Текст книги "На грани жизни и смерти"

Автор книги: Николай Паниев

Соавторы: Константин Фадин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

– Мой муж мечтал еще раз побывать в России. Его убили. Но я поеду. Меня тоже могут убить. Но всех друзей России, новой России, убить нельзя. Я хотела бы, месье, чтобы вы это знали.

Леопольд молчал. Пока он раздумывал, что ответить, Сюзан обернулась в сторону уходящего судна, помахала рукой. И вдруг Леопольд заметил в толпе того негодяя по имени Жюстен Симон. Он вздрогнул. Боже, убийца и невеста его жертвы стоят почти рядом! Стоит сказать об этом окружающим, среди которых было много рабочих и моряков, как люди совершат над ним правый суд. Леопольд решительно подошел к нему и быстро сказал:

– Месье, на пару слов.

Француз какое-то мгновение изучал лицо Леопольда, потом сделал вид, будто обрадовался неожиданной встрече.

– О ля-ля! Рад видеть вас, месье Гринин! – с притворной улыбкой воскликнул он.

– Да, я Гринин, а вы кто? – хмуро произнес Леопольд.

– Известный вам...

– Жюстен Симон? Сосед по улице? Так, кажется, вы представились, когда интересовались Жоржем Бланше?

Француз перестал улыбаться. Подошла Сюзан.

– Вот этот господин... убил вашего Бланше, – сказал ей Леопольд.

Жюстен Симон тревожно озирался. Его окружали настороженно молчащие люди, которые слышали слова русского эмигранта. Из толпы вынырнула молоденькая продавщица из магазина для новобрачных. Она тоже не спускала с Жюстена Симона пристального взгляда, видно, узнала его. Потом вытащила из сумки скомканные ассигнации, которые тот дал ей на траурные ленты для Бланше. На немой вопрос Сюзан продавщица с волнением ответила:

– Это он мне дал, чтобы я послала вам черные ленты. Это он... убил, я уверена...

Кольцо людей все теснее сжималось вокруг насмерть перепуганного человека, уличаемого в убийстве Бланше.

– Ничего. Он получит свое, – пообещал старый француз, обращаясь к Сюзан и молоденькой продавщице. Жюстен сделал рывок, чтобы выбраться из опасного окружения, но это ему не удалось.

– Ты за все ответишь! – сказал старый француз, и четверо моряков крепко схватили Жюстена за руки.

Леопольд, Сюзан и продавщица вышли из кольца разгневанных людей.

Леопольд некоторое время стоял в замешательстве, потом сказал Сюзан:

– Простите.

И быстро удалился.

Показывая на людей, окруживших Жюстена, продавщица спросила у Сюзан:

– Они... коммунисты?

– Справедливые, честные люди, – ответила Сюзан.

Обе француженки посмотрели на горизонт. Большой белый пароход превратился в темную точку.

* * *

Точка на горизонте не уменьшалась, а росла и росла, превращалась в большой корабль. Но это был другой корабль, на другом горизонте, в другом море. И видела его с палубы французского парохода, входившего в варненский порт, Анна Гринина. Все пассажиры высыпали на палубы и смотрели на то, как вдали один за другим, словно в боевом строю, появлялись таинственные корабли.

Костик считал:

– Раз... два... три... четыре... пять... шесть... Ой, как много кораблей! Чьи они, мама?

– Не знаю, Костик. Сейчас узнаем, – ответила Анна Орестовна, с тревогой вглядываясь в горизонт.

Рядом пассажиры, в основном русские, высказывали различные предположения о кораблях, число которых увеличивалось.

– Похожи на русские корабли.

– А броненосец, который впереди, французский.

– Господи, уж не из Крыма ли они?

– На похоронную процессию похоже, ей-богу.

– Только черных флагов не хватает.

– Чует мое сердце – наши.

– Если наши, стало быть, битые.

– Надо спросить у капитана.

– Все выяснится в порту.

– На суше нет покоя, на море то же самое.

– Вот будет история, если застрянем здесь!

