Текст книги "Самозванец 2. Медальон Великого Воина (СИ)"

Автор книги: Николай Некрасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава 30

«Андрей, ну как можно было так опростоволоситься?» – любимая фраза тренера, когда я косячил, будь то на соревнованиях, на тренировках или в повседневной жизни.

Тон, с которым он это говорил и взгляд отпечатались на прошивке моего сознания, поэтому увидеть тренера я мог и не видя в любой момент.

Но сейчас произошло что-то странное.

Лицо тренера действительно оказалось передо мной, сразу перед тем, как распахнулись дверцы шкафа, в котором я прятался в конференц-зале.

Он смотрел на меня с таким же удивлением, как и я на него.

– Ты кто? – раздался наконец ошарашенный голос тренера, сидевшего в одних трусах на угловом диванчике тесной кухни с газетой в руках. На столе стояли пустая тарелка с вилкой, нож и чашка с горячим дымящимся напитком.

Не один раз на этой самой кухне мы сидели с ним во время особенно сложных периодов в жизни или спортивной карьере. Я знал тут всё до мельчайших деталей. И хоть обычно на кухнях, как правило, употребляют алкоголь и задушевно беседуют, у нас всё обходилось без спиртного. Единственной зависимостью тренера было разве что кофе, но он мог себе это позволить. Он-то уже оставил период изнурительных тренировок позади, и мог нагружать сердце ароматным напитком, а не отжиманиями.

– Александр Анатольевич?.. – полувопросом отозвался я, не отвечая на вопрос, а обращаясь к тренеру по имени-отчеству.

Так и застыли, глядя друг на друга немигающим взглядом. Он понимал, что не знает меня (оно и немудрено, я ведь в новом теле), а я его знаю. Но непонятно, как возник посреди кухни и чего хочу.

Запах яичницы с беконом пропитал кухню пополам с ароматом кофе с корицей. Солнечный свет, бившийся в окна, высветил кухню, словно в кино, когда начинающий монтажёр от неопытности перемудрил с фильтрами. Всё это сделало происходящее ещё более нереальным, чем оно казалось на самом деле.

– Я Андрей… – начал было, чтобы пояснить, кто и откуда, но вдруг почувствовал, что пол уходит из-под ног.

Ощущение потери сознания и вращения в воронке с первой космической скоростью опять перекрыли дыхание. Тело дёрнулось изгибаясь. Я ударился головой, зажмурился, и, не успев открыть глаза, понял, что нахожусь опять в шкафу. Колени и плечи упирались в тесные стенки, и приступ клаустрофобии взял верх. Я вывалился из шкафа и с облегчением понял, что остался в конференц-зале один. И хоть меня стошнило прямо на ковролин мышиного цвета, покрывавшего весь пол комнаты, чувство облегчения прокатилось волной по всему телу.

Мне стало легче физически. И я был рад, что не попался. Да ещё к тому же и тренера повидал. Пусть так коротко, нелепо и вообще непонятно как, но повидал.

Вытер рот рукой, а руку затем листком бумаги, подхваченным со стола. Встал, скомкал лист и выбросил в урну, поправил одежду осматриваясь. Следов пребывания ректора с помощником не осталось. Но оно и понятно, если верить тому, что виднелось в окне, уже наступил вечер. Меня выбросило в мой мир на несколько долгих секунд, а тут прошли часы.

Если, конечно, всё это не было галлюцинацией. Но был готов дать руку на отсечение, что видел тренера. Он оброс с нашей последней встречи, купил, наконец, себе кофемашину, о которой говорил до моего исчезновения. В общем, продолжил жить жизнь. И если меня не подвели глаза, то фотка, прикреплённая к холодильнику, однозначно намекала, что он, наконец-то, позвал на свидание ту учительницу младших классов.

Было радостно увидеть его в добром здравии и покое хотя бы на несколько секунд. И только сейчас, кажется, остро ощутил, что соскучился, ведь он был мне не просто старший наставник и тренер, а член семьи и друг.

Но что теперь подумает он? Что у него крыша поехала? Надеюсь, что нет.

