Текст книги "Самозванец 2. Медальон Великого Воина (СИ)"

Автор книги: Николай Некрасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Глава 22

Кто забрал телефон, так и не удалось выяснить, хотя в последние несколько дней это была моя приоритетная задача. Конечно, были на примете подозреваемые, но это абсолютно ничего не давало. Гаджет потерян, а Линнея Харрис, возможно, об этом до сих пор не знает. Радовало, что на телефоне стоял пароль, и вряд ли его было так легко взломать, не уничтожив при этом данные.

Если кто-то начнёт с ней переписку от моего имени, неизвестно к чему это может привести. Так что я взял себе задачу при первой же возможности подать сигнал, что средство связи больше не со мной.

Была небольшая вероятность, что встретиться получится уже сегодня. Занятия после обеда отменили и поставили в график собрание, на котором ректор огласит предварительные итоги выборов старост со стороны зрителей. Это должно подхлестнуть кандидатов и заставить оценить свои шансы. Это, конечно, не отразит реальной картины, потому что симпатии зрителей далеко не всегда совпадают с симпатиями самих студентов. Но событие рейтинговое, а значит, ему быть.

Редкий прохладный дождь моросил с самого утра и не собирался заканчиваться. Осень в этом мире ощущалась примерно так же, как и в моём. Только с одним единственным различием – любимый мною хмурый Питер был значительно холоднее, а значит, мог уже встретить первый снег, который бы тут же растаял, а потом с легкостью снова выпал на глянцевую хрустящую корку свежезастывших луж.

В этом мире всё пока ограничивалось излишками влажности. Иногда дождило, иногда подсыхало. Температура свалилась до тринадцати градусов днём, и до семи ночью.

Девочки начали кутаться в шарфы, которые нам заботливо раздала хмурая комендантша общежития – мисс Валеаски. Громовая рослая женщина со взглядом питбуля молча протягивала пакеты с подарками от владыки ректора, когда мы стройным бронзовым строем выстроились, чтобы получить их в её рабочие часы.

Женщину поселили в крыло с «надзирателями» и другим персоналом, связанным с жизнью общежития. У нас были свои дежурные ремонтник, электрик, сантехник и прочие разнорабочие, которые следили за зданием и отвечали за него. Для устранения более крупных проблем подключались сотрудники кампуса, отвечавшие за другие объекты.

И пока всё это работало как часы. Возможно, благодаря грозному взгляду комендантши-завхоза, которая держала в страхе не только студентов, но и всех остальных. Если б ей пришлось сцепиться с ректором, то я бы поставил на неё, несмотря на всю власть, изворотливость и опасность последнего.

Помимо шарфов нам выдали кожаные куртки, чем я бесконечно порадовался. Косой ворот, добротный покрой, неплохая фурнитура. Косуха хорошо села по фигуре, даже с учётом того, что я слегка подкачался, и руки перестали походить на тонкие ниточки. Мерки, снимаемые в медкабинете на ежемесячном плановом осмотре, видимо, отправлялись сразу портным.

Чёрный сектор получил чёрные куртки, бронза – коричневые, серебро – серые, золото – светло-коричневые, ближе к жёлтому. И стоит отметить, каждая смотрелась стильно.

Я накинул обновку, повязал шарф и направился к месту сбора чуть раньше, в надежде перехватить Линн, которая обязана была посетить мероприятие. Просматривая последние статьи барышни, понял, что её перевели исключительно на тематику Школы. Если раньше из-под пера нахрапистой журналистки выходили статьи на тему защиты редких видов животных, скандалов из-за сохранения памятников архитектуры или лайтовые статьи о праздниках и фестивалях, то теперь она сосредоточилась на Героях. Ещё и репортажи снимает с места событий. Наверное, это можно считать повышением.

Холодный блестящий от дождя асфальт отражал пестроту цветов листвы на деревьях, разбавляя серость неба. Может, я заскучал по Родине, а может, до сих пор был расстроен пропажей полезного гаджета, но я даже не заметил, как дошёл до нужного корпуса.

