ермоловым, «дабы на рассвете 11-го числа (23-го по н. ст. – Н. Т.) атаковать неприятеля» (Там же. С. 58, 61). В ночь с 22 на 23 октября корпус Дохтурова остановился на несколько часов в с. Аристово (за 20 верст от Леташевки, где размещался штаб Кутузова) и готовился с рассветом атаковать Фоминское, а тем временем, минуя Фоминское, прошли далее к Боровску (курсом на Калугу) главные силы Наполеона.
Уже близилась полночь, когда в Аристово примчался капитан А.Н. Сеславин с перекинутым через седло пленным французским унтер-офицером. Он доложил, что обнаружил у Боровска колонны «Великой армии», видел даже самого Наполеона, окруженного своими маршалами и гвардией (13. С. 344). Пленник подтвердил его слова: «Уже четыре дня, как мы оставили Москву… Завтра Главная квартира императора – в Боровске. Далее направление на Малоярославец» (15. С. 230). Ермолов сразу все понял и предложил Дохтурову спешить к Малоярославцу. Дохтуров заколебался, поскольку имел приказ Кутузова наступать на Фоминское. Тогда Ермолов как начальник штаба «именем главнокомандующего» приказал Дохтурову вести корпус к Малоярославцу, а сам послал майора Д.Н. Болговского нарочным к Кутузову с просьбой срочно направить туда же всю армию (13. С. 345).
Д.Н. Болговский потом вспоминал, что Кутузов, выслушав его, «прослезился и, обратясь к иконе Спасителя, сказал: «Боже, создатель мой! Наконец, ты внял молитве нашей, и с сей минуты Россия спасена!»» (37. Вып. 1. С. 243). Через считанные часы вся русская армия выступила из Тарутина к Малоярославцу.
Так, благодаря счастливому открытию Сеславина и вне всякой зависимости от того, насколько Кутузов разгадал замысел калужского марша «Великой армии», русские войска получили возможность преградить ей путь на Калугу. «Если бы партизан Сеславин не мог предупредить заблаговременно, – рассуждал Ермолов, – VI-й пехотный корпус и прочие с ним войска при атаке села Фоминское понесли бы неизбежно сильное поражение, и был бы Малоярославец беспрепятственно занят неприятелем» (15. С. 221). Денис Давыдов выступил еще энергичнее: «Извещением Сеславина решилась участь России» (13. С. 347–348). Разумеется, при этом надо учитывать и столь же смелую, сколь мудрую распорядительность Ермолова.
Тем временем корпус Дохтурова, не успевший отдохнуть в Аристове после изнурительного марша, снялся с места в новый марш и еще до рассвета 24 октября был уже под Малоярославцем – почти одновременно с «малою частию» неприятельского авангарда, которую он и выбил из города атакой с ходу (Д.С. Дохтуров – М.И. Кутузову 26 октября 1812 г.: 20. Ч. 2. С. 107). Вот что рассказывал очевидец. К Фоминскому корпус шел «целый день… по плохой проселочной дороге, по слякоти и под дождем. Поздно уже, при большой темноте, остановился он ночевать у селения Аристово. Бивуака строить было некогда, а потому вся ночь проведена была под дождем и почти без сна. На другой день поднялся до света, шел тоже весь день по грязи и, немного отдохнув, в ночь выступил во время дождя. Перед светом пришел под Малоярославец и без всякого отдыха вступил в бой… Сообразив все это, можно сделать вывод, каковы были тогда наши войска»[1056]1056
Митаревский Н.Е. Нашествие неприятеля на Россию. М., 1878. С. 161.
[Закрыть].
Авангард французов составлял 4-й корпус Евгения Богарне. Бой под Малоярославцем начала утром 24 октября дивизия из этого корпуса под командованием генерала А.-Ж. Дельзона, того самого, который начинал и Бородинскую битву. Дельзон ворвался в город, но сам при этом был убит. Рядом с ним пали его брат и адъютант[1057]1057
См.: Васильев А.А. Сражение при Малоярославце 12 (24) октября 1812 г. Малоярославец, 2002. С. 31. Эта книга А.А. Васильева – самое обстоятельное исследование битвы при Малоярославце.
[Закрыть]. У россиян здесь был тяжело ранен (и после двух лет страданий от этой раны умер) герой-партизан генерал-майор И.С. Дорохов (24. Т. 3. С. 323).
Пока войска Богарне и Дохтурова дрались за Малоярославец с переменным успехом (до середины дня город 4 раза переходил из рук в руки), к месту боя подтягивались главные силы Наполеона и Кутузова. В 14 часов на помощь Дохтурову подоспел 7-й корпус Н.Н. Раевского, а Богарне был поддержан двумя дивизиями из корпуса Л.-Н. Даву (2. С. 510; 19. С. 201). Ни та ни другая сторона не уступала друг другу в «наижесточайшем» бою (М.И. Кутузов – Александру I 9 февраля 1813 г.: 20. Ч. 2. С. 109).