И так вдруг потянуло домой. В привычный и знакомый мир, неидеальный, но родной. Захотелось пройтись по улицам Питера, которые словно застыли во времени. Ведь если смотреть на исторический центр, то стоит прикрыть современные автомобили, замылить современные вывески, и ты будто проваливаешься сквозь время. Не разберёшь, в настоящем ты находишься или сотню-две назад в прошлом. А если на дворе день и пасмурная дождливая погода – совсем потеряешься. Ни огней, ни людей, ни точного времени.

Город – портал.

В нём невозможно не заблудиться. И я блуждал по нему всегда с удовольствием, не желая вырваться, полностью отдаваясь его магии.

Но теперь всё осталось в прошлом, и новый, странный, но не менее притягательный мир лежал у моих ног. И мне предстоит пройти свой путь, каким бы он ни был.

Лужица на полу из моего желудочного сока и кефира уже почти полностью впиталась в ковролин, но мне стало стыдно уходить, не попытавшись убрать за собой. Я взял ещё один лист со стола, но ногой задел мусорное ведро и его содержимое рассыпалось по полу. Прибрался, блин. И тут в глаза бросилось странное.

Расправил несколько разорванных выброшенных документов и остолбенел. Вытащил ещё обрывки и попытался соединить. Детали «пазла» не складывались, но одно из изображений всё-таки удалось подогнать.

На тёмной распечатке в плохом качестве виднелись очертания лежавшего лицом вниз студента. И хоть сложно было определить, кто это, но у меня не возникло сомнений. Это был один из пропавших студентов, после того как его тело обнаружил кто-то из персонала. Ниже крупным планом была увеличена часть этой же фотографии. Шея крупным планом с отметками пальцев на ней, которые оставил Уолтер-Джек Тейлор. Душитель, маньяк, призрачный зомби, вернувшийся с того света, чтобы наказать студентов по указке докторши.

И ректор всё это время знал, что пропавшие – мертвы. Но всё равно разыгрывал карту «мы не в курсе, они сбежали». И только когда пропала девочка из золотого сектора, начал хоть что-то предпринимать, делая вид, что нужны поиски. Хотя тела наверняка были найдены. Но он не хотел, чтобы кто-то знал. Ему не нужна паника и судебные иски, ему нужны контролируемые Герои и рейтинги. Я выгреб из корзины всё, что было, сунул за пазуху, чтобы изучить позже, и, стараясь не попадаться на камеры, вышел из здания.

Искать Мими в свете вечерних фонарей на том же месте, конечно, было бы наивно и глупо, но у меня не оставалось других вариантов. Я пошёл к фонтану, размышляя обо всё случившемся. Загадочный собеседник, заговор ректора, фото пропавшего студента и… тренер. Слишком много для одного дня. Слишком.

Как и ожидалось, кошки и след простыл. Остальные пушистые братаны из её шайки тоже равномерно разбежались по кампусу, не оставив никаких намёков, где искать белошёрстую. Не особо рассчитывая на что-либо, решил пройтись по кустам, где надевал на неё браслет. Если ничего не получится, то придётся обращаться к кому-то из сотрудников, а те обязательно свяжутся с дежурным наставником, который заставит писать объяснительную за потерю браслета. И это может вылиться в настоящую проблему, если объяснительная попадёт к ректору. Тому станет любопытно, как так вышло, и не исключено, что сразу поднимут записи со всех камер, и кто знает, чем всё обернётся.

Можно, конечно, обратиться к мисс Валеаски, как к коменданту, но даже проехать на её этаж без браслета не получится. И часы сейчас уже давно не приёмные.

В таких раздумьях я шёл, пиная опавшую листву и осматривая кусты и клумбы возле фонтана. Не сразу обратил внимание на смех и возню в глубине аллеи. Противный голос Джонни отрезвил, когда тот рявкнул что-то одному из своих прихлебателей.

Не найдя браслета, решил, что попробую докричаться до Шена, который в крайнем случае пустит меня в общежитие, а то и приютит, чтобы переночевать. А уже завтра мисс Валеаски, возможно, будет так добра помочь «милому мальчику, которые так смешно смущается». Всё-таки ходить в любимчиках у женщины-грозовой-тучи может быть очень полезно.