Шен с Терром уже расселись в зале и заняли всем места. Они радостно обсуждали, кто может победить на выборах и даже не заметили, как я подошёл. А я не заметил, как подошла Агата. Девушка сохраняла свойство незаметно и бесшумно появляться, а теперь, когда на ней красовалась новенькая чёрная куртка, стала ещё больше похожа на ниндзя.

– П-привет… – произнёс Шен, и я заметил, как тут же втянулись его щёки и живот.

«С каких пор он начал так делать?» – усмехнулся я и сел рядом.

Агата прошла подальше и села уже за Терром. Шен виду не подал, но щёки распустил, понимая, что внимание Агаты сосредоточено не на нём.

– Ваши ставки, господа, – начал я, желая разведать, что они думают о выборах, – кто победит?

Терр-Тотошка, размашисто почесав за ухом, начал говорить первым.

– У чёрных – Руби или Грейсон, бронза – ты или Брендан, у серебра – Шана или Морган, у золота – Саймон или Джонни. Хотелось бы, чтоб Саймон, но боюсь, что у Джонни нет реальных соперников, увы.

– А Ляся? – уточнил я.

– Ляся, конечно, прекрасна, умна и нравится людям, но как она сама и говорила, её не воспримут всерьёз хотя бы из-за прошлого её семьи. Золото – это люди, чьи семьи знают родословную до хрен знает какого колена. И в какого предка ни ткни – попадёшь в типичного Персиваля. Они состоят в закрытых клубах, пьют виски за болтовнёй о том, кто более влиятелен и скучен. А в отношении Ляси каждый уверен, что отец купил ей золотой билет, хотя допустить её должны были только до серебряного. Но у папашки много денег и лишь одна дочь. Даже если он не уступает им по степени влияния и глубине кошелька, он всегда будет чужим, потому что его родословная началась с чистого листа лишь на Лясе. Сам он навеки замаран.

– Логично… – согласился я, понимая, что он озвучил ровно то, что я сам бы мог сказать. – А что насчёт экзамена на избранность? Пойдёте участвовать?

– Конечно! – оживился Шен. – Надо засветиться перед камерами. Агата говорит, что так больше шансов найти спонсоров.

Он покосился на девушку, и она, заметив его взгляд, одобрительно кивнула.

– Согласен. Я тоже записался.

– Угу, тем более тебе от спонсора уже прилетал подарочек. Сработало то, как себя показал. Вот и я попробую проявить себя. У меня даже стратегия есть, – Шен наклонился ближе ко мне, чтобы никто посторонний не подслушал. – Хочу протянуть руку к стекляшке, которая закрывает настоящий медальон, уменьшить пальцы настолько, чтобы пролезть в щёлочку, а потом расшатать стекляшку и вытащить содержимое.

– Ну и Джонни позлить тоже надо, – вклинился Терр. – Его, по закону жанра, пустят последним, потому что все ставят на то, что он наследник. И небезосновательно. А так как всем нужно шоу, он будет пробовать достать медальон в самом конце. И достанет. Но рейтинги делаются не так. Так что если мы все запишемся, то этому говнюку придётся долго ждать очереди.

Мне план нравился. Мной руководили ровно такие же мотивы, когда записывался.

– Неплохо, – отметил я. – А ты Терр? У тебя есть какая-то тактика?

Он пожал плечами.

– Разбегусь, вдарю по статуе. Если не поможет, так хоть просто перед девчонками покрасуюсь своей супергеройской бронёй и мускулами. А ты?

Не могу сказать, чтобы не думал об этом, но чёткого ответа на вопрос так и не нашёл.

– Я вот что думаю… – начал я и тоже понизил голос и его громкость. – Если Печать Потока может переносить предметы при помощи телекинеза, то разве она не может перенести меня?

Все задумались, но тишина была недолгой.

