Текст книги "Самозванец 3. Песнь червоточин (СИ)"

Автор книги: Николай Некрасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Глава 21

Существо, выпрыгнувшее из темноты, не ранило нас, но разделило. Приземлилось ровно между, и тут же грозно прорычало сначала в мою сторону, затем обернувшись к Агате.

Остроклыки позади нас завыли в унисон и преклонили головы. Даже вожак, в алых глазах которого по-прежнему горело пламя. Их единодушный покорный поклон вызывал страх и трепет перед вторженцем.

– Не чувствую… – только и проговорила растерявшаяся в край Агата после неудачной попытки взять под контроль появившееся грозное существо.

Огромный леопард, вторгшийся в нашу погоню, кивнул стае и перевёл взгляд сначала на меня, затем на Агату.

Я уже понял, кто стоял перед нами, но напарница этого знать не могла, поэтому в ужасе прикусила губу и пыталась понять, как действовать дальше. Для неё появление огромной дикой кошки стало сюрпризом, а мне стоило бы догадаться, что так всё и обернётся.

Мощные лапы сделали ещё несколько шагов по земле, лоснящаяся в свете луны шерсть заиграла новыми красками, демонстрируя величие и красоту бабули Харрис. Она рявкнула что-то на своём кошачьем, и волки, кажется, её поняли. Подняли головы, провыли в ответ и бросились в джунгли.

– Они уходят… – подражая волкам, чуть ли не заскулила Агата.

– Не волнуйся, я разберусь, – заверил, прикидывая, что можно сделать в такой ситуации.

Тем временем бабуля-леопард, крутанувшись вокруг своей оси, начала расти, отбрасывая животную природу и воплощая свои человеческие черты. Вихрь животной энергии вокруг неё сделал очертания нечёткими, а формы размытыми, но мне удалось заметить, что шерсть трансформируется в длинное платье в цветочек похожей «пятнистой» расцветки.

– Что?.. – на губах Агаты застыл недозаданный вопрос.

Бабуля же вместо ответа поправила на груди ожерелье из белых цветов, оторвала пару лепестков, растёрла в пальцах и преподнесла Агате, которая вместо того чтобы как-то отреагировать, просто замерла на месте. Этого хватило, чтобы старушка подула на руку, и аромат растения дал нужную реакцию.

В глазах Агаты помутилось, она приложила руку ко лбу и начала терять сознание.

– Лови, – приказала бабуля Харрис, – что стоишь?

И я подхватил на руки уже спящую девушку.

– Эх, молодёжь, – посетовала она, – никакой инициативы в добрых делах.

– Вы зачем вообще её вырубили⁈ – возмутился я.

– Скажи спасибо, что тебя, дурня, не прибила вообще. Она-то проспится, лучше прежнего будет. Отдохнёт хоть, силы восстановит. А то ишь что удумали, волков моих по острову гонять. Эх, дуралей…

Тон при всём при этом оставался насмешливо-игривым, и я, кажется, начал понимать, в кого пошла заноза Линнея, тоже любящая поводить за нос, покомандовать и пококетничать.

– Неси теперь подругу до отеля. А перед сном, если будешь себя хорошо вести, я тебе тоже листиков нужных в чай добавлю, мышцы свои неокрепшие в форму приведёшь, – она неодобрительно посмотрела на меня, намекая, что Герой мог бы выглядеть более крепким и подкачанным.

– Не-не, не стоит, как-нибудь без допингов обойдусь. Да и уходить пока никуда не планирую, у меня задание, знаете ли, важное. Остроклыков с острова прогнать, чтобы людей не пугали.

– Пф! – всплеснула руками старушка. – Да кого ж они пугают! Живут себе мирно, носа с острова не показывают. А это, между прочим, заповедник. Сюда посторонним нельзя. Он охраняется международной организацией, как всемирное наследие. А за проникновение можно не только штраф получить, но и тюремный срок схлопотать. Так что давай, давай, – она начала подгонять меня в сторону тропинки, приобняв одной рукой за плечо. – Нечего ноги топтать, поздно уже. Себя не жалеешь, так барышню пожалей.

– Я-то пожалею, вы мне лучше скажите, почему стая команд ваших слушается?..