Французский пароход слишком медленно, словно нехотя, подходил к пристани, на которой собралась большая толпа. Пассажиры всматривались в незнакомых людей. Часть пассажиров, как заранее условились с французской пароходной компанией, следовала в Крым. Таких, было больше, чем тех, кто возвращался в центр России. Французский пароход должен был после остановки в Варне следовать в Крым. Те, кто направлялся в другие места, должны были пересесть в Варне на пароход, который будет держать курс на Одессу. Но когда появится пароход, который доставит их в Одессу, никто точно не мог сказать. Поэтому все были готовы к тому, что в Варне придется задержаться на день-два, а может, и больше.

После получения письма от Дины и разговора с Сюзан Легранж супруги Гринины отказались от мысли ехать в Крым. На этой почве вспыхнул еще один крупный скандал с Леопольдом. «Нет, только в Одессу, а оттуда в Питер!» – заявила Анна Орестовна, и супруг самым решительным образом поддержал ее. После неудачных попыток склонить супругов все же добраться до Крыма, а потом, дескать, видно будет, что и как, Леопольд обиделся и сказал, что остается в Париже.

Пристань была все ближе и ближе. Гринины, конечно же, не рассчитывали на то, что их кто-нибудь здесь может встретить. И вдруг Анна Орестовна увидела на самом краю пристани высокого мужчину, энергично размахивающего руками. Она не узнала его, но почувствовала, что он машет им.

– О, смотри, тот болгарин! – воскликнул Кирилл Васильевич.

Анна Орестовна даже руками всплеснула: как же она сразу не признала в этом человеке своего давнего знакомого Христо Балева. Правда, Христо обзавелся усами, но все равно его можно было узнать.

Когда Гринины сошли по трапу на пристань, Балев радостно приветствовал их по-болгарски:

– Добре дошли! – И тут же перевел: – Добро пожаловать! Здравствуйте! Очень рад вас видеть на болгарской земле.

– Здравствуйте, – ответила Анна Гринина. – Мы, право, не думали... Такая неожиданная встреча. Вы-то как очутились на пристани? Случайно или встречаете кого?

– Вас встречаем! – воскликнул Балев. – Сейчас придут мои друзья.

– А вы знали, что мы должны прибыть в Варну? – дивилась Анна Орестовна.

– Плохими мы были бы хозяевами, если бы не знали, что делается в нашем море, – пошутил Балев. – Поддерживаем связь с советскими товарищами. С Иваном и Диной. Они-то и сообщили, куда вы держите путь. В общем, что будет остановка в Варне.

– А что это за караван кораблей? – спросил до тех пор хранивший молчание Кирилл Васильевич.

Люди, стоявшие на пристани, не сводили глаз с растянувшихся вдали длинным строем кораблей.

– Остатки армии Врангеля, – объяснил Балев. – Бегут из Крыма.

– Ой, как много! – удивился Костик. – У меня уже шестьдесят пять, а они все идут, идут...

– Еще столько насчитаешь, и будет конец, – сказал Балев.

– Из Крыма? – испуганно переспросила Анна Орестовна. – Значит, и Александр...

На пирсе стало шумно, большая толпа обступила группу мужчин в форме французских моряков. Балев говорил Грининым:

– Ваш капитан получил инструкцию не продолжать рейс. В Крыму уже другой хозяин. Там Советская власть. Вот пассажиры и атакуют судовое начальство. Хотят знать, что будет дальше.

– Это естественно, – смущенно произнесла Гринина. – А мы ведь раньше собирались было туда... В Крым.

Кирилл Васильевич, помрачнев, сказал:

– Должно быть, и Александр Кузьмич находится на одном из этих кораблей.

Караван врангелевских судов был виден все отчетливее. Вероятно, они держали курс не на Варну. Балев твердо произнес:

– Ваш кузен, Анна Орестовна, как и многие другие, думал, что Крым неприступен для Красной Армии. А вышло вон как... Они плывут к турецким берегам.

– Что же будет с ними? – в растерянности спросила Анна Орестовна.

И, словно отвечая на ее вопрос, французский моряк с высокого трапа объявил:

– Господа! Уважаемые дамы и господа! Наше судно ввиду чрезвычайных обстоятельств дальше не пойдет. Капитан судна предлагает пассажирам, желающим вернуться в Марсель, занять свои места в каютах. Нам надо точно знать, кто возвращается, а кто остается здесь. За пересадку на другие суда, идущие в Россию, капитан французского судна ответственности не несет. Уважаемые дамы и господа, прошу вас занять свои места в каютах.