– Не придумывай, – послышался сзади голос Ляси, – ты птица гордая, пока не пнёшь – не полетишь.

Она рассмеялась коротко, но задорно, и злиться на шутку после такого было невозможно. Особенно позабавило, что в этом мире тоже была такая поговорка. Мы сдвинулись на своём ряду, приглашая девушку сесть.

И хоть тема сменилась, моя идея направить силы на себя и поднять в воздухе собственную (или не совсем) тушку, казалась выполнимой при достаточном уровне навыка. И такой финт точно впечатлит зрителей.

А пока зрителей впечатлять собирался ректор. Он подошёл к трибуне, и лучи прожекторов тут же выхватили его силуэт. Огромный монитор позади него тут же выдал лицо ректора крупным планом. Я не сразу понял, что именно в нём изменилось, но факт изменения уловил сразу. Он выглядел иначе, хотя холод светлых пожилых глаз выдавал, что пред нами тот же человек, что и раньше. Только теперь он стал выглядеть… дороже.

Дела в Школе, видимо, шли превосходно. Костюм лучше сидел по фигуре, оттенок ткани выглядел благороднее, фасон – моднее. Заострённая бородка приобрела ухоженный вид – над ней явно поколдовал мастер. Ровные усы, выбритые щёки, свежая стрижка – всё это говорило о том, что имиджем ректора занялись профессионалы.

Он широко улыбнулся, взмахнул рукой, приветствуя студентов, сотрудников и зрителей и начал речь, как всегда пафосную и заготовленную заранее. Пока он благодарил спонсоров и зрителей, я продолжил наблюдение и отметил, что изменились даже мелкие, но важные детали. Пуговицы пиджака сияли камешками и поблёскивали ярче обычного.

Раньше я не особенно разбирался в подобных вещах, потому что никогда не носил ни дорогих колец, ни браслетов, ни часов, ни уж тем более серёжек для пирсинга. Всё это было мне глубоко до фонаря, но когда попадаешь в среду обитания акул, как их называл мой тренер, тут же учишься определять их на глаз. Они выделяются, хотя не всегда сразу можно сказать, чем именно. Вот и ректор начал выделяться как-то особенно по-иному.

Изменился даже взгляд. Стал слегка «заниженным», почти как Приоры на районе в своё время. Тренер называл это взглядом «власти». Спонсоры, жюри, представители комитетов смотрели так же. Чуть свысока, из-под едва прикрытых век. Как смотрел сейчас ректор сквозь новые очки. В изящной, стоит отметить, оправе.

Она наверняка стоила не меньше, чем часы, мелькнувшие на запястье. Цепочка на брюках, идущая к карману, тоже выглядела весьма увесистой и недешёвой. Вряд ли она вела к ещё одним часам, скорее, на ней он мог носить ключи или что-то более ценное.

Эти изменения почему-то тревожили. Я чувствовал опасность и не мог пока сказать, чем она вызвана. Акулы, конечно, по умолчанию опасны. Но они не монстры, которые убивают всё подряд. С ними можно сосуществовать в мире и даже гармонии. Но эта акула выделялась среди других. И чтобы не стать жертвой, у меня есть только один вариант – тоже стать акулой. Если не более зубастой, то хотя бы равной.

Только одно успокаивало. В движениях ректора наблюдалась нервозность. Его что-то тяготило и, возможно, даже тревожило. Он пытался казаться значимым, важным и успешным, но капелька пота над веком и дёрганные взмахи рук выдавали страх. И вряд ли это был страх сцены.

Ребята слушали внимательно, и только Ляся слегка ёрзала и всё время поправляла то пиджак, то юбку.

– Нервничаешь? – спросил я шёпотом, и она кивнула, слегка прикусив губу.

– Сегодня объявят результаты зрительских голосований, а я совершенно не хочу в этом участвовать. Представляю, сколько хейта польётся на меня что со стороны некоторых зрителей, что со стороны студентов.

