Текст книги "Практика Сергея Рубцова"

Автор книги: Николай Далекий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

4. «Шведская спичка»

Сергей Рубцов ничего не знал о том, что случилось в тайге. Не знал он и того, что в столе у майора Кияшко лежит папка с заведенным делом на неизвестного, условно именуемого «Геологом». Документов в деле было пока что мало: показания охотника Макара Силантьевича Беспалого и его внука Ванюши о найденных ими в озерце вещах, убийстве якута Попова и показания дежурного по железнодорожному полустанку, подробно описавшего внешность человека, пришедшего из тайги и уехавшего поездом Владивосток – Москва. Не было известно Сергею и то, как собирался поступить майор Кияшко в связи с этим событием.

Капитан Николаев держал практиканта в «черном теле». Он загружал Рубцова чисто технической работой и требовал быстрого и аккуратного исполнения. Сергею пришлось вносить исправления в телефонный справочник, изучать карту города, подшивать в папку вступившие в управление заявления. На третий день своей практики Сергей пришел к глубокому убеждению, что капитан Николаев не что иное, как убежденный канцелярист, сухарь, нудный педант. Все эти родственные понятия Рубцов вкладывал в одно презрительное слово – «чистюля». И в самом деле, страсть капитана к чистоте, аккуратности, скрупулезной точности могла показаться прямо-таки болезненной.

Первая стычка Сергея с капитаном Николаевым, стычка, носившая весьма завуалированный и даже вежливый характер, произошла, когда практикант внес исправления в устаревший телефонный справочник. У иных абонентов изменились номера телефонов, иные уехали, иных – впервые включили в сеть. Сергей тщательно, четким, – разборчивым почерком внес в книгу все поправки. Но капитан остался недоволен.

– Вы что, курсант, не знаете алфавита? – спросил он, листая справочник и неприязненно морща нос.

– Я знаю алфавит, – возразил Сергей, не ожидавший подвоха.

– Почему же в таком…случае вы вставили Можаева впереди Минаева?

– Не понимаю… – пробормотал Сергей, все еще не догадываясь об ошибке. – Ведь обе эти фамилии на букву «М».

– Да, но следующие буквы «о» и «и», – бесстрастным, ровным тоном возразил капитан, отгибая и разглаживая ладонью загнувшийся уголок листа, – а до сих пор в русском алфавите буква «и» стояла впереди буквы «о».

– Эта вторая буква имеет решающее, принципиальное значение? – вежливо, слишком уж вежливо осведомился Сергей.

Капитан поднял на курсанта ясные холодные глаза и, точно не замечая иронии в его словах, несколько секунд молча, с удивлением смотрел на подчиненного.

– Товарищ курсант, каждая, даже самая ничтожная ошибка при известных обстоятельствах может иметь решающее и принципиальное значение. Вам это не понятно? Вы, кажется, сомневаетесь? Объяснить?

– Понятно, товарищ капитан! – поспешно сказал Сергей. Он испугался при одной только мысли, что капитан вдруг закатит ему скучнейшую нравоучительную лекцию о вреде ошибок, и решил вовремя предотвратить это бедствие.

Ко второму варианту исправлений капитан уже не мог придраться. Но тем не менее он счел нужным заметить, что справочник после двойных поправок стал заметно грязнее.

«Экзамен» по карте Синегорска был долгим и придирчивым. Однако Сергей обладал недюжинной памятью и за два дня вызубрил карту на зубок. С закрытыми глазами, без запинки отвечал он Николаеву, где находятся предприятия, учреждения, каковы маршруты трамваев и автобусов, как кратчайшим путем пройти из одного района в другой. После всего этого Сергей ожидал, что Николаев вынужден будет похвалить его. Капитан не удивился, не похвалил, а только неопределенно хмыкнул, сворачивая карту города.

Короче говоря, отношения между Сергеем и его начальником были весьма прохладными. Сергею казалось, что Николаев презирает его, считает молокососом и думает только о том, как бы задеть его самолюбие, унизить. Со своей стороны, Сергей решил доказать начальнику, что его, Рубцова, учили в школе недаром и он способен выполнять не только техническую работу, которой загружал его Николаев. И вскоре для этой цели представился, казалось бы, удобный случай.