В середине дня к Малоярославцу прибыл Наполеон. Он еще по выходе из Боровска услышал шум битвы и, как свидетельствует об этом Ф.-П. Сегюр, был крайне удивлен: «Неужели русские его опередили? Разве он проделал свой маневр недостаточно быстро?» (44. Т. 2. С. 107). Обозрев поле боя, Наполеон направил подзорную трубу налево, в сторону с. Спасское, откуда мог появиться Кутузов, и долго всматривался в даль. Там сквозь облака пыли уже поблескивали штыки и ружейные стволы воинских громад: к Малоярославцу спешила армия Кутузова.
Собственно, Кутузов не изнурял армию сверх меры форсированным маршем, рассчитав, что 28 верст (почти 30 км) между Тарутином и Малоярославцем он преодолеет вовремя. В Спасском он дал армии «растах» (отдых) и завернул ни с чем гонца от А.П. Ермолова, умолявшего «поспешить». Ермолов тут же прислал второго гонца. Кутузов рассердился: «с негодованием плюнул так близко к стоявшему против него посланному, что тот достал из кармана платок, и было заметно, что лицо его имело большую в нем надобность» (15. С. 233–234). Как бы то ни было, к 16 часам, когда Наполеон еще не подтянул к Малоярославцу часть своих войск, вся армия Кутузова уже закрепилась на высотах южнее города.
Бой продолжался с прежним ожесточением, но ни Наполеон, ни Кутузов пока не вводили в дело главных сил. Принц Е. Вюртембергский подсчитал, что в бою приняли участие 20 тыс. русских и 18 тыс. французов[1058]1058
Вюртембергский Е. Воспоминания о кампании 1812 г. в России // Военный журнал. 1848. № 3. С. 66–67.
[Закрыть], а М.И. Богданович – что с каждой стороны сражались по 24 тыс. человек (3. Т. 3. С. 37). Подсчеты А.А. Васильева таковы: 23 тыс. французов против 30 тыс. россиян[1059]1059
Васильев А.А. Указ. соч. С. 73.
[Закрыть]. К 23 часам город, многократно (по разным источникам, от 8 до 13 раз) переходивший из рук в руки, остался у французов[1060]1060
Этот факт засвидетельствовали все участники боя – и французы, и русские (в том числе А.П. Ермолов и Н.Н. Раевский, А. Коленкур и Ф.-П. Сегюр).
[Закрыть]. По словам очевидца, он «представлял собою зрелище совершенного разрушения. Направление улиц обозначалось только грудами трупов, которыми они были усеяны <…> Все дома обратились в дымящиеся развалины, под которыми тлели полусожженные кости» (3. Т. 3. С. 38–39). Тем временем Кутузов отвел свои войска на 2,7 км к югу и занял там новую позицию, преграждая французам путь на Калугу (24. Т. 3. С. 326).
Данные о потерях сторон в битве под Малоярославцем (как и в других сражениях 1812 г.) разноречивы. М.И. Богданович исчислял русские потери в 6 тыс. человек, Д.П. Бутурлин и А.И. Михайловский-Данилевский – в 5 тыс., а Л.Г. Бескровный, Н.Ф. Гарнич, П.А. Жилин, В.Г. Сироткин – в 3 тыс. (2. С. 513; 3. Т. 3. С. 38; 6. Ч. 2. С. 44; 16. С. 289; 24. Т. 3. С. 323)[1061]1061
Гарнич Н.Ф. 1812 год. М., 1956. С. 262; Сироткин В.Г. Указ. соч. С. 208.
[Закрыть]. Между тем в сборнике документов «М.И. Кутузов» (под ред. Л.Г. Бескровного) опубликована ведомость потерь русской армии при Малоярославце: 6665 человек (20. Ч. 2. С. 417). А.А. Васильев, изучив эту ведомость, отметил, что в ней не учтены потери некоторых частей и что общий урон россиян «превышал 7000 человек», а С.В. Шведов указал на отсутствие в ведомости данных о потерях ополченцев (4–5 тыс. человек) и заключил: «В целом, потери русских войск при Малоярославце были гораздо больше 7 тыс. человек»[1062]1062
Васильев А.А.. Указ. соч. С. 99; Шведов С.В. О численности и потерях русской армии в сражении при Малоярославце 12 октября 1812 г. // М.И. Кутузов и русская армия на II этапе Отечественной войны 1812 г. Малоярославец, 1995. С. 104.
[Закрыть].
Французские потери сами французы определяли тоже по-разному: от 1500 человек (38. С. 148) до 5 тыс[1063]1063
Де Ла Флиз Д. Поход Наполеона в Россию. М., 1912. С. 52.