Но когда вышел к весёлой компашке придурков с золотыми браслетами, понял, что помощь от комендантши не потребуется. Мими, загнанная и перепуганная, сидела на дереве и шипела. А завидев меня почти улыбнулась. Незаметно, по-кошачьи, но с явным чувством облегчения.

«Свой человек. Незлой. Не обидит», – читалось в глазах.

Браслет был на ней, что хоть как-то радовало в данной ситуации.

– Делать не хрен? – спросил я, понимая, что все камеры отвёрнуты, и рассчитывать на помощь от охраны не стоит.

Зрители тоже ничего не увидят. Их любимчик позаботился о том, чтобы развлечься и не испортить имидж.

– Тебя каким ветром?.. – не закончив фразу, Джонни встал в позу.

– Ледяным, северным, – ответил я, осматривая их таким же взглядом.

– Что, жалко любимицу стало? Расплодил блохастых тварей. Не кампус, а помойка.

– Если кто тут и блохастый, так это ты. Давно проверялся? Хотя о чём это я. Ты ж, наверное, брезгуешь с распутными девками дела иметь. Небось, только кузин за жопу щиплешь?

Самому стало противно от низких выпадов, но меня так разозлило, что Джонни докопался до кошки. Причём до МОЕЙ КОШКИ. Я её прикормил, я за неё в ответе.

– Посмотрим, как тебя будут щипать в тюремной камере, когда ты туда вернёшься, отброс.

– Песня хороша, начинай сначала… – демонстративно зевнул, прикрывая рот, и сцепил руки на груди.

Вокруг меня начали растекаться в полукольцо все его прихвостни. Двое справа, трое слева, сам Джонни по центру. Три золотых, два бронзовых и один из чёрных. Джонни постепенно сманивал к себе людей, которых, судя по всему, легко можно было купить «за сникерс», как поговаривали в дни моей молодости пацаны на районе.

– Надо бы дежурному наставнику написать о проблеме, – наигранно задумавшись, изрёк Джонни. – Переносчикам инфекций в кампусе не место. Начать бы лучше с тебя, но пойдём по нарастающей. Начнём с бездомных кошек, закончим отбросами без рода и племени.

Наморщив нос, принюхался.

– Это что? – спросил, делая полшага вперёд, продолжая принюхиваться. – Пованивает дискриминацией, притеснениями, буллингом и… – пощёлкал пальцами, будто вспоминаю слово, – а! Твоим слабоумием.

Полукольцо стало плотнее. Сейчас пока ещё можно было сбежать, путь они не перекрыли. Но в мои планы это, конечно же, не входило. После всех событий дня, почесать кулаки и размяться было не просто допустимым, а даже желанным.

– Отстаньте от кошки! Ещё раз обидите бедное животное, будете отвечать перед администрацией, студсоветом и всеми студентами, – выкрикнул я, поняв, что полукруг почти сомкнулся.

Джонни зыркнул на одного из своих, и я понял, откуда последует первый удар. Чудом увернулся, когда один из стоявших позади и слева подобно Хеллбою увеличил правую руку и, размахнувшись, попытался сбить меня с ног.

Больше никто не ждал команды. Каждый жаждал ударить первым, чтобы отличиться. Ядовитый Арчи ткнул ладонью в спину, прошивая куртку спортивного костюма и футболку насквозь своими шипами. Следующий удар почти в то же мгновение пропустил сбоку. Пацан из чёрного сектора пнул под коленку и, когда я не удержал равновесие и повалился вперёд, ударил по шее, трансформировав руку в подобие колотушки. Только Джонни стоял и лыбился.

И Кристоф, камнеподобный амбал, не двинулся с места.

Следующие несколько ударов, летящих со всех сторон, я отбил с переменным успехом. Один пацан из бронзовых, по всей видимости, менталист, пытался подчинить меня силой мысли. Он не двигался, но так тужился, что я даже хохотнул, видя его красную рожу.

– Глаза выпучишь, – огрызнулся я, уворачиваясь от очередного удара шипастого Арчи.

– А ты что стоишь? – рявкнул Джонни на Кристофа, которые не вмешивался в потасовку.