Капитан передал Сергею папку с заявлениями, поступившими в адрес управления. Он попросил аккуратненько подшить в папке эти документы.

– Мне поручается только техническая часть работы? Или будет разрешено ознакомиться с письмами? – спросил Сергей, давая понять, что его не удовлетворяет работа, с которой мог бы справиться любой писарь.

– Ознакомиться? – переспросил капитан, как бы отвлекаясь от другой, более важной мысли. – Пожалуйста! Если это вас заинтересует…

Рубцов закрыл за собою дверь и, очутившись в своей комнате, с надеждой посмотрел на врученную ему капитаном пухлую папку. Тут он впервые заметил, что на папке синим карандашом, очевидно рукой капитана Николаева, Записано в виде заголовка одно слово: «Вздор». Сергей вспыхнул. Вздор? Письма и заявления, с которыми обратились жители Синегорска в управление, – это вздор? Вот когда капитан Николаев проявил Себя во всем блеске. Высокомерный канцелярист! Сер гей с жадностью принялся за чтение.

Его сразу же смутило то обстоятельство, что многие заявления не имели подписей и адресов заявителей. В большинстве случаев это были глупые и злобные анонимки. Кто-то писал, что такой-то гражданин, может быть, его сосед или сослуживец, – «подозрительная личность, ведет нездоровые разговоры, и его не мешало бы рассмотреть в чекистскую лупу», кто-то другой сообщал, что уборщица Нефедова редко присутствует на собраниях и лекциях, жалуется на тяжелую жизнь и считает, что базарные цены на молочные продукты высоки. Из всего этого автор анонимки делал «логический» вывод: «Если Нефедовой не нравится жизнь при советской власти, значит, раньше она жила слишком хорошо, эксплуатировала других. Нужно тщательно проверить Нефедову!». Третий доносил на главного бухгалтера Васильева, будто бы тот каждый год на 1 Мая, вместо того, чтобы участвовать в демонстрации, уезжает за город копать свой огород, следовательно, «международный день трудящихся ему не по нутру, и значит, нутро у него нездоровое в политическом смысле». И так далее и тому подобное.

Анонимки всегда вызывали у Сергея гадливое чувство. Он понимал, что авторы таких писем в первую очередь трусы, и они способны нанести удар в темноте, из-за угла, пряча свое лицо. К людям такой категории Сергей всегда питал непреодолимое отвращение.

«Действительно вздорные письма», он вынужден был отметить про себя, ознакомившись с десятком заявлений. Тут Сергею пришла в голову мысль, что капитан дал ему только часть писем, именно те, которые не заслуживали никакого внимания. Такое предположение было весьма вероятным. Несомненно, у Николаева есть и другие папки с письмами или даже несколько папок. Эти папки озаглавлены по-иному.

Итак, практиканту доверили только вздор, отходы производства. Ну, а если капитан ошибся и среди этого бумажного мусора таится жемчужное зерно? Нужно во что бы то ни стало найти это зерно. Как будет посрамлен тогда «чистюля»!

Два письма привлекли внимание Сергея. Правда, одно из них, написанное женским почерком, было анонимным. В нем сообщалось, что вахтер военного завода Прокофьев, получающий сравнительно малую зарплату, в течение двух дней выслал из Синегорска в Вязьму крупную сумму денег – двадцать пять тысяч рублей. «Удивительно то, – говорилось в письме, – что Прокофьев отправил эту сумму мелкими частями с разных почтовых отделений города, явно стараясь не привлекать к себе внимания почтовых работников». Письмо было написано спокойно и обстоятельно, чувствовалось, что у анонимного автора нет никаких личных счетов с Прокофьевым, и он, не делая никаких выводов, сообщает только о том, что вызвало у него подозрение.

Другое заявление написал старик-пенсионер, указавший свою фамилию и адрес. В этом заявлении речь шла о каких-то «странных, загадочных сигналах», будто бы появляющихся днем и ночыо на развалинах колокольни, находящейся на пустыре, невдалеке от домика пенсионера.