– Не волнуйся. Самое сложное позади. Тебе не нужно побеждать в этой гонке. Сегодня тебе осталось сделать лишь одну вещь, – я пристально посмотрел в её тёмные карие глаза.

– Какую? – взволнованно спросила она.

– Попросить тех, кто поддерживает тебя, проголосовать за Саймона. Так он получит больше очков и влияния, даже если не все решатся голосовать за него, после снятия твоей кандидатуры.

– Я могу отказаться сейчас? Сегодня? – с надеждой в голосе спросила она, не скрывая радости.

– Можешь! И сделаешь. Больше не нужно переживать на этот счёт. Поблагодари всех и скажи, что доверяешься Саймону и видишь в нём человека, который лучше справится с этой задачей, чем кто-либо на секторе. Это будет наш небольшой «подарочек» для Джонни. Мы не только оттянули часть голосов, но и перегруппируем их в нужном нам положении.

Она не стала ничего больше говорить, просто широко улыбнулась и сжала мою ладонь.

– Это наш основной козырь, и настало время его разыграть.

Ляся сияла, а я и подумать не мог, как сильно на неё давила эта ситуация, раз сейчас она испытала такое облегчение, просто поняв, что перестанет быть кандидатом в старосты. И на этом радостные новости не закончились. На экране появилась фотография «надзирателя».

– С грустью должен сообщить, что мы получили много жалоб от студентов на неподобающую работу персонала. В частности, речь идёт о наставнике бронзового сектора, на которого жаловались больше всего. Он снят с должности и больше не будет исполнять обязанности старшего товарища и помощника. Мы с моими замечательными коллегами обдумаем этот досадный инцидент и примем решение о том, кто заменит его на посту. А пока давайте перейдём к итогам голосования.

Лёгкое волнение прокатилось по всему телу, когда на экране показалась рейтинговая таблица в гонке за пост старост отделений. Перед нами на огромном мониторе в четырёх столбцах отразились лица финалистов по итогам предварительных зрительских голосований. В левом столбце опасный парень Грейсон и милашка Руби, дальше добряк Брендан и я, в серебре – Шана и Морган, как и предсказывал Терр, а в золоте – Джонни и Саймон.

Вполне ожидаемые результаты. Но пока не ясно, кто именно был лидером. И пусть зрительское голосование само по себе ничего не решало, оно могло сыграть важную роль, если в реальном голосовании будет ничья.

Ректор заговорщически улыбнулся, выдерживая паузу, затем устремил взгляд в одну из камер, взмахнул рукой, и четыре портрета засветились жёлтым.

– Рад представить вам победителей зрительских голосований!

Портреты Грейсона, Брендана, Моргана и Джонни победоносно сияли, намекая, что все наши попытки заработать высокие рейтинги и склонить зрителей на свою сторону не увенчались успехом. Благо голосование было предварительным, а у нас ещё оставалось время, чтобы всё изменить. Но хорошее настроение всё равно начало улетучиваться, сменяясь дурными предчувствиями. Ректор произносил что-то радостное и жизнеутверждающее, но никто из нас уже не слушал.

– Не вешай нос, – Ляся погладила меня по руке. – Это лишь предварительное решение зрителей, основное голосование ещё впереди. Скорее всего, пока мало кто голосовал, и есть все шансы, что к решающему дню они изменят свой голос.

Но было у меня гаденькое ощущение, что проблема не в решении зрителей, а в чём-то ином. Конечно, выборы испортили не русские хакеры, но кто-то мог и докрутить результаты. Даже если так, настоящие голоса студентов будет не подтасовать, ведь мы можем провести и открытые подсчёты.

И вот когда, казалось бы, я уже успокоил себя, что всё будет хорошо, чувство приближающегося песца накрыло новой волной. Не прошло и двадцати секунд, как радостная речь ректора закончилась, и он набросил на лицо скорбную маску.

– А теперь перейдём к не самой приятной новости… – проговорил он траурным тоном.