– Потому что они пришли на эти земли вместе с нами. Линнея рассказала мне кто ты и что доверила тебе главную тайну нашей семьи. И хоть не всем её членам такая откровенность понравилась, ты теперь посвящён и скрывать от тебя тайну остроклыков нет смысла. Они живут тут уже далеко не первым поколением, примерно столько же, сколько и наш род. И прогонять их отсюда ни у тебя, ни у кого-либо ещё нет никакого морального и законного права. Так что взваливай барышню на плечи и пойдём уже ужинать. Скоро похолодает, океан несёт прохладу на острова, когда солнце уступает свой трон луне.

С одной стороны, хотелось пободаться, что задание есть задание, но с другой – эта стая была «дома». И разве школьный совет имеет право давать приказ прогонять их? Так что мы побрели сквозь заросли по тропам, которые бабуля Харрис знала как свои пять пальцев. Она знала, где свернуть, где пригнуться, где обойти, где замедлиться.

– Остроклыки были нашим заданием, и теперь мы не заработаем тех баллов, на которые очень рассчитывали. За это нас не похвалят… – пояснил я.

– Знаю, знаю. Линнея рассказала о ваших геройских причудах.

– Почему же причудах? Нас послали устранять монстров, чтобы сохранить мир в безопасности, защитить людей, закрыть разломы, залатать червоточины.

Она хмыкнула и мотнула головой, будто говоря: «Чем бы дитя ни тешилось…».

– Нам придётся предоставить отчётность, – продолжил я, намекая, к чему вообще завёл этот разговор.

– Ну, мало ли кому что померещилось, – отмахнулась она, будто даже не рассматривая возможность, что я могу обо всём рассказать. – На островах есть дикие собаки. Они вполне безобидны. И какаду орут порой похлеще любых псовых, а есть ещё попугаи-подражатели, они и голоса копируют, и вой, а когда распушат хвост, могут вполне сойти в темноте за любого хищника. Два ярких пятна становятся похожи на глаза, светящиеся в темноте зарослей, а извилистый узор ниже – на раскрытую пасть.

– Не планировал врать в отчётах, – напрямую сказал я. – Эти животные опасны.

– Человек тоже животное. И опасен не меньше. А человек со способностями, выходящими за рамки, может оказаться ещё опаснее.

Она намекала на Героев, но я парировал «удар».

– Вы имеете в виду способности превращения в хищных зверей?

Я усмехнулся, и бабуля Харрис не преминула испепелить меня взглядом, а затем вместо ответа хитро произнесла:

– Теперь вижу, что она нашла в тебе. Но как бы ты ни стремился написать в отчёте правду, тебе придётся соврать. Мои волки никому никогда не причиняли вреда. Они живут в гармонии с природой и не покидают пределы острова. Как и мы, если тебя это утешит. Мы понимаем, какую опасность можем нести, поэтому живём изолированно. И наши волки тоже. Они вполне разумны и способны к диалогу. Просто люди не знают нужных слов, а мы – поцелованные Луной – знаем. – Она взяла паузу, а потом добавила: – Ты не расскажешь, потому что в тебе нет зла. Ты ищешь мира, хоть и жаждешь силы. Ты уравновешен, хоть и находишься в вечной погоне за самим собой. Ты чувствуешь баланс, хотя твоё естество вечно колеблется на грани. Ты сохранишь нашу тайну, – уверенно заключила она.

– Думаете? – спросил я, сам пытаясь понять, хочу ли этого, или больше жажду раскрыть все секреты слегка надменного, но очень занятного семейства.

– Уверена. И даже не потому, что тогда мы сохраним твою! – она дважды коснулась пальцем губ, намекая, что мы оба влезли в тайны другу друга чуть дальше, чем следовало. – Ты хороший мальчик, – закончила она, – даже если сам пока этого не знаешь.

Прохлада островной ночи охладила запал погони и жажду выиграть в состязании. Не скажу, что перехотел утереть всем нос, но морской воздух, ароматы цветов и фруктов, стрекот сверчков и шум плещущихся у берега волн умиротворяли и заставляли задуматься о тщетности бытия. Они успокаивали и будто бы говорили: «Расслабься, зачем тебе куда-то бежать? Здесь хорошо, больше ничего не нужно».

Но я знал что нужно. И как бы ни манили райские острова, завтра мы все проснёмся и отправимся в путь к дому – к стенам Школы, где ещё столько секретов нужно раскрыть.