– Вы считаете, что этим следует заняться? – спросил капитан Николаев, когда Сергей высказал свои соображения по поводу двух писем.

– Да, – ответил Сергей решительно.

– Ну, а я другого мнения, – слегка пожал плечами капитан. – Впрочем, если вы со мной не согласны, можете доложить об этом майору. Если он разрешит, расследуйте.

Очевидно, капитан успел предупредить по телефону майора Кияшко. Майор встретил Сергея добродушно насмешливой улыбкой.

– Ну, что, гроза шпионов, напал на след? – сказал он, широким жестом предлагая курсанту садиться в кожаное кресло. – Давай-ка посмотрю, что ты там нашел.

Одев на толстый нос очки, Кияшко быстро пробежал глазами оба заявления!

– Ну, что ж, займитесь, товарищ курсант. Разрешаю! – заявил он весело. – Чем черт не шутит, когда бог спит… Кстати, вы смотрели фильм «Шведская спичка»?

– Я и фильм смотрел и рассказ Чехова читал.

– Понравилось? – хитровато прищурился Кияшко.

– Полезный фильм. Для нас особенно…

– А как там этот помощник следователя работает? Я чуть живот от смеху не надорвал!

– Вообще-то очень смешно, – сдержанно согласился Сергей, – но все-таки этот помощник следователя Дюковский сумел по одной обгорелой спичке найти Кляузова…

Кияшко, очевидно вспомнив сцену из фильма, залился смехом.

– Хо, хо, чудил твой Дюковский, как мог, – проговорил он, с трудом унимая смех.

– Ха, ха, ха! Ведь он мертвого искал, а нашел живого. Хо, хо! В бане, у жены станового… Умереть можно. Ха, ха! Одно слово – шведская спичка.

Вытирая платком выступившие от смеха слезы, майор передал Сергею письма.

– Сколько нужно вам времени для проверки? – спросил он серьезно.

– Два дня.

– Приступайте. О результатах будете докладывать мне.

Этот разговор происходил примерно в десять часов утра, а в три часа дня Сергей Рубцов уже явился в кабинет майора с докладом. Вид у курсанта был подавленный. На его беду, в кабинете, кроме Кияшко, находился капитан Николаев.

– Ну, что не весел? – спросил майор, остро поглядывая на Рубцова.

Нужно было говорить правду, не скрывая ничего.

– Вахтер Прокофьев действительно перевел двадцать пять тысяч рублей в Вязьму на имя своей бывшей жены Пелагеи Ивановны Сухожилиной. Эти деньги он выиграл по облигации пятого госзайма.

– Почему же он перевел деньги частями и с разных почтовых отделений? – спросил Кияшко.

– Он не хотел, чтобы о выигрыше узнала его теперешняя жена. Он думает с ней расходиться и вернуться к старой. Там у него трое ребят.

– Значит, нашкодил, а теперь решил поддобриться? Ну, с Прокофьевым ясно: покаянный муж и отец решил вернуться в лоно старой семьи. А сигналы на колокольне?

Сергей бросил косой взгляд на капитана. Но Николаев, заложив руки за спину, стоял у стены и, точно не прислушиваясь к разговору, внимательно рассматривал карту.

– Сигналы на колокольне были, – упавшим голосом продолжал Сергей. – Это играют ребятишки, пионеры. Игра такая – Тимур и его команда.

Кияшко молча, как-то скорбно смотрел на печального Сергея, но вдруг лицо майора расплылось, глаза спрятались в узкие щелочки. Он повалился грудью на стол и громко, от всей души расхохотался.

– Что-то значит молодежь! Молодо – зелено! Иван Степанович, помните такой фильм

– «Шведская спичка»? – обратился майор к Николаеву.

– Не могу вспоминать без смеха. Все-таки, какой непревзойденный юморист был Чехов. Теперь таких веселых писателей, пожалуй, нет.

– Почему же? – не оборачиваясь, спокойно заявил капитан.

– Ильф и Петров. Это классики юмора.

– Разрешите идти? – спросил Рубцов. Он стоял' бледный, мужественно перенося свой позор и осмеяние.

– Да, идите, – разрешил Кияшко. – Вы, кажется, еще не обедали? Прекрасно! Сегодня у нас в столовой чудесный украинский борщ. Что-то особенное!