[Закрыть]. Русские дореволюционные и советские историки почти все (включая Л.Г. Бескровного и П.А. Жилина) называли цифру 5 тыс. А.А. Васильев, однако, полагает, что и урон французов «мог достигать 7000 человек»[1064]1064
Васильев А.А. Указ. соч. С. 92–93.
[Закрыть].
Как же оценить итоги сражения при Малоярославце? П.А. Жилин, Н.Ф. Гарнич, Л.Г. Бескровный заключали без оговорок, что Кутузов здесь победил, даже «разгромил Наполеона», причем все трое умалчивали о том, в чьих руках остался город (16. С. 289–290)[1065]1065
Гарнич Н.Ф. Указ. соч. С. 264; Бескровный А.Г. Русское военное искусство XIX в. М., 1974. С. 118 (ранее, в 1962 г., Бескровный признавал, что город остался «в руках противника»: 2. С. 512).
[Закрыть]. Такова же в принципе позиция О.В. Орлик и В.Г. Сироткина[1066]1066
Орлик О.В. Указ. соч. С. 77; Сироткин В.Г. Указ. соч. С. 208.
[Закрыть]. Жилин при этом сетовал: «К сожалению, есть еще за рубежом историки, трактующие сражение под Малоярославцем как победу французской армии» (16. С. 292)[1067]1067
Оригинально сказано у Ю.Н. Гуляева и В.Т. Соглаева: «Французы не смогли разгромить» россиян (12. С. 336).
[Закрыть]. Как победу французов трактовали это сражение не только «за рубежом», но и в России, и даже сами участники, такие герои Малоярославца, как А.П. Ермолов и Н.Н. Раевский (15. С. 224)[1068]1068
Раевский Н.Н. Записки // Давыдов Д.В. Замечания на некрологию Н.Н. Раевского… М., 1832. С. 77. Ни Д.П. Бутурлин, ни М.И. Богданович в трудах, написанных «по высочайшему повелению», не называли Малоярославец русской победой (3. Т. 3. С. 38–39; 6. Т. 2. С. 44–46).
[Закрыть]. Они имели в виду победу тактическую: ведь Наполеон овладел Малоярославцем, а Кутузов оставил не только город, но и первоначальную позицию за городом, отступив дальше к югу Поэтому нет ничего удивительного в том, что зарубежные (не только французские) историки ставят Малоярославец в ряд сражений, выигранных Наполеоном.
Однако битву под Малоярославцем (как и под Бородином) недостаточно оценивать лишь с тактической точки зрения. Здесь важен и стратегический, и даже политический аспект. Добившись, как и при Бородине, тактического успеха, Наполеон вновь ничего не выиграл стратегически, более того, проиграл политически, хотя выяснилось это не сразу после сражения, а в последующие дни.
Кутузов под Малоярославцем не смог разбить Наполеона, но и сам не был разбит. Он только оставил, как при Бородине, исходные позиции и отступил в готовности (даже большей, чем после Бородина) к новому сражению. «Завтра, я полагаю, – написал он Царю в ночь с 24 на 25 октября, – должно быть генеральному сражению, без коего я ни под каким видом в Калугу его (Наполеона. – Н. Т.) не пущу» (20. Ч. 2. С. 98). Сил у Кутузова в тот момент было больше, чем у Наполеона: 90 тыс. человек и 600 орудий против 70 тыс. при 360 орудиях (3. Т. 3. С. 44–45)[1069]1069
Корпуса Э. Мортье и Ю. Понятовского находились тогда у Вереи, Ж.-А. Жюно – в Можайске.
[Закрыть]. К тому же русская армия могла рассчитывать на поддержку ополченцев и партизан.
Казалось бы, тот факт, что Кутузов хотя и оставил Малоярославец противнику и отступил с поля битвы на юг, все-таки не позволил Наполеону пройти к Калуге, уже делает честь фельдмаршалу и русскому оружию вообще. Однако Михаилу Илларионовичу показалось, что этого мало. Он в первом же донесении Царю от 25 октября 1812 г., а затем в более подробном рапорте от 21 февраля 1813 г. фальсифицировал результат битвы, объявив, что Малоярославец 24 октября остался у русских и что Наполеон «в ночь с 12 на 13 (с 24 на 25 по н. ст. – H. T.) число совершил отступление к Боровску и Верее» (20. Ч. 2. С. 98, 110). На самом же деле Наполеон, взяв с боем Малоярославец, оставался здесь до 26 октября, пока россияне отходили по дороге на Калугу.