Балев как гостеприимный хозяин сказал Грининым:

– Вам, я знаю, надо побыстрее домой, в Россию. Мы это сделаем. Обязательно сделаем. Я хочу сказать, что здесь, на нашей земле, вы желанные гости. Вы будете здесь чувствовать себя как дома. Хотя власть еще не в наших руках, но будет. Точно така!

– Сто! Уже сто! – воскликнул Костик. – Сто кораблей.

– Куда же это они? – с беспокойством спросила Анна Орестовна. – Несчастные, горемычные! Что их ждет на чужбине?!

Подошли Чочо и еще несколько знакомых Балева. Христо, взяв за руку красивую застенчивую девушку, сказал Анне Орестовне:

– Она давно мечтала с вами познакомиться.

Анна Орестовна протянула зардевшейся девушке руку:

– Очень рада. Христо – наш давний знакомый.

– Иванка, – назвалась девушка. – Я много о вас слышала. У нас большой дом, места для всех хватит. Приглашаем вас в гости.

– О, большое спасибо, но нам надо решить, как быть дальше, – сказал Кирилл Васильевич.

Балев, показывая на Чочо, пообещал:

– Он у нас начальник всего Черного моря. Чочо, доставим наших друзей в Россию?

– В Советскую Россию – с удовольствием, – засмеялся Чочо.

Кирилл Васильевич спросил:

– Какое-нибудь судно идет в Россию?

– Судно нет, но лодка всегда в вашем распоряжении, – ответил Чочо.

– Лодка? А если шторм, если девятый вал? – спросил Кирилл Васильевич.

– Нет, при девяти баллах мы не ходим, – ответил Чочо.

– При девяти баллах даже корабли Врангеля не ушли бы из Крыма.

– Красная Армия, точно девятый вал, сбросила белых в море, – серьезно произнес Балев.

– Надеюсь, мы не угодим в морскую пучину? – спросил Кирилл Васильевич.

– Нет, конечно. Мы бережем жизнь друзей, – ответил Балев. – А сейчас вас ждет гостеприимная земля. Иванка, принимай дорогих гостей.

Друзья повели Грининых в город.

– Сто тридцать два, – закончил свой подсчет врангелевских кораблей Костик.

Остатки добровольческой армии барона Врангеля дислоцировались на Балканском полуострове. Один полуостров – Крымский – уже не принес успеха врангелевцам. Каким будет для них второй? Пребывание на Балканах началось для врангелевцев неудачно. Климатические условия полустрова Галлиполи и острова Лемнос, отношение мусульманского населения к «морскому десанту» из Крыма не способствовали главной задаче: сохранить боеспособность армии. Командование начало подумывать о более подходящем месте. Болгария и Югославия находились ближе к границам Советской России. Это было главным для тех, кто вынашивал авантюрную идею нового вторжения на советскую землю. Началась поспешная реорганизация армии Врангеля – кому следует перебраться в Болгарию, кому в Сербию, кому соединиться с остатками деникинцев, петлюровцев... Демократическое правительство во главе с лидером Болгарского земледельческого народного союза А. Стамболийским, которое в то время добилось внушительного успеха на парламентских выборах и имело возможности для установления дипломатических контактов с молодым Советским государством, не желало размещения врангелевских войск в стране. Однако командование войск Антанты оказало большое давление на болгарское правительство, принудив принять часть врангелевцев для дислокации в различных населенных пунктах. Врангелевцы предпочли населенные пункты, расположенные ближе к границе с Россией, самое крупное соединение – корпус генерала Кутепова – было размещено в городе Велико-Тырнове на севере Болгарии. Через два месяца после размещения в Болгарии барон Врангель высокопарно заявил, что его армии уготована историческая миссия стать основным ядром военного нападения на Совдепию и реставрации царизма. Весной 1921 года в этом плане на врангелевцев возлагались большие надежды. В Париже и Лондоне была достигнута договоренность о «малом соглашении» между Югославией, Румынией, Чехословакией, Болгарией и Грецией – речь шла об объединении балканских и придунайских государств для вооруженной интервенции против большевистской России. Болгарская территория стала удобным трамплином для врангелевской армии, которую называли главной черной фигурой на шахматной доске в подготовке новой интервенции.