– Хорошо, если даже я сохраню тайну. Агата…

– Она ничего не запомнит, – рассмеялась старушка. – Ни то, как я выпрыгнула на вас в темноте, ни то, как обратилась. Если она вспомнит саму погоню – это уже будет событие. Цветы Мнемосины способны как улучшать память, так и отбирать её. Всё зависит от дозировки и подачи. Ваша девочка ничего не вспомнит обо мне, и ничего не сможет рассказать. Но если вдруг припомнит волков, тебе придётся сказать ей, что волки ей лишь приснились. Вали всё на кусты мнемосины. Если запутаться в зарослях, можно впасть в сон на несколько дней, с виду он будет неотличим от комы. Только сны будут яркими и живыми. А потом просыпаешься как огурчик, и мало что помнишь о том, как запутался в кустах. Да и вообще обо всём предшествовавшем дне. Но она проспит меньше, так что не переживай, я в дозировках разбираюсь, – она задорно хихикнула, и мне оставалось только поразиться, что ещё умеет эта хитрая островитянка.

– А разлом? Аномалия в сердце острова? Как быть с ней? И почему остроклыки не уходят в него, разве им не хочется домой?

Бабуля Харрис остановилась, положила мне руку на предплечье и улыбнувшись произнесла:

– Дурья твоя башка… Их дом – здесь! – она обвела рукой заросли.

– А вот обзываться необязательно, – я погрозил ей пальцем, и бабуля заулыбалась ещё больше, будто кокетничая.

Видимо, это в их семействе было наследственным. Линнея тоже при всей своей грубости не была лишена женственности и огненного игривого запала, который изливала хаотично и не всегда уместно, но ярко и задорно.

– Вы сказали, что не покидаете острова, потому что знаете, что опасны. Но Линн работает журналистом, корреспондентом и даже иногда просто шатается по Школе без пропуска.

– А что, думаешь, белая бездомная кошка способна причинить кому-то вред?

Мне захотелось ответить колко, потому что знал, что очень даже может. У этой барышни острые коготки, но спорить не стал и решил прояснить информацию про аномалию.

– Ваша правда. А разлом… Вы когда-нибудь приближались к нему? Не выйдет ли из него кто-то пострашнее вашей стаи? Может, нам стоит его залатать?

– За столько веков никто ни разу не появился. Думаю, можно об этом не волноваться. Тем более он находится в скале, под землёй. Там непроходимые лабиринты туннелей, узкие расщелины и обрывы. Так что при всём желании загнать моих волков к разлому у вас бы не вышло. И оттуда никто не выйдет. Так что не нужно больше пугать моих малышей. Они ни в чём не виноваты.

Агата шевельнулась и обвила руками мою шею, сладко постанывая во сне.

– Хоть отдохнёт, красавица, – продолжила старушка. – Вижу, больно ей в душе. Животных любит, как себя. И страдает от этого. Но цветы мнемосины способны принести облегчение.

– А остальные ребята как там?

– Да отлично, уже и поужинали наверняка. Не то что вы тут по ночам шляетесь. Я, как только их увидела, сразу поняла, что ты, непоседа, не сдашься так просто и попрёшься к сердцу острова. Линнея предупреждала и не ошиблась. Она вообще в корень зрит. Талантливая. Хоть и глупая по молодости.

Бабуля Харрис никого не щадила, даже собственную внучку.

– А скажите мне такую вещь, – вдруг неожиданно сам для себя, начал я. – Я не видел как превращается Линн, но…

Договорить не успел, бабуля тут же меня перебила.

– Это похвально, не совсем девка вдали от дома распоясалась, честь блюдёт.

– В смысле?

– Ну, она же пока в своей истинной форме не утвердилась, не может как следует процесс обращения контролировать. К ней одежда пока не как кожа пристаёт, мешает только, порваться может. Чего хорошие вещи портить? А так скинула да пошла гулять. Потом оделась, как в человеческий облик вернуться захотела. Неудобно, но со временем научится.

Это всё проясняло. Линнея действительно не могла превратиться в кошку будучи в одежде, и вернувшись в облик человека оказывалась обнажённой. Наверное, это сильно усложняло ей перемещения по кампусу, но, видимо, не настолько смущало, раз девушка подобными манипуляциями не брезговала. Делиться этими мыслями с бабулей я, конечно же, не стал.