– Я не буду в этом участвовать, – удивив всех, заявил он.

– Что? Быстро! – скомандовал Джонни, но Кристоф не двинулся с места.

Видимо, он единственный понял мой план и решил не портить себе имидж.

Джонни, не сумев перенести такое унижение, решил реабилитироваться, сам вступив в бой, видя, что даже несколько его шестёрок со мной не справляются.

Конечно, я уже пропустил не один удар: у меня кровоточила спина, бедро и тыльная сторона руки, ушибы были наверняка по всему телу. Сам Джонни церемониться не стал, понимая, что его ментальные практики на меня не действуют, как не действуют и атаки другого менталиста.

Может, кстати, это и была моя главная суперспособность – мне не запудрить мозги. Не сильно впечатляюще, но очень полезно.

– Держи его… – прошипел Джонни, и один из нападавших топнул ногой, и вдруг земля начала крошиться, оседая словно зыбучий песок, поглощая мои ноги. Затем он топнул ещё раз, и всё застыло. Я попытался высвободиться, но не вышло. Дёрнул ногой сильнее. Но даже выбраться из кроссовок, оставляя их в ловушке, не получилось. Земля плотным слоем сковала поверх лодыжек и не собиралась отпускать.

Джонни подошёл, потирая кулак, и ударил не раздумывая.

Было больно. Губу он мне разбил, и даже звёздочки над головой выбил бы, если б мы были в одном из старых зарубежных мультфильмов.

Несмотря на то, что основной Печатью Джонни была Печать Разума (ха-ха, природа иронична!), кулак был каменным. Печать Силы на нём, к моему глубокому удивлению, не отдохнула. Он улыбнулся, слегка склонился вперёд, чтобы вблизи рассмотреть, как я поправляю челюсть и морщусь от боли.

Я позволил ему насладиться. Секунды три-четыре. А потом улыбнулся сам. Хищно. Как акула.

– Иногда нужно проиграть, чтобы выиграть…

– Что ты там бормочешь, паскуда? Повтори!

Но я не стал. Вытер кровь с губы, задержал взгляд на алом пятне, растёртом по бледной коже исцарапанной шипами руки. Это было даже красиво. Но особенно было приятно понимать, к чему это приведёт. Предвкушая, как сейчас округляться глаза Джонни, улыбнулся шире, посмотрел на Джонни, глаза в глаза. Он даже отшатнулся.

Видимо, что-то во мне напугало его. То ли сумасшедший победоносный взгляд, то ли улыбка, окрашенная кровью. Я бы расписал лицо, как это делал Джокер в серии фильмов, и спросил бы «хочешь знать, откуда у меня эти шрамы», но у меня не было зеркала, а Джонни и без того оторопел, не понимая, что происходит.

Кристоф, не став дожидаться развязки, развернулся и пошёл прочь. Джонни занервничал ещё больше. Подскочил, схватил за ворот куртки и, встряхнув, приказал ещё раз: «Повтори!»

Смеясь, я вытянул руку в сторону, указывая вверх. Никто сначала не понял, но зато когда поняли, сразу отступили.

Застывшая земля больше не держала, и Джонни отпустил, отступая на шаг. Камера зависшего над нами дрона смотрела немигающим глазом. В свете фонарей, под которыми мы стояли, открывался прекрасный обзор. Хуже всего (для Джонни, естественно), было то, что эта камера записывала ещё и звук, в отличие от большинства тех, что крепились стационарно.

Дронов над кампусом летало всего несколько штук, они управлялись оператором и писали всё в отличном качестве. Когда кончалась батарея, летели на базу и сменялись новой «птичкой».

Мне потребовалось немало усилий, чтобы одновременно и заболтать Джонни, и притянуть дрона сюда. Он сопротивлялся, и оператор, скорее всего, решил, что игрушка сломалась. Он «боролся» с моим влиянием, но когда завидел нас на экране, дело пошло как по маслу. Оставалось только надеяться, что он не выдаст своё присутствие раньше времени.

Я сплюнул кровь, опять вытер губы, прошёл мимо застывшего Джонни и протянул руки к кошке, сидевшей на дереве, но уже готовой спуститься.