* * *

Там, где недавно еще был дом, чернело страшное пожарище. У пепелища с суровыми лицами стояли участники штурма Крыма. Иван Пчелинцев с рукой на перевязи, Дина в косынке медсестры и Семен Кучеренко, подъехавший на тачанке, молча, опустив головы, смотрели на свидетельство злодеяний Покровского и его приспешников.

В честь погибших Василия Захарова и Стеши прогремели ружейные залпы.

Двое красноармейцев подвели к Пчелинцеву чернявого парня в гражданской одежде. Парень смущенно улыбался... Один из красноармейцев что-то сказал Пчелинцеву.

– Из Варны? – спросил Пчелинцев у парня.

Парень отрицательно мотнул головой.

– Ты болгарин? – удивился такому ответу Пчелинцев.

Парень так же покачал головой и сказал на своем языке:

– Да, я болгарин, Ванко. Иван.

– Ничего не пойму, – сказал Пчелинцев. – Говорит, что болгарин, а головой так качает, что выходит, он не болгарин.

Дина напомнила:

– Ты разве забыл, что говорил Христо? У болгар, когда отрицательно качают головой, это значит «да».

– Из Варны? – переспросил Пчелинцев.

Ванко обрадовался:

– Из Варны. Мне нужен товарищ Иван Пчелинцев.

– Я и есть Иван Пчелинцев. Ты от товарища Чочо?

– Да. И от Христо Балева.

Пчелинцев протянул руку, и молодой болгарин передал ему бумажку с зашифрованным текстом. Пробежав текст глазами, Иван сказал Дине:

– Сообщают, что все Гринины в Варне. Христо приютил их у себя. У Кирилла Васильевича плохо с сердцем. Ждут его выздоровления. При первой возможности выедут домой.

Дина молча пожала руку мужа, отвернулась, чтобы скрыть набежавшие на глаза слезы.

* * *

Внезапная болезнь Кирилла Васильевича задержала Грининых в Варне. Дом, где они жили, стоял на самом берегу, из окон открывался вид на море. Болгарские друзья окружили своих гостей заботой и вниманием. Глядя на такое искреннее, доброе отношение к своей семье, Кирилл Васильевич оттаял и стал относиться к Христо Балеву дружески. Он даже посвятил стихотворение Варне.

Ждали выздоровления Кирилла Васильевича и удобного пароходного рейса, чтобы вернуться на родину.

Кирилл Васильевич лежал на кушетке в большой светлой комнате и читал газету. Анна Орестовна примеряла Костику блузу.

– Они в Турции! – вдруг громко сказал Кирилл Васильевич.

Анна Орестовна взяла газету и стала вслух читать заинтересовавшее ее сообщение.

– Да, высадились в Турции... В Цареграде, в Галлиполи, на острове Лемнос, – с волнением сказала она. – Боже, сколько их! Десятки тысяч! И среди этих несчастных, этих отверженных, наверное, Александр.

– Если, не дай бог, не... остался на крымской земле, – осторожно заметил Кирилл Васильевич.

Раздался стук в дверь, вошел Чочо с письмом в руке.

– Здравствуйте, дорогие, – сказал он, – вот самая свежая почта и самая надежная. Из рук в руки.

Анна Орестовна взглянула на конверт, радостно вскрикнула:

– От Дины!

Чочо дал Костику большое яблоко и незаметно вышел.

Прочитав письмо, Анна Орестовна устало опустила руку и тихо сказала:

– Боже мой, мы не поехали в Крым, а там... сейчас... Дина. Она зовет нас. Пишет, что в Петрограде появился очень способный молодой глазник... Фатьянов, кажется, да, Фатьянов. Обещает все точно разузнать, поговорить с ним.

– Выходит, это Дина со своим красным супругом прогнали Александра с земли российской, – в голосе Кирилла Гринина была ирония.

– Похоже на бурю, – сказала Анна Орестовна, сильно сжав виски руками.