Когда вышли к домикам, где бабуля решила поселить нас с ребятами, заметил два силуэта. Высокий мужчина о чём-то яростно спорил с девушкой, в которой я не сразу признал Линн. Девушка что-то доказывала, но слов разобрать не получалось.

Заметив нас, они прекратили перепалку, и я догадался, что мужчиной был дядя Анри – оборотень-медведь. Большая татуировка на плече недвусмысленно намекала об этом, демонстрируя грозного ревущего бурого зверя.

Линн бросила короткий яростный взгляд на дядю и побежала к нас по песку. Дядя пошёл следом.

– Передашь ему красавицу, он отнесёт её к вашим друзьям, – скомандовала бабуля. – Думаю, вам с Линни будет о чём поговорить.

И оказалась права.

Коротко поздоровавшись и поцеловав в щёку бабушку, Линн тут же уставилась на меня взглядом, которым могла бы приваривать сталь, лишая работы сварщиков.

– Вот же пронырливый говнюк! – вместо приветствия выпалила она.

– Учился у лучшей пронырливой говнючки на свете, – подмигнул и усмехнулся, глядя в пылающие возмущением большие зелёные глаза.

– Я тоже рада тебя видеть! – скривилась барышня, но я отчётливо понимал, что она не врёт.

При всём прочем она действительно была рада меня видеть. И как бы ни пыталась это скрыть, я всё прекрасно видел благодаря своей шикарной супергеройской чуйке.

Глава 22

Барбара, как в итоге представилась бабуля, оказалась не только заботливой хозяйкой, но и умелым поваром. Она накормила нас с Линн ужином и тактично незаметно устранилась, когда мы вновь о чём-то заспорили, поглощая лапшу с мясом и овощами из больших расписных глиняных плошек.

Мы сидели в больших плетёных креслах в гостевом домике, отведённом под столовую. Крыша, устланная соломой, создавала иллюзию простоты и единения с природой, а больше распахнутые в ночь окна делали грань между жилым пространством и островом едва уловимой.

– Нет, это ты должен был послушать меня и поехать на другое задание! – возмущалась барышня.

– А как бы, интересно, я поехал на другое, если уже записался на это? Я что тебе лох подзаборный? Как бы это выглядело? Что я волков твоих тощих испугался?

– Ишь какая цаца! – фыркнула она. – Мог бы и отказаться. Один хрен ваши рейтинги после стычки в подворотне вниз поплыли. Я слежу, мониторю ситуацию.

– Любопытная какая. Нос на базаре не оторвали?

Она уселась удобнее, поправляя платье, чтобы прикрыть оголявшиеся от резких движений коленки. Такая одежда была ей несвойственна, но бабуля Харрис настояла, чтобы внучка переоделась к ужину, ведь их посетил «важный гость». Но журналистская заноза этого, кажется, не понимала.

– Я попросила тебя не ехать! Мог бы и догадаться, что не без причины.

– Могла бы и рассказать, что потусторонние монстры – ваши домашние питомцы!

– А тебе не кажется, что это не твоё дело? – нагло прищурилась она и клацнула палочками для еды у меня перед носом.

– А тебе не кажется, что у кого-то слишком до хрена секретов на квадратный метр? И это, знаешь ли, моё дело. Потому что так уж вышло, что твои блоховозы – основная цель задания.

– Сам ты блоховоз! – возмутилась она вполне искренне, и со злости подхватила слишком большой кусок мяса, который тут же принялась яростно жевать.

– Ты сама-то глистогонку пьёшь? Или бродячим кошкам по фиг на санитарные нормы?

Тут она совсем взбесилась. Попыталась ответить чем-то равнозначным, но вдруг замерла в ужасе. Глаза округлились, изо рта вырвался только сдавленный хрип. Когда Линн начала колотиться себя в грудь кулаком, понял, что она подавилась.

Не стану отрицать, что на мгновение подумал, что так ей и надо, дотрынделась, так сказать. Но тут же бросился к ней, чтобы помочь. Девка хоть и с характером, но уже какая-то своя в доску. Так что, не церемонясь, обхватил изящное тельце сзади и попытаться сжать под рёбрами, как обычно это делают в фильмах. Ни разу в жизни до этого не приходилось применять приём Геймлиха, поэтому не был уверен, что делаю всё правильно.