– Иди ко мне, малышка, – прошептал подманивая.

Пушистая бестия аккуратно, балансируя на ветках, спустилась насколько могла, а потом уже пришлось подключиться мне, наклоняя ствол и ветви остатками сил, которые ещё оставались во мне.

Когда Мими оказалась на руках, она уже вовсю мурчала и тарахтела.

Я прижал тёплую кошку к телу, накрыл полами куртки, укутывая и пряча от камер свой браслет на её шее, и двинулся к общежитию.

Наждачный язык прошёлся по щеке.

– Фу, – рассмеялся я, и она лизнула ещё раз.

Мы победили в этой схватке, даже если сейчас уходили поверженными.

Глава 31

– Вот! – прогремел голос Шена, победоносно кладущего газету на парту передо мной. – Студенческий вестник. Первый номер. И знаешь, кто на главной странице?

– Что? – искренне удивился, разглядывая своё нечёткое фото. – Студгазета? Но ведь даже студсовет ещё не утвердили? Ректор позволил?

– А кто его спрашивал? Это Шана, одна из кандидаток в старосты, выпустила. Считай пилотный проект. Не та подделка, где все новости подобраны администрацией, кастрированы и выхолены, а самый сок, выжатый студентами для студентов. Если понравится, будем требовать официально утвердить газету и попробуем помочь в выпуске. Как по мне – классно вышло.

Я рассматривал свою разбитую физиономию и то, с какой нежностью несчастная кошка смотрела на меня из-под куртки. Газета пахла дешёвой бумагой и свеженанесёнными чернилами. Типографские запахи окунули в воспоминания, когда тренер притащил в раздевалку газету со статьёй об одной из моих первых значимых побед.

– Ничего не понимаю, – растерянно произнёс я, рассматривая первую полосу. – А фотки она откуда взяла?

– С дрона. В пункте охраны дали, после того как Шана вытребовала разовое разрешение от секретаря. Молодчина, скажи!

Угукнув я уставился в неплохо свёрстанную газету. В ней было всего два разворота, но прилично информации. Шен уселся на ряд вперёд, находившийся на ступеньку ниже, и развернулся, чтобы продолжить общение.

До объявления результатов голосования по выборам старост оставалось около получаса и было время обсудить новости. Изначально я планировал потратить его на подготовку к одному из предметов, но раз уж нарисовался Шен с такой интересной информацией, стоило отвлечься.

– Сюда! – он махнул рукой, завидев на входе Руби.

Девушка ответила на приветствие и направилась к нам.

– Хе-хе, – злорадно произнёс я. – Рейтинг «красавчика» Джонни упал на несколько десятков пунктов! – И продолжил цитировать вслух: – «Несмотря на то, что публика до сих пор оставляет его в числе фаворитов, он уступил место Генри, студенту с серебряного сектора, который ранее дышал ему в спину. Оба имеют обширные фан-клубы и обладают определённой харизмой».

– Ага, как у табуреток, – хохотнул Шен. – Кстати, Джонни же наказание выписали. Он на пятнадцать часов угодил на трудовые практики. Потрудится, подумает над своим поведением. Листву пометёт, в столовой тарелки помоет, а то и толчки почистит.

– В последнем сомневаюсь.

– А жаль…

– Очень, – не мог не согласиться я.

– Что обсуждаете? – спросила раскрасневшаяся Руби.

Щекам румян придало не смущение, а то, что девушка запыхалась.

– Перепутала время, – пояснила она. – Думала, что опоздала на оглашение результатов, но оказалось, ещё полно времени.

– Газету уже видела? – приподнял и продемонстрировал статью о себе.

– Не-а. Ой, как здорово! – она приникла к фото, отбирая у меня первый выпуск «Студенческого вестника».

– Ого! – она подняла на меня взгляд. – Об этом написали? Как ты бездомную кошку спас? Обалдеть!

– Мими, её зовут Мими. И судя по всему, это теперь моя кошка.