– Нет, это не буря, а девятый вал. Для тех, кто потерпел поражение в Крыму, это сравнение больше подходит. Девятый вал... Кто на гребне, кто в пучине...

– Только бы он был жив. А там будет видно. Со временем, может, разберется во всем, поймет Динину правду.

– А твою?

– Что мою? Я за бортом. Не на гребне и не в пучине. Мне земля нужна, Кирилл, твердь нужна, а там я найду и правду и дорогу...

* * *

Ночь опустилась над морем. Небо было беззвездное, с быстро плывущими черными, словно разорванными в клочья облаками. Из рыбацкой хижины вышли трое мужчин. В темноте раздался голос Христо Балева:

– Чочо, значит, ты понял? Выбраться из Варны очень трудно. Береговая охрана всех останавливает, конфискует суда, лодки, а задержанных передает в руки властей. Я бы отправился с вами, но получен приказ остаться здесь. Врангелевская армия у нас под боком. Черный барон очень опасен. Товарищей из руководства ЦК. партии надо переправить в Москву любыми способами. У тебя есть вопросы?

– Все ясно, Христо. Постараемся выполнить задание. А ты куда?

– Скажу только, что мы с тобой, Чочо, поедем в разные стороны.

– Все ясно, Христо. Удачи тебе.

В темноте появилась группа людей. Христо Балев сказал:

– А вот и твои пассажиры, Чочо. Рейс очень ответственный. Товарищ Георгий Димитров должен быть в Москве.

* * *

Леопольд стоял перед магазином для новобрачных. Мимо проходила старушка, предлагавшая букетики цветов. Леопольд пошарил в карманах пальто. Мелочи там не оказалось. Найдя несколько мелких монет в кармане пиджака, Леопольд купил букетик и, не зная, куда его деть, сунул в карман пальто.

Из магазина вышла молоденькая продавщица. Леопольд подошел к ней. Она не сразу узнала его. Леопольд сказал:

– Прошу прощения, мадемуазель, меня привело к вам любопытство. Помните, в порту... вы передали тому типу... убийце Бланше черный бант...

– Ах, месье, я помню вас. Вы, кажется, из русских...

– Эмигрантов, – подсказал Леопольд.

– Вы были другом Бланше? Вы тоже коммунист, месье?

– Не друг и не... коммунист. Я просто... сам по себе. К тому же одинокий.

– Почему, месье? Ваши родные оставили вас? – участливо спросила молодая француженка.

– Я сам остался. Разрешите представиться: Леопольд Гринин.

– Катрин.

Леопольд вытащил из кармана букетик и протянул его француженке. Эта девушка была ему чем-то симпатична. После короткой встречи в Марселе тянуло повидаться с ней, но он не решался, откладывал день встречи...

– О, мерси, мерси, месье Леопольд. Я так люблю цветы, – искренне обрадовалась Катрин.

– Больше подвенечных платьев?

– Они чужие... платья. А цветы... Мне всегда, с детства, казалось, что все цветы – мои.

– Почему вы не стали цветочницей? – спросил Леопольд, осторожно взяв под руку Катрин.

Они шли через шумные Елисейские поля.

– С меня хватит цветов в моем доме, месье Леопольд.

– Вы разводите цветы?

– О, у меня царство цветов! – похвалилась Катрин.

– У вас свой сад?

– У меня не сад, а царство! – Француженка загадочно улыбнулась.

Они направились в один из пригородов. Катрин остановилась около небольшого домика, утопающего в цветах.

– Да, поистине царство, – признался Леопольд, не скрывая своего восхищения.

Сад был небольшой, но цветов в нем оказалось огромное множество. Леопольд подумал, что Катрин вовсе не преувеличивала, когда говорила о том, что у нее не сад, а царство цветов. «Надо, наверное, очень любить жизнь, любить людей вокруг себя, жить мечтой и верой в прекрасное, светлое, чтобы все свободное время, свою молодость отдавать этому великолепию», – подумал Леопольд. Но то, что он увидел в садике, было еще не все «царство цветов». Катрин пригласила его следовать за ней, и они очутились в приземистом строении со стеклянной крышей, где росли никогда не виданные Леопольдом цветы.