Ночь с 24 на 25 октября Наполеон провел в Городне – маленькой деревушке под Малоярославцем. Он советовался с маршалами: атаковать ли Кутузова, чтобы прорваться в Калугу, или уходить к Смоленску по разоренной дороге через Можайск? Маршалы предлагали и оспаривали то одно, то другое. Так и не приняв решения, Наполеон, едва рассвело, поехал сам с небольшим конвоем на рекогносцировку русской позиции. Его сопровождали маршал Л.А. Бертье, генералы А. Коленкур, А.Ж.Б. Лористон, Ж. Рапп, Ж. Мутон и др. Не успели они выехать из своего лагеря, как на них с криком «ура!» налетел отряд казаков. Императорский конвой был смят. Один казак уже пронзил пикой лошадь Раппа. Другие генералы плотным кольцом окружили Наполеона. Все они, обнажив шпаги, приготовились дорого отдать свою жизнь. Подоспевший во главе двух эскадронов конной гвардии маршал Ж.Б. Бессьер спас их от неминуемой гибели или плена (19. С. 203; 44. Т. 2. С. 119–120)[1070]1070
Rapp J. Memoires. Р., 1895. Р. 240–241. Подробно об этом см.: Васильев А.А. Императорское «Ура» // Калужская губерния в Отечественной войне 1812 г. Малоярославец, 1994.
[Закрыть].
Наполеон в те минуты смертельной для него опасности сохранял внешнее спокойствие и, как только казаки скрылись, провел рекогносцировку но вечером приказал своему лейб-медику А.-У. Ювану изготовить для него флакон с ядом. «С этого момента император не расставался с флаконом: попасть в плен живым отныне уже более не грозило ему» (32. Т. 7. С. 682)[1071]1071
Именно этим флаконом воспользуется Наполеон при попытке самоубийства после отречения от престола в ночь на 13 апреля 1814 г., но яд к тому времени выдохнется и не подействует.
[Закрыть].
После рекогносцировки Наполеон вновь созвал маршалов на совет. Отважный Бессьер решительно высказался против нового сражения, указав на неприступность позиции русских. «В какой позиции и против какого врага! – восклицал он. – Разве мы не видели поля вчерашней битвы, не заметили, с каким исступлением русские ополченцы, едва вооруженные и обмундированные, шли на верную смерть?» (44. Т. 2. С. 125–126). Другие маршалы поддержали Бессьера. Наполеон решил повернуть назад и отступать к Смоленску через Можайск.
Так впервые в жизни Наполеон сам отказался от генерального сражения. Впервые в жизни он добровольно повернулся спиной к противнику, перешел из позиции преследователя в позицию преследуемого. Истинное отступление «Великой армии» началось не 19 октября, когда Наполеон вывел ее из Москвы и повел на Калугу, а 25 октября, когда он отказался от Калуги и пошел к Можайску, на Смоленскую дорогу. Это заключение академика Е.В. Тарле (32. Т. 7. С. 681) вполне справедливо.
Парадоксальный, беспримерный в истории войн факт: одновременно с отступлением Наполеона от Малоярославца на север в 5 часов утра 26 октября Кутузов начал отступать на юг, к с. Детчино, за 24,5 км от Малоярославца, и там уже на следующий день, 27-го, получил «известие, что неприятель отступил» (20. Ч. 2. С. 119, 132). «Обе армии отступали одна от другой: французы – к северу, мы – к югу», – вспоминал декабрист В.С. Норов[1072]1072
Норов В.С. Записки о походах 1812 и 1813 гг. Ч. 1. СПб., 1834. С. 16; см. также: 29. С. 231–232; 44. Т. 2. С. 128.
[Закрыть]. (Маршал Даву в драме К.А. Тренева «Полководец» резонно замечает: «Случая отступления от отступающего врага не было в жизни ни у одного полководца»)[1073]1073
Тренев К.А. Пьесы. Статьи. Речи. М., 1980. С. 525.
[Закрыть].
Поскольку Кутузов в ночь с 27 на 28 октября отошел еще дальше на юг, к слободе Полотняный Завод, где оставался два дня, до утра 30-го (20. Ч. 2. С. 136, 156)[1074]1074
Владелец Полотняного Завода А.Н. Гончаров (дед жены А.С. Пушкина Натальи Николаевны) 28 октября 1812 г. записал в дневнике, что «весьма хорошо был принят» Кутузовым (Извлечение из дневника А.Н. Гончарова // Изв. Калужской архивн. Комиссии. 1910. Вып. 20. С. 53). В 1830 г. перед свадьбой с А.С. Пушкиным «кутузовские» комнаты на 3-м этаже дома Гончарова (сохранившиеся поныне) занимала Н.Н. Пушкина, а сам Александр Сергеевич жил тогда в комнате на 2-м этаже (Коган Г.Ф. Полотняный Завод. М., 1951. С. 46).