Едва Сергей закрыл за собой обитую синим дермантином дверь, как Кияшко, уже без тени усмешки и даже несколько обеспокоенно, спросил капитана:

– Вы считаете, что практиканту можно поручить это дело?

– Да! – живо повернулся к нему Николаев. – Парень он башковитый, хотя немного самолюбивый и склонен переоценивать свои способности.

– Не рано ли?

– Нет. Солдат учат в мирное время стрелять боевыми патронами и снарядами; Так и у нас должно быть. Я за это.

…Удрученный Сергей едва успел съесть борщ в столовой, как его срочно вызвали к капитану Николаеву. «Зачем я ему потребовался так срочно? – раздумывал хмурый Сергей, быстро подымаясь по лестнице на третий этаж, – спешит объявить выговор?».

Но Сергея ожидал не выговор, а новое задание, то задание, о котором он мог разве только мечтать.

5. Настоящая работа

Открыв двери кабинета Николаева, Сергей от изумления замер на пороге. Он увидел Соню Волкову. Девушка сидела у стены и нервно теребила свой платочек. Вид у нее был крайне встревоженный и смущенный. Рядом с ней сидел белобрысый мальчуган лет тринадцати-четырнадцати.

– Садитесь за мой стол, – приказал курсанту капитан и обратился к девушке. – Это наш сотрудник – Рубцов. Вы расскажите ему подробно то, что начали мне рассказывать.

– Хорошо, хорошо, оживилась и обрадованно закивала головой Соня. – Сергей… товарищ Рубцов все отгадает. Я знаю… Но я не знала, что…

– Вы знакомы? – удивился Николаев, поглядывая то на девушку, то на курсанта.

Сергей покраснел.

– Да, мы ехали в одном поезде.

– В одном вагоне и даже в одном купе, – уточнила Соня.

– Ну вот и хорошо, – торопливо произнес Николаев. – К сожалению, я вас должен покинуть…

Капитан вышел. Сергей взглянул на Соню. Она ответила встревоженным, но доверчивым взглядом своих синих, чуть затуманенных слезами глаз.

– Я слушаю, Соня. Что у вас случилось? Это ваш брат?

– Младший брат Игорь. А случилось… – Девушка замялась, очевидно не зная, с чего начать. – В общем, на третий день, как мы приехали в Синегорск, я шла по улице Ленина возле гостиницы «Сибирь». Знаете, где эта гостиница? Хорошо. Я иду, задумалась немного и вдруг слышу голос… Вам все подробно рассказывать?

– Подробно.

– Слышу голос: «Девушка, вы что-то потеряли…»

Я оглянулась – вижу позади меня стоит молодой человек с чемоданом в одной руке, а в другой у него на ладони брошка. «Пожалуйста», – говорит он и протягивает мне брошку. Брошка золотая, но не моя, у меня вообще нет золотых украшений. Я ему так и говорю, а он пожимает плечами: «По-моему, ваша, только что упала». – «Нет, не моя». Он смеется» «Тогда это наша общая находка, нужно ее разделить пополам». Это все нужно рассказывать?

– Рассказывайте.

– Так мы пошли рядом и разговорились. Этот молодой человек, Смирнов его фамилия, пожаловался, что наш Синегорск негостеприимный город. Я спросила: «Почему?»

– «А вот прислали меня сюда после окончания института на работу, а в гостинице нет ни одного свободного места. Придется, очевидно, ночевать в парке, как, ночуют безработные в капиталистических странах».

Соня глубоко и тяжело вздохнула, вымерла платочком губы. Глаза ее снова доверчиво смотрели на Сергея.

– И тут мне стало жалко его. У нас как раз уехал старший брат с женой в отпуск на месяц, и одна комната была совершенно свободной. Я сказала, что если мама согласится, то он может пожить у нас несколько дней. Мама согласилась и Смирнов поселился в комнате брата. Он до сих пор живет у нас.

Девушка тревожно взглянула на младшего брата.

– Теперь пусть Игорь расскажет… Он, собственно, и настоял, чтобы мы пришли сюда.