– Это мой мир, – проникновенно произнесла Катрин, – мир цветов. У меня здесь все страны, все большие города... У каждого свой цвет. Вот голубая Франция. Моя милая Франция под голубым небом. А оранжевый цвет... это Австралия с ее прелестным зверьком кенгуру. Белые цветы напоминают о полюсе Северном и полюсе Южном. Это цвет белых медведей и ледяных торосов. А вот ваши... красные. Алые цветы. Цвет революции. Красная Россия.

Катрин сорвала красную гвоздику, прикрепила к лацкану пиджака Леопольда.

– Чтобы помнили...

– Вас? – быстро отозвался тронутой этим поступком Леопольд.

– Вашу Россию.

– Она не... моя.

– Как так? Ваша Россия... О ней много говорят, о вашей России. Там теперь, я слышала, все равные. Вы не хотите быть равным, месье Леопольд?

– Это все не так просто, а, вернее, очень сложно...

– А когда тебя... всю жизнь окружают одни цветы... Это просто? На столах, на окнах – всюду цветы, цветы, цветы.

– Каким смешным и жалким выглядит в этом царстве цветов мой букетик, – смущенно произнес Леопольд.

– Не бойтесь выглядеть смешным, – неожиданно назидательным тоном, как учительница, сказала Катрин.

– Часто это зависит не от нас.

– Там... в порту, вы выглядели растерянным, но... честным. За это вам награда, месье Леопольд. Первая награда из этого царства красоты...

Катрин быстро набрала букетик цветов и церемонно, как на торжествах, протянула гостю.

Леопольд в душевном порыве поцеловал руку, в которой эта милая девушка держала цветы.

* * *

В своем кабинете Иван Пчелинцев стоял перед большой картой Балканского полуострова. Обводя острием карандаша небольшой участок в Турции, он говорил своим сотрудникам:

– Христо Балев сообщает, что значительная часть врангелевских войск, примерно тридцать тысяч, дислоцированная в Турции, перебрасывается в Болгарию. Как видите, стремятся быть поближе к нашей границе. Что замышляет черный барон – наши враги держат в строжайшей тайне. Одно ясно, еще раз повторяю: они хотят быть ближе к России. И, конечно, не исключено, что в Болгарии они рассчитывают на более тесный контакт с населением, которое издавна и традиционно уважительно относится к русскому народу как своему освободителю.

Вошел секретарь, протянул Пчелинцеву пакет.

– Ну вот, – сказал Пчелинцев, прочитав бумагу, – первые корабли с врангелевцами уже прибыли в Варну, в Бургас. Предвидя это, мы имели встречи с болгарскими товарищами. Предварительные встречи, ибо мы не знали точно о дальнейших планах Врангеля. В возможном противоборстве врангелевскому штабу у нас должны быть надежные товарищи. Товарищ Ленин внимательно следит за событиями на Балканах. В Москву приезжает член руководства Болгарской компартии товарищ Георгий Димитров. На встречу с Владимиром Ильичей. Балканы были и остаются пороховым погребом. Если дать возможность черному барону поджечь фитиль, то от этого пострадают не только Балканы...

Зазвонил телефон. Пчелинцев взял трубку.

– Да. Феликс Эдмундович, готовимся, – произнес он. – Собрались специалисты по Крыму. Данные о Балканском полуострове? Так. Какие возможности для размещения врангелевцев? Да, все материалы будут подготовлены. Есть. Понял. Передам товарищам ваш привет. До свидания, Феликс Эдмундович.

Положив трубку, Пчелинцев как бы подвел итог разговора с чекистами:

– Поняли важность задачи? Думаю, что Владимир Ильич готовится к встрече с товарищем Георгием Димитровым, и ему нужен свежий материал о положении в Болгарии.