На экране рядом со светящимися портретами появилось два красных полупрозрачных прямоугольника, накрывших наши с Саймоном лица.

«Здравствуй, песец. Шёл бы ты в жопу…» – подумал я, понимая, что дальше произойдёт.

Глава 23

– Код коричневый, – произнёс я шёпотом в пустоту, но Шен услышал.

– Почему не красный? – спросил он, не отрывая взгляда от наших с Сайманом покрасневших портретов.

– Потому что до красного не дотягивает. Физически нам ничего не грозит…

– Тогда почему коричневый? – так и не понял он.

– Да потому, дружище, что мы обосрались.

И я не соврал. Мы действительно обосрались. Глупо было думать, что если идёшь против системы, то она не будет давать отпор. Мы жаловались на «надзирателей», мы хитрили и упорствовали, и это не могло остаться без реакции.

Ректор, конечно же, никак не связал нашу дисквалификацию на выборах с тем, что мы писали жалобы или устраивали тайные сборища у Ляси. Но информация о том, что закупили несколько камер благодаря «финансовым махинациям» с баллами, конечно же, всплыла наружу.

– Прискорбно сообщать, что наши студенты нашли лазейку, которой не преминули воспользоваться, – сокрушался ректор. – Мы, конечно же, считаем, что это было сделано не по злому умыслу, а скорее в порыве азарта и озорства, но мы просто обязаны пресечь подобные инциденты.

Он растёкся маслом по дереву о долге Героев, о чести, об уставах и правилах, о том, какие надежды на нас возлагает весь мир, и как мы неосознанно всех подводим.

– Нельзя научит стать Героем, – громогласно изрёк он. – Но можно подтолкнуть в правильном направлении!

Последовали аплодисменты, но, конечно же, наши руки остались там, где и были, хлопать вместе со всеми мы не стали. А ректор продолжил.

– Теперь если вы захотите пройти, например, в бассейн сектора, который дешевле, то вам придётся заплатить по прайсу своего сектора. Захотите купить предметы из менее престижного сектора, чем ваш, тоже платите по прайсу своего сектора за товары этой же категории. Иначе создаётся дисбаланс и рушится внутренняя экономическая логика секторов. В этот раз двое кандидатов исключены из предвыборной гонки. Это их наказание. Но в будущем любая подобная «изобретательность» повлечёт дополнительные часы трудовой практики. Например, самовольное оставление границ кампуса, как это произошло недавно, тоже повлечёт наказание. В этой истории также отличился один из выбывших кандидатов. Он подверг опасности свою жизнь, жизнь подруги и тех, кто отправился его спасать. Я много раз говорил и не устану повторять, что жизни Героев и всех, кто трудится здесь во благо будущего нашего мира – бесценны. Любая человеческая жизнь – бесценна. А ваши – ещё и могут служить гарантом сохранности мира и мирных жителей. Надеюсь, меня всё-таки, наконец, услышат и оценят старания администрации. Мы не можем так рисковать. Мы обязаны быть строгими во благо всего мира.

Стелил гладко, пел слаженно, но я услышал главное – имена девушек не всплыли при оглашении историй с монетами. Значит, Руби и Ляся остаются в предвыборной гонке. Это не добавляет нам шансов на победу, но позволяет остаться в игре.

Я бросил взгляд на Лясю, раздумывая, когда лучше попросить её не снимать свою кандидатуру, но когда наши глаза встретились, не смог произнести ни слова.

Она уже всё поняла. Грустно кивнула, давая понять, что уговоры не потребуются. Кем бы ни был её отец в прошлом, сама Ляся всегда оставалась человеком чести.

Сволочило то, что к сегодняшнему дню я готовился долго. Программа, над которой так тщательно работал, шла псу под хвост. Все речи, доводы и идеи, которые собирался продвинуть – можно выбросить в помойное ведро. Мне не видать места в совете старост.