Игорь все время сидел молча, насупившись, и неодобрительно слушал рассказ сестры.

– Почему я сказал, что нужно заявить? – начал он сердито, но неуверенно.

– Этот Смирнов говорит, что он инженер, институт закончил, а когда я попросил задачку по алгебре мне объяснить, он отказался… Только дело не в этом. Задачу я сам решил, а вот вчера, начались у нас в школе занятия. Я в третьей средней школе учусь. Как раз на пятом уроке, математика у нас была, вдруг открывается дверь и появляется этот самый Смирнов. Сразу к нашему учителю с вопросом: «У вас есть ученик Плевако?» Как-то так – Плевако или Плевко. «С его родителями, говорит, случилось несчастье». Наш учитель-математик, Ипполит Евстафьевич Голубев по фамилии, старичок совсем. Смотрю я, а на нем лица нет, побледнел. «Нет, отвечает, у нас Плевако». – «А может, вы вспомните такую фамилию?» – снова спрашивает Смирнов и смотрит как-то нехорошо на Ипполита Евстафьевича. «Вспомнил, – отвечает учитель, – одну минуточку, говорит, сейчас я к вам выйду». Вышел он в коридор, поговорил там о чем-то не очень долго и вернулся в класс. Только урока он не закончил, сказал, что заболел. У него сердце больное.

Мальчик умолк, чтобы перевести дыхание. Соня подхватила:

– Игорь все это нам рассказал, как вернулся из школы. Приходит Смирнов вечером, я его и спрашиваю, где он был. Говорит, целый день пришлось пробыть на заводе. И такое у него мнение будто бы сложилось, что, может быть, и устраиваться в Синегорске не станет, а поедет в какой-либо другой город. Говорит, не понравился ему завод, бюрократы все и должность предлагают неинтересную. Тут Игорь его спрашивает – нашел ли он ученика?

– Он сразу вздрогнул, точно на него холодной водой брызнули, – вставил мальчик.

– Да, он вздрогнул, – подтвердила Соня.

– Мне сразу бросилось это в глаза. Страшно удивился. Когда Игорь рассказал ему, что видел его в классе, он еще больше смутился. Но тут же рассмеялся. «Да, да, говорит, я и забыл… Это мои знакомые… Авария с машиной».

– Забыл… – недовольно сказал Игорь. – И какие у него тут знакомые? Да в нашем городе нет такой фамилии – Плевако. Врал, плутал что-то.

– Вот и все… – смущенно сказала Соня, пожимая плечами.

– Нет, не все! – оборвал ее Игорь. – А Ипполит Евстафьевич? В том-то и дело… Как ушел Ипполит Евстафьевич из школы с того урока, так и исчез.

– Как исчез? – впервые задал вопрос Сергей.

– А так… В школу сегодня не явился. Мы пошли к нему на квартиру проведать, цветы понесли, а хозяйка говорит: «Исчез со вчерашнего вечера». Вот теперь – все.

Мальчик исподлобья поглядел на Рубцова, как бы опасаясь, что этот парень в штатском посмеется над его рассказом.

– Конечно, – сказала Соня, краснея, – может, все это чепуха. Может, Игорю показалось. Он любит читать всякие книжки про шпионов…

– А ты не любишь? – сердито пробормотал мальчик.

– Хорошо! – строго посмотрела на него Соня. – Но это еще не значит, что каждого человека нужно подозревать… Вообще, Сергей, я верю, что вы разберетесь. Это Игорь заставил меня пойти сюда. Я даже не знала, что вас тут встречу…

Девушка с надеждой взглянула на Рубцова. Она была уверена, что он уже во всем разобрался, все отгадал. Но Сергей молчал. Еще свежо было у него воспоминание о том посрамлении, какое он потерпел с расследованием двух писем, еще звучал в его ушах смех майора Кияшко и его слова: «Шведская спичка», «молодо – зелено»… Может быть, и сейчас его ждет такая же неудача. Разве мало бывает в жизни странных, нелепых совпадений! Что особенного в том, что молодой человек заврался. Да, но почему исчез старый учитель? И золотая брошка… Странная находка! Нет, тут нужно хорошенько расспросить и проверить.