– Правильно! – кивнула Руби. – Не люди выбирают кошек, а кошки выбирают себе хозяев, у тебя нет шансов отвертеться. О! А вот про тебя! – она ткнула пальцем в текст и начала читать: – «Стоит отметить, что в десятку лидеров, наконец, ворвался студент, начинавший свой путь с чёрного сектора. Затем ему удалось получить стипендию, повышающую статус, и позволившую перейти на бронзовый сектор. Канто Алан Рэй давно рвёт таблоиды, удивляя всех своей целеустремлённостью и огнём в глазах. Он подходит к решению проблем нестандартно, неплохо учится, ввязывается в различные авантюры и крадёт ваши сердечки вполне заслуженно». Слышал? – в глазах девушки скользнуло что-то похожее на уважение и будто бы гордость.

– Уж кем-кем, а сердцеедом никогда не был, – открестился я.

– Да-да, рассказывай, – она вздёрнула бровь и отвернулась, опять уставившись в текст.

Шен опёрся на парту и уставился на меня щенячьими глазами.

– Что?

– Ничего, Чили свою вспомни. Тебе полкампуса завидует.

Отмахнулся, чтобы не углубляться в природу наших с барышней отношений. Больше интересовало другое. Ректор с тайным партнёром обсуждали биографию Руби, но что сама она могла сказать об этом?

– Руби, – придвинулся ближе, отвлекая от газеты и переводя внимание на себя. – Ты к испытанию медальоном готовилась уже?

Она нахмурилась, отодвинула газету, но не выпустила из рук.

– А надо? – вдруг задумчиво спросила очень искренне и будто испугано. – Мне до сих пор кажется, что эта какая-то ошибка. Или просто рекламный ход для повышения рейтингов. Ввели персонажа, который точно не выиграет, но добавит интриги. Тётя никогда не упоминала, чтоб в нашей родословной мог быть кто-то из Героев. Хотя, – она задумалась, – если по линии отца… Тётка была маминой сестрой, а отец… Странно, что я никогда не расспрашивала особенно её о нём, даже не знаю почему. Она не любила вспоминать о той аварии, из-за которой я осталась сиротой, и мне не хотелось, чтобы она грустила.

То, что озвучивала Руби, плохо соотносилось с тем, что знал ректор. Я попробовал зайти аккуратно.

– А если твоя тётя… не была родной тётей. Такое могло быть? Может, она была с твоей мамой близка «как сестра», но не по крови. Может, в детстве ты что-то не так поняла.

Руби нахмурилась ещё больше.

– Не знаю… После того как оказалась здесь, многое изменилось. И мой взгляд на какие-то вещи, и о себе узнала что-то новое. О своих качествах, человеческих, имею в виду, про способности даже упоминать смысла нет. Но тётя… Нет, я уверена, что она говорила, что они с мамой сёстры. Даже что-то мельком упоминала про то, как они росли, но мало и это плохо отложилось в памяти. Но она мне родная, по-другому и быть не может. Зачем врать о таком?

Действительно, зачем?

С её губ сорвался нервный смешок, и даже Шену, с которым мы пересеклись взглядами, стало ясно, что она сейчас как будто уговаривает саму себя поверить в историю, рассказанную тёткой.

– Да, Руби Топаз, – многозначительно произнёс я, чтобы разрядить обстановку. – Что бы там ни было, твои родители наверняка ювелиры.

– Почему? – не поняла она.

– Потому что у них родилось такое сокровище!

Шен хохотнул и присоединился.

– Топа-а-аз… Отличный камешек. А ты драгоценная или полудрагоценная?

Руби закатила глаза и отмахнулась. Шутки такого уровня уже успели достать девушку за всю жизнь.

– Что бы там ни было, ты каким-то образом оказалась в числе кандидатов, – продолжил Шен уже серьёзно, – значит, придётся побороться за медальон. Шансы у тебя есть. Тогда можно будет не переживать, если Грейсон обойдёт тебя на голосовании.

– С чего это? – вспыхнула она. – Почему он должен меня обойти? Ты что-то знаешь?

– Не-не… нет… – начал заикаться он.