* * *

С каждым днем все больше врангелевцев прибывало в Болгарию. По улицам Варны к порту стекались толпы людей. Среди них была и Анна Орестовна. Те, кто стоял на пристани, смотрели, как по трапам сходят с кораблей русские генералы, офицеры, солдаты... Гринина внимательно всматривалась в лица прибывших. Казалось, уже все сошли на берег, а того, кого хотела увидеть Анна Орестовна, не было. «Может быть, он прибудет позднее, говорят, еще не все суда пришли из Турции в Варну», – подумала она. Ей хотелось спросить у офицера, который распоряжался выгрузкой людей, знает ли он что-нибудь о судьбе Агапова Александра Кузьмича, до последнего дня находившегося в Крыму, но чей-то громкий возглас «Раненых будут выгружать!» остановил ее. Она с возросшей тревогой всматривалась в подошедшие к причалам три парохода.

Раненых начали высаживать с первого корабля. Анна Орестовна подошла поближе к трапу, чтобы лучше видеть раненых. У большинства из них были перевязаны головы, некоторые опирались на костыли...

Подполковник Агапов сошел по трапу одним из первых. Он чуть прихрамывал, опирался на толстую трость.

– Александр! – крикнула Анна Орестовна и бросилась к трапу.

– Аннушка! – Агапов был поражен этой неожиданной встречей.

Они обнялись. Александр Кузьмич почувствовал под рукой вздрагивающие плечи кузины. Он сказал:

– Аннушка! Ты не доехала? Это я виноват. Не думал, что нас так... быстро сбросят в море.

– Мы на хорошей земле, Александр, – говорила она. – Ты ранен? Серьезно?

– Еще пригожусь...

– Куда тебя?

– В госпиталь, должно быть.

– Ну а что ждет вас завтра, Александр?

– Человек предполагает, Аннушка, а бог располагает... Скажи, как Костик?

– Все по-прежнему.

– А заграница...

– Не помогла. Мы оказались в руках авантюриста, шарлатана...

– О, мерзавец!

– Дина пишет о каком-то светиле в Питере.

– Она все еще там?

– В Крыму. С мужем. Они вас и... сбросили в море, Александр. Все смешалось. Родные люди, близкие оказались на разных берегах.

– Ты должна думать о спасении сына, Аннушка.

– А тут еще Кирилл заболел. Сердце. Почти ничего не пишет.

– А ты?

– Давно не танцую. Да и не до этого. Пора на покой. Детвору надо учить... А пока думала о возвращении. Соскучилась, Александр, по дому, по родине ужас как...

Мужчина в белом халате громко объявил:

– Господа офицеры, в госпиталь следуем на автомобилях.

Человек с бородкой и усами не закончил фразу, увидев рядом женщину, лицо которой показалось ему очень знакомым. Медик снял фуражку и осведомился:

– Простите великодушно, вы, случаем, не госпожа... Гринина?

Анна Орестовна на ходу кивнула и пошла вместе с Агаповым к автомобилю.

Медик сказал, обращаясь к раненым офицерам:

– Надо же! Эта дивная балерина здесь! В двух шагах!..

– Господин доктор, после нашего бегства из России нам суждено еще многих, очень многих увидеть на чужбине, – хмуро проронил офицер с перевязанной головой.

ЗАГОВОР НА РАССВЕТЕ

Поздно вечером по трапу военного корабля поднялись двое мужчин в пальто и шляпах. У входа в кают-компанию им козырнули несколько офицеров, помогли раздеться. Пришедшие оказались в генеральских мундирах. Их ввели в большое помещение, посреди которого за длинным столом сидело десятка два высших офицеров бежавшей из Крыма добровольческой белой армии. Присутствующие встали. Один из пришедших – генерал от инфантерии Кутепов – сделал знак рукой, и все сели. Спутником командира корпуса врангелевской армии Александра Павловича Кутепова был генерал Покровский. Заняв место во главе стола, Кутепов медленно обвел всех тяжелым взглядом уставшего, потерявшего сон и покой человека, затем хриплым голосом заговорил:

– Господа, я уполномочен сообщить вам следующее. Союзнический комитет определил местопребыванием войска нашего, находящегося под началом высокочтимого главнокомандующего барона Петра Николаевича Врангеля, Болгарию. Наши гарнизоны размещаются без малого в двадцати городах и их окрестностях. Но, господа, по настоянию здешнего правительства нам поставлены... некоторые условия, о чем необходимо вас уведомить. Первый корпус, которым я имею честь командовать, как и все войско наше, господа, отныне необходимо по мере возможности приспосабливать к труду...