[Закрыть], этот его отступательный марш вызвал споры между отечественными историками: одни (Н.А. Окунев, М.И. Богданович, А.Н. Попов, М.С. Свечников: 3. Т. 3. С. 49–50)[1075]1075
Окунев Н.А. Рассуждение о больших военных действиях… в 1812 г. СПб., 1833. С. 231; Попов А.Н. От Малоярославца до Березины. СПб., 1877. С. 33; Свечников М.С. Война 1812 г. М., 1937. С. 107.
[Закрыть] порицают его, другие (А.И. Михайловский-Данилевский, Н.Ф. Гарнич, П.А. Жилин, Л.Г. Бескровный, Ю.Н. Гуляев и В.Т. Соглаев: 2. С. 515–516; 16. С. 293; 24. Т. 3. С. 343–344)[1076]1076
Гарнич Н.Ф. Указ. соч. С. 263–264.
[Закрыть] оправдывают. Пожалуй, здесь и те и другие по-своему правы. С одной стороны, после того как Наполеон повернул от Малоярославца к Можайску, стало ясно, что марш Кутузова к Детчину и далее к Полотняному Заводу с двухдневным «растахом» был ненужным. Более того, Наполеон в результате получил выигрыш времени в трое суток, возможность оторваться от русской армии и до самой Вязьмы быть вне ее досягаемости. С другой же стороны, до тех пор пока Наполеон не повернул от Малоярославца к Можайску, у Кутузова были все основания опасаться, что противник сможет пройти к Калуге в обход русской позиции – через Медынь, где уже были замечены отряды его кавалерии. Чтобы прикрыть Медынскую дорогу, фельдмаршал и отвел свои войска в Детчино, а затем на Полотняный Завод (М.И. Кутузов – Александру I 28 октября 1812 г.: 20. Ч. 2. С. 136). Значит, его марш был ситуационно оправданной предосторожностью, которая лишь после того, как ситуация изменилась, оказалась излишней.
Подытожим сказанное. Битва при Малоярославце была третьей по масштабам за всю войну – после Бородина и Смоленска, а по значению – второй вслед за Бородином. Именно Малоярославец обозначил собой тот рубеж, с которого начался заключительный период войны – период отступления и разгрома «Великой армии», изгнания ее остатков из России. Выстояв под Малоярославцем, не пустив французов на Калужскую дорогу и заставив их отступать по разоренной Смоленской дороге, Кутузов таким образом окончательно вырвал у Наполеона стратегическую инициативу. Отныне и до конца войны французы уже не могли изменить рокового для них поворота событий: на Старой Смоленской дороге им предстояло во всей полноте испытать историческое возмездие за нашествие на Россию – бегство, страдания, гибель под ударами русских войск и народных ополчений, от рук партизан и казаков, от голода и холода.
Параллельный марш
Отечественная историография еще не имеет общепринятой периодизации русского контрнаступления 1812 г. Из двух основных вариантов такой периодизации один принадлежит Л.Г. Бескровному, другой – П.А. Жилину. Л.Г. Бескровный различал четыре этапа контрнаступления: 1) от Тарутина до Малоярославца, 2) от Малоярославца до Березины, 3) «разгром французской армии на Березине», 4) «истребление и изгнание из страны остатков французских войск» (34. С. 91–94). Здесь очевидны и чрезмерная дробность периодизации в целом, и неосновательность выделения почти каждого (особенно третьего) звена в отдельный этап. Вариант П.А. Жилина проще и убедительнее: 1) «контрнаступление» – от Малоярославца до Березины и 2) «общее наступление» – с «переходом в наступление войск, ранее находившихся на второстепенных участках», – от Березины до конца войны (16. С. 312–313). Однако этот вариант тоже нельзя принять без оговорок.
Дело в том, что русские войска, находившиеся «на второстепенных участках» (т. е. 3-я объединенная армия П.В. Чичагова, корпуса П.Х. Витгенштейна, Ф.Ф. Штейнгейля, Ф.Ф. Эртеля), перешли в наступление задолго до Березины, даже раньше армии Кутузова. Кстати, именно их действия склонны признать контрнаступлением те историки (В.М. Безотосный, А.М. Вялькович), которые отрицают самый термин «контрнаступление» применительно к «параллельному маршу Главной армии[1077]1077
Чья победа? // Родина. 1992. № 6–7. С. 75.
[Закрыть].
На юге отдельный (2-й резервный) корпус Эртеля уже 15 и 16 сентября успешно провел наступательные операции при Глуске и Горбачеве (30. Т. 10. С. 286–289), за что 16 октября Эртель был награжден орденом св. Георгия 3-й степени[1078]1078
РГВИА. Ф. 49, оп. 211, св. 15, д. 216, л. 130.