Линнея хрипела и извивалась, а я пытался удержать и надавить куда надо. Не спорю, сначала, когда пытался ухватиться, схватил выше чем надо – за упругую грудь. Но был готов поклясться на Библии, что это вышло случайно. Она же мне наверняка это ещё припомнит.

– Да не брыкайся ты! Дай ухвачусь!

И почти услышал, как она говорит что-то вроде: «Уже ухватился. Спасибо, не надо!». Но вопреки всему, девушка вдруг поддалась, отпуская контроль и позволяя мне взяться за дело.

Как учили в брошюрах по оказанию первой помощи, сжал ладонь в кулак, прижал между рёбер у «солнышка». Второй ладонью обхватил кулак и принялся делать отрывистые толчки внутрь, чтобы избавить дурёху от куска мяса, застрявшего в горле.

При каждом толчке платье уползало всё выше, обнажая бёдра. Лямки спадали с плеч, а я только и думал о том, какую взбучку получу, когда спасу её. Так мы и стояли (я, обхвативший девушку сзади, и она, вздрагивающая от моих толчков, с платьем, сбившимся в области пояса), когда в дверях появился Шен.

– Ой… – выпалил он и замер, не зная, как реагировать. – Простите, что помешал… Не думал, что у вас настолько тесное… общение…

В его глазах читались удивление и смущение, но в большей степени – одобрение. А я бы многое отдал, чтобы увидеть, что отражалось сейчас в глазах Линнеи. Шен вышел из оцепенения и заметался из стороны в сторону, будто забыл, как это – развернуться и уйти.

И то ли от стыда, то ли из-за неуёмного желания объяснить, что тут на самом деле происходит, Линн, наконец, выплюнула злосчастный кусочек, когда я в очередной раз дёрнул её на себя.

– А мы тут в доктора играем, – пошутил я, и тут же понял, насколько двусмысленно оно прозвучало в данном контексте. – В смысле, она подавилась, а я пытался…

Заканчивать не стал, пояснения выходили слишком нелепыми, и Шен подытожил за меня.

– Ну как наиграетесь, зовите, я бы чаю попил… – и беззвучно скрылся в дверях, будто обрёл дар Агаты исчезать неслышно и незаметно.

– Да отпусти ты уже меня! – дёрнулась Линн, и я понял, что продолжаю прижимать её к себе.

Ослабил хватку, и она вывернулась, поправляя платье и яростно приводя растрепавшиеся волосы в порядок. Я же уселся на место, наблюдая за ней с лёгкой усмешкой.

– Не за что! – нарочито пафосно произнёс я. – Обращайся ещё, когда потребуется спасти твою жизнь. У тебя их там сколько? Девять? Или уже меньше? Одну я тебе сейчас, кажется, сберёг и с радостью приму благодарность в любом виде, в котором захочешь её выразить.

Она показала язык и фигу, и принялась переносить грязную посуду в раковину.

– Нет, что ты, что ты! Я не готов принять столь щедрую благодарность. Можешь ограничиться поцелуем. Она замерла и испепелила меня взглядом. Потом кинула в раковину ножик и едва слышно что-то пробормотала.

– Что-что? – переспросил я.

– Спасибо…

– Не слышу… какое-то сплошное мяуканье… Что ты хотела сказать?

– Спасибо! – Она отвернулась от раковины, упёрлась в неё запястьями и посмотрела мне в глаза. – Я на самом деле очень испугалась…

И в ней не осталось ничего строптивого или едкого. Только бездонные зелёные глаза и теплящаяся в них благодарность.

– Глупо бы вышло, если б меня убил кусочек очень вкусного мяса, – неловкая улыбка окрасила лицо, и я рассмеялся.

– А знаешь, что было бы неглупо? Если бы ты рассказала мне про остроклыков с самого начала. Тогда вообще всего этого можно было избежать.

Она бросила в меня кухонным полотенцем, которое я, конечно, успел перехватить в полёте.

– Я тут вообще-то благодарить тебя пытаюсь!

– Не вижу что-то твоих губ возле своего лица.

– Ну хоть не возле задницы, – огрызнулась она.

– Я готов рассмотреть варианты… Помнится, ты обещала кое-куда сеть…

Она закатила глаза и рассмеялась, но больше не ёрничала.