– Откуда вы знаете, что фамилия вашего квартиранта Смирнов? Он так назвался?

– Нет, я видела его паспорт. Он у нас прописан.

– Он сам пожелал прописаться?

– Нет… Вышло так, что наша домоуправша наткнулась на него и подняла шум. А домоуправша у нас боевая женщина, любит порядок.

– И он охотно согласился на прописку? Не старался уклониться?

– Охотно? Я бы этого не сказала. Но он не стал спорить с домоуправшей.

– Хорошо. А как он вел себя, когда вы предложили ему остановиться у вас на квартире? Обрадовался, сразу ухватился за это предложение?

– Нет, он смутился, стал отказываться, сказал, что это неудобно, что он не хочет использовать случайное знакомство и стеснять нас.

– Вы договаривались об оплате за квартиру?

– Он сам поднял этот вопрос. Сказал, что может платить по шесть рублей в сутки, не больше. Так ему будто бы оплатит завод по командировке.

– А брошка? Он уже больше не предлагал ее вам?

Соня густо покраснела и торопливо вынула из сумочки что-то завернутое в бумажку.

– Брошку он отдал мне. Вот она. Я, конечно, не хотела брать, но он пристал, как смола.

– Нахальный? – спросил Сергей и почему-то покраснел при этом слове.

– Нет. Он вообще-то очень скромный, вежливый, тактичный. Правда, Игорь?

– Это правда, – подтвердил мальчик.

Рубцов рассмотрел брошку в лупу и нашел пробу. Брошка была золотой, массивной.

– Прошлую ночь после этого разговора об ученике он ночевал у вас?

– Ночевал, – сказал мальчик, – но часто вставал, курил. Ушел рано утром.

– Очень рано, – сказала Соня. – Мы только проснулись.

– Вещи остались?

– Чемодан.

– Кто, кроме вас, знает о том, что вы пошли сюда?

– Никто. Папы у нас нет, умер… погиб на фронте, а маму мы не хотели беспокоить.

Сергей записал адреса Сони, учителя Голубева, внешние приметы Смирнова. По словам Сони и Игоря, это был молодой человек, лет двадцати пяти, среднего роста, шатен, с пышной шевелюрой, с маленькими, тёмными, хорошо подбритыми усиками и золотой коронкой на одном из передних верхних зубов. Он носил тёмно-синий шевиотовый пиджак, серую кепку, белые летние брюки и коричневые туфли на каучуковой подошве.

– Вот и все, – сказал Сергей, закрывая блокнот и подымаясь. – Прошу вас быть дома и никому не говорить о случившемся. Возможно, я сегодня же заеду к вам. Скажите маме, что я ваш знакомый, пришел проведать. Это несложно?

– Я уже рассказала о вас маме, – сказала девушка.

– Вот и прекрасно. Если я к вам не зайду, а Смирнов вдруг не явится ночевать или вы узнаете еще что-нибудь новое, – прошу звонить по этому телефону.

Рубцов отметил пропуска, дал бумажку с номером своего телефона и попрощался с посетителями. Рука у Сони была горячей, влажной. Как только девушка и мальчик вышли из кабинета, Сергей раскрыл телефонные справочник и нашел раздел «Школы». Тут ему бросилась в глаза свежая, им же несколько дней назад сделанная приписка: «15-я средняя школа» и номер телефона. Пятнадцатую школу выстроили в прошлом году, и, естественно, прежде ее телефона в справочнике не было. Какой-то внутренний голос подсказал Сергею попытать счастья именно в этой школе. К телефону подошел секретарь партийной организации. Он сообщил, что в числе педагогов школы – три математика. Два из них еще находились в учительской. Сергей попросил секретаря партийной организации узнать, не было ли в течение последних дней такого случая, чтобы к ним во время урока заходил кто-либо и спрашивал ученика, с родителями которого случилось несчастье.

Через несколько секунд в трубке раздался глуховатый голос:

– Рождественский. С кем имею честь? Да, да, такой случай у меня был позавчера. Какой-то молодой человек… Усики? Не помню. Да, да. Фамилия ученика Плевако. Нет, я не мог спутать. Я еще хорошо помню знаменитого адвоката Плевако. Мне шестьдесят два года. А почему вас интересует мой возраст? Пожалуйста, приезжайте. Да, я вас буду ждать.