[Закрыть]. Чичагов же в сентябре оттеснил войска К.Ф. Шварценберга и Ж.-Л. Ренье за Буг, а в первой половине октября не только сам продолжал наступление в Белоруссии, заняв Каменец и Высоко-Литовск, но и посылал отряды генерал-майора Н.И. Лидерса и полковника А.И. Чернышева «для поиску над неприятелем» в пределы Великого герцогства Варшавского (П.В. Чичагов – М.И. Кутузову 15 октября 1812 г.: 20. 4.2. С. 141–143)[1079]1079
Подробно о контрнаступлении русских войск на юге в 1812 г. см.: Абалихин Б.С. Борьба с наполеоновской армией на юго-западе России в период Отечественной войны 1812 г. С. 258–376.
[Закрыть].
На севере 1-й корпус Витгенштейна 18 октября (в день боя под Тарутином) атаковал объединенные 2-й и 6-й корпуса французов под командованием Л.-Г. Сен-Сира и после двухдневного сражения 19 октября штурмом взял Полоцк.
Витгенштейн имел здесь 40 тыс. человек против 27 тыс. у Сен-Сира (3. Т. 3. С. 161; 39. Т. 2. С. 173). Правда, значительную часть русского корпуса составляли еще не обстрелянные ополченцы, но они с лихвой восполнили недостаток боевого опыта буквально потрясшим врага героизмом[1080]1080
Saint-Syr G. Memoires. V. 3. Р., 1831. Р. 170.
[Закрыть]. Так Витгенштейн взял реванш у Сен-Сира за поражение от него под тем же Полоцком, тоже в двухдневном бою – 17–18 августа.
Октябрьский штурм Полоцка встал в ряд самых кровопролитных битв 1812 г. Русские потеряли здесь 8 тыс. человек[1081]1081
РГВИА. Ф. 474, оп. 1, д. 96, л. 55.
[Закрыть]. Потери французов Ж. Шамбре определял в 6 тыс. (39. Т. 2. С. 180), М.И. Богданович – в 6–7 тыс. (3. Т. 3. С. 177), Л.Г. Бескровный – в 7 тыс. человек (2. С. 520).
Взяв Полоцк, Витгенштейн заставил Сен-Сира уйти за Двину. Эта победа необычайно возвысила его репутацию, г. Р. Державин и В.А. Жуковский прославляли его в стихах, а солдаты 1-го корпуса сложили удалую «Песню о Витгенштейне» с такими строками:
Наполеон о полоцкой неудаче Сен-Сира узнал в Вязьме, незадолго до того, как армия Кутузова настигла арьергард «Великой армии». Император был крайне обеспокоен этой неудачей, немедленно послал маршалу К. Виктору «приказ вновь захватить Полоцк» (13. С. 220) и ускорил марш своих войск к Смоленску, чтобы успеть туда раньше Витгенштейна. Опередить Наполеона в Смоленске Витгенштейн не сумел, но и Полоцка не уступил, а главное, уже не выпустил из рук инициативы, тесня и преследуя французов в течение октября до Чашников (20. Ч. 2. С. 283).
Итак, периодизация русского контрнаступления у П.А. Жилина имеет одну слабость – в ней недооцениваются наступательные операции фланговых армий до Березины. Думается, более точным был бы такой вариант периодизации: 1) борьба за стратегическую инициативу – от Тарутина до Малоярославца, 2) контрнаступление русских армий – от Малоярославца до Смоленска, 3) изгнание Наполеона – от Смоленска до Немана. Здесь учитывается прежде всего крах надежд Наполеона остановить русских и зазимовать в районе Смоленска, а также следующее наблюдение Е.В. Тарле: если до Смоленска можно было говорить об отступлении французов, то после Смоленска их отступление превратилось в бегство (32. Т. 7. С. 681, 694–695). Что касается Березины, то она в предлагаемом варианте периодизации – кульминационный момент третьего этапа, но отнюдь не целый этап.