– Ладно… Раз уж я твоя должница, то, пожалуй, расскажу тебе всё, что захочешь. Довольно между нами секретов, Канто Алан Рэй. Спрашивай что захочешь.

Стояла и смотрела на меня так, будто видела впервые – с интересом и озорством.

– Зачем вам остроклыки? Просто потому, что бабуля их любит?

– Ну, – девушка скрестила руки на груди и упёрлась бёдрами в столешницу. – Они слишком давно живут с нами, чтобы быть бабулиной прихотью. Она же рассказала, что волки тут со времён Первой Пространственной Войны?

– Было дело.

– Так вот, когда наше семейство обнаружило соседство с монстрами, мы не стали придавать дело огласке. Эти существа неплохо понимают человеческую речь, умеют заглядывать в сердце и считывать намерения. Так что нам было несложно заключить с ними пакт, который продлевается в каждым членом стаи, когда те достигают зрелого возраста. Щенок с раненой лапкой, которого вы гоняли по острову, – на этой фразе голос стал неодобрительным, – ещё зрелости не достиг. В следующем году пройдёт церемония посвящения. Стая отправит его на охоту самостоятельно, без поддержки, и по её завершении мы проведём ритуал принятия. Волчонок склонится перед вождём и перед бабулей.

– Бабуля у вас тоже вождь? – пошутил я, но Линн кивнула.

– Кто-то вроде старейшины. Так что такое соседство на пользу и нам, и стае. Эти животные чувствительны и к людям, и к природе. Они всегда предчувствуют шторма и предупреждают нас. Так что наш островной бизнес процветает ещё и потому, что мы всегда знаем, когда будут природные катаклизмы. И ни один гость ещё ни разу не подал на нас в суд. Не было причин.

– Понимаю, полезное сожительство. Есть у вас ещё какие-нибудь зверухи, незаконно содержащиеся на острове?

– Есть, – покивала она, тон стал игривым, – совсем недавно появилось. Пришло с большой земли. Очень непослушным оказалось, забрело вглубь архипелага, начало рыскать везде, пугать зверей. С бабулей моей спорить пыталось.

Я удобнее перехватил полотенце, подался вперёд и отрывистым хлёстким движением, попал вредине прямо заднице.

– Эй! – девушка не успела увернуться. – Больно же!

Хотя было понятно, что врёт. Я же не изверг, чтобы силу не контролировать.

– А это тебе вместо поцелуя Луны, поцелуй возмездия, – усмехнулся я, и в голову пришёл новый вопрос. – Кстати, покажи, что ли, эту свою метку. Куда там тебя луна целовала?

Она несколько секунд обдумывала просьбу, затем подошла ближе и повернулась спиной. Попыталась дотянуться до молнии, но та была слишком высоко.

– Поможешь? – не оборачиваясь спросила Линн.

– Расстёгивать до конца? – зачем-то уточнил я, хотя одна рука уже потянули за собачку, а вторая легла на талию, чтобы придержать платье. Ну или просто мне так захотелось обосновать свои действия.

– Пока не увидишь то, что хочешь…

– Я тогда вообще не остановлюсь, – прямо заявил, не смущаясь своих простых человеческих желаний.

Она лишь хмыкнула.

Когда молния достигла конечной точки, обнажая поясницу, руки сами потянулись, чтобы раскрыть ткань, скрывавшую неброское пятнышко. Пальцы коснулись кожи. Под ними прослеживался силуэт полумесяца. Нечто вроде родимого пятна или татуировки хной, только неброская, чуть темнее естественного цвета кожи.

– Думал, это будет круглая луна, а тут лишь тонкая четвертинка.

– Она ещё не проявилась в полную силу. Когда я буду готова, она станет полной, эту будет значить, что истинная форма зверя доступна мне.

О чём-то подобном уже говорила бабуля Харрис.

– И когда это произойдёт?

Линн пожала плечами и развернулась. Лямки спадали с плеч, и она придерживала платье рукой в районе груди, чтобы оно не свалилось с неё. Вместо того чтобы попросить меня застегнуть его, она села напротив в небольшое плетёное кресло и закинула ногу на ногу.

– По легенде… я полюблю преемника Адана Муна, кем бы он ни оказался. Буду принадлежать ему и выполнять любые поручения. Таков закон. Такова клятва моего рода…