С другой стороны, не нужно будет участвовать ни в презентации, ни в дебатах. Можно покинуть зал и попытаться отыскать Линн. Может быть, она где-то разбирается с камерами, готовится к очередному интервью или наводит марафет, прежде чем завалить ректора вопросами. И раз нигде среди персонала барышню не видно, значит, искать надо в других местах.

– Расстроился? – сочувственно спросил Шен.

– Да как сказать… – не хотелось врать другу, но и правды я, кажется, сам не знал. – С одной стороны, очень паршиво, с другой… Не трагедия. Мы полураков победили. И с предвыборной гонкой как-нибудь справимся. У нас остаются девчонки. Да и Грейсон не так плох. На первом экзамене мы вроде в итоге нашли с ним общий язык. Может, и теперь найдём.

– Здорово, что ты никогда не сдаёшься, – отметил Шен уважительно.

– Дык… – хмыкнул я. – Это не трагедия, это просто ещё одна точка роста, – зафиналил излюбленной фразой тренера.

Он считал, что любой кризис – это поле для изменений. В свой первый большой кризис он оставил практику и занялся теорией. Стал тренером. Я в свой первый кризис начал серьёзно заниматься спортом, отбросив всё лишнее. Вот и сейчас нужно перераспределить силы, переобозначить цели.

Браслет на запястье завибрировал. Я открыл уведомления, и там оказалось письмо от администрации.

«У вас новый подарок от спонсора!» – гласил заголовок, украшенный небольшой цифровой коробкой с бантом.

«Вот те раз! – обрадовался я. – В бочку с дёгтем подвезли плошку с мёдом».

Наспех прочитав сообщение, понял, что забрать подарок можно у мисс Валеаски. Часы приёма в расписании намекали, что у меня оставалось не больше сорока минут, чтобы застать владычицу закромов на месте.

– Удачи, – шепнул я девчонкам и легонько ударил себя кулаком в грудь, показывая, что сердцем я с ними.

– А ты куда? – удивился Шен.

– Дельце есть, потом расскажу…

И пригнувшись, пробрался к широким ступенькам, ведущим к одному из выходов.

Несмотря на очередной бонус от тайного спонсора, радости не чувствовалось. Слишком многое придётся переиграть и пересмотреть, чтобы не проиграть битву за места в совете старост. Ещё и перспектива, что возглавить его сможет потомок Адана Муна, сволочила всерьёз и неслабо. Расплывающееся в ехидной усмешке лицо Джонни легко вырисовывалось в воображении.

«Отбросам не место в совете…» – звучал призрачный голос.

Сам не заметил, как выбрался на улицу и прошёл большую часть пути к общежитию, погрузившись в тревожные мысли.

«Думай, думай…» – молоточком стучало в голове.

Нужно как-то переиграть и уничтожить. Но как? Даже если Ляся и Руби займут места, или мне удастся поладить с Грейсоном, через которого можно будет влиять, если Руби проиграет, что это даст? Два голоса против трёх.

«Может, вообще не стоило затевать этот школьный совет?» – пришла досадная мысль, как только переступил порог общежития. Пришла как будто извне, и я отмахнулся от неё словно от назойливой мухи. Ехидный голосок принадлежал кому-то чужому. Наверное, всем призракам прошлого, которым проигрывал раньше.

«Хрен вам! – огрызнулся я внутренне. – Выкусите!»

И с этой резкой уверенной мыслью распахнул дверь кабинета мисс Валеаски, забыв постучаться. О чём тут же пожалел.

Она подняла тяжёлый взгляд поверх очков, чуть откинулась назад, вскинула руку в надменном жесте, будто её кисть весила целую тонну, а запястье едва справлялось с нагрузкой. Она поправила очки, низким гортанным голосом покряхтела и, наконец, произнесла:

– Вас не учили стучаться, молодой человек?

Честно скажу, от уверенности не осталось и следа. Её не то что рукой смело, её смело, откинуло и растоптало ещё до того, как мисс Валеаски открыла рот, чтобы задать вопрос.