За столом раздались возгласы недовольства.

– Господа! – повысил голос Кутепов. – Прошу обратить внимание на нюанс. Приспосабливать по мере возможности. По мере возможности. Это фасад, господа, фасад во исполнение решения союзнического комитета, от воли которого мы зависим, очутившись за пределами империи нашей. И конечно, чтобы не вызывать недовольства демократического правительства, с которым мы должны считаться. Посему нам предстоит, господа, вписаться в быт народа, который оказывает русскому воинству если не восторженный прием, то пока отнюдь и не враждебный. Нам нужны среди населения не враги, а друзья. Как можно больше друзей. Тогда будет легче снять одну вывеску и заменить ее другой. Главное, господа, что добровольческая армия живет, представляет собой, мягко выражаясь, боевую единицу, готовую к продолжению своей священной миссии. Она – я в этом уверен – будет большой, решающей силой, силой для грядущих ударов по красной Совдепии. Эту силу, господа, надо сохранить и умножить. Мы должны быть готовы к тотальной интервенции. На этот счет еще последуют распоряжения. Господа, армия – это прежде всего дисциплина. Без нее, без послушания, без готовности выполнить любой приказ армия превращается в сброд, в потенциального пособника противника, в опасную язву, в позор России. В царстве болгарском, по нашим данным, о которых подробнее сообщит генерал Покровский, есть влияние местных коммунистов, как и большевиков. Многие приверженцы премьера Стамболийского, члены пришедшей к власти Земледельческой народной партии вряд ли проявят к нам дружелюбие, ибо крестьянская партия, как и коммунистическая, не замедлила выразить свое одобрение большевистскому перевороту в России. Так что в контактах с ними возможны нежелательные эксцессы. К этому надо быть готовым. Воинская доблесть, преданность России должны сочетаться с дипломатией, умной гибкой тактикой, всем нашим поведением сообразно с национальными особенностями народа. Мы должны крепко держаться за болгарский трамплин, беречь его как зеницу ока, как святую надежду на грядущую нашу победу. Аминь, господа!

* * *

Под покровом темноты к пустынному скалистому берегу причалила шлюпка. Словно из-под земли вынырнувшие Балев и Ванко помогли людям в лодке сойти на берег.

– Ну, добро пожаловать на болгарскую землю, – приветствовал Христо своего давнего друга Семена Кучеренко, крепко обняв его.

– Если бы не Чочо, то не пробились бы, – признался Кучеренко.

– Красный морской призрак, – в голосе Балева звучала гордость. – А вот еще один... призрак, только земной, а понадобится, станет и подводным. Товарищ Ванко. Отчаянный парень из Плевена. Специалист по конфискации оружия, которое предназначалось для Врангеля.

– Очень рад! – Кучеренко крепко пожал руку парню-крепышу. – В Крыму, случаем, не бывал, товарищ Ванко?

– Точно така. У Пчелинцева, – ответил Ванко.

– Ну тогда выходит, что здесь кругом знакомые, – сказал Кучеренко.

– И там тоже знакомые. – Балев показал рукой на мерцающий далекими огнями большой корабль. – Вся верхушка врангелевская, кроме барона, сейчас там. Представляешь, товарищ Кучеренко, заявляемся мы к ним, а у генерала Покровского глаза выскакивают от удивления...

– Не зарекайся, Христо, может, еще и придется свидеться с ним. С раненым зверем шутки плохи.

– Раненого зверя надо добивать! – решительно произнес Балев. – Это наша общая задача, дорогой Семен.

* * *

В небо взвились ракеты, осветив все вокруг. Люди на берегу спрятались за скалы, потом их поглотила темнота... Когда добрались до рыбацкой хижины, Кучеренко сказал Балеву:

– Ракеты... визитная карточка Покровского. Я, мол, здесь и спуску никому не дам. Ну что ж, принимаем этот вызов. Первая твоя задача, Христо, найти мне... близких родственников, конечно, из русских, которые давно проживают в Болгарии, пожалуй, даже лучше использовать для этой цели давнишних переселенцев. Они должны признать во мне родственника. Ну а потом связь с телеграфом. Правильно, Христо?