Голова Шена вжалась в плечи так, что щёки стали ещё больше, а уши оттопырились. Он стал похож на слонёнка, потерявшего хобот. Это насмешило не только меня, но и Руби. Она тут же оттаяла и произнесла уже с нежностью:

– Ты, наверное, так хотел подбодрить, но если Грейсон меня обгонит, всё равно расстроюсь. Много сил было положено на борьбу.

– И у тебя всё получится, – расплывшись, произнёс Шен, выплывая из-под щёк.

– А кто-то из другой родни не рассказывал тебе об отце, например? – уточнил я, пытаясь разведать что-то или навести на мысли, которые прольют свет на биографию новоиспечённой потенциальной преемницы.

– Да у нас никого из родни рядом не было. Все жили в отдалённых провинциях. Мы с тёткой держались друг друга, потому что помочь было некому. Я и… – она понизила голос, – воровать-то начала только поэтому. Денег не хватало, даже когда тётка находила подработки помимо основной работы. Если б кто-то из родни жил поближе, было бы проще.

Всё становилось загадочнее и интереснее. Если сама тётка знала, что Руби ей не родня, то почему выдумала такую легенду? Почему сама держалась в стороне ото всех? Наверняка у неё были свои родственники, которые могли бы открыть Руби правду о том, что никакой сестры никогда не было. Если она взяла девочку на удочерение, то могла бы рассчитывать на субсидии или нечто подобное. Наверняка в этом мире они тоже существовали. Но раз она скрывала всё так тщательно, может, она забрала Руби незаконным путём? Свет пролить на это можно будет только разведав, является ли она кому-нибудь из других потенциальных преемников близкой родственницей.

– Может, и мне попробовать пройти испытание? – задумчиво произнёс Шен. – Может, я тоже потенциальный преемник. А что? Посудите сами. Я рос с бабулей, а кто мои родители – тоже не знаю. Очень может быть, что я наследный принц, но об этом не знаю!

– Страны бедняков? – рассмеялась Руби.

– Какой-нибудь отдалённой маленькой, но очень богатой. По мне же видно, что благородный!

Он встал, уперев руки в бока и вздёрнув нос-картошку, чтобы продемонстрировать нам «благородный профиль».

– А может, и принц, – тихо произнесла Агата, подкравшаяся к нему сзади. Мы заметили её, но специально не выдали. – Похож, – также без эмоций проговорила она и села на место Шена.

Мы почти никогда не понимали, когда она шутит, а когда говорит серьёзно, но моему пухлому другу, казалось, было уже всё равно. Он зарделся, опять втянул шею в плечи и молча сел рядом со мной, когда мы с Руби сдвинулись дальше по ряду.

Девчонки обменялись последними сплетнями, позже подошли Ляся с Терром «Тотошкой», мы поболтали о всякой бытовой ерунде, и, наконец, дождались официальной части. В аудитории показались секретарь с другими сотрудниками администратора.

– Добрый день! – начала она бодро. – К сожалению, ректор не сможет присутствовать на оглашении результатов, но пусть вас это не беспокоит. Официальная праздничная часть будет проведена после испытания на преемственность. Тогда, если медальон удастся добыть кому-то из вас, у нас будет полный состав студсовета. Если преемником окажется победитель, избранный другими студентами, то он войдёт в состав на правах преемника, а его место от сектора займёт следующий кандидат, отставший от него на наименьшее количество голосов.

– Если Джонни выиграет голосование и потом окажется преемником, то от золотого сектора будет ещё один представитель, – сухо констатировала Агата.

– Тогда у Ляси будут шансы, если она не пройдёт сейчас. Не так и плохо, – пожал плечами Терр.

– Да, в золотом секторе, считай, только Джонни – опухоль. Даже Кристоф, кажется, начал приходит в себя, понимая, что его дружбан творит дичь.

– О чём ты? – уточнил Шен.

– Во время стычки у дерева он не проявил себя агрессивно по отношению ко мне. Не вмешался в драку, не прикрыл Джонни. Кажется, у них намечается некий разлад.

– Здорово! – прошептал Шен слишком восторженно, и тут же замялся, видя, что несколько студентов обернулись на нас.

Мы сидели достаточно высоко, так что замечание от секретаря не заработали, но не стоило привлекать излишнее внимание.