– Я…

– Я, я, – передразнила она, отрываясь от документов, над которыми нависала грозовой тучей. – Проходите…

Взмах тяжёлого, почти мужского, запястья в сторону стула царственно благословил сдвинутся с места и войти.

– С-спасибо, – замешкался, как подросток, но всё равно сел в кресло напротив стола комендантши.

По факту я и был подростком, несмотря на прожитые в другом мире годы.

– У вас двадцать минут. Потом я уйду трапезничать. Но мы можем посидеть и помолчать, – съехидничала она, намекая, что пора бы переходить к делу.

– Подарок… э-э… уведомление…

– У вас для меня подарок? – томным голосом произнесла женщина, оценивающе осматривая меня.

– Нет, – быстро помотав головой, отрапортовал я. – Я б с радостью, но…

– С радостью пришёл бы с подарком? – ещё хитрее уставилась на меня эта хищница и вздёрнула бровь.

– Да! Но сейчас нет. Сейчас у вас… для меня. То есть… Уведомление… – вконец растерявшись, затараторил и постучал пальцем по часам, будто в них крылись ответы на все вопросы.

Самому было противно от своего поведения, ведь шёл сюда с твёрдой уверенностью и неотвратимой решимостью.

«Какая ж муха укусила потом?» – возмутился и разозлился сам на себя.

Но Валеаски вдруг гулко рассмеялась и почему-то подобрела. В глазах скользнуло что-то если не материнское, то по-родственному тёплое.

– Да поняла я, поняла. Сейчас выдам, – она медленно поднялась, придерживая спину, будто та болела или доставляла некоторый дискомфорт. – Спонсоры не так часто подарки дарят. Так что каждый такой сюрприз на особом счету. Гадала, зайдёшь в последнюю минуту или пошевелишься. И ты молодец, тянуть не стал.

Может быть, что-то в моём нелепом образе сыграло на руку, а может, моя пунктуальность растопила сердце каменной великанши. Скорее всего, она привыкла, что с ней всё время препираются, приходят в нерабочие часы и требуют особого отношения… А тут я. Заикаюсь, неловко блею и при этом иду к ней как мышь к удаву, не проявляя гонора.

– Держи! – Протянула небольшую коробку.

– Спасибо!

– Спонсора поблагодарить не забудь, а то больше ничего не подарят. Неблагодарных никто не любит.

– А что там? – спросил я, вертя в руках подарок с бантом и не находя никаких опознавательных знаков.

– Откроешь – узнаешь. А теперь… Брысь!

Она махнула в сторону двери, но не грозно, как я воспринял бы ранее, а с нотками где-то глубоко зарытого кокетства, с которого она почему-то решила смахнуть пыль.

– Слушаюсь и повинуюсь! – подыграл, раскланиваясь, и шустро скрылся за дверью.

Вслед мне она бросила лёгкий смешок и фразу, не то «балбес», не то «наглец».

Пытаясь открыть коробку на ходу, пересёк коридор, свернул за угол к лифтам и обмер. Ещё пара шагов – влетел бы в нежданную гостью, сбив с ног в очередной раз.

– Победил дракониху? – мурлычащим голосом спросила Линн, не сдвинувшись с места ни на миллиметр, хотя я только что чуть не затоптал её.

Она стояла, прислонившись лопатками к стене и упёршись одной ногой в неё же. Коричневая куртка, чёрные брюки и шарф намотанный, словно птичье гнездо, из которого вместо кладки яиц торчала маленькая растрёпанная головка журналистки, делали образ особенно несерьёзным.

– Одолел… – ответил я и тут же набросился: – Ты что тут делаешь? Сталкеришь меня? Соскучилась?

Она фыркнула и выхватила из рук коробку.

– Отдай, – пригрозил я, нависая над нахрапистой гостьей.

– Выдохни… – улыбаясь, ответила она. – Что сама подарила, то назад не возьму.