Вернемся теперь к тому, как развивались события после 30 октября 1812 г., когда М.И. Кутузов из Полотняного Завода повел свою армию вслед за отступавшим Наполеоном. Именно с того дня фельдмаршал приступил к осуществлению своей идеи параллельного преследования неприятеля. Эту идею впервые он изложил еще 4 октября в рапорте Царю из Тарутина (20. Ч. 1. С. 352), а более обстоятельно разъяснил в письме к П.В. Чичагову от 15 ноября: «Направление Главной армии большими силами было и будет с левой стороны неприятелю. Сим я сохраняю: первое, сообщение с нашими хлебородными провинциями; второе, коммуникацию, верную с вами, и, наконец, то, что неприятель, видя меня, рядом с собою идущего, не посмеет останавливаться, опасаясь, чтобы я его не обошел» (20. Ч. 2. С. 283). В то время как Наполеон отступал по разоренной Смоленской дороге, Кутузов преследовал его параллельным маршем по Калужской дороге, на которой русские войска всегда находили продовольствие, фураж, места для отдыха и поддержку населения. «Этот маневр был им замечательно правильно рассчитан, – писал о Кутузове А. Жомини. – С одной стороны, его армия, проходя по менее опустошенной местности, терпела меньше убыли; с другой – он держал французскую армию под постоянной угрозой обогнать ее и отрезать путь отступления. Вследствие последнего обстоятельства французская армия была вынуждена форсировать марш и двигаться без малейшего отдыха» (35. Т. 2. С. 179). При этом авангардные части русских (главным образом казаки) то и дело нападали на арьергарды противника. «Ничего более от вас не требую, – писал Кутузов М.И. Платову 16 ноября, – как только, что всеми вашими силами преследовать его хвост и вредить сколько можно сим способом» (20. Ч. 2. С. 299). Правда, путь от Малоярославца до Вязьмы, с 26 октября до 2 ноября, «Великая армия» прошла сравнительно спокойно. Кроме того что Наполеон сразу выиграл три перехода из-за маневров Кутузова 26–28 октября к Детчину и Полотняному Заводу, Кутузов 30 октября сделал еще один лишний переход. «Не имея скорых и верных известий» о противнике, читаем в его предписании Платову от 31 октября, «армия сделала один марш совсем не в том направлении, как бы ей надлежало», а именно к с. Кременскому, на Гжатск, из-за предположения (оказавшегося ошибочным), что Наполеон пойдет через Белый и Велиж к Витебску (Там же. С. 162). Только 31 октября, когда не осталось никаких сомнений в том, что «Великая армия» идет от Можайска на Смоленск, Кутузов начал свой параллельный марш по Калужской дороге к Вязьме.
Тем временем Наполеон форсированными маршами уходил к Вязьме по Смоленской дороге. Он торопился миновать пересечение дорог у Вязьмы и прорваться к Смоленску раньше, чем настигнут его и преградят ему путь русские войска – Кутузова ли, Чичагова или Витгенштейна. Кроме того, марш по разоренной дороге с первых же дней ввергнул его полчище в полуголодное состояние. Запас продовольствия, взятый из Москвы, частью был быстро съеден, а большей частью потерян или отбит партизанами и казаками. Поживиться где-нибудь и хоть чем-нибудь на самой дороге и даже на 15–20 км окрест французы не могли. Здесь «все было сожжено, и, что называется, кошки нельзя было сыскать», – свидетельствовал генерал Д.П. Неверовский[1083]1083
Неверовский Д.П. Записка о службе своей в 1812 г. // ЧОИДР. 1859. № 1. С. 81.
[Закрыть]. «Нам приходилось идти по настоящей пустыне, так как направо и налево от дороги вся местность была вытоптана, обглодана и опустошена», – вспоминали сами французы (19. С. 215; см. также: 35. Т. 2. С. 173)[1084]1084
Ложье Ц. Указ. соч. С. 235, 236.
[Закрыть]. После Малоярославца они, по собственному их признанию, «питались лишь кониной» (19. С. 217; 35. Т. 2. С. 157, 166, 173–174). Поэтому так спешили они к Смоленску, где ожидали найти чуть ли не изобилие провианта, возможность отдыха, а также подкрепления. «На этот город были с надеждой устремлены глаза всех, – вспоминали ветераны «Великой армии». – Все горели желанием поскорее добраться до него, в полной уверенности, что за его стенами прекратятся все наши бедствия. Слово «Смоленск» переходило из уст в уста» (35. Т. 2. С. 209)[1085]1085
См. также: Бургонь А.-Ж. Пожар Москвы и отступление французов. 1812 год. СПб., 1898. С. 97.
[Закрыть].
Разделив армию на четыре колонны, которые шли в полудневном переходе друг от друга (впереди гвардия, далее корпуса Жюно и Понятовского, Нея и Богарне, а в арьергарде корпус Даву), Наполеон продвигался к Смоленску быстро. 27 октября он был уже в Верее, 28-го – в Можайске, 29-го – в Гжатске, 31-го – в Вязьме (19. С. 208, 220; 35. Т. 2. С. 158). Пока, кроме голода, беспокоили французов только партизаны и казаки. «Сзади на нас нападают тучи казаков, – читаем в записках капитана Франсуа о последних днях октября. – Мы не можем сделать и тысячи шагов без того, чтобы не обернуться лицом к неприятелю» (35. Т. 2. С. 169)[1086]1086
См. также: Ложье Ц. Указ. соч. С. 231, 232; 35. Т. 2. С. 157.
[Закрыть]. Беспрестанные набеги казаков на «Великую армию» замедляли ее продвижение и в конечном счете помогли авангарду Кутузова настигнуть арьергард Наполеона у Вязьмы.