Сергей осторожно, точно боясь что-то вспугнуть, опустил на рычаги телефонную трубку и замер на несколько мгновений. Закусив губу, он, казалось, бессмысленно смотрел в одну точку на стене широко раскрытыми, безумными глазами. Затем, сорвавшись с места, сунув на ходу блокнот в карман и закрыв кабинет и свою комнату на ключ, побежал вниз, к выходу. Там он сдал ключи и вышел на улицу. За углом показалось свободное такси, Сергей остановил его.

Через три минуты он уже разговаривал с седым учителем математики Рождественским. Учитель подтвердил, что позавчера на последнем уроке какой-то молодой человек й синем пиджаке и белых брюках открыл дверь в класс и задал ему вопрос об ученике Плевако, с родителями которого якобы случилось несчастье. Рождественский ответил, что такого ученика у них в школе нет, и попросил закрыть дверь. Молодой человек попросил его хорошенько припомнить эту фамилию и как-то странно посмотрел на учителя. Снова получив отрицательный ответ, он извинился и исчез.

Поблагодарив старого: педагога, Сергей поехал в соседнюю, третью школу. В течение двух часов он побывал почти во всех школах, опросил двенадцать преподавателей математики. Один из них, старик лет шестидесяти, рассказал буквально то же самое, что рассказал Сергею Рождественский. Он даже запомнил, что у молодого человека были темные усики и золотая коронка на зубе. Преподаватели других дисциплин – и старые, и молодые– категорически утверждали, что их никто и никогда не спрашивал об ученике Плевако.

Итак, Смирнов побывал в трех школах. Везде он искал преподавателя математики, мужчину лет под шестьдесят, и к каждому из них обращался с одним и тем же вопросом. После встречи с Голубевым его поиски прекратились. Голубев «вспомнил» фамилию и вышел в коридор. И вот он исчез…

Квартира учителя математики Голубева находилась на окраине города в маленьком, окруженном садиком, домике. Сергея встретила хозяйка дома, женщина средних лет, с простым крестьянским лицом.

– Мне хотелось бы. увидеть Ипполита Евстафьевича, – обратился к ней Сергей. – Он уже пришел со школы? Я его бывший ученик.

Родненький мой, – лицо женщины сразу же приняло плаксивое выражение. – Второй день нету Ипполита Евстафьевича. Я в милицию только что ходила заявлять. Пропал человек, словно сквозь землю провалился.

Расспросив словоохотливую женщину, Сергей установил, что вчера Голубев пришел из школы раньше обычного, усталый и очень бледный, что под вечер к нему явился молодой человек (судя по указанным женщиной приметам, не кто иной как Смирнов), и он довольно долго находился в комнате квартиранта. Они разговаривали очень тихо, их голоса не были слышны. После ухода молодого человека вышел и Голубев. Он сказал,

что хочет прогуляться. И вот с тех пор он не возвращался домой.

Сергей попросил разрешения у хозяйки взглянуть на комнату ее одинокого квартиранта. Женщина охотно согласилась и отперла дверь ключом. В чистой комнате царил идеальный порядок, какой устанавливают у себя чистоплотные одинокие старики. Беглый осмотр комнаты убедил Сергея, что Голубев, уходя из дому, не захватил с собой ничего из вещей. Следов торопливых сборов не было заметно. Только на столе, рядом с чернильницей, как-то не на месте стоял стеклянный пузырек з черной тушью. Судя по пробке, пузырек был открыт недавно. Сергей заглянул в печку. Там виднелся свежий пепел от сожженной бумаги.

– Что же делать-то, сынок, ты мне скажи? – плакала хозяйка. – Такой хороший человек был. Куда же он мог пропасть?

– У него нет родственников? – спросил Сергей.

– Один-одинешенек.

– Письма получал?

– Это было. Все от учеников своих. Каждое письмо мне перечитывал.

– Ну, что ж, тетя, если заявили, – ждите милицию.

А может, он еще вернется.