– Но ядовитый Арни всё так же верен ему, – прокомментировал я. – И к ним примкнуло несколько человек других секторов. И ещё момент. Учитывая то, что Джонни напал на кошку и на меня, его могли бы исключить из предвыборной гонки, как нас Саймоном за махинации, но сдаётся мне, этого не произойдёт. Да ещё и ректор так вовремя уехал по делам.

Секретарь тем временем кивнула одному из помощников, и включился проектор. На стене показалось восемь пустых рамок.

– Если по какой-то причине медальоном завладеет студент, который не является преемником, но он оказался достаточно находчив и силён, чтобы провернуть подобное, то ему будет предоставлено место в студсовете на временной основе. И если Печать Хаоса проявится у истинного преемника, то он незамедлительно переймёт полномочия и будет считаться новым членом совета. А теперь давайте узнаем, кто вышел в финал.

На экране появились портреты студентов, и мы замерли.

От чёрных браслетов лидерами оставались Руби и Грейсон. Быстрого взгляда хватило, чтобы заметить, что девушка прикусила губу от волнения. Это было ожидаемо. Грейсон вёл активную агитацию за себя среди представителей сектора, но Руби нравилась многим. Она была честной, умной и симпатичной. И если за неё голосовали исходя из симпатий, то за Грейсона – из страха. Часть своих голосов он, скорее всего, получил силой.

– И та-а-ак! – интриговала секретарь, сейчас мы узнаем, кто войдёт в совет.

На экране появились результаты голосования студентов.

– Поровну… – на выдохе произнесла Руби и прикусила ноготь, сама не замечая, что делает.

– Как видим, оба кандидата шли уверенно, и никто никому не уступил. А этой ситуации всё решат зрители.

И если я почти на сто процентов был уверен, что зрители никогда не выберут Грейсона, то сама Руби волновалась как никогда. На предварительных итогах победил именно он, но это не выглядело достоверным. Поддавшись волнению, девушка взяла меня за руку и сжала, ища поддержки. И я, конечно же, сжал её руку и погладил по тыльной стороне, успокаивая и ободряя.

– И вот, – торжественным голосом продолжила секретарь, – с оглушительным отрывом побеждает мисс Руби Топаз! Поздравим первого члена студенческого совета.

Ей хлопал почти весь зал. Несмотря на то что Руби являлась представительницей самого отстойного сектора, к ней, как к самостоятельной единице, у большинства было максимально хорошее отношение. Она поднялась и легонько поклонилась, посылая воздушный поцелуй в камеру. Сложила пальцами сердечко и, пусть не зажгла внутри огонь, но отделила кисти рук и подняла в воздух, крутанув на триста шестьдесят градусов.

Небольшой, но эффектный фокус понравился ребятам. Терр даже присвистнул.

– Ты умница, – прошептал он, не меняя привычного задумчиво-сумрачного выражения лица, которое сейчас приобрело тёплые оттенки.

От бронзового сектора появилось два портрета. И моя ставка оправдалась. Добродушный Брендан, которому я всё ещё до конца не верил, не отсекая вероятность, что он просто социопат, который не палится, взял первое место с приличным отрывом.

От серебряного сектора победила Шана. Если верить комментариям секретаря, некоторые проголосовали за неё в последний момент, увеличивая разрыв в пользу оной. Вероятно, впечатление произвела газета, которая многим понравилась. Хороший ход.

И настало время главной интриги. Ляся вцепилась руками в парту, понимая, что шансов на победу почти нет, но ощущая, что надежда имеет свойство жить, даже когда её уже всем миром похоронили.

Когда в рамках появилось два портрета, все выдохнули. Разочарованно, но выдохнули. Можно было больше не переживать. В финал прошли Генри и Джонни. Джонни лидировал с колоссальным отрывом, хотя в общешкольном рейтинге он серьёзно уступал Генри после инцидента с кошкой.

– Прости… – прошептала Ляся одними губами, разочаровавшись, что не прошла даже в финал.

– Спасибо, – ответил я. – Ты заставила этого придурка понервничать, а это и было нашей основной целью. Никто в серьёз и не рассчитывал, что удастся выдавить его из совета.