Сам Наполеон с гвардией вышел из Вязьмы 1 ноября вслед за корпусом Жюно и перед корпусом Нея. Он еще удивлялся в разговоре с А. Коленкуром: «…никак не мог понять тактики Кутузова, оставлявшего нас в полном спокойствии» (19. С. 220). Но уже 2 ноября сводный отряд генерала от инфантерии М.А. Милорадовича вышел на Смоленскую дорогу раньше, чем прошли по ней к Вязьме корпуса Богарне, Понятовского и Даву. Накануне Кутузов сообщил Царю: «Отряд генерала Милорадовича усилен так, что почти составляет половину армии» (20. Ч. 2. С. 176). Действительно, Милорадович имел 3 пехотных (без одной дивизии) и 3 кавалерийских корпуса, 5 казачьих полков и 9 конных рот артиллерии (Там же. С. 223). Тем не менее он предпочел не вступать в бой с тремя неприятельскими корпусами, а первые два из них пропустить к Вязьме, чтобы затем отрезать и уничтожить корпус маршала Даву, который замыкал отступление «Великой армии». На рассвете 3 ноября Милорадович атаковал Даву в лоб, между тем как Платов с казаками и 26-й дивизией генерал-майора И.Ф. Паскевича, преследовавший «железного маршала» от Царева-Займища, ударил на него сзади. Гибель корпуса Даву казалась неминуемой.
В этот момент Богарне и Понятовский, получившие донесения о том, что Даву отрезан, повернули свои корпуса назад и пришли к нему на выручку. Милорадовичу пришлось выпустить Даву из русских клещей, но и после того, как все три французских корпуса начали с боем отходить к Вязьме, он продолжал атаковать их всеми силами с тыла и с флангов (2. С. 533; 3. Т. 3. С. 74–75).
Тем временем Кутузов с большей частью Главной армии достиг с. Быкова примерно в 6,5 км юго-западнее Вязьмы и оставался там до утра 5 ноября (20. Ч. 2. С. 185, 190). «Он слышал канонаду так ясно, как будто она происходила у него в передней, – свидетельствовал его адъютант В.И. Левенштерн, – но, несмотря на настояния всех значительных лиц Главной квартиры, он остался безучастным зрителем этого боя»[1087]1087
Левенштерн В.И. Записки // Русская старина. 1901. № 1. С. 123.
[Закрыть]. Такие же свидетельства оставили А.П. Ермолов и Н.Н. Раевский, А.Н. Сеславин и М.А. Фонвизин, А.А. Щербинин и принц Е. Вюртембергский. Все они упрекали Кутузова в том, что он не помог Милорадовичу отрезать под Вязьмой как минимум один, а то и два-три корпуса французов (15. С. 231, 232; 26. Т. 21. С. 228)[1088]1088
Архив Раевских. Т. 1. СПб., 1908. С. 173; Вюртембергский Е. Указ. соч. С. 81; Семевский М.И. Партизан Сеславин // Отечественные записки. 1860. № 4. С. 49; Фонвизин М.А. Сочинения и письма. Т. 2. Иркутск, 1982. С. 167.
[Закрыть].
Такие упреки в принципе справедливы. Россияне тогда действительно «пропустили случай отрезать всей армией задний корпус» противника[1089]1089
Архив Раевских. Т. 1. С. 173.
[Закрыть]. «Значительные лица Главной квартиры», несомненно, припомнили здесь Кутузову его затянувшийся «растах» в Полотняном Заводе, когда, по воспоминаниям А.А. Щербинина, «Толь вбежал в комнату Коновницына <…> и вскричал: „Петр Петрович, если мы фельдмаршала не подвинем, то мы здесь зазимуем!“»[1090]1090
Фельдмаршал Кутузов. Документы, дневники, воспоминания. М., 1995. С. 419.
[Закрыть]. Более того, еще раньше такое «значительное лицо» (с правом лично информировать о ходе военных действий самого Александра I), как английский комиссар при штабе Кутузова сэр Роберт Вильсон ставил в упрек Кутузову его отступление от Малоярославца, о чем прямо и объявил фельдмаршалу на совете в его Главной квартире 25 октября. Кутузов в ответ сделал тогда историческое (зафиксированное в дневнике Вильсона) заявление не только военно-тактического, но и политического, даже международного плана: «Меня не интересуют ваши возражения. Лучше построить неприятелю „pont d'or“[1091]1091
«Золотой мост» (франц.).
[Закрыть], как вы изволите выражаться, нежели дать ему «coup de collier»[1092]1092
«Сорваться с цепи» (франц.).
[Закрыть]. Кроме того, повторю еще раз: я не уверен, что полное изничтожение императора Наполеона и его армии будет таким уж благодеянием для всего света. Его место займет не Россия и не какая-нибудь другая континентальная держава, но та, которая уже господствует на морях, и в таковом случае владычество ее будет нетерпимо» (8. С. 273–274).