Уже был вечер, когда Сергей появился в квартире Волковых. Улыбающаяся Соня представила его своей матери и Игорю. По мрачному взгляду Игоря Сергей понял, что, Смирнов сегодня еще не приходил. Он взглянул на часы – половина девятого. Хозяйки сразу же убежали на кухню готовить угощение гостю. Воспользовавшись этим, Сергей попросил мальчика показать свою квартиру. Игорь понял, что от него требуется, и сразу же повел в комнату, которую занимал Смирнов. Небольшой новый чемодан квартиранта стоял у кровати. Сергей присел, нажал пружинки замков. К его удивлению, чемодан не был заперт на ключ. Открыв его, Сергей осторожно, стараясь не нарушать порядок укладки, осмотрел вещи. В чемодане находились две пары белья, пижама, полотенце,

носки, мыльница, зубная щетка и тюбик зубной пасты, несколько книг. Все это, даже книги, были новенькими, точно только что принесенными из магазина.

– Он бреется дома? – спросил Рубцов.

– Да. Каждый день утром. У него безопасная.

Бритвенного прибора в чемодане не оказалось. Игорь осмотрел всю комнату и пожал плечами.

– Не иначе, как унес с собой.

Сергею пришлось задержаться в доме Волковых. Его настойчиво пригласили к столу. Рубцов, торопясь, выпил стакан чая со свежим земляничным вареньем и, сославшись на необходимость встретиться с нужным человеком, ушел. Когда он садился в ожидавшее его за углом такси, часы показывали полдесятого, а счетчик – 76 рублей.

Эта цифра непредвиденного расхода огорчила Сергея. Вся имевшаяся у него наличность составляла 150 рублей, а до получки еще было далеко. Но мысли о Смирнове и исчезнувшем старом учителе Голубеве тотчас же вытеснили меркантильные рассуждения.

Кабинет Николаева был закрыт. В своей рабочей комнате Сергей нашел на столе записку: «Тов. Рубцов, я уезжаю. По всем вопросам обращайтесь к майору. Капитан Николаев».

Сергей сейчас же позвонил Кияшко.

– Заходи, – сказал майор.

Доклад Сергея был лаконичен. Однако даже в кратком изложении дело выглядело весьма загадочным и серьезным.

– Кто же по-вашему мнению этот Смирнов? – спросил Кияшко. – Авантюрист, вор, бандит?

– Я не могу утверждать что-либо абсолютно точно, – ответил Сергей. – Но, по-моему, тут может быть что-то и похуже. Дело в том, что учитель Голубев – бывший белый офицер, служил у Колчака. И вопрос, заданный ему Смирновым, и визит Смирнова к нему на квартиру, и, наконец, исчезновение Голубева – все это выглядит очень странным.

– Как вы узнали, что Голубев бывший белый офицер?

– Я уже ознакомился с его анкетой и биографией.

– Ну, если он не скрывал своего прошлого, то в этом нет ничего ужасного.

В эту минуту раздался телефонный звонок. Майор снял трубку. Выслушав что-то, он прикрыл трубку ладонью и строго спросил Сергея:

– Звонит какая-то женщина. Откуда она знает номер моего телефона и то, что вы сейчас находитесь у меня?

– Она знает мой телефон, – ответил Сергей, – но я предупредил дежурную по коммутатору, что ухожу к вам, и просил звонить сюда.

Майор кивнул головой и передал трубку Сергею. Звонила Соня, видимо, по телефону-автомату.

– Он уехал из города, – сказала она, задыхаясь от волнения. – Сегодня в шесть вечера. Взял билет до Москвы.

– А чемодан? – спросил Сергей растерянно.

– Чемодан у нас.

– Где вы находитесь?

– В фойе кинотеатра «Тайга».

– Ждите меня там. Я сейчас приду.

– Что случилось? – спросил Кияшко спокойно.

– Смирнов без предупреждения уехал в Москву. Сегодня он не заходил в свою квартиру к Волковым. Он оставил там чемодан с вещами.

– Да… – как-то рассеянно произнес Кияшко.

– Все-таки странный молодой человек. Ну, что ж, выясните все обстоятельства его столь спешного отъезда и сообщите мне. Я буду вас